Харуки Мураками 7 страница

Второе — о расписании занятий, которые проводила Аомамэ в спортивном клубе: что именно там делала и когда и кому давала индивидуальные уроки. Видимо, информация в клубе не контролируется так строго, как в «Братстве свидетелей», но ее сразу, с охотой, не покажут, если попросить: «Извините, вы не могли бы показать расписания занятий? ».

Усикава оставил на автоответчике свою фамилию и номер телефона. Через полчаса зазвонил телефон.

— Господин Усикава? — спросил хриплый голос.

Усикава передал собеседнику, какого рода подробная информация ему нужна. Он с собеседником никогда не встречался с глазу на глаз. Всегда вел переговоры по телефону. Собранный материал получал срочной почтой. К хрипловатому голосу собеседника нет-нет, да и примешивалось легкое покашливание. Возможно, у человека были проблемы с горлом. На том конце телефонной линии всегда царила глубокая тишина. Такая, как будто звонили из номера с идеальной звукоизоляцией. Слышался только голос собеседника и его неприятное на слух дыхания. И больше ничего. Но этот голос постепенно нарастал. «Неприятная фигура, — всегда думал Усикава. — Похоже, будто весь мир переполнен неприятными людьми. И если посмотреть сбоку, то, может, и я один из них». Этого собеседника Усикава втайне называл Летучей Мышью.

— В любом случае, можно брать всю информацию, связанную с фамилией Аомамэ, или не так? — спросил Мышь хриплым голосом и откашлялся.

— Да. Фамилия очень редкая.

— Вся информация нужна?

— Любая, связанная с этой фамилией. Если можно, то я хотел бы получить и фотографию, чтобы знать ее в лицо.

— Со спортивным клубом, кажется, будет просто. Наверное, они и не подумают, что кто-то украл их информацию. А вот с «Братством свидетелей» будет немного сложнее. Это гигантская организация с немалым капиталом и, очевидно, с бдительной охраной. Вступить в контакт с религиозной сектой гораздо труднее. Потому что с этим связано проблема сохранения тайны личной жизни ее членов и уплаты налогов.

— Так все же удастся достать информацию?

— Думаю, что удастся. По-любому откроем дверь. Но гораздо труднее открытую дверь опять закрыть. Потому что если этого не сделать, то может догнать ракета.

— Как на войне.

— Да это и есть война. Страшная вещь из этого может выйти, — сказал собеседник хриплым голосом. По его интонации было понятно, что Мышь, наверное, радуется такой войне.

— Так вы сделаете это для меня?

Летучая Мышь легко откашлялся.

— Попробую. Только это обойдется вам дорого.

— Примерно сколько?

Собеседник назвал ориентировочную цифру. Немного переведя дыхание, Усикава согласился. Мол, пока даст задаток, приготовленный лично, а затем, как только получит информацию, можно добиваться доплаты.

— Это займет много времени?

— А вы спешите?

— Спешу.

— Точно предсказать не могу, но, думаю, нужно от семи до десяти дней.

— Согласен, — сказал Усикава. В его положении оставалось только одно — соглашаться с собеседником.

— Как только соберу материал, позвоню. Обязательно в течение десяти дней.

— Если ракета не догонит, — сказал Усикава.

— Конечно, — спокойно добавил Мышь.

Положив трубку, Усикава откинулся на спинку стула и на минуту задумался. Он не знал, как Летучая Мышь заполучают информацию с «заднего крыльца». Но не сомневался, что ответа не услышал бы, даже если бы спросил. Во всяком случае, он был уверен, что тот пользуется незаконными средствами. Подумал, что, может, подкупает кого из организации или, в крайнем случае, незаконно врывается в ее контору. Если же к сохранению информации привлекаются компьютеры, то дело осложняется.

