Харуки Мураками 26 страница

— «Холодный или не холодный, но Бог здесь есть», — негромко повторил Усикава непонятные слова.

— Погромче повторите, я не услышал.

— «Холодный или не холодный, но Бог здесь есть», — на этот раз как можно отчетливее сказал Усикава.

Закрыв глаза, Тамару некоторое время наслаждался отголоском этих слов. Потом, будто наконец-то что-то решив, глубоко вдохнул и выдохнул. Открыл глаза и посмотрел на свои руки. На них были тонкие резиновые, словно для проведения операции, перчатки, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

— Простите, — спокойно сказал он.

В этом слове послышалось нечто торжественное. Тамару снова взял полиэтиленовый пакет и надел его на голову Усикавы. Сжал шею толстым резиновым кольцом. Так быстро, что тот не успел и рта раскрыть. Усикава хотел протестовать, но, в конце концов, не смог произнести ни одного слова, да их, естественно, никто бы и не услышал.

«Почему? — подумал он под полиэтиленовым пакетом. Я честно рассказал все, что знал. Зачем меня теперь убивать? "

Головой, что чуть не разрывалась, он вспомнил небольшой дом в Тюоринкани и двух маленьких дочерей. И их небольшого пса с длинным туловищем, которого никогда не любил. Пес был глуповатый, часто лаял, постоянно дергал зубами ковер, а в новом коридоре все время делал лужи. И кардинально отличался от разумной дворняжки, которую в детстве сам Усикава держал. И все же раз в жизни он всё же вспомнил того непутевого пса, который носился по травянистому двору.

Тамару краем глаза посматривал на связанного Усикаву, корчившегося на мате, как гигантская рыба, выброшенная на берег. Как бы тот не бушевал, не было опасений, что его услышат в соседней квартире. Тамару хорошо знал, с какими страданиями Усикава умирает. Однако это — самый чистый и самый искусный способ убийства человека. Без воплей и кровотечения. Его глаза следили за секундной стрелкой водонепроницаемых часов фирмы «TAG Heuer». Через три минуты руки и ноги Усикавы перестали дергаться. Сначала они, будто в унисон, мелко задрожали, а потом внезапно замерли. Тамару пощупал затылок Усикавы и, проверив пульс, убедился, что тот потерял все признаки жизни. Слегка отдавало мочой. Усикава не сдержался — на этот раз его мочевой пузырь полностью опорожнился. Упрекать его было невозможно. Смерть была мучительной.

Тамару снял с его шеи резиновое кольцо, а с головы сорвал пакет, который частично попал в рот. Усикава, с широко открытыми глазами и криво приоткрытым ртом, был мертв. Виднелись его щербатые зубы и язык, поросший зеленым мхом. Такое картину мог бы нарисовать Мунк. Сплюснутая голова Усикавы еще больше подчеркивала ее уродство. Наверное, он же настрадался.

— Извините, — сказал Тамару. — Но это не значит, что нам нравится такое делать.

Пальцами обеих рук Тамару размягчил лицевые мышцы Усикавы, исправил перекошенный подбородок — и на его лицо уже можно было смотреть. Полотенцем из кухни вытер слюну вокруг его рта. Потратил довольно много времени, но лицо Усикавы стало чуть лучше. По крайней мере, теперь человек невольно от него не отворачивался бы. Только глаза никак не удавалось закрыть.

— Как пишет Шекспир, — спокойным голосом заговорил Тамару, обращаясь к тяжелой сплюснутой голове Усикавы. — «Умерев сегодня — завтра уже не умрешь». Так что, может посмотрим на это с лучшей стороны.

