Джеси Бартон «Все, что она хочет на Рождество»

Джеси Бартон «Все, что она хочет на Рождество»

Название: «Все, что она хочет на Рождество»

Автор: Джеси Бартон

Перевод: Ангелина Нюппа, Elena Aldridge

Сверка: Intern@l

Редактура: Ольга Аникеенко

Вычитка: Наталья Мубарак

Переведено специально для группы http: //vk. com/books_25

Копировать материал без указания переводчиков и редакторов запрещено! Давайте уважать чужой труд!

Аннотация:

Известная звезда, Рождество в маленьком городке.

Кантри-певица Райли Дженсен никогда бы не вернулась в свой небольшой городок в штате Миссури, если бы ее агент по рекламе не придумала план ее внеочередных рождественских гастролей. Так она никогда бы не узнала, что человек, который разбил ее сердце в восемнадцать лет, из-за которого ей пришлось сбежать в Нэшвиль, остался вдовцом с семилетней дочерью на руках. Райли уже десять лет исполняла полные тоски хиты и получала премии «Грэмми», чтобы доказать, что она не нуждается в Итане Кенте. Но внезапно она поняла, что не может отделаться от мысли, будто отказалась от всего, убегая...

Итан Кент знал, что у Райли есть талант и стремление стать певицей. Он также знал, что девушка никуда не собиралась уезжать, ведь она осталась в городе ради него. Но затем одна ночь и всего одна, но огромная ошибка заставили ее бросить все и выбрать путь к славе. Но это не означает, что он когда-либо переставал любить ее...

Но их так много разделяет. Быть может, Райли и Итан смогут найти путь, чтобы вернуться в волшебную страну Рождества?

Глава 1

— И это твой родной город? Маленькая точечка в этом богом забытом месте?

— Да, это он.

Райли Дженсен напряглась, как только автобус совершил разворот и, снизив скорость, выехал на Центральную улицу. За десять лет ничего особо и не поменялось. Почта находилась там, где была прежде, как и магазины хозтоваров и одежды, скорее всего, все еще принадлежащие назойливой Шарлен Тальмаж, и столовая на углу, куда мачеха привыкла таскать ее посплетничать с подругами по субботам. Магазин дешевых товаров, как и раньше, стоял в центре всего этого беспорядка.

— Ты сказала, что никто не придет.

Агент Райли по рекламе перегнула свое большое гибкое тело через кожаное сиденье и выглянула в тонированное окно.

— Жители выстроились на улицах. — Джоан повернулась к Райли. — Видишь? Твой город все еще тебя любит.

Райли вздохнула.

— Мой городок просто хочет попасть в телевидение, они знают, что я приеду с фотографами и съемочной группой.

— Так цинично для твоих молодых лет, — сказала Джоан.

— Мне уже тридцать, Джо. Я уже едва ли молода.

Джо повернулась к ней и закатила глаза.

— Тебе двадцать восемь, даже и близко не тридцать, и ты едва ли находишься на пути к креслу-качалке, поэтому завязывай, давай — натяни свою самую широкую улыбку и приготовься поприветствовать фанатов родного города. Наш выход!

Шоу. Родной город. Она не была дома, с тех пор как купила билет на автобус десять лет назад и сбежала из Дир-Лейк, словно прокаженная. И даже ни разу не оглянулась назад, не вернулась и даже не хотела, пока Джоан и ее агент, Сьюзи, не убедили ее — вернее не так, заставили — поехать в этот тур, чтобы снять часть ее биографии в родном городе.

Было конечно смешно, что они решили сделать это во время Рождественских праздников, но все же. В любом случае, у нее не было никаких планов.

Причина, по которой в Дир-Лейк согласились принять ее, учитывая, что она нос не совала туда последние десять лет, была не в том, что они любили исчезнувшую девчонку, покинувшую родной город. Ее просто ненавидели за то, что она повернулась к ним спиной и никогда не возвращалась, что даже проездом не заскочила в городок, в котором выросла.

Но вот они все-таки здесь, выстроились на улицах, словно она Санта на ежегодном Рождественском параде. И она знала, почему. Все улыбки и волнение, плакаты и крики за окном автобуса — все это было ради одной единственной цели: показать город на окраине Озаркса. У Дир-Лейк были необычное очарование и интересные достопримечательности. Озеро — одна из них, «горячая точка» летом. Туристический бизнес, как и город, получат выгоду от этого представления.

Джо придержала куртку Райли перед выходом.

— Готова?

— Больше, чем когда-либо.

Она скользнула в теплое замшевое пальто и еще раз взглянула на женщину в зеркале. Так она отличалась от девушки, которой была, когда уехала десять лет назад. Тогда Райли сошла с ума от страха, купив билет до Нэшвиля в один конец, не взяв с собой ничего, кроме чемоданчика с одеждой, гитары и денег, что она накопила, когда работала в кинотеатре и ресторане.

— Они гордятся девушкой из своего города, Райли. Грэмми, ACM[1], CMA[2]. Ты была номинирована, и ты получила их все. Ты знаешь это, так что думаю, они хотят отпраздновать с тобой.

— Они знают это и хотят заработать на мне.

Джо склонила голову набок, ее темные волосы, собранные в слабый конский хвост, откинулись назад, а губы выделялись глубоким темно-красным цветом, которым Райли никогда бы не накрасилась.

— Девочка, ты так недоверчива к своему городу. Возьми себя в руки.

Райли сглотнула ком в горле. Она никогда не волновалась на сцене. Она жила на ней и была центром внимания. Но встреча лицом к лицу с тысячей людей, которых она знала еще ребенком — да, это заставляло чувствовать дрожь в коленях.

По крайней мере, ее утешал тот факт, что шансы встретиться с Итаном Кентом и Амандой Ричвилд были практически нулевыми. Райли была уверена, что ни один из этих двоих не хотел ее видеть, как и она их.

— Давай просто поприветствуем их и посмотрим, как нас будут встречать, ладно?

Она сделала шаг по направлению к двери, но Джо ее остановила.

— Как только камеры будут на месте.

Тьфу. Ей нравилось давать концерты, получать от этого удовольствие, играя для своих фанатов. Но эта вся телевизионная чушь была полным бредом. А биография? Райли думала, что нужно быть стариком, чтобы рассказывать о своей биографии. Чтобы у тебя была история, которую можно рассказать.

Очевидно, нет. Одно из телевизионных шоу хотело снять ее историю жизни, утверждая, что у нее богатая биография, о которой хотели бы узнать люди. Они уже сняли некоторые кадры с концертов, а также видеоматериал в ее доме в Нэшвилле. Хоть она и считала это смешным. Ведь Райли до сих пор была одна, у нее не было детей, она не употребляла наркотики и не привлекалась к уголовной ответственности, не болталась по клубам и вечеринкам, а большую часть года проводила в дороге. А когда не была на гастролях, то записывала музыку в студии звукозаписи.

Такой, довольно скучной, по ее мнению, и являлась ее биография.

Но продюсеры вместе с Джо и Сьюзи думали, что это интересно. Конечно, ее отец умер, когда она была ребенком, а мать сбежала вскоре после этого, оставив ее на попечении приемной семьи, но это не настолько отличало ее от того, что происходило со многими детьми. Это не делало ее особенной. У нее были хорошие приемные родители. Никто ее не бил и не издевался над ней. У Райли было хорошее детство, и ей с этим чертовски повезло, но то, что она была интересна телевидению — не укладывалось у нее в голове.

Как бы то ни было, они знали о таких вещах наверно больше, чем она.

— Камеры на месте, Райли. Готова зажечь?

Нет.

— Конечно.

Двери автобуса отворились, и на нее нахлынула волна криков и аплодисментов, заполнивших салон. Шум толпы обычно подбадривал и заставлял ее улыбнуться, так как это означало, что настало время представления.

Но сегодня она разыграет другой спектакль. Сегодня ей придется притвориться, что она счастлива вернуться домой.

Джо вышла первой и отошла в сторону, и Райли шагнула вперед, ее сердце билось так быстро, что единственное, что она слышала, было словно жужжание тысячи пчел в голове. Она вцепилась в поручень, головокружение заставило ее почувствовать себя так, словно она сейчас потеряет сознание.

Если она упадет в обморок, ей все равно придется выступать? Может, если бы она отключилась, ее отнесли бы в автобус, и она бы поехала назад домой. Продюсеры, готовящие ее биографию, передумали бы. Ее назвали бы глупой примадонной, не стоящей их времени.

Прекрасно.

Джо смерила ее выжидающим взглядом, указывающим, что нужно выходить из автобуса.

Ты сможешь это сделать. Эти люди больше тебя не знают. Все, что ей надо было делать, — просто играть на публику, как на концерте в любом другом городе.

Она подняла голову, глубоко вздохнула и вышла из автобуса, становясь Райли Дженсен, суперзвездой кантри-музыки. Подняла руку, помахала, и толпа обезумела.

Хорошо, может быть она и сможет сделать это, пока не смотрит никому в глаза. Ее взгляд был направлен поверх толпы, а не на людей.

Она была невидимкой. В действительности, она находилась не здесь. Она была дома и смотрела повтор сериала «Моя жена меня приворожила».

«Райли! Райли! Райли! Ты видишь меня? » — ворвалась реальность, и она не могла не заметить возбуждение толпы. Она сосредоточила взгляд на маленькой девочке в первом ряду. Ничего себе, это выглядело, словно крошечный взрыв розового! На ней был надет комплект из розового пальто, шапочки и розовых перчаток, которые соответствовали ее сапожкам, а темные косички контрастировали на фоне цвета сахарной ваты; девочка выглядела, словно заядлая поклонница розового. Райли усмехнулась.

Она была такой крошечной даже для ребенка. Райли кивнула сотруднику службы безопасности, и маленькая девочка прошла мимо него. Как только женщина присела на корточки, та бросилась ей в объятия.

— Привет, Райли Дженсен! Мне очень нравится твоя музыка, Райли Дженсен! Мы с папочкой ждали тебя весь день. — Она немного отстранилась и одарила Райли широкой улыбкой. — Боже, а ты симпатичная. А я накрасила ногти только сегодня. — Девочка сняла перчатку. — Разве они не милые, Райли Дженсен?

Вот почему Райли любила детей. Она изучила детские пальчики.

— Ого, просто замечательно. Знаешь, розовый — мой любимый цвет.

— Так сказал мой папа. Он тебя знает. Вы ходили вместе в школу.

— Правда? — Она оглядела толпу и остановила взгляд на мужчине, который стоял прямо у девчушки за спиной, и сердце Райли быстро застучало от ее ответа.

Вот... вот поэтому она и не хотела возвращаться.

Или может, именно из-за него она не хотела возвращаться.

Именно из-за него она убежала десять лет назад.

Райли выпрямилась и посмотрела в глубокие янтарные глаза мужчины, которого она надеялась никогда не увидеть вновь.

Итан Кент, первый парень, разбивший ей сердце. Ладно, единственный парень, разбивший ей сердце, единственный парень, которого она когда-либо любила.

Она почувствовала, как кто-то тянет ее за пальто, и посмотрела вниз на маленькую девочку, широко улыбающуюся ей.

— Райли Дженсен, это мой папочка.

О, черт.

Глава 2

Итану действительно следовало научиться говорить своей дочери «нет». Если бы он смог, то не стоял бы в первых рядах — как по сути и весь город Дир-Лейк — обращенный лицом к женщине, которая бросила его десять лет назад, что стало самым большим скандалом в городе. Потому что Райли застукала его в постели со своей лучшей в то время подругой, Амандой, на которой он впоследствии женился и которая стала матерью очаровательной, но не по годам маленькой шалуньи, что ухитрилась сегодня утром пробраться в первый ряд, чтобы получить лучший вид на кантри-певицу, суперзвезду Райли Дженсен.

Да, разве это не было веселым временем в его жизни десять лет назад? Скандал, драма и слезы, и он сам довел себя до этого.

Несмотря на то, что Итан все испортил, и хотя в результате всего этого он получил лишь Зои — дочь определенно была правильным решением. Он никогда не сожалел о нем.

Но вновь встретиться лицом к лицу с Райли? Этого он не планировал. Когда она получила свой контракт и не вернулась домой это отпраздновать, он полагал, что уклонился от большой пули. Он давно потерял надежду когда-нибудь увидеть ее снова.

До настоящего момента. И смотрел на нее, пока она не повернулась спиной и снова не убежала, чего вероятно не случится — поэтому пришло время взять себя в руки и что-нибудь сказать.

— Райли.

Она умудрилась радостно улыбнуться, что, как он знал, было однозначно для камер.

— Итан. Так здорово увидеть тебя снова. Это твоя дочь?

— Это Зои, да.

— Какая... красивая. — Райли посмотрела вниз и усмехнулась Зои, а он был рад, что она не приклеила фальшивую улыбку для его дочери, потому что у той был свой идентификатор лжи, который действовал почти на десять миль. — Приятно официально познакомиться с тобой, Зои.

Зои скользнула ручкой в руку Райли и покачала ее вверх-вниз.

— Приятно познакомиться с вами, Райли Дженсен. У меня есть все ваши песни на айподе. Мне семь лет. Моя любимая песня, та, которую вы написали для мультфильма «Принцесса Пчелка». — Она оглянулась через Райли, встречаясь взглядом с Итаном. — Папочка, как называется эта песня?

Как насчет хорошего землетрясения, поглотившего его целиком? Нет? Ну, спасибо.

— «Девушка моих мечтаний».

— Да. Именно эта. Папе тоже она нравится. Он напевает ее дома всё время, правда, папочка?

Было чертовски жаль, что сейчас декабрь и торнадо не могло появиться и унести его подальше отсюда, прямо сейчас.

— Иногда.

— Он поет ее в душе. Очень громко. Я слышу его через закрытые двери.

Райли изогнула от любопытства бровь, но Итан был спасен своей дочерью, которая никогда ни на мгновение не умолкала.

— Мэр Шимс сказал, что вы дадите концерт, Райли Дженсен. Вы выступите с концертом?

— Шимс теперь мэр? — Райли стрельнула взглядом в Итана. Его губы приподнялись от выражения ужаса на ее лице.

Стэнли Шимс был худшим учителем химии в старших классах школы Дир-Лейк, и ни Итан, ни Райли никогда особенно не любили его. Чувства были взаимными и отразились на их оценках.

— Да. Собственно говоря, он идет к тебе прямо сейчас.

— Боже мой! — Она просто повернулась, как только подошел мэр. — Мистер Шимс! Или, я должна сказать, мэр Шимс. Поздравляю.

— Ну, спасибо тебе, Райли. И поздравляю тебя с твоим успехом. Думаю, мы оба достигли вершин, верно?

Итан был уверен: быть мэром Дир-Лейк не шло ни в какое сравнение с музыкантом, награжденным премией «Грэмми»[3], но Шимсу, вероятно, не казалось, что есть различия.

Мэр потащил Райли прочь, чтобы официально вновь приветствовать ее в Дир-Лейк и произнести несколько речей, которые Шимсу так удавались. Итан схватил дочь за руку и мягко потянул в сторону толпы. Теперь они могли снова раствориться в безызвестности, где он и был всё это время, если бы не тот факт, что у Зои во всем ее теле не было ни одной застенчивой косточки.

— Пойдем, кексик. Ты встретилась с Райли, а сейчас она занята с другими людьми, так что пришло время ехать к бабуле. Мне нужно вернуться на работу.

— Хорошо.

Они отправились назад в сторону толпы, но кто-то схватил его за рукав пиджака.

— Извините. Вы Итан Кент?

Он повернулся лицом к рыжеволосой красотке с самыми длинными накладными ресницами, которые когда-либо видел. Та была в обтягивающих брюках и куталась в толстое пальто и перчатки, как будто ожидала, что это будет Северная Дакота или типа того. Может быть, в Миссури сейчас и декабрь, но не так холодно.

— Да, я Итан Кент.

— А это ваша прекрасная дочурка, которая, очевидно, произвела впечатление на Райли.

Зои улыбнулась ей.

— У вас красивые волосы.

— Спасибо, милая. — Она протянула руку Итану. — Я Сьюзи Митчелл, агент Райли.

— Приятно с вами познакомиться.

Она передала Итану два билета.

— Пропуск за кулисы на концерт завтра вечером.

От визга Зои у Итана чуть не лопнули барабанные перепонки. Глаза дочери расширились, когда она взглянула на Сьюзи, как будто та была ее крестной феей.

— Прааавда?

— Да, милая. Правда. Райли хотела, чтобы они были у тебя.

— Мы можем пойти, папочка? Мы же пойдем, верно?

Итан поразмыслил над этой проблемой — говорить своей дочери «нет» — потом кивнул.

— Конечно.

Что вылилось в оглушение другого уха, визжащую Зои и широкую улыбку от агента Райли.

— Чудесно. Увидимся завтра.

— Здорово. Спасибо.

Итан побрел прочь, желая, чтобы он никогда не приходил сюда сегодня. Увидеть вновь Райли достаточно потрясло его. Она выглядела прекрасно. Райли всегда была красивой, но повзрослела, утратив округлости подростковых лет. Теперь она расцвела как женщина, с изгибами в правильных местах. Ее волосы развевались вокруг лица и плеч, всё такие же пшенично-медовые. Итан был удивлен, что она не перекрасила их с тех пор, как стала знаменитой. Разве не все женщины меняют цвет волос, вероятно, каждый месяц или типа того? У нее всё еще был тот самый цвет, который он всегда любил.

Ее голубые глаза всё еще очаровывали и лишали его дара речи. На ней не было слишком много косметики, как обычно использовали эти рок-звезды и телевизионщики. Она всё еще выглядела как Райли, но просто уже переросла себя.

И минута с ней воскресила в памяти целую жизнь из болезненных воспоминаний.

Теперь они идут на ее концерт, где Итану придется слушать, как Райли поет все песни, которые написала о нем.

Жизнь. Где он не мог отвернуться от нее и уйти.

Здорово. Просто чертовски здорово.

Итан выбрал кратчайший путь через черный ход аптеки, зная, что Мисси и Боб не против этого. Они были заняты тем, что с нежностью глядели на Райли, и в любом случае здесь никто не запирался. Держа Зои за руку, он срезал путь через боковые улочки и поднялся по бетонным ступенькам родительского дома.

Его родители решили не встречать со всеми Райли Дженсен, главным образом потому, что сегодня колено отца причиняло ему беспокойство, а мама сказала, что ей нужно допечь несколько пирогов. Итан полагал, настоящая причина в том, что они думали: если они пойдут посмотреть на нее, это причинит ему боль.

Он толкнул входную дверь. Гостиная, которая выглядела так же, как когда он был ребенком, была пуста.

— Мам? Пап?

— Сюда, — крикнула мама из кухни.

Зои отпустила его руку, ее перчатки и шапка слетели, когда она побежала по коридору. Итан подобрал их, избавился от своего пальто, повесил его и положил перчатки и шапку дочери на столик возле входной двери, где было их место. К тому времени, как он добрался до кухни, Зои сидела за столом с чашкой горячего шоколада в руке и широкой ухмылкой на лице с вишневым румянцем.

— А потом Райли дала нам билеты на ее концерт, правда ведь, папочка? — Итан знал, что Зои выложит его родителям скоропалительное резюме ее встречи с Райли.

— Она и впрямь это сделала.

Мама Итана выгнула бровь.

— Это точно? Ну, разве это не мило?

— Конечно, — сказала Зои. — И мы пойдем за кулисы, и увидим ее гримерку, и будем тусоваться там весь концерт. Правда ведь, папочка?

— Ух, да.

На это он получил сочувственный взгляд от своего отца.

— Эй, кексик, как насчет того, чтобы спуститься со мной в подвал и помочь мне поработать над бабулиной сушилкой? Ты можешь подавать мне инструменты.

— Ладно, дедушка. — Зои вскочила со стула и последовала за отцом Итана вниз в подвал, оставляя его наедине с матерью, которая налила себе чашку кофе и села за кухонный стол.

— Зачем вообще ты взял Зои, чтобы встретиться с Райли?

Он пожал плечами.

— Она хотела пойти.

— А ты, очевидно, так и не научился говорить этому ребенку «нет».

— Я говорю «нет» на некоторые вещи. — Вот, когда она хотела выскочить на середину улицы, на полосу встречного движения, или поиграть с лезвием бритвы.

— Балуя ее, не вернешь ее мать назад, Итан. Ей нужны границы. Ей нужно знать, что ты заботишься о ней достаточно, чтобы установить ограничения.

— Она не просто ребенок, мама. Она замечательный ребенок.

— Она такая и есть. Но предоставляя ей всё, что угодно, ты не вернешь Аманду с того света. И к слову, Райли знает?

— Об Аманде? Нет. Мы едва и слово сказали друг другу, прежде чем мэр оттащил ее.

Его мать хмыкнула, потом поднялась и поставила свою чашку в раковину, чтобы продолжить помешивать что-то хорошо пахнущее в кастрюльке на плите.

— Не удивительно, что Шимс хотел, чтобы его лицо попало в камеру. Лучше он, чем ты и Зои, как ни крути. Ты собираешься взять ее на концерт?

— Думаю да. Зои любит ее музыку.

Его мать заволновалась. И в мыслях тоже. Итан мог сказать это потому, как тихо она ходила: мама всегда так делала, когда раздумывала.

— Что?

Она немного повернулась.

— А?

— Что ты думаешь?

— Я раздумываю, что всё это значит.

— И что это значит?

— Райли вернулась в город.

Мать всегда была в чем-то права. Итан пока просто понятия не имел, что же это было.

— Она здесь, чтобы отснять какой-то материал об ее биографии. И вскоре уедет.

— Ну-ну. Все происходит не просто так, Итан.

— Ее нахождение здесь ничего не значит, мам. — Он встал и сполоснул чашку. — Мне пора на работу. Я позже приду забрать Зои.

— Ладно. Будь осторожен.

— Как всегда.

Он промчался на нижний этаж, чтобы попрощаться с Зои и отцом, потом забрался в грузовик и поехал в свой офис; его грудь распирало от гордости в ту минуту, когда он увидел вывеску «Кент Констракшн» на кирпичном здании. Здание, в котором размещался офис, не было громадным, но оно было их собственным. Настоящая работа выполнялась на строительной площадке. Его старший брат, Уайатт, был уже на работе, изучая чертежи.

— Доброе утро, — поздоровался Итан.

— Раз ты так говоришь.

— Бурная ночка?

В ответ он получил ворчание, но, поскольку этим утром Уайатт выбрал экстра-большой стакан для кофе, Итан решил, что накануне вечером он был в баре «У Стоки», где, без сомнения, подкреплял свое стремление забыть, что когда-либо был женат.

По тому, как выглядел его брат, было понятно, что по-прежнему все не ладилось.

Ему всегда нравилось работать с братьями, хотя иногда те были как огромная заноза в заднице. Но после того, как умерла Аманда, они сплотились около него так же, как все сплотились вокруг Уайатта после его развода.