Количество государственных учреждений и компаний, которые хранят свою информацию в компьютерах, пока ограничено. Ибо такая техника требует много затрат, усилий и времени. Однако религиозная секта общегосударственного масштаба подобные ресурсы наверняка имеет. Сам Усикава почти ничего не понимал в компьютерах, но хорошо понимал, что для сбора информации он становится незаменимым орудием. Эпоха, когда приходилось искать информацию целый день в газетах на микрофильмах или ежегодниках, разложенных на столе, уже становится прошлым. Возможно, мир окончательно превратится в поле жестокой битвы между владельцем компьютера и непрошенными гостями. А так как это война, то во время нее, возможно, прольется кровь. Но запаха крови она не принесет. Причудливый мир. Усикаве нравился мир с запахами и болью. Даже если они были невыносимыми. Однако люди такого типа, как Усикава, упорно и быстро превратятся в реликт минувшей отсталой эпохи.

Тем не менее, его не очень охватывало пессимистическое настроение. Он знал, что обладает врожденной интуицией. Что своим особым нюхом может отличать различные окружающие запахи, а по силе раздражение кожи — почувствовать, как изменилось направление ветра. На это компьютер не способен. Потому что такие способности не удается оцифровать и систематизировать. Ловко открыть доступ к строго защищенному компьютеру и извлечь из него информацию — это работа хакеров. Но определить, какую информацию следует извлекать и выбрать из огромного массива нужную — это может только живой человек.

«Возможно, я действительно никудышный отсталый человек среднего возраста, — подумал Усикава. — Нет, не просто возможно. А, несомненно, никудышный человек. Однако я обладаю несколькими такими качествами, которых не имеют другие люди. Врожденный нюх и назойливость — склонность не отпускать того, к чему однажды прицепился. До сих пор благодаря этому я зарабатывал на пропитание. Поэтому пока есть такие способности, даже в виртуальном мире мне обязательно найдется работа.

Аомамэ, я вас догоню. У вас достаточно сообразительная голова. Вы ловкая и осторожная. И все равно я вас догоню. Подождите! Я сейчас по пути к вам. Слышите мои шаги? Нет, пожалуй, не слышите. Потому что я ползу тихо, словно черепаха. Но шаг за шагом приближаюсь к вам».

Но и за Усикавою тоже гнались. Так же, как он преследовал Аомамэ. Время! Надо быстрее разыскать ее, выяснить, кто стоит за ней, и всю эту информацию на тарелочке преподнести людям из секты — возьмите, пожалуйста. Времени выделенного на эту погоню мало. Сказать им, что все понятно, но через три месяца — слишком поздно. До сих пор Усикава был для них полезным человеком. Способной, гибкий, со знанием законов и способный хранить молчание, умеющий действовать вне рамок системы, но он был для них только нанятым за деньги мастером на все руки. Он не принадлежал ни к их родственникам, ни к друзьям, ни к сторонникам их веры. Если бы стал для секты опасным, то от него, возможно, просто избавились бы.

Ожидая звонка от Мыша, Усикава зашел в библиотеку и подробно изучил историю и современное состояние " Братства свидетелей». Сделал отдельные записи, нужные части скопировал. Ходить в библиотеку и проводить расследование не было для него обременительным. Ему нравилось чувствовать, что накопил в голове знания. Такая привычка завелась у него в детстве.

Закончив работу в библиотеке, Усикава направился в квартиру в Дзиюгаока, которую Аомамэ арендовала, и еще раз убедился, что квартира пуста. На почтовом ящике все еще оставалась ее фамилия, но никто там вроде не жил. Усикава наведался также к агенту, который занимался сдачей в аренду этой квартиры, и спросил, нельзя ли заключить договор об аренде свободной квартиры в этом доме.

— Свободная квартира есть, но до начала февраля следующего года в нее нельзя вселиться, — ответил риэлтор. — Для прежнего жильца договор об аренде остается действующим до конца января следующего года, так как арендная плата уплачивалась ежемесячно или даже на несколько месяцев вперед. Все вещи вывезены, подача электричества, газа и воды прекращена. Однако договор об аренде квартиры действует.

— Получается, что до конца января арендная плата уплачена.

— Именно так, — подтвердил риэлтор. — А раз вся арендная плата по договору уплачена, то нас попросили подержать квартиру свободной. Естественно, в этом случае у нас нет оснований отказать.

— Странная история, правда? Никто не живет, а деньги за квартиру уплачены.

