Автор: WTF Drarry 2017 2 страница

Альбом показывал другой порнофильм, и порно в нем не было, но Гарри накрыло жаркой волной возбуждения еще быстрее, чем вчера. Малфой расправился с одной перчаткой и принялся за вторую. Прикусывал черную ткань и тянул, палец за пальцем, и смотрел прямо на Гарри. На самом деле, наверное, в камеру, но сейчас — на Гарри. Сняв вторую перчатку, он застыл, как будто ожидая, когда ему скажут, что делать дальше. Провел пальцем по губам, взъерошил волосы — ему удивительно шло вот так, растрепанным, словно только что проснулся. Или недавно долго и хорошо трахался. Малфой усмехнулся, погладил свой живот и скользнул рукой ниже.

Гарри захлопнул альбом. Он так и не посмотрел на форзац, зато выяснил, что в альбоме был не один порнофильм. Целая чертова подборка чертовой порнухи с чертовым Малфоем. Кажется, этот альбом стоил даже слишком дешево.

А Гарри так и не посмотрел, кто же его издал. Стоило открыть, взгляд так и прилип к Малфою. Да и у кого бы не прилип, когда тот вытворял такое? Просто Гарри совершенно не был готов к тому, что увидит под обложкой.

Но теперь-то он готов.

Пожалуй, если сосредоточиться, он сможет вообще не смотреть на Малфоя. Гарри вдохнул и медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. Потом еще раз. Стоящий член ныл, головка терлась о ткань, и Гарри как никогда хотелось запустить руку в штаны.

Для уверенности он выдохнул еще разок и снова открыл альбом.

Малфой улыбнулся, будто поджидал его, и облизал пальцы. Медленными дразнящими движениями провел по груди, коснулся соска. Гарри заметил, как Малфой вздрогнул, то ли от холода, то ли от слишком острого ощущения. Рот наполнился густой солоноватой слюной, и Гарри несколько раз сглотнул. Кажется, у Малфоя очень-очень чувствительные соски, потому что, когда он слегка сжал пальцы, его член дернулся. Гарри следил, как капля смазки наливается в отверстии и стекает вниз вдоль уздечки.

Словно почувствовав его взгляд, Малфой обхватил член и провел вверх-вниз, растирая смазку. Большим пальцем он обвел головку, темно-красную, глянцево блестящую, потом прошелся вдоль уздечки, едва касаясь подушечками. Гарри снова сглотнул.

Ладно. Ведьма в магазине была права. Похоже, он гей.

Определенно гей.

Малфой тяжело выдыхал приоткрытым ртом, и Гарри поймал себя на том, что дышит так же. Слюна на альбом не капает — и то хорошо. Он наклонился ниже, чтобы получше разглядеть происходящее, а Малфой тем временем выгнулся и слегка раздвинул ноги, демонстрируя себя. Жмурясь от удовольствия, он одним глазом исподтишка словно бы наблюдал за реакцией зрителей. Чертов эксгибиционист.

Гарри откинулся на подушку, перехватил альбом поудобнее и сжал свой член через пижамные штаны. Сил терпеть уже не было, и стесняться тоже. Не перед Малфоем, во всяком случае. Тот дрочил с явным удовольствием, медленно, демонстративно и без единого намека на скромность. То и дело ладонь опускалась ниже, чтобы погладить мошонку, и тогда Гарри видел розовый плотно сжатый анус и вспоминал, как в другой записи его растягивал член, и как Малфой сам подавался назад, насаживаясь еще плотнее.

Пальцы оставляли на коже влажные следы — Гарри подумал вдруг о том Легкоскользящем Эликсире, который так настойчиво советовала ведьма в магазине. Бедра и живот Малфоя уже блестели, будто намасленные. Гарри даже пожалел, что все-таки не купил флакон-другой, но эту мимолетную мысль смело, когда Малфой сильнее раздвинул ноги, скользнул рукой еще дальше, обвел сжатые мышцы, надавил. Кончики пальцев слегка проникали внутрь, еще не входя, скорее намекая и дразня.

