Глава 3. Отчаянье

«февраль 2028 года»

Знаешь, мне кажется, что я схожу сума.

Я не знаю, какой сегодня день, месяц или год. Моя жизнь оборвалась апрельским вечером 2019 года, когда на пороге моего дома объявился Джонатан Грейс и объявил о потери памяти моего мужа. Я не выхожу из своей, нашей комнаты и сижу, уставившись за стеклянное, в трещинах, окно, и ничего не вижу. Окно уже мутное, грязное, и подоконник является своеобразным кладбищем для мелких насекомых.

Кажется, меня лишили родительских прав. Я знаю, что я законченная сука, раз бросила своих детей на произвол судьбы, но ничего не могу с собой поделать. Радует лишь то, что объявив меня недееспособной, наших детей отправили не в детский дом, а к нашим друзьям – Гермионе и Рону.

Первая, кстати, недавно приходила – пыталась вытащить меня из моей скорлупы и заставить прийти в себя. Она шептала что-то о том, что нужно жить дальше, не зацикливаться на проблемах и стать опорой для моих деток. И что она понимает? Понимает меня, мои чувства и пытается мне помочь.

Кажется, тогда я сорвалась на отчаянный крик, который долгое время глушила в себе. Она ничего не понимает! Откуда ей знать, что чувствует женщина, у которой отняли самое дорогое, что есть в её жизни? Откуда ей знать о том, что ты чувствуешь, когда от тебя отдирают часть тебя, твоё сердце? Она не имеет понятия о том, как это – жить, когда ты даже не можешь вдохнуть полной грудью; когда ты, как слепой котёнок, тычешься мордочкой в бетонные стены своей клетки и пытаешься выбраться отсюда, но не можешь; когда от застилающих глаза слёз ты не видишь ничего, кроме сумерек, и глаза твои уже больше похожи на щёлки.

Откуда ей знать?..

Я сомневаюсь, что ей знакомо чувство серой тоски, простирающее свои громадные щупальца к её сердцу, когда твой собственный муж при виде тебя лишь забито смотрит из облюбованного им угла.

Я задыхаюсь. Не стены давят на меня, нет. С каждым избитым вздохом в меня буквально впитывается осознание того, что это именно я, я! Я не доглядела, не спасла.

Я просто хотела счастья, понимаешь? * За него я боролась долгое время, выбивая из себя остатки глупых, девчачьих надежд, глуша свои слёзы в школьной подушке и закусывая внутреннюю сторону щеки до металлического привкуса крови.

И, о, мои запросы были очень велики по твоему мнению, Судьба? Конечно, ведь я просила Гарри Поттера, Золотого Мальчика, Избранного. Они мне были не нужны, пойми! Мне нужен был лишь мальчик Гарри с доверчивыми изумрудными глазами…

Разве я просила слишком много?..

И лишь фотографии на журнальном столике напоминают мне о том, что девятнадцать лет счастья всё же не были выдуманными мною и моей прогнившей верой в счастье.

И вновь предательски покатится слеза по увядшей не от времени, нет, от горя, щеке. И ведь правду говорят: не годы, а горе старит. Эта хрустальная капля медленно приближается к твоим жухлым, пожелтевшим листкам и сливается с чёрными чернилами, причудливо играя на контрастах, в конце концов, создавая серый цвет. Который так любил он.

В каждой пылинке я вижу его лицо; куда бы я ни пошла, воспоминания обуревают меня, не принося успокоения или смирения со своей участью. Где бы я ни находилась, я остро чувствую одиночество, пронзающие меня насквозь.

А в доме тишина. Здесь уже давно не услышишь хохота или детских криков, лишь одиночка по своей натуре – ветер иногда заглядывает в гости, пытаясь поиграть с моими совершенно седыми волосами.

Мне кажется, что я вот-вот услышу твои торопливые шаги наверху и детское, по-своему смешное ругательство о том, что папа опять разбудил их раньше времени. Я торопливо выскакиваю на лестничную клетку, подставляя руки под бросившуюся ко мне Лили и улыбаюсь.

Но Лили растворяется в затхлом и пыльном воздухе, топот наверху прекращается и детский смех лопается, как радужный мыльный пузырь, оставляя после себя лишь отчаянье и одиночество.

Все разлетелось к чёрту на куски, признай**.

Я была слепа, и лишь он открыл мне глаза, озарил мои сумерки, дал надежду. Лишь он.

И, уйдя из моей жизни, он подписал мне смертный приговор. Когда ступеньки уходят из под ног, и слышен лишь ветер в волосах я начинаю понимать, что, вероятно, человек несчастен в жизни настолько же, насколько счастлив.

