- Доводы об отсутствии публичного мероприятия в принципе, как и отсутствии события правонарушения, опровергаются всей совокупностью исследованных материалов дела;

- Доводы о том, что отсутствуют сведения какие именно нарушения порядка проведения мероприятия совершил ФИО суд находит несостоятельными, поскольку они указаны в тексте протокола об административном правонарушении;

- Таким образом, доводы стороны защиты и соответствующие показания ФИО суд оценивает критически, полагая их надуманными с целью избегания ответственности за совершенное правонарушение….

Иных «мотивов» в пользу доказанности события административного правонарушения и вины обвиняемой в его совершении суд не приводит.

Считаю принятое решение суда незаконным и подлежащем отмене по причине многочисленных и существенных нарушений Конституции РФ, норм федерального законодательства и международного права.

1. Игнорирование районным судом установленного Конституцией РФ(ст. 118, ст. 120, ст. 123) и федеральным законодательством(КоАП РФ) целей и задач оправления правосудия:

- принятие к своему производству документов, не отвечающим требованиям закона (протокол об административном правонарушении не содержит необходимых сведений по предъявленному обвинению, неисследование судьей поступивших протоколов(имеющиеся в распоряжении судьи и обвиняемой процессуальные документы неодинакового содержания), отсутствие необходимых реквизитов у поступивших в суд документов);

- непроведение стадии подготовки дела к судебному разбирательству;

- неисследование в судебном заседании имеющихся доказательств по административному делу;

- применение судьей в качестве доказательств вины обвиняемой документов, не являющихся таковыми в действительности: рапорта сотрудников полиции, «копия письма Комитета»;

- фальсификация доказательств судьей - указание в постановлении на некую видеозапись и «справки», которые якобы подтверждают вину обвиняемой;

- игнорирование прав стороны защиты(немотивированные решения-отказы по ходатайствам обвиняемой об истребовании доказательств своей невиновности).

В соответствии с п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24. 03. 2005 № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» при рассмотрении дел об административных правонарушениях, а также по жалобам на постановления или решения по делам об административных правонарушениях судья должен исходить из закрепленного в статье 1. 5 КоАП РФ принципа административной ответственности - презумпции невиновности лица, в отношении которого осуществляется производство по делу. Реализация этого принципа заключается в том, что лицо, привлекаемое к административной ответственности, не обязано доказывать свою невиновность, вина в совершении административного правонарушения устанавливается судьями, органами, должностными лицами, уполномоченными рассматривать дела об административных правонарушениях. Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, должны толковаться в пользу этого лица.