Гарри дернул резинку штанов, стянул трусы на бедра и обхватил член, прикусив язык, чтобы не застонать. Легче не стало, наоборот — словно бы голод разросся, проел дыру в груди, и запись порно в альбоме не могла ее заполнить. А Малфой будто издевался — водил кончиками пальцев по бедрам, мошонке и все смотрел прямо на Гарри. Как будто железный. Как будто не страшно ему ничего. Гарри-то уже трясло, хотя он всего лишь наблюдал, а Малфой, наверное, мог бы так часами валяться. Только раскраснелся слегка, и глаза потемнели. И смотрел он теперь этими потемневшими глазами по-другому — тяжело, внимательно. Жадно.

Почти не отрываясь.

А Гарри не мог не то что глаза закрыть — даже моргнуть. Так и пялился, как дурак, следил за каждым движением. Когда Малфой снова погладил себя между ягодиц и все-таки протолкнул внутрь кончики пальцев, Гарри едва не кончил на месте. Он бы и кончил, но сбился с ритма, застыл, сжимая член, и только смотрел, как Малфой растягивает себя.

Он медленно проталкивал внутрь два пальца, разводил их и вытаскивал. И опять. И еще раз. И все так же медленно, и каждый раз вздрагивал всем телом. Обводил большим пальцем покрасневшую кожу вокруг входа, потом нажал им под мошонкой и выгнулся, закатив глаза. Член его качнулся, коснувшись живота и оставив на коже пятнышко смазки.

Другой рукой Малфой погладил свои губы, глядя прямо на Гарри, и втянул в рот указательный палец. У Гарри закололо губы, захотелось поцеловать его, почувствовать хоть немного этого жара, который словно бы волнами лился из колдографии. Даже воздух вокруг Малфоя колыхался, рябил, скрадывая движения. В этой размытой пелене казалось, будто он весь дрожит и скользит по кровати всем телом, проталкивая пальцы все глубже с каждым разом. А может, и не казалось. Гарри никогда не видел, чтобы кого-то вот так трясло, от макушки до пяток. Иногда Малфой сбивался с ритма, замирал, но и тогда все его мышцы подрагивали, будто под кожей извивался клубок разъяренных змей.

Гарри на миг представил, каково было бы заняться сексом с Малфоем.

Ужасно.

Восхитительно.

Даже смотреть на него было невыносимо. Он уже не растягивал, по настоящему трахал себя пальцами, и Гарри жалел, что ничего не слышит: ни влажных звуков проникновения, ни стонов Малфоя. Его член то и дело вздрагивал, роняя тонкие ниточки спермы, но оргазм все не заканчивался. Гарри даже не знал, что такое возможно. Малфой вдруг приподнял голову, пьяно и почти растерянно посмотрел на Гарри, будто искал его взглядом, не кого-то другого, не камеру — именно его, Гарри Поттера.

Этого хватило, чтобы Гарри накрыло невыносимо долгим, выворачивающим оргазмом. Он закусил кулак, чтобы не кричать, и все равно не был уверен, что его никто не слышал. Сам он не слышал ничего, не чувствовал боли — его затянуло в расширенные зрачки Малфоя.

У него были большие, очень большие проблемы, и с некоторыми он не разберется никогда. Он испытал самый сильный в своей жизни оргазм, дроча под порно с Драко Малфоем, и ему придется как-то с этим жить.

Он даже сумел убедить себя, что назавтра просто забудет все это, словно ничего и не было, но уже к обеду понял, что голове своей не хозяин. Раньше Гарри думал, что Хогвартс огромен, но теперь он знал — чертовски тесен. Провести хоть пару часов, ни разу не встретив Малфоя, оказалось попросту непосильной задачей.

Мало того, что на всех занятиях его раздражающе светлая макушка маячила где-то перед носом, они сталкивались в коридорах и в библиотеке, во дворе, когда Гарри бежал к теплицам. И хотя он опаздывал, потом приходилось еще несколько минут стоять в укромной нише и восстанавливать дыхание. Малфой всегда садился в Большом зале точно напротив, будто издевался, и Гарри, едва приступив к еде, тут же терял аппетит.

Он поклялся себе, что больше не откроет проклятый альбом, и выдержал ровно один вечер, да и то лишь потому, что писал эссе чуть ли не до полуночи, и, вернувшись в спальню, тут же заснул.

Ему все равно приснился Малфой, на этот раз — в душе в квиддичной раздевалке. Он стоял в форме под потоками воды, струйки стекали у него по щекам, капало с носа, а он ухмылялся так, будто вызывал Гарри на дуэль. Гарри знал, что проиграет.

