Харуки Мураками 25 страница

Тэнго молча смотрел на солнечный кружок под ногами на полу из тускло отсвечивающего линолеума. Перед кружком виднелись изношенные мягкие кожаные ботинки Тэнго и простенькие черные туфли-лодочки Куми Адати. Они были рядом, но напоминали картину, увиденную вдали, за несколько километров отсюда.

— А у вас, Тэнго, есть или нет нечто такое, чего вы не можете кому-то объяснить?

— Может быть, есть, — ответил Тэнго.

Медсестра молча скрестила свои стройные ноги в черных чулках.

— Ты говорила, что раньше умирала, это правда? — спросил Тэнго.

— Да, я однажды умерла. Одинокой ночью, когда падал холодный дождь.

— И ты помнишь, как это произошло?

— Ага, помню. Я часто вижу это во сне. Во вполне реалистичном и всегда одинаковом. Не сомневаюсь, что так было в действительности.

— Может, это реинкарнация?

— Реинкарнация?

— Ну, перевоплощение. Переселение души.

Куми Адати над этим задумалась.

— Неужели? Возможно, что и так. А может, нет.

— И тебя после смерти так же сожгли?

Она покачала головой.

— Я этого не помню. Потому что это произошло после смерти. Я только помню, что умерла. Кто-то меня душил за горло. Незнакомый мужчина, которого я никогда не видела.

— Его лицо помнишь?

— Конечно. Я же видела его не один раз во сне. Если бы встретила на улице, сразу узнала бы.

— Если бы действительно встретила его на улице, то что бы делала?

Куми Адати потерла нос щепотью пальца. Будто проверяла, нос еще на своем месте или нет.

— Я сама об этом не раз думала. Что делала бы, если бы действительно встретила на улице? Возможно, убежала. Или, может, украдкой проследила бы за ним. Заранее невозможно сказать.

— Зачем следила бы?

— Не знаю. Может, этот человек обладает какой-то важной тайной обо мне. Если бы повезло, может, открыла бы ее.

— Какую тайну?

— Например, почему я здесь.

— Но этот человек однажды уже вроде бы убил тебя.

— Возможно, — медсестра слегка сжала губы — это опасно. Конечно, я это хорошо понимаю. Пожалуй, лучше всего было бы — это куда-то убежать. Но предполагаемая тайна так меня манит, что не могу дать себе никакого совета. Совсем как кот, который видит темную дыру — не может туда не заглянуть.

Когда кончилась кремация, Тэнго, вместе с Куми Адати, забрал прах отца и положил в маленькую урну. Держа урну в руках, он не знал, что с ней делать. Оставить её где-нибудь не годилось. Растерянный Тэнго, все еще с урной, вместе с медсестрой ехал на такси до вокзала.

— Остальные мелкие дела я сама улажу, — сказала Куми Адати в такси.

Затем, немного подумав, добавила: — Если вы не против, поставлю урну в склеп.

Услышав эти слова, Тэнго удивился.

— А вы сможете это сделать?

— Почему же нет? Смогу, — ответила медсестра. — Потому что бывают даже такие случаи, когда на похороны никто из родни не приезжает.

— Ты мне очень помогла бы, если бы так сделала, — сказал Тэнго.

Он немного испытавал угрызения совести, но, признаться, с облегчением вздохнул, когда передал урну медсестре.

«Я больше не увижу этот прах, — подумал он тогда. — Останется только память. Но и она когда-нибудь развеется, как пепел на ветру».

— Я здешняя, а потому почти со всеми необходимыми формальностями могу справиться. Так что вам, Тэнго, лучше немедленно возвращаться в Токио. Конечно, мы вас любим, но вам не стоит оставаться здесь надолго.

«Покинуть " Кошачий город" », — подумал он.

— Спасибо тебе за все, — сказал Тэнго.

— Тэнго, можно вас кое о чем предостеречь? Это, в действительности, настоящее предостережение.

— Конечно, можно.