2. Игнорирование районным судом основополагащих конституционных прав и свобод обвиняемой(ст. ст. 2, 18, 19, 29, 31 Конституции РФ, ст. ст. 9, 10, 11 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Право на проведение публичных мероприятий может быть ограничено федеральным законом в соответствии с критериями, предопределяемыми требованиями статей 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, на основе принципа юридического равенства и вытекающего из него принципа соразмерности, т. е. в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Такой подход согласуется с общепризнанными принципами и нормами международного права, в том числе закрепленными во Всеобщей декларации прав человека, согласно пункту 1 статьи 20 которой каждый человек имеет право на свободу мирных собраний, и в Международном пакте о гражданских и политических правах, статья 21 которого, признавая право на мирные собрания, допускает введение обоснованных его ограничений, налагаемых в соответствии с законом и необходимых в демократическом обществе в интересах государственной или общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц. Право на свободу мирных собраний определено также в статье 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод как не подлежащее никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Европейский Суд по правам человека в своей практике исходит из того, что в демократическом обществе свобода собраний является фундаментальным правом и наряду со свободой мысли, совести и религии составляет основу такого общества (постановления от 25 мая 1993 года по делу «Коккинакис (Kokkinakis) против Греции», от 20 февраля 2003 года по 7 делу «Джавит Ан (Djavit An) против Турции», от 23 октября 2008 года по делу «Сергей Кузнецов против России» и др. ); оно касается как закрытых, так и публичных собраний, а равно собраний в определенном месте и публичных шествий и может осуществляться отдельными их участниками и организаторами (постановление от 31 марта 2005 года по делу «Адали (Adali) против Турции»); государство, в свою очередь, должно воздерживаться от применения произвольных мер, могущих нарушить это право (постановление от 26 июля 2007 года по делу «Баранкевич против России»). Вмешательство публичных властей в свободу мирных собраний, если оно не предусмотрено законом, не преследует одну или несколько законных целей, упомянутых в статье 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и не является необходимым в демократическом обществе для достижения одной из этих целей, расценивается Европейским Судом по правам человека как нарушение данной статьи (постановление от 23 октября 2008 года по делу «Сергей Кузнецов против России»); более того, реальное уважение свободы собраний не может быть сведено просто к обязанности невмешательства со стороны государства в осуществление права, защищаемого статьей 11 Конвенции, – напротив, оно может быть дополнено позитивным обязательством обеспечивать эффективную реализацию этого права (постановления от 2 июля 2002 года по делу «Уилсон и Национальный союз журналистов (Wilson and the National Union of Journalists) и другие против Соединенного Королевства», от 20 октября 2005 года по делу «Политическая партия «Уранио Токсо» (Ouranio Toxo) и другие против Греции» и от 21 октября 2010 года по делу «Алексеев против России»), при этом органам государственной власти важно проявить надлежащую степень терпимости по отношению к мирным собраниям (постановления от 7 октября 2008 года по делу «Ева Мольнар (Eva Molnar) против Венгрии», от 4 декабря 2014 года по делу «Навальный и Яшин против Российской Федерации», от 5 января 2016 года по делу «Фрумкин против Российской Федерации»). Таким образом, гарантированное Конституцией Российской Федерации и названными международно-правовыми актами как составной частью правовой системы Российской Федерации (статья 15, часть 4, Конституции Российской Федерации) право граждан Российской Федерации собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование, не являясь абсолютным, может быть ограничено федеральным законом, который должен обеспечивать возможность полноценной реализации указанного права и одновременно – соблюдение надлежащего общественного порядка и безопасности без ущерба для здоровья и нравственности граждан на основе баланса интересов организаторов и участников публичных мероприятий, с одной стороны, и третьих лиц – с другой, исходя из необходимости государственной защиты прав и свобод всех лиц (как участвующих, так и не участвующих в публичном мероприятии) путем введения разумных мер предупреждения и предотвращения нарушений общественного порядка и безопасности, а также защиты названных лиц от возникающих угроз их правам, жизни и здоровью.

Позиция Европейского Суда по заявленному вопросу:

Европейский суд повторяет, что незаконная ситуация, такая как проведение демонстрации без предварительного разрешения, не обязательно оправдывает вмешательство в право на свободу собраний (see Kudrevič ius and Others, cited above, § 150, and the cases cited therein). В частности, где несогласованные демонстрации не включают акты насилия, Европейский суд требует, чтобы публичные власти показывали определенную степень толерантности по отношению к мирным собраниям таким образом, чтобы свобода собраний гарантируемая статьей 11 Конвенции не лишалась своей сущности (see Oya Ataman v. Turkey, no. 74552/01, § 42, ECHR 2006 XIV; Buktaand Others v. Hungary, no. 25691/04, § 34, ECHR 2007 III; Fá ber v. Hungary, no. 40721/08, § 49, 24 July 2012; Berladir and Others v. Russia, no. 34202/06, § 38, 10 July 2012; Malofeyeva v. Russia, no. 36673/04, §§ 136 37, 30 May 2013; and Kasparov and Others, cited above, § 91). Является ли демонстрация нежелательной и какие меры нужны со стороны полиции, должны, главным образом зависеть от серьезности неудобств, которые такая демонстрация причиняет (see Navalnyy and Yashin, cited above, § 62).