— И меня это немного обеспокоило. Поэтому я попросил домовладельца в его присутствии осмотреть квартиру. Ибо страшно представить себе, что было бы, если бы в стенном шкафу валялся труп, превратившийся в мумию! Но ничего не нашлось. Квартира была чистая и убранная. Только пустая. Не знаю, какая в этом причина.

Понятное дело, Аомамэ уже не жила в этой квартире, но они почему-то хотели сделать вид, будто она все еще арендует ее под своей фамилией. А потому заплатили сразу за четыре месяца. Они осторожны и небедные.

Как раз через десять дней, после обеда, Мышь позвонил в офис Усикавы в квартале Кодзимати.

— Господин Усикава? — сказал хриплый голос. Как всегда, на фоне тишины.

— Усикава слушает.

— Можно с вами поговорить?

Усикава ответил, что можно.

— Охрана «Братства свидетелей» суровая. Как я и ожидал. Но информацию об Аомамэ, к счастью, удалось достать.

— А ракета вас не преследовала?

— На этот раз ее не было видно.

— Вот и хорошо.

— Господин Усикава, — сказал Кожан и несколько раз откашлялся. — Извините, а вы не могли бы потушить сигарету?

— Сигарету? — Усикава посмотрел на сигарету «Seven Stars», зажатую между пальцами. Ее дым медленно поднимался к потолку. — Да, я действительно курю, но как вы поняли это по телефону?

— Конечно, дым сюда не доходит. Но я задыхаюсь, как только слышу в трубке ваше дыхание. Увы, такая вот у меня крайняя склонность к аллергии.

— Понятно. Я до сих пор этого не замечал. Извините.

Летучая Мышь несколько раз кашлянул.

— Господин Усикава, вы в этом не виноваты. Естественно, что не замечали.

Усикава раздавил сигарету в пепельнице, сверху полил чаем, который собирался пить. Встал и широко распахнул окно.

— Сигарету затушил и открыл окно, чтобы проветрить комнату. Правда, и воздух во дворе нельзя назвать чистым.

— Извините.

Полная тишина продолжалась секунд десять.

— Итак, вы смогли раздобыть информацию о «Братство свидетелей»? — спросил Усикава.

— Ага. К тому же в очень большом объеме. Во всяком случае, соответствующего материала немало, ибо семья Аомамэ много лет принадлежит к пылким членов «Братства свидетелей». Нужную и ненужную информацию разделить?

Усикава согласился — мол, даже желательно.

— Со спортивным клубом особых проблем не было. Хватило времени только открыть дверь, зайти внутрь, сделать свое дело, выйти и закрыть за собой дверь. Вот и все. Всего материала взято немало, но он не отсортирован. Во всяком случае, передам все вместе. Как всегда, взамен за оплату.

Усикава записал сумму, которую назвал Летучая Мышь. На двадцать процентов больше от предварительной договоренности. Пришлось согласиться.

— В этот раз я не хочу воспользоваться почтой, а поэтому завтра в это время к вам наведается непосредственно курьер. Приготовьте, пожалуйста, наличные. Как всегда, расписки не дадим.

— Понятно, — сказал Усикава.

— Я уже говорил, но для верности повторяю. Мы раздобыли всю доступную информацию по вопросам, которые вас интересовали. И если вы, Господин Усикава, останетесь неудовлетворенным ее содержанию, то мы не несем за это ответственности. Потому что сделали все, что технически могли. Вознаграждение определяется трудом, а не ее результатами. Не хотелось бы услышать от вас заявления: «Отдайте деньги, поскольку желаемой информации я не получил». Прошу вас с этим согласиться.

Усикава ответил, что согласен.

— А вот фотографию Аомамэ с трудом, но удалось раздобыть, — сказал Мышь. — Со всех материалов фотографии были изъяты.

— Понятно. Хорошо, — сказал Усикава.

— Кроме того, может, она сделала пластическую операцию лица, — сказал Мышь.

— Может быть, — согласился Усикава.

Летучая Мышь несколько раз откашлялся.

— Пока! — Сказал он, и на этом закончил телефонный разговор.

