Геродник Геннадий Иосифович 3 страница

- А если эту семидесятую строчку зачеркнуть и сверху надписать красными чернилами? - повернулся капитан к писарю.

- Это сделать очень просто, - ответил писарь. - Но, само собой разумеется, вид документа будет уже не тот...

Капитан некоторое время колебался, поглядывая то на список, то на предписание из округа. Наконец принял решение:

- Ладно! Ничего переделывать не будем. Пускай Федоров едет с лыжниками. Член партии, с высшим образованием - в любом месте выдвинется. А в округ ответим: поздно, Федоров уже призван в армию.

На основании единичного факта я не имею права зачислять капитана и писаря в бездумные формалисты. Этот случай навел меня на грустные философские размышления иного плана. Дескать, и в мирное время в судьбы людей нередко вмешивается случай. А в годы войны он еще более претендует на власть.

Вот как в этой истории с учителем Федоровым. Принесли бы в военкомат пакет из округа на несколько минут раньше, попал бы Федоров на регистрацию в лыжбат на несколько минут позже - и дальнейшая жизнь человека потекла бы совсем по иному руслу.

Но и сам конкретный факт не мог оставить меня равнодушным. Из-за такого пустяка, как внешний вид списка, возмущался я про себя, так легко решили человеческую судьбу?

И теперь, когда я хорошо знаю учителя Федорова, передо мной возникла проблема: стоит ли ему рассказать о том, что мне случайно довелось услышать в Невьянском военкомате? После некоторых колебаний решил: пожалуй, стоит. Даже обязательно надо рассказать! Возможно, Дмитрий Михайлович что-то сумеет предпринять из запасного?

Выслушав меня, Дмитрий Михайлович даже расстроился.

- Очень обидно, что так получилось! - сказал он с досадой. - Я ждал этого вызова на курсы и знал, что он вот-вот должен прибыть в Невьянск. Ну что ж, будем надеяться, что моя судьба еще исправит свой промах. А нет - так и рядовым солдатом повоюю.

Владимир Фунин

Скоро наша дружная пара, состоявшая из двух педагогов, переросла в не менее дружное трио. К нам присоединился невьянский инженер Фунин, работавший до призыва в тресте Уралзолото.

Владимир Федорович - человек несловоохотливый, с пристальным, оценивающим взглядом, наблюдающий за тем, что происходит вокруг. Но своими наблюдениями и выводами с другими делится неохотно.

Немного медлителен. И характер у него такой, и солидная фигура не располагает к повышенной подвижности. Владимир Федорович прибыл из трестовской конторы в запасной с лишними килограммами. Первые дни и недели этот балласт лимитирует его. Фунину труднее, чем многим из нас, приходится и во время утренних бросков к реке, и на полосе препятствий, и особенно на спортивных снарядах. Но Владимир Федорович стоически переносит трудности солдатской жизни. Не ворчит, не жалуется даже нам, самым близким своим друзьям. Изо всех сил старается не отставать от других.

На малоподвижной учительской работе я тоже начал было отяжелевать. Но рытье окопов, странствия в эшелонах, работа в колхозе и скромная карточная диета в Кировграде не только привели меня в норму, но и захватили килограмма два-три из НЗ. Этот процесс можно проследить на брючном ремне. Между могилевской и теперешней дырочками расстояние в несколько сантиметров.

Когда я рассказал Владимиру Федоровичу о своих наблюдениях над брючным ремнем, он последовал моему примеру. Поначалу переходил от невьянской дырочки к последующим довольно быстро. Затем процесс стал все более и более замедляться. Мы вдвоем, шутки ради, вычертили примерный график " уменьшение окружности ремня лыжника Владимира Фунина". Он представляет собой замедленно нисходящую кривую, напоминающую ветвь гиперболы в первой четверти координат.

Молчаливость Фунина относительна. Там, где надо, он не скуп на слова и даже красноречив. Это выяснилось, когда его, меня и Федорова стали привлекать к проведению текущих политинформаций во взводах третьей роты.