3. Нарушение районным судом Конституции РФ(ст. ст. 18, 19, 22, 55) и Европейской Конвенции(ст. 5) - чрезмерное применение к заявителю меры обеспечения производства по делу в виде административного задержания и как следствие - использование доказательств, полученных с нарушением закона.

Согласно положений Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, может быть подвергнуто административному задержанию в исключительных случаях – только если его необходимость продиктована конкретной правоприменительной ситуацией (обстановкой), объективно подтверждающей, что без применения данной административно-принудительной меры невозможны установление личности нарушителя, выявление обстоятельств совершенного административного правонарушения, правильное и своевременное рассмотрение дела об административном правонарушении и исполнение принятого по его результатам постановления. Согласно статье 27. 5 КоАП Российской Федерации срок административного задержания, по общему правилу, не должен превышать трех часов (часть 1). При этом предусмотренные частями 1–3 статьи 27. 5 КоАП Российской Федерации для административного задержания сроки, которые подлежат неукоснительному соблюдению при производстве по делам об административных правонарушениях, определяют максимальные временные пределы внесудебного ограничения свободы лица, привлекаемого к административной ответственности, что не освобождает уполномоченных должностных лиц от обязанности делать все возможное для скорейшего достижения целей, на которые направлена эта мера, в интересах безотлагательного рассмотрения дела об административном правонарушении, совершенном задержанным лицом. Требования, предъявляемые к законности административного задержания, исходя из смысла статей 2, 15 (части 1 и 2), 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 22 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации и статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не сводятся к соблюдению одних лишь формальных условий, предполагающих его применение уполномоченными должностными лицами в рамках закона, в законных целях, без выхода за установленные законом сроки и в соответствии с задачами законодательства об административных правонарушениях, – любое административное задержание может считаться конституционно оправданным, если его применение было вызвано необходимыми основаниями и не сопровождалось произвольным определением продолжительности ограничения свободы задержанного лица. Соответственно, административное задержание, предусмотренное частью 3 статьи 27. 5 КоАП Российской Федерации, может быть признано правомерным лишь при условии, что оно осуществлялось не просто в связи с совершением административного правонарушения, влекущего в качестве одной из мер административного наказания административный арест, а действительно было необходимо и соразмерно, в том числе по времени ограничения свободы задержанного лица, конституционно значимым целям охраны правопорядка и общественной безопасности, неотвратимости административной ответственности и справедливого разбирательства дел об административных правонарушениях. При этом должностные лица, осуществляющие производство по делам об административных правонарушениях, должны – исходя из того, что данная административно-принудительная мера является не чем иным, как одной из форм ограничения конституционного права на свободу и личную неприкосновенность, – избегать необоснованного вторжения в сферу индивидуальной (личной) автономии граждан, не допускать избыточного ограничения свободы лиц, в отношении которых она применяется.

Конституционный Суд Российской Федерации применительно к такой мере обеспечения производства по делу об административном правонарушении, как доставление, указывал, что эта мера – в контексте содержащихся в законе предписаний об условиях, целях и основаниях ее применения в конкретных обстоятельствах уполномоченными должностными лицами – не может быть произвольной, не учитывающей соразмерность объема ограничений прав лица с действительной необходимостью, диктуемой обстоятельствами дела, а также возможность практического достижения цели, ради которой избирается данная мера, с соблюдением разумных пределов продолжительности ее применения в отношении максимального объема прав, которые могут быть при этом ограничены (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 января 2012 года № 149-О-О). 14 Приведенная позиция Конституционного Суда Российской Федерации полностью распространяется и на законоположение о доставлении граждан сотрудниками полиции в соответствующее служебное помещение в целях их защиты от непосредственной угрозы их жизни и здоровью в случае, если они не способны позаботиться о себе либо если опасности невозможно избежать иным способом. Законодательное закрепление указанной меры, ее толкование и применение на практике должно соответствовать требованиям статей 22, 27 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, а иное чревато превращением ее в незаконное лишение лица свободы. Произвольное применение данной меры по отношению к проводящему одиночное пикетирование гражданину, притом что его результатом оказывается фактическое приостановление или даже прекращение этого мероприятия, нарушает конституционное право граждан собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование (статья 31 Конституции Российской Федерации). Европейский Суд по правам человека, отмечая при толковании соответствующих положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что лишение физической свободы фактически может приобретать разнообразные формы, не всегда адекватные классическому тюремному заключению, предлагает оценивать их не по формальным, а по сущностным признакам, таким как принудительное пребывание в ограниченном пространстве, изоляция человека от общества, семьи, прекращение выполнения служебных обязанностей, невозможность свободного передвижения и общения с неограниченным кругом лиц (постановления от 1 июля 1961 года по делу «Лоулесс (Lawless) против Ирландии» (№ 3), от 6 ноября 1980 года по делу «Гуццарди (Guzzardi) против Италии», от 28 октября 1994 года по делу «Мюррей (Murray) против Соединенного Королевства» и от 24 ноября 1994 года по делу «Кеммаш (Kemmache) против Франции» (№ 3).