Он хотел расспросить Гермиону, что творится с Малфоем, и даже предлог не нужно было выдумывать — все говорили о ее слизеринском кружке. Особенно часто говорил об этом Рон — всякий раз, когда Гермиона в очередной раз пропадала с Малфоем в лаборатории для научных проектов или раздавала слизеринцам пачки очередной психологической макулатуры. Однажды Гарри даже видел, как она с помощью несложного заклинания размножила маггловскую книжку про маленького жирафика, который никак не мог подружиться с другими зверятами, и по-настоящему посочувствовал Малфою.

И все же Гарри почти ничего не выяснил. Рон знал немного: что вроде бы Малфой решил специализироваться в артефакторике, и для этого будет сдавать Зелья и Чары по углубленной программе, что Гермиона помогает ему с Арифмантикой — тоже вроде бы, а еще, что с начала учебного года он выглядит подавленным, и Гермиону это беспокоит.

А Рона беспокоило, что его девушка проводит слишком много времени с Малфоем. И как-то во время завтрака, сверля его взглядом через стол, Рон процедил:

— Во сколько ты вчера вернулась, Гермиона?

— В девять. Или в десять, не помню, — рассеянно сказала она, просматривая «Пророк». — А в чем дело, мамочка?

— Ты опять была с ним, да?

Гермиона отложила газету и нахмурилась.

— Ты прекрасно знаешь, что вчера я встречалась со слизеринцами. Я приглашала тебя утром. И позавчера, и поза-позавчера.

— У меня нет времени на такую ерунду! И я не понимаю, откуда оно у тебя. И зачем ты вообще этим занимаешься, как будто у тебя нет нормальных друзей.

— Рон, — у Гермионы загорелись глаза, и Гарри понял, что сейчас будет лекция и, судя по всему, уже не первая, — нам с этими людьми потом жить в одном обществе, может быть, даже вместе работать. Я налаживаю контакты ради нашего будущего.

— Ты говоришь, как Перси, — буркнул Рон.

— Между прочим, в этом он прав. Если мы хотим жить в мире, придется приложить какие-то усилия. И они действительно очень интересные люди, ты просто не представляешь, сколько Драко знает об артефактах!

Рон громко фыркнул и яростно вонзил вилку в сосиску, глядя на Малфоя. Тот на них не смотрел и вяло ковырялся в своей тарелке. Он и правда казался подавленным, но поначалу Гарри списывал это на последствия войны. За спинами слизеринцев недобро шептались, показывали на них пальцами и устраивали мелкие пакости, несмотря на то, что Макгонагалл в начале года едва ли не угрожала за такое отчислением. Да и сложно удержаться от злых шуток, когда Пивз полностью обновил свой репертуар и постоянно распевал куплеты о трусливых змеенышах-неудачниках.

— Представляю, все я представляю, — заметил Рон. — Наверняка собирается наделать хоркруксов. Или еще какой-нибудь дряни вроде них.

— Рон, — голос у Гермины сделался опасно ровным. Кажется, Рон все-таки перешел границу.

— Гермиона, — подал голос Гарри, — он просто ревнует.

— Глупости, — резко ответила Гермиона, но щеки ее порозовели, а голос смягчился. — Мы просто занимаемся вместе, и Рон мог бы сам все увидеть, если бы пришел.

— Дело не в этом, — пробурчал Рон, тоже как будто смягчившись. — Не хочу я с Малфоем ничем заниматься! Просто мне кажется иногда, что ты с ним… с ними, — он махнул вилкой, на которую была насажена искусанная сосиска, в сторону слизеринского стола, — проводишь больше времени, чем со мной.

Отлично. Вот теперь лезть в их разговор и спрашивать что-то о Малфое было бы действительно глупо. К тому же, очевидно, у Гермионы был один ответ на все вопросы: приходи и посмотри сам. Гарри не хотел таскаться в слизеринский кружок и наводить мосты, он вообще не хотел видеть Малфоя лишний раз.

Он успокоил себя мыслью, что деятельная Гермиона со всем разберется, если у Малфоя проблемы. А может, это не проблема, а, например, хобби у него такое. И он на самом деле получает такое удовольствие, как кажется.