Не то, чтобы Уайатт хотел какого-либо сплочения. Он хотел, чтобы его просто оставили в покое, и в течение дня погружался в работу, а вечером прилагал огромные усилия, чтобы напоить свою задницу, что, как предполагал Итан, было способом заглушить боль. У Итана не было такой роскоши. Ему приходилось справляться с Зои. Без детей Уайатт мог преодолевать свою боль, как ему того хотелось. И брат справлялся с этим, работая, работая и еще раз работая. А потом — играя, играя и ещё больше играя, что, как понимал Итан, было просто прикрытием.

В действительности же Уайатт не веселился.

Честно говоря, Итан думал, что возможно было бы хорошей идеей, если Уайатт на самом деле поговорит с Кассандрой. Они развелись два года назад и разошлись в разные стороны. Сейчас она жила на северной стороне озера, и, насколько Итан знал, бывшие супруги не перемолвились друг с другом ни словом с тех пор, как адвокаты оспорили акт распоряжения имуществом.

Расставить точки над i в отношениях было хорошим делом, как он слышал. Но Итан даже не пытался говорить с Уайаттом об этом. Уж Уайатт сказал бы, куда ему засунуть это предложение.

Хотя с другой стороны, сейчас, когда Райли вернулась в город, Итан наконец-то осуществит все это дело с разговором по душам? Вероятно после всего, это не лучшая идея.

— Где Броди? — спросил Итан.

— На строительной площадке. — Уайатт не соизволил поднять голову от печатания. Поскольку это могло привлечь кого-то к разговору лицом к лицу.

— На которой? — Итан снял пальто и вытащил лицензию, которую ему нужно было взять сегодня на участок.

— У Маккензи. Бригадир устроил истерику по поводу пары рабочих, поэтому Броди поехал кого-то напрягать.

— Ладно. Тори придет сегодня?

— В любую минуту.

Итан только запустил систему.

— Мне нужно посмотреть систему бухгалтерского учета.

— Ты хочешь умереть, мужик? Ты знаешь, какой она становится, если кто-то наводит беспорядок в системе. Ты хочешь быть жертвой одной из ее тирад?

— Хорошее замечание. — Итан оттолкнул стул подальше от ноутбука и вместо этого пошел распечатывать. Последнее, чего он хотел, было испортить отношения с Тори. Ей, может, и было не больше двадцати или около того, но ее голова создана для чисел, а характер смело можно сравнить со старой рыжеволосой ирландкой из пословиц. Единственным, кто когда-либо спорил с девушкой, был Броди, главным образом потому, что брату нравилось раздражать ее. Итан и Уайатт же ходили вокруг нее на цыпочках.

Только лишь он достал документы, Тори вошла в здание, как всегда создав вокруг себя ураган, чавкая жвачкой, с сумками в обеих руках; непослушные рыжие волосы спускались вниз по спине.

Тори могла бы работать в ФБР. Она за полсекунды могла рассказать, когда что-то на ее столе было сдвинуто с надлежащего места. Ее зеленые глаза сверкнули в сторону Итана.

— Ты трогал мой ноутбук?

— Разве я похож на смертника?

Она хихикнула.

— Как насчет тебя, Уайатт?

— Не при жизни, горошинка.

— Где ваш брат-идиот?

— На строительном участке.

— Хорошо. — Она похрустела костяшками пальцев и села за стол.

В офисе никогда не было скучно.

— Слышала, Райли вернулась в город, — сказала Тори.

Известия распространялись быстро. Итан поднял голову, увидев явное отсутствие интереса у Уайатта, поскольку тот зарылся с головой в работу.

— Ага.

— Ты уже ее видел?

— Зои и я столкнулись с ней сегодня утром.

Это привлекло внимание его брата. И хмурый взгляд.

— Даже не ходи туда, Итан.

— Я не собираюсь никуда с ней идти. Кроме ее концерта.

Уайатт закатил глаза. Тори усмехнулась и сказала:

— Это интересно.

— Вообще ничего интересного. Зои — фанатка.

— Опа-на.

— Правда. Это так. Райли и я — в прошлом.

Уайатт покачал головой, а Тори хихикнула.

Хорошо, что у него есть сегодня дела вне офиса.

Было уже больше десяти часов вечера, когда Итан, наконец, вернулся со стройплощадки в северном Арканзасе и позвонил своей маме, которая сказала, что Зои может остаться на ночь. В любом случае, дочь часто оставалась у его родителей, были ли в это время занятия в школе, или нет. И поскольку сейчас она была на каникулах, ей разрешалось проводить время с дедушкой и бабушкой.

Он направился домой длинным путем, проезжая через Централ-Стрит с ее причудливыми старыми витринами и городской площадью, из тех, что люди видят в фильмах и думают, что они не настоящие.

Это было настоящим, и это было его домом. Когда Итан покинул старый город и выехал на главное шоссе, он проезжал мимо одной из гостиниц, где предоставлялись постель и завтрак, и увидел припаркованный гастрольный автобус Райли.

«Кент Констракшн» три года назад отремонтировала старое викторианское здание для Билла и Мэйси Грант. Билл и Мэйси вышли на пенсию и купили дом: просторное, красивое трехэтажное здание, с намерением вложиться в гостиничный бизнес в свои золотые годы.

Значит, вот, где Райли со своей свитой решили остановиться. Хорошо для Билла и Мэйси. Он надеялся, что Райли заплатит им много денег. Она, вероятно, могла себе позволить прилично потратить.

Не то, чтобы его волновало, сколько у нее было денег, или что-то о Райли. Итан просто надеялся, что ее визит будет коротким, потому что вообще не мог перестать думать о ней.

Глава 3

Вчерашний день был зверским. После беседы с мэром, несколькими бывшими учителями, а потом один на один с ведущей, которая собиралась писать ее биографию, задававшей Райли наводящие вопросы об ее детстве, подростковых годах и родном городе, Райли была сыта этим по горло и нуждалась в перерыве. Ее таскали по всему городу, чтобы сделать кадры на фоне всех важных мест ее жизни, от игровой площадки до одного из домов ее приемных родителей в старших классах школы.

Ух. Кошмар. Джоанн даже один раз подтолкнула ее, когда Райли закатила глаза, а что такого? Может, никто и не будет заинтересован в ее жизни настолько, чтобы даже посмотреть.

Если бы ей повезло.

Райли сказала им — сегодня никаких интервью. Джоанн она сказала, что ей нужно немного свободного времени перед вечерним концертом, поэтому придумала какое-то неубедительное оправдание: для того, чтобы отправиться в город, воссоединиться со своими корнями, обрести свежий взгляд, чтобы далее смогла дать несколько хороших интервью команде, составляющей биографию. Джоанн подумала, что это прекрасная идея.

Ха. Одурачила ее.

Здесь не было никаких «корней», чтобы воссоединиться, никаких людей, с которыми она потеряла связь, и ни одного человека, заинтересованного во встрече с ней. Поправка: они может и были заинтересованы «позависать» с ней, если поблизости будет съемочная группа, но никто не захотел бы посидеть с ней и поговорить.

У нее здесь не было друзей.

Райли влезла в старые, потертые джинсы, сапоги и теплое пальто и надела на голову шапку, потому что, черт, на улице было холодно. Когда она припарковала одну из арендованных машин на Центральной и вышла, то взглянула на серое небо. Низко нависали и сгустились мрачные тучи, грозя плохой погодой позже, стирая все, что могло прогреть за день солнце.

Дул северный ветер.

Собирался пойти снег.

Когда в последний раз она выходила на улицу, чтобы посидеть и оценить намечающуюся непогоду? Когда Райли бывала дома в Нэшвилле, то уединялась, закрывалась от любопытных глаз папарацци, поэтому привыкла оставаться дома. Она только рано утром могла выходить через черный ход, но в основном, когда у нее появлялся шанс поехать домой, она спала, измученная дорогой. Поэтому Райли многое пропускала по утрам. А когда не спала, то погружалась в работу на студии.

Несмотря на пронизывающий холод сегодня, ощущения были хороши, чтобы быть вне дома, вдохнуть настоящего воздуха, иметь возможность поднять голову и рассмотреть перемещение облаков, думая о приближающейся буре. Она вспомнила тусовку с Итаном и Амандой и остальными друзьями, пытаясь угадать, когда же пойдет первый зимний снег.

Вскоре собирался пойти. Судя по радостным выражениям каждого на улице, окружающие, казалось, были счастливы от этого. С другой стороны, может, они всегда были счастливы. Райли понятия не имела, потому что недолго знала этих людей. Она натянула шапку на уши и укуталась в пальто. Сегодня она заплела свои волосы и не накрасилась. Ведь они ожидали Райли-звезду, а не Райли-ничтожество.

Никто вроде бы не заметил ее.

— Доброе утро, Райли. Приятно видеть тебя сегодня.

Она остановилась как вкопанная и повернулась: ее взгляд проследил за женщиной плотного телосложения с короткими черными волосами, которая просто поздоровалась с ней. Кто, черт возьми, это был?

— Доброе утро, мисс Райли. Могу я указать дорогу, похоже, ты куда-то направляешься?

Она развернулась и столкнулась с высоким, долговязым мужчиной за сорок или около пятидесяти лет. Он показался знакомым. Кто он? Райли пыталась примерно это определить.

Тот дружелюбно улыбнулся.

— Ты, вероятно, не помнишь меня. Я — Тревор Траутман. Мы с моей женой, Карен, жили по соседству в Ландау, около одной пары из твоих приемных родителей.

Теперь она узнала его.

— Ох, верно. Рада видеть вас снова, мистер Траутман.

— Ты ищешь какое-то конкретное место?

— Нет, сэр. Просто вышла прогуляться.

— Полезно для тебя. Сегодня, возможно, пойдет снег, так что наслаждайся хорошей погодой, пока она у нас есть.

— Да, сэр. Так и сделаю.

— Моя Карен очень сильно любит твою музыку. Я тоже, собственно говоря. Мы идем на твой концерт вечером. — Он взглянул на небо. — Если погода позволит, конечно.

Если Райли повезет, здесь будет снежная буря, и она сможет спрятаться на «ночлег и завтрак» с вечера.

— Конечно. Спасибо вам. Увидимся вечером.

Слишком много для попыток спрятаться незаметно. Ей следовало знать лучше. Тревор двинулся дальше, так что Райли сделала то же самое.

За исключением нового слоя краски, или может другого навеса, на Центральной улице было не слишком много изменений. Все было точно так же, как и когда она уезжала. Райли рассматривала витрины магазинов, оценивая, как изменилась мода в магазинах одежды. Спасибо, Господи, за это. По крайней мере, сохранились некоторые тренды. Она улыбнулась красно-белому полосатому навесу «Кондитерская Кластерс».

Вот это да. Прошло много лет с тех пор, как она вспоминала о «Кластерс».

Не в силах устоять, Райли вошла внутрь, надеясь увидеть улыбающееся лицо Пола Хейзелтона, работающего за стойкой, его густую гриву белых волос, безупречно причесанных под красно-белой шапочкой, которую он всегда носил.

Вместо него там стояла девушка, которая набирала сообщение в телефоне и жевала жвачку, даже не заметив, как вошла Райли, несмотря на звонок колокольчика над дверью.

Хух. Райли шагнула к прилавку, ее пристрастие к сладкому воспрянуло к жизни от красочных конфет и шоколадок за стеклом стойки.

Чавканье жвачкой продолжалось. Бляхи с эмблемами названия кафе висели за прилавком и перед ним. Решив, чего же она хочет, Райли взглянула на девушку, у которой была грива розово-пурпурных волос, зачесанных наверх и закрученных на макушке. Никакой милой красно-белой шапочки.

Райли продолжала ждать, надеясь, что ее заметят. Но этого не происходило.

Наконец она откашлялась, и девушка вздохнула, как если бы Райли была наихудшим из неудобств.

— Чем могу помочь?

Боже мой. Райли могла видеть цвет жвачки девушки. Она хотела велеть той закрыть рот.

Когда это Райли успела постареть?

— Где мистер Хейзелтон?

— Кто?

— Пол Хейзелтон.

— О, тот старикашка?

Райли захотелось щёлкнуть нахалке по носу, но это было бы неуместно.

— Да. Мужчина, который владеет магазином.

— Он умер два года назад. Его жена продала магазин Рэю Морроу, которому посчастливилось быть моим отцом. — Девушка произнесла это высокомерным тоном.

— Пол Хейзелтон умер? — Желудок Райли опустился. — Ох, бедная Патти. Чем она сейчас занимается?

Девушка пожала плечами.

— Последнее, что я слышала, — она во Флориде с одним из своих детей. Так вы хотите сладости?

Райли прогнала слезы. У Мистера Хейзелтона всегда находилась для нее улыбка, когда она заходила в магазин. Он рассказывал шутки. Дурные, пошлые шутки, но он всегда заставлял ее смеяться. Кондитерская была одним из лучших ее воспоминаний об этом городе, а теперь этой наглой девушке наплевать, будут ли счастливы дети, когда уйдут из магазина, или нет.

— Так вы хотите конфет или нет?

Райли прокашлялась и кивнула, озвучила свой заказ и вышла, смахивая слезы с глаз, когда, резко повернувшись, ударилась о неподвижную кирпичную стену, уронив свой пакет с конфетами.

Черт.

Она присела на корточки на земле, чтобы подобрать рассыпанные конфеты.

— Ты всегда была любительницей жевательных леденцов и лакричных конфет.

Глаза у нее поднялись вверх и обнаружили Итана, рассматривающего ее теплым взглядом. Разве это не идеально?

Она подняла голову.

— Пол Хейзелтон умер, и там сейчас работает какая-то наглая девчонка, которой наплевать на все, а я уронила свои конфеты.

Слезы наполнили глаза. Она не была слабой и не будет плакать. Райли кинулась собирать остатки, как в прямом, так и в переносном смысле.

— Позволь мне помочь.

Она убрала руки прочь.

— Я соберу сама. Я просто неуклюжая.

Итан улыбался ей своей сексуальной, чувственной улыбкой, которая всегда заставляла ее ощущать себя сентиментальной внутри. Улыбка, что, вероятно, теперь заставляла ощущать себя сентиментальной Аманду.

Если он все еще был с Амандой. Райли понятия не имела, кто был матерью Зои. Его маленькая девочка выглядела в точности, как он. Темные волосы, глаза цвета виски, ямочка на левой щеке. Она заметила ямочку и у Зои тоже. Это было так мило.

— Райли?

— Нет, я в порядке. Извини. Я просто была расстроена.

— Я зайду внутрь и заменю твои конфеты.

— Нет. Мне все равно они больше не нужны.

Итан рассмеялся на это, и уже входил в магазин прежде, чем она смогла возразить. Она последовала за ним внутрь.

— Вы вернулись, чтобы взять еще больше? — спросила девушка.

— Она конфетная наркоманка, — сказал Итан. — Всегда была.

— Ха-ха.

— На самом деле, она уронила свой пакет на улице, Тифф, так что замени всё, что у нее было, и добавь два брикета шоколадной массы с орехами и четверть фунта «Сейчас и позже» для меня.

Несмотря на ее нежелание находиться здесь... снова... она не могла сдержать улыбки от выбора Итана.

— Вижу, твой выбор конфет тоже не изменился.

— Мне нужна энергия для работы.

— Да? Что за работа?

— Мы с Уайаттом и Броди теперь владеем строительной фирмой, когда отец на пенсии.

— Это должно быть не дает тебе скучать.

— Совсем.

Райли забрала пакет у жующей жвачку девушки. Итан расплатился.

— Я могу сама заплатить за свои конфеты.

Он косо посмотрел на нее.

— И я могу позволить себе потратить несколько баксов.

Они вышли на улицу.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста.

Итан начал двигаться, поэтому Райли пошла с ним.

— Итак... ты сегодня работаешь в городе?

— Да, вон там. — Он указал в другой конец города, где виднелся железный каркас. — Новый центр театрального искусства. Здесь же должна быть культура. Если бы ты смогла подождать год, то провела бы свой концерт там.

— Ох. Думаю, мне придется смириться со школьным спортзалом.

Итан полез в сумку и вытащил горсть конфет.

— Думаю, это чертов шаг на ступеньку вниз для тебя.

Ни за что она не клюнет на приманку. Время взять реванш.

— Где сегодня Зои?

— У моих родителей.

— Не дома с матерью?

— Нет.

Может, мать Зои работает. И не хитрил ли Итан? Спорим, она узнает, зачем. Может, лучше разузнать все и покончить с этим.

— Итак... ты все-таки женился на Аманде?

Он притих, а Райли прикусила щеку, желая, чтобы она держала свой рот на замке. Почему она не могла поговорить о погоде или чем-то еще?

— Да, на счет этого...

— Эй, не мое дело. Извини.

— Я женился на Аманде. И ответ на другой твой вопрос — да, она мать Зои.

— Ладно. Послушай, Итан, извини меня. Мне не стоило...

— Аманда умерла четыре года назад.

Тротуар ушел у нее из-под ног. Райли остановилась, повернулась и посмотрела на него.

— Что?

Итан пропустил волосы сквозь пальцы.

— Дерьмо. Не так я хотел тебе это рассказать. Я должен был рассказать тебе это раньше, но не хотел перед Зои. Это не то, что ты выпаливаешь при первой встрече после десяти лет.

Райли не слышала ничего из того, что он сказал, в голове вертелись его предыдущие слова.

— Она умерла?

— Да.

Райли понимала, что таращилась на него, но понятия не имела, что сказать. Шок лишил ее дара речи. У нее было столько слов, что она хотела высказать Итану и Аманде, большинство из них самодовольные, многие — жестокие и проклинающие. Райли даже приготовила речь, полную негодования и обвинений: все, что она хотела сказать десять лет назад и не смогла, потому что сбежала. И вся ее злость и боль исчезли в воздухе. Ее грудь сжалась. Райли потянулась и потерла ноющее место на грудной клетке.

Каждый, кто волновал ее, умер, когда она уехала? Внезапно это показалось именно так. Новые слезы появлялись снова и снова, и она наконец встретилась взглядом с Итаном и увидела боль в его глазах.

— О, Боже. Ох, Итан, прости. Я не знала.

Доброта в его лице, сочувствие к ней, которого, она знала, не заслужила.

— Я знаю, что ты не знала.

Райли понятия не имела, что сказать, и могла только с глупым видом смотреть на него, стоя как вкопанная, застывшая во времени, словно она передвинулась назад на десять лет, прежде чем нашла Итана в постели со своей лучшей подругой. Когда они с Амандой были наиболее близкими друзьями. Когда они смеялись друг над другом, делились всеми своими секретами. Тогда они были неразлучны и поклялись никогда не расставаться.

Они надеялись быть лучшими подругами вечно.

А потом одна ночь разрушила все, и она никогда больше не разговаривала с Амандой.

Теперь уже никогда не сможет.

— Райли?

Вытягивая себя из прошлого, она оглянулась на толпу, на людей, которые остановились поглазеть и, наконец, переместила свой взгляд на Итана.

Что он должен думать о ней? Он был единственным, кто все потерял. Он потерял жену, женщину, которую он очевидно любил. Зои потеряла мать.

— Что произошло? Ты, наверное, не хочешь об этом говорить. Это не мое дело. Извини. Мне лучше уйти, чем задавать вопросы, на которые ты не захочешь отвечать.

Итан знал, что придет время, когда ему придется рассказать Райли об Аманде. Он просто не предполагал, что это будет прямо сейчас. Опять же, будет ли когда-нибудь подходящее время?

Судя по ее шокированному и бледному лицу, вероятно, нет.

— Пойдем. — Он взял ее за руку, провел через библиотеку и вышел через черный ход, махнув Барб, руководителю библиотеки, когда они спешили мимо. На другой стороне улицы был строительный вагончик. Итан открыл перед ней дверь, и Райли вошла внутрь.

К счастью, они были одни.

— Присядем. Хочешь что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Тебе действительно не нужно...

— Это была лейкемия, и все было плохо. Она не протянула и года после диагноза. Мы испробовали все. Химию, облучение, альтернативные методы лечения, но болезнь прогрессировала. Здесь мы ничего не смогли поделать.

Райли вглядывалась в него.

— Такая молодая. Ей было сколько? Двадцать четыре, так?

— Да.

— Я не связывалась со здешними людьми. Я не знала.

Итан пожал плечами и прислонился к письменному столу.

— У тебя не было причин узнавать.

Она вдохнула и задрожала на выдохе.

— Так много людей, которых я знала. Вся моя жизнь была здесь, а я просто ушла от этого. От всех. — Райли подняла взгляд к нему. — Не то, чтобы мне было все равно. Нет.

— Я знаю. — И он знал. Итан понимал почему. Он был причиной. Он и Аманда.

— Я никогда не ненавидела тебя. Я никогда не ненавидела ее.

Он одарил ее слабой улыбкой.

— Думаю, ненавидела.

Ее глаза наполнились слезами. Райли позволила им соскользнуть вниз по щекам. Он ненавидел снова быть причиной ее боли.

— Черт побери, Итан. Она умерла. Я никогда не хотела этого. Я была зла, и мне было больно, но я никогда не желала причинить вред Аманде.

Итан оттолкнулся от стола и подошел, опустившись перед ней на колени.

— Не плачь. Я знаю, что ты не хотела. Аманда умерла не из-за тебя. Это обстоятельства.

Она шмыгнула носом, сдвинув нижнюю часть руки под подбородок.

— Я просто так сожалею из-за тебя и Зои. Это ужасно.

— Зои стойкая. Она скучает по маме, но у нее есть я, ее дяди и мои родители.

— Что насчет родителей Аманды?

Итан покачал головой.

— Они тяжело восприняли ее смерть. Очень тяжело. Они уехали и не смогли вытерпеть даже ради Зои.

Ее глаза расширились.

— Боже мой. Как они смогли разорвать связь с Зои?

Итан встал, пожав плечами.

— Не спрашивай меня. Я пытался достучаться до них, но они не хотели видеть ни меня, ни Зои после того, как Аманда умерла. Через год они покинули город, сказали, что не могут справиться с воспоминаниями.

Райли покачала головой.

— Это не имеет смысла, Итан. Зои связывает их с ней.

— Не проси меня объяснять им. Я не могу.

— Я огорчена из-за них, но не удивлена. Они всегда были так связаны с Амандой. Она была их жизнью.

— Ее потеря сломала их. Они были так сердиты, озлоблены, винили меня за это.

— Как они могли винить тебя за заболевание? Ты не передавал ей болезнь.

— Я принял это, потому что им нужно было кого-то винить в бессмысленной потере их маленькой девочки. Как еще ты можешь объяснить, почему здоровая двадцатичетырехлетняя женщина умерла?

Райли наклонила голову к груди на несколько минут, и Итан позволил ей погоревать. Подняв голову, она вытерла глаза и выпрямила плечи. Но боль в ее глазах — это разрывало его. Это возвращало утрату, словно это случилось вчера.

Если бы она не уехала, она была бы здесь, когда Аманда умерла.

Это было на нем. Он должен был нести определенную ответственность за это.

— Хорошо, что ты был здесь для Зои. Она нуждается в тебе.

Он расслабился, думая о Зои.

— Она для меня — все. В жизни я делал много ошибок. Она единственная, что я сделал правильно.

Райли хотела спросить у него, в чем были его ошибки, но увидела обжигающую боль в его глазах и гордость, когда он говорил о своей дочери. Она не стала давить дальше, после того, что он рассказал ей об Аманде.