Усикава положил трубку, вздохнул и взял в рот новую сигарету. Закурил ее от зажигалки и начал выпускать дым в сторону телефонного аппарата.

После полудня следующего дня в офис Усикавы пришла молодая женщина, не достигшая, по всей видимости, и двадцати лет, в коротком белом платье, которое отчетливо очерчивало линии ее тела, в белых блестящих туфлях на высоких каблуках и с жемчужными серьгами в ушах с большими мочками, непропорционально большими для ее небольшого роста, который чуть превосходил полтора метра. С прямым длинными волосами и большими ясными глазами, она походила на ученицу феи. Взглянув Усикаве прямо в глаза, она радостно и доброжелательно улыбалась. Между ее маленькими губами приветливо выглядывали белые зубы. Конечно, это, наверное, была служебная улыбка. Очень редко бывало, когда впервые увидев лицо Усикавы, люди не вздрагивали.

— Я принесла материал, который вы просили, — сказала она и из холщовой сумки, что висела через плечо, добыла два грубых крупных конверта и обеими руками, как жрица старинную литографию, положила их на стол Усикавы.

Он вынул из ящика стола приготовленный заранее конверт и передал женщине. А та, открыв его, вытащила пачку десятитысячных банкнот и стоя пересчитала деньги. Считала ловко, быстро двигая своими тонкими красивыми пальцами. Закончив считать, засунула пачку банкнот в конверт, а конверт — в холщовую сумку. А потом улыбнулась Усикаве еще приветливее, чем прежде. Так, будто хотела сказать: «Я так рада, что наконец смогла вас увидеть! "

«Интересно, как эта женщина связана с Летучей Мышью? » — попытался представить себе Усикава. Хотя, конечно, это его не касалось. Она была только простым курьером. Передавала «Материал» и получала вознаграждение. Наверное, это была ее единственная роль.

Когда эта невысокая женщина ушла, Усикава долго, в растерянном состоянии, всматривался в дверь, закрывшейся за ней. В комнате все еще сильно ощущались следы ее присутствии. Возможно, в обмен за эти оставленные следы она забрала часть души Усикавы. Он почувствовал в груди эту новую пустоту. «Как это произошло? — недоумевал Усикава. — И что все это значит? "

Очнувшись через минут десять, он открыл конверт, запечатанный несколько раз липкой лентой и напичканный вперемешку печатными листами, скопированным материалом и оригинальными документами. Неизвестно как за такое короткое время они собрали столько сведений. Как всегда, Усикава процессом разбора бумаг невольно увлекся. Но одновременно, перед пачками документов, его проняло глубокое бессилие. «Как мне в этой куче разобраться? Вдруг я за большие деньги приобрел лишь груду бесполезных бумаг? " Бессилие было таким глубоким, что его дна он не мог увидеть, как ни напрягал зрение. И все, что отражалось в его глазах, окутывали легкие сумерки, похожие на предвестие смерти. «Может, в этом виноваты те следы, которые оставила эта женщина? — подумал Усикава. — Или то, что она что-то у меня забрала? »

Но все же Усикава восстановил свои силы. До самого вечера упорно просматривал присланные документы и переписывал в блокнот важные сведения. Сосредоточившись на такой работе, он наконец прогнал куда-то свое непонятное бессилие. А когда в комнате стемнело и на столе засветилась лампа, Усикава подумал, что полученный материал достоин большей суммы заплаченных денег.

Прежде всего Усикава взялся читать бумаги о спортивном клубе. Аомамэ устроилась туда четыре года назад и отвечала за программу физической тренировки и боевого искусства. Организовала и руководила несколькими классами. Из прочитанного материала он узнал, что она имела высокие тренерские способности и пользовалась популярностью среди членов клуба. Будучи руководителем общей группы, она одновременно проводила и индивидуальные занятия. Конечно, плата за них была высокой, но такая система подходила людям, которые не могли посещать занятия в назначенное время или просто предпочитали тренировки в более приватной обстановке. У Аомамэ насчитывалось достаточно много подобных «постоянных индивидуальных клиентов».