Ускоренный Сережа

Пожилого капитана, который принимал наш батальон и первые дни отечески опекал нас здесь, забрали в штаб запасного полка. Как выразился Вася Философ, для фронта он уже перестарок. А жаль! Новый комбат, старший лейтенант Касаткин, по ряду статей уступает Чехонину - опытному и заботливому старому вояке. Главный недостаток его, на мой взгляд, состоит в том, что он редко бывает в подразделениях, мало общается с солдатами. Слишком уж поглощен штабной канцелярщиной.

Приехал постоянный командир третьей роты - лейтенант Сергей Науменко. Придирчиво приглядываемся к нему. Совсем молоденький, можно сказать, мальчишка. Высокий, худой, бледнолицый. Сдержанный и вежливый.

Отношение к новому командиру в роте поначалу было настороженное и даже скептическое.

- Ему бы старшим пионервожатым в школу, и то вряд ли справится! - говорили между собой солдаты. - Мягок, чересчур деликатничает. Вдобавок - совсем молокосос, ему и двадцати нет. Что видел он на свете, кроме школы и училища? С таким командиром навоюешь!

Скоро в общих чертах нам стала известна несложная биография комроты. Сразу после средней школы поступил в Алма-Атинское пехотное училище. Война помешала проучиться положенный срок. Кончал училище по ускоренной программе, выпущен досрочно. Это дало повод нашим острякам наделить юного лейтенанта прозвищем: " ускоренный Сережа", " досрочный Сережа".

Но прогнозы и опасения ротных скептиков не оправдались. Да, Науменко как будто слишком уж деликатен, никогда не прибегает к помощи матов-перематов. Вообще не позволяет себе выражений грубых, унижающих достоинство солдата. Но вместе с тем умеет взять в оборот самых ершистых нарушителей дисциплины. По сравнению с гвардейцами нашей роты выглядит жидковатым, однако во время тренировочных походов не отстает от наиболее неутомимых уральских следопытов. А на спортивных снарядах каждому из нас может преподать урок. Вот вам и " ускоренный Сережа"!

Науменко чуть ли не самый младший в роте. Первое время это сковывает его. Заметно, что юному лейтенанту неудобно командовать людьми, которые намного старше его. Недавний ученик средней школы особенно стесняется меня и Федорова, вчерашних учителей. Когда немного свидетелей, комроты называет нас по имени и отчеству.

Но с каждым днем лейтенант Сергей Науменко все более и более входит в свою роль.

Что такое мулёк и антабка?

Стройбатовцам мы помогали недолго. Уже через неделю приступили к занятиям по твердому расписанию. И конечно же, начали со строевой подготовки и изучения мосинской винтовки образца 1891-дробь-1930 года. Сколько раз приходилось мне разбирать и собирать ее! И на уроках военного дела в педучилище, и в осоавиахимовских кружках, и в университете. И вот - опять.

За мной закрепили ветераншу: серия СЩ, номер 75-30-705. Как математик, я первым делом всесторонне исследовал это семизначное число и остался очень доволен им. Установил, что сумма цифр делится на 9. Не каждому так везет! Подобрал мнемонический прием запоминания серии и номера. СЩ - Салтыков-Щедрин. 75 - мой тогдашний вес, 30 - возраст, 705 - опять две первые цифры, но раздвинутые нулем.

Пофантазировал о возможных моих предшественниках. Быть может, еще в первую мировую некий солдат - то ли косопузый рязанец, то ли вологодский бочарник, то ли владимирский богомаз - шагал с этой винтовкой на плече и распевал: " Наши жены - ружья заряжены... " И этой же винтовкой под командованием генерала Брусилова нагонял страху австриякам? А спустя несколько тот же солдат или его преемник, держа эту винтовку над головой, по грудь в воде форсировал Сиваш и гнал врангелевцев из Крыма?