Аманда была ее единственной лучшей подругой. Столько воды утекло с тех пор, как она уехала, много предательства и боли, но очень долгое время Аманда была для Райли ближе, чем сестра.

Если бы она не потеряла связь с городом, с Амандой, если бы она научилась прощать чуть раньше, она бы все знала. Райли могла бы быть здесь для нее, лучшей подругой в последний год ее жизни.

— Извини, что меня не было здесь ради нее.

— Тебе и не нужно было, но если тебя это утешит, Аманда ужасно чувствовала себя из-за того, что произошло. Она сказала, что, если я когда-нибудь увижу тебя снова, я должен сказать тебе это.

У Райли расширились глаза.

— Я не хочу слышать этого.

Итан нахмурился.

— Почему нет?

— Потому что теперь я не смогу сказать ей, что я тоже сожалею. Я сказала ей несколько ужасных вещей, прежде чем уехать. Я сделала ей больно.

Райли сделала больно им обоим, но с Амандой сейчас могла поступить правильно. Она назвала Аманду шлюхой, а Итана лицемерной сволочью, а потом оставила их обоих отмываться и никогда больше не оглядывалась назад.

Итан засунул большие пальцы в джинсы; это действие, такое ей знакомое, вызвало боль в горле.

— Насколько я помню, она сделала тебе то же самое.

— А теперь ты говоришь мне, что ей было жаль. У меня никогда не будет шанса сказать ей.

— Ты сказала.

— Что?

— Ты уже это сделала. В твоей музыке. Она слушала каждую песню. Она знала, Райли. Она слышала твои извинения.

— Ты знаешь мои песни? То, что Зои сказала вчера...

— Да, я слушал. Я слушал их все…

Осуждение, обида, необузданная агония тех первых лет. Райли всегда писала свою собственную музыку. Ее первый альбом был катарсисом, выплеснув из сердца потерю Итана с Амандой. Это было горе молодой потерянной любви, предательства и гнева. Райли пела о том, как похоже, словно тебе открыли глаза на то, что тебя окружало, чтобы ты никогда снова не почувствовала себя глупой. Альбом разошелся трижды платиновым, а исполнительница почувствовала, как повзрослела и отошла от всего этого, решив никогда не оглядываться назад.

Но она оглядывалась, потому что позже написала о прощении, о том, как становятся мудрее и учатся на своих ошибках. Райли писала о людях, делающих то, что считают правильным, и о том, что не все вращается вокруг тебя и того, что ты хочешь, она пела об освобождении. Спустя время и расстояние ее гнев успел рассеяться, и певица могла сказать, что сожалела о той своей музыке, потому что обнажила свою душу в текстах, а так много из ее боли было направлено на Итана и Аманду. Она была убеждена, весь мир знал об этом.

Райли стала знаменитой из-за своей боли, но наконец-то поняла, что тоже причинила другим людям боль. Может быть, никто другой не понимал, о ком она писала, но Дир-Лейк знал.

— Извини меня, Итан. За стихи, за боль, что я, должно быть, причинила тебе и Аманде.

— Почему ты извиняешься? Ты не сделала ничего плохого. Я сделал. Аманда сделала. Я говорил это в ту ночь много лет назад, и я не думаю, что когда-либо буду в состоянии сказать достаточно. Но ты? Тебе не за что извиняться, Райли. Ты сделала то, что умела делать. Ты написала музыку, и ты вложила туда сердце. Не извиняйся за это.

Она, дрожа, вздохнула. Им необходимо было об этом поговорить, но было так много всего, что Райли хотела высказать, и так много вещей, о которых, вероятно, следовало промолчать. За столько лет она бы хотела изменить прошлое.

Но прошлое было выгравировано на камне, и назад дороги не было, и этого невозможно изменить даже сейчас.

Но сколько бы лет ни прошло, Райли всегда хотела знать: почему.

Почему Итан говорил ей, что любит ее, а потом изменил ей с Амандой.

Она сомневалась, хватит ли у нее когда-нибудь смелости задать вопрос. Все равно ответ уже не имел значения.

— Я должна позволить тебе вернуться к работе. — Райли встала, схватила свое пальто и надела его. Потянувшись к ручке двери, она повернулась. — Вы с Зои придете на концерт вечером?

Итан одарил ее озадаченным взглядом.

— Да. Твой агент дала нам пропуски за кулисы, помнишь?

Черт, это Сьюзи.

— Ох. Точно. Конечно. Разве это не чудесно? Тогда увидимся.

Когда она вернулась обратно к машине, то ощущала пустоту внутри.

И сейчас все было больнее, чем когда-либо прежде.

Глава 4

Зои была в полном восторге. Кулисы зала, звуки, огни и движение людей гудели, проходили мимо них, пока команда Райли готовила сцену, превращая зал в нечто неузнаваемое, с подсветкой, динамиками и экранами, соответствующими статусу Райли. Зои прыгала вверх и вниз в своих легких кроссовках, не в состоянии устоять на месте, как гонщик, нацеленный на это мероприятие. Итан пытался удержать свою дочь от подъема наверх буквально за волосы.

Концерт не начинался до девяти часов, времени, когда его дочь должна была идти спать. Она не дремала сегодня днем, несмотря на попытки бабушки заставить ее отдохнуть.

Его дочь собиралась стать любимцем публики ко времени окончания концерта. Или она была взволнована и перегружена на всю ночь.

Итан надеялся на это.

— Уже пора, папочка? Ты уже видел Райли Дженсен? Я не видела ее. Мы можем сейчас пойти в ее гримерную?

Зои потянула его за руку в миллионный раз.

— Я уверен, что она занята подготовкой к концерту. Как насчет того, чтобы просто попытаться не мешать и быть терпеливыми?

Терпение. Слово, которого не было в лексиконе семилетнего ребенка.

— Но почему мы не можем пойти посмотреть на нее? Держу пари, она не будет возражать. Она любит меня.

— Как насчет того, чтобы дождаться окончания концерта, когда она не будет так занята?

— Но, папочка, я хочу увидеть ее сейчааас.

Нытье. Несомненный признак уставшего ребенка. Итан опустился на колени и посмотрел в глаза своей прелестной дочери.

— Зои, мы не пойдем к Райли в гримерную. Организаторы концерта были достаточно любезны, чтобы дать нам пропуск за кулисы, а значит, мы должны вести себя лучшим образом. Я знаю, что ты взволнована, но ты все же должна быть хорошей. А это значит — делать то, что я тебе говорю, ладно?

Ее нижняя губа задрожала. Черт, этот ребенок может быть милым, или как? Итан должен добраться до агента. Он обычно обманывался из-за этих дрожащих губ, но не сегодня. Итан не хотел быть здесь. Он уже видел Райли значительно больше, чем намеревался во время ее визита, поэтому его дочери просто придется принять это.

Как только Зои увидела, что ее обычный спектакль-драма не сработал, она подняла свои плечики практически до мочек ушей, потом опустила их, сопровождая это громким, драматичным вздохом.

— Ладно, папочка. Я буду хорошей.

А теперь у него было чувство вины. Конечно, когда этого чувства не было?

К счастью, Райли вышла из своей гримерной, сфокусировав внимание на Зои, а Зои сосредоточилась на Райли.

— Райли Дженсен! Я ждала тебя всюююю ночь!

Райли усмехнулась и обняла Зои.

— Ты ждала? Почему же ты не пришла в мою гримерную?

Зои бросила на Итана злобный взгляд.

— Папа сказал, что мы не можем.

Райли опустила ребенка вниз, и Зои вложила свою ладошку в ее руку.

— О. Ну, ты могла прийти. Я просто немного отдохнула прежде, чем выйти на сцену.

— Поверь мне, если бы Зои была там с тобой, не было бы никакого отдыха.

Райли засмеялась.

— В этом нет ничего страшного.

Она посмотрела на Зои.

— Отныне ты можешь быть там, где я.

— Видишь, папочка? Я же говорила, я ей понравилась.

— Ты будешь жалеть, что сказала это. Ты даже не сможешь сходить в уборную одна.

Райли приподняла бровь.

— Она ребенок, Итан.

— Ей семь лет. И она требовательна. Поверь мне на слово.

Райли посмотрела на Зои.

— Ты готова к концерту?

— Ага.

Подошла Сьюзи.

— У меня есть два места, подобранные для вас на боковой площадке, с отличным видом. Почему бы вам не пойти со мной, пока Райли настраивается?

Итан взял Зои за руку.

— Пойдем, Зои.

— Увидимся с вами обоими позже, — сказала Райли и ушла, несколько человек отправились за ней.

Сьюзи посадила их в кресла, направленные в сторону занавеса, где у них был прекрасный вид на сцену. Итан посадил Зои на колени и стал ждать, пока Райли с группой все организуют.

Райли выглядела великолепно в узких джинсах и ковбойских сапогах, струящемся бирюзовом топе, ее волосы мягкими волнами спускались на плечи, а длинные серьги сверкали на свету. Она надела браслеты на оба запястья, которые тоже сверкали от потолочных светильников. Райли выглядела волшебно. Она выглядела как звезда. Черт возьми, она и была звездой.

Вышел ведущий, и набитая битком секция сошла с ума. Итан никогда не видел так много людей в спортзале школы. Как только разошлась новость о том, что Райли вернулась домой, люди из окрестных городов приезжали толпами. Спортзал был переполнен, учитывая, что это был бесплатный концерт. Итан слышал, команда Райли установила большой экран и колонки на улице для толпы людей, которые не смогли попасть внутрь, тем более после того, как начальник пожарной службы провел тщательный подсчет количества людей в спортзале.

После того, как вышел ведущий, толпа начала аплодировать, их хриплые крики и топанье ногами требовали, чтобы она вышла. Но когда погас свет, и на сцене стало темно, воцарилась тишина. Над затемненной сценой открылся занавес, и свет прожектора упал на Райли, сидящую на стуле с гитарой.

Райли начала играть, и мелодия была так знакома Итану, что он мог напеть ее во сне. Одна из песен с ее первого альбома: песня потери и такой глубокой муки, что это вызвало у него укол боли, пока она пела слова, которые разорвали его на части в первый раз, когда он их услышал.

«После всего оказалось, что вечность значила для нас разные вещи.

Ведь любовь к тебе причиняет мне боль.

После всего, после всего этого, всех слез и всей боли

Я все еще люблю тебя после всего».

Ее голос поразил его глубоко в сердце. Когда Райли была моложе, Итан любил слушать ее каждый раз, когда она играла на гитаре. Но тогда это была всего лишь она и ее гитара в его подвале, или в его комнате, или в гостиной его родителей, или там, где они собирались со своими друзьями. И позже, когда Итан купил ее компакт-диск, то был сражен абсолютным волшебством от того, насколько невероятно Райли звучала.

Но зрелость ее голоса, слышать его вживую — было намного лучше по сравнению с тем, что он помнил десять лет назад, за годы до вошедшего в моду айпода. Это был ангельский голос, и Райли пела только для него, о нем, и даже когда она проклинала его за проступок, что Итан совершил, это было чистым раем.

Даже Зои была восхищена, ее голубые глаза широко раскрылись, а обычно жизнерадостный голос стих, когда она прижалась к его груди и смотрела на Райли, как та перебирает струны песню за песней. Быстрое и веселое пение о чувстве свободы и танцах, или медленные запоминающиеся мотивы, когда она пела о любви-ошибке — она окутала своей музыкой Итана и его дочь, продолжая напоминать ему о том, что он потерял много лет назад.

Каждая последующая нота укрепляла его в правильности выбора, позволившего ей уйти, не пытаясь упорнее искать ее после того, как она ушла. Это то, что Райли хотела выполнить, и если бы он должен был попасть в ловушку Аманды и потерять Райли для того, чтобы это произошло для нее, тогда это того стоило.

Концерт длился полтора часа, и когда певица заканчивала нежной мелодией крестьянской колыбельной, его малышка уснула в его объятиях. Но даже оглушительные овации толпы, подаренные Райли, не могли разбудить Зои. Он сидел там, пока Райли выступала на бис, не желая упустить момент последней песни, которую она пела. Когда она спускалась со сцены, то остановилась, помедлила и засмотрелась, а слезы сверкали в ее глазах, когда она смотрела вниз на Зои.

— Не думаю, что когда-либо видела нечто столь же прекрасное, — сказала Райли, и ее пристальный взгляд встретился с ним.

Итан собирался ей сказать то же самое про ее музыку.

— Тебе нужно идти домой?

— Наверное.

— Ладно.

Он почувствовал, что Райли колеблется, что она хотела поговорить. Что он действительно хотел сделать — это убраться отсюда. Его голова и сердце были наполнены ею, ее музыкой и воспоминаниями о них. Задерживаться здесь — большая ошибка. Итан нуждался в том, чтобы встряхнуться от пыли с прошлого и прочно держать свой рассудок в настоящем, где Райли не существует.

— Останься. Пожалуйста.

Черт.

— Хорошо. Мне нужно просто уложить Зои.

Она кивнула.

— Приведи ее обратно в мою гримерную.

Итан поднял Зои и, последовав за Райли, уложил ребенка на диван в импровизированной гримерке, устроенной для нее в помещении старшей школы, в театральном отделении. Он накрыл Зои своим пиджаком и взял бутылку воды, которую предложил ему один из сотрудников, потом сел на подлокотник дивана, пока Райли прогоняла всех, кто хотел прорваться в комнату. Она закрыла за собой дверь и повернулась к нему.

— Сегодня вечером было прекрасное выступление.

Она усмехнулась.

— Ты так думаешь? Спасибо.

— Мне всегда нравилось твое пение. Твой голос восхитителен.

Ее веки были закрыты, когда Райли отвернулась. Он не мог поверить, что ей непривычна похвала. Наверняка, она получала ее все время.

— Я рада, что ты пришел сегодня.

— Я тоже. Зои тоже понравилось. Она улыбалась во время последней песни.

Райли пододвинула стул к дивану

— Для нее совсем поздно.

— Долгий день. Она была в восторге от всего. Я не могу выразить, как ценю твое приглашение.

Она криво улыбнулась.

— Для Зои, конечно.

— Для нас обоих. Я тоже наслаждался концертом.

***

Это повисло на кончике ее языка, но почему же Райли не задавала вопрос, который так хотела задать? Но в полуметре от Итана лежала на диване Зои и спала, как ангел. Сейчас было не время.

Но никогда нет подходящего времени, чтобы задать вопрос, на который вообще никогда не будет нужного ответа.

Потому что Итан предпочел Аманду, а она никогда не замечала приближение этого. Райли тратила годы, обдумывая это в своей голове — все время они трое были вместе. Так почему же она не углядела этого?

Довольно. Ей уже не восемнадцать лет. Аманда мертва, и нет смысла сейчас ворошить старые обиды.

Но вопрос продолжал гореть в ней, отчаянно пытаясь быть заданным.

Райли надеялась, что сможет выбраться из этого города до того, как мучивший ее вопрос выльется через край.

— Сегодня пришла большая толпа, — сказал он, без сомнения желая заполнить тишину в комнате.

— Да, это так. Кто ж знал, что все придут?

Итан склонил голову набок.

— Райли, здесь каждый гордится тобой.

— Я не думаю, что кто-нибудь здесь все еще любит меня. Я не была здесь с тех пор, как уехала.

— Люди не держат камень за пазухой. Ты знаешь этот город.

— Я предполагаю, я забыла, как прощать людей. — Райли забыла многое. Как и то, каким образом прощать.

Она подняла взгляд на Итана, вспомнила прошлое, но на этот раз его хорошие отрывки, а не плохие.

Он хорошо выглядел сегодня вечером в своих темных джинсах и темно-синей рубашке на пуговицах. Его мышцы заполняли каждый квадратный сантиметр. Итан был худощав, но силен. Судя по тому, как рубашка подходила ему, сейчас она могла представлять только его мышцы.

Он изучал ее, и Райли удивилась, что он заметил это.

Кантри-дива, которая не могла побеспокоиться, чтобы вернуться домой, после того как однажды ушла.

Бывшая девушка, которая сбежала и никогда не возвращалась.

Плохая подруга, которой не было здесь, когда ее лучшая подруга нуждалась в ней.

Что еще Итан должен думать о ней?

Но все же, ведь она не заварила всю эту кашу в одиночку? Не она была той, кто забрался в постель к Аманде и разрушил все, что было у нее с Итаном.

И опять же, вопрос горел на кончике ее языка, умоляя быть заданным.

Почему?

Итан шевельнулся, развеивая туман прошлого прочь и напоминая, что она паршивая хозяйка.

— Да, хорошо. Мне нужно отвезти Зои домой, в постель.

Хорошая работа, Райли.

— Конечно.

Он надел пальто и повернулся к ней.

— Еще раз спасибо за пропуск за кулисы.

Райли хотела сказать ему, что она даже не знала о пропусках, что это была Сьюзи. Но что другое она могла произнести, чтобы заработать очко в свою пользу?

— Пожалуйста. Рада, что вы пришли.

— Как долго ты останешься в городе?

Она приподняла бровь.

— Не терпится избавиться от меня?

Его губы приподнялись.

— Нет. Нет, такого не было вообще. Мне было просто интересно, сколько мест тебе предстоит объездить за время праздников, вот и все.

Райли засунула свои руки в карманы джинсов.

— Нет. Мне придется застрять здесь с некоторыми моими людьми, пока... не уладим одно дело.

— Дело?

— Биография.

— Ох, да! Верно.

Она пожала плечами:

— Не моя идея. Честно. Я немного молода для биографии.

— Телевизионщики, кажется, думают иначе.

Итан задержался, выходя. Она удивилась, почему.

— Они сказали, что я прожила всю жизнь в двадцать восемь лет, или какой-то бред на этот счет.

— Разве это не так? Ты прошла через многое, чтобы получить то, что имеешь сейчас.

Было ли это ее воображением, или он становился ближе?

— Не совсем так. Я просто везучая.

Райли поймала себя на том, что сфокусировалась на его губах, что было плохой идеей, потому что Итан заставил ее вспомнить о том, как здорово целуется, и как давно она не целовала его. В этот момент она облизнула губы, и его взгляд переместился на ее рот и остался там.

— Удача не имеет никакого отношения к твоему успеху. Чистый талант.

Райли действительно хотела, чтобы он смотрел на что-то другое, кроме ее губ, потому что теперь у нее пересохло в горле, и ей пришлось сделать глоток. И облизать свои губы снова. Ей вдруг захотелось поцеловать его больше, чем дышать.

Он шагнул ближе и склонился к ней.

— Папа, я должна сходить на горшок.

Райли сделала два шага назад также, как и Итан; оба отвернулись, чтобы сосредоточиться на очень сонной Зои, которая приподнялась и потерла глаза.

— Конечно, кексик.

— Где мы, папочка?

— В гримерной комнате Райли.

Зои моргнула, зевнула и улыбнулась Райли.

— Привет, Райли Дженсен. Ты хорошо поешь.

Райли засмеялась:

— Спасибо, милая.

Он взял Зои за руку, и та соскользнула с дивана.

— Нам лучше пойти найти уборную, а затем отправиться домой. Увидимся позже.

— Конечно. Пока, Зои.

Зои помахала.

— Пока, Райли Дженсен.

Только после того, как Итан закрыл дверь в гримерку, Райли опустилась на диван и выдохнула.

Итан уже почти поцеловал ее. Даже хуже, Райли действительно хотела этого.

Она должна покинуть этот город и как можно быстрее.

Глава 5

— Вы видели контракт для проекта Линкольна? — спросила на следующий день Тори.

— Нет.

— Это твой проект, Итан. Вчера у тебя на руках был подписанный контракт.

— Я не знаю, где он. Может, в грузовике. — Он сосредоточил взгляд на чертежах, которые изучал, пытаясь отгородиться от всего другого, кроме работы.

— Ну, думаешь, ты сможешь пойти достать его, чтобы я могла внести его в систему?

— Позже. Я занят.

Он услышал громкий вздох.

— Итан, только Уайатт может приносить убытки и быть загнанным в угол задумчивым мудаком.

— Эй. Я здесь, — проворчал Уайатт из угла офиса.

— И что? — ответила Тори. — Не похоже, чтобы твое настроение было большим секретом. И Броди второй на очереди, чтобы мне захотелось заорать от раздражения.

— Я делаю все возможное, — сказал Броди, заявляясь сюда этим утром.

— Заткнись, Броди. — Она перевела свое внимание обратно к Итану. — Итан, ты должен быть самым хорошим парнем из троих братьев. Если ты превратишься в капризного или раздражительного, как эти двое, я просто начну раздавать затрещины некоторым начальникам.

Он поднял голову и уставился через офис на Тори. Она постукивала карандашом по углу своего рабочего стола и одарила его одним из своих фирменных взглядов «не дави на меня».

— Тебе не понравится, если она разозлится, — поддразнил Броди.

— Заткнись, Броди. — Тори сжала челюсть. Было ясно, что она достигла точки кипения.

— Извини. Слишком многое на уме. — Итан выудил ключи из кармана и бросил ей. — Я уверен, что контракт лежит на сиденье.

Она поймала ключи и встала.

— Спасибо. И что делает тебя таким раздражительным сегодня?

— Ничего. Я не знаю. Мало спал прошлой ночью.

— О, свидание? — Тори остановилась возле его стола и оперлась на него, очевидно, жаждущая хорошей сплетни.

Жаль, что у него не было ничего для нее.

— Нет.

В помещении стало тихо. Хорошо. Пока он не почувствовал на себе взгляды. Итан поднял взор: Тори все еще была здесь, склонившись над его столом, сверля его своим рентгеновским взглядом, как если бы могла заглянуть к нему в мозг.

— Что?

— Ты знаешь, это не совсем хорошо.

— Ты мне не мать.

— И ты знаешь, что я буду продолжать смотреть на тебя, пока ты не скажешь, где ты был прошлой ночью.

Иисусе, она так и не перестанет.

— Зачем?

— Потому что это, очевидно, как-то связано с твоим менее чем прекрасным настроением сегодня.

— Нет, это не так.

— Тогда у тебя не должно быть проблем с тем, чтобы рассказать нам, где ты был прошлой ночью.

Дерьмо.

— Теперь она тебя достанет, Итан, — сказал Броди, располагая свои ноги на рабочем столе, без сомнения благодарный, что он не единственный этим утром под микроскопом Тори.

Было ясно, что она не собирается сдаваться.

— Я ходил на концерт Райли.

Тори скорчила гримасу и встала.

— Козел отпущения, да?

— Что?

Но Тори уже вышла за дверь.

Броди встал и подошел к его столу, опершись и скрестив руки на груди.

— Что, черт возьми, заставило тебя пойти к Райли на концерт?

Итан уже снова опустил нос в чертежи.

— Зои она нравится.

— Ух, да. И ты сидел в заднем ряду и убивался?

— Нет. У нас были пропуски за кулисы.

— О, экстра-сильная боль и унижение.

— Это не было плохо. Прошло десять лет. Она не таит обиды.

Уайатт фыркнул.

— Фигня. Все женщины таят обиду.

— Да, а ты нет?

Его брат был сильно обижен на свою бывшую жену, и это влияло на всё в его жизни.

