11. Отличие художественного познания от научного.

11. Отличие художественного познания от научного.

1. Наука имеет дело с массовыми объектами, а творчество индивидуально. 2. Достижения науки повторяемы, инвариантны. А художественное творчество не терпит шаблонов. 3. Наука открывает реально существующие связи. Художественно творчество создает то, чего раньше не было (не было бы Шекспира, то не было бы и его творчества; а если какой-то закон не открыл один, то его откроет другой). 4. Наука имеет дело с любыми пространственно-временными интервалами. 5. Наука изучает все отрасли действительности. 6. В науке нас интересует истинно или нет какое-то предположение. А в творчестве - хорошо или плохо. 7. Науке присущ устойчивый прогресс. А может ли выпускник консерватории писать музыку лучше, чем Чайковский и т. п.? Есть различия даже внутри художественного. Как различна жизнь писателя, композитора и т. п. Они выбирают когда творить, что творить. А актер? В 7: 30 начало и приходи со своим вдохновением, а вот сценарий - сыграй гениально!

12. Закономерности развития литературы.

Аналогичная обусловленность есть и в древней русской литературе: аналогичная, но не совсем такая. Герой ведет себя так, как ему положено себя вести, но положено не по законам поведения его характера, а по законам поведения того разряда героев, к которому он принадлежит. Не индивидуальность героя, а только разряд, к которому принадлежит герой в феодальном обществе! И в этом случае нет неожиданностей для автора. Должное неизменно сливается в литературе с сущим. Идеальный полководец должен быть благочестив и должен молиться перед выступлением в поход. И вот в «Житии Александра Невского» описывается, как последний входит в храм Софии и молится там со слезами Богу о даровании победы. Идеальный полководец должен побеждать многочисленного врага немногими силами, и ему помогает Бог. И вот Александр выступает «в мало дружине, не сождавъся со многою силою своею, уповая на Святую Троицу», а врагов его избивает ангел. А затем все эти особенности поведения святого Александра Невского механически переносятся уже в другом произведении на другого святого — князя Довмонта — Тимофея Псковского. И в этом нет плагиата, неосмысленности, обмана читателя. Ведь Довмонт — идеальный воин-полководец. Он и должен вести себя так, как вел себя в аналогичных обстоятельствах другой идеальный воин-полководец, его предшественник — Александр Невский. Если о поведении Довмонта мало что известно из летописей, то писатель, не задумываясь, дополняет известное из летописи по «Житию Александра Невского», так как уверен в том, что идеальный князь мог себя вести только таким должным образом, а не иначе. Вот почему в древнерусской литературе, как и в фольклоре, повторяются типы поведения, повторяются отдельные эпизоды, повторяются формулы, которыми определяется то или иное состояние, событие, описывается битва или характеризуется поведение. Это не бедность воображения — это литературный и фольклорный этикет. Герою полагается вести себя именно так, и автору полагается описывать героя только соответствующими выражениями. Автор — церемониймейстер, он сочиняет «действо». Его герои — участники этого «действа». Эпоха феодализма полна церемониальности. Церемониален князь, епископ, боярин, церемониален и быт их дворов. Даже быт крестьянина полон церемониальности. Впрочем, эту крестьянскую церемониальность мы знаем под названием обрядности и обычаев. Им посвящена изрядная доля фольклора — народная обрядовая поэзия. Подобно тому как в иконописи фигуры святых как бы висят в воздухе, невесомы, а архитектура, природа служат им не окружением, а своеобразным «задником», фоном, — так и в литературе многие из ее героев не зависят от действительности. Характеры их не воспитаны обстоятельствами земной жизни — святые пришли в мир со своей сущностью, со своей миссией, действуют согласно выработанному в литературе этикету.