Гарри поднял голову и коротко глянул на слизеринский стол. Малфой как раз что-то говорил Панси Паркинсон и улыбался. Не ухмылялся, улыбался по-настоящему, мягко, открыто. Гарри никогда не видел у него такого выражения. Признаться, раньше он и не приглядывался особо к тому, как он общается с другими слизеринцами, как ест, аккуратно нарезая еду на маленькие кусочки, как прижимается губами к краю кубка. Словно почувствовав его взгляд, Малфой повернулся и посмотрел прямо на него. Ему не пришлось даже искать Гарри глазами, словно точно знал, что он именно там.

Наверное, надо дружески улыбнуться, подумал Гарри, и с грохотом уронил вилку. Малфой приподнял бровь и снова стал самим собой — привычным засранцем, не упускающим возможности поиздеваться над Гарри.

Нет, он никогда не сможет спросить Малфоя, что у него случилось. Да никто просто не поверит, что он беспокоится, Гарри и сам-то в это не верил. Это все его дурацкая привычка лезть, куда не просят, и комплекс героя, как его называла Гермиона. Возвращаясь в Хогвартс, он надеялся провести здесь хотя бы один спокойный год без смертельных опасностей и расследований. И он не будет опять выяснять, чем занимается Драко Малфой.

Отодвинув почти полную тарелку, Гарри поднялся из-за стола, невнятно попрощался с Роном и Гермионой и ушел из Большого зала. Кажется, они посмотрели на него обеспокоенно, но разбираться с этим сейчас и объяснять что-то было выше его сил.

Тем же вечером он сдался и вытащил альбом из-под матраса. Малфой на колдографиях был так же хорош, и Гарри все так же остро реагировал на него, но даже очередной оглушительный оргазм не спас его от мучительно жарких снов.

К концу недели он так вымотался, что подумывал даже взять в Больничном крыле пузырек Сна-без-сновидений. Наверняка мадам Помфри не откажет ему. Он уже утвердился в той мысли, когда на большой перемене к нему подсела Гермиона.

— Гарри, — сказала она своим самым опасным голосом, твердым, как бетонная стена, — нам надо поговорить.

Давно он этого не слышал, а страшно стало, как и прежде.

— Говори, — сказал он со вздохом. Что бы она ни задумала, лучше разобраться сразу — быстро, как сорвать пластырь.

— У тебя опять кошмары? — спросила она. — Рон говорит, ты плохо спишь, и, честно говоря, выглядишь ты немного больным.

— А что именно говорит Рон? — осторожно уточнил Гарри.

— Ты ворочаешься и стонешь. У тебя же не болит… ну, шрам?

Гарри бессильно закрыл лицо руками. Наверное, даже если бы он начал звать во сне Драко Малфоя, друзья решили бы, что его мучают кошмары о войне.

— Ну почему все думают, что у меня непременно должен болеть шрам? Ничего у меня не болит, правда, — ответил он. — Разве что голова немного. Но это просто потому, что я не выспался.

— Значит, тебе все-таки снится что-то неприятное? — допытывалась Гермиона.

— Эээ… ну, эээ, — протянул Гарри и наконец признался: — Да, кое-что снится…

Гермиона продолжала выжидательно смотреть на него. Гарри тоскливо уставился в окно в поисках пути к спасению.

— Это, ну, — он запнулся, стараясь сформулировать как можно уклончивей, — немного личное. Я бы не хотел, чтобы кто-то знал…

— Настолько страшно?

— Ты не представляешь! — быстро и чистосердечно ответил Гарри. — Да Рона вообще удар хватил бы, если бы он такое увидел.

Гермиона накрыла его руку своей и сжала.

— Ох, Гарри, — сказала она. — Тебе нужно отвлечься. Заняться чем-нибудь новым, как я, например.

Она уверенно сворачивала разговор на свой слизеринский кружок. Рон так и не поддался на ее уговоры присоединиться, и теперь она, значит, решила взяться за Гарри.

— Извини, но мне сейчас не хочется общаться со слизеринцами, — честно сказал Гарри. — Не самое подходящее время.

Регулярные встречи с Малфоем точно не улучшат его состояния.

Гермиона вздохнула.

— Конечно… Слизеринцы. Я и не подумала.

Гарри не придумал ничего лучше, как удрученно покивать. Все равно без подробных объяснений ему не убедить Гермиону, что снятся ему вовсе не подземелья поместья Малфоев.