Уайатт пожал плечами и снова взялся за ручку, фактически отстранившись от всего.

Броди, к сожалению, нет.

— Серьезно, мужик, что случилось с тобой, что ты способен видеться с Райли?

— Я не «виделся» с Райли. Я взял Зои на ее концерт. Потом я пришел домой. Теперь я на работе. Пытаюсь работать. — Он кивнул головой в сторону чертежей.

— Но ты не можешь отрицать, между вами двумя есть тяжелая история. И незаконченные дела.

— Броди прав. — Тори вошла обратно и закрыла дверь в офис, положив найденную папку на стол. — Ты должен уладить это, или в конечном итоге ты будешь сварливым стариком, как Уайатт.

— Опять я в комнате, — проворчал Уайатт.

— Ох, как будто тебя волнует, о чем мы говорим, Уайатт, — сказала Тори, садясь на свой стул и открывая папку. — Ты в любом случае игнорируешь всех нас, как ты это делал в течение последних двух лет. Возвращайся к раздумьям. Я поиздеваюсь над тобой в другой день.

Уайатт промолчал.

Может быть, Итану нужно попробовать молчаливый подход в будущем, потому что спор с ними приводил его в никуда. Не было никакого дела, которое нужно закончить с Райли.

* * *

— Итак, они хотят взять интервью у Итана.

Голова Райли взметнулась от страницы, где она записывала ноты для песни и изумленно уставилась на Джоан.

— Нет. Категорически нет.

— Он часть твоего прошлого, Райли. Большая часть. Ты написала почти двадцать пять песен о нем.

— И никто не знает об этом, кроме тебя, Сьюзи и группы, и вы все поклялись хранить это в тайне. Ты обещала.

Как они узнали об Итане?

— Продюсеры не знают о связи между Итаном и песнями. Они только знают, что он был твоим парнем, когда вы были подростками, что делает его частью твоего прошлого, частью, которая, как они чувствуют, должна быть интересна.

— Нет. Мы говорили об этом. Никакого Итана. — Она ясно дала понять, не брать интервью у Аманды, но теперь конечно этого никогда и не случится. — Я не хочу, чтобы они с Зои были вовлечены в это.

Джо заняла место в гостиной напротив камина. Похолодало, и снаружи небо было уродливо серым. Райли уютно устроилась напротив камина в своих спортивных штанах, рубашке «хенли»[4]и толстых носках, намереваясь потягивать горячий шоколад и работать над песней, которую она начала в автобусе по дороге сюда. Часть дня она потратила, потерявшись в своей музыке, будучи счастлива побыть одной и подальше от разработки биографии. Когда она писала, то могла отгородиться от всего, включая то, что чуть не случилось между ней и Итаном прошлой ночью.

Кроме того, написание песни перетекло в мысли о первой любви и первом поцелуе, и это еще не все, куда Райли намеревалась зайти.

Вместо идиллических моментов, нечто разрушило ее покой. Никаким образом она не собиралась позволять этого.

— Дело в том, Рай, что Итан согласился на это.

Райли отложила гитару в сторону, давая ей упереться о стул.

— Что?

— Ему позвонили днем, и он согласился завтра дать интервью, если они пообещают не втягивать в это его дочь, не упоминать ее и убедятся, что она останется за кадром.

— Ох, нет. Это так не сработает. — Райли встала. — Он категорически не может давать интервью.

Джо кивнула.

— Я подберу сотрудника, чтобы связаться с биографом и потом с Итаном.

— Нет. Я не хочу, чтобы это рассылалось штатным сотрудником. Мне самой нужно поговорить с Итаном. — Райли пошла на кухню и оглянулась вокруг. — Уверена, где-то здесь должна быть телефонная книга.

Один из сотрудников схватил ее со стойки и протянул ей.

— Спасибо.

Райли пролистала телефонную книгу и нашла имя Итана, отыскала телефон в сумочке и набрала домашний номер Итана.

— Не отвечает. Черт. Попробую его родителям. Они могут знать, как связаться с ним.

Райли набрала номер его родителей, и его мать ответила на звонок. Прошли годы с тех пор, как она разговаривала с миссис Кент. Комок размером с ее гастрольный автобус застрял в горле.

— Миссис Кент?

— Да?

— Это Райли Дженсен.

Она ожидала тишины, осуждения, чего-то другого, а не восторженный ответ, который она получила.

— Райли, милая! Я так рада тебя слышать. Почему ты еще не заехала к нам? Мне так жаль, что мы не поприветствовали тебя, когда ты приехала, но у Роджера плохо с коленом, и я знала, что Итан привезет Зои. И посмотри на меня, заболтала насмерть, у тебя и шанса не было хоть слова сказать.

Райли с облегчением вздохнула.

— Так чудесно слышать ваш голос, миссис Кент.

— Пожалуйста, зови меня Стэйси. Ты теперь большая девочка.

— Спасибо вам, Стэйси. Я хотела узнать, знаете ли вы, где Итан. У меня что-то вроде важного разговора к нему.

— Он здесь сегодня вечером. Все пришли на ужин и вечернюю игру. Почему бы тебе не заскочить? Я знаю, все будут рады увидеть тебя.

Ох, точно. Райли просто уверена, как его братья «обрадуются», увидев ее.

— О, насчет этого я не знаю. Если бы я просто могла поговорить с Итаном...

— Ну, он сейчас в процессе очень оживленной игры в «Покер на костях»[5], так что лучше приезжай. Хотя я понимаю, что ты теперь важная и знаменитая звезда и, вероятно занята чем-то, поэтому я пойму, если ты не сможешь.

Это не было сказано со злобой. Стэйси Кент думала, что Райли занята по полной. Ха.

— Я не важная и знаменитая, и я приеду. Спасибо вам за приглашение.

— Замечательно, милая. Скоро увидимся.

Райли повесила трубку и задумалась, почему она согласилась шагнуть в логово льва.

* * *

Когда она стояла возле дома родителей Итана и смотрела на ярко мигающие рождественские огни, покрывающие крышу, так же, как улыбающийся, машущий Санта и снеговик, поставленные на лужайке перед домом, Райли сделала глубокий вздох резкого морозного воздуха и спросила себя, что же она здесь делает. Ей следовало просто попросить мать Итана, чтобы он перезвонил ей, когда освободится.

Но прошло много времени с тех пор, как она видела его родителей, а они всегда были так к ней добры.

Все-таки здесь находились и его братья, а Райли была просто уверена, что они не являлись членами ее фан-клуба.

Колени стукнулись друг о друга, а сердце загрохотало в груди, когда она позвонила в дверь.

Можно подумать, она никогда не нервничала, но с тех пор, как вернулась в Дир-Лейк, насчитывалась масса моментов, когда у нее дрожали ноги.

Отец Итана распахнул настежь дверь. Он немного изменился за десять лет, немного поседел и сильно потолстел, но его широкая улыбка была всё той же.

— Райли Дженсен. Разве ты не подросла и стала еще красивее? Входи.

— Спасибо вам, мистер Кент.

Он захлопнул дверь позади нее, потом взял ее пальто.

— Все в семейной комнате. — Он прихрамывал рядом с ней. — У тебя есть выбор: «Покер на костях», «Уно»[6] или «Скрэббл»[7].

Райли помнила вечера семейных игр, обязательное еженедельное событие, которое она всегда любила, и традиция, которая очевидно все еще продолжалась.

Семейные традиции. У нее никогда их не было, потому что она перепрыгивала из семьи в семью. Вот почему Райли любила Кентов. Они были ее стабильностью и нормальностью в детстве, которых у нее самой не имелось.

Дом не сильно изменился. Когда Райли рассмотрела Рождественскую елку и украшения, которые помнила так хорошо, то поразилась внезапной тоске по дому, чего не чувствовала с того дня, когда ухватила билеты на автобус из города и не оглядывалась назад.

Дом Кентов был для нее гораздо больше домом, чем он был для Итана. Когда они с Итаном начали встречаться в ее первый год в старших классах школы, они были неразлучны, что означало, Райли проводила большую часть своего времени в его доме, потому что у нее была склонность слоняться туда-сюда из приемных семей. И даже когда та была постоянной, она не хотела обременять свою приемную семью еще одним ребенком.

Кенты были как родители для нее — добрые, гостеприимные, относились к ней, как к родной дочери.

Она любила их.

И, как и многих других в Дир-Лейк, она оставила их, без объяснений и даже не сказав «до свидания».

Райли не понимала, как сильно соскучилась по ним, пока не увидела Рождественского лося на столе в холле, и ряды рождественских гирлянд, обвивающих лестницу, и улыбающихся снеговиков, которыми Стэйси украсила каминную полку. Она услышала свист поезда под елкой, вспоминая сборища в гостиной, когда часами смотрела на этот поезд, восхищаясь волшебством семейного праздника.

Все это было частью ее воспоминаний о Рождестве в прошлом.

Не все в прошлом причиняло боль.

У нее были и хорошие воспоминания тоже.

Едва сдерживая слезы, Райли выдавила улыбку, когда Роджер привел ее в огромную семейную комнату.

— Угадайте, кого я нашел у входной двери?

Несколько пар глаз повернулись, и пронзительный шум в комнате затих.

Все парни встали.

Братья Кент, несомненно, подросли. Три парня выглядели просто воинственно с их темными волосами, высоким ростом и рельефными мускулами. Уайатт был горд своей внешностью и особенно красивым подбородком. Броди выглядел, как эти сексуальные модели из календаря, но именно Итан поражал ее своей красотой. Что-то было в его глазах, то, как он смотрел на нее, когда Райли вошла в комнату. Может потому, что она была влюблена в него половину своей жизни.

Итан подошел к ней.

— Райли. Что ты здесь делаешь?

— Я позвонила тебе домой, но тебя там не оказалось, поэтому я позвонила твоей маме. Она пригласила меня приехать.

Стэйси приветствовала ее объятиями и удерживала почти минуту.

— Скорее потребовала приехать к нам. Так чудесно увидеть тебя снова, Райли.

Объятия были такими теплыми и радушными, что Райли хотела никогда не освобождаться.

— Мне тоже приятно снова вас увидеть.

— Теперь, чего бы тебе хотелось выпить? Горячий шоколад?

Райли кивнула.

— Это было бы замечательно. Спасибо.

— Хорошо. Я скоро вернусь.

— Я займусь твоим «скрэбблом», пока тебя не будет, — сказал Роджер.

Стэйси стрельнула в него испепеляющим взглядом.

— Если даже близко подойдешь к моей половине стола, будешь хромать и на другую ногу.

Роджер прищурился.

— Ты беспощадна, женщина. — Он повернулся и подмигнул Райли. — Она думает, я жульничаю.

Итан закатил глаза.

— Угу, папа. Ты жульничаешь.

Роджер поднял подбородок.

— Нет. Просто у меня плохо с орфографией, так что твоя мать берет это преимущество и использует против меня.

— Мы собираемся играть или как? — спросил Броди. — Я впереди тебя и Уайатта и собираюсь надрать ваши задницы.

— Мне нужно поговорить с Райли.

— Давайте по-быстрому. И привет, Райли. Рад видеть здесь тебя снова. Постарайся заходить чаще, чем раз в десять лет, ладно?

— Спасибо, Броди. Тоже рада снова видеть тебя. И я постараюсь. И привет, Уайатт.

— Ухм, ага. — Уайатт наспех отмахнулся, после чего поднес бутылку пива к губам.

Итан вывел ее из комнаты в гостиную для торжественных случаев. Они заняли места на диване.

— Не обращай внимания на Уайатта. Он очень раздражительный. Это не из-за тебя, поверь мне. Он с каждым обращается с таким же презрением.

— Правда? Почему?

— Это из-за его развода несколько лет назад. Он все еще обижен и не любит женщин, в целом.

— Ой, надо же. Извини.

Итан пожал плечами.

— Это его проблемы, как разбираться с этим.

— Где Зои?

— Проводит ночь у подружки дома.

— Ох. Извини, я соскучилась по ней.

Он улыбнулся.

— Ты ей тоже нравишься. Ей было весело на концерте, хотя в конце она отрубилась.

Райли рассмеялась.

— Да без проблем. Было поздно. Я рада, что она хорошо провела время.

Она отвлеклась. Ей нужно сказать ему, зачем она здесь.

— Вот твой горячий шоколад. — Стэйси протянула ей дымящуюся кружку, потом застыла, пока Райли делала глоток.

Она застонала.

— Такой же, как я помню. Густой, с изобилием зефира. Это чудесно.

Стэйси широко улыбнулась.

— Я рада, что тебе понравилось.

Итан взглянул на мать.

— Ммм, мам?

— Ох. О, конечно. Извините меня, я лучше вернусь к «Скрэббл», пока Роджер не растащил все мои карточки.

Она вышла из комнаты, и Райли повернулась к Итану.

— Это по поводу интервью, что ты даешь завтра.

Он нахмурился.

— С одним из тех, кто пишет биографию?

— Да. Пожалуйста, не делай этого.

— Почему нет?

Разве она должна разъяснять?

— Ты знаешь, почему нет. Я не могу поверить, что ты согласился на это. История между нами, что случилось между тобой и Амандой. Ты действительно хочешь распространяться обо всем этом?

Итан снисходительно улыбнулся ей, как вероятно улыбался своей дочери, когда она переутомлялась и устраивала истерику.

— Ты действительно думаешь, что я выдам им все детали? Насколько я глуп, по-твоему, Райли? Все, о чем они хотят поговорить — это о том, как мы встречались в старшей школе. Я думал, брошу им немного обрывков, и они пойдут своей дорогой.

— Я бы хотела оставить эту часть моей жизни закрытой.

Он рассмеялся.

— Точно. Но в твоей музыке это не было запрещено, да?

Раздражение пронеслось по ней, вибрируя, подгоняя биение сердца.

— Никто не знал, что это был ты.

— Неправда. Каждый знал, что это был я. Все, кто рассчитывал на меня. Может быть, никто из миллиона твоих фанатов, но каждый отдельный человек в этом городе слышал твои стихи и жалел тебя, обращая свои взгляды на Аманду и меня. Мы долгое время не могли гулять вместе по улице, когда вышел твой первый альбом.

Райли встала и посмотрела на него сверху вниз.

— Так вот почему ты согласился на интервью? Надеешься на столь низкую расплату?

Итан тоже встал.

— Что, ты думаешь, я собираюсь рассказать им, Райли? Ты была жертвой во всем этом. Ничего из того, что я им скажу, не выставит тебя в плохом свете. Я спал с твоей лучшей подругой, и поэтому ты так быстро уехала из Дир-Лейк. Черт, признавшись в этом, ты будешь выглядеть даже лучше, так что я не понимаю, почему ты беспокоишься. Ты должна подталкивать меня поговорить с журналистами. Думаю, из-за всех новых песен ты преуспеешь в этом.

Проткнуть насквозь ее сердце не было бы больнее, чем сделали его слова.

— Так вот, что ты думаешь обо мне? После всего, через что мы прошли, вот что ты думаешь обо мне? Ты веришь, что я вернулась сюда, чтобы пополнить старые раны и тексты песен, Итан, что я с нетерпением ждала снова пережить тот кошмар десятилетней давности, чтобы урвать несколько песен для своего следующего альбома? После того, как все забылось, может быть, ты и я могли бы вновь пережить «старые добрые времена», или, может быть, даже придумать что-то новое и болезненное, и я могла бы снова получить платиновый альбом. Это же использование друг друга, не так ли? Потому что ты действительно так думаешь обо мне, разве нет? Это все из-за славы и денег.

Итан не ответил, что, как она полагала, и было его ответом.

Райли подняла взгляд на дверной проем: там стояли его мать с отцом и его братья.

Замечательно. Все они тоже считают ее такой?

Казалось, стены сжимаются вокруг нее. Она не могла дышать.

Она должна выбраться отсюда. Сейчас же.

Глава 6

Райли сделала то, что делала лучше всего. Она сбежала.

Она повернулась и покинула комнату, схватилась за дверную ручку и скрылась через входную дверь, и как только она это сделала, то поняла, что забыла свое пальто и именно туда засунула ключи от автомобиля.

Ни за что она не вернется в этот дом. Вместо этого она рванула мимо машины вниз по улице, даже не замечая температуру снаружи, пока не замедлилась до быстрой ходьбы. Райли даже не чувствовала слез, струящихся по ее щекам, пока не обнаружила, каким холодным было ее лицо. Ее свитер с джинсами не подходили для холодной вечерней температуры, и как только приступ гнева ослабел, она поняла, что замерзла.

Остановившись, Райли машинально засунула руку в джинсы, и закатила глаза. Сотовый телефон она тоже засунула в карман пальто.

Ей некого было винить в этой неудаче, кроме себя.

Она вела себя как ребенок, бросаясь обвинениями и споря с Итаном так же, как и когда она была с ним, прежде чем сбежать из города десять лет назад. Она имела право злиться на Итана. Вещи, которые он сказал ей, были непростительны. Она должна была стоять на своем и сказать ему именно то, что она о нем думала. Но нет. Ей пришлось играть роль жертвы и выбежать из комнаты, исполненной болью.

Беготня — та часть, в которой она действительно хороша.

Старые обиды и злость. Некоторые вещи никогда не меняются, и некоторые раны никогда не заживают. Если бы она была умной, она бы развернулась и пошла обратно к дому Итана, выразив смущение, схватила бы пальто и ключи, и поехала домой. Всего миля ходьбы от гостиницы, а она не одета для этого.

Но, черт возьми, он причинил ей боль, и она не пойдет обратно пресмыкаться. У нее была гордость, и она отказывалась унижаться дальше. Не то, чтобы она могла умереть в продолжении этой мили. Некомфортно — да. Умрет — нет. Завтра она кого-нибудь пришлет за машиной и пальто.

Дрожа, Райли не прошла и полтора квартала, как ее уши начало жечь, и она была уверена: ее пальцы, в конечном итоге, отмерзнут.

Какая вообще температура на улице?

Ладно, скорее всего, миля в такой холод немного далековато.

Когда начали падать первые снежинки, она рассмеялась.

Отлично.

Черт, Райли, в самом деле. В следующий раз, когда решишь умчаться в бешенстве, сначала захвати свое пальто.

Она увидела свет фар и задумалась, что если это был тот, кого она знала. Райли настолько замерзла, что предложила бы гитару с автографом любому, кто отвез бы ее обратно в гостиницу.

Машина замедлилась и остановилась на обочине. Она успокоилась, когда опустилось окно.

Это был Итан.

— Райли, залезай внутрь.

Она задумалась всего на долю секунды, чтобы сказать ему «отвалить», но не была настолько глупой. Райли замерзла и была уверена, что потеряла несколько клеток мозга. Она переместила свое замерзшее тело к машине и скользнула внутрь.

К счастью, Итан включил обогреватель, чтобы обдувал сильнее, и ее пальто лежало на сиденье рядом с ней. Райли натянула его на себя. И тогда он подвинулся к ней.

Она стрельнула в него взглядом.

— Что... что ты делаешь?

— Согреваю тебя. — Он притянул ее к себе. — Ты в своем уме — выбегать из дома без пальто? На улице пять градусов.

Неудивительно, что она думала, что умрет там.

Райли хотела поспорить с ним, но Итан открыл свое пальто и притянул ее к своей груди, он был такой чертовски теплый, и все, о чем она могла думать, — это жар его тела. Теперь она безудержно дрожала, и, казалось, ее зубы не перестанут стучать.

— Я буду в-в-в порядке через минуту. Тогда ты с-сможешь отпустить меня.

Он потер ее спину и волосы, его голос был нежным.

— Я знаю. Я отпущу.

Сейчас снег пошел сильнее, стирая ей видимость на улице. От обогревателя и их дыхания запотело лобовое и боковые стекла, напоминая ей их привычку затуманивать окна в его машине. Это имело больше общего с теплом тела, а не потому, что она была глупой и гуляла по морозу на улице. Эти мысли и воспоминания, в сочетании с его объятиями, согрели ее больше, чем обогреватель.

— Я-я...

— Шшш. Просто расслабься, Райли. У тебя тело такое холодное. Я не поведу эту машину, пока ты не согреешься, так ты сможешь просто выслушать меня.

Ее все еще трясло, так что вероятно он был прав.

— Мне жаль. На самом деле жаль. Я перешел черту. Кажется, я всегда причиняю тебе боль, чего никогда не собирался делать. Вещи, которые я сказал, непростительны. Это была необдуманная реакция.

— Больше похоже на реакцию тупицы.

Итан рассмеялся, звук был глубокий и вибрирующий в его груди.

— Здесь ты права. Я был полным придурком. По некоторым причинам ты пробуждаешь худшее во мне.

— Ну, спасибо.

— Я не это имел в виду. Боже, Райли, я только создаю неприятности, когда рядом с тобой, разве нет?

— Тебе кажется. — Она не собиралась легко его простить. Не в этот раз.

— Если ты не хочешь, чтобы я разговаривал с телевизионщиками, я не буду.

Райли слушала, как бьется сердце в его груди, так сильно и уверенно. Она всегда верила в Итана. С тех самых пор, как ей исполнилось четырнадцать, он был ее скалой, ее спасательным кругом и всем, что она любила.

До Аманды.

Она так долго сбегала от ответа. Пришло время остановиться и просто задать уже чертов вопрос.

— Расскажи мне об Аманде.

Райли ощутила, как его сердце ускорило ритм.

— Что ты хочешь узнать?

Она подняла голову и встретилась с его странным, настороженным взглядом.

— Почему ты выбрал ее, а не меня? Я даже не знала, что ты был заинтересован в ней.

Итан выдал полуулыбку.

— Я не был. Она хотела меня.

Райли нахмурилась.

— Нет, она не могла.

— Милая, она думала обо мне годами. Она хотела меня так же сильно, как хотела, чтобы твоя карьера закончилась.

Райли покачала головой.

— Это неправда. Я имею в виду, да, она тоже была певицей. Замечательной певицей. Конечно же, это было бы занятие, которым бы она занялась после.

Райли и Аманда познакомились в хоре в первый год обучения. У Аманды был красивый голос, ясный и сильный. Ее родители потратили кучу денег на частные уроки. Аманда намеревалась поступить в колледж и изучать музыку. Слава была ее будущим, как она говорила Райли. Она хотела быть солисткой рок-группы, или стать поп-звездой.

У нее был талант к этому. Райли была очарована голосом Аманды. Они проводили часы в доме у Аманды, слаженно пели песни.

Они стали подругами и были неразлучны во всех отношениях.

За исключением того, что у Аманды никогда не было парня. Она говорила, что слишком занята на своих уроках вокала, чтобы беспокоиться о парнях. Но она никогда не завидовала отношениям Райли с Итаном, потому что Райли всегда учитывала ее. Она никогда не исключала Аманду, всегда пыталась свести ее с парнями, чтобы у них было двойное свидание. Аманда ходила, хотя это было лишено энтузиазма. Из этих свиданий никогда ничего не получалось. Аманда никогда не казалась заинтересованной достаточно любым из парней, чтобы в конечном итоге найти бой-френда, хотя она была красивой, с роскошными каштановыми волосами, изумрудно-зелеными глазами и завораживающим голосом.