Но о своих исследованиях номера винтовки и исторических экскурсах в прошлое я рассказал только Федорову и Фунину. Отделенному, командиру взвода и ротному старшине эти забавы ни к чему. Они с меня спросят другое.

Во-первых, я должен уметь разбирать и собирать винтовку столь же уверенно и в таком же быстром темпе, как опытная домохозяйка свою мясорубку. Во-вторых, надо знать назубок названия частей. Уверен, если когда-нибудь - пусть даже у самой гробовой доски! - меня вздумают спросить названия семи частей винтовочного затвора, я вскочу со смертного ложа, стану по стойке " смирно" и без запинки перечислю: боевая личинка, стебель затвора с рукояткой, курок с пуговкой и так далее.

Есть и такие второстепенные детали винтовки, о которых упоминается не во всех инструкциях и наставлениях. Знание их одни командиры считают излишним, другие - желательным, третьи - обязательным. Например, мулёк - прорезь в ушке штыкового хомутика для прохода мушки при отмыкании и примыкании штыка и антабки - вделанные в деревянное ложе винтовки металлические пряжки, в которые продевается ремень.

Старшина Кокоулин желает дать своим питомцам военное образование самого широкого профиля, а посему эти детали относит не к факультативному, а к обязательному курсу изучения боевого оружия. Рассказал он нам такую быль, а быть может, и выдуманную в педагогических целях назидательную историю.

- Учился я в полковой школе младших командиров. И вдруг нагрянула в полк инспекторская проверка. Не из дивизии, не из округа, а что ни на есть самая высокая - генштабовская. Не только мы, курсанты, трясемся - сам комполка от страху стал заикаться.

Во время урока по изучению боевого оружия зашли проверяющие к нам в учебный класс. Самый старший начальник, с ромбом, вызвал меня и давай гонять, и давай гонять. А я ему на каждый вопрос без запинки отвечаю и все точно показываю. Тогда напоследок задает он мне еще два вопроса, и оба с подвохом.

- Сколько граммов весит мулёк?

- Ноль целых и ноль десятых грамма, товарищ комбриг, - отвечаю я. Потому что это не деталь, а отверстие в детали. Вот он, этот самый мулёк.

- Правильно, и это знаешь. Теперь самый последний вопрос. Как устранить дефект в винтовке, если задняя антабка начнет задевать за переднюю?

- Такое с моей винтовкой никак не может случиться, товарищ комбриг, отвечаю ему. - Потому что я непьющий. А чтоб задняя антабка стала задевать за переднюю, надо самое малое пол-литра в один присест выпить. Вон они, обе антабки. Наглухо в дерево вделаны, и расстояние между ними около метра.

Засмеялся ромб, а следом за ним и все шпалы. Похвалил меня комбриг, благодарность объявил. А представьте себе, если бы я в этих самых мульках-антабках ни в зуб ногой?

Итак, разборка и сборка винтовки, названия деталей и, в-третьих... О, в-третьих - самое главное! Личное оружие надо содержать в образцовой чистоте. Школу чистки винтовки прошли десятки миллионов солдат и поныне проходят. И все же коротко расскажу об этой увлекательной процедуре. Ветеранам - для приятных воспоминаний, молодежи - с учебной целью, невоеннообязанным - для расширения кругозора.

За длинными дощатыми столами стоят солдаты. Перед ними разъятые на составные части винтовки. Металлические детали надо почистить, притом не один раз, затем смазать. Для этой цели, то есть для чистки и смазки, имеются специальные причиндалы. Познакомимся с некоторыми из них.

Масленка. Небольшой жестяной пузырек, разделенный пополам внутренней перегородкой. Два горлышка, на них навинчиваются крышки. В одной половине масленки щелочь, которой удаляют с металла ржавчину и копоть, в другой смазочное масло.

