Анджей Бубень предлагает пройти пешком

Анджей Бубень предлагает пройти пешком

26 и 27 ноября в БДТ состоялась премьера нового спектакля «польского режиссера в России» Анджея Бубеня. Режиссер, известный спектаклем «Даниэль Штайн, переводчик», на этот раз «переводит» на язык театра пьесу «Пешком» польского абсурдиста Мрожека.

Самая первая картина, которую видит зритель, когда рассеивается тьма на сцене – маленький человечек в грязном зимнем пальто с самодельным рюкзаком за плечами стоит спиной к залу, разглядывая декорации – череду серых плоскостей, расположенных параллельно заднику. Плоскости состоят из плотно пригнанных друг к другу кусков военных шинелей. Первое, что зритель слышит – глухой тревожный звук, звук войны и страха. Звуковой ряд спектакля – взрывы, то ли человеческие, то ли птичьи тревожные крики, рев умерщвляемого живого существа – человека или зверя. Разнообразные музыкальные фрагменты: народные песни и частушки, щемящий душу полонез, отрывок из богослужебной песни: «Свянтый Боже», дисгармоничные, визгливые звуки шарманки, на которой играет слепой Музыкант, символизирующий в спектакле Смерть. И самая прекрасная, до мороза по коже, мелодия – в момент ухода интеллигента Суперия, по-видимому, любимого героя режиссера, в Вечность.

Среди тех, кто шагает пешком по полной опасностей земле – Отец (Е. Чудаков) и сын (С. Галич), философствующий интеллигент с дурным характером Суперий (Г. Богачев) и преданная ему прекрасная Дама (Е. Попова), крестьянки (мать и дочь) – Баба (Т. Аптикеева) и Девушка (Е. Старателева), полу-патриоты–полу-экстремисты поручик Зелинский (С. Концевич) и Дылда (А. Винников), а также Учитель (А. Петров) и жутковатый слепой Музыкант (В. Дегтярь) – почти полный срез общества. Поначалу герои описывают круги по сцене, похожие на круги ада, укрываясь от очередного взрыва и других опасностей за задником. Отношение авторов спектакля к героям одновременно и философское, и ироничное. Поручик Зелинский, меняющий в зависимости от ситуации, звания и гражданские состояния, карикатурен. Однако в спектакле именно он поддерживает «национальную реликвию» – столб с площадкой, на которой расположена копия памятника какого-то национального деятеля (Адама Мицкевича? ). Все персонажи важны и ценны для спектакля. Главные герои – Отец и Сын, разыскивающие потерявшуюся в военной неразберихе мать (кров, домашний очаг). Отец в исполнении Е. Чудакова – маленький, кругленький мужчина, одетый в добротное, но уже запачканное пальто. Он лишен эпической монументальности, это скорее домашний «маленький» человечек, любящий и трогательный. Сын С. Галича – высокий, худой, с мальчишеским лицом и торчащими ушами. Однако самая яркая фигура спектакля – философ и интеллектуал с дурным характером Суперий. Особое отношение к Суперию заложено уже у Мрожека – только ему предоставляется честь кратковременного возвращения с того света на этот, да еще в обществе прекрасной царицы Клеопатры. Геннадий Богачев блестяще передает ипохондрию, капризы, избалованность своего героя, его интеллект, эпатажность и темперамент, которые так выручают всех, когда Суперий «ставит на место» зарвавшихся полупатриотов-полубандитов Зелинского и Дылду. Невольно мы сочувствуем человеку, который в силу своего интеллекта обречен только на монологи.

Самая сложный эпизод спектакля – предкульминационная сцена народного веселья, когда разворачивается «роевая жизнь» и в каждом уголке сцены что-то происходит, так что даже не понимаешь, за чем в первую очередь стоит следить, на что обращать внимание. Слепой, сидя на авансцене, крутит ручку фальшивой шарманки. Отец и Баба, держа друг друга в объятиях, исполняют странный танец, заканчивающийся изнасилованием Бабы. В это же время Дама и Учитель танцуют свой скучноватый и чинный танец в другом углу сцены, ближе к заднику. Их пару вскоре разобьет Зелинский, заинтригованный Дамой. Страдающий от забвения Суперий утешает Сына, расстроенного непредсказуемым поведением Отца. Дылда и Девушка тоже исполняют некий виртуозный танец – Дылда хватает Девушку за платье, и она вынуждена двигаться вслед за ним, смешно семеня ногами и еле поспевая. Нарушается эта народная идиллия криком Бабы. Все моментально хватают пожитки и выстраиваются в ряд, провожая глазами пролетающий мимо экспресс-невидимку. Поезд пролетает мимо, не останавливаясь, и герои вынуждены опять идти пешком и сами тащить на себе свои ноши…

В конце спектакля Отец и Сын меняются обувью: Отец отдает Сыну свои просторные ботинки, надевая тесную обувку Сына. Так трогательно обозначены жертвы, которые поколения отцов приносят во имя своих детей.

Как всегда, Бубень очень бережно передает в спектакле авторский текст, вводя детали, которые разворачивают смысл многозначной пьесы в нужном ему направлении. В конец спектакля вместо гула пролетающего по небу самолета мы слышим нечто наподобие шёпота ангелов. Отец перед уходом в сопровождении Смерти произнесет заключительные слова пьесы: «Этим уж точно хорошо… А мы должны пешком…». Отец оставляет Сына одного, и тот должен будет взвалить столб с памятником Адаму Мицкевичу на себя…

Сопереживая героям спектакля, понимаешь, что тема войны, страданий людей, оказавшихся в ее мясорубке, глубоко волнует и тебя. Видимо, въелась это в подсознание, в «родовую память» русского человека, также как и в подсознание поляков. Понимаешь, что независимо от того, поляк ты или русский, не стоит надеяться в этой жизни на призрачные поезда, а нужно идти по ней пешком, преодолевая неудобства и страхи, страдая и терпя. Иначе ничего не получается…