— Может быть, что ваш отец ушел на тот свет с тайной. И поэтому вы выглядите немного растерянным. Я понимаю ваше настроение. Но, Тэнго, вам не стоит заглядывать в темный ход. Пусть этим занимаются коты. Вы никуда не доберетесь, даже если будете это делать. Лучше думайте о будущем.

— Надо зарыть могилу? — спросил Тэнго.

— Именно это я хотела сказать, — ответила Куми Адати. — Так говорит и сова. Вы ее помните?

— Конечно.

Сова — бог-хранитель лесов, мудрое существо, а потому наделяет нас ночным умом.

— Сова еще кричит в этом лесу?

— Она никуда не улетает оттуда, — ответила медсестра. — Она постоянно там.

Куми Адати следила за тем, как Тэнго садился в электричку, которая направлялась в Тате. Как будто вынуждена была собственными глазами убедиться, что он на ней отбывает из этого городка. Махала рукой на перроне, пока не исчезла его фигура.

Домой, в квартал Коэндзи, Тэнго вернулся во вторник, в семь пополудни. Включил свет, сел на стул перед обеденным столом и оглянулся вокруг. Комната ничуть не изменилась с тех пор, как вчера утром он ее оставил. Шторы плотно заслоняли окно, на столе лежала груда напечатанных листов его рукописи. В стакане торчало шесть аккуратно очиненных карандашей. В умывальнике лежала помытая посуда. Часы молча отсчитывали время, а настенный календарь показывал, что год приближается к своему последнему месяцу. В комнате, как никогда, было тихо. Стояла даже слишком чрезмерная тишина. А может, так только казалось. Может быть потому, что совсем недавно он был свидетелем смерти человека. И могила в мире еще не закрылась.

Выпив стакан воды, он стал под горячий душ. Тщательно помыл голову, прочистил уши и обрезал ногти. Надел новые трусы и рубашку, которые достал из ящика. Надо избавиться от всех запахов «Кошачьего города». «Конечно, мы вас любим, но вам не следует оставаться здесь надолго», — сказала Куми Адати.

Есть он не хотел. Работать тоже не хотелось, раскрывать книжку не было никакого желания. Слушать музыку не собирался. Физически Тэнго устал, но его нервная система находилась в удивительно возбужденном состоянии. А потому лечь и заснуть не мог. В тишине, что его окутывала, было нечто искусственное.

«Ох, как не хватает здесь Фукаэри! — подумал он. — с ее глупостями, бессодержательными вещами. С ее однообразным, без вопросительной интонации, языком». Он давно хотел услышать, как она говорит. Но знал, что она больше сюда не вернется. А почему — не мог объяснить. Она сюда уже не придет. Скорее всего.

Он хотел поговорить с кем-нибудь. С кем угодно. Если бы была возможность, с замужней подругой. Но как связаться с ней — он не знал. У него не было ни её адреса, ни телефонного номера, а кроме того, ему сообщили, что она исчезла.

Тэнго попытался набрать рабочий номер Комацу — номер прямой связи с телефонным аппаратом на его столе. Однако трубку никто не брал. Даже после пятнадцати звонков.

«Кому еще можно позвонить? » — подумал Тэнго.

Но подходящего собеседника не вспомнил. Решил позвонить Куми Адати, но передумал, так как тоже не знал ее телефонного номера.

Потом он подумал о темной могиле, которая открылась сейчас в мире. Не большая, но глубокая. Если заглянуть в нее и громко крикнуть, то, возможно, еще удастся поговорить с отцом? Может, мертвый скажет правду?

«Вы никуда не доберетесь, даже если будете это пытаться делать, — сказала Куми Адати. — Лучше думайте о будущем».

«Вопрос не в этом, — подумал Тэнго. — Вернее, не только в этом. Возможно, я никуда не добрался бы, даже если бы знал правду. Однако мне надо знать причину, почему не добрался бы. Если бы знал, может быть, куда-нибудь пришел».

«Вам все равно, отец вы мне или нет, — обращался он к темной могиле. — Вам безразлично. Вы умерли, взяв с собой часть меня, а я остался жить с частью вас. Этот факт уже не изменится, независимо от того, есть между нами кровное родство или нет. Время прошло и мир продвинулся вперед».

