18. СТАРШИЙ

17. ЭМИ

Я бы использовала одно и то же слово, чтобы описать как мою радость, так и дождь: пролив. И это всё, что я когда-либо хотела от нового мира: широкие открытые просторы, охлаждающий дождь и возможность бежать.

Совсем скоро мы добираемся до построек.

Земные, ворчащие на дождь, в котором они видят самую большую неприятность на всём свете, заталкиваются в первые же здания. Кораблерожденные уже не так сильно паникуют, поэтому они готовы поделиться местом с земными людьми. Они проходят мимо домов, которые заняли земные, и вливаются в те, что расположены немного дальше, так плотно затискиваясь в дома, что находиться там можно только стоя, тихонько наблюдая за потоком дождя за стенами.

Я останавливаюсь, позволяя дождю обмыть меня, и я ловлю ошеломленный взгляд Старшего. Я прищуриваюсь в попытках четко разглядеть здания сквозь дождь. Они древние, гораздо старше всех тех, что я когда-либо видела. Они напоминают мне о жилищных пещерах в Меса-Верде, о том, как они высечены прямо из камня в холме.

— Найди убежище! - Кричит Эмма, пробегая мимо меня. Она и другие военные обходят все здания, чтобы убедиться, что все благополучно прибыли.

Старший тянет меня к ближайшему строению - такому, где собрались десятки кораблерожденных, и вот они все вместе стоят и трясутся внутри.

— Пойдем так, - говорю я, подталкивая его в другую сторону. Кажется глупым ужиматься с другими, когда здесь так много места. Столько пустых зданий, бледные, пыльные экстерьеры которых потемнели из-за дождя. Старший минуту колеблется, но я обвиваю свои пальцами его пальцы, и он сжимает мою руку в ответ.

Мы поднимаемся по каменным ступеням на другой этаж. Почти все здания в два этажа, вторые - меньше, чем первые, и похожи на квадратные палубы. Дорожка, размером чуть шире просёлочной дороги, вымощена большими плоскими камнями. Небольшой автомобиль смог бы проехать между зданиями, если бы не все эти лестницы, но два человека спокойно могут пройти здесь бок о бок.

Вспыхивает молния.

Все здания изнутри выглядят пустыми и тёмными, несмотря на то, что в проёмах окон и дверей ничего не вставлено - они просто вырезаны и всё - воздух внутри кажется затхлым и спёртым.

Пронзительные пасти дверных проёмов напоминают мне рты монстров. И вдруг я не хочу идти дальше. Я не хочу здесь быть вообще. Потому что эти дома идеальны для людей, но мы должны быть единственными людьми на планете.

Когда я останавливаюсь, Старший дёргает мою руку, потянув меня в ближайший дом.

— И часто такое бывало на Сол-Земле? - Спрашивает Старший, когда над головой ревёт ещё один грохот грома.

Я улыбаюсь ему.

— Не часто, но бывало, - говорю я. — Разве это не здорово?

Старший смотрит на меня, как на поехавшую.

— По крайней мере, после дождя станет прохладнее, - говорю я. — Летом, на Земле, когда было очень жарко, после проходила быстрая гроза. Сейчас, должно быть, лето на Центавра-Земле.

— Так лето - это время ужасающего грома и огня с неба?

Я смеюсь, но когда вижу серьезное выражение лица Старшего, быстро замолкаю.

— Как правило, нет. Поверь, скоро всё закончится. И это не так опасно.

Чтобы доказать это, я снова выхожу через дверной проём и кручусь под дождём. Я запрокидываю голову, глядя, как падают капли, быстро вращаясь на скользких камнях.

Старший ловит меня прежде, чем я упаду.

Дождь льёт. Мы оба промокли, и дождь падает настолько сильно, что я чувствую это каждым миллиметром своей головы.

— Это сумасшествие! - Кричит Старший на ливень. — Нам нужно попасть внутрь! - Он дёргает меня за руку, пытаясь втащить меня в ближайшее здание, я выгибаю спину назад, притягивая его ближе к себе.

Ещё одна вспышка молнии. Мир освещается всего на долю секунды - я замечаю каждую сверкающую каплю дождя, пока она падает, а затем раздаётся ещё один грохот грома.