— Но ты все-таки подумай, — сказала Гермиона, — может, тебе станет лучше, если пообщаешься с ними.

Гарри честно подумал. Только сегодня утром он пропустил исчезающую ступеньку, когда Малфой проходил мимо. А на Зельеварении засмотрелся, как он толчет крылья златоглазки, как сжимает длинными пальцами пестик, вспомнил вчерашний порнофильм и едва не утопил в котле собственную палочку.

Нет, слизеринский кружок не пойдет ему на пользу. Скорее уж, он умрет в результате самого нелепого несчастного случая в истории Хогвартса.

— Да, обязательно подумаю, — сказал он. — Спасибо, Гермиона.

Но Гарри даже не вспоминал о своем обещании, пока снова не столкнулся с Малфоем, когда они поднимались на Астрономическую башню. Гарри как раз зевал до хруста в челюсти и мечтал только о том, чтобы вернуться в спальню и завалиться спать. Малфой обогнал его на лестнице, скользнул мимо, как призрак, обдав незнакомым терпким запахом. Показалось, на миг глянул искоса и тут же отвернулся, прибавил скорости.

Гарри уставился ему в затылок и едва не споткнулся. Тут же в памяти всплыла напряженная мокрая спина с колдографии, спутанные светлые волосы над покрасневшей шеей. И отпечатки зубов. Правда ли Малфою нравится, когда ему кусают шею и плечи?

Лестница вдруг взбрыкнула под ногами, заворочалась, как разбуженный зверь, и двинулась вдоль стены. Цепляясь за перила, Гарри поднялся до верхней ступеньки и остановился рядом с Малфоем.

Лестница мучительно медленно поворачивалась. Они стояли. Гарри понял, что взорвется, если сейчас что-нибудь не скажет, и если скажет — все равно взорвется, только уже от стыда. Малфой стоял неподвижно, сложив руки на груди и уставившись вперед. Гарри переступил на месте, будто это могло заставить лестницу двигаться быстрее.

Переступил еще раз.

Малфой покосился на него — Гарри почувствовал его взгляд всей кожей.

— Долго она сегодня, — сказал он и дернул рукой куда-то вперед, показывая, что имеет в виду лестницу.

Малфой, уставился на него так, будто с ним заговорила сова. Оглядел его с ног до головы, а затем неожиданно улыбнулся краем рта.

— А тебе что, приспичило? — весело спросил он.

Гарри ощутил прилив испепеляющего жара, торопливо помотал головой и снова переступил на месте. Малфой улыбнулся еще шире — кажется, он получал удовольствие от неловкости Гарри.

— Я… — Гарри сглотнул сухим горлом и попробовал все-таки сказать то, что мучило его вторую неделю. — Малфой, я хочу спросить…

Он не мог это выговорить, просто не мог. «Малфой, зачем ты снимаешься в порно? » — это даже в мыслях звучало ужасно. Когда Гарри задумывался, как будет объяснять, откуда об этом знает, ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он закусил губу.

— Туалет вон там, — сказал Малфой и указал рукой влево по коридору. Лестница как раз скользила к проему третьего этажа.

— Да не нужен мне туалет! Я о другом хотел спросить… — Гарри снова замолчал, пытаясь придумать какой-нибудь нормальный вопрос, чтобы закончить дурацкий разговор.

— У нас сейчас Астрономия, — подсказал Малфой. — Если ты еще не понял по времени суток.

— Спасибо, — ответил Гарри уже твердо, — я в курсе. А тебе обязательно быть таким невыносимым придурком? — спросил он и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал прочь по коридору.

Конечно, Малфой не окликнул его. Даже никакой гадости в спину не сказал.

Заворачивая за угол, Гарри заметил, что он все так же стоял на лестнице. Он больше не улыбался.

На астрономии Гарри едва не грохнул телескоп, когда устанавливал его, глядя на дверь. Гадал, придет Малфой или нет, и в каком настроении он будет. Бессмысленный короткий разговор все не шел из головы, Гарри был уверен, что испортил что-то. Обычно Малфой портил все своей язвительностью и оскорблениями, а теперь вдруг Гарри оказался на его месте. И чувствовал себя препаршиво.

— Гарри, ты в порядке? — шепнула Гермиона. — Ты какой-то совсем рассеянный.

— Не выспался, — машинально ответил он. Отличную отмазку подказал ему Рон, хоть какая-то польза от его стремления рассказывать Гермионе абсолютно все.