Тэнго показалось, что за окном прокричала сова. Но, конечно, это ему только почудилось.

Глава 25

_______________________

УСИКАВА

«Холодный или не холодный… но Бог здесь есть»

— Так просто ты не умрешь, — сказал мужской голос сзади, словно прочитав настроение Усикавы. — Ты лишь на короткое время потерял сознание. Еще немного — и плохо кончил бы.

Голос был незнакомый — невнятный и нейтральный. Не высокий и не низкий. Не очень жесткий и не очень мягкий. Как тот, что сообщает об отправке или прибытии самолета или же о положении на фондовом рынке.

«Какой сегодня день? — силился вспомнить Усикава. — Наверное, ночь с воскресенья на понедельник. Э нет, возможно, уже вторник».

— Господин Усикава, — сказал незнакомец. — Можно так к вам обращаться?

Усикава молчал секунд двадцать. После этого вопроса мужчина без всякого предупреждения нанес ему короткий удар в левую почку. Сзади. Бесшумный, но страшно сильный удар. Острая боль пронзила все тело Усикавы. Все органы судорожно сжались, и он не мог нормально дышать, пока боль немного не ослабла. А потом сухо закашлял.

— Я вежливо спросил. Хочу услышать ответ. Если не можете говорить, кивните или покачайте головой. Этого будет достаточно. Этого требует этикет, — сказал мужчина. — Можно так к вам обращаться?

Усикава несколько раз кивнул.

— Господин Усикава, вашу фамилию легко запомнить. Я проверил кошелек, бывший в ваших брюках. Нашел водительское удостоверение и визитную карточку. «Штатный директор нового Японского общества содействия развитию науки и искусства». Замечательный титул, не правда ли, господин Усикава? Однако, что же делает в этом месте, прячась и пользуясь скрытым фотоаппаратом, этот самый штатный директор?

Усикава молчал. Речь всё еще не вернулась к нему.

— Лучше ответьте, — сказал мужчина. — Я вам советую. А то вдруг почку отобью, всю жизнь будет болеть, и от боли не избавитесь.

— Следил за человеком, который здесь живет, — наконец ответил Усикава неровным, прерывающимся голосом, который ему, с завязанными глазами, казался чужим.

— За Тэнго Кавана?

Усикава кивнул.

— За Тэнго Кавана, исполнившего роль соавтора книги «Воздушный кокон», не так ли?

Усикава снова кивнул, а потом откашлялся. «Этот незнакомец об этом знает», — подумал он.

— По чьему заказу? — спросил человек.

— «Сакигаке».

— Господин Усикава, я так и думал, — сказал мужчина. — Но почему сейчас секта должна следить за поведением Тэнго Каваны? Для них он — не такая важная фигура.

Усикаве не давала покоя мысль: «Что это за человек и что он хочет узнать? » Кто — неизвестно, но, по крайней мере, его не подослала секта. Но все равно Усикава не знал, радоваться этому или наоборот — нет.

— Я же вас спрашиваю! — сказал незнакомец. И пальцем сильно нажал на левую почку.

— Он связан с одной женщиной, — почти простонал Усикава.

— Как ее фамилия?

— Аомамэ.

— И почему вы ее преследуете? — спросил человек.

— Потому что она нанесла вред лидеру секты.

— Нанесла вред? — переспросил мужчина. — То есть, если говорить проще, убила?

— Да, — ответил Усикава. И подумал, что перед таким собеседником ничего нельзя скрыть. Раньше или позже придется всё рассказать.

— Однако об этом никто не знает. — Это — их тайна.

— Сколько людей в секте знает об этой тайне?

— Горстка.

— Среди них и вы?

Усикава кивнул.

— То есть вы занимаете в секте достаточно важное положение?

— Нет, — возразил Усикава и покачал головой. Когда повернул голову, почувствовал боль от удара, нанесенного почке. — Я просто мальчик на побегушках. Чисто случайно кое-что узнал.

— Не вовремя оказались в ненужном месте. Вы это хотите сказать?

— Да, именно так.

— Кстати, господин Усикава, вы сейчас самостоятельно действуете?