Обстоятельства данного дела со всей очевидностью указывают о чрезмерном характере и явной несоразмерности выбранного государством способа восстановления баланса интересов общества и гражданина(административное задержание с целью составления протокола! ).

Позиция Европейского Суда по заявленному вопросу:

Европейский суд отмечает, в частности, что согласно статье 27. 2 Кодекса об административных правонарушениях заявитель мог быть доставлен в полицейский участок только если протокол не мог быть составлен там, где правонарушение было обнаружено. Однако, не было причин не сделать этого на месте, что влечет к заключению, что задержание и доставление в полицейский участок составили произвольное и незаконное лишение свободы (see Navalnyy and Yashin, cited above, §§ 68 and 93-97, and, mutatis mutandis, Novikova andOthers, cited above, §§ 182-83 and 226-27). Более того, так как протокол об административном правонарушении был составлен в полицейском участке, цель доставления была выполнена и дальнейшее оставление под стражей перед судебными слушаниями требовало особое оправдание, такие как явственный риск побега, или препятствования отправлению правосудия. В отсутствия любых явных причин для не освобождения заявителя, Европейский суд считает содержание заявителя до суда неоправданным и произвольным несмотря на то что это укладывалось в 48 часовой лимит, согласно статье 27. 5 § 3 Кодекса об административных правонарушениях (see Navalnyy and Yashin, cited above, § 96, and Frumkin v. Russia, no. 74568/12, § 150, 5 January 2016).

4. Нарушение судом принципа независимости судебной власти, принципа состязательности и равноправия сторон в административном процессе вследствие отсутствия прокурора - участника процесса(ст. ст. 120, 123 Конституции РФ, п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

В соответствии с Конституцией Российской Федерации(ст. 10) в основу конституционного строя Российской Федерации положено разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную, что предполагает самостоятельное выполнение каждой ветвью государственной власти своих специфических, установленных Конституцией Российской Федерации и федеральным законом функций и полномочий. При этом в соответствии со статьей 118 (часть 1) Конституции Российской Федерации исключительную компетенцию судебной власти составляет осуществление правосудия. Из названных конституционных норм следует, с одной стороны, что никакой иной орган не может принимать на себя функцию отправления правосудия, а с другой - что на суд не может быть возложено выполнение каких бы то ни было функций, не согласующихся с его положением органа правосудия.

Возбуждение административного преследования является задачей органов исполнительной власти – федеральных органов и прокуратуры. Суд же(в силу положений Основного закона) обязан проверять результаты их деятельности, объективно и беспристрастно решая вопрос о законности и обоснованности выдвигаемых против лица обвинений, а также рассматривая жалобы на действия и решения должностных лиц, осуществляющих административное производство.