Говорят, в довоенные времена была мода: старшины заначивали себе масленку и пользовались ею как табакеркой. Был очень распространен рассказ, будто некоторые скуповатые хозяева таких табакерок в отделении " масло" держат табак повышенного качества, для собственного пользования, а в половинке " щелочь" табак поплоше, для угощения других.

У старшины Кокоулина такой табакерки мы не видели. Если и есть, то при нас ею не пользуется.

Ершик и протирка. Каждая хозяйка знает приспособление для мойки бутылок изнутри: стержень с торчащими во все стороны жесткими волосками. Такой же ерш в свое время служил для чистки ламповых стекол. Такая же штуковинка, только во много раз меньшая, служит для смазывания канала ствола винтовки. Это - ершик, он в рабочем положении навинчен на конец шомпола.

Но до смазки канал ствола надо хорошенько прочистить. Это делают еще одной штуковинкой - протиркой. Она без волоса, на нее наматывают паклю, чистую тряпочку.

В отличие от гражданского ерша, который в нерабочее время смирно висит на персональном гвозде, военнослужащие ершик и протирка - ужасные непоседы. Они ведут себя как живые существа. Словно верткие ящерицы, норовят забраться в щель между досками стола или солдату в сапог, соскочить со стола и зарыться в мусор или землю, притаиться среди использованных тряпок и оказаться на мусорной свалке.

Молодому солдату следует прежде всего опасаться козней со стороны ершика и протирки. У нас из-за этих коварных штуковин первым пострадал невезучий Гриша Итальянец. За утерю протирки получил три наряда вне очереди.

Уж как он ее искал, окаянную! И мы всем взводом помогали ему. Так и не нашли, будто в воду канула. Ее и поныне хранят прикамские недра. Осталась последняя надежда - на археологов грядущих стоий.

Ветошь. Для чистки оружия нужна пакля, нужны тряпки. Не думайте, будто пренебрежительно звучащие названия - ветошь, тряпки - дают солдату право расходовать эти материалы как попало, расточительно. Ни в коем случае!

Скажем, приносит Кокоулин в учебный класс давным-давно отжившую свой век, но дочиста выстиранную нижнюю рубашку. Немыслимое бэ-у-пере-бэ-у старшина разрывает на небольшие тряпицы и раздает их нам с таким видом, будто это золотые листки, предназначенные для обшивки Адмиралтейской иглы.

Я не хочу незаслуженно изобразить армейских старшин ужасными скаредами. И в мыслях этого нет, я целиком на их стороне. Армия должна научить бережливому отношению не только к оружию, но и вообще к казенному имуществу, которое одновременно является народным добром. Без этих навыков солдат был бы на фронте никудышным воином.

Если сравнивать винтовку с женой, как это делается в старинной строевой песне, то одним солдатам попадаются очень покладистые боевые подруги, другим более или менее терпимые, а третьих, невезучих, военная судьба временно наделяет спутницей жизни с прескверным характером. Такому солдату-бедолаге от его ненаглядной образца 1891-дробь-1930 года достается не меньше, чем когда-то доставалось древнегреческому философу Сократу от его сварливой и зловредной супруги Ксантиппы.

Иначе говоря, бывают учебные винтовки хоть и старенькие, но прилично сохранившиеся. Однако попадаются и такие инвалидки, которые давно просятся на музейный стенд или а переплавку. Чтобы такую содержать в чистоте, солдату приходится затрачивать труда вдвое-втрое больше обычного.

Мне пофартило. Моя брусиловка-перекопка имени Салтыкова-Щедрина оказалась без особых изъянов. Чистить ее одно удовольствие. А у Итальянца его синьора вся в царапинах и раковинах, будто оспой побита. Сам Итальянец пренебрежительно называет ее то цацой, то допетровской пищалью.

Вот подходит к Грише Пьянкову старшина Кокоулин. Берет его синьору и, нацелившись в окно, против света, заглядывает в канал ствола.

- Н-да... - говорит он тоном, не предвещающим ничего хорошего. - Одним словом, еще тот пейзаж!