Тамару не мог вспомнить, из какого произведения эта фраза — из «Генриха IV» или «Ричарда III». Но для него это было не существенно, потому что не думал, что Усикава теперь захочет точно знать, откуда взята цитата. Тамару развязал веревку на руках и ногах Усикавы. Чтобы не было видно следов на коже, он перевязал их мягким полотенцем. Веревку, полиэтиленовый пакет и резиновое кольцо положил в заранее приготовленную сумку. Проверил личные вещи Усикавы и решил забрать все его фотографии. Вместе с фотоаппаратом и треножником. Нежелательно, чтобы стало ясно, что Усикава за кем-то следил. Возник бы вопрос: собственно, за кем. И тогда могла бы вынырнуть на поверхность фамилия Тэнго Кавана. Тамару забрал также блокнот, плотно заполненный мелкими иероглифами. Не оставил ничего важного. Только спальный мешок, продукты, смену белья и труп несчастного Усикавы. Из нескольких визитных карточек с надписью: «Новое Японское общество содействия развитию науки и искусства. Штатный директор» прихватил одну и сунул в карман пальто.

— Извините, — еще раз на прощание сказал он, обращаясь к мертвому Усикаве.

Тамару зашел в кабину телефона-автомата возле станции, вставил в его щель телефонную карточку и набрал номер, полученный от Усикавы. Номер был столичный — возможно, из района Сибуя. После шестого звонка кто-то поднял трубку. Без всяких предисловий Тамару назвал адрес в квартале Коендзи и номер квартиры.

— Вы записали? — спросил он.

— А вы могли бы повторить еще раз?

Тамару повторил. Собеседник записал и вслух повторил запись.

— Там находится господин Усикава, — сообщил он. — Вы его знаете?

— Господин Усикава? — переспросил собеседник.

Тамару пропустил мимо ушей его слова и продолжал:

— Господин Усикава находится там, но, увы, уже не дышит. Кажется, смерть его не была естественной. В его кошельке есть несколько визитных карточек с надписью: «Штатный директор Нового Японского общества содействия развитию науки и искусства». Если полиция обнаружит труп, то рано или поздно, наверное, станет ясна его связь с вами. И тогда, возможно, вам придется туго. Так не лучше ли его убрать? Думаю, вы это умеете делать.

— А кто вы такой? — спросил собеседник.

— Доброжелательный информатор, — ответил Тамару. — Нам тоже не нравится полиция. Так же, как и вам.

— Смерть не была естественной?

— По крайней мере, он не умер спокойно от старости.

Собеседник на минуту умолк.

— Собственно, что там делал господин Усикава?

— Не знаю. Подробности можно расспросить лишь у самого господина Усикавы, но, как я только что сказал, он в таком состоянии, что не сможет ответить.

Собеседник сделал короткую паузу.

— Может, вы имеете отношение к молодой женщине, которая приезжала в гостиницу «Окура»?

— Такой вопрос бесполезен — на него нет ответа.

— Я однажды с ней встречался. И вас понимаю. Я хотел бы ей кое-что передать.

— Слушаю.

— Мы не намерены причинять ей вреда, — сказал собеседник.

— Но я знаю, что вы ее настойчиво разыскиваете.

— Это правда. Мы давно ее ищем.

— Однако вы только что сказали, что не намерены причинять ей вреда, — сказал Тамару. — Почему?

Наступило недолгое молчание.

— Короче говоря, в определенный момент ситуация изменилась. Конечно, наши люди глубоко скорбят по поводу смерти лидера. Но с этим вопросом уже покончено. Лидер болел и в некотором смысле сам хотел поставить точку в своей жизни. А потому мы не собираемся больше преследовать Аомамэ в этом деле. Сейчас мы хотели бы с ней переговорить.

— О чем?

— Об общих интересах.

— Но это выгодно только вам. Даже если вам надо с ней переговорить, она, возможно, этого не захочет.

— Не сомневаюсь, что нам есть о чем поговорить. Можем вам кое-что предложить. Скажем, свободу и безопасность. А также знания и информацию. Мы не могли бы встретиться для переговоров на нейтральной территории? В любом месте, по вашему выбору. Гарантируем стопроцентную безопасность. Не только ей, но также всем людям, причастным к этому делу. Никому не придется больше бежать и скрываться. Думаю, переговоры не повредят ни одной стороне.

— Это только слова, — сказал Тамару. — А какие есть основания доверять вашему предложению?