— Она никогда не говорила мне, что заинтересована в тебе. Она никогда долго ни с кем не встречалась в старшей школе. Я не знала.

Итан кивнул.

— Она не хотела, чтобы ты знала. Она так завидовала тебе, Райли. Твоему голосу, твоим отношениям со мной. У тебя было все, чего она хотела.

— Нет. Это неправда. Это не та Аманда, которую я знала.

Итан вздохнул.

— Это была та часть ее, о которой ты никогда не знала. Черт, даже я не знал об этом, пока ты не уехала.

— Что, например? — Она не могла поверить тем вещам, что он рассказал о Аманде.

— Например, ее страх, что ты более талантлива, чем была она, что ее голос никогда не будет соответствовать твоему.

— Как это может быть? Я никогда не занималась, а ей ставили голос на уроках всю жизнь. Ее пение было прекрасным.

Итан смахнул волосы с ее лица.

— Ты в бизнесе достаточно долго, чтобы понимать, что все уроки в мире не могут конкурировать с непосредственной одаренностью. Это то, что есть у тебя, Райли. Возможно, у тебя и не было всех занятий, что были у нее, но у тебя есть врожденный талант, и обучение не может сравниться с этим. И когда стало ясно, что твой талант затмит ее, что ты рождена для великих дел, она решила забрать у тебя то единственное, что могла.

Райли едва могла произнести это вслух, но понимала, что должна знать правду.

— Тебя.

Он кивнул.

— Как?

— Ты уверена, что хочешь знать все это?

— Да. — Потому что она отказывалась верить, что один день Итан любил ее, а на следующий просто решил переключиться на Аманду. Однако она верила в это, не так ли? Она провела последние десять лет, веря в это. Может, пришло время позволить Итану рассказать ей, что на самом деле произошло.

— Однажды вечером она позвонила мне вся в слезах. Это было сразу после окончания школы, и она сказала, что ей отказали в стипендии в Джулиарде[8] — единственное место, куда она действительно хотела пойти.

— Но она получила так много стипендий из множества различных школ. Она могла выбирать из... скольких? Пяти или шести?

Итан пожал плечами.

— Я действительно не понимал, о чем она говорила, но ты знаешь, что в последнее время мы сблизились. Она всегда была там же, где и ты, поэтому я рассматривал ее, как друга. Я доверял ей. Я не помню, где ты была. Она сказала, что не может найти тебя, и ей не с кем поговорить, поэтому я пошел туда, чтобы немного утешить ее, потому что она сходила с ума. Мы выпили пиво, потом виски. Ее родители ушли, а ты же знаешь, у Аманды всегда было много свободы и доступ ко всему, чего она хотела. А потом мы напились. Я пытался заставить ее почувствовать себя лучше. Это было глупо. Мы говорили и говорили, а я думал, что мне удалось успокоить ее, заставив смеяться. Черт возьми, я был пьян, как черт. Следующее, что я помню, — это утро. Я просыпаюсь в постели с голой Амандой рядом со мной, и там стоишь ты.

— У тебя был с ней секс?

Он пожал плечами.

— Нет. По крайней мере, я не думаю, что делал это, но, может, и делал. Я даже не помню, что случилось той ночью. Разве это имеет значение? Мне самому не стоило оставаться наедине с ней. Я должен был сразу же позвонить тебе. Мне не нужно было пить с ней. Это было глупо, и я позволил ей манипулировать собой, но мне пришлось взять ответственность за то, чего даже не было. Я понял из выражения твоих глаз, что ты поверила в то, что увидела.

Райли поверила в это. У нее и Аманды были планы на утро. Планы, которые составила Аманда. Она вошла в комнату Аманды и нашла парня, которого любила, голым в постели со своей лучшей подругой.

Райли поверила сразу, как только увидела, сложила дважды два и поняла, что Итан спал с Амандой, что Итан соблазнил ее лучшую подругу. Она подумала, что ее было недостаточно для него, что он захотел того, что Аманда могла предложить ему.

И Райли никогда больше не разговаривала с ними снова. Боль и ярость одержали верх, и она уехала из города на следующий день, не спрашивая объяснений, не встречаясь с Итаном.

Это была дурацкая реакция, юношеская реакция.

— Так она манипулировала нами обоими.

— Я думаю да.

— Почему ты женился на ней?

— Она была беременна. И от меня. Или она так говорила мне.

— У тебя были доказательства?

— Она показала мне тест на беременность. У меня не было иного выбора, кроме как поверить ей. Ты сама это говорила. У нее никогда не было других парней.

Ее глаза расширились.

— Ты имеешь в виду, что она забеременела после той ночи?

— Да, я так думаю, потому что я не спал с ней после этого.

— Итак, у тебя был с ней секс.

Он рассмеялся.

— Понятия не имею. Я не думаю, что был. Если я это сделал, то чертовски уверен, что не помню этого, но я не был на сто процентов уверен, так что я немного запутался. Но я не мог отрицать, что был в ее постели тем утром.

— Что насчет ее стипендии? Она действительно потеряла ее?

— Сомневаюсь. Думаю, она просто боялась, что никогда не будет также хороша, как и ты. И она забрала у тебя меня, так что это было ее триумфом. Так что я женился на ней. А потом, несколько месяцев спустя у нее случился выкидыш.

— Мне так жаль, Итан.

Он запустил пальцы в свои волосы и рассмеялся.

— Знаешь что? Таким я был в то время. Как бы мне не было больно и обидно, что я был с ней, я был все же расстроен, когда она потеряла ребенка. Я не любил ее, но я хотел ребенка.

— Ты не любил ее?

— Нет. Я никогда не любил ее. Я сделал то, что правильно, и взял на себя ответственность. Я облажался и заплатил цену за бардак в своей жизни. Но я любил тебя, не ее.

Сердце Райли сжалось. Она так хотела поверить этому.

— Но ты оставался женатым на ней.

Итан издал короткий смешок.

— Да.

— Почему?

Он поднял взгляд к ней, боль в его глазах была такой свежей, что ей захотелось сбежать от этого.

— Потому что, когда я связываю себя обязательствами с кем-то, я честно уважаю это. Я сказал, что я собираюсь быть с ней, пока смерть не разлучит нас. Это что-то значило для меня.

Райли сморгнула слезы. Это был Итан. Однажды он связал себя с ней и застрял рядом. Пока она не оставила его, не позволив ему объяснить, что случилось той ночью с Амандой.

— Ты когда-нибудь любил ее?

— Я бы хотел сказать «да». Ты знала ее. Она, может, и была немного испорченной, но у нее были свои хорошие моменты. Она была веселой, и немного дикой, и сумасшедшей. И она могла быть такой милой и любящей. И тогда у нас появилась Зои.

Райли улыбнулась.

— Зои потрясающая.

— Она такая. Я всегда буду благодарен Аманде за то, что она подарила мне Зои. Дочь — лучшая часть моей жизни. И Аманда была чудесной матерью. Она, казалось, успокоилась после того, как у нас появилась Зои. Это было почти, как если бы она нашла то, что искала.

— А потом она заболела.

Он кивнул.

— Это сломило ее, осознание, что она оставит Зои. Она чувствовала, что это было каким-то наказанием за всю ложь и боль, которым она была причиной.

У Райли стянуло горло.

— О, Господи. Это так несправедливо.

— Она так не думала. Не то, что я. Но мы не несли ответственность. И Зои потеряла свою мать.

Райли ощущала боль внутри.

— Мне так жаль, Итан. Из-за тебя, из-за Аманды и из-за Зои.

— Я единственный, кто должен сожалеть. Есть так много вещей, которые я сделал бы по-другому в тот вечер. Когда позвонила Аманда, мне следовало позвонить тебе, чтобы узнать, что там происходит. Мне следовало найти тебя, заставить поехать туда со мной. Я не сделал этого. Я просто принял то, что сказала Аманда: тебя нет дома. А когда в то утро, найдя нас вместе, ты сбежала, я пошел за тобой. Господи, я проводил дни, пытаясь найти тебя.

Сердце Райли затрепетало.

— Ты искал?

— Конечно, я искал. Искал везде. Я не знал, куда ты ушла. Я безумно волновался за тебя. Но потом я подумал... знаешь о чем? Может быть, тебе лучше без меня. Может, это было к лучшему. Я был таким чертовым трусом, позволив тебе уйти. Я должен был стараться сильнее, чтобы найти тебя.

— Ох, Итан, я не знала, что ты искал меня.

Он пожал плечами.

— Этого было не достаточно. Я должен был сделать больше. Но посмотри на себя сейчас, посмотри, что ты сделала со своей жизнью. Если бы я нашел тебя, возможно у тебя бы не было того, что ты имеешь сейчас. Я не могу жалеть об этом из-за тебя, знаешь? Иногда судьба играет большую роль в отношениях. Может быть, я должен был разрушить все это, для того, чтобы ты смогла стать знаменитой.

Она склонила голову набок.

— Это какая-то извращенная логика?

— Возможно. Однако это не оправдание. Все это моя вина. И я никогда не смогу извиниться достаточно, чтобы это перестало причинять тебе боль. Я знаю это. Но мне все еще жаль. Мне так жаль, что причинил тебе боль, и за то, что случилось с Амандой.

Райли увидела его в новом свете.

— Это бремя — тяжкий груз, который ты несешь.

Его губы изогнулись.

— У меня широкие плечи.

Ее глаза наполнились слезами.

— Мы оба потеряли так много. Время, друзей, людей, которых мы любили.

— Но ты не можешь изменить прошлое. Что есть, то есть, и мне приходится жить с этим.

Она вздрогнула, понимая, что неважно, как сильно она хотела все вернуть, Итан был прав.

Райли обняла его и прижала к себе, нуждаясь в том, чтобы подарить ему утешение и прощение. И может быть, ей нужно было подарить и себе тоже немного покоя из-за всех тех, кого она потеряла.

Итан обнял Райли, пока она плакала, и держал, пока она горевала по подруге, которая у нее была и которую она потеряла. Он уже давным-давно выплакал все, что мог из-за потери Аманды. Может, Итан никогда не любил ее, как муж должен любить жену, но был хорошим спутником для нее, хорошим другом, и он никогда не чувствовал вину за то, что спустя все эти годы все еще любит Райли, потому что, пока был женат на Аманде, та была единственной женщиной в его жизни.

Может их жизни и не были идеальными, но Итан отдавал ей всего себя за то время, что они были вместе.

И они вдвоем дали Зои лучшую жизнь, какую могли.

После того, как Райли выплакалась, он потянулся к бардачку и достал коробку с салфетками. Она вытерла глаза, высморкалась и отбросила пальто в сторону.

— Теперь мне жарко.

Итан рассмеялся.

— Теперь чувствуешь себя лучше?

Райли кивнула.

— Извини. Я обычно не так драматична. Ты, вероятно, думаешь, что я этакая «дива» из Нэшвилла, которая в порыве бросается и выбегает из дома, и о, Боже… — Она подняла полные слез глаза к нему. — Что же твоя семья, должно быть, подумала обо мне?

— Вообще-то они подумали, что я придурок.

— Они так подумали? Почему?

— Потому что я тот, кто напал на тебя и сказал все те ужасные вещи. Моя мать одарила меня своим коронным взглядом.

— Ужас. Только не этот взгляд.

— Да. Я понял, что сказал что-то не то, но ты уже убежала. К тому времени, как я побежал за тобой, тебя уже не было. Черт, женщина, ты быстро бегаешь.

Она рассмеялась.

— Я бегаю для тренировки.

— Я зашел в дом, схватил свое пальто и тогда увидел твое, поэтому я взял ключи и поехал искать тебя. Так что нет, моя семья не злится на тебя, они, как черти, злы на меня. Поверь мне, я не спешу туда вернуться.

Райли откинулась назад на сиденье и почувствовала его руку опирающуюся там. Сейчас она уже достаточно согрелась, и он мог передвинуться на свою сторону в машине, но до сих пор не сделал этого.

Не то, чтобы она жаловалась. Она ощущала, что они, наконец, преодолели огромную пропасть, что стояла между ними все эти годы, по крайней мере, единственное, что она там оставила.

Райли отклонила голову назад и посмотрела в его глаза. Боже, она могла там потеряться. Она провела последние десять лет, работая, и для какого-то серьезного романа не было времени. Не могла выкроить время в своей жизни на поиски мужчины, потому что сначала была убита горем из-за Итана, а потом вложила всю свою энергию в построение карьеры. Ей никогда не хватало времени для любви, будь то при свете или вечером. Писать о ней, петь — да. Найти ее — нет. И может быть, она боялась влюбиться, потому что любовь может ранить.

С папарацци, отслеживающими каждое движение, ее жизнь была, как под микроскопом. Она не могла представить, что ее личная жизнь будет рассматриваться так же, как и ее карьера. Мужчины в ее жизни появлялись ненадолго, никогда ничего долгосрочного.

Но здесь, в Дир-Лейк, время будто замедлилось за последние несколько дней. Никто не следовал за ней, наверное, потому что поняли, что она какая-то скучная. И действительно, что бы они увидели? Это было не так, как когда она была в Лос-Анджелесе или даже Нэшвилле, где была возможность, что она пересечется с другой звездой кантри-музыки или даже получится удачный ракурс с кино- или телезвездой, которые могли вызвать некоторые слухи. Здесь же не происходило ничего особенного.

По крайней мере, для камер и печатных изданий. Но для Райли, которая прислонилась к руке Итана, здесь было множество событий. Перемена во всех ее взглядах произошла за считанные дни и часы.

Теперь что она должна думать? Все, во что она верила, как в чистую правду, оказалось ложью. Старые обиды ушли, ее защитная броня сорвана, оставив ее беззащитной и чувствительной, не знающей, что делать с чувствами, которые она прятала все эти годы. Те внезапно снова воспряли к жизни, но это было десять лет спустя. Конечно же, она не могла чувствовать то же самое.

Итан не чувствовал того же. Он жил совершенно другой жизнью, пока ее не было. Теперь у него есть ребенок, другие обязанности. Они оба повзрослели и отдалились друг от друга.

Но когда он провел рукой по ее щеке и погладил шею, его прикосновения посылали легкое ощущения чувства скольжения по всему ее телу. Ее кожа раскраснелась от жара.

Это не могло быть любовью, но искра все еще была, и ей нужно изучить это. Райли подняла руку и провела пальцами по его заросшей щетиной челюсти, содрогаясь от необузданного желания, заполнившего каждую ее часть, от простого прикосновения своих пальцев к его лицу.

Итан легонько прикоснулся к ней своими губами, неуверенный поцелуй предназначался для испытания и изучения. В потрясении от встречи с его губами ее пальцы подогнулись. Это было как взрыв изнутри, а в ее реакции не было ничего неуверенного. Она схватила его за куртку, притягивая его к себе, давая ему понять, что мягкость и нежность — не все, что ей требуется. Не когда у нее была сдерживаемая десять лет страсть, требующая освобождения. Райли запуталась пальцами в его волосах и прижалась губами к его губам, углубляя поцелуй, взяв под свой контроль, давая ему знать, что она хотела большего.

Внезапно она оказалась на спине на своем сиденье, Итан нависал над ней, вся его фигура расположилась напротив ее, и это ощущалось так чертовски хорошо — быть настолько близко к телу мужчины снова.

Не просто какого-то мужчины. Итана. Первого мальчика, которого она полюбила. Только теперь он не был мальчиком, о чем свидетельствовали толщина его мускулов, широкая грудь и ох, какое твердое, доказательство того, как на него подействовали прикосновения и поцелуй.

Она могла написать песню о том, как хорошо это ощущалось, но сомневалась, что это когда-либо попадет в эфирное время. Вместо этого Райли сосредоточилась на том, как он держал ее: руки Итана скользнули под нее, сжимая задницу и приподнимая ее к своему мужскому достоинству, которое напомнило ей, что они уже не были детьми, обжимающимися на переднем или заднем сиденьях его машины. Это были взрослые отношения, и она была готова вести себя с ним как взрослая. Райли лишилась этого тогда, потому что была еще не готова, но чертовски уверена, что сейчас готова дойти до конца.

Прямо сейчас, фактически в припаркованной возле тротуара машине, напротив дома. Честно говоря, ей было все равно, потому что одной рукой Итан запутался в ее волосах, а другой поглаживал ее задницу, пока его губы делали приятные вещи с ней, и она боялась, что может получить оргазм прямо там, до того как расстегнет одежду.

А потом он завибрировал.

Вот это да. Он был действительно талантлив, и если бы Райли сместилась немножечко влево, эти вибрации...

— Черт, — сказал он, поднимая голову. — Мой телефон звонит.

Итан сдвинулся, вставая с нее, и впервые за некоторое время она ощутила холод.

— Серьезно? Ты не можешь это проигнорировать?

Он одарил ее печальной улыбкой.

— Это может быть из-за Зои. Извини. Дай мне всего секунду. — Он проверил дисплей. — Дерьмо.

Итан нажал кнопку и поднес телефон к уху.

— Привет, мам.

Здорово. Это было, как десять лет назад.

Итан закатил глаза.

— Нет, я нашел ее. Она в порядке. Мы просто сидели здесь... разговаривали. — Пока он слушал, одарил ее взглядом, который снова воспламенил ее. — Да, я скоро привезу ее. Ладно.

Итан нажал на кнопку и бросил телефон на приборную панель, затем пропустил пальцы сквозь волосы.

— Извини. Я вроде потерял себя на мгновение.

Райли, содрогнувшись, вздохнула, понимая все, что вот-вот случилось бы или могло случиться, и не произошло. Не здесь, не сегодня.

— Все в порядке. Я тоже.

— Я отвезу тебя обратно к моим родителям.

Единственной хорошей вещью было то, что Итан выглядел таким же расстроенным и раскаивающимся, как и она.

Он включил антиобледенитель и стеклоочиститель, и к тому моменту, как все прояснилось, Райли поняла, как много уже выпало снега.

Они медленно доехали обратно к дому, давая Райли шанс поправить волосы и намазать губы блеском, чтобы она не выглядела совсем уж... опустошенной за время, пока Итан растягивал поездку. Они сделали безумный рывок к дому, где мама Итана ждала с открытой дверью.

— На улице ужасно. Я так волновалась за тебя. — Она окружила Райли объятиями. — Я уже отправила Броди и Уайатта домой, куда и вам пора отправляться, пока не стало еще хуже.

— Да, мам, — сказал Итан, закатив глаза, потом рассмеялся и поцеловал ее.

— Мне так жаль, что мы не смогли провести больше времени вместе. Я виню за это моего сына. — Стэйси пристально посмотрела на Итана.

— Уже обсудили и извинились, мам. Тема закрыта.

— Ладно, ладно. Вы двое — собирайтесь в дорогу.

— Я и прежде ездил в снег. У меня полноприводной внедорожник, мам.

— А я все еще твоя мать и могу беспокоиться. Ты должен отвезти Райли обратно туда, где она остановилась.

— У меня тоже внедорожник, миссис Кент. — И как только встретилась с ее взглядом, тотчас исправилась. — Стэйси. Я уверена, что я справлюсь, но спасибо.

— Я поеду за ней, — сказал Итан. — Чтобы убедиться, что она доберется в безопасности.

— Это заставит меня чувствовать себя лучше. — Она обняла Райли и Итана, и они вышли за дверь.

Снег сыпал на их лица, когда ветер поднимал его.

— Вау. Пошел по-настоящему.

— Тебе, правда, не нужно, чтобы я отвез тебя обратно в гостиницу?

— Нет, это не так далеко. Я справлюсь.

— Ладно.

Он, казалось, так же не желал отпускать ее, как и она его. Но поскольку мать Итана посматривала через жалюзи, Райли открыла дверь машины.

— Увидимся позже.

— Да. Позже.

Она завела машину. Райли не подумала о перчатках, потому что была идиоткой, поэтому держаться за ледяной руль было пыткой, но ей удалось выехать на дорогу и отправиться обратно в гостиницу. Она признала, что ей давало некоторое успокоение видеть внедорожник Итана позади себя всю дорогу. Когда Райли заехала на парковку и выключила зажигание, он ждал на улице, пока она не открыла входную дверь и не вошла внутрь. Только после этого Итан отъехал.

Оставляя ее измученной и разочарованной. И в одиночестве.

Она вздохнула и выключила свет.

Глава 7

Вечером был праздник на городской площади с рождественскими колядками, катанием на коньках на импровизированном катке, парадом и, конечно же, Сантой. Для Зои это было одной из любимых частей праздника, хотя Итан не был уверен, это из-за всех событий, которые происходили на городской площади, или потому, что она знала, что до Рождества оставалось всего пару дней. В любом случае, он любил смотреть на радость в ее глазах. Он подпитывался ее волнением, и это было тем событием, которое всегда поднимало его настроение перед Рождеством.

Из-за того, что пошел снег, у всего города был праздничный вид, что делало все идеальным. Венки висели на каждом уличном фонаре, транспаранты и огоньки украшали фасад каждого магазина, и с семью дюймами снега они получили целый город, выглядящий как нечто из рождественского фильма.

Зои провела последние дни, сооружая снеговиков во дворе в комплекте с черными глазами-пуговицами, изорванным шарфом, носом-морковкой и красными леденцами вместо рта. Было достаточно холодно для того, чтобы мистер и миссис Снеговики все еще стояли, что еще больше приводило в восторг Зои, и, к счастью, дало ей занять себя чем-то, так что она не надоедала ему безостановочно о том, когда же будет Рождество.

Единственным недостатком этой феерии было то, что Райли будет петь.

Не то, что было что-то плохое в ее пении. Просто, Итан будто избегал ее с того момента в машине два дня назад, когда полностью потерял голову, обхаживая ее. К счастью, с тех пор Райли была занята, завершая свою биографию, и он не сталкивался с ней.

Сегодня должно быть ее последнее событие, отснятое видео, где она будет петь традиционные рождественские песни из своего последнего праздничного компакт-диска. Райли споет после парада, там будет весь город, а потом она и вся ее команда соберутся и уедут вместе со всеми журналистами.

Так что, действительно, какой смысл повторять прошлое между ними, кроме как напомнить ему, что они двое из разных миров, и он все равно не получит ее?

Итан не заслуживал ее.

К тому же нужно было думать о Зои. Ее жизнь здесь, в Дир-Лейк, где была его семья. Где была семья Зои. Жизнь Райли была где-то еще, наверное, всегда в дороге на ее большом гастрольном автобусе.

И хотя той ночью Итан ехал домой длинным путем, чтобы успокоить свое разбушевавшееся либидо, он думал о Райли с тех пор безостановочно, особенно о том горячем промежутке в машине: каким подходящим ощущалось ее тело в его руках и о том, насколько это было бессмысленно.

Она скоро уехала бы, а он остался бы здесь.

Со своей дочерью.

Поэтому, несмотря на желание позвонить ей на следующий день или пойти в гостиницу, чтобы увидеть ее, Итан не сделал этого. Потому что его жизнь была реальностью, а не фантазией.

И с тех пор, как Райли ушла, ледяная холодная рука реальности крепко сжала его в своих тисках.

— Папа, я хочу покататься на коньках.

