Харуки Мураками 15 страница

Однако в последнее время Тэнго привык верить ее заявлениям, которые, как правило, оказывались истинными. Возможно, когда она говорит, что за нами следят, то это правда. И когда она чувствует, что должна уйти из его квартиры, то, значит, настало время, чтобы она это сделала. С этим общим фактом Тэнго соглашался. Но удастся ли самому потом увидеть эти предпосылки, подробности и основания, он мог только предполагать. А возможно, он с самого начала просто с ее высказываниями соглашался.

За нами следят!

Неужели это означает, что люди из секты «Сакигаке» нашли Фукаэри? Они узнали об ее отношениях с Тэнго. Докопались до того факта, что по просьбе Комацу он переделал «Воздушный кокон». И именно поэтому Усикава решил приблизиться к Тэнго. Таким хитрым способом (все еще не понятно, почему) они собирались поставить его в зависимость от них, и привести его под свое влияние. Учитывая это, не исключено, что они установили наблюдение за квартирой Тэнго.

Однако, если это правда, то на такое слежение они потратили слишком много времени. Ведь Фукаэри провела в квартире Тэнго, практически не выходя из дома, почти три месяца. Как организованные люди, они имели реальную силу. Поэтому, если бы захотели ее поймать, то могли бы сделать это в любое время. И не пришлось бы тратить время на наблюдение за квартирой Тэнго. Если же они действительно следили за Фукаэри, то, наверное, не упустили бы того момента, когда она, собрав свои пожитки, покинула квартиру Тэнго, зашла в подготовительную школу в Йойоги и, передав письмо его товарищу, уехала куда-то. Пытаясь найти в их поведении хоть какую-то логику, Тэнго почувствовал, что в его голове наступил полный беспорядок. Не исключено, что они хотели поймать Фукаэри. Но потом в определенный момент, возможно, переключились на достижение другой цели. Может быть теперь они ищут кого-то другого, связанного с ней. Возможно, по какой-либо причине Фукаэри перестала быть угрозой для секты «Сакигаке». Однако если это так, то почему сейчас они должны следить за квартирой Тэнго?

С телефона-автомата подготовительной школы Тэнго позвонил Комацу в издательство. Было воскресенье, но он знал, что тот даже в выходные дни с удовольствием ходит на работу. Дескать, тогда приятно находиться в издательстве, когда там так мало людей. Однако трубку никто не взял. Тэнго взглянул на часы. Еще не было одиннадцати утра. Так рано Комацу в издательстве не являлся. В любой день он принимался за работу после того, как солнце переходило через зенит.

Сидя в школьном кафетерии и попивая жидкий кофе, Тэнго еще раз перечитал письмо Фукаэри — текст, как всегда, написанный мелким шрифтом, без знаков препинания и абзацев.

Тэнго вы читаете это письмо после того как вернулись из кошачьего города

это хорошо но за нами следят поэтому я должна уйти из этой квартиры

и немедленно обо мне можете не беспокоиться но здесь я больше не могу

оставаться как я уже ранее говорила человек которого вы ищете недалеко

куда можно дойти пешком но будьте очень осторожны потому что за вами

кто-то следит»

Прочитав это письмо, похожее на телеграмму, в третий раз, он сложил его и засунул в карман. Написанный в привычном стиле, на этот раз его текст показался весьма достоверным. Кто-то за ним, Тэнго, следит. Теперь он воспринимал это как твердо установленный факт. Тэнго поднял голову и посмотрел на кафетерий подготовительной школы. Было время лекций, а потому в кафетерии было почти пусто. Лишь несколько студентов читали учебники и что-то записывали в тетрадь. Человека, который украдкой мог бы за ним следить, Тэнго не заметил.

Главная проблема состояла в следующем. Если они следят не за Фукаэри, то тогда за кем? За самим Тэнго или за его квартирой? Именно об этом он думал. Конечно, все это не выходило за рамки предположений. Однако ему казалось, что они, возможно, им не интересуются. Ведь Тэнго выполнил лишь техническую роль — по чужой просьбе исправил текст «Воздушного кокона». Поскольку книга вышла в свет, приобрела общественный резонанс, а впоследствии о ней забыли, то Тэнго давно лишился своих обязанностей. Поэтому сейчас по какой-то причине им кто-то должен интересоваться?