— Во всяком случае, я прошу передать их Аомамэ, — настаивал собеседник. — Ситуация такова, что время не ждет, а кроме того, мы можем сделать еще несколько уступок. Если же вам нужны конкретные основания для доверия, то мы и над этим подумаем. Мы всегда готовы к разговору, если позвоните.

— Вы не могли бы немного понятнее объяснить? Зачем вам он нужен? Собственно говоря, что случилось, раз ситуация так настолько изменилась?

Немного помолчав, собеседник продолжил:

— Нам и дальше надо слышать вещий голос. Для нас это — словно щедрый источник. Мы не должны его потерять. Вот что сейчас я могу вам сейчас сказать.

— Значит, вам Аомамэ необходима для поддержания этого источника.

— Я не могу объяснить вам этого несколькими словами. Скажу вам только, что она имеет в этому отношение.

— А как насчет Эрико Фукады? Вам и она нужна?

— Эрико Фукада теперь нам особенно не нужна. Нам безразлично, где она и что делает. Свою миссию она выполнила.

— Какую миссию?

— Все это труднообъяснимая история, — ответил собеседник после короткой паузы. — Извините, но сейчас я не могу открывать вам всех обстоятельств.

— Лучше подумайте, в каком положении вы оказались, — сказал Тамару. — Сейчас мяч на нашей стороне. Мы можем вам позвонить, а вы нам — нет. Вы даже не знаете, кто мы такие. Ведь так?

— Вы правы. Инициатива в ваших руках. Неизвестно, кто вы такие. Но это не тема для телефонного разговора. Я и так уже слишком много вам рассказал. Больше, чем имел на это право.

Тамару на минуту умолк.

— Хорошо. Мы подумаем над предложением. Нам тоже нужно посоветоваться. Возможно, позвоним через несколько дней.

— Ждем вашего звонка, — ответил собеседник. — Но еще раз повторяю: переговоры не повредят ни одной стороне.

— А если мы отклоним ваше предложение?

— Тогда нам придется делать всё по-своему. У нас для этого есть достаточно силы. Возможно, характер дела изменится на более грубый, и доставит хлопоты вашим людям. Кем бы вы ни были, вам не удастся выйти из данной истории невредимыми. Да и вряд ли такой поворот дела будет для обеих сторон приятным.

— Возможно. Но для этого нужно время. А как вы сказали, ситуация такова, что промедление не в ваших интересах.

Собеседник слегка откашлялся.

— Может, нужно время, а может, и нет.

— Это станет ясно в ходе практических действий.

— Именно так, — согласился собеседник. — Но, обратите внимание, я хочу подчеркнуть еще один важный пункт. Если использовать вашу метафору, то мяч действительно может быть сейчас на вашей стороне. Но вы не знаете основные правила игры.

— И это тоже станет понятным в ходе практических действий.

— Если игра не удастся, то ее последствия будут плохими.

— Для обеих сторон, — сказал Тамару.

Наступила короткая многозначительная пауза.

— Что будете делаете с господином Усикавой? — спросил Тамару.

— При первой возможности заберем его. Сегодня ночью.

— Квартира не заперта.

— Спасибо, — сказал собеседник.

— Кстати, ваши люди глубоко опечалены смертью господина Усикавы?

— Смерть любого человека всегда вызывает глубокую печаль.

— Он достоин печали. Это был, по-своему, способный человек.

— Но недостаточно, правда?

— Нет на свете человека, который мог бы жить вечно.

— Вы так думаете? — спросил собеседник.

— Конечно, — ответил Тамару. — Я так думаю. А вы — нет?

— Жду вашего звонка, — не отвечая на вопрос, холодно сказал собеседник.

Тамару молча положил трубку. Дальнейшая беседа была лишней. В случае необходимости он мог снова позвонить. Выйдя из телефонной кабины, направился к припаркованному автомобилю — неприметной, темно-синей старой модели «Toyota-Corolla». Проехав минут пятнадцать, остановился перед безлюдным парком и, убедившись, что поблизости нет никого, бросил в бак полиэтиленовый пакет, веревку, резиновое кольцо и перчатки, которыми пользуются врачи во время операции.