Он посмотрел вниз на свою очаровательную дочку, которая выглядела как пухлая розовая зефиринка в розовом пальто, розовой шапке и розовых варежках. С утра он заплел ее волосы в косички с двух сторон головы, а она настояла, что завязать их нужно розовыми лентами. Она даже надела розовые сапожки.

Девочка любила только розовый.

— Мы пойдем на каток позже. Парад вот-вот начнется. Разве ты хочешь пропустить его?

Ее глаза расширились и стали большими.

— Ох. Нет. Пойдем, папочка.

Она потянула его за руку и потащила в сторону центрального района города, где заканчивался парад. Им повезло найти скамейку, чтобы присесть, идеальная смотровая площадка на парад. Вскоре к ним присоединились его мама, папа и братья.

— Холод со...

— Броди, — предупредила его мать, бросая взгляд на Зои.

— Сокрушительный, — закончил Броди, ущипнув Зои за нос.

Зои хихикнула.

Уайатт засунул руки в карманы, поднял воротник своего пальто и выглядел примерно таким же счастливым, находясь здесь, как если бы был у зубного и ему прочищали зубной канал.

Но пропустить ежегодное городское мероприятие на Рождество значило обидеть их мать, и даже Уайатт не мог сделать этого, независимо от того, как сильно он ненавидел весь мир в эти дни.

Когда живешь в маленьком городке, парады совсем не такие, как парад Macy’s в честь Дня благодарения в Нью-Йорке[9]. Они не длятся несколько часов. У них были полицейские, потому что они могли включить свои сирены, и всем детям это нравилось. И пожарные тоже. Потом была средняя школа и школьные группы, несколько местных клубов, как «Ротари» и «Рыцари Колумба», некоторые частные организации и предприятия, которые монтировали несколько праздничных платформ вместе, и этого было довольно много.

А потом в конце выезжал Санта на большой платформе, размахивая с верхушки импровизированного дымохода. Дэйв Боуман проделал в этом году отличную работу в роли Санты, и, как подозревал Итан, красные щеки Санты были из-за одного или двух шотов виски, с которыми тот разделался, когда Итан видел его в таверне «У МакГаффи» до начала парада.

Платформа Санты была самая большая, восхищая детей, поскольку эльфы Санты раскидывали конфеты. Там была Тори, одетая как эльф, в зеленые чулки и коротенькую юбочку, ее огненно-рыжие волосы идеально дополняли весь образ.

— Черт, — прошептал Броди. — Ее юбка настолько короткая, что когда она наклоняется можно увидеть...

Вместо этого Броди присвистнул. Тори метнула ему злобный взгляд и бросила в голову конфетой.

— Может, тебе не стоит пялиться, — предложил Итан.

— А, может быть, стоит. — Броди развернул конфету, сунул ее в рот и отошел.

Парад закончился, толпа на некоторое время поредела. Зои развлекала сама себя, сыграв в несколько игр, катаясь на коньках и, конечно же, покушав. В центре города были установлены стулья под шатром для концерта Райли. Телевизионные бригады были сегодня в возбужденной публике, без сомнения, потому что был выходной, и это означало, что съезжались люди из окрестных районов, увеличивая аудиторию.

Замечательно. Хорошо для города, предполагал Итан, но это лишь означало больше толпы.

— Райли Дженсен будет петь сегодня, пап.

Он снисходительно улыбнулся своей дочери.

— Я знаю.

— Сегодня не будет кулис, потому что она выступает на сцене, у которой нет задней части, — захихикала Зои.

— Я заметил. Мы просто посидим здесь и послушаем, ладно?

— Думаешь, Райли Дженсен увидит нас оттуда? Это вроде, как далековато.

— Думаю, что она, вероятно, будет немного занята, но, возможно, она будет тебя искать. Ты можешь встать на стул и помахать ей, пока она будет петь. Но никаких разговоров, потому что это было бы невежливо.

— Ладно, папочка.

Когда люди начали занимать места, Итан вошел вместе с родителями и братьями. Тори тоже присоединилась к ним, вместе с одним из ее друзей. Так продолжалось приблизительно три четверти пути, пока внутри не оказалось все заполнено. Черт, там было много людей.

— Папа, я не вижу, — захныкала Зои.

Его малышке уже нужно спать. Как только Райли закончит петь, они уйдут отсюда.

— Это лучшее, что я могу сделать, кексик, — сказал он, дергая за одну из ее косичек. — Извини.

Потом зажужжал его телефон — какой-то незнакомый номер.

— Хей, Итан, это Джоанн, агент по рекламе Райли. Ты на фестивале?

— Мм, да.

— Райли оставила для тебя и твоей семьи места в первом ряду, если вы хотите посмотреть концерт.

— О, мы вроде как уже расселись сзади.

— Тогда идите вперед. Я буду ждать здесь, чтобы рассадить вас.

— Ладно.

Итан повесил трубку и повернулся к матери.

— Это агент по рекламе, работающая на Райли. Она оставила для нас первый ряд.

— О, разве это не мило, — сказала мама, затем согнала семью со стульев и направила к первому ряду.

Зои, конечно же, была в восторге. В первом ряду вид был намного лучше. Чего он не мог выдержать — это многозначительные взгляды, ободряющие кивки и ухмылки от всех, пока они пробились туда.

Замечательно.

— Эй, не знал, что ты и Райли снова вместе. — Марк Робертс похлопал его по спине. — Молодец, мужик.

— Мы просто так рады за тебя и Райли, Итан, — сказала Келли Робертс.

Итан наполовину обернулся.

— Это не так. Ей нравится Зои, и Райли просто хотела убедиться, что та сможет все увидеть. К тому же, она знала моих родителей долгое время.

Келли одарила его хитрой ухмылкой.

— Конечно, дорогой. Как скажешь.

Ух. Зои подпрыгивала на своем сиденье в ожидании начала концерта и рассказывала всем, что Райли Дженсен теперь ее новая лучшая подруга. Даже его мать наслаждалась, принимая участие во всем этом, поделившись, что он и Райли «встречались» наедине прошлым вечером.

Может, Итан просто смог бы улизнуть и вернуться домой.

Но потом вышла Райли со своей группой, и будь он проклят, если влечение не привязало его к стулу, потому что выглядела она шикарно: в обтягивающих синих джинсах, греховно-сексуальных сапогах высотой до бедер, замшевой куртке нараспашку и рубашке, которая обтягивала ее изгибы. Райли распустила волосы. Они охватывали плечи свободными волнами, и все, о чем Итан мог думать, — как хорошо эта женщина пахла в ту ночь, когда он прижимал ее к себе, целовал и прикасался к ней. И о, Господи, он сидел рядом со своей матерью и думал о сексе с Райли.

За это Итан, вероятно, отправился бы прямиком в ад.

По крайней мере, на этот раз она не пела о нем. Это были рождественские песни, и Зои не могла не подпевать, несмотря на умелые попытки его матери убедить ее молчать. Но Райли улыбнулась Зои, поскольку его дочь была совсем не тихой певицей. К счастью, у нее был отличный голос, и Райли, в конце концов, предложила девочке присоединиться к ней на сцене. А поскольку в теле его дочери не было даже одной застенчивой косточки, Зои забралась на помост к хору и пела во весь голос вместе с ними и Райли.

Его мать сделала примерно десять тысяч фотографий. Плюс видео.

Итан не мог не признать: он был довольно взволнован, даже слишком, хотя не то, чтобы он думал о Райли, как о знаменитости. Это была просто Райли. Но он всегда радовался, видя свою дочь счастливой, и Зои просто стояла и улыбалась от уха до уха особенно, когда один из хора ангелов положил свой нимб ей на голову.

Она, вероятно, не вникла бы в суть происходящего, по крайней мере, еще сутки.

После концерта Зои прыгала в его руках.

— Ты видел меня, папочка? Я пела на сцене.

— Я видел тебя. Ты была потрясающей.

— Ты слышал меня? Я действительно громко пела.

Он рассмеялся, когда Райли присоединилась к ним.

— Я без проблем слышал тебя.

Райли погладила спину Зои.

— У этой юной леди красивый голос, какой был у ее мамы.

Зои нахмурилась.

— Ты знала мою маму, Райли Дженсен?

Райли подняла подбородок, и Итан мог сказать, что она боролась со слезами.

— Да. Она была моей лучшей подругой в старшей школе.

— Вау. — Зои повернулась к Итану. — Я не знала этого, папа. Ты знал?

— Да, знал. — Он опустил вниз Зои и поднял взгляд на Райли. — Ты хорошо поработала здесь сегодня вечером.

— Спасибо. Я просто рада, что все закончилось. — Она охватила взглядом съемочную группу, которая собирала оборудование.

— Все уезжают?

— Они — да.

Итан нахмурился.

— А ты нет?

Райли пожала плечами.

— Я сообщила своим людям, что они свободны. Я решила побыть здесь до конца праздников и написать несколько песен.

— Одна? — спросила его мать.

Райли улыбнулась.

— Да. У всех есть свои семьи, есть к кому вернуться домой. Я планирую остаться и насладиться одиночеством. Таким образом, я пишу свои лучшие песни. Никто не стоит надо мной, и мне нигде не нужно быть.

Чего она не сказала, но Итан понял — что у Райли не было семьи, чтобы поехать домой на Рождество.

— Ты придешь к нам домой на Рождество, — сказала его мать, не дав ему и рта раскрыть.

Глаза Райли расширились, и она покачала головой.

— О, нет. Я не могу. Я не пыталась получить приглашение. Я действительно планировала просто провести пару недель в одиночестве и писать.

— Это просто прекрасно, дорогая. Ты сделаешь это. А в канун Рождества ты придешь к нам на ужин и игры. Рождественским утром у нас на завтрак блинчики, а на ужин индейка. Ты не будешь проводить Рождество одна.

Райли отвела беспомощный взгляд в его сторону.

— Нет смысла с ней спорить. Ты знаешь, какая она. Если ты не приедешь, она просто пошлет одного из нас, чтобы забрать тебя.

Она вздохнула и выдохнула, потом улыбнулась.

— Конечно. Спасибо, Стэйси. Я с удовольствием приду на Рождество.

Итан задумался, сколько праздников Райли провела в одиночестве за прошедшие десять лет. Она никогда не приезжала домой прежде, поэтому он понятия не имел, где она проводила Дни Благодарения и Рождество.

Это могло быть... интересно провести Рождество с ней. Ладно, он думал выкроить немного времени, чтобы побыть с ней наедине.

Может, у них и не было будущего, но у них было настоящее.

Итан посмотрел вниз на Зои, которая прислонилась к его матери и зевнула.

— Мам, почему бы тебе и папе не забрать Зои домой? Она выглядит уставшей. Я бы хотел немного погулять с Райли.

Он знал, его мать жестко это раскритикует.

— Конечно. Пойдем, маленькая мисс. Тебе пора в кроватку.

Итан подхватил Зои и поцеловал ее.

— Спокойной ночи, папочка.

— Спокойной ночи, кексик.

Она повернула сонные глазки к Райли.

— Спокойной ночи, Райли Дженсен. Я люблю тебя.

Глаза Райли засверкали от слез, когда она притянула Зои в свои руки.

— Спокойной ночи, Зои. Я тоже тебя люблю.

Когда они ушли прочь, Райли подняла глаза на Итана.

— Она чудесный ребенок. Тебе очень повезло.

— Спасибо. Я тоже так думаю.

— И у нее действительно красивый голос. Такой чистый и идеально звучащий.

— Ей досталось это от Аманды, потому что если ты помнишь, я пою дерьмово.

Райли рассмеялась.

— Ты поешь замечательно. — На его подозрительный взгляд она сказала. — Эй, последний раз ты пел хорошо.

— Ладно, может и так, но в ближайшее время мне не позвонят из Нэшвилла, предлагая контракт, так что я благодарен Зои, что ей достались вокальные данные от ее мамы.

— Я тоже.

Итан огляделся вокруг и осознал, что уже стемнело. Толпа поредела.

— Ты хотел мне что-то сказать? — спросила Райли.

— Нет. — Он взял ее за руку. — Я хочу отвести тебя на каток.

Ее брови выгнулись, и она усмехнулась.

— Правда?

— Да.

— Я несколько лет не каталась на коньках.

— Хорошо.

Каток был залит в середине города на одном из заросших травой полях позади старшей школы. Итан приложил руку к подготовке и строительству, Господь знает, было достаточно холодно, чтобы выдержать это. Средства от продажи входных билетов и аренды разделят между женским приютом и новыми трибунами на поле в старшей школе.

— Не уверена, что помню, как кататься, — сказала Райли, когда закончила шнуроваться.

— Ох, да ладно. Ты никогда не забудешь. Ты всегда была хороша в этом.

— Ха. Думаю, это нечто, что ты наверняка забыл. К тому же, я теперь старше.

Итан закатил глаза и взял ее за руку, когда они направились к входу на лед.

— Ты все еще довольно молода и скачешь по сцене, словно тебе пятнадцать, так что не выдавай мне сейчас этой херни про «я теперь старше». Давай кататься.

Он выскользнул на лед и повернулся к ней лицом. Она выгнула брови дугой, задержавшись на входе.

— Я не скачу.

Итан рассмеялся и протянул руку.

— Да, ты скачешь. Словно у тебя пружины в ногах. Если не веришь мне, проверь концертные записи. Теперь идем.

Райли взяла его за руку и неуверенно скользнула на каток. Поначалу она немного пошатывалась, пока маневрировала для баланса, но он удерживал ее, обхватив рукой вокруг талии. И совсем не возражал, удерживая ее так близко.

— Ты помнишь катание на коньках в парке по вечерам пятницы?

Райли усмехнулась, поскользнувшись, и ее глаза расширились.

— Я держу тебя. Я не дам тебе упасть.

Она смотрела на него снизу вверх, а ее глаза, такие ясные и полные доверия, были словно удар в живот.

Они заскользили вместе, и Райли, наконец, нашла баланс.

— Да, я помню катание по ночам зимой. Ты, я, Аманда — все наши друзья. Мы катались даже в самые холодные ночи, потом брали горячий шоколад и крендельки.

Итан рассмеялся, вспоминая это.

— Вы с Амандой пытались быстро носиться по льду и терпели фиаско.

Она вырвалась из его хватки, наконец уверенная достаточно, чтобы кататься самостоятельно, хотя стояла достаточно близко, чтобы схватить его за руку, когда начинала раскачиваться.

— Эй, у нас хорошо получалось быстро кататься.

— Ты плохо умела это и заставляла всех врезаться в перегородку.

— Мы этого не делали. У тебя провалы в памяти. Когда ты вел нас, то умышленно толкал в перегородку.

— Теперь, у кого еще провалы в памяти? Я тебя быстро катал, пока ты не завизжала как... девчонка.

Райли хихикнула.

— Это были веселые времена.

Итан развернулся и покатился спиной, лицом к ней.

— Выделываешься.

— Зои тоже так может.

— О, конечно, заставь меня чувствовать себя еще хуже.

— Мы много катаемся в парке.

Райли подняла к нему взгляд, его рука у нее на плече. Она даже не подозревала, что наклонилась к нему? Вероятно, нет.

— Каток все еще открыт?

— Да. Зои любит кататься. Она и Аманда...

— Все в порядке, Итан. Ты можешь говорить о ней.

— Они с Амандой любили кататься вместе по выходным. — В его груди ощущалось напряжение.

Райли двинулась к боковой стенке и ухватилась. Итан последовал за ней.

— Тебе больно разговаривать о ней?

— На самом деле, нет. Сейчас боль в основном прошла. Я просто не хочу причинять боль тебе.

Она покачала головой.

— Я хочу знать о ней, о вас двоих и твоей жизни с Зои. Я так много всего здесь пропустила.

Он заправил выбившийся волос в ее шапку.

— Думаю, это для тебя просто будет неприятно.

Райли пожала плечами.

— Мы не можем притворяться, что этого не происходило. Лучшее, что можно сделать, это произнести все в открытую и поговорить об этом. Тогда между нами больше не будет никаких секретов.

И что потом, хотел он спросить, но не спросил.

Потому что здесь не было бы «что потом? ». Райли приехала, чтобы расставить точки над i в отношениях и ничего более. Он был в долгу перед ней.

— Что тебе хотелось бы знать?

— Расскажи мне о своей жизни с Амандой.

Итан пожал плечами.

— Немного есть, чего рассказать. Мы поженились. Поначалу боролись. Мы должны были получить работу, работу на целый день, и я еще пытался ходить на занятия. Потом было тяжело после ее выкидыша. Между нами было много недоверия. В первую очередь я не верил, что она была беременна, и она знала это, но однажды она показала мне доказательство своей беременности, чтобы я убедился, поэтому мы работали над нашим браком изо дня в день.

— Ты верил, что ребенок был твоим?

— Нет. Я просил ее о тесте ДНК. Мы собирались сделать тест, но на более позднем сроке беременности. Потом у нее случился выкидыш, прежде чем это случилось. Поэтому я никогда не узнал, был ли ребенок моим или нет. Если вообще он был.

— Это должно быть было тяжело для вас обоих. Тяжело строить отношения без доверия.

— Да. Но в итоге она стала мягче, перестала быть такой нервной, какой ты ее знала.

Райли кивнула.

— Многое было из-за ее родителей, которые слишком сильно на нее давили. Они хотели всего для нее.

Он улыбнулся.

— Это не прекращалось. Они были в бешенстве из-за ее беременности и свадьбы, обвиняли меня, что совратил ее и удерживаю здесь. Они ненавидели меня.

Райли ушла со льда, и Итан последовал за ней. Они сняли коньки и вернули их.

— Давай закажем пиццу и вернемся в гостиницу, продолжим разговор. Если только тебе не нужно быть где-то еще. Тебе нужно забирать Зои?

— Нет. Она в порядке у мамы. Я просто позвоню ей, чтобы оставила Зои у себя на ночь.

— Ладно.

Как только они заказали пиццу, то вернулись в гостиницу. Поскольку Райли арендовала это место, а все люди уехали, она была одна.

— Разве Билл и Мэйси не здесь?

— Нет. Они отдыхают на праздниках у своих детей в Колорадо. Мы выкупили большую часть дома у них.

— Так ты совершенно одна в таком большом здании?

Она усмехнулась и вытащила тарелки из кухонного шкафчика, потом выложила ломтики пиццы.

— Все для меня. Ты не представляешь, как это круто. Я никогда не бываю одна.

— Ух. Никогда не думал об этом вот так. Вокруг тебя, вероятно, все время люди.

Райли укусила ломтик и простонала.

— Ты и понятия не имеешь. О, как же это вкусно.

— «У Катарины» — новое место. Открылось примерно год назад. Семья Кэт из Италии, и позволь заметить, что каждая пицца, которую они готовят, потрясающа.

Райли выглядела так, словно умерла и попала в рай. Она уплетала пиццу, словно не ела неделю. У каждого было пиво, и они почти не разговаривали, пока наслаждались своей едой.

— Ладно, — сказала она, когда вытерла рот салфеткой. — Итак, родители Аманды ненавидели тебя, потому что думали, что ты запер их дочь в браке.

Итан сделал огромный глоток из бутылки пива, потом поставил ее вниз.

— Да. Аманда пыталась сказать им, что это не моя вина, но ты же знаешь, какими они были.

— Да, знаю. Они меня тоже недолюбливали. Думали, что я не подходящая подруга для их дочери.

— Они всегда думали, что к тому же представляют сливки общества, нежели это было на самом деле. Я имею в виду, это же Дир-Лейк, а не Нью-Йорк или Бостон. И да, у ее отца были деньги, но он в любом случае не был промышленным гигантом.

Райли пожала плечами.

— Это никогда не оказывало влияние на Аманду. Немного избалованная, но она и я всегда были хорошими друзьями. Я все еще не могу поверить, что она завидовала мне.

— Она завидовала. У нее был замечательный голос, но он никогда бы не сравнился с твоим. Она была завистлива. И когда ты уехала и стала знаменитой, она так завидовала. Так хотела твою жизнь, что не думаю, что она вообще свыклась с этой мыслью.

Райли отставила пиво в сторону, потом подняла взгляд к нему.

— Но у нее был ты. Так кто из нас был настоящим победителем?

Итан пристально смотрел на нее. У него не было ни слов, ни ответов на то, что она только что произнесла.

— Райли.

Что он увидел в ее глазах — было справедливостью. И прощением, в котором он нуждался больше, чем в чем-либо, но которого не заслужил.

Итан потянулся и взял ее за руку, кружа большим пальцем по мягкости кожи. В своей работе он имел дело со сталью и деревом и только грубыми необработанными материалами. Но необработанный материал, которым являлась Райли, был просто-напросто совершенством. Она была шелковистая и гладкая, ее кожа мягко сияла. Даже резкий люминесцентный свет на кухне не мог испортить ее красоту, то, как в ее глазах отражалось и улавливалось так много из того, кем Райли была. Он увидел там простодушие и такую силу. Она через многое прошла, создавая свою судьбу сама, никто не поддерживал ее и не подталкивал к успеху.

Атлас над сталью.

— Итан, — прошептала Райли, и он увидел потребность и желание — она уже больше не девчонка, как когда-то, а женщина.

Женщина, которую он хотел.

Он встал, притягивая ее в свои руки, его губы накрыли ее, заставив вырваться вздоху, а потом стону.

Все, о чем Итан думал после того вечера в машине — это поцеловать Райли снова, прикоснуться к ней снова, ощутить ее тело, прижатое к нему. Она скользнула руками в его волосы и потянула, разжигая его страсть словно сухой брусок, охваченный огнем.

Весь его тщательный анализ о том, чтобы держаться на расстоянии, рассеялся в облаке дыма, как только их губы встретились. Они столкнулись друг с другом, ее руки оказались под его рубашкой, и разумная часть его сознания отключилась. Все мысли испарились, и та часть мозга, которая обычно соображала, прочно осела у него в штанах.

Он хотел Райли. Черт, он всегда хотел ее.

И сейчас Итан собирался ее заполучить. В их распоряжении был дом, ночь для них, и ничего теперь не могло остановить это.

***

Атакуемая его чувствами, Райли затаила дыхание. Запах Итана — свежее мыло, смешивающееся с бодрящим запахом свежего воздуха, — шелковистая сталь его груди, когда она ухватилась за него для поддержки, его стон, когда он поцеловал ее. Она уткнулась в его грудь, когда он поднял ее к кухонной стене.

Боже мой. Это была сильная страсть, потребность, которая зашла слишком далеко, не будучи удовлетворенной. Их губы и языки переплелись, пока они возились с одеждой. Сапоги были сброшены в спешке, и она схватилась за пуговицу его джинсов, когда он потянулся к ее, единственными звуками в тишине дома были их резкие вздохи, когда они сражались, чтобы раздеть друг друга.

Итан нащупал пуговицы на ее фланелевой рубашке, затем оторвал их; звук пуговиц летящих по паркету только подлил масла в ее неуклонно растущее возбуждение. Она сняла его рубашку через голову, очарованная на несколько секунд, залюбовавшись скульптурными мышцами пресса, шириной его плеч и груди. Это все, что Итан дал ей сделать, прежде чем снова поцеловать ее, жестко, вдавливая спиной в стену и поднимая ее ноги. Она обхватила ими его торс, жесткость встретилась с мягкостью.

