ГОРОД (1904 - 1908). СНЕЖНАЯ МАСКА

ГОРОД (1904 - 1908)

* * * Город в красные пределыМертвый лик свой обратил, Серо-каменное телоКровью солнца окатил. Стены фабрик, стекла окон, Грязно-рыжее пальто, Развевающийся локон -Всё закатом залито. Блещут искристые гривыЗолотых, как жар, коней, Мчатся бешеные диваЖадных облачных грудей, Красный дворник плещет ведраС пьяно-алою водой, Пляшут огненные бедраПроститутки площадной, И на башне колокольнойВ гулкий пляс и медный зыкКажет колокол раздольныйОкровавленный язык. 28 июня 1904 СЫТЫЕ Они давно меня томили: В разгаре девственной мечтыОни скучали, и не жили, И мяли белые цветы. И вот - в столовых и гостиных, Над грудой рюмок, дам, старух, Над скукой их обедов чинных -Свет электрический потух. К чему-то вносят, ставят свечи, На лицах - желтые круги, Шипят пергаментные речи, С трудом шевелятся мозги. Так - негодует всё, что сыто, Тоскует сытость важных чрев: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев! Теперь им выпал скудный жребий: Их дом стоит неосвещен, И жгут им слух мольбы о хлебеИ красный смех чужих знамен! Пусть доживут свой век привычно -Нам жаль их сытость разрушать. Лишь чистым детям - неприличноИх старой скуке подражать. 10 ноября 1905 НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанамиГорячий воздух дик и глух, И правит окриками пьянымиВесенний и тлетворный дух. Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамамиИспытанные остряки. Над озером скрипят уключины, И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственныйВ моем стакане отраженИ влагой терпкой и таинственной, Как я, смирён и оглушен. А рядом у соседних столиковЛакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов " In vino veritas! " * кричат. {* - " Истина в вине! " (лат. ). - Ред. } И каждый вечер, в час назначенный(Иль это только снится мне? ), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьямиЕе упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованныйИ очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучиныПронзило терпкое вино. И перья страуса склоненныеВ моем качаются мозгу, И очи синие бездонныеЦветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. 24 апреля 1906. Озерки ХОЛОДНЫЙ ДЕНЬ Мы встретились с тобою в храмеИ жили в радостном саду, Но вот зловонными дворамиПошли к проклятью и труду. Мы миновали все воротаИ в каждом видели окне, Как тяжело лежит работаНа каждой согнутой спине. И вот пошли туда, где будемМы жить под низким потолком, Где прокляли друг друга люди, Убитые своим трудом. Стараясь не запачкать платья, Ты шла меж спящих на полу; Но самый сон их был проклятье, Вон там - в заплеванном углу... Ты обернулась, заглянулаДоверчиво в мои глаза... И на щеке моей блеснула, Скатилась пьяная слеза. Нет! Счастье - праздная забота, Ведь молодость давно прошла. Нам скоротает век работа, Мне - молоток, тебе - игла. Сиди, да шей, смотри в окошко, Людей повсюду гонит труд, А те, кому трудней немножко, Те песни длинные поют. Я близ тебя работать стану, Авось, ты не припомнишь мне, Что я увидел дно стакана, Топя отчаянье в вине. Сентябрь 1906 * * * Ночь. Город угомонился. За большим окномТихо и торжественно, Как будто человек умирает. Но там стоит просто грустный, Расстроенный неудачей, С открытым воротом, И смотрит на звезды. " Звезды, звезды, Расскажите причину грусти! " И на звезды смотрит. " Звезды, звезды, Откуда такая тоска? " И звезды рассказывают. Всё рассказывают звезды. Октябрь 1906 ПОЖАР Понеслись, блеснули в очи Огневые языки, Золотые брызги ночи, Городские мотыльки. Зданье дымом затянуло, То'лпы темные текут... Но вдали несутся гулы, Светы новые бегут... Крики брошены горстями Золотых монет. Над вспененными конями Факел стелет красный свет. И, крутя живые спицы, Мчатся вихрем колесницы, Впереди скакун с трубой Над испуганной толпой. Скок по камню тяжко звонок, Голос хриплой меди тонок, Расплеснулась, широка, Гулкой улицы река. На блистательные шлемыКаплет снежная роса... Дети ночи черной - где мы?.. Чьи взывают голоса?.. Нет, опять погаснут зданья, Нет, опять он обманул, -Отдаленного восстаньяНадвигающийся гул... Декабрь 1906 ПЕТР Евг. Иванову Он спит, пока закат румян. И сонно розовеют латы. И с тихим свистом сквозь туманГлядится Змей, копытом сжатый. Сойдут глухие вечера, Змей расклубится над домами. В руке протянутой ПетраЗапляшет факельное пламя. Зажгутся нити фонарей, Блеснут витрины и троттуары. В мерцаньи тусклых площадейПотянутся рядами пары. Плащами всех укроет мгла, Потонет взгляд в манящем взгляде. Пускай невинность из углаПротяжно молит о пощаде! Там, на скале, веселый царьВзмахнул зловонное кадило, И ризой городская гарьФонарь манящий облачила! Бегите все на зов! на лов! На перекрестки улиц лунных! Весь город полон голосовМужских - крикливых, женских - струнных! Он будет город свой беречь, И, заалев перед денницей, В руке простертой вспыхнет мечНад затихающей столицей. 22 февраля 1904 * * * Ты смотришь в очи ясным зорям, А город ставит огоньки, И в переулках пахнет морем, Поют фабричные гудки. И в суете непобедимойДуша туманам предана... Вот красный плащ, летящий мимо, Вот женский голос, как струна. И помыслы твои несмелы, Как складки современных риз... И женщины ресницы-стрелыТак часто опускают вниз. Кого ты в скользкой мгле заметил? Чьи окна светят сквозь туман? Здесь ресторан, как храмы, светел, И храм открыт, как ресторан... На безысходные обманыДуша напрасно понеслась: И взоры дев, и рестораныПогаснут все - в урочный час. Декабрь 1906

СНЕЖНАЯ МАСКА

(1907) Посвящается Н. Н. В.