Он всегда шептал о том, что я должна верить ему. И я верила, представляешь? Я была готова идти за ним на край света, в саму преисподнюю, лишь бы быть рядом. Я отдавал всю себя, всё своё тепло, и вытягивала его из пучин отчаянья, из валов боли и бремени вины.

И даже в школе Грейнджер, пытаясь меня как-то отвлечь, говорила что-то о том, что нужно забыть, идти дальше и даже о том, что я достойно лучшего. В принципе, и сейчас очень немногое изменилось, да? Она и сейчас говорит то же самое.

Но она не понимает. Я могу закрыть глаза на то, что он относился ко мне с пренебрежением, не слишком приятным дополнением к Рону или как к очередной девчонке, влюбленной в ореол его славы. Но я не могу закрыть глаза на то, что он только одним своим существованием открывал во мне новые, лучшие качества; что лишь из-за него маленькая, одиннадцатилетняя девочка вернулась в этот мир, не желая отправляется к праотцам. Я не могу закрыть глаза на то, что он, в отличие от многих других парней, желал действительно серьёзных отношений, а не прижать меня к стенке где-то в коридорах.

Поэтому, пожалуйста, не нужно говорить, что он меня недостоин или я достойна лучшего…

Пожалуйста.

________________________

* Я просто хотела счастья – Девочка, которая хотела счастья.

** все разлетелось к чёрту на куски — Я вас любил(1974 г. ) Иосиф Бродский.

Глава опубликована: 16. 10. 2012

Эпилог

НЕ проверено!

«май 2036 года»

Я верила. Я верила, что ты придёшь.

Я ждала. Девятнадцать лет я неустанно следила за входной дверью в надежде увидеть твои чёрные вихри.

Я надеялась. И лишь эта надежда не давала мне уйти в запредельный мир безумия.

Я жила. Жила от одного похода в белоснежную комнату до другого.

К тебе уже года три уже никто не ходит, кроме меня. Всё потеряли ту надежду, которую так старательно взращивала в себе я.

Я вновь переступлю белокаменный порог и тут же наткнусь на оптимистичную улыбку медсестры. Она всегда мне улыбается, и я не знаю почему. У неё белые волосы и голубые почти прозрачные глаза, в которых плещется сочувствие.

У меня комок встаёт в горле, когда я пытаюсь вызвать в себе ответную улыбку, которая никак не хочет наклеиваться на моё старое, с морщинами лицо. У меня седые и редкие ресницы и я, пытаясь как в детстве подглядывать из под них, делая вид, что закрыла глаза, не могу. Сквозь них просвечивает солнце.

У лекаря какое-то через чур обеспокоенное лицо, но он пытается это скрыть, но тщетно. У него бегают глаза и он, почти каждую минуту взъерошивает свою кудрявую шапку волос, как это делал ты.

Ты причиняешь себе вред, Гарри. Ногтями ты расцарапал себе руки и чудом не задел жизненно важные артерии, а, благодаря твоим ежедневным показателям целители выяснили, что мозг атрофируется и нервные окончания совсем ни к чёрту.

Я заставляю прекратить старчески дрожать свою бескровную губу и дышу глубже, стараясь выровнять дыхание. Стараюсь выполнить дыхательные упражнения, но воздух комком застревает в горле и перекрывает доступ остальному кислороду.

Доктора обеспокоенно смотрят на меня и, спрашивают, не подать ли мне стакан воды. Отрицательно качаю головой и подавляю желание прошептать: «Яду! ». Тебя перевозят в другую палату, с мягкими стенами, коротко обстригают ногти и бреют на лысо.

Руки, против воли сжимаются в кулаки, и я закусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь не закричать. И, почему то, я твёрдо знаю, что вижу тебя в последний раз.

Лекаря сочувствующе хлопают меня по плечу, кто-то гладит по щекам, стирая мои безвкусные слёзы и говорят о том, что понимают меня и что такое не редкость, когда кто-то из безумных пытается укоротить их жизнь, и то, что тебя признали социально опасным не для кого не ново.

А я не слышала их, ведь у меня перед глазами застыла лишь одна картина, где ты, забившись в угол и, выставив руки вперёд, смотря мне в глаза прошептал: «Кто ты? ».

______________________________________

Всё. Конец. Последняя сознательная запись в дневнике Джиневры Поттер, которая чуть позже окажется в белоснежной палате с мягкими стенами.

10 страниц, 3 572 слова и одна поломанная судьба.

Глава опубликована: 16. 10. 2012

КОНЕЦ