Он разорвал ее трусики, и она наслаждалась диким голодом, который он испытывал к ней. Она запуталась пальцами в его волосах и потянула, когда он вошел в нее, заставляя ее стонать от чистого удовольствия, ощущая его внутри. Это было то, чего она хотела всю свою жизнь, в чем нуждалась. Эту связь, это возбуждение.

Итан.

Она кончила практически сразу и двигалась, покачиваясь, пока он подталкивал ее к краю снова и снова, его рот на ее губах, ее горле, его язык оставлял след столь горячих ощущений, что она едва могла вытерпеть, но никогда не хотела, чтобы это заканчивалось. И когда Райли подошла к краю, и ее мышцы неистово сократились, он кончил вместе с ней. На этот раз его рот захватил ее обжигающим поцелуем, который оставил их обоих дрожащими и тяжело дышавшими.

И Итан все еще удерживал ее, мышцы его рук были в состоянии поддерживать ее вес, удерживая равновесие около стены.

Когда Райли снова обрела голос, все что она смогла выговорить, было:

— Вау.

— Извини. Не совсем вовремя все это.

Она отбросила его волосы с бровей.

— Все было вовремя. Это было идеально.

Он усмехнулся, поцеловал и опустил ее вниз. Райли приготовила им кое-что из выпивки, потом они собрали вещи и поднялись по лестнице в спальню.

Казалось, Итану удобно бродить по дому голышом. А почему бы и нет? Здесь были только они вдвоем, и о, Господи, он был великолепен. Она могла сказать, что он упорно работал над своим телом, и у него была лучшая задница, которую она когда-либо видела.

Райли вспоминала их прежние страстные ласки, использовавшие все: руки и рот — и они не могли насытиться друг другом, но никогда не занимались любовью. Может быть, поэтому было так больно найти его тем утром в постели Аманды. Аманда получила его, а она нет.

Она прогнала мысли о Аманде из своей головы, отказываясь позволить прошлому вторгаться в настоящее. Райли не могла вернуться назад и изменить то, что было. Теперь происходило то, что ее интересовало, и прямо сейчас Итан был ее.

Только ее.

Они забрались в кровать вместе, и Итан притянул ее рядом с собой.

— Давай попробуем притормозить на этот раз, — сказал он.

— Думаю, в прошлый раз было довольно хорошо.

— Да было, но в этот раз я хочу прикасаться к тебе везде, делать это медленно.

Она судорожно вздохнула, когда он легонько коснулся ее губ своими губами, потом притянул ее в жаждущем поцелуе, который словно расплавил ее на простынях.

Как он скользнул пальцами вверх по ее ребрам, она боялась, что сразу же соскользнет с постели от абсолютного удовольствия. Он оторвал свои губы от нее, и она увидела уничтожающий необузданный голод в его глазах, потребность, которую она видела, отражалась там.

Она столько всего пропустила с Итаном, сомневаясь тогда, много лет назад, и потеряла его. И, возможно, сейчас она в действительности и не заполучила его, но собиралась получить его на сегодняшнюю ночь, даже если не сможет завтра. Она хотела эту единственную ночь с ним, и неважно, что случится после этого.

И сейчас был ее шанс узнать более, положив ладони на его грудь, позволив им блуждать по его твердому, как камень, животу. Твердый и мускулистый, он на ощупь был совершенно другим, чем когда был мальчишкой. Это было тело мужчины, скульптурные изгибы и плоскости подсказывали ей, какой он вел образ жизни.

Ниже живота она обернула вокруг него свои пальцы, награжденная его тихим шипящим вздохом.

Это была новая грань их отношений, взрослая часть, нечто, чего они не делали прежде. Когда она была моложе, то была неуверенной, наивной, не знающей, о чем просить.

Теперь она точно знала, чего хочет.

Всего его.

Итан перекатил ее на спину, нависая сверху, целуя местечко между шеей и плечом, что сводило ее с ума, прежде чем медленно соединить их тела губами от ключицы к груди. И когда достиг ее груди, то чертовски позабавлялся, мучая ее покусываниями и поцелуями, из-за чего она выгибала спину и молила о большем.

Негодяй. Она любила каждую секунду того, что он делал с ней, была влажной и готовой для него за секунды. Райли протянула к нему руки, но Итан только хмыкнул и опустил их на кровать, удерживая там, пока целовал ее ребра, живот, прокладывая путь к ней между ног, раздвигая их в сторону своими плечами, располагая губы на ее интимном месте, чтобы доставить удовольствие, пока разум у Райли не перестал работать, пока спина у нее не выгнулась, и женщина не пробормотала непонятные слова, вскрикивая в сокрушительной кульминации, что оставило ее дрожать всем телом.

И когда его лицо попало в поле ее зрения снова, Итан одарил ее довольной улыбкой, перекатив на бок лицом к нему и перекинув ее ногу через свое бедро. Он вошел в нее, и на этот раз все было медленно и болезненно сладко — по крайней мере, в начале.

Она прикасалась к его лицу, кончиками пальцев вычерчивая его губы, когда он ласкал ее так нежно, что практически доводило до слез. Быть с Итаном внутри нее, будучи с ним одним целым, было тем, чего она всегда хотела. Они были предназначены, чтобы быть вместе вот так.

Страсть увеличивалась в нетерпении, и вскоре она царапала ногтями его плечо, а он схватил ее за бедра и резко притянул ее вплотную к своим толчкам. Казалось бы, между ними не могло быть никакого огня и легкости, потому что они откладывали слишком долго, и желание, которое они чувствовали, должно было быть удовлетворено самым примитивным способом.

Она требовала, а он отдавал, и когда они оба разлетелись на части, это окутало их — тела, губы и души.

Они провели так всю ночь напролет, остановившись только, чтобы перекусить в предрассветный час.

А затем заснули, переплетясь друг с другом, словно двое, которые были в разлуке так долго, что теперь никогда не хотели терять друг друга из вида.

Райли ненадолго задумалась над тем, что же мог принести следующий день, потом решила, что просто не стала бы переживать, потому что у них была ночь, и это все, что имело значение.

Глава 8

Итан провел утро Сочельника в офисе, что не слишком обрадовало его мать.

Но ему нужно было связать концы с концами, к тому же он просто хотел немного побыть наедине со своими мыслями, с тех пор как его мать сообщила всем и каждому, что он провел ночь с Райли. Что означало пинки и подмигивания от Броди и улыбочки от его отца. Уайатт просто качал головой и называл его придурком.

Итан ничего не хотел, просто немного тишины и покоя, чтобы подумать о том, что бы это все значило.

Через пару часов раздумий над этим, он понял, что это ничего не значит. Потому что после Рождества Райли собиралась вернуться обратно в Нэшвилл, где была ее жизнь и успешная карьера. Итан собирался остаться в Дир-Лейк, где у него работа, семья и растущая дочь.

Тот факт, что он был все еще влюблен в нее, не входил в картину ее мира вообще и не должен был.

Итан знал, что ему следовало держать дистанцию. На самом деле, было бы лучше, если бы он не видел ее вовсе. Тогда все старые чувства, которые он испытывал к ней, не вернулись бы.

Это была расплата за ее боль. Потому что, когда она ушла, то было больно адски, и сейчас будет так же, как десять лет назад, все заново. Он переживал горе, когда искал и не мог найти ее, не мог объяснить ей, что тогда произошло. Потеря, боль, желание найти и вернуть ее назад домой.

Но это не ее дом больше, и никогда не будет им вновь.

Что она делала бы в крошечном городке, как Дир-Лейк? Что должен был сделать Итан, что предложить ей сейчас, когда она уже была богатой и знаменитой? У нее уже было все.

Ничего нет, что бы он мог ей дать, чего бы у нее уже не было.

Он закопался в своих документах и прекратил все эти глупые мысли в своей голове.

***

Райли провела слишком много времени, прихорашиваясь для Сочельника. Смешное количество времени, учитывая, что когда она не на гастролях, то никогда не возилась со своей внешностью. Райли любила времена, когда она могла отдохнуть, что означало, что не будет никаких парикмахеров или визажистов, околачивающихся вокруг нее, чтобы приклеить накладные ресницы и сделать прическу «под завязку».

Поэтому, когда у нее было свободное время, это означало прямые волосы и никакого макияжа. Ни сапог на высоком каблуке, ни яркого блеска и абсолютно ничего со стразами.

В отсутствие этого лоска у нее был свой стиль прически и макияжа. Она надела любимую пару черных джинсов, плотный свитер и модные сапоги.

Райли завертелась перед зеркалом и подумала о смене одежды, но потом поняла, что она не собиралась на свидание, она собиралась в дом родителей Итана, чтобы провести Сочельник вместе со всей его семьей.

Но ее сердце все же встрепенулось от возбуждения, когда раздался звонок в дверь.

Она сбежала вниз, распахнула дверь и увидела улыбающееся лицо Итана.

— Привет, — сказал он.

— Привет.

Несмотря на то, что они разделили прошлой ночью — и снова этим утром, прежде чем он ушел — Райли все еще не знала, кем они друг другу являлись.

Пока Итан шагнул внутрь и притянул ее в свои объятия для поцелуя, заставлявшего ее тело таять и вскружившего ей голову.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала она, когда он отпустил ее. — Я скучала по тебе сегодня.

— Я немного поработал в офисе, потом была обязательная помощь родителям в подготовке к Сочельнику. Как прошел твой день?

Ей нравилось, что он это спрашивал, когда она пошла за пальто.

— Я немного сочиняла. Это был плодотворный день.

Он помог ей надеть пальто, и они вышли на улицу. Было холодно, и небо было черным, никаких признаков звезд. Может быть, пойдет снег на Рождество, что было бы восхитительно.

— Рад, что у тебя был хороший день.

Она скользнула в машину и дождалась, когда он сядет.

— Не думаю, что этот чудесный день мог стать иным после прошлой ночи.

Улыбка, которую он отправил ей, была ослепительной. И многообещающей.

— Я рад.

Однако они не говорили о прошлой ночи или о том, что это значило или куда это их приведет. Райли старалась не делать из этого больше, чем было — действительно замечательный секс между двумя людьми, которые знали друг друга очень долгое время.

Или, может, в тот момент это казалось большим — больше как духовная связь. Но она одновременно была женщиной и композитором — смертельная комбинация. Женщины по природе эмоциональны, а музыканты, как правило, во все, что делают, вкладывают сердце и душу, в то время как Итан, вероятно, просто хотел перепихнуться.

Поэтому ей, скорее всего, следует прекратить считать их последнюю ночь чем-то непостижимым, а не очередным любовным опытом, когда для Итана это наверняка была просто ночь хорошего секса.

— Ты какая-то притихшая, — сказал он, когда они въехали на подъездную дорожку его родителей.

— О, просто размышляю над несколькими песнями. Иногда трудно отключиться от работы.

Он рассмеялся.

— Я знаю, каково это.

Они вошли внутрь, и Райли подверглась нападению со стороны трехфутового урагана с темными волосами, завязанными в хвостик.

— Райли Дженсен! Ты здесь!

— Мисс Зои. Как ты сегодня?

Итан взял ее пальто с извиняющимся взглядом и наклонился, чтобы прошептать:

— Извини. Сегодняшний вечер не получится спокойным. Она вроде как обожает тебя.

Она усмехнулась и шепнула в ответ:

— Все в порядке. Это чувство взаимно.

— Ты знаешь, что сегодня ночью придет Санта? Тебе нужно лечь пораньше, иначе он не придет к тебе домой. Где ты живешь, Райли Дженсен?

— Я остановилась в гостинице на Коннер-Стрит. Думаешь, Санта сможет меня найти? — сказала Райли, когда они с Зои вошли в гостиную.

— Санта всегда сможет найти тебя.

Все были уже здесь. Уайатт и его недовольное лицо, Броди и его удивленный вид, и родители Итана, которые ухмылялись и окружили ее широкими объятиями.

Они поужинали, потом провели вечер, играя в настольные игры и карты, потом посмотрели «Как Гринч украл Рождество», и получасовой мультфильм и фильм, потому что Зои любила оба. И что устраивало Райли. Она и Зои устроились вместе на диване, смеясь над Гринчем, в то время как тот чувствовал себя плохо от того, что его неправильно поняли.

Когда Зои поспешно придвинулась и схватила Райли за руку, ей пришло в голову, как много она пропустила и как сильно хотела когда-нибудь свою семью.

Или сейчас.

Семья. Она попала в эту и будет получать удовольствие настолько долго, сколько сможет.

Это была не ее семья. Зои не ее дочь, а Итан не станет ее удерживать. После Рождества она вернется в Нэшвилл, а Итан и Зои будут жить здесь.

Она не могла иметь все.

***

Здесь не было ни телевизионных камер, ни фотографов, и пока Итан наблюдал, как Райли прильнула на диване к его дочери, его сердце сжималось. Райли подобрала волосы вверх в хвост, скинула сапоги и набросила на себя и Зои покрывало, обе зевали, пока смотрели телевизор.

Она влилась в его семью, словно это место принадлежало ей, как если бы она никогда не уезжала. Она бросала Броди едкие реплики в ответ, игнорировала плохое настроение Уайатта и помогла с готовкой и подачей ужина, а потом с посудой, ни разу не поступив, как будто она суперзвезда или дива.

А потом она сидела на полу, скрестив ноги, и играла с его дочерью. В течение нескольких часов. Не из чувства долга, но как если бы она по-настоящему наслаждалась игрой с семилеткой. Они собирали головоломки, вместе пели, читали, играли в куклы и даже выдумали фей. Райли ни разу не повела себя так, как будто это тяжелая работа, играть с его ребенком. Она, казалось, отлично проводила время с Зои.

Теперь они свернулись вдвоем на диване, смотря фильм. Райли поглаживала волосы Зои, пока глаза его дочери не закрылись, как и Райли. Им казалось комфортно вместе, плечом к плечу, как будто они принадлежали друг другу.

Дерьмо.

Он раздувал из мухи слона. Райли была вежливой, непосредственной. И по факту Зои бывала монстром, поклоняющимся кумиру. Несколько раз Итан пытался ходить на свидания, один или два раза брал Зои, и даже когда Зои была дружелюбной, у нее не было безумной любви к женщинам, как теперь с Райли. И, несмотря на звездный статус Райли, он не думал, что Зои прижималась бы к ней вот так, если бы у нее не было чувств к ней, включая идентификатор лжи Зои, который был превосходным. Ребенок просто понимал, кто искренне заботится, а кто нет.

Что только делало факт того, что Райли оставит их обоих, даже труднее. Он должен разлучить их, прежде чем его дочь пострадает. Он мог справиться с этим. Зои же не поймет этого.

Трус, вот кем он был. Итан вошел в кухню, схватил чашку кофе и увидел свою мать, вытаскивающую тарелки из шкафа.

— Позволь мне помочь тебе.

Он дотянулся до верхнего шкафа и вытащил тарелки.

— Спасибо. А почему ты не смотришь телевизор вместе с Райли и Зои?

— Они обе спят. Или почти спят.

— О, как мило. Зои она очень нравится.

— Слишком сильно, мне кажется.

Его мать нахмурилась.

— Что это значит?

— Это значит, что когда Райли уедет из города, это причинит ей боль. Мне нужно остановить этих двоих от сближения.

Она уперла руки в бедра.

— Не смей, Итан Кент. Я никогда прежде не считала тебя трусом.

Он попятился на шаг.

— И что ты предлагаешь мне делать, мама? Райли уедет после праздников. А Зои будет думать, что может удержать ее.

— О, я понимаю. — Мать отодвинула тарелки в сторону и вытащила стул, затем указала на другой. Итан сел. — Мы на самом деле говорим сейчас о Зои?

— Да.

— Ладно, мы говорим не только о Зои. Ты боишься за свое собственное сердце, тоже.

Он пожал плечами.

— Я большой мальчик. Я справлюсь. Она всего лишь ребенок. Она не сможет понять.

— Ты все еще любишь ее.

— Я всегда любил ее. Никогда не прекращал.

Она положила руку поверх его.

— Это нормально чувствовать это. Ты разговаривал с Райли о своих чувствах?

— Что в этом будет хорошего? Она все равно уедет.

— Но ты никогда не говорил ей прежде. Может быть, пришло время тебе это сделать. Может быть, это изменит ситуацию.

Он рассмеялся.

— Нет, этого не будет.

— Видишь, это всегда было твоей проблемой, Итан.

— Какой проблемой?

— Чувство вины. Оно было твоим лучшим другом так долго, что ты не знаешь, как без этого жить.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Разве? Сначала было чувство вины из-за Аманды. Это удерживало тебя от серьезных попыток найти Райли. Потом была беременность Аманды, так что ты закончил тем, что оставался в браке с ней, когда, может, не стоило.

— Если бы я не оставался женатым на Аманде, у меня бы не было Зои.

— Это правда, и мы все благодарны за Зои. Но что насчет того, что хочешь ты, Итан?

— У меня есть все, что я хочу.

— Нет, это не так, и ты снова позволяешь чувству вины решать за тебя. Ты чувствуешь вину за то, что отпустил Райли. Ты все еще чувствуешь себя виноватым, и это будет удерживать тебя от мыслей, что ты недостаточно хорош, чтобы попросить ее остаться.

— Это не то же самое после всего этого времени, мам.

— Разве? Ты собираешься позволить ей уйти, не дав ей узнать, что ты чувствуешь. Для меня — это то же самое.

— Мне нужно забрать ее домой.

Мать кивнула, потом встала и подошла к нему, обхватив руками его лицо.

— Я верю в тебя, Итан. Думаю, пришло время тебе поверить в себя и то, что ты предлагаешь.

— Я не могу конкурировать с тем, что у нее уже есть.

Ее глаза сверкнули, когда она улыбнулась.

— Ты не можешь?

Мать поцеловала его в щеку и отпустила.

Когда он вошел в гостиную, его сердце перевернулось при виде головы Райли, лежащей поверх головы Зои, обе крепко спали.

И тогда он задумался над тем, что сказала его мать.

Райли собиралась провести праздники в одиночестве. У нее не было семьи. Сколько Дней Благодарения и Рождественских праздников она так делала? Каково ей, отправить свою команду домой к их семьям и потом приходить в пустой дом на праздники?

У Итана были мама, отец, братья и Зои. Он был окутан теплом и любовью семьи, окружающей его, не только по праздникам, но каждый день своей жизни.

Когда он посмотрел вниз на Райли и Зои, прижавшихся друг к другу, он понял, что было кое-что, что он мог предложить.

Но захотела бы Райли? Может быть, она была довольна жизнью, которую создала для себя.

Итан взял на руки свою дочь и поднял ее по лестнице в спальню, где та спала у его матери. Они собирались праздновать Рождество здесь утром, так что ей в любом случае пришлось бы провести ночь здесь. Он укрыл ее, поцеловал в лоб и смахнул волосы с лица.

— Я люблю тебя, Зои, — прошептал он, потом выключил свет. Она притянула своего любимого мишку ближе, Итан улыбнулся, а затем слегка прикрыл дверь.

Одна красивая девочка уже спала, осталась еще одна.

Райли все еще была в бесчувственном состоянии, поэтому он скользнул на диван рядом с ней.

— Эй, спящая красавица.

Она застонала, потом повернулась на бок.

— Пора вставать.

— Не хочу.

Итан рассмеялся, потом уткнулся в ее шею поцелуем.

— Ты хочешь спать сегодня на диване? Ты сможешь украдкой взглянуть на Санту. Или ты это ради молока и печенья?

Райли хихикнула.

— Ты испортил мой главный план. — Она повернулась, запустив пальцы в его волосы, прижимая губы к его губам.

— Если ты собираешься начать кое-что, нам нужно отправиться к тебе.

— Почему?

— Потому что мы у моих родителей, и моя мама на кухне.

— О, хорошее замечание. Ладно. — Райли толкнула его в грудь, зевнула и потянулась.

С волосами, выбившимися из хвоста, и сонным взглядом, она была губительной для его чувств.

Райли наткнулась на свои ботинки, прошла в кухню, чтобы сказать спокойной ночи его матери, и они одели свои куртки. Но вместо того, чтобы направиться к гостинице, он привез ее к своему дому.

Она повернулась, взглянув на него, когда он остановился на подъездной дорожке.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела мой дом.

Райли улыбнулась.

— С удовольствием.

— Ничего необычного. Ничего похожего с твоим домом в Нэшвилле.

Она потянулась к его руке.

— Итан. Не сравнивай Нэшвилл и это место. Это не из-за денег. Нельзя сравнить дом и то, что делает тебя счастливым.

Райли открыла дверь машины и вышла, уставившись на дом.

— Мне хотелось бы увидеть его при свете дня. Ты построил дом?

— Ага.

— Он прекрасен. Уверена, Аманда любила его.

— Мы с Амандой жили не в этом доме.

Она повернулась, нахмурившись.

— Не в этом?

— Нет. После ее смерти мне захотелось начать все сначала, не желая, чтобы воспоминания омрачали жизнь Зои и мою. К тому же дом, который у нас был, был маленьким. Поэтому я построил этот.

Итан попытался представить, что Райли могла думать о нем. Дом не был огромным. Он был двухэтажным, серым с белым, и с большим задним двором.

— Мне нравится все деревянное. И терраса. Мне нравятся террасы.

Он открыл входную дверь и включил свет, позволяя Райли войти.

— О, Итан, это мило. Мраморная плитка очень красивая.

— Быть в строительном деле имеет свои преимущества. Я получаю много материалов по фактической стоимости или с небольшой наценкой. Так что я многое усовершенствовал.

Она уже оказалась в нескольких шагах впереди него.

— Кухня — великолепная! Двойная духовка, гранитная столешница. Итан, я не могу поверить, что ты это построил. Это мечта каждой женщины.

Он улыбнулся на это.

— Рад, что ты так думаешь. Моя мать внесла некоторый вклад в то, что она называла кухней-мечтой женщины.

Райли повернулась и прислонилась к стойке, сложив руки на груди.

— Она была права. Остров, кастрюли и сковородки, висящие над ним, раковина на острове, морозилка. Все, что пожелаешь, есть на этой кухне.

Итан не мог не почувствовать гордость за работу, которую проделал в этом месте.

— Он достаточной большой, больше, чем нужно для меня и Зои, и здесь огромный двор. — Он щелкнул выключателем света на заднем дворе. — Зои хочет собаку. Я ждал, пока она подрастет, чтобы стала достаточно ответственной.

— О, двор огромный. Мне нравится детский городок. И да, это идеально для собаки или двух. Я люблю животных, всегда мечтала, что у меня будет несколько.

Итан взглянул на нее.

— Я помню.

— Я раньше любила играть с Джеком, твоим лабрадором.

— Да, он умер несколько лет назад.

Ее улыбка угасла.

— Извини. Это, должно быть, было слишком тяжело для всех.

— Он был хорошим псом и прожил замечательную жизнь. Мы похоронили его на заднем дворе у моих родителей возле большого дуба.

— Джеку бы это понравилось. Он любил спать под тем деревом.

Он взял ее за руку и показал гостиную с огромными диванами и креслами, и гигантским телевизором.

— Наверняка мужская комната, — поддразнила она.

— Эй, Зои нравится смотреть здесь диснеевские мультики.

Райли фыркнула.

