Ландшафтоведение. Лекция № 17 (последняя)

Ландшафтоведение

Лекция № 17 (последняя)

Тема: Городские ландшафты (окончание)

В планировке городских ландшафтов очень важно решить проблему соотношения застроенных массивов и открытых (водно-зеленых) пространств, т. е. пространств экологической инфраструктуры.

Установлено, что такие водно-зеленые пространства производят достаточный санитарно-гигиенический эффект, если они занимают сравнительно крупные территории. В этом случае на прилегающую застроенную зону их оздоровительное влияние распространяется на глубину до 1 км. В связи с этим массивы городской застройки не должны превышать в поперечнике 2-2, 5 км и должны чередоваться с зелеными массивами или водными пространствами шириной 0, 5-1 км.

При планировании городской застройки следует стремиться к тому, чтобы экологическая инфраструктура городского ландшафта была непрерывной, образовывала бы целостный экологический каркас. Особенно это касается нижних звеньев ландшафтных городских катен, т. е. низких надпойменных террас, пойм, берегов рек.

Тема: История освоения и антропогенизации ландшафтов лесной зоны Русской равнины.

1. Ранние этапы освоения.

Следы самых древних обитателей Евразии – охотников на мамонта и северного оленя - на территории центра и севера Русской равнины прослеживаются лишь спорадически. По-настоящему люди появляются здесь около 10-12 тыс. лет назад, т. е. в мезолите. Начинается он в Х тысячелетии до нашей эры. В это время племена мезолитических культур – охотников и рыболовов – начинают откочевывать на север в поисках растительной и животной пищи.

Переселению и освоению новых пространств благоприятствовала и климатическая обстановка. Обширное потепление способствовало продвижению на территорию края широколиственных древесных пород, которые распространялись по богатым морено-карбонатным грунтам возвышенностей. На песчаных зандровых равнинах сохранялись сосновые боры. Мамонты вымирали, а другие крупные животные, на которых охотились люди позднего палеолита, уходят на север. Мезолитические племена осваивают новые орудия труда и методы охоты в лесах и рыбной ловли в долинах рек. Возросшая продуктивность этих основных занятий древнего человека позволяет перейти к более оседлому образу жизни.

В неолите (7-5 тыс. лет назад) многочисленные стоянки племен тяготели к долинам рек и озерным котловинам. Многие первобытные стоянки вскрылись в коренных берегах Волги и ее притоков во второй половине прошлого века, когда после строительства водохранилищ новая «большая Волга» принялась активно перерабатывать свои берега. Из подрезанных абразией берегов стали выпадать костные остатки оленей, косуль, зубров, бобров, каменный материал со следами обработки – кремневые скребки, наконечники копий и стрел.

Озера также пользовались популярность у племен неолита, поставляя основной источник пропитания – озерную рыбу. Топкие берега озер вынуждали людей строить дома на сваях. При постепенном зарастании озера, жилища на сваях передвигались за отступающей кромкой воды.

В начале II тысячелетия до н. э. племена лесной зоны совершают очень важный скачок в своем развитии: у них появляются основы производящего хозяйства. Теперь человек сам пытается выращивать необходимые ему растения, одомашнивает и содержит около себя нужных ему животных.

Русскую равнину в это время осваивают племена фатьяновцев – представителей культуры боевых топоров и шнуровой керамики.

История освоения лесной зоны - это, прежде всего, история борьбы человека с лесом. Поросшие дремучими чащами водораздельные пространства были долгое время недоступны для человека, неслучайно у фатьяновцев, вооруженных каменными топорами, а позднее – бронзовыми топорами, продвижение по территории Волго-Окского междуречья заняло более шести веков. Непосредственная рубка леса не могла быть основным способом расчистки территории от зрелых деревьев с мощными стволами. Экспериментальная археология дает реальные доказательств того, что каменные, бронзовые и даже первые железные орудия были не слишком производительными.

В первой половине I тысячелетия до н. э. на территории центра и севера Русской равнины разворачивается деятельность финно-угорских племен, в основе хозяйства которых, несмотря на значительную роль охоты и рыболовства, лежало земледелие с господством подсеки. В финно-угорском варианте подсеки семена бросали в почву непосредственно после сжигания без какого-либо предварительного рыхления почвы, чтобы использовать свежую золу и еще сохранившееся после сжигания тепло земли. Подготовленное таким образом примитивное поле эксплуатировалось 3-4 года, после чего неизбежно наступало вымывание минеральных веществ из корнеобитаемого слоя и общее падения плодородия участка. Ведение земледелия подобным образом вызывало развитие плоскостного смыва, в результате которого в реки поступало большое количество постороннего материала. Этот дополнительный аллювий укладывался в русловом ложе, создавая новые отмели. Весной реки, разливаясь, выносили дополнительные порции аллювия на дно долины, вызывая местное погребение культурного слоя. Поэтому углефицированные прослойки мощностью в несколько сантиметров можно нередко встретить на глубине 0, 5-0, 8 м в разрезах пойм Волги и ее притоков вблизи селищ финно-угорских племен.