Я больше не думаю, я больше не чувствую. У меня нет времени на нежность и застенчивость.

Я просто целую его.

Мои губы прижимаются к его, мои руки обвиваются вокруг него, пока мы не оказываемся так близко, что даже дождевые капли не могут проскользнуть между нами. Мои пальцы путаются в его волосах, затем скользят по его шее. Его руки напряглись, крепко обнимая меня, подтягивая моё тело всё ближе и ближе.

Все мои чувства вырвались в жизнь: ощущение холодного дождя, треск звенящего грома в голове, но всё это ничто по сравнению с тем, как я ощущаю Старшего, наполняющего каждую клеточку моего существа.

Я с закрытыми глазами вижу ещё одну вспышку молнии. Она электризует меня - и Старшего. Он целует со страстью, которую можно описать только как прожорливую. Я хватаюсь за него так же, как он хватает меня: с чувством необходимости, ненасытности, желания.

И всё под дождём.

Я стою на цыпочках, чтобы лучше прикоснуться к губам Старшего, но потеряв равновесие, поскальзываюсь на мокрых камнях. Старший так сильно хватается за меня, что легко поднимает с земли, прокрутив вокруг себя; его смех, сотканный среди капель дождя, отзывается в моём сердце.

***

Я дрожу, мокрые от дождя волосы свисают клочьями, когда ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Небо озарилось, воздух охладился. Я откидываюсь на спину, в мягком свете двух солнц.

— Что это? - Спрашивает Старший, и только тогда я понимаю, что вздохнула.

— Я так надеюсь на радугу, - отвечаю я.

Он останавливается и бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Чёрт, они что, реальны?

Я смеюсь.

— Конечно же, да!

Старший качает головой, словно пытается представить цвета, озаряющие небо изогнутой линией.

Здесь, на втором этаже здания, создаётся иллюзия, будто у нас есть какое-то подобие частной жизни. Дождь принёс не только прохладу, но и блеск свежести всему миру.

И насекомых.

Я прихлопываю комара - или кого-то вроде него - жужжащего вокруг моей головы, а затем замечаю тонкое жужжание где-то поблизости. Я брожу вдоль стены здания и нахожу дерево, как в лесу, только поменьше, с роем мошек размером с клопов, парящих над красивыми, нежно-фиолетовыми цветами, падающими с веток деревьев.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться лепестков, но затем визг пронзает воздух - этот пронзительный крик сводится к молчанию, а затем появляется снова. Я инстинктивно отдёргиваю руку, желая защитить себя, хотя прекрасно понимаю, что не могу.

— Что это было? - Тихо спрашивает Старший, но мы оба знаем, что это было. Мы сканируем небо, но ничего не находим. Старший приближается к раскидистому дереву. — Я думаю… Я думаю, что эти цветы произошли от того жуткого материала, что раньше был на деревьях.

Он прав, - фиолетовые растения с испанским мхом, которые цепляются за деревья, - они того же оттенка с цветочными лепестками: тонкая сирень по краям переходит к глубоко-фиолетовому цвету в центре. Несколько усиков мха не расцвели, но большинство из распухли, закручиваясь в тонки, почти полупрозрачные цветы.

— Они прекрасны, - выдыхаю я.

— Тебе нравятся цветы? - Спрашивает Старший с кривой улыбкой на губах. Прежде чем я успеваю ответить, он протягивает руку и срывает один с ближайшего дерева. — Ну вот. Меньшее, что я могу сделать, после того, как я допустил такой бардак, когда принёс тебе цветы в последний раз.

Я смотрю на него с любопытством - когда это он принёс мне цветы в последний раз? - и тогда я наклоняю голову, чтобы вдохнуть пьянящий липко-сладкий аромат цветка.

Я улыбаюсь.

— Это напоминает мне о…

Моё тело немеет.

Мои глаза всё ещё открыты, когда я падаю на землю. Земля несётся ко мне, но я не могу выставить руки, чтобы защитить лицо, я не могу напрячь тело, когда оно падает на землю.

Я ничего не чувствую.

