4. СТАРШИЙ

3. ЭМИ

Я слышала, что, когда ты находишься на грани жизни и смерти, например, попал в автомобильную аварию или перестрелку, все ваши чувства обостряются до почти сверхчеловеческого уровня, всё замедляется, и ты замечаешь слишком многое из того, что происходит вокруг.

Когда шаттл устремился к Земле, для меня было всё в точности наоборот: меня уносило в противоположную сторону.

Всё вокруг меня затихло: шум и крики людей по ту сторону металлической двери, падения, молюсь, чтобы не человеческих тел, шипение ракет, ругань Старшего, моё сердцебиение.

Я не чувствую ничего - ни ремней безопасности, впивающихся в мое тело, ни сжатых до боли челюстей, - ничего. Мое тело будто всё онемело.

Запах и вкус исчез.

Единственное, что не перестало работать - глаза, впитывающие картинку, открывшуюся мне. Создавалось ощущение, что скорее Земля несётся к нам, а не мы к ней. Через размытое изображение в окне под нами я начинаю различать сушу - континент. И в этот же миг моё сердце заполнило желание узнать этот новый мир, сделать его нашим домом.

Мои глаза упиваются образом планеты, но мой желудок сжимается, когда я осознаю, что никогда раньше не видела такую береговую линию. Я могу мысленно прокрутить земной глобус и представить, как Испания и Португалия, пересекая Атлантику, достигали Мексиканского залива и окраины Индии. Но этот континент - он погружается в незнакомое море и изгибается формами, которые я не могу узнать, образует неизвестные мне полуострова и разбрасывает острова в узоры, которые мне не связать.

И даже не видя всего этого, я понимаю, что этот мир однажды может стать нашим домом, но он никогда не заменит тот, что я покинула.

— Чёрт, чёрт, чёрт, - закричал Старший, потянув к себе руль так сильно, что на руках выступили вены.

Я сглотнула - сейчас не время поддаваться эмоциям.

— Что нам делать? - стараюсь я перекричать тревожные звуки сирен на контрольной панели.

— Я не знаю, чёрт побери, я не знаю!

Желтовато-коричневые скалы нависают, которые, казалось бы, параллельны шаттлу, и только когда мы минуем их, я понимаю, что мы и не собирались в них врезаться.

— Столкновение c Землей через пять минут. Шаттл отклонился от первоначального курса посадки, - говорит компьютер бесстрастным голосом, и мне хочется, чтобы это был человек, которого я смогу ударить.

— Мы что, разобьёмся? - я задыхаюсь, переводя взгляд с картинки в окне на лицо Старшего.

Бледное лицо Старшего напряжено. Он отрицательно мотает головой, и я понимаю, что это не значит: " Мы не разобьёмся". Это значит: " Не знаю, всё может быть".

Мой взгляд устремлен на круглый экран на панели управления - он показывает, как приближается, хаотично вращаясь, линия горизонта.

Горящая кнопка рядом со мной мигает, и я читаю слова, выгравированные на ней: стабилизатор. Звучит неплохо. Я не совсем уверена, но Старший напряжённо пытается держать корабль в устойчивом положении, и я надеюсь, что это не повредит и... нажимаю на неё.

Мы летим вниз, а горизонт всё время проваливается. Это похоже на какой-то аттракцион в Диснейлэнде. Индикаторы показывают нам, что маленькие ракеты взрываются у основания корабля, выравнивая и замедляя нас.

— Что за? - Оборвав фразу, Старший замолкает, когда ракеты включаются, и мы проваливаемся вниз, в небо.

Мы падаем на Землю, и я кричу.

Старший ударяет кулаком