Фукаэри, наверняка, из его квартиры на улицу почти не выходила. И если она почувствовала на себе чей-то взгляд, то это означает только одно — его квартира находится под наблюдением. Но откуда можно за ней следить? В его квартиру на третьем этаже в густонаселенном районе, как ни странно, ниоткуда никому не удалось бы заглянуть. Именно это было одной с причин, почему он охотно так долго в ней жил. И его замужняя подруга высоко оценивала эту особенность. «Несмотря на внешний вид дома, — говорила она, — эта квартира удивительно успокаивает. Чувствую себя, как дома».

Под вечер к окну прилетала большая ворона. О ней говорила и Фукаэри по телефону. Сидя на узком наружном подоконнике, она терлись о стекла своими черными, как смола, большими крыльями. Своим ежедневным заданием она считала провести определенное время у окна квартиры Тэнго, прежде чем возвращаться в свое гнездо. Казалось, она в самом деле интересовалась внутренним видом его квартиры. Быстро поводя своими большими черными глазами, она сквозь щель между шторами, выискивала нужную информацию. Вороны — умные существа. Страшно любознательные. Фукаэри сказала, что может с ними разговаривать. Но, как ни крути, вряд ли это ворона, по чьему-то поручению, разведывает, что происходит внутри.

В таком случае, собственно, откуда они следят за квартирой?

По пути со станции домой Тэнго зашел в супермаркет и купил продуктов — овощей, яиц, молока и рыбы. С бумажным пакетом под мышкой он остановился перед входной дверью дома и для верности оглянулся вокруг, но ничего подозрительного не заметил. Обычный непривлекательный пейзаж. Электрические провода, повисшие в воздухе, словно темные кишки животных, увядшая трава в узком палисаднике, проржавевшие почтовые ящики… Тэнго прислушивался, но, кроме специфически городского непрерывного шума, похожего на легкий шелест птичьих крыльев, ничего не услышал. Зайдя в квартиру, выложил продукты на стол, подошел к окну и, открыв шторы, посмотрел внимательно на улицу. Через дорогу стояли три старых дома. Двухэтажные, тесно расположенные на маленькой территории. Их владельцы, все очень старого возраста, принадлежали к типично древним жителям. Они, люди с недовольным выражением лица, не любили изменений. И в любом случае не впустили бы к себе, в свой двухэтажный дом, любого незнакомца. Кроме того, оттуда, даже при самых благоприятных усилиях, можно было заметить лишь часть потолка в квартире Тэнго.

Закрыв окно, Тэнго вскипятил воды и приготовил кофе. Попивая его за кухонным столом, он так размышлял над различными возможностями: «Кто-то рядом за мной следит. А недалеко отсюда, куда можно дойти пешком, находится (или находилось) Аомамэ. Существует ли между этими двумя предложениями связь? Или это случайное совпадение? » Но сколько он не думал, ни до какого вывода не мог дойти. Его мысли крутились по кругу так же, как несчастная лабораторная мышь, подстегиваемая запахом сыра в лабиринте со всеми закрытыми выходами.

Хочешь не хочешь, но Тэнго перестал думать об этой гипотетической связи и, открыв газету, которую купил в станционном киоске, пробежал глазами страницы и заголовки статей.

Рональд Рейган, этой осенью переизбранный на пост президента, называл премьер-министра Ясухаро Накасонэ коротко Ясу, а премьер-министр президента — Рон. Возможно, была виновата в этом фотография, но они напоминали подрядчиков-строителей, тайно договаривающихся, как заменить качественные строительные материалы чем-то дешевым и низкосортным. Все еще продолжались беспорядки в Индии, вызванные коварным убийством Индиры Ганди, в разных местностях сикхи испытали на себе последствия жестокой мести. Как никогда ранее, в Японии уродились яблоки. Однако ни одна статья лично Тэнго не заинтересовала.

Дождавшись, когда стрелки часов показали два часа, он еще раз позвонил Комацу на работу.