Усикава кивнул.

— Странно. Ведь, как правило, слежки и преследования проводят группой. По крайней мере, в составе трех человек, включая, для верности, поставщика информация. И вы, несомненно, постоянно действуете организовано. Самостоятельные действия — вещь действительно неестественная. Вот почему ваш ответ мне не нравится.

— Я не член секты, — сказал Усикава. Его дыхание выровнялось, а речь наконец стала нормальной. — Секта лишь наняла меня на выполнение работы. Обращаются ко мне, когда удобно пользоваться услугами постороннего человека.

— Как штатным директором «Нового Японского общества содействия развитию науки и искусства»?

— Это фиктивная организация. Она создана главным образом для того, чтобы секта могла избегать налогов. Я действую как независимый предприниматель, никак не связанный с сектой, но выполняю ее заказ.

— Как наёмный солдат?

— Нет, не как наёмный солдат. Я только собираю информацию по их просьбе. Грубую работу, если возникает потребность, берут на себя члены секты.

— Секта велела вам следить за Тэнго Кавана и установить его связь с Аомамэ?

— Да.

— Что-то не то, — сказал мужчина. — Неправильный ответ. Если бы секта собиралась установить этот факт, то есть связь между Аомамэ и Тэнго Каваной, то не поручила бы вам одному проводить слежку. Для выполнения такой задачи создала команду из своих людей. В таком случае удалось бы избежать ошибок и можно было бы эффективно использовать оружие.

— Но на самом деле всё было так, как я рассказываю! Я лишь выполнял указания сверху. Почему мне одному поручили эту работу, я сам не знаю. — голос Усикавы снова стал неровным и прерывистым.

«Если бы секте «Сакигаке» стало ясно, что у меня все еще нет доказательств о связи между Аомамэ и Тэнго Кавана, то она меня уничтожила бы, — подумал Усикава. — И в таком случае все осталось бы никому неизвестным».

— Я не могу привыкнуть к неправильным ответам, — холодным тоном сказал мужчина. — Господин Усикава, вы это должны зарубить себе на носу. Потому что можете получить еще один удар в ту же почку. Но когда я бью — моей руке больно, к тому же, моя цель не заключается в том, чтобы наносить серьезный ущерб вашей почке. Поскольку я не имею против вас личной злости. Моя цель — получить правильный ответ. А значит, сейчас я поступлю по-другому. Пошлю вас на морское дно.

«Морское дно? — подумал Усикава. — Что на самом деле собирается сделать этот человек? »

Мужчина вроде бы вынул что-то из кармана. Послышался шорох какой-то пленки — и голова Усикавы оказалась в пакете из плотного политэтилена, в котором хранят замороженные пищевые продукты. Затем его шею охватило большое резиновое кольцо. «Этот человек собирается меня задушить», — понял Усикава. Когда он попытался дышать, рот заполнился полиэтиленовой пленкой. Перекрыло ноздри. Обе легкие стали отчаянно требовать свежего воздуха. Но его нигде не было. Пленка прочно прилипла к лицу, буквально превратившись в смертельную маску. Вскоре все мышцы тела начали конвульсивно вздрагивать. Усикава пытался сорвать пакет с головы, но, конечно, руки не слушались — были связаны за спиной. Мозг в голове раздувался, словно воздушный шар, и чуть не разрывался. Усикава хотел закричать. Он во что бы то ни стало нуждался в свежем воздухе. И, конечно же, несмотря на все усилия, голоса не было слошно. Язык разбух во рту. Сознание покидала голову.

Вскоре с шеи сняли резиновое кольцо, а с головы сорвали полиэтиленовый пакет. Усикава, широко открыв рот, глотнул воздух. А потом, как зверь, который пытается ухватить зубами что-то ему недостижимое, изо всех сил безумно задышал.

— Как вам понравилось морское дно? — спросил человек, ожидая, когда Усикава выровняет дыхание. Его голос все еще звучал безразлично. — Вы достаточно глубоко погрузились. Наверное, увидели много чего неизведанного. Драгоценный опыт.

Усикава не мог ничего ответить. Не было голоса.