Однако действующее административное законодательство России (КоАП РФ одновременно выступает и как источник процессуального права) не содержит обязательного правила об участии прокурора-обвинителя в судебном разбирательстве по административному делу, что указывает о наделении суда источником отраслевого права дополнительной функцией - функцией обвинения. Само по себе такое построение процесса напрочь лишает гарантированных Конституцией РФ основополагающих принципов судопроизводства – независимости, равноправия и состязательности сторон. Такая процедура со всей очевидностью наделяет суд функциями обвинения и неизбежно порождает сомнения в его независимости. Это нарушает ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, требующую справедливого процесса. ЕСПЧ отметил, что вопрос о правомерности широких процессуальных полномочий суда в делах об административных правонарушениях уже ставился перед КС России. Однако все подобные жалобы КС не принимал к производству. Например, он не увидел нарушения в том, что мировые судьи направляют поручения другим мировым судьям провести допрос свидетелей, основываясь на ч. 1 ст. 26. 9 КоАП, касающейся только поручений «должностных лиц» (Определение от 18 сентября 2014 года № 1817-О). ЕСПЧ привел цитату из мнения судьи КС Константина Арановского по этому делу, который считал, что подобные полномочия суда нарушают принцип состязательности.

Выявленную проблему ЕСПЧ посчитал настолько важной, что потребовал не только восстановить права одного из заявителей на должное рассмотрение дела, но и принять меры общего характера. Они сформулированы довольно обтекаемо: их главная цель — обеспечить «независимость судей, рассматривающих» дела об административных правонарушениях. Достигнута она может быть через участие в судебном заседании обвинителя либо иным «подходящим способом». Вероятно, реализация этих мер, несмотря на широту формулировки суда, потребует перестройки административного процесса. Причем, на уровне как первой инстанции, так и апелляции.

(Постановление ЕСПЧ от 20. 09. 2016 " Дело " Карелин (Karelin) против Российской Федерации" (жалоба N 926/08) По делу обжалуется жалоба заявителя, привлеченного к административной ответственности за нарушение общественного порядка, на то, что неучастие прокурора как представителя органа обвинения при рассмотрении его административного дела, обязательное участие которого во всех делах об административных правонарушениях не предусмотрено действующим КоАП РФ, нарушило его право на справедливое и беспристрастное судебное разбирательство, поскольку функцию обвинения выполнял сам судья. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

5. Нарушение судом Федерального закона от 19. 06. 2004 N 54-ФЗ " О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" и ч. 5 ст. 20. 2 КоАП РФ в их сочетании(неправильное понимание и применение).

В соответствии с частью 5 статьи 20. 2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях объективная сторона данного состава правонарушения: «нарушение участником публичного мероприятия установленного порядка проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Диспозиция указанной выше нормы является бланкетной. На обеспечение реализации установленного Конституцией Российской Федерации права граждан Российской Федерации собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирования направлены положения Федерального закона от 19. 06. 2004 N 54-ФЗ " О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях".

В силу пункта 1 статьи 2 Федерального закона N 54-ФЗ под публичным мероприятием понимается открытая, мирная, доступная каждому, проводимая в форме собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования либо в различных сочетаниях этих форм акция, осуществляемая по инициативе граждан Российской Федерации, политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений, в том числе с использованием транспортных средств. Целью публичного мероприятия является свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики.

Проведение публичного мероприятия должно основываться на принципах законности, выражающейся в соблюдении положений Конституции Российской Федерации, данного Закона, иных законодательных актов Российской Федерации, и добровольности участия в публичном мероприятии (статья 3 Федерального закона N 54-ФЗ).

Как следует из правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в Определениях от 24. 10. 2013 N 1618-О, от 24. 10. 2013 N 1619-О, Федеральный закон N 54-ФЗ в целях обеспечения мирного, доступного и безопасного характера публичных мероприятий, проводимых в форме собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, закрепляет права и обязанности организатора публичного мероприятия (статьи 5, 7, 9, 11), участников публичного мероприятия (статья 6), а также органов публичной власти и их должностных лиц (статьи 12 - 17). Данным положениям корреспондируют положения Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, которыми предусмотрена административная ответственность за нарушение законодательства о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях (статьи 5. 38, 20. 2), в том числе ответственность участника публичного мероприятия за нарушение установленного порядка проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования (части 5 и 6 статьи 20. 2). При этом в силу общих положений данного Кодекса(часть 1 статьи 2. 1) ответственность участника публичного мероприятия может наступать только в случае совершения им противоправных, виновных действий или его противоправного, виновного бездействия.