Мои глаза всё ещё открыты, когда я лежу, лицом вниз, в луже грязной дождевой воды. Я вижу вихри грязи коричневого цвета. Что-то прилипает к глазам, и какой-то рефлекс одерживает верх, когда мои веки закрываются. Вода просачивается в мой приоткрытый рот и нос, стекает в одно ухо.

Я пытаюсь кричать, я пытаюсь двигаться, но я не могу - это как будто меня заново заморозили, и я снова оказалась в ловушке, и я не могу двигаться. Я не могу, не могу! И мне нужно дышать, мне нужно дышать, но воздуха нет, просто вода, и я кричу внутри своей головы, чтобы не дышать, но единственное, что работает, это мои непроизвольные функции, такие как мое сердце, что чрезмерно быстро бьётся, и мои лёгкие, что дышат.

А затем появляется воздух.

А затем ничего.

18. СТАРШИЙ

Голос Эми внезапно обрывается. Её глаза закатываются, и она безвольно падает на землю. Мгновение я с ужасом смотрю, как она лежит лицом в луже. Маленькие пузырьки лопаются на поверхности лужи.

— Эми? - Говорю я, опустившись на колени рядом с ней. — Эми!

Я вытаскиваю её из воды и протираю лицо.

— Эми? - Я трясу её за плечи, но её голова безжизненно откинулась. — Эми!

Ничего. Из её рта выливается грязная вода. Я прижимаюсь к её груди, воды вытекает ещё больше, но она не двигается. Её дыхание поверхностное, но стабильное. Осторожно, я приподымаю веки - ничего.

Моё сердце бешено бьётся, в ушах звенит. Что произошло? Она…

Я прижимаю голову к её груди. Нет. Хвала небесам, нет. У неё есть сердцебиение.

Чёрт! Что мне делать?

Я беру Эми на руки. Мне нужна помощь. Сейчас же.

Я спотыкаюсь вниз по лестнице, зовя Кит. Она не должна быть далеко. Люди в других зданиях выглядывают через окна и двери, вырезанные из каменных стен. Когда они видят, что я держу Эми без сознания, они либо задыхаются, либо кричат, либо проклинают, либо бледнеют, но никто из них не Кит, никто из них не знает медицину, никто из них не может её спасти.

— КИТ! - Реву я.

Кто-то тёмные и высокий поворачивает за угол – Эмма, на патруле с Юлианой Робертсон. " Помогите! " - Кричу я на них. Даже Юлиана, которая раньше не хотела ничего, кроме как сразиться со мной, встревожилась, цвет её лица побелел, создавая резкий контраст с её тёмными, густыми волосами.

Из-за них появляется Кит. Она останавливается, когда видит Эми.

— Что случилось? - Выдыхает она.

— Помогите ей! - Снова кричу я.

— Немедленно за нами, - говорит Эмма, когда она и Юлиана бегут к зданиям на краю руин, где находятся Земные. Я бегу за ними, но поскальзываюсь на мокрых камнях. Я изворачиваюсь, защищая бездыханное тело Эми, прочертив длинную царапину на бедре, которое я едва чувствую. Кит помогает мне, затем бежит рядом со мной, проверяя пульс Эми, пока мы несёмся по направлению к зданиям.

Эмма и Юлиана привели нас прямо к первому зданию в ряду, которое немного больше остальных, а спустя несколько секунд появляется полковник Мартин.

— Что, чёрт возьми, происходит? - рычит он, приближаясь. Я не останавливаюсь. Мне нужны врачи, лекарства, что-то. Полковник Мартин взглянул на бледное, равнодушное лицо Эми, долго и громко проклиная всё на свете, и начинает бегать рядом со мной, крича о помощи.

— Отойди! - Воет он, как только я попытался войти в здание. Мать Эми кричит. Я опускаюсь на колени, осторожно уложив Эми на холодный каменный пол.

— Что случилось? - Кричит доктор Мартин, глядя на неподвижно тело его дочери. Кит опускается на колени рядом с Эми, поднимая веки. Ещё двое человек - женщина с узкими глазами и куцый мужчина - опускаются рядом с Эми и поднимают её. Земные врачи.

— Где Гупта? - Кричит полковник Мартин. — Где он? Он ведущий специалист!

— Я не знаю, - говорит женщина-врач с Земли.

— Что произошло? - Снова взвыл доктор Мартин.