Итан повел ее наверх.

— Используются только две спальни. О, и здесь ванная комната, и еще одна спальня или, может, кабинет внизу. Еще не решил.

— Итак, пять спален, три ванные комнаты?

— Ага.

Она остановилась в коридоре.

— Разве ты планируешь еще парочку детишек?

— Я не хочу, чтобы Зои была единственным ребенком, так что да, когда-нибудь я бы хотел иметь больше детей.

Что-то промелькнуло в ее глазах.

— Это было бы мило. Зои будет замечательной старшей сестрой.

— Это комната Зои. — Он открыл дверь и включил свет.

Райли засмеялась.

— Почему-то я знала, что она будет розовой. Очень-очень розовой. Мне нравится ее кроватка. Ты сам ее смастерил?

— Да.

Она положила руку на его плечо.

— Она прекрасна, Итан. Каждая маленькая девочка мечтает о кроватке с балдахином, розовом тюлевом занавесе и сказочных искрах на потолке.

— Зои любит свою комнату, и спасибо.

Райли переступила порог и взглянула на Ноев ковчег из деревянных резных животных на комоде Зои.

— Это удивительно. Где ты их достал?

— Я сделал их.

Она повернулась, разинув рот.

— Ты вырезал их?

— Да. Я начал, когда она была крошкой, еще до ее рождения. Сначала я сделал ковчег, потом начал пары животных. Я добавлял их каждый раз в ее день рождения.

— О, Итан. Они великолепные. Такая сложная работа в каждом кусочке и уровень обработки деталей. — Райли пробежалась пальцами по хоботу слона. — Надеюсь, Зои сохранит их, как чудесные подарки от отца дочери.

Итан почувствовал, как покраснели его щеки, но, конечно же, наслаждался похвалой.

— Спасибо тебе.

Она на некоторое время задержалась на ковчеге, потом вышла из комнаты.

Итан повел ее по коридору к своей комнате.

— Эта своего рода скудно обставленная. Просто гигантская кровать и комод.

Райли повернулась к нему и улыбнулась.

— Как абсолютное совершенство.

— Устала? — спросил он, когда помогал ей снять пальто.

— Не думаю. Мне кажется у маленьких девочек, которые прижимаются к тебе, есть какая-то сонная пыльца, прилагающаяся к ним.

— Да, она на меня тоже так влияет. Это особенность объятий.

— Убойная особенность. Я потеряла сознание, прежде чем поняла, что сразило меня. — Она протянула руку, и он последовал за ней к кровати.

— Мы почти не спали прошлой ночью, — напомнил он ей.

Райли усмехнулась.

— И знаешь, что? Мы не собираемся спать и сегодня тоже.

Итан притянул ее к себе, зная, что ему никогда не надоест ощущать ее изгибы, прижимающиеся к нему.

— Кому нужен сон?

Он не торопился раздевать ее, безумие прошлой ночи было частично удовлетворено. К тому же, было что-то в этом постепенном раздевании женщины, словно разворачивание подарка, не разрывая упаковку.

Итан стянул ее свитер через голову, усадил на кровать и снял ее сапоги, потом носки, прежде чем нежно подтолкнуть к кровати, чтобы он мог снять брюки. Когда он разглядел золотистый шелк и кружевные трусики, подходящие под бюстгальтер, то выгнул брови дугой.

— Подготовилась к сегодняшней ночи?

— Я была не подготовлена для тебя прошлой ночью. Зато сегодня преуспела.

— Выглядит дорого, — сказал он, проводя пальцами вокруг крошечных бантиков на ее бедрах, потом пробрался пальцем вверх к ее животу, к соответствующему бантику на ее груди. — Я постараюсь не порвать их.

Итан чувствовал, как колотилось ее сердце под его пальцами.

— О, я не возражаю. У меня много женского белья.

— Да?

— Да.

Это заставило его задаться вопросом. «Зачем? » — хотел он спросить, но это было не его дело.

— Не то, чтобы какой-то мужчина видел мое нижнее белье в течение долгого времени, — добавила она в ответ на его невысказанный вопрос. — Просто у меня пунктик насчет нижнего белья.

Итан улыбнулся.

— Ни одна женщина не видела моего очень долгое время. Но единственное женское белье, которое у меня есть, — твое.

Она приподнялась и потянулась за пуговицу его джинсов.

— Какое разочарование. Мне стоит надеяться?

— «Кэльвин»[10] считается?

Райли дождалась, когда он сбросит ботинки, потом потянула его молнию вниз, ее взгляд встретился с ним, когда она отбросила джинсы на пол.

— «Кэльвин», безусловно, считается.

Когда она помогла ему избавиться от «Кэльвинов», он стянул рубашку и забрался на кровать, больше заинтересованный тем, во что была одета она. Итан погладил руками бугорки и впадины ее бюстгальтера, обратив внимание на ее дыхание, на то, как взгляд у нее затуманился, в то время как соски стали твердыми и заострились. Он обхватил пальцами чашечки, наблюдая, как бутоны ее сосков выпирают напротив шелка.

Склонившись над ней, он попробовал ее через бюстгальтер.

— Итан, — произнесла она, голос был нежным и мягким, когда она скользнула пальцами в его волосы. Он опустил ее чашечки вниз, пробуя ее, дразня своим языком, пока Райли выгибалась бедрами напротив него, давая ему знать, что она готова на большее.

Доставлять ей удовольствие было так легко, потому что тело у нее было таким отзывчивым, и Итан любил прикасаться к ней. Он двинулся вниз по ее телу и скользнул руками над шелковистой мягкостью ее трусиков, награжденный потоком неразборчивых слов из ее уст. Итан был уверен, что это были хорошие слова, когда скользнул рукой в ее трусики и довел ее до края, наблюдая за ее лицом, пока она распадалась на части для него, содрогаясь, выкрикивая его имя.

Райли уничтожала его с каждой минутой, что он проводил с ней. Когда она сняла бюстгальтер и трусики, и забралась верхом на него, получив контроль, он буквально чуть не умер.

И когда Райли наклонилась, а ее грудь скользила по его груди, когда она захватила его губы и, нуждаясь в нем, в тот же самый момент овладевала им своим телом, Итан с уверенностью понял, что она была его, всегда была и всегда будет. И ни время, ни даже расстояние не изменили это и не изменят.

Райли удерживала его руки и покачивалась напротив него, а он не мог вспомнить, когда был с женщиной, которая удивляла его, бросала ему вызов или заставляла его больше сомневаться в своих приоритетах.

И когда они вместе кончили и крепко прижались друг к другу в темноте ночи, тогда он понял, что неважно как, он никогда не собирался отпускать ее.

Потому что, впервые в жизни, Итан задумался над тем, как он обманывался, всегда отказываясь добиваться Райли в своей жизни.

После того, как они прижались друг к другу в постели, оба ненадолго замолчали.

— Итан? — наконец прошептала она

— Да.

— То время, что мы были вместе, было действительно замечательным.

— Да, было. — Его живот скрутило. Словно под этим подразумевалось «это было замечательным».

— Мне бы хотелось, чтобы это длилось вечно.

— Мне тоже, Райли.

Итан ждал, но она больше ничего не сказала, заставляя его задуматься, может, она медлила, потому что не хотела обижать его или ждала, что он сделает следующий шаг.

Черт, он никогда не был хорош в понимании того, о чем думают женщины или чего они хотят.

Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что Райли заснула.

Пока она спала, Итан встал и бродил по дому, размышляя, как сделать это предложение, как он смог бы попросить ее остаться с ним.

Час за часом он бродил из комнаты в комнату, понимая, что он будет просить ее пожертвовать всем. Итан ни от чего не отказывался, а она оставляла все, или, по крайней мере, это заставило бы ее чертовски сильно перестроить жизнь.

Замечательно для него. И не так уж и хорошо для нее.

Может быть, в конце концов, это была не такая уж хорошая идея. Может быть лучшее, что Итан мог сделать — это отпустить ее, вместо того, чтобы предоставлять ей невыигрышный сценарий, потому что это был его единственный вариант, что означало: он действительно не может предложить Райли ничего особенного.

В действительности вообще ничего.

Глава 9

На следующее утро Итан разбудил Райли рано. Можно сказать, ни свет, ни заря. Он сказал, что ему нужно добраться до родителей, чтобы быть там прежде, чем Зои проснется, чтобы они могли заняться всеми подарками и Сантой. Он хотел взять ее с собой, но Райли подумала, что будет лучше, если он проведет Рождественское утро наедине со своей дочерью.

К тому же, было кое-что, что ей нужно было сделать, поэтому она сказала ему, что собиралась вернуться в гостиницу, принять душ и сменить одежду, а потом она приехала бы к его родителям.

Райли поняла его нерешительность прошлой ночью, и поначалу ей было больно. Она надеялась на какое-то признание от него. Райли думала, что знает его чувства, знала наверняка, что чувствует она, и была полна решимости не становиться первой, кто это произнесет.

Но она поняла, что сейчас вся власть была в ее руках, эта ситуация не та же самая, что была десять лет назад.

Итан не собирался просить ее остаться. Не сейчас, когда он знал, как много она поставила на карту.

Глупые мужчины и их эго. Разве он не понимал, что она была влюблена в него?

А любовь всегда перевешивала все, особенно деньги и карьеру. По крайней мере, для нее это было так. И когда ты был влюблен, остальное наладилось бы со временем.

Не то, чтобы она собиралась бросить карьеру. Райли не была глупа.

Но у нее была идея, поэтому, когда Итан ее высадил, она побежала наверх, приняла душ и оделась, потом схватила гитару и принялась за работу. Прошло несколько часов, но Райли, наконец, все придумала. То, над чем она работала уже несколько дней, наконец, осуществилось.

Райли загрузила подарки, которые купила, в машину и поехала к дому родителей Итана. Дверь открыл Броди и схватил ее, оставляя короткий, но глубокий поцелуй на ее губах.

— Счастливого Рождества, Райли! — сказал он, очевидно уже под ромовым пуншем[11].

Она рассмеялась.

— Счастливого Рождества, Броди.

Он занес подарки за ней в дом, пока Райли поздравляла всех собравшихся. Зои подбежала и обняла ее, помахав какой-то причудливо одетой куклой перед ее лицом, тут же умчалась играть со всеми своими новыми «вещами», как она назвала их, но получила обещание от Райли, что та придет посмотреть все ее подарки, как только освоится и поздоровается.

— Кофе, горячий шоколад или ромовый пунш? — спросила мать Итана.

— На самом деле, чашка кофе звучит замечательно, спасибо.

— С виски или бренди? — спросил отец Итана, когда подошел и обнял ее.

— О, теперь вы меня искушаете. Как насчет немного бренди?

— Эта девчонка мне по душе.

— Эта девчонка будет валяться лицом на полу еще до обеда, — сказал Итан. — Счастливого Рождества, Райли. — Он притянул ее в свои объятия и оставил, как думала Райли, серьезный горячий поцелуй на ее губах. Перед его родителями и братьями.

— Папочка, ты поцеловал Райли.

И его дочерью.

Он разорвал поцелуй и усмехнулся своей дочери.

— Да. Это нормально?

Зои кивнула.

— Ага. Ты вытащишь мою игру из упаковки?

— Конечно, милая. — Он перевел взгляд на Райли. — Извини, отцовский долг зовет. Вернусь через секунду.

Вероятно, Зои была совершенно не возмущена поцелуем между ней и Итаном. Одно препятствие преодолели. И когда она посмотрела на его родителей и брата, Уайатт просто пожал плечами, мать Итана просияла улыбкой, а его отец ухмыльнулся от уха до уха, когда налил Райли в кофе такую дозу бренди, что она, скорее всего, и правда будет лежать лицом в пол.

— Вы пытаетесь споить меня, мистер Кент?

Он рассмеялся и похлопал ее по спине.

— Неа. Изображай, что ты сильная девушка и сможешь осуществить это. Допивай, это добавит тебе храбрости.

— Сейчас визуально это малопривлекательно, — проворчал Уайатт, взяв бутылку виски, и налил прямо в бокал с парой кубиков льда.

— Слишком рано для этого, Уайатт, — предупредила мать.

Уайатт поцеловал миссис Кент в щеку.

— Я здесь. Разве этого недостаточно?

— Да, полагаю, но это все виски, которое ты получишь сегодня. Выключи кофе после этого.

Уайатт кивнул, но Райли уловила, как он закатил глаза, когда уходил.

— Ему нелегко пришлось в последнюю пару лет, — объяснила она Райли после того, как он вышел. — Но я уверена, что он разделается с Кассандрой, прекратит злиться и будет двигаться по жизни дальше.

— У некоторых людей это занимает определенное время.

— Ты говоришь о себе?

Райли рассмеялась.

— Думаю так. Я очень долгое время обижалась.

— Но теперь ты выше этого?

— Я сделала все неправильно, миссис Кент, Стэйси. Жаль, что я не знала тогда того, что знаю сейчас. Я бы сделала все по-другому.

Мать Итана подняла руки.

— Нет способа изменить прошлое или предсказать будущее.

— Я сделала ошибку, убегая. Я должна была настоять на своем и бороться за Итана.

Она улыбнулась.

— Я рада слышать, что ты так говоришь. Ты говорила ему это?

— Не совсем.

Миссис Кент закатила глаза.

— Черт возьми. Что это с вами, дети, почему вы не рассказываете друг другу, что чувствуете? Ты говоришь не тому человеку. Иди. Иди, скажи моему сыну, что любишь его.

Райли улыбнулась.

— Скажу. Как-нибудь сегодня. Обещаю.

Она крепко обняла мать Итана, потом пошла на его поиски. Он лежал на полу с Зои, которая играла в портативную игру, пока Итан хмуро разглядывал инструкцию.

— Здесь сказано, чтобы достичь второго уровня...

— Я уже на четвертом уровне, папочка, — сказала Зои, не отрываясь от игры.

— Ох. — Итан бросил инструкцию в кучу мусора.

Райли рассмеялась.

— Техника для детей, ты же знаешь. — Она села на пол с другой стороны от Зои.

— Так что и я начинаю понимать.

Некоторое время Райли наблюдала, как Зои играла в игру, потом Зои вручила ее Райли поиграть.

Та поняла игру после нескольких довольно неловких попыток, и Зои показывала ей, как это работает. Тогда она поняла, что хочет одно из таких портативных игровых устройств, особенно когда Итан показал ей перечень программ, которые шли вместе с ней.

— Здесь есть кулинарные рецепты. Он будет рассказывать тебе пошаговую инструкцию, пока ты готовишь. А я думала это устройство для детей.

— Оно многофункциональное, для всех возрастов, — сказала Зои.

Райли взглянула на Итана, потом на Зои.

— Еще раз — сколько лет этому ребенку?

— Семь.

— Ты уверена? Ты ужасно умна для семи лет.

Зои хихикнула.

— Мой папа тоже так говорит.

Райли вызвалась помочь миссис Кент накрыть стол для обеда. Они съели огромное количество индейки, приправив это несколькими гарнирами, больше чем Райли могла рассчитывать. Это был лучший праздник с домашней едой, какой был у нее за годы. После того как они убрали со стола и загрузили посудомоечную машину, было время посидеть в гостиной, и Райли вручила подарки, которые купила для всех.

Она купила Уайатту и Броди новые куртки, плотные снизу, что было хорошо для работы на стройке. Она подарила мистеру и миссис Кент новый телевизор, потому что они жаловались, что их старый собирался испустить дух. Зои она подарила гитару, и у маленькой девочки округлились глаза. Потом она завизжала:

— В самом деле?

— Ты достаточно взрослая, поэтому тебе нужно брать уроки.

— Я буду упражняться каждый день. Я хочу быть такой же, как ты.

— У тебя прекрасный голос, Зои. Но ты должна играть на гитаре, если это то, чем ты хочешь заниматься. Иначе это будет равносильно тому, что ты будешь лишь сидеть в своей комнате, смотреть на нее и думать обо мне.

Девочка усмехнулась.

— Клево.

— Теперь у меня есть подарок для тебя, — сказал Итан, прерывая ее. — Он не такой хороший, как ты подарила моей семье, но я работал над ним последние десять лет.

Райли склонила голову набок.

— Ты сделал?

— Да. Ты смотрела комнату Зои прошлой ночью, напомнив мне, так что я закончил это сегодня.

Он протянул ей коробку. Райли открыла, и внутри было резное изображение, похожее на одно из тех животных Ноевого ковчега Зои. Только это была женщина, сидящая на стуле с гитарой.

— Она выглядит так же, как ты, Райли, когда ты поешь и играешь на своей гитаре, — сказала Зои.

Глаза Райли наполнились слезами. Она подняла взгляд к Итану.

— Верно. Спасибо тебе. Спасибо большое. Это самый лучший подарок.

Итан наклонился и легонько коснулся ее губ своими.

— Я люблю тебя, Райли. Всегда любил и всегда буду. Я мало что могу тебе предложить, но то, что у меня есть, — твое. Дом. Семья. Моя семья. Моя любовь. Навсегда. Я хочу, чтобы ты была со мной. Хочу, чтобы ты была частью моей жизни.

Ее сердце сжалось и застучало. Слова, которые она хотела услышать, заставили счастье пробиться из каждой клеточки, каждой частички ее тела.

Она шмыгнула носом, сдерживая слезы.

— У меня тоже есть подарок для тебя, Итан.

Райли пошла взять свою гитару.

— Я думала о том, чтобы вернуться сюда. Вернуться и снова встретиться с тобой. Только сейчас я понимаю, что увидеть тебя, было то, что мне нужно, и то, чего я хотела больше всего. И еще то, чего я больше всего боялась. Однажды я убежала, но я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не убегу снова, не важно, как тяжело будет. Я люблю тебя, Итан.

Райли начала петь, музыка была совершенно ясной в ее мыслях, нежная мелодия: переполняющие сердце звуки любви лились из ее гитары, когда она пела только для любимого мужчины. Медленная нежная мелодия, которая лилась из ее сердца, ее души для Итана.

«Качели на заднем дворе, где мы разговаривали часами.

Ты улыбался, я смущалась, весь мир был только наш.

Тогда я не понимала всего, что имею,

Я все оставила и уехала прочь, когда все потемнело.

Девичьи мечты, весь блеск и лоск —

Все вдруг в тумане, и нет сил вернуть все назад.

Ты подарил мне свое сердце и потом отпустил прочь,

Я думала, тебе все равно. Ведь я не знала,

Ты отпустил меня, давая шанс.

Я забрала свое сердце с собой и никогда не оглядывалась назад,

Я обидела тебя тогда, потому что не понимала,

Что ты сделал для меня.

Я была глупа и слепа.

Сияющие огни — это все для шоу,

Одинокие ночи, годы в дороге —

Этого больше недостаточно. Я хочу вернуться домой.

Мир — большое место, где можно столько всего посмотреть,

Я многому научилась, я взлетела и была свободной,

Но связь по-прежнему осталась, притягивая меня сюда,

И сейчас я стою перед тобой без страха,

Душа знает, кто зажег огонь

Любви и желания, я знаю его имя,

Я не хочу убегать, не хочу скитаться,

Я хочу вернуться домой, я хочу вернуться домой.

Мое странствие закончилось, но начинается наше путешествие.

Все, что нужно от тебя — позволить мне приблизиться,

Открой дверь и подари мне свою любовь,

Я хочу вернуться домой, я хочу вернуться домой

К тебе».

В комнате стало тихо, и миссис Кент откашлялась.

— Это было чудесно, Райли. А теперь остальные могут пойти и помочь мне на кухне.

— Но, бабушка, я хочу еще послушать, как Райли поет.

— Позже, Зои. Райли и папе нужно немного поговорить.

— Райли, ты любишь моего папочку?

Райли повернула наполненный слезами взгляд к Зои.

— Да, Зои, я люблю твоего папу.

Зои усмехнулась.

— Я так и думала. Это очень здорово, потому что он тоже любит тебя, правда, папа?

Райли повернулась обратно к Итану и увидела, как он кивнул своей дочери.

— Да, кексик, я люблю Райли.

— Это просто замечательно. Мой папочка любит Райли Дженсен.

Райли рассмеялась сквозь слезы.

Когда все ушли, Итан подошел к ней, взял ее гитару и положил на диван. Он притянул ее в свои объятия и подарил ей глубокий поцелуй, наполненный всей любовью, которую она всегда хотела, но боялась, что никогда не получит.

И, разорвав поцелуй, он сказал:

— Я боялся просить тебя остаться. Я не могу просить этого у тебя.

— Я буду путешествовать. Я боялась просить эту жертву от тебя. Я люблю свою карьеру.

— Я бы никогда не заставил тебя от нее отказаться. Зои и я могли бы путешествовать с тобой летом.

— Ты сделаешь это?

— Для тебя я сделаю все.

Райли улыбнулась, потом рассмеялась, располагая свои руки на его щеке.

— Все?

— Да.

— Можешь подарить мне детей, чтобы заполнить свой огромный дом?

Он выгнул бровь.

— Как скоро ты хочешь их?

— Очень скоро.

— Тогда я думаю, лучше надеть кольцо тебе на палец и жениться на тебе. Очень скоро.

— Я люблю тебя, Итан.

— Я тоже люблю тебя, Райли.

Итан поцеловал ее, а потом и ее семья — ведь теперь все они были ее семьей — весело толпясь, чтобы поздравить, она поняла, что получила все, что хотела на Рождество. Мужчину, которого она любила, прекрасную дочку, семью, которая будет всегда принадлежать ей, и любовь.

Самым лучшим подарком из всех всегда была любовь.

[1] ACM Awards — премия Академии кантри-музыки.

[2] CMA Awards — ежегодная американская музыкальная награда Ассоциации кантри-музыки

[3] «Грэмми» (англ. Grammy) — музыкальная премия Американской академии звукозаписи.

[4] Рубашка «хенли» — пользовавшаяся бешеной популярностью среди представителей обоих полов в начале 90-х, классическая «хенли», по сути, представляет собой не что иное, как футболку, надеваемую через голову, без отложного воротника, но с рядом пуговиц (обычно от двух до пяти), идущим от горла.

[5] Покер на костях — азартная игра в кости.

[6] У́ но — американская карточная игра. Название переводится с итальянского и испанского языков как «один».

[7] Скрэббл — настольная игра, в которой 2 или 4 играющих соревнуются в образовании слов с использованием буквенных деревянных плиток на доске, разбитой на 225 квадратов.

[8] Джулиардская школа (англ. Juilliard School) — одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки.

[9] Парад Macy’s в честь Дня благодарения — ежегодный парад в США, представленный старейшей сетью универмагов Macy's. В параде принимают участие сотни клоунов, музыкальных коллективов и оркестров, звезды американского кино и телевидения, популярные певцы, спортсмены.

[10] " Кэльвин Кляйн" — американская дизайн-студия, изготовляющая одежду стиля унисекс.

[11] Пунш — горячий алкогольный напиток из рома. Это вид коктейля, чаще всего содержащего спиртной компонент в сочетании с натуральными фруктами или их соком. Существует множество разновидностей этого напитка на основе вина, бренди, но особую популярность снискал именно ромовый пунш, который в Европе долгое время был более востребован, чем сам ром, входящий в его состав.