Лишь после двенадцати звонков Комацу поднял трубку. Как всегда. Неизвестно почему он так просто не берет ее в руки.

— Тэнго, я давно тебя не видел, — сказал он. Его манера говорить осталась такой же, как прежде. Плавной, немного наигранной и невнятной.

— Последние две недели я взял отпуск на работе и поехал в префектуру Тиба. Только вчера вечером вернулся.

— У отца состояние здоровья плохое? Или что-то с ним случилось?

— Да нет. Ничего не случилось. Просто он находится в коме, и я, теряя время, днем сидел рядом и смотрел на его бесчувственное лицо. А позже в гостинице писал роман.

— Значит, он то-ли живой, то-ли мертвый. Беда, да и только.

Тэнго сменил тему разговора.

— Кажется, вы говорили, что у вас вроде есть что-то мне рассказать. Говорили достаточно давно, во время последнего разговора.

— Это правда, — ответил Комацу. — Я хотел бы с тобой встретиться и неторопливо поговорить. Свободное время будет?

— Конечно, если дело важное, то, может, встретимся как можно скорее?

— Возможно, так было бы лучше.

— Сегодня вечером я свободен.

— Сегодняшний вечер мне подходит. Я также не занят. Как насчет семи часов?

— Это меня устраивает, — ответил Тэнго.

Комацу назвал бар возле издательства, в котором Тэнго неоднократно бывал.

— Он работает и в воскресенье, когда почти нет посетителей. Там можно спокойно поболтать.

— Разговор будет долгим?

Комацу задумался.

— Да как тебе ответить? Правду говоря, я и сам заранее не знаю, будет он длинный или короткий.

— Хорошо. Если вы захотите, расскажите все не спеша. Пообщаемся. Потому как, что ни говорите, мы оказались в одной лодке, не так ли? Или вы уже пересели в другую лодку?

— Нет, — как никогда серьезно ответил Комацу. — Мы и сейчас находимся в том самой лодке. Итак, встретимся в семь. Тогда и расскажу обо всем подробно.

Положив трубку, Тэнго сел за стол, включил электронную печатную машинку и начал переносить на экран, в ее память, текст, который написал авторучкой на бумаге в отеле Тикури. Перечитывая листы бумаги, он вспоминал пейзажи городка. Санаторий, лица трех медсестер. Морской ветер, качавший сосновый бор. И белых чаек, которые над ним кружили.

Тэнго встал из-за стола, отдернул шторы, открыл стеклянную дверь и вдохнул грудью прохладного воздуха.

Тэнго вы читаете это письмо после того как вернулись из кошачьего города это хорошо — так написала в письме Фукаэри. Но за этой квартирой, куда он вернулся, кто-то следит. Кто следит и откуда — неизвестно. Может, в ней установлена скрытая видеокамера?

Обеспокоившись этим, Тэнго осмотрел все закоулки. Но, конечно, не обнаружил ни скрытой видеокамеры, ни «жучка». Как-никак, это старая тесная квартира, в которой такие вещи бросились бы в глаза.

Тэнго печатал за столом свой роман, пока вокруг не стемнело. Поскольку слова в тексте приходилось не просто переписывать справа налево, но иногда и менять, эта работа отняла больше времени, чем он надеялся. Отдыхая, он зажег настольную лампу и подумал, что сегодня почему-то не прилетела ворона. Если бы прилетела, то он услышал бы шум. Так как она обычно терлась большими крыльями о стекло. Вследствие этого оставляла на нем легкие жирные следы, похожие на код, который требовал расшифровки.