Правовой статус участника публичного мероприятия закреплен в статье 6 Федерального закона N 54-ФЗ.

В соответствии с частями 3 и 4 статьи 6 Федерального закона N 54-ФЗ во время проведения публичного мероприятия его участники обязаны:

1) выполнять все законные требования организатора публичного мероприятия, уполномоченных им лиц, уполномоченного представителя органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления и сотрудников органов внутренних дел;

2) соблюдать общественный порядок и регламент проведения публичного мероприятия;

3) соблюдать требования по обеспечению транспортной безопасности и безопасности дорожного движения, предусмотренные федеральными законами и иными нормативными правовыми актами, если публичное мероприятие проводится с использованием транспортных средств.

Участники публичных мероприятий не вправе:

1) скрывать свое лицо, в том числе использовать маски, средства маскировки, иные предметы, специально предназначенные для затруднения установления личности;

2) иметь при себе оружие, боеприпасы, колющие или режущие предметы, другие предметы, которые могут быть использованы в качестве оружия, взрывные устройства, взрывчатые, ядовитые, отравляющие, едко пахнущие, легковоспламеняющиеся вещества, огнеопасные и пиротехнические вещества или изделия (за исключением спичек и карманных зажигалок), предметы (химические материалы), которые могут быть использованы для изготовления пиротехнических изделий или дымов, горючие материалы и вещества, иные вещества, предметы, изделия, в том числе самодельного изготовления, использование которых может привести к задымлению, воспламенению, иметь при себе и (или) распивать алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе;

3) находиться в месте проведения публичного мероприятия в состоянии опьянения.

Как усматривается из материалов дела и текста судебного постановления, основанием для привлечения меня к ответственности на основании части 5 статьи 20. 2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях послужило: «добровольно присутствовала в массе граждан не менее 100 человек …то есть участвовал в проведении публичном мероприятия в форме шествия, которое не было согласовано в установленные законом сроки в данном месте с Комитетом по вопросам законности, правопорядка и безопасности г. Санкт-Петербурга» (стр. 4 постановления судьи).

Событий описанных в протоколе не было, потому как я была задержана сотрудниками полиции буквально спустя несколько секунд после того, как спустилась со ступенек основного здания ст. м. «Горьковская». Ни в каком «шествии» или «демонстрации» я в этот момент времени принимать участия на предмет «публичного выражения своего мнения» никак не могла физически. Само по себе нахождение в месте общего пользования, на улице или около станции метро не может считаться каким-либо правонарушением. Согласно п. п. 12 ст. 1 Градостроительного кодекса РФ территории общего пользования - территории, которыми беспрепятственно пользуется неограниченный круг лиц (в том числе площади, улицы, проезды, набережные, береговые полосы водных объектов общего пользования, скверы, бульвары). Каких-либо указаний или знаков, ограждающих конструкций, сигнализирующих о митинге лидо шествии не было. Я спустилась со ступенек здания станции метро по причине невозможности там находиться из-за отсутствия свободного места для «стояния», а не для того, чтобы «добровольно участвовать» в каком-либо митинге или шествии. Более того, единственный выход из станции метро «Горьковская» находится на территории Александровского парка а потому все выходящие из метро граждане сразу же оказывались в рядах «митингующих». Кроме того, в действительности, никакого «шествия» у ст. м. «Горьковская» в указанный день не было.