На основе скопированного расписания занятий Усикава узнал, когда, где и как Аомамэ проводила занятия с «индивидуальными клиентами». В частности, и то, что тренировала их как в клубе, так и в их домах. Среди них были и деятели искусства, и политики. Старейшей по возрасту оказалась Сидзуе Огата, владелица «Усадьбы плакучих ив».

Связь между ней и Аомамэ установилась вскоре после того, как Аомамэ устроилась на работу в клубе, и продолжалась до самого ее исчезновения. Именно тогда, когда двухэтажный дом при упомянутой усадьбе практически стал использоваться как убежище «Консультации для женщин — жертв домашнего насилия». Может быть, это случайное совпадение, а может, и нет. Во всяком случае, по данным материала, взаимоотношения между обеими женщинами с течением времени вроде бы становились все более тесными.

Возможно, между Аомамэ и старой хозяйкой зародилсь как бы родственные связи. Это Усикава чувствовал интуитивно. Сначала они общались как инструктор клуба с постоянной клиенткой. Но в какой момент характер их отношений изменился. Просматривая деловые записи по дате, Усикава пытался определить этот момент. Тогда, когда-то произошло или выяснилось, обе женщины общались не просто как инструктор с клиенткой, а как близкие лица, несмотря на разницу в возрасте и социального положения. Возможно, их даже связало нечто похожее на тайное духовное соглашение. И позже эта тайная сделка соответствующим образом привела к убийству лидера в номере гостиницы «Окура». Так подсказывало Усикаве его нюх.

Но каким образом? Какая тайная сделка?

В этом отношении Усикава не имел никаких догадок.

Тем не менее, может, с этим связан такой фактор, как «домашнее насилие»? Казалось, что для старой хозяйки эта тема — лично важна. По данным материала, Сидзуе Огата сначала контактировала с Аомамэ как с руководителем группы «самозащиты». Но можно ли считать участие семидесятилетней женщины в таком классе чем-то обычным? Возможно, старую хозяйку и Аомамэ соединил некий фактор, который касался насилия.

А вдруг сама Аомамэ была жертвой домашнего насилия, а лидер — домашним насильником?. И вот, зная это, женщины, наверное, решили наказать его. Но все это было лишь предположением на уровне «если бы, да кабы», которое, насколько знал Усикава, расходилось с образом лидера как человека. Конечно, трудно заглянуть в душу любого человека, а тем более такого, как лидер. Как бы то ни было, он возглавлял религиозную организацию. Был сообразительным, умным, но в чем-то таинственным. И если он действительно оказывал ужасное насилие, разве был большой смысл в том, чтобы разрабатывать тщательный план убийства и, рискуя собой и своим социальным положением, осуществить его?

Во всяком случае, убийство произошло не случайно, не под влиянием каких-либо эмоций. За ним стояла ясная воля, выразительная мотивация и тщательно продуманная система, на создание которой потрачено много времени и денег.

Однако такое предположение не подтверждалось никакими конкретными фактами. Усикава имел лишь косвенные доказательства, опиравшиеся только на эти самые предположения. Те, что просто отрезаны «Бритвой Оккама». На этом этапе Усикава еще не мог ничего доложить секте «Сакигаке». Это понимал только он сам. Нюхом и по предположению. Все важные факторы указывали в одном направлении. Старая хозяйка по какой-то причине, обусловленной домашним насилием, приказала Аомамэ убить лидера, а после того спрятала ее где-то в безопасном месте. Материал, который собрал Мышь, косвенно подтверждал все предположение Усикавы.