— Господин Усикава, я уже не раз вам повторял, что мне нужен правильный ответ. А потому последний раз спрашиваю: это секта вам приказала следить за поведением Тэнго Кавана и установить связь между ним и Аомамэ? Это очень важный момент. От нее зависит человеческая жизнь. Хорошо подумайте и дайте мне правильный ответ. Ложь я сразу почувствую!

— Секта этого не знает, — наконец сказал Усикава.

— Вот это правильный ответ. Секта еще не узнала, что между Аомамэ и Тэнго Кавана существует связь. Вы еще не передали им эту информацию, не так ли?

Усикава кивнул.

— Понятно. И я раньше тоже попадал в такую передрягу, — словно ведя пустопорожнюю светскую беседу, сказал мужчина. — Человек без жизненного опыта не понял бы, как мне было тяжело. Страдания не поддаются обобщению. Каждый человек имеет свои особенности. Если немного изменить знаменитое выражение Толстого, то можно сказать, что наслаждения похожи друг на друга, а вот каждое страдание чем то отличается от другого. И назвать их приятными нельзя. Вам так не кажется?

Усикава кивнул. Он все еще задыхался.

А человек продолжал:

— Так, может, поговорим честно и искренне, без утайки? Согласны?

Усикава кивнул.

— Если повторится неправильный ответ, то снова я опущу вас на морское дно. На этот раз немного глубже и медленнее. До последней черты. Ненароком может так случиться, что вы уже не вернетесь обратно. Такой неприятности вам, наверное, не хочется. Не правда ли, господин Усикава?

Тот кивнул головой.

— Похоже, что у нас есть нечто общее, — сказал мужчина. — Как видно, мы оба — одиноки волки. Или бездомные собаки. Откровенно говоря, отбросы общества, от рождения не привыкли к организации. То есть изначально не можем ее принять. Все делаем сами. Сами решаем, сами действуем, сами берем на себя ответственность. Приказы сверху получаем, но коллег и подчиненных нет. Полагаемся только на свою голову и руки. Правда?

Усикава кивнул.

— Это — наша сильная и одновременно слабая сторона. Например, на этот раз вы немного перестарались. Не доложили секте о ходе расследования событий, и собирались сами уладить дело. Хотели добиться личных заслуг как можно более привлекательным способом. И потеряли бдительность, не так ли? — сказал мужчина.

Усикава снова кивнул.

— Была какая-то причина, чтобы так действовать?

— Своим промахом я причастен к смерти лидера.

— Каким образом?

— Я расследовал биографию Аомамэ. Тщательно проверил ее перед тем, как она встретилась с лидером. И ничего подозрительного не заметил.

— Однако она подступилась к лидеру со злым умыслом и всё-таки убила его. А вы не выполнили как следует порученного задания и должны обязательно за это ответить. То есть, вас использовали и выбросили. Но вы слишком много знали о секте. Поэтому чтобы выжить, вы должны преподнести этим типам голову Аомамэ. Вы это хотите сказать?

Усикава кивнул.

— Жаль, что вы это сделали, — сказал мужчина.

Жаль, что сделал? … И Усикава задумался своей сплющенной головой над этими словами. А потом догадался:

— Это вы придумали план убийства лидера?

Мужчина на это не ответил. Но Усикава понимал, что его молчаливый ответ не является отрицанием.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил наконец Усикава.

— Что делать? Правду говоря, еще не решил. Сейчас спокойно подумаю. Все зависит от вашего поведения, — ответил Тамару. — У меня к вам несколько вопросов.

Усикава кивнул.

— Я хотел бы, чтобы вы назвали мне номер телефона членов «Сакигаке», которые должны поддерживать с вами непосредственную связь.

Усикава немного поколебался, но, в конце концов, назвал этот номер. Скрывать его сейчас под страхом смерти не стоило. Тамару записал его.

— Фамилия?

— Не знаю, — соврал Усикава. Но Тамару над этим особо не задумался.

— Крутые типы?

— Довольно крутые.

— Но не профессионалы?

— Шустрые. Приказы сверху выполняют без всяких колебаний. Но не профессионалы.