Малфой, хмурый и задумчивый, вошел в класс последним.

— Странно, обычно Малфой не опаздывает, — произнесла Гермиона тихо. — По-моему, он выглядит расстроенным.

Гарри хотел было возмутиться и сообщить, что в своем расстройстве он виноват сам. Но глянул на нее, а потом — на Малфоя, который никак не мог справиться со своим телескопом, и передумал.

— А по-моему, как обычно.

«О, все дело в том, что я хотел спросить, почему порнушка с ним в главной роли — самое горячее, что я видел в жизни. Но он повел себя как мудак, потом я повел себя как мудак и все испортил», — не то, что следовало озвучивать, да к тому же все это куда больше говорило о Гарри, чем о дурном настроении Малфоя.

Гарри приник к телескопу и принялся высматривать Сатурн. Судя по звездным картам, в это время года искать его следовало возле созвездия Льва. Как назло, Гарри не видел на небе ни Льва, ни Сатурна. Он даже готов был поверить, что это происки темной магии, однако Гермиона уже не только нашла Сатурн, но и зарисовала его путь на своей карте, а теперь высчитывала точку перигея.

Закончив, она снова посмотрела на Гарри и вздохнула.

— Послушай, Гарри, — сказала она, и в рейтинге самых ужасных первых реплик это было чуть-чуть лучше, чем «нам надо поговорить». Почти на одном уровне с «Рон мне все рассказал». — Я очень рада, что ты последовал моему совету и попробовал найти общий язык с Драко. Было здорово видеть, что вы… ну, просто разговариваете.

— Ты видела, как мы разговариваем? — Гарри уставился на нее.

— Конечно. Я на той же лестнице стояла. Ты что, меня не заметил?

Куда уж ему, он с движущейся лестницы едва не шагнул, когда сбегал от Малфоя. Да за ними могла венгерская хвосторога сидеть, и он бы не увидел.

И лучше бы это была хвосторога, ведь то, что Гермиона поймала его на общении с Малфоем — это плохо. Очень плохо.

— Я сегодня такой рассеянный. — Гарри выдавил жалкую улыбку. — Это неважно. Все равно нормального разговора не получилось.

Гермиона ободряюще улыбнулась — настолько тепло и сердечно, будто Гарри умирал от неизлечимой болезни. С такой улыбкой она загоняла людей в угол и заставляла делать что-нибудь ужасное — писать эссе по Истории магии, например.

— Да, это я заметила. Но ты же попытался. Драко… он не очень открытый, понимаешь. Тебе просто надо дать ему немного времени.

— Да я не… — начал Гарри и запнулся, не зная, как закончить. Не хочет говорить с Малфоем? Это очевидное вранье Гермиона сразу раскусит, у нее на лице уже появилось выражение «я все про тебя знаю». И выражение это было настолько пронзительным, что Гарри на миг даже покрылся холодным потом от мысли: а вдруг она и правда знает — все?

— Перед уроком не очень-то разговоришься, — продолжила она. — Приходи на нашу встречу, тебе понравится! И, знаешь… им это надо.

— Чего надо? — удивился Гарри. — Смотреть, как я пью чай и пытаюсь не цапаться с Малфоем? Слушай, если ты решила подзаработать и продавать билеты на этот цирк, хотя бы поделись прибылью.

— Им надо знать, что ты не винишь их.

Профессор Синистра, проверявшая, как идет работа у учеников, подошла к Дину и принялась что-то ему объяснять. Гарри уткнулся в свой телескоп, повернул его и сразу увидел Сатурн.

Слизеринцы жаждут его прощения, надо же. Наверняка Гермиона сама это придумала, как домовиков, грезящих о свободе. Гарри не собирался, конечно, мстить той же Паркинсон, которая пыталась сдать его Волдеморту, но и забыть об этом не сможет. И, пожалуй, Паркинсон достаточно умна, чтобы это понимать.

Гарри поглядел туда, где расположились слизеринцы. Их было немного — меньше, чем учеников других факультетов. Кое-кто, конечно, сдал ТРИТОН без дополнительной подготовки, почти экстерном. Но большинство предпочли просто не возвращаться в Хогвартс.

— Лицемерные трусы, — буркнул Рон, тоже посмотрев на них. — Отсиделись в сторонке, а теперь к победителям подлизываются.