Просмотр материала, который касался «Братства свидетелей», забрал много времени. Ибо из этого страшно большого массива данных только небольшая часть оказалась полезной для Усикавы. Больше половины из них составляли многочисленные отчеты о вкладе семьи Аомамэ в деятельность секты. Из прочитанного материала следовало, что семья Аомамэ действительно принадлежала к пылким и самоотверженным членам секты. Большую половину своей жизни они посвятили распространению вероучения «Братства свидетелей». Родители Аомамэ теперь проживали в городе Итикава, что в префектуре Тиба. Переселились туда тридцать пять лет назад дважды переезжали с места на место, но только в пределах Итикава. Ее отец, Такаюки Аомамэ (58 лет), работал в машиностроительной компании, а мать, Кейкоб Аомамэ (56 лет), была домохозяйкой. Их сын, Кэйити Аомамэ (34 года), по окончании префектурной средней школы в Итикава устроился на работу в небольшой токийской типографии, но через три года оставил ее и стал работать в штаб-квартире «Братства свидетелей», что в Одаваре. Там он имел дело с печатанием религиозных брошюр, а теперь занимает руководящую должность. Пять лет назад женился на девушке, которая тоже принадлежала к «Братству свидетелей», и теперь вместе с двумя детьми живет в арендованной квартире Одавара.

Биография их дочери, Масами Аомамэ, заканчивается одиннадцатым годом. Она тогда отреклась от веры. А к людям, которые отреклись от веры, «Братство свидетелей», кажется, теряло любое любопытство. Для секты Масами Аомамэ будто умерла в одиннадцатилетнем возрасте. После того не осталось ни строчки записей о том, как сложилась ее дальнейшая жизнь и живет ли она на этом свете никто не знал.

«Если так получается, то ничего другого не оставалось, как пойти и поговорить с ее родителями или братом, — подумал Усикава. — Может, от них удастся что-то узнать? " И, посмотрев собранный материал, он не мог надеяться, что они будут легко отвечать на его вопросы. Люди из семьи Аомамэ (конечно, с точки зрения Усикавы) имеют ограниченный кругозор, ведут ограниченную жизнь и изначально не сомневались, что приблизятся к царству небесному тем быстрее, чем дольше будут оставаться ограниченными. По их мнению, человек, даже родственник, отрекшийся от их веры, ступил на неправильную, позорную дорогу. Возможно, теперь они уже не считают ее своей родственницей.

А Аомамэ не претерпела в детстве домашнего насилия?

Может, такое было, а может, и нет. А если бы и испытала, то родители, наверное, не считали бы его насилием. Усикава знал, что члены «Братство свидетелей» держали детей в строгом повиновении. Во многих случаях прибегали к физическому наказанию.

Может, именно такие детские переживания оставляют в душе глубокую рану и во взрослом возрасте приводят даже к убийству другого человека? Конечно, это не исключено, но Усикава считал такое предположение чем-то крайним. Убить человека — страшная работа. Она сопровождается опасностью и большим душевным грузом. В случае ареста на виновника обрушивается тяжелая кара. Для убийства человека, наверное, нужен гораздо более сильный повод.

Усикава еще раз взял в руки документы и внимательно перечитал биографию Масами Аомамэ к одиннадцатилетнему возрасту. Как только она научилась ходить, то стала сопровождать мать, которая распространяла вероучение их секты. Они вместе обходили жилища, вручали религиозные брошюры, извещали, что мир неизбежно движется к гибели и приглашали людей принять участие в собраниях. Мол, если они вступят в их секту, то смогут пережить конец света. А после того попадут в блаженный рай. Усикаву также несколько раз к этому призывали. В основном женщины среднего возраста, в шляпках или с зонтиком от солнца. Зачастую в очках, они не отрывали от него своих, как у умной рыбы, глаз. Во многих случаях ходили с детьми. Усикава представил себе картину того, как маленькая Аомамэ вслед за матерью обходит жилища.

Она не посещала детский сад, и ходила в ближайшую городскую начальную школу. И когда была в пятом классе, покинула «Братство свидетелей». Причина отречения веры была неизвестной. «Братство свидетелей» такую причину ни разу нигде не фиксировали. Человека, который попал в лапы дьявола, лучше там с ним и оставить. Они же по горло заняты тем, что рассказывали о рае и дороге, которая ведет к нему. Добрые люди имеют свою работу, дьявол — свою. Установилось своеобразное разделение труда.

Вдруг в голове Усикавы постучали в фанерную перегородку и обратились к нему со словами: «Господин Усикава, Господин Усикава! » Усикава прикрыл глаза и прислушался. Голос был слабый, но настойчивый. «Кажется, я что-то пропустил, — подумал Усикава. — Какие-то важные факты зафиксированы в этих документах, но я чего-то не прочитал. Стук по фанере напоминал об этом».