В половине шестого, решив перекусить, Тэнго приготовил простое блюдо. Аппетита не испытывал, но днем почти ничего не ел. Все же, видимо, стоит что-то закинуть в желудок. Сделал салат из помидоров и морской капусты и съел его вместе с тостом. В шесть пятнадцать надел коричнево-зеленый вельветовый пиджак поверх черного свитера с высоким воротником и вышел из дома. На выходе из дома остановился и еще раз посмотрел вокруг, но не заметил ничего, что могло бы привлечь внимание. Ни мужчины, спрятавшегося за телеграфным столбом. Ни припаркованного подозрительного автомобиля. Даже ворона не прилетела. И — наоборот — это еще больше встревожило Тэнго. Казалось, что все незнакомые люди вокруг действительности украдкой за ним следят. И домохозяйки, проходившие мимо с корзинкой, и молчаливый старичок, который выгуливал собаку, и даже ученики средней школы, которые мчались мимо на велосипеде с теннисной ракеткой на плече — все они, видимо, умело замаскированные агенты «Сакигаке».

«У страха глаза велики, — подумал Тэнго. — Надо быть осторожным, но не очень нервничать». Он быстро направился к станции. Иногда на мгновение оглядывался, чтобы проверить, не преследует ли его кто-нибудь. Если бы кто-то преследовал, то Тэнго, наверное, заметил. Так как от рождения имел зорькие глаза с широким полем зрения. После того, как он трижды осмотрелся и убедился, что никто его не преследует, он успокоился.

В бар — место условленной встречи с Комацу — он прибыл без пяти минут семь. Комацу еще не пришел, и Тэнго оказался, очевидно, первым посетителем бара после его открытия. В большом горшке на стойке торчали яркие цветы, своими свежесрезанными стеблями распространяя вокруг особый запах. Тэнго сел в дальний уголок и заказал кружку светлого пива. Вынул из кармана пиджака книжку карманного формата и стал читать.

В пятнадцать минут восьмого появился Комацу. На нем поверх тонкого кашемирового свитера был твидовый пиджак, кашемировое кашне, шерстяные брюки и замшевые туфли. Привычная внешность. Все вещи качественные, подобраны со вкусом, но уже достаточно сношенные. Эта одежда казалась на нем неизменной частью его тела. Тэнго никогда не видел на Комацу чего-либо абсолютно нового. Возможно, он спал или валялся на полу в только-что купленном костюме. Может, неоднократно сам стирал руками и сушил в тени. И хотя его одежда была довольно поношенной и поблекшей, Комацу показывался в ней перед людьми с таким выражением лица, что все сразу понимали — этот человек не придает одежде никакого значения. Во всяком случае, одетым в такую одежду, он производил впечатление опытного редактора-ветерана и никого другого.

Комацу сел напротив Тэнго и тоже заказал кружу светлого пива.

— Кажется, у тебя все хорошо, не правда ли? — сказал Комацу. — Новый роман успешно пишется?

— Понемногу.

— Это — самое главное. Писатель растет только благодаря тому, что не перестает писать. Так же, как гусеница остается гусеницей, пока не перестает есть листья. Как я уже говорил, тот факт, что ты взялся переделывать «Воздушный кокон», благоприятно повлиял на твоё творчество. Разве нет?

Тэнго кивнул.

— Это правда. Мне думается, что благодаря этой работе я научился кое-чему важному в отношении художественного произведения. Стал видеть то, чего до сих пор не замечал.

— Не хочу хвастаться, но я хорошо понимал, что тебе такая возможность была нужна.

— Но из-за этой истории у меня возникла не одна неприятность. Вы же знаете.

Скривив губы так, что они стали казаться похожими на серп месяца в новолуние, Комацу загадочно улыбнулся.

— За приобретение чего-то драгоценного человек обязан платить. Таков закон в мире.

— Возможно. Однако не всегда удается различить, что такое драгоценная вещь, а что плата. Зачастую они страшно перепутаны между собой.

— Действительно в мире все перепутано. Как в телефонном разговоре, когда кто-то посторонний случайно присоединяется к линии. Да, ты прав, — сказал Комацу и насупил брови. — Кстати, ты знаешь, где сейчас находится Фукаэри?

— Где сейчас — не знаю, — подбирая слова, ответил Тэнго.

— Сейчас, — многозначительно повторил Комацу.

Тэнго молчал.

— Но до недавнего времени она жила в твоей квартире, — сказал Комацу. — Так говорят.

Тэнго кивнул.

— Это правда. Месяца три жила в моей квартире.

— Три месяца — это долго, — сказал Комацу. — Но ты никому об этом не говорил.