— Я не знаю, - говорю я, и мои слова звучат, как мольба. — Мы только что были там, в зданиях, и там было дерево, и…

— Это может быть, что угодно, - говорит земной врач. Его акцент странный, страннее, чем у Эми, но это знание заставляет лишь чувствовать боль в груди. — Был дождь – возможно, в осадках есть токсин. Или это укус жука.

— Жуки! Там было много жуков, немного раздражающих летающих существ, - вскакиваю я.

Врач кивает.

— Возможно, яд, который странно среагировал на её организм. Всё здесь, независимо от того, насколько кажется безобидным, чуждо нам. Мы не знаем, как будем реагировать на любые стимуляции на этой планете.

— Что это? - Спрашивает Кит, поднимая левую руку Эми. Липкие остатки лепестков фиолетового цветка всё ещё цепляются за её ладонь.

— Цветок. Она понюхала цветок и затем…

— Потеряла сознание? - Кит поднимает веки Эми, но гораздо мягче, чем в прошлый раз, и светит в них.

Я киваю.

— Ну, буди её! - Кричит полковник Мартин.

Доктор с Сол-Земли прижимает стетоскоп к груди Эми.

— Ты! - Полковник Мартин обходит меня. Его жена издаёт крошечный звук страха. — Ты подверг её этой опасности! - бросает в меня обвинения полковник Мартин, обвинения, которые разрывают мою плоть в клочья.

— Я не знаю, что случилось с ней, - говорит женщина-врач с Земли.

— Где, чёрт возьми, доктор Гупта? - Кричит полковник Мартин. Его взгляд задерживается на Юлиане Робертсон. — Ты! Найди этого ленивого медика и приведи сюда!

Я хватаюсь за Эми - я знаю, что она не видит и не слышит меня, но я просто хочу прикоснуться - и полковник Мартин толкает меня обеими руками в грудь, отбрасывая к дальней стене здания.

— Убирайся. К чёрту. Живо. - Отчеканивает он каждое слово сквозь стиснутые зубы.

Я смотрю на него, поражённый его реакцией.

— Ты сделал это. Если она умрёт, её кровь будет на твоих руках. Ты меня держать её в безопасности. Никого не можешь. ПОЛУЧАЙ. - Он снова толкает меня, и я налетаю на стену. Кит отводит глаза - единственная кораблерождённая в комнате - но она не может оставить Эми.

Я впитываю образ Эми - бледная, пустая, безжизненная. Её мать плачет. Полковник Мартин в ярости.

Я убегаю из здания. Обвинение полковника Мартина впивается в моё сердце, как солёное лезвие.

19. ЭМИ

В моём рту ощущение, будто он набит ватными шариками. Я облизываю свои сухие губы и ощущаю тяжесть в языке.

Что-то дёргается в моей руке. Движение пугает меня, и я пытаюсь отдёрнуть руку, но мои мышцы плохо слушаются. Я изо всех сил пытаюсь сесть, но ощущение, будто у меня на груди какой-то груз, хотя на мне и нет одеяла.

Моя мать спит, её рука слегка обернулась вокруг моей. Вот, что я почувствовала. Я сжимаю руку.

Её веки дрожат, а затем резко открываются, как будто она вспомнила что-то жизненно важное. Она поворачивает ко мне, судорожно вздохнув.

— Эми? - Она задыхается.

— Мама? - Мой голос хрипит.

— Эми! - Кричит она и бросается на меня. Тут же появляется мой отец. Его глаза на мокром месте, и похоже, он не в состоянии говорить. Я никогда не видела его таким эмоциональным.

Мои глаза скользят по комнате. Где Старший?

— Что происходит? - Спрашиваю я. Моя спина болит. Воздух вокруг меня прохладный и тусклый – я спала до заката? Но нет – небо становится всё светлее и светлее. Это рассвет. Я проспала весь день и последующий тоже.

— Что ты последнее помнишь? - Спрашивает один из земных врачей – я думаю, её зовут доктор Ватас.

Я смотрю на руку, которую всё ещё держит мама, до тех пор, пока не понимаю, что моё тело отвечает за меня: последнее, что я помню, это цветок, который дал мне Старший.

