СТРАШНЫЙ МИР

(1909 - 1916)К МУЗЕ Есть в напевах твоих сокровенныхРоковая о гибели весть. Есть проклятье заветов священных, Поругание счастия есть. И такая влекущая сила, Что готов я твердить за молвой, Будто ангелов ты низводила, Соблазняя своей красотой... И когда ты смеешься над верой, Над тобой загорается вдругТот неяркий, пурпурово-серыйИ когда-то мной виденный круг. Зла, добра ли? - Ты вся - не отсюда. Мудрено про тебя говорят: Для иных ты - и Муза, и чудо. Для меня ты - мученье и ад. Я не знаю, зачем на рассвете, В час, когда уже не было сил, Не погиб я, но лик твой заметилИ твоих утешений просил? Я хотел, чтоб мы были врагами, Так за что ж подарила мне тыЛуг с цветами и твердь со звездами -Всё проклятье своей красоты? И коварнее северной ночи, И хмельней золотого аи, И любови цыганской корочеБыли страшные ласки твои... И была роковая отрадаВ попираньи заветных святынь, И безумная сердцу услада -Эта горькая страсть, как полынь! 29 декабря 1912 * * * Там человек сгорел. Фет Как тяжело ходить среди людейИ притворяться непогибшим, И об игре трагической страстейПовествовать еще не жившим. И, вглядываясь в свой ночной кошмар, Строй находить в нестройном вихре чувства, Чтобы по бледным заревам искусстваУзнали жизни гибельный пожар! 10 мая 1910 АВИАТОР Летун отпущен на свободу. Качнув две лопасти свои, Как чудище морское в воду, Скользнул в воздушные струи. Его винты поют, как струны... Смотри: недрогнувший пилотК слепому солнцу над трибунойСтремит свой винтовой полет... Уж в вышине недостижимойСияет двигателя медь... Там, еле слышный и незримый, Пропеллер продолжает петь... Потом - напрасно ищет око: На небе не найдешь следа: В бинокле, вскинутом высоко, Лишь воздух - ясный, как вода... А здесь, в колеблющемся зное, В курящейся над лугом мгле, Ангары, люди, всё земное -Как бы придавлено к земле... Но снова в золотом туманеКак будто - неземной аккорд... Он близок, миг рукоплесканийИ жалкий мировой рекорд! Всё ниже спуск винтообразный, Всё круче лопастей извив, И вдруг... нелепый, безобразныйВ однообразьи перерыв... И зверь с умолкшими винтамиПовис пугающим углом... Ищи отцветшими глазамиОпоры в воздухе... пустом! Уж поздно: на траве равниныКрыла измятая дуга... В сплетеньи проволок машиныРука - мертвее рычага... Зачем ты в небе был, отважный, В свой первый и последний раз? Чтоб львице светской и продажнойПоднять к тебе фиалки глаз? Или восторг самозабвеньяГубительный изведал ты, Безумно возалкал паденьяИ сам остановил винты? Иль отравил твой мозг несчастныйГрядущих войн ужасный вид: Ночной летун, во мгле ненастнойЗемле несущий динамит? 1910 - январь 1912ПЛЯСКИ СМЕРТИ 1 Как тяжко мертвецу среди людейЖивым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться, Скрывая для карьеры лязг костей... Живые спят. Мертвец встает из гроба, И в банк идет, и в суд идет, в сенат... Чем ночь белее, тем чернее злоба, И перья торжествующе скрипят. Мертвец весь день труди'тся над докладом. Присутствие кончается. И вот -Нашептывает он, виляя задом, Сенатору скабрезный анекдот... Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязьюПрохожих, и дома, и прочий вздор... А мертвеца - к другому безобразьюСкрежещущий несет таксомотор. В зал многолюдный и многоколонныйСпешит мертвец. На нем - изящный фрак. Его дарят улыбкой благосклоннойХозяйка - дура и супруг - дурак. Он изнемог от дня чиновной скуки, Но лязг костей музы'кой заглушон... Он крепко жмет приятельские руки -Живым, живым казаться должен он! Лишь у колонны встретится очамиС подругою - она, как он, мертва. За их условно-светскими речамиТы слышишь настоящие слова: " Усталый друг, мне странно в этом зале". -" Усталый друг, могила холодна". -" Уж полночь". - " Да, но вы не приглашалиНа вальс NN. Она в вас влюблена... " А там - NN уж ищет взором страстнымЕго, его - с волнением в крови... В ее лице, девически прекрасном, Бессмысленный восторг живой любви... Он шепчет ей незначащие речи, Пленительные для живых слова, И смотрит он, как розовеют плечи, Как на плечо склонилась голова... И острый яд привычно-светской злостиС нездешней злостью расточает он... " Как он умен! Как он в меня влюблен! " В ее ушах - нездешний, странный звон: То кости лязгают о кости. 19 февраля 1912 2 Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века -Всё будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначалаИ повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. 10 октября 1912 3 Пустая улица. Один огонь в окне. Еврей-аптекарь охает во сне. А перед шкапом с надписью Venena, Хозяйственно согнув скрипучие колена, Скелет, до глаз закутанный плащом, Чего-то ищет, скалясь черным ртом... Нашел... Но ненароком чем-то звякнул, И череп повернул... Аптекарь крякнул, Привстал - и на другой свалился бок... А гость меж тем - заветный пузырек Сует из-под плаща двум женщинам безносымНа улице, под фонарем белёсым. Октябрь 1912 4 Старый, старый сон. Из мрака Фонари бегут - куда? Там - лишь черная вода, Там - забвенье навсегда. Тень скользит из-за угла, К ней другая подползла. Плащ распахнут, грудь бела, Алый цвет в петлице фрака. Тень вторая - стройный латник, Иль невеста от венца? Шлем и перья. Нет лица. Неподвижность мертвеца. В ворота'х гремит звонок, Глухо щелкает замок. Переходят за порогПроститутка и развратник... Воет ветер леденящий, Пусто, тихо и темно. Наверху горит окно. Всё равно. Как свинец, черна вода. В ней забвенье навсегда. Третий призрак. Ты куда, Ты, из тени в тень скользящий? 7 февраля 1914 5 Вновь богатый зол и рад, Вновь унижен бедный. С кровель каменных громадСмотрит месяц бледный, Насылает тишину, Оттеняет крутизнуКаменных отвесов, Черноту навесов... Всё бы это было зря, Если б не было царя, Чтоб блюсти законы. Только не ищи дворца, Добродушного лица, Золотой короны. Он - с далеких пустырейВ свете редких фонарей Появляется. Шея скручена платком, Под дырявым козырьком Улыбается. 7 февраля 1914