2. Земледелие и зарождение культурного ландшафта.

В конце I тысячелетия н. э. на территории Восточной Европы появились славянские племена, которые осваивают территорию с опорой на уже затронутые и хозяйственном отношении фрагменты ландшафтной мозаики.

Так же как и финно-угры, славяне широко прибегали к технике подсеки, но уже в более совершенном и менее истощительном по отношению к природе варианте. После сжигания деревьев, участок в течение 5-6 лет использовался под сенокос или выпас; за это время мощные корневища перегнивали, что значительно облегчало их раскорчевку. Только после сжигания выкорчеванных и просушенных корней участок распахивали засеивали зерновыми. В таком виде подсека просуществовала не одно столетие.

У славян были орудия для обработки земли - соха, рало, плуг. И рало, и ранний плуг в большей степени рыхлили почву, не переворачивая пласта, в отличие от сохи и позднего плуга. Таким образом, плоскостной смыв и линейная эрозия, приводящая к образованию промоин и впоследствии оврагов, были минимальны.

Следы подсеки в почвах обнаруживаются довольно легко – это мелкие угли, а также прокрашенные гумусом слои почвенного профиля, как правило, находящиеся на глубине 30-40 см.

Уже в XII в. Ряд областей Северо-Восточной Руси выделяется высоким уровнем пашенного земледелия и значительными площадями распаханных земель. Самостоятельное значение как районы полевого пашенного земледелия приобретают Углече Поле, окрестности озер Неро и Плещеево и в особенности ополья – обезлесенные равнины на лессовидных суглинках; именно в этих очагах возникают древние русские поселения – Углич, Ростов, Переславль-Залесский, Владимир, Ярославль…

Широкое распространение селитебных мест, т. е. мест поселений, приводит к возникновению свалок и сопутствующих им растительных сообществ, включающих лопух большой, крапиву, лебеду и т. п. получивших название рудеральных комплексов.

Рисунок освоения начала II тысячелетия н. э. – соотношение в пространстве селитебных, пашенных, пастбищных территорий с естественным ландшафтом – определялся гнездовой системой расселения, при которой в центре округлого освоенного ареала располагалось село, а вокруг него 7-8 малодворных крестьянских поселений.

Залужение больших по площади водораздельных пространств было серьезным вмешательством в естественную структуру ландшафтов. Именно в результате сведения лесов и олуговения обширных площадей возник считающийся ныне зональным дерново-подзолистый почвообразовательный процесс. Сам по себе еловый опад не дает того богатства органики, которое необходимо для образования гумусовой прослойки. Дерновый процесс получил развитие на водоразделах только после осветления или полного сведения лесов. Современные вторичные ельники с дерново-подзолистыми почвами возникали после зарастания лесом участков, переживших несколько веков назад стадию подсеки, распашки или залужения.

С конца XIV в. и на всем протяжении XV в. территории русского центра и севера вовлекаются в процесс нового массового освоения земель, вызванный формированием русского централизованного государства. Процесс этот в отечественной истории получил название внутренней колонизации, под которой подразумевают распашку и заселение земель, обойденных при первичном заселении края (вследствие нехватки сил и несовершенства технических средств).

В этот период заметно увеличилось влияние человека на ландшафт. Сведение лесов и распространение пашни на центральные части моренных возвышенностей и равнин привели к изменению плановой структуры ландшафта и трансформации отдельных его компонентов (почв, рельефа, биоты). Дальнейшее распространение получил дерновый процесс, менялся рисунок почвенного покрова, активнее «Заработали» процессы плоскостного смыва и линейной эрозии. Шлейфы смытых с верхних частей склонов плодородных иловатых грунтов опустились к подножьям отдельных холмов, появились первые овраги.

Началась систематическая эксплуатация лесных ресурсов, вызванная резко увеличившимися потребностями в строевой древесине и дровах. В результате постепенно уничтожались наиболее яркие экземпляры древостоя, что положило начало медленному, но неуклонному процессу перерождения лесных растительных сообществ: исчезновению коренных ельников, корабельных («маштовых») сосновых лесов.

Следовательно, мозаика освоенных и неосвоенных земель различных исторических эпох определялась сложным сочетанием как природных обстоятельств, так и социальных факторов; поэтому ландшафт хранит в своем облике черты не только естественной, но и социальной истории.