Нет. Я невольно вздрагиваю, проглатывая желчь, поднимающуюся к горлу. Последнее, что я помню, – это потеря контроля над своим телом, чувствуя себя так, как будто я снова была заморожена. А потом ощущение утопления, такое же, как когда я впервые проснулась.

Воспоминания вливаются в меня, отравляя душу.

Я оглядываюсь вокруг. Все ждут меня, чтобы поговорить.

— Цветок, - говорю я, потому что знаю, они не заботятся о том, как я себя чувствую. Им нужен только холодный медицинский анализ. — Из-за него я потеряла сознание.

Мои глаза всё ещё оглядывают комнату. Меня переполняет разочарование.

Я не могу поверить, что Старший просто оставил меня здесь.

— Мы так и думали, - говорит доктор Ватас. Она указывать на пол, где линией выложены десятки фиолетовых цветов. — Мы не смогли провести никаких испытаний, но из наблюдений кажется, что цветы плотоядны. Когда они мокрые, они расцветают и выделяют нейротоксин, заманивая насекомых в свой центр.

— И гениев вроде меня, падающих на землю, - говорю я с такой улыбкой, на какую только способна, чтобы разрядить атмосферу в комнате. Но это не срабатывает. Все просто смотрят на меня, серьёзно кивая в знак согласия.

— Именно, - добавляет доктор Ватас. Она гладит мою руку в старческой манере. Я хотела закатить глаза на неё, но похоже, это требует слишком много усилий.

— Я голодна, - говорю я.

— Как и мы все, - говорит папа. — Если шаттл не разблокируется, нам нужно выяснить, как добыть пищи на этой планете.

Я закрываю глаза – на Годспиде у нас, по крайней мере, была еда. Если мы все будем голодать до смерти, это будет отчасти моя вина.

— Сколько я проспала?

— Почти сутки, - отвечает доктор Ватас.

Мы провели практически целый день и ночь в руина, и почти всё это время я проспала. Я осматриваюсь вокруг, пытаясь понять, что произошло, пока я была в отключке. Все в здании - Земные. Похоже, все они в смятении, даже папа. Они спали в одежде. Никто не ел. Сомневаюсь, что кто-то вообще покидал здания.

Я встаю, моя спина хрустит. Словом, пол не самое удобное место для сна, несмотря на тот факт, что мои родители, похоже, подстелили мне запасные пальто, чтобы соорудить, своего рода, временную кровать. Сначала доктор Ватас и мама пытаются помочь мне ходить, но я просто хочу растянуть мышцы, оставшиеся эффекты цветка быстро испаряются.

Я брожу вдоль стен, мои пальцы касаются пыльных жёлтых камней здания. Комната таких же размеров, как и на Земле, окна и двери идеально подходят для людей. Ступени ведут на второй этаж.

— Странно, не так ли? - спрашиваю я.

Маме не нужно спрашивать, о чём я говорю.

— Да, это так, - её голос опускается на октаву. — Твой отец беспокоится.

Мы останавливаемся у окна, чтобы посмотреть на него. Он приглушённо разговаривает с Эммой. Они оба выглядят злыми и уставшими. Будто почувствовав наш взгляд, папа оборачивается и отправляет нам слабую улыбку, улыбку, которая не касается его глаз.

Теперь я понимаю, что у папы есть свои уловки. Такой же взгляд был у Старшего, после смерти Старейшины. Полный призраков.

Папа возвращается к Эмме и продолжает разговор.

Я пальцем прослеживаю очертания каменной стены. Теперь, когда я прямо перед ней, могу сказать, что здания фактически сделаны из больших кирпичей ручной работы, кирпичей того же цвета, что и земля. Было какое-то намерение в сотворении этих зданий, но теперь они пусты и заброшены настолько, что здесь нет ничего, кроме отголосков жизни, цепляющихся за камень.

Моя рука тянется к окну, мои пальцы погружаются в углубление каменного подоконника. Он идеально квадратный, каждая линия безупречно прямая и тщательно вырезанная в камне.

— Мы не знаем, для это нужно, - говорит мама, глядя на углубление в подоконнике, — но в каждом окне в каждом здании есть квадрат.

Доктор Ватас делает шаг вперёд.