— Не говорил, потому что она просила никому не говорить. Даже вам.

— Но сейчас ее там нет.

— Это правда. Когда я находился в Тикури, она, оставив письмо, покинула квартиру. И где она сейчас, я не знаю.

Комацу вытащил сигарету и, взяв ее в рот, чиркнул спичкой. Прищуренными глазами посмотрел в глаза Тэнго.

— После этого Фукаэри возвратилась в дом Эбисуно-сенсея. В горы возле станции Футаматао, — сказал он. — Эбисуно-сенсей взял назад обращение в полицию о ее розыске. Поскольку она, как бы, сама куда-то уехала, и никто ее не похищал. Полиция, видимо, ее уже допрашивала. Отчего она исчезла? Где и что делала? Все-таки, как-никак, она несовершеннолетняя. В ближайшее время, возможно, об этом в газетах появятся статьи. Что, мол, к счастью, нашлась молодая писательница, которая на долгое время куда-то исчезала. Статьи появятся, но, думаю, не очень большие. Ведь ясно, что ни о каком-то преступлении речи быть не может.

— Пожалуй, может выясниться, что она нашла приют в моей квартире?

Комацу отрицательно покачал головой.

— Нет. Твоей фамилии она, думаю, не назовет. Потому что у нее такой характер. Если она решила молчать, то не скажет никому — ни полиции, ни военной жандармерии, ни революционному совету, ни матери Терезе. Так что можешь об этом не беспокоиться.

— Да я не беспокоюсь. Я только хотел бы знать, как будут развиваться события.

— Во всяком случае, твоя фамилия не всплыла на поверхность. Будь спокоен, — сказал Комацу. Потом его лицо приняло суровое выражение. — Вообще-то, я хотел бы спросить тебя об одной вещи. Немного неудобной.

— Неудобной?

— Так сказать, личной.

Тэнго глотнул пива и поставил кружку на стол.

— Хорошо. Отвечу, как смогу.

— Ты был с Фукаэри в сексуальных отношениях? Когда она нашла убежище в твоей квартире. Можешь сказать «да» или «нет»?

Сделав паузу, Тэнго медленно покачал головой.

— Мой ответ — «нет». Таких отношений у нас не было.

Тэнго интуитивно решил, что в любом случае не должен говорить никому о произошедшем между ним и Фукаэри в ту грозовую ночь. Это была тайна, которую нельзя открывать. Этого не позволено рассказывать. Кроме того, это событие вообще нельзя назвать половым актом. Они оба тогда не испытывали сексуального влечения в общепринятом смысле этого слова.

— То есть ты говоришь, — повторил Комацу, — что не имел с ней половых отношений?

— Не имел, — сухо подтвердил Тэнго.

Край носа Комацу слегка поморщился.

— Я не сомневаюсь в правдивости твоих слов, но прежде чем сказать " нет", ты на мгновение запнулся. Казалось, будто заколебался. Я прав, нечто подобное в тебе происходило? И я вовсе не собираюсь тебе упрекать. А хотел бы воспринять это как факт.

Тэнго посмотрел Комацу прямо в глаза.

— Колебания не было. А только какое-то немного странное ощущение. Мол, почему это вас так интересует, имел я с Фукаэри сексуальные отношения или нет. Вы же никогда не вмешивались в чужую личную жизнь. Скорее держались в стороне от таких дел.

— Да, вроде бы все верно, — сказал Комацу.

— Так почему же теперь это вас волнует?

— Конечно, не мое это дело, с кем ты спишь и что делает Фукаэри. — Комацу почесал пальцем край носа. — Как ты и сам верно отметил. Но, как известно, Фукаэри выросла в других, не в таких как обычные дети, условиях. Как бы это лучше выразиться… Каждое ее действие порождает определенное следствие.

— Какое следствие?

— Рассуждая логически, можно, конечно, сказать, что всякое действие любого человека порождает, в конце концов, определенный результат, — сказал Комацу. — Но в случае Фукаэри это следствие гораздо глубже. Она, определенно, наделена такой необычной особенностью. Поэтому мы должны знать все, более-менее надежные факты, касающиеся Фукаэри.