— Там всегда глубоко скорбят по поводу смерти человека, — пробормотал Тамару, запустив мотор и пристегиваясь ремнем безопасности.

«Это самое главное, — подумал он. — Надо должным образом скучать по умершему человеку. Хотя бы короткое время».

Глава 26

_______________________

АОМАМЭ

Очень романтично!

После полудня, во вторник, зазвонил телефон. Сидя на мате для упражнений по йоге, Аомамэ широко разводила ноги и растягивала подвздошно-поясничные мышцы. Ее движения, с виду простые, были жесткими, и рубашка на ней пропиталась потом. Остановив упражнение и вытирая лицо полотенцем, Аомамэ подняла трубку.

— Фукускеголового уже нет в том доме, — сказал Тамару, как всегда без единого предисловия. И без «Алло, алло! ".

— Уже нет?

— Не стало. Его убедили.

— Убедили, — повторила Аомамэ.

Наверное, какими-то силовыми методами Тамару избавился от Фукускеголового.

— А житель дома по фамилии Кавана — Тэнго Кавана, которого вы ищете.

Мир вокруг Аомамэ то расширялся, то сужался. Как и ее сердце.

— Вы слушаете? — Спросил Тамару.

— Слушаю.

— Только сейчас Тэнго Кавана нет дома. Уже несколько дней.

— С ним все в порядке?

— Сейчас его нет в Токио, но, пожалуй, с ним все в порядке, Фукускеголовый арендовал квартиру на первом этаже в доме, где жил Тэнго Кавана, и караулил, когда вы придете на встречу. Установил скрытый фотоаппарат и следил за входом в дом.

— Меня сфотографировал?

— Трижды. Вечером, когда вы были в шляпке, глубоко надвинутой на голову, в очках и шарфе, а потому мелких черт лица на фотографиях не видно. Но, несомненно, это вы. Если бы вы еще раз туда пошли, может быть, имели бы неприятности.

— Значит, то, что я положилась на вас, — правильное решение?

— Если вообще в этом случае можно говорить о правильном решении.

— Так или иначе, я уже перестала беспокоиться, — сказала Аомамэ.

— Тот человек больше не причинит вам вреда.

— Потому что вы его убедили.

— Проблема требовала решения. Окончательного, — сказал Тамару. — Все фотографии я забрал. Фукускеголовый ставил своей целью дождаться вашего появления, а Тэнго Кавана был только живой приманкой. А потому они уже не имеют оснований ему вредить. Поэтому, наверное, с ним все в порядке.

— Прекрасно, — сказала Аомамэ.

— Тэнго Кавана преподает математику в подготовительной школе для поступающих в университет, которая размещена в квартале Йойоги. Он вроде бы способный учитель, но работает всего несколько дней в неделю, а потому, наверное, зарабатывает немного. Живет скромно, один, в невзрачном доме.

Закрыв глаза, Аомамэ почувствовала ушами, как бьется ее сердце. Граница между миром и ею стерлась.

— Работая учителем математики в подготовительной школе, он одновременно пишет свой роман. На переписывании «Воздушного кокона» в роли автора-невидимки только подрабатывал. Но имеет собственные литературные амбиции. Это неплохо. Умеренное честолюбие способствует развитию человека.

— Как вы об этом узнали?

— Его не было дома, а потому я проник в запертую квартиру, своим способом. Из всех моих ключей ни один не подошел. Я понимал, что нарушать тайну чужого частного жизни плохо, но должен был провести некоторое расследование. Для одинокого молодого человека, его квартира была аккуратно прибрана. Газовая плитка вычищена до блеска. Внутри холодильника царит чистота и порядок, в его глубине нет гнилой капусты. Было видно, что он гладит одежду. Годился бы в хорошие компаньоны. Если бы, конечно, я не был геем.

— И еще что вы узнали?