— Им было так же страшно, как нам, — сказал Гарри. — Я их не оправдываю. Но понимаю, почему они так поступали..

— Гарри, — Рон страдальчески закатил глаза, — ты только что подписался на чаепитие со слизеринцами. Поздравляю, друг, ты тряпка.

Гарри взглянул на Драко Малфоя и вдруг столкнулся с ним взглядом — тот смотрел прямо на него. Это длилось всего секунду, но у Гарри перехватило горло, туго, горячо, и он никак не мог выдохнуть даже после того, как Малфой отвернулся.

—Чай так чай, — сказал Гарри и сам удивился, насколько ровно прозвучал голос. Сердце колотилось прямо между ключиц, и он всерьез опасался, что его стошнит.

— Вот и замечательно, — сказала Гермиона и сложила свою карту. — Я скажу им.

Рон за ее спиной изобразил рвотные спазмы, но Гарри не нашел в себе сил улыбнуться. То, что случилось сейчас, было очень далеко от «я просто спрошу, все ли у него в порядке». Бесконечно далеко.

К концу занятия у Гарри уже болела шея из-за того, что он постоянно оглядывался на Малфоя. Проверял, не смотрит ли тот на него. Малфой не смотрел, и это почему-то ужасно раздражало. И то, что Гарри это волновало, раздражало тоже.

Когда он добрался наконец до кровати, спать уже не хотелось. Гарри ворочался в постели и то придумывал остроумные ответы Малфою, то представлял душеспасительные разговоры с ним.

Определенно хуже всего было то, что Гарри вообще размышлял о Малфое. Не о той возбуждающей картинке с колдографии, нет, о том живом и настоящем Малфое, который ходил по коридорам, сидел на Чарах в соседнем ряду, беззлобно подшучивал над ним и расстроился из-за того, что Гарри на него рявкнул.

Или же он просто наткнулся на Пивза и выслушал очередную противную песенку, а Гарри вслед за Гермионой решил, что его мнение что-то значит. Малфою всегда было плевать, что Гарри о нем думает, и он старался донести это до всех, особенно до самого Гарри. С чего бы ему вдруг меняться.

И зря Гарри так зациклился на этом дурацком разговоре. Как будто раньше все их разговоры не звучали так же. Как будто Гарри было не плевать.

Он всего лишь мастурбировал пару раз — ну ладно, много раз! — на красивые колдографии в альбоме. И будь на них не Драко Малфой, а любой другой красивый парень, Гарри возбудился бы точно так же, в конце концов, он молодой волшебник, полный сил и, скажем так, нерастраченного пыла, к тому же, наконец достаточно взрослый, чтобы покупать подобные журналы.

И он может просто подрочить, не переходя на личности!

Гарри вытащил альбом и решительно распахнул его. Драко Малфой подмигнул ему и улыбнулся, будто давно его ждал. Облизал губы, но не демонстративно, а как будто почти неосознанно, и Гарри тут же весь окаменел, под пологом сделалось душно и жарко. Он наклонился ниже, подсвечивая колдографию палочкой, и Малфой подался ему навстречу. Наверное, он наклонялся к тому, кто стоял за камерой, но Гарри на миг показалось, что он словно бы хочет выскользнуть за пределы страницы.

В кадре появилась чья-то рука, коснулась щеки Малфоя. Тот немного откинул голову, мышцы и кадык на открытой шее проступили четче, и тут же стало видно, что у Малфоя сбилось дыхание. Неизвестный за камерой провел пальцами по его подбородку, надавил большим на губы. «Наверное, еще влажные», — мысль едва пробилась сквозь лихорадочное сердцебиение, которое отдавалось в голове, как в пустом зале.

Малфой сглотнул — кадык отчетливо скользнул вверх-вниз под кожей — и обхватил палец губами. Он не закрыл глаза, смотрел на Гарри, не отрываясь, и подался вперед, втянул палец глубже. Это было горячее всего порно, что альбом до сих пор показывал — Малфой тяжело дышал, зрачки у него расплылись на всю радужку. И Гарри вдруг вспомнил его взгляд сегодня на лестнице. Чуть растерянный, нечеткий, словно Малфой не мог смотреть на него прямо. И зрачки у него были почти такие же, огромные и непроглядно черные, с тонким ободком светлой радужки вокруг.