- Разве не совсем чисто? - встревоженно-плаксивым голосом лепечет Пьянков. - Я уж так старался, так старался!

- Что старался, это видно, - соглашается старше на. - Но что недостарался - еще более заметно. Смотри: рядом с патронником будто неочищенная гречневая крупа насыпана.

- Так это раковины, товарищ старшина. Из них ржавчину и грязь никак не достать.

- У старательного и находчивого солдата и раковины блестят. Словно рефлекторы, свету добавляют.

- Я уж так драил, так драил! Раз пятьдесят протиркой прошелся.

- Значит, пятьдесят - мало. И не только взад-вперед надо. Попробуй с поворотом: винтом, штопором.

И, сделав вращательное движение рукой, старшина продемонстрировал, как именно надо действовать, чтобы избавиться от " гречневой крупы".

- Вторую протирку не потерял?

- Никак нет, товарищ старшина! Вот она. Теперь уж берегу ее, стерву, как подарочные золотые часы.

Разумеется, " ксантиппы", " цацы" и " допетровские пищали" водятся только в тыловых запасных полках. Близко к фронту их не подпускают.

К концу обучения в 280-м нас познакомили с ППШ - пистоом-пулеметом Шпагина. Короче - с автоматом. Их прислали в полк всего десять штук. Но все же каждый из нас подержал новое оружие в руках, научился набивать 35-ю тупоносыми патронами магазин-рожок и 71-м патроном - магазин-барабан.

Пострелять из автоматов с учебной целью нам довелось позже, по пути на фронт.

Чалдонбат

Следующие уроки по расписанию - строевые занятия и физподготовка. После перекура все взводы третьей роты собираются вместе. Пойдем на учебный плац. Старшина Кокоулин подает команды:

- Ста-а-но-вись! Ра-ав-няйсь! Смир-но! На-ле-оп! Ша-а-гом а-арш! Ать-два, ать-два!

" Экий молодец наш старшина! " - восхищаюсь про себя. Во всем батальоне никто не умеет так четко и с таким шиком подавать строевые команды. Особенно эффектно у него получается " на-пра-оп! " и " на-ле-оп! ". Звук " п", который лингвисты относят к глухим согласным, с уст Кокоулина срывается с силой выстрела из петарды.

- Шире взмах рукой! Вперед - до пряжки ремня, назад - до отказа. Ать-два, ать-два! За-а-пе-вай!

Семен Белых, бывший ротный запевала в кадровой, приятным тенорком затягивает:

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед...

Мы подхватываем не очень-то дружно, вразнобой. Еще не успели овладеть искусством строевой песни. Навстречу нам попадаются прикамцы: женщины, девушки, старики, школьники... Нет, пока что в их взорах не заметно признаков восхищения! И поем мы не ахти, и шаг чеканить не умеем, и, главное, никакого внешнего вида. В казенное нас еще не обмундировали, ходим в том, в чем приехали. Одним словом, до гусар, которыми когда-то восхищались провинциальные барышни, нам далеко. Недавно мы узнали, что местные между собой называют нас " чалдонбатом".

Спору нет, строевая подготовка для солдата - дело необходимейшее. Но, откровенно говоря, занятие довольно нудное, надоедливое. Что-то я не встречал в художественной литературе захватывающего описания этого этапа военной подготовки. Писатели и многочисленные зрители являются на готовенькое: когда роты и батальоны действуют слаженно, как симфонический оркестр, когда солдаты или курсанты под звуки музыки чеканят парадный шаг.

Увы, до синхронности нам еще далеко. Пока что мы, чалдонбатовцы, без особого блеска месим осеннюю грязь.

Пришли на учебный плац. Один взвод марширует, делает повороты на ходу, другой - одолевает полосу препятствий, третий - отрабатывает воинское приветствие и рапорт. Роль командира, принимающего рапорт, выполняют отделенные, комвзвод, старшина. Или по их указанию один из солдат. Для этой цели особенно подходит Авенир Двухэтажный. С его статью хоть самого маршала изображай!