Усикава еще раз прошелся глазами по толстым документам. И не просто видел текст, а мысленно представлял себе различные картины. Трехлетняя Аомамэ сопровождает мать во время ее проповедей вероучения секты. В большинстве случаев их грубо прогоняют от порога. Аомамэ вступает в начальную школу. Проповедь вероучения продолжается. Все субботы и воскресенья отводятся этой задаче. Гулять с подругами Аомамэ не имеет времени. Даже не может ни с кем подружиться. В школе дети членов «Братства свидетелей» часто испытывают издевательства и бойкоты. Об этом Усикава узнал из книг об этой секте. И вот в десятилетнем возрасте Аомамэ отрекается от веры. Такое отречение, наверное, требовало от нее незаурядной решительности. Аомамэ привили веру с самого рождения. В ней она выросла. Вера проникла до самых костей. Ее нельзя просто сбросить, словно костюм. Поступок Аомамэ обрек ее на одиночество в семье. Поскольку семья была чрезвычайно набожной. И легко не примирилась с дочерью, что отреклась от веры. Ибо отречься от веры — это все равно что отречься от семьи.

Что случилось с Аомамэ на одиннадцатом году жизни? Что заставило ее решиться на такой поступок?

«Начальная школа N в Итикаве, что в префектуре Тиба, — подумал Усикава. Он произнес вслух эти слова. — Там что-то случилось. Наверное, что-то… — На мгновение он сдержал дыхание. — Кажется, я когда где-то слышал название такой школы». Собственно говоря, а где он слышал? Ведь Усикаву ничего не связывало с префектурой Тиба. С тех пор как, родившись в городе Урава префектуры Сайтама, он поступил в университет и переехал в Токио, все время, за исключением проживания в Тюоринкане, [9] жил в одном из двадцати трех административных районов Токио. В префектуре Тиба почти не бывал. Только однажды ездил в Футцу купаться в море. И все же, почему он запомнил название начальной школы в Итикаве?

Пока вспомнил, прошло много времени. Потирая ладонью свою сплюснутую голову, сосредоточенно думал. Искал на дне памяти так, будто засунул руку в глубокое болото. Это название услышал не так давно. Совсем недавно. Префектура Тиба… город Итикава… начальная школа. И тогда его рука наконец ухватилась за тонкий шнурок.

«Тэнго Кавана, — подумал Усикава. — Да, именно тот Тэнго Кавана родом из Итикавы. И он, наверное, ходил в городскую начальную школу».

Усикава вынул из шкафа офиса досье, касающееся Тэнго Каваны. Материал, собранный несколько месяцев назад по заказу секты «Сакигаке». Перелистывая его страницы, Усикава проверил, где Тэнго учился. Корявый палец Усикавы нашел название школы. Как он и ожидал, Масами Аомамэ посещала ту же городскую школу, что и Тэнго Кавана. Судя по дате рождения, они были на одинаковом году обучения. А вот то, учились ли в одном классе, придется расследовать. Однако вероятность того, что они знали друг друга, была достаточно большой.

Усикава взял в рот сигарету «Seven Stars» и закурил от зажигалки. Следовательно, оказалось, что все начинает связываться вместе. От точки к точке понемногу прокладывается одна линия. Однако Усикава еще не знал, какой рисунок автоматически откроется. И, наверняка, понемногу, его очертания станут видимыми и четкими.

«Аомамэ, вы слышите мои шаги? — мысленно спрашивал Усикава. — Пожалуй, что не слышите. Ибо я иду исподтишка. Но шаг за шагом к вам приближаюсь. Я — троянская черепаха, но уверенно двигаюсь вперед. Не сомневаюсь, что скоро догоню зайчика. Ждите меня с нетерпением».

Усикава откинулся на спинку стула, посмотрел на потолок и медленно выпустил вверх клуб табачного дыма.

Глава 8

_______________________

АОМАМЭ

Эти двери весьма неплохие.