— Кто конкретно «мы»? — спросил Тэнго.

Комацу смутился. Что, само по себе, было удивительным.

— По правде говоря, знать, были ли между тобой и Фукаэри половые отношения, хотел не я, а Эбисуно-сенсей.

— Эбисуно-сэнсэй тоже знал, что Фукаэри находилась в моей квартире?

— Конечно. Знал в тот же день, как только она появилась у тебя. Она подробно сообщала ему, где находится.

— А я этого не знал, — удивился Тэнго. Ведь она говорила, что никому не сообщает о месте своего пребывания. Однако теперь это уже не имело значения. И Тэнго продолжил, — Я не могу этого понять. Эбисуно-сенсей как ее фактический опекун и защитник в привычных условиях, возможно, как-то и беспокоился о ней. Но в такое тревожное время важнейший вопрос для него должен быть — защищена ли она, и находиться ли она в безопасном месте! Трудно поверить, что среди первостепенных забот сенсея ее девственность стоит в списке на первом месте.

Комацу скривил губы.

— Да, я хорошо понимаю нынешние обстоятельства. Просто это сенсей попросил меня узнать при встрече с тобой, была ли между вами физическая близость, или нет. Поэтому я тебя и спросил и получил ответ — «нет».

— Это правда, между мной и Фукаэри не было физической близости, — глядя в глаза собеседнику, четко сказал Тэнго. Он не осознавал, что врет.

— Если так, то хорошо. — Комацу взял в рот сигарету «Marlboro» и, прищурив глаза, зажег от спички. — Хотя, это можно было понять.

— Фукаэри действительно красивая девушка, привлекающая к себе внимание людей. Но, как вы сами знаете, я и так попал в переплет. И то, не по своей воле. Так зачем мне лишние хлопоты? Кроме того, я в то время для такого общения имел женщину.

— Понятно, — сказал Комацу. — В этой ситуации ты поступил разумно. И убедительно говоришь. Так и передам сенсею. Извини, что задал такой странный вопрос. Не переживай и не задумывайся об этом.

— Да я особо и не переживаю. Просто удивился, почему именно сейчас возникла такая тема в разговоре, — сказал Тэнго и сделал короткую паузу. — Господин Комацу, так что вы мне хотели рассказать?

Комацу допил пиво и заказал у бармена виски с содовой.

— Что ты будешь пить? — спросил он у Тэнго.

— То же самое, — ответил Тэнго.

Бармен принес два высоких стакана виски с содовой.

— Прежде всего, — сказал Комацу после продолжительного молчания, — надо как можно скорее распутать сложный узел положения, в котором мы оказались. Потому, что ни говори, мы все еще находимся в одной лодке. Мы — это четверо людей: ты, я, Фукаэри и Эбисуно-сенсей.

— Неплохая компания, — сказал Тэнго.

Однако Комацу, кажется, не почувствовал в этих словах иронии. Видно, сосредоточил свое внимание на том, что должен был рассказать.

— У каждого в этой четверке был свой умысел, когда он присоединился к этому делу, и не обязательно они вместе направляли свои усилия в одном направлении. Другими словами, не все в одном ритме и под одинаковым углом орудовали веслами, — сказал Комацу.

— Получается, что подобная компания не годилась для совместной работы.

— Наверное, и так можно сказать.

— И стремительное течение понесло лодку к водопаду.

— Стремительное течение понесло лодку к водопаду, — согласился Комацу. — Не буду оправдываться, но в самом начале план был прост. Книга «Воздушный кокон», которую написала Фукаэри, а ты переработал, получила премию молодого автора от литературно-художественного журнала. Она успешно продавалась в виде напечатанного издания. Мы достаточно много людей обманули. И заработали денег. И в шутку, и всерьез, но по-деловому. Такая была наша цель. Но когда Эбисуно-сэнсэй, ее опекун, присоединился к этому делу, все вдруг осложнилось. Несколько подводных сюжетных линий перепутались, и течение ускорило свой бег. Да и твоя переработка оказалась намного совершеннее, чем я надеялся. Благодаря этому книга получила положительную прессу и разошлась с невероятной скоростью. И вследствие этого нашу лодку отнесло в неожиданное место. Немного рискованное.