Но до маршала дело ни разу не дошло. Наши командиры на такие вводные не отваживаются. Считают, что нам и генерал-майора за глаза хватит.

- Разве так приветствуют! - поучает комвзвод Чехломин уже знакомого нам Стуколкина, любые упражнения выполняющего с ленцой. - Ведь перед тобой сам командир полка! (Имеется в виду Авенир Гаренских. ) Вот как надо: пальцы вместе, плечо, предплечье и ладонь на одной линии, сильный рывок вниз. А у тебя что получается? Пальцы растопырены, будто курицу ловишь, мах рукой слабый. И уж совсем лишнее - рукой по бедру хлопать, слышно, как мелочь в кармане звенит. Небось, когда тебе комар в ухо вопьется, так ты попроворнее козыряешь!

Переходим на полосу препятствий. Да... здесь даже потруднее, чем на маршировке. Взять хотя бы ползание по-пластунски. Читая в мальчишеские годы о героической Севастопольской обороне, я восхищался подвигами пластунов. С тех пор запомнилось мне имя бесстрашного матроса Петра Кошки. И вот сейчас сам овладеваю этим нелегким искусством.

Итак, подобно легендарному Антею, приникаю как можно ближе к земле. На этом сходство кончается. То, что делал далее Антей, и то, что предстоит проделать мне, уж никак не совпадает. Опираясь на локти, ползу по земле метров пятьдесят и с большим трудом пролезаю под рядами низко нависающей колючей проволоки. Мой многострадальный дождевик явно не намерен действовать заодно со мной. В самый опасный момент он предательски топырится на спине и на заду, пытаясь зацепиться за колючки.

Наконец все виды препятствий позади. Несколько минут можно отдохнуть. Наблюдаю, как изображают из себя Антея и Петра Кошку Федоров, Фунин, Гаренских, Пьянков, Стуколкин... Надо сказать, зрелище занимательное. Для стороннего наблюдателя - настоящий развлекательный аттракцион.

Физподготовка. Прежде, чем она полностью наладилась, нам пришлось преодоь психологический барьер. В школе физкультура - любимый урок для большинства учеников. Любят часы физподготовки и недавние школьники в кадровой армии. А наши лыжбатовцы (пока что - чалдонбатовцы! ) после школы и армии уже успели " поробить" по три, пять, семь, десять. Мускульную мощь они нарастили, " о в гибкости, в подвижности суставов по сравнению с мальчишескими и юношескими годами много потеряли.

Взять хотя бы наших главных силачей - Авенира Гаренских, Мусу Нургалиева, Родиона Анкудинова. На разгрузке вагонов с пяти-шестипудовыми мешками играючи справляются, а с турником и параллельными брусьями не ладят. Даже начальный минимум - шесть подтягиваний - пока что не могут одоь.

Отставание на уроках физподготовки сильно бьет по самолюбию многих могучих чалдонбатовцев. На первых порах отношение к спортивным снарядам у них критическое. Дескать, и это лишнее; и это не понадобится. Где на фронте встретится такая ситуация, чтобы пришлось делать " волны", которые с таким трудом даются на брусьях? Зачем устраивать цирк, выламываясь на турнике?

Но при составлении программы физподготовки высшее начальство с нами не советовалось. Вертеть " солнце" на турнике оно не заставляет, но подтягиваться на перекладине столько-то раз - обязывает. Эта же программа предусматривает прыжки через " козла" и " кобылу".

Кстати, вот она, эта упрямая скотина. Стоит, растопырив в стороны ноги. Историки утверждают, что лошадей и коз предки приручили еще в доописные времена. Видимо, так оно и есть. Но что касается " кобыл" и " козлов", то их обуздывают и поныне. Усесться верхом на необъезженном мустанге и удержаться на нем для ковбоя уже победа. Для нас же сесть верхом на " козла" или " кобылу" полная неудача.