Таким образом, правовым основанием для привлечения ФИО к ответственности по части 5 статьи 20. 2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях послужило участие в публичном мероприятии в форме шествия, о проведении которого орган исполнительной власти г. Санкт-Петербурга уведомлен не был. Вместе с тем доказательств того, что обвиняемой были допущены нарушения требований частей 3 и 4 статьи 6 Федерального закона N 54-ФЗ, материалы дела не содержат. Описание события правонарушения – место и время, отсутствует(площадь и направление «шествующих», время начала и окончания «шествия»). Представленные судьей выводы о доказанности участия обвиняемой в шествии голословны и не подтверждаются ни одним из представленных сотрудниками полиции документом. Ни протокол об административном правонарушении, ни постановление судьи не содержат сведений о юридической квалификации обвиняемой в части наличия умысла - важный элемент субъективной стороны состава правонарушения(в материалах дела отсутствуют данные, указывающие на то, что у участника публичного мероприятия могли возникнуть сомнения в законности его проведения).

Изложенное выше не противоречит правовому подходу, выраженному в постановлениях Верховного Суда Российской Федерации N 20-АД13-4 и N 20-АД13-5 от 18 октября 2013г., постановлении N 44-АД16-22 от 1 августа 2016 г.

Таким образом, вывод судьи о том, что бездействие обвиняемой(«нахождение в массе граждан не менее 100 человек») либо действие – шествие(неизвестного количества людей, неизвестного времени начала и его окончания) образует состав административного правонарушения, предусмотренного частью 5 статьи 20. 2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, в нарушение требований ФЗ № 54 и ст. ст. 24. 1 и 26. 1 КоАП РФ не являются обоснованными.

6. Игнорирование районным судом правил оценки доказательств(ст. 26. 11 КоАП РФ).

Постановление судьи не содержит ни единого юридического суждения по представленным доказательствам вины обвиняемой. Представленные в тексте постановления судьи словосочетания не имеют юридической природы происхождения.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал, что положения статьи 26. 11 КоАП Российской Федерации не предполагают возможность произвольной оценки судьей, органом, должностным лицом, рассматривающими дело об административном правонарушении, представленных доказательств; их оценка должна быть основана на всестороннем, полном и объективном исследовании всех обстоятельств дела в их совокупности, по результатам которого выносится мотивированное решение (определения от 23 апреля 2015 года № 738-О, от 21 мая 2015 года № 1088-О, от 26 мая 2016 года и др. ); при этом законодательство об административных правонарушениях не устанавливает какого-либо приоритета одних доказательств перед другими (определения от 23 апреля 2013 года № 509-О, от 24 декабря 2013 года № 2127-О и от 24 марта 2015 года № 697-О). Законодательство об административных правонарушениях запрещает использование доказательств по делу об административном правонарушении, полученных с нарушением закона (часть 3 статьи 26. 2 КоАП Российской Федерации), что, соответственно, предполагает необходимость оценки судьей, членами коллегиального органа, должностным лицом, рассматривающими дело об административном правонарушении, представленных доказательств по критерию допустимости.

7. Игнорирование районным судом требований ст. 24. 1 КоАП РФ.

В соответствии со статьей 24. 1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях задачами производства по делам об административных правонарушениях являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, разрешение его в соответствии с законом, обеспечение исполнения вынесенного постановления, а также выявление причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений.

Ни одну из перечисленных задач судья не решил и не приступал к ее разрешению. Ни время совершения правонарушения, ни место, ни способ его совершения судья так и не узнал. Никаких следов какого-либо исследования. Вместо установления и исследования обстоятельств дела, определения предмета доказывания, непосредственного изучения имеющихся доказательств судья лишь зачитывал наименование «листов дела» в форме монолога! И ничего более! В ходе «всестороннего исследования» обстоятельств дела судья задал один-единственный вопрос к обвиняемой: «Ну что, рассказывайте, как было»? Весь «судебный процесс»!

8. Нарушение принципа равноправия и состязательности сторон в части установления вины обвиняемой на основании показаний сотрудников полиции (ст. ст. 118, 123 Конституции РФ, ст. ст. 1. 2, 1. 4, 26. 11 КоАП РФ).