— Я позвонил в подготовительную школу и расспросил о расписании его лекций. По словам женщины, которая взяла трубку, поздно ночью, в воскресенье, в какой-то больнице, что в префектуре Тиба, умер отец Тэнго Кавана. А потому, он должен был срочно уехать из Токио на похороны. Поэтому его занятий в понедельник не будет. Когда и где пройдут похороны, она не знала. Во всяком случае, похоже, что следующая лекция будет в четверг, когда он, возможно, вернется в Токио.

Конечно, Аомамэ помнила, что отец Тэнго работал сборщиком абонентской платы «NHK». Еженедельно совместно с отцом Тэнго проходил одним и тем же маршрутом. Она несколько раз встречала его на улицах Итикава. Однако лицо его отца она не могла вспомнить. Сам он был худощавый, невысокого роста, одетый в униформу сборщика абонентской платы. И совсем не походил на Тэнго.

— Если Фукускеголового уже нет, то я могу пойти на встречу к Тэнго?

— В любом случае, — сразу ответил Тамару. — Фукускеголового хорошо убедили. Но, признаюсь, чтобы покончить с этим делом, я должен был позвонить в секту. И сказать им об одной вещи, которая не должна была попасть в руки правоохранительных органов. Если бы о ней стало известно, то они могли бы подробно расспросить жильцов дома. И тогда ваш друг, возможно, попал бы под их подозрение. Справиться с этой вещью мне самому было трудно. Если бы среди ночи я тащил ее, то, что ни говорите, не мог бы выкрутиться и внятно ответить на профессиональные вопросы первого попавшегося полицейского. А вот в секте есть рабочие руки и возможность быстро перемещаться. Да и к такой работе они привыкли. Как в тот раз, когда другое дело вынесли из отеля «Окура». Понимаете, что я хочу сказать?

Аомамэ мысленно переводила термины, которые использовал Тамару, на реальный язык.

— Наверное, убеждения были не в очень жесткой форме?

Тамару едва фыркнул.

— К сожалению, тот человек знал слишком много.

— Секта знает, что делал Фукускеголовый в том доме? — спросила Аомамэ.

— Он работал на секту, но до того дня действовал совершенно самостоятельно. И пока не докладывал заказчикам о последних находках. Нам это выгодно.

— Однако сейчас они знают, что он там что-то делал.

— Конечно, знают. Поэтому вам лучше не подходить к тому дому. Фамилия Тэнго Каваны как автора «Воздушного кокона» и его адрес, наверное, значатся в их контрольном списке. Возможно, они еще не докопались до личной связи между ним и вами. Но если они будут расследовать причину пребывания Фукускеголового в квартире того дома, то, конечно же, сразу всплывет и фамилия Тэнго. Это лишь вопрос времени.

— Но, если повезет и пока это выяснится, надеюсь, пройдет довольно много времени. И связи между смертью Фукускеголового и Тэнго, возможно, не удастся установить.

— Да. Если повезет, — повторил Тамару. — Если эти типы не будут такими бдительными, как я ожидаю. А я обычно не полагаюсь на предположение типа «если повезет». И именно поэтому до сих пор я живу без крупных промахов.

— А потому, мне лучше не приближаться к тому дому.

— Безусловно, — подтвердил Тамару. — Наша жизнь висит на волоске. Большая бдительность никогда не будет излишней.

— Интересно, Фукускеголовый знал, что я скрываюсь в этом доме?

— Если бы знал, то вы сейчас были бы где-нибудь очень далеко, недосягаемой для меня.

— Но он подошел ко мне очень близко.

— Это верно. Хотя я думаю, что, возможно, его привела к вам только какая-то простая случайность.

— И поэтому он так по-глупому подставился на детской горке.

— Именно поэтому. У него даже в мыслях не было, что вы его там увидите. Даже не догадывался о такой возможности. И это, в конце концов, стоило ему жизни, — сказал Тамару. — Кажется, я уже говорил, что наша жизнь висит на волоске.