" Козла" я приручил в педучилище, с " кобылой" поладил в университете. Но с тех пор прошли годы. Как дело пойдет сейчас?

Итак, моя очередь. Разбег, толчок ногами и руками и - гоп! " Козел" остался за мной. Ура, победа! Знать бы такое петушиное слово, чтобы и " кобылу" покорить... Разбег, толчок ногами и руками, гоп - и... сижу верхом. Как Дон-Кихот на своем Росинанте или Александр Македонский на Буцефале.

Вокруг раздаются смешки. И хоть бы одна сочувствующая физиономия! Посмеиваются даже те, для кого и " козел" - проблема. Особенно ехидно хихикает Итальянец. А ведь он до меня уже несколько раз на " козле" посидел.

А для Авенира Двухэтажного ни козлиной, ни кобыльей проблемы не существует. Оба снаряда свободно проскальзывают у великана между ногами. Даже зазор остается.

Наибольшими симпатиями у нас пользуется бум. Польза от упражнений ни у кого не вызывает сомнений: ясно, что на фронте по бревнышкам да по кладкам придется перебираться через ручьи и канавы. И отстающих по этому снаряду у нас почти нет.

Философ комментирует каждый вид упражнений. Вот и сейчас, у бума:

- Так это ж пустяк, детская забава! Вот у нас на сплаве с бревна на бревно приходится перескакивать. И все они склизкие, и каждое на плаву. А это бревно стоит недвижимо.

На учебном плацу раздается многоголосица всевозможных команд и рапортов. Слышен глухой топот сотен ног, обутых в кожаные, кирзовые и резиновые сапоги, в легкие городские полуботинки. Из чалдонбата в трудной учебе выкристаллизовывается боевая воинская часть.

По-па-ди! По-па-ди!

По особому расписанию ходим на стрельбище. Это уже вне пределов части. Помню, до войны на мишенях для стрельбы из боевой винтовки изображение человеческого бюста было сильно стилизовано, вместо головы какая-то бесформенная болванка. Теперь наш смертельный враг известен. Даже слишком хорошо известен! И голова на мишенях приняла вполне конкретные очертания: разбойничья фашистская рожа и увенчанная рожками каска.

По-па-ди! По-па-ди! По-па-ди! - напутствует хорошо знакомой мелодией горнист. И еще одно напутствие. Вернее, это страстный призыв, повеление. Перед глазами стоит женщина с плаката " Родина-мать зовет", который недавно повесили в красном уголке. Она держит лист с текстом " Военной присяги".

На огневой рубеж одновременно выходит по шесть стрелков. В нашей шестерке Гаренских, Федоров, Фунин, Нургалиев, я, Воскобойников. По команде ложимся, принимаем удобную позу.

- Заряжай!

Досылаем в патронник первый патрон.

- Огонь!

Мы отстрелялись успешно, " в молоко" не угодила ни одна пуля. Эти мишени послужат еще нескольким шестеркам, поэтому все пробоины старшина перечеркивает химическим карандашом. Философ по этому поводу шутит:

- Однако приедем на фронт, так на живых фрицах экономию разводить не станем!

Глафира Марковна

Возле учебного плаца стоит несколько деревянных домиков, к которым примыкают небольшие сады и огороды. Грядки поздней осенью выглядят неряшливо и уныло. Валяется неубранная картофельная ботва, торчат капустные кочерыжки, кое-где стоят с пожухлыми листьями будылья обезглавленных подсолнухов. Пользуясь тем, что в такую пору года никто не занимается прополкой, пышно растут сорняки, особенно лебеда, осот и чернобыльник.

Неказистые избушки привлекают солдат своим домашним уютом. Во время перекуров мало кто остается на плацу, скажем, у бума или проволочного заграждения. Солдаты группами собираются у заборов, калиток, палисадников.