— Что вы узнали об Аомамэ? — спросил Тамару. — Знаете, где она прячется?

Усикава в отрицании покачал головой.

— Не знаю. Поэтому неотступно слежу тут за Тэнго Кавана. Если бы знал, то давно бы туда наведался.

— Логично, — сказал Тамару. — Кстати, как вы поняли, что между Аомамэ и Тэнго Кавана есть какая-то связь?

— Не сидел на месте, а собирал информацию.

— Каким способом?

— Исследовал всю биографию Аомамэ. С самого детства. Она посещала начальную муниципальную школу в Итикава. И Тэнго Кавана родом из Итикавы. А потому я побывал в этой школе и, как ожидал, обнаружил, что два года они учились в одном классе.

Тамару тихо фыркнул, как кот.

— Интересно. Вы провели действительно необычное расследование. Наверное, потратили на него много времени и усилий. Я восхищаюсь вами, господин Усикава.

Усикава молчал. Пока что вопросов к нему не было.

— Меня все же интересует, — сказал Тамару, — кто-нибудь сейчас, кроме вас, знает о связи между Аомамэ и Тэнго Каваной.

— Вы знаете.

— Я имею в виду, знает ли кто из вашего окружения.

Усикава помахал головой.

— Среди тех, с кем я имею дело, знаю об этом только я.

— Не врете?

— Нет, не вру.

— Кстати, вы знаете, чтоб Аомамэ беременна?

— Беременна? — переспросил Усикава. В его голосе слышалось удивление. — От кого?

Тамару не ответил.

— Действительно не знали?

— Не знал. Правду говорю.

Некоторое время Тамару молча разгадывал, в самом ли деле реакция Усикавы настоящая или нет. А потом сказал:

— Понятно. Вроде бы правда, что вы не знали. Поверю. Кстати, вы долгое время рыскали вокруг «Усадьбы плакучих ив» в Адзабу. Я не ошибаюсь?

Усикава помотал головой.

— Зачем?

— Хозяйка этой усадьбы посещала элитный спортивный клуб, в котором инструктором работала Аомамэ. Похоже, будто обе женщины установили дружеские личные отношения. Рядом с усадьбой хозяйка устроила приют для женщин, ставших жертвами домашнего насилия. Под очень строгой охраной. На мой взгляд, слишком жесткой. Поэтому я, естественно, предположил, что, может, в нем скрывается и Аомамэ.

— И что дальше?

— Однако после определенных размышлений я в этом усомнился. Владелица усадьбы — богатый и влиятельный человек. И если бы она даже и прятала Аомамэ, то не у себя. А как можно дальше. Поэтому я перестал крутиться вокруг усадьбы в Адзабу, а переключился на Тэнго Кавану.

Тамару снова тихо фыркнул.

— У вас сильная интуиция и голова может работать логически. Вы настойчивы. А потому жаль, что согласились на роль простого мальчика на побегушках. Вы давно на этой работе?

— Раньше я работал адвокатом, — сказал Усикава.

— Понятно. Наверное, успешным. Но, наверное, поступили слишком уверенно и, нечаянно поскользнувшись, упали. Поэтому теперь, прогорев на чём-то, исполняете роль мальчика на побегушках за мелочь в новейшей религиозной секте. Видимо, так всё и случилось.

Усикава кивнул.

— Да.

— Вы ничего не сделаете, — сказал Тамару. — Таким, как мы, отщепенцам, которые могут положиться только на себя, нелегко держаться на поверхности жизни. Даже если им вроде бы везет, они все равно обязательно где-то падают. Так устроен мир. — Суставы его сжатого кулака зловеще затрещали. — Вы рассказывали секте об усадьбе в Адзабу?

— Нет, никому, — честно признался Усикава. — Мое подозрение относительно усадьбы было лишь предположением. Охрана особняка оказалась настолько суровой, что я не получил никаких доказательств.

— Прекрасно, — сказал Тамару.

— Наверное, это вы ею руководили?

Тамару не ответил. Его роль заключалась в том, чтобы спрашивать, а не отвечать на вопросы.