На несколько секунд воцарилось молчание. Тяжелая пауза, которую приносит смерть любого человека.

— Фукускеголового не стало, но секта все еще преследует меня.

— А вот тут что-то непонятное, — сказал Тамару. — В самом начале они собирались вас поймать и узнать, какая организация стоит за планом убийства лидера. Вы бы сами не могли его подготовить. Любому было понятно, что вы имели какую-то поддержку. Если бы вас поймали, то, наверное, подвергли бы очень суровому допросу.

— Поэтому я и нуждалась в пистолете, — сказала Аомамэ.

— Естественно, и Фукускеголовый хорошо знал, — продолжал Тамару, — что секта охотится за вами, чтобы допросить и наказать. Но через какое-то время ситуация, кажется, сильно изменилась. После ухода со сцены Фукускеголового, когда я беседовал по телефону с одним из представителей секты, мне было сказано, что они уже не намерены причинять вам вреда. И хотят, чтобы я вам это передал. Конечно, это может оказаться ловушкой. Но мне показалось, что они говорили правду. По их словам, в некотором смысле лидер сам хотел смерти. Так мне объяснял упомянутый представитель. То есть это было в своем роде самоубийство лидера, а потому вас, мол, уже не надо наказывать.

— Это правда! — сухим голосом подтвердила Аомамэ. — Лидер изначально знал, что я пришла убить его. И хотел, чтобы я это сделала. В тот вечер в номере люкс отеля «Окура».

— Его охранники вас не раскусили. А вот лидер с самого начала видел ясно все ваши намерения.

— Каким-то образом, неизвестно как, но он все знал заранее, — сказала Аомамэ. — Он меня там ждал.

После короткой паузы Тамару сказал:

— И что же там что произошло?

— Мы заключили соглашение.

— Я об этом ничего не слышал, — сказал Тамару строгим голосом.

— У меня не было возможности вам рассказать.

— Так объясните сейчас, какого рода была эта сделка.

— Пока я в течение часа разминала ему мышцы, он рассказывал. Оказывается, он знал о Тэнго. И почему-то даже о связи между мной и Тэнго. Сказал, что хочет, чтобы я убила его. Чтобы, мол, я скорее освободила его от непрерывных невыносимых мук. Сказал, что взамен за это сможет спасти жизнь Тэнго. Поэтому я и решила оборвать жизнь лидера секты. Но даже если бы я не приложила к этому своих рук, он все равно бы умер, так как неуклонно приближался к смерти. Хотя, если вспоминать его прежние поступки, мне хотелось оставить его и дальше страдать…

— Но об этом соглашении вы не доложили мадам.

— Я отправилась туда, чтобы убить лидера, и я выполнила свою задачу, — ответила Аомамэ. — А Тэнго — это вообще мое личное дело.

— Пусть будет по-вашему, — примирившись, сказал Тамару. — Вы действительно полностью выполнили свою задачу. Это я признаю. И признаю то, что вопрос о Тэнго — ваше личное дело. Но есть еще один вопрос — примерно в это же время вы почему-то забеременели. А это так просто нельзя обойти молчанием.

— Не примерно, а в то же самое время. В тот вечер, когда в центре столицы неистово грохотал гром и бушевал ливень. Именно в тот вечер, когда я отправила на тот свет лидера. А как я уже говорила — я забеременела без полового акта.

Тамару вздохнул.

— Учитывая характер проблемы, мне остается только верить вашим словам или совсем не верить. До сих пор я считал вас человеком, достойным доверия, и хотел бы сейчас вам верить. Но на этот раз я не вижу в ваших словах логики. Так как я, вообще-то, логичный человек, придерживающийся дедуктивного способа мышления.

Аомамэ молчала.

— А нет ли какой-то причинно-следственной связи между убийством лидера и вашей загадочной беременностью? — спросил Тамару.

— Ничего не могу сказать.

— Вы не допускаете возможности, что зародыш в вас — от лидера? Что каким-то способом — неизвестно, каким — он оплодотворил вас. В таком случае было бы понятно, почему они любой ценой хотят вас схватить. Потому что им нужен наследник лидера.