Особенно многолюдно бывает у домика одинокой старушки Глафиры Марковны. Во дворе у нее опрятный колодец, рядом на скамейке - ведро и алюминиевая кружка. Возле калитки, на улице, удобная скамейка. Из палисадника пряно пахнет прихваченными заморозками цветами. Хозяйка приветливая и разговорчивая. Ее " перекуры" часто совпадают с нашими.

Стоит Глафира Марковна в калитке или присядет на краешек скамейки, сострадательно смотрит на нас. И обязательно посочувствует. То ветер студеный, то дождь идет, то старая усомнится в сытности казенных харчей.

Сегодня старушка завела разговор о занятиях на плацу.

- Ох, сынки, сынки мои! Погляжу я в окошко - и заплачу. Уж вас так дрючат, так дрючат, как цыган медведя на ярмарке. Вить не школьники, слава богу, мужики в самом соку, а вас вон как выламываться заставляют!

- Ничего, Глафира Марковна, это нам на пользу пойдет, - успокаивает старушку Федоров. - Как говорил Суворов, трудно в учении, зато легко в бою.

- И то правда! - соглашается старушка. - А все равно жалко мне вас.

В другой раз, крепко пригорюнившись:

- Чует мое сердце, скоро вы шух-шугель отсюдова! - Выразительный жест в сторону запада. - Зашила бы я каждому по святому образку в шинелку, да где их наберешься на всех вас? И не помогают образки-то... Мужика свово, Тимофея, когда на японьску угоняли, матери божией припоручила. Сына Сергея, когда на гражданьску шел, со святым Георгием отправила. И ни тот, ни другой не возворотились. Я уж без образков-то, своим материнским словом благословлю вас...

Доброволец Тишка

Я назвал Глафиру Марковну " одинокой старушкой", но это не совсем так. Есть у нее дойная коза Фима и молодой козел Тишка.

Фиму Глафира Марковна или сама пасет, не выпуская из рук веревки, или привязывает веревку к загнанному в землю колышку.

- Уж она такая пройда у меня, такая пролаза! - иногда жалуется бабка на свою козу. - Ни на минуту не могу отпустить одною. Мигом в чужой огород вопрется. У соседки цвет, ваньку мокрого, на подоконнике сожвакала. Видать, горький он, ванька мокрый, противный, а она все равно сожвакала. Для нее, коли чужое да краденое, так послаще капусты.

Назначение козы ни у кого из нас не вызывает сомнения: Фима заменяет Глафире Марковне корову. А для какой надобности бабка держит козла, она и сама толком не знает. Тишка, по ее словам, вырос " сам собой", как самосевом вырастает на грядке подсолнух.

- Как прижмет меня покрепче, так зарежу окаянного на мясо, - делится с нами своими хозяйственными планами Глафира Марковна. Но бабку, видимо, пока что " не прижимает", и, пользуясь этим, Тишка благоденствует. Да и любит его бабка. Даже слово " окаянный" произносит ласково.

За свое примерное поведение Тишка, по сравнению с Фимой, пользуется важной привилегией: старушка не держит его на привязи. Молодой козел, так сказать, на правах расконвоированного свободно бродит по окраине поселка.

Хотя Фима кормит бабку, а от козла, как известно, ни шерсти, ни молока, и бабкины симпатии и наши целиком на стороне Тишки. Очень уж забавно он выглядит. Лобастенький, с трехсантиметровыми рожками, грациозный... Ступает кончиками копытцев, как балерина на пуантах. Очень любознательный и понятливый.

Стоя у своей калитки, Тишка первые два-три дня с интересом наблюдал за нашими занятиями на плацу. Но скоро роль пассивного наблюдателя ему надоела. Стал он пристраиваться то к одному взводу, то к другому и маршировать наравне с солдатами. Правда, в ногу у него не получается. Ведь у четвероногого существа ритм ходьбы иной, чем у двуногого.