— Пока вы давали правильный ответ на мои вопросы, — сказал Тамару. — По крайней мере, в главном. Когда я окунул вас на морское дно, вы потеряли желание говорить неправду. Всё же по вашему голосу сразу видно, когда пробуете солгать. Я вас напугал.

— Я не вру, — сказал Усикава.

— Это хорошо, — сказал Тамару. — Лишних страданий испытывать не хочется. Кстати, вам известно, кто такой Карл Юнг?

Под повязкой на глазах Усикава невольно нахмурил брови. «Карл Юнг? Собственно, о чем теперь собирается говорить этот человек? »- подумал он.

— Психолог Юнг?

— Да.

— Немножко, — осторожно ответил Усикава. — Что он родился в Швейцарии в конце девятнадцатого века. Был учеником Фрейда, но позже отошел от него. Автор идеи о коллективном подсознании. Вот все, что я знаю о нем.

— Неплохо, — сказал Тамару.

Усикава ожидал, что Тамару расскажет далее.

— Карл Юнг имел элегантный дом в тихом фешенебельном квартале на берегу Цюрихского озера, в котором богато жил вместе с семьей. Однако нуждался в месте, чтобы уединиться для своих глубоких размышлений. А потому нашел себе участок с выходом на озеро на краю глухой деревни Болинген и построил там небольшой дом. Совсем не виллу. Собственными руками сложил из камня круглое здание с высоким потолком. Камень брал с близкогорасположенной каменоломни. Тогда в Швейцарии надо было иметь квалификацию каменщика, чтобы что-то строить из камня. А потому Юнг ее добился и даже вступил в гильдию каменщиков. Возведение дома своими руками имело для него важное значение. Одной из главных причин этого была и смерть матери.

Тамару сделал короткую паузу.

— Этот дом называли «Башней». Юнг спроектировал его по образцу сельских хижин, которые встречал во время путешествия по Африке. Построил его без перегородок, как можно проще. Считал, что этого достаточно, чтобы в нем жить. Без электричества, газа и водопровода. Вода стекала в дом с недалекой горы. Однако, как потом выяснилось, это был лишь начальный вариант. Впоследствии, в соответствии с потребностями, в доме появились внутренние стены, второй этаж, а после — несколько пристроек. На стенах Юнг своими руками нарисовал картины, которые отражали разделение сознания индивида и ее развитие. Этот дом, так сказать, исполнял роль пространственной модели мандалы. Для его завершения Юнг потратил примерно двенадцать лет. Для него как исследователя дом был чрезвычайно интересным. Вы об этом слышали?

Усикава покачал головой.

— Этот дом все еще стоит на берегу Цюрихского озера. За ним следят потомки Юнга, но, увы, никого внутрь не пускают, а потому неизвестно, что там есть. Говорят, будто и теперь на камне над входом в «Башне» сохраняется такая надпись, отчеканенная руками самого Юнга: «Холодный или не холодный… Бог здесь есть». [23] Тамару еще раз сделал паузу.

— «Холодный или не холодный… Бог здесь есть», — еще раз тихо повторил Тамару. — Понимаете?

Усикава покачал головой.

— Нет, не понимаю.

— Признаться, и я не совсем хорошо понимаю содержание фразы. В ней какой-то глубокий намек, который не поддается простому толкованию. Но почему-то именно эти слова сам Юнг просто не мог не отчеканить долотом на камне над входом в дом. И меня почему-то эти слова издавна сильно захватывали. Я не понимал их смысла, но даже в таком виде они глубоко запали мне в душу. О Боге я мало знаю. Имею о нем не очень хорошее впечатление, так как вырос в детском доме, который содержала католическая церковь. Там я испытал много издевательств. И там всегда было холодно. Довольно холодно или даже страшно холодно. Даже среди лета. И если Бог всё-таки там был, признаков, что он относится ко мне дружелюбно, я не видел. Но все равно эти слова незаметно проникли в тонкие извилины моей души. Я иногда закрываю глаза и раз за разом их повторю. И тогда очень успокаиваюсь. «Холодный или не холодный, но Бог здесь есть». Извините, вы не могли бы их повторить?