— Кто бы ни построили эти здания, очевидно, они были сентиментальны, - говорит она. — Популярная теория среди учёных заключается в том, что у первоначальных жителей этого здания был какой-то кумир, который они клали сюда. Возможно, их Боги связаны с солнцами; все окна смотрят на свет.

Эмма уходит, и папа провожает её взглядом. Я обхожу доктора Ватаса и направляюсь к нему, заключая его в объятья, как и всегда, когда я верила, что он может решить любую проблему. Суровость в его лице смягчается.

— Я рад, что ты в порядке, Эми, - говорит он, целуя меня в голову.

— Конечно, я в порядке. - Я выдаю такую большую улыбку, какую только могу.

Он обнимает меня крепче.

— Я… не ожидал, что такое произойдёт.

— Не забывай, пап, - мягко говорю я. — Это был мой выбор. Я была тем, кто решил присоединиться к миссии.

Он только открывает рот, а я уже знаю, что он хочет сказать: что это не должно быть выбором вообще, и что я не должна была ехать.

Я не даю ему шанса сказать.

— Я сейчас здесь, - говорю. — И я счастлива. С тобой и мамой.

Он сжимает меня ещё раз, а затем отпускает.

— О чём ты говорил с Эммой? - спрашиваю я.

— У нас есть пара проблем, над которыми мы работаем.

— Расскажи мне.

Он смотрит на меня, и я знаю, что он воспринимает меня только как свою дочь, своего ребенка.

— Скажи, - говорю я снова. — Может быть, я смогу помочь.

К его чести, он сдерживает свой скептический взгляд.

— Ну, во-первых, у нас проблемы с зондом. Мы не можем общаться с Землёй.

Моё сердце замирает.

— Ты имеешь в виду, что вы не смогли снова связаться с Землёй, верно? Вы общались с ними, когда мы только приземлились, да?

— Да, - говорит папа, а затем говорит, как будто сам себе. — Да, конечно. - Через минуту он добавляет. — Но система связи шаттла теперь полностью разрушена, и мы не смогли получить один зонд для работы.

— Что случилось? - Я прикусываю губу, ожидая ответа отца.

— Мы установили связь – но мы ничего не слышим с другого конца. - Внешний вид у него не утешающий.

— Что-то не так? - спрашиваю я, наклоняясь вперёд и уже догадываясь об ответе.

Папа пожимает плечами.

— Я думаю, что мы просто должны больше работать над этим. Он старый, Эми. - Он отводит взгляд от меня. — Но это лишь одна из наших проблем.

— Какие у нас другие проблемы?

— Одна из рождённых на корабле пропала – и доктор Гупта. Мы думаем, что кораблерождённая заплутала, и доктор Гупта пошёл за ней, но…

— Когда они пропали?

— Когда-то в бурю. - Глаза папы направлены куда-то в пустоту. Я знаю: он обеспокоен, но его беспокойство не имеет тот же кислый вкус, как страх, поднимающийся в моём животе.

Уже прошли почти сутки.

— Кто - кораблерождённый? - спрашиваю я. Папа сказал «за ней» – так как это не Старший, возможно, это Кит…

— Лаура? Лорен? - Папа качает головой.

— Лорин? - Спрашиваю я тихо.

— Да, она самая.

На Лорин был пластырь с Фидусом, и я направляла её перед штормом, прежде чем отпустила её. Если она заблудилась в хаосе молнии и грома, это моя вина.

Он смотрит вниз и замечает моё лицо.

— Эми, не волнуйся, - говорит он, сжимая мою руку. — Вчера ночью было дождливо и темно, но Юлиана - хороший сыщик; Она найдет их сейчас, когда взойдут солнца.

Рация на плече папы начинает хрипеть. Он отходит от меня, нажимая на кнопку, чтобы подтвердить, что он готов принять сообщение. В рации слышится голос Эммы.

—…Нашла их, сэр. - Говорит она нечётким голосом.

— Гупту и кораблерождённую?

— Не Гупту, - говорит она. — Но кораблерождённую и Юлиану.

— Хорошо. Приведи их обратно в руины.

— Сэр, я не могу.

— Что? - Спрашивает папа.

— Сэр, они мертвы. Обе.