Тэнго слегка кивнул головой.

— Не немного рискованное, а крайне опасное.

— Пожалуй, что и так.

— Не говорите таким тоном, будто это вас не касается. Разве не вы придумали этот план и начали его осуществлять?

— Ты прав. Это я придумал и запустил его. Сначала все шло гладко. Но, к сожалению, я потом постепенно потерял контроль. Конечно, я чувствую ответственность за это. Особенно за то, что втянул сюда и тебя. Потому что, кажется, я уговорил тебя силой и под давлением. Теперь нам нужно остановиться и перестроить свои позиции. Лишние вещи выбросить и план упростить настолько, насколько можно. Нам надо определить, где мы сейчас и как нам действовать дальше.

После этих слов Комацу вздохнул и глотнул виски с содовой. Потом взял в руки стеклянную пепельницу и длинным пальцем внимательно, будто слепой, который на ощупь подробно распознает форму предмета, погладил ее поверхность.

— Если хочешь знать, я был в одном месте под арестом в течение семнадцати-восемнадцати дней, — начал свой рассказ Комацу. — С конца августа до половины сентября. Однажды после полудня я шел на работу по соседней от моего дома улице, ведущей к станции Готокудзи. Вдруг стекло большого черного автомобиля, остановившегося рядом со мной, опустилось и кто-то назвал мою фамилию: «Господин Комацу, это вы? "

Когда я, подумав: «Кто бы это мог быть? » — подошел к автомобилю, из него выскочили два крепыша и затащили меня внутрь. Они связали мне сзади руки, а третий дал понюхать хлороформ. Все было совсем, как в кино. Хлороформ или что-то подобное действительно подействовал. Когда я проснулся, то увидел, что меня заперли в узкой, без окон, комнате кубической формы с белыми стенами, с маленькой кроватью и деревянным столиком, но без стула. Я лежал на кровати.

— Вас похитили? — спросил Тэнго.

Ощупав пепельницу, Комацу положил ее на стол и посмотрел прямо на Тэнго.

— Да, весьма ловко похитили. Как в известном фильме «Коллекционер». Большинство людей в мире и не думают, что однажды их могут похитить. И мысли такой не допускают. Правда? Но когда тебя похитили, то… как бы это лучше выразиться?. Создается впечатление чего-то сюрреалистического. В голове только один вопрос. — Неужели меня действительно кто-то похитил? Разве можно в такое поверить?

Комацу смотрел на Тэнго так, будто требовал от него ответа. Однако этот вопрос был чисто риторическим. Тэнго молча ждал продолжения рассказа. Стакан с виски и содовой, оставленный на столе, так запотел, что подставка под ним стала влажной.

Глава 16

_______________________

УСИКАВА

Способная, выносливая и бездушная машина

На следующее утро, как и накануне, Усикава пристроился у подоконника и через щель в шторах и дальше вел наблюдение. Из дома выходил, казалось, вообще почти тот же самый состав людей, который вчера вечером вернулся домой. Их лица все еще были мрачные, а спины ссутулившиеся.

Видно, они чувствовали себя усталыми уже тогда, когда новый день еще только-только начинался. Среди этих людей Тэнго не было. Однако Усикава, то и дело нажимая на затвор фотоаппарата, снимал лица каждого человека, проходившего в поле зрения. Пленки он имел достаточно, а успешное фотографирование требовало практики.

Проследив за основной массой людей, которые с утра отправились на работу, Усикава вышел из дома и зашел в ближайший телефон-автомат. Набрал номер подготовительной школы в Йойоги и попросил позвать Тэнго. Женщина, которая взяла трубку, сказала, что Кавана-сенсей десять дней назад взял отпуск.

— Из-за болезни или по какой-то другой причине?

— Нет. Поехал в префектуру Тиба в связи с плохим состоянием здоровья кого-то из родных.

— А когда вернется, не знаете?

— Мы его об этом не спрашивали.

Поблагодарив женщину, Усикава положил трубку.