Сжимая в руке трубку, Аомамэ покачала головой.

— Нет, такого не может быть. Ребенок от Тэнго. Я в этом уверена.

— И мне остается только верить вашим словам или совсем не верить.

— И я не могу дать другого объяснения.

Тамару снова вздохнул.

— Пусть будет по-вашему. Временно поверим вашим словам, что ребенок от Тэнго Кавана. Вы в этом уверены. Однако в этом все еще нет логики. С самого начала они собирались вас поймать и строго наказать. Но в определенный момент что-то произошло. А может, кое-что выяснилось. И теперь вы им потребовались. Они говорят, что гарантируют вам при себе полную безопасность. И хотели бы переговорить об этом непосредственно с вами. Так что же, cобственно, произошло?

— Да я им и не нужна, — ответила Аомамэ. — Думаю, им нужен мой будущий ребенок. В какой-то момент они о нем узнали.

— Да! Да! — где-то отозвался одинокий голос LittlePeople в роли клакера.

— Я совсем не успеваю за вашими мыслями, — сказал Тамару. И еще раз фыркнул. — Связь все еще не видна.

«Связь не видна, потому что на небе видны две Луны! — подумала Аомамэ. — Вот почему все потеряло связь». Но вслух ничего не сказала.

— Да! Да! — где-то подхватили хором шестеро других LittlePeople.

— Им нужно слышать вещий голос. Так сказал мой собеседник по телефону. Так как, потеряв голос, секта может погибнуть. Я не понимаю, что конкретно означает «слышать вещий голос». Может, ребенок в вашем животе — это то, кто будет «слышать вещий голос»?

Аомамэ легонько приложила руку к низу живота. «Мадза и доота», — подумала она, но вслух эти слова не произнесла. Чтобы этого не услышали две Луны.

— Не знаю, — ответила Аомамэ, тщательно подбирая слова. — Но другой причины, почему я им нужна, не вижу.

— Тем не менее, возникает еще вопрос, по какой причине ваш ребенок, рожденный от Тэнго Кавана, будет иметь такие необычные способности?

— Не знаю, — ответила Аомамэ.

«Может, в обмен за собственную жизнь лидер поручил мне родить наследника, — пришло ей в голову. — Возможно, с этой целью в тот грозовой вечер он временно открыл канал, соединяющий между собой разные миры, и соединил в одно целое меня и Тэнго».

— Независимо от того, от кого этот ребенок и какие у него врожденные способности, вы не намерены договариваться с сектой, правда? Даже если бы благодаря такой договоренности вы что-то и получили. Даже если бы они с радостью открыли вам не одну тайну.

— Ни в коем случае.

— И независимо от ваших ожиданий они, возможно, насильно попытаются завладеть вашим ребенком. Любым способом, — продолжал Тамару. — Ваша слабая сторона — Тэнго Кавана. Можно даже сказать, почти единственная. Но значительная. Если они о ней узнают, то, наверное, на ней сосредоточат все свое внимание.

Тамару говорил правду. Тэнго Кавана был не только целью жизни для Аомамэ, но и одновременно роковым слабым звеном.

— Оставаться здесь и далее — очень опасно. Надо перебраться в гораздо безопасное место еще до того, как они узнают о вашей связи с Тэнго Каваной, — посоветовал Тамару.

— Сейчас в этом мире нигде нет безопасного места, — сказала Аомамэ.

Некоторое время Тамару оценивал ее мнение. Потом спокойно сказал: — Так что вы думаете делать?

— Прежде всего, мне нужно встретиться с Тэнго. А до тех пор не могу отсюда выехать. Даже если это чем-то будет мне угрожать.

— И что вы будете делать при встрече?

— Я знаю, что необходимо сделать.

На минуту Тамару замолчал.

— Без всякого сомнения?

— Неизвестно, как все сложится. Но я знаю, что надо делать. Без всякого сомнения.

— Но не собираетесь мне об этом рассказывать.