Вся доказательственная база данного дела построена исключительно на показаниях полицейских –авторов протоколов и рапортов. Ни один из них не является свидетелем участия обвиняемой в «шествии»(автор и составитель протокола об административном правонарушении «дежурил» в РОВД, место нахождения авторов рапортов в момент совершения «правонарушения» неизвестно). Представленные судом в качестве источников доказательств полицейские проходят службу в разных территориальных отделах полиции Санкт-Петербурга. С учетом изложенного и того обстоятельства, что все заявленные обвиняемой ходатайства об истребовании доказательств своей невиновности были судьей отклонены(в т. ч. о вызове свидетелей! ), качество представленной базы доказательств вызывает, мягко говоря, недоумение и не может подтверждать вывод судьи о всесторонней и объективной оценке всех доказательств в их совокупности. Ни о какой совокупности и объективности не может идти речи, если источник всех доказательств в одном лице.

9. Игнорирование районным судом предназначения административного производства и прав обвиняемой на защиту в части немотивированного отказа в вызове свидетелей по делу(ст. ст. 1. 2, 1. 5, 24. 1, 24. 4., 25. 1, 25. 6 КоАП РФ).

Часть 2 статьи 26. 2 КоАП Российской Федерации определяет перечень документов и иных источников информации, которыми устанавливаются данные, являющиеся доказательствами по делу об административном правонарушении. При этом сам по себе протокол об административном правонарушении и иные предусмотренные названными положениями документы не предрешают разрешение вопроса о виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, – в силу статьи 26. 11 КоАП Российской Федерации судья, члены коллегиального органа, должностное лицо, осуществляющие производство по делу об административном правонарушении, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном исследовании всех обстоятельств дела в их совокупности; никакие доказательства не могут иметь заранее установленную силу. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, вправе представлять доказательства, опровергающие данные, содержащиеся в протоколе об административном правонарушении. Кроме того, данное лицо вправе ходатайствовать о вызове в качестве свидетеля должностного лица, составившего протокол об административном правонарушении, для выяснения возникших вопросов, что не исключается сложившейся правоприменительной практикой (пункт 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 года № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях»).

«Вместе с тем решение судьи (органа, должностного лица) об отказе в удовлетворении ходатайства о вызове свидетелей не может иметь сугубо формального обоснования; такой отказ должен быть мотивированным и оформленным в виде отдельного определения, правомерность которого в случае обжалования постановления по делу об административном правонарушении подлежит проверке вышестоящими судебными инстанциями в установленном Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях порядке (часть 3 статьи 30. 6 и часть 2 статьи 30. 16)» - из Определения КС РФ от 9 февраля 2016 года № 214-О.

10. Нарушение районным судом ст. ст. 24. 1, 26. 1, 26. 2, 26. 11, 28. 2, 29. 1, 29. 4 КоАП РФ в части признания протокола об административном правонарушении допустимым и достоверным источником доказательств:

- не указана должность лица, составившего протокол по фамилии Егоров Д. Д. (написано: «УУПГУУП 12 о/п»);

-отсутствуют сведения о событии правонарушения – шествии граждан, их количестве, начало шествия, окончание шествия, продолжительности шествия, направление шествия, роль и участие обвиняемой в шествии, в т. ч. продолжительность противоправного деяния;

- указаны неустранимые сомнения в совершении инкриминируемого деяния: «находилась по адресу…где добровольно присутствовала в массе граждан не менее 100 человек»);

- отсутствуют сведения о свидетелях и потерпевших(пустые строки);

- протокол изготовлен в месте исполнения административного задержания и по истечении установленного законом срока применения указанной меры обеспечения производства;

- указанные в приложении документы отсутствуют в деле(видеозапись со справкой, «неизвестного количества «копии документов, удостоверяющих личность»).

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 45, 46, 118, 120, 123 Конституции РФ, ст. ст. 30. 1-30. 3, 24. 5 КоАП РФ,

Прошу:

Отменить постановление Петроградского районного суда Санкт-Петербурга от 10 мая 2017г., производство по делу прекратить за отсутствием состава административного правонарушения.

Приложение -копия жалобы.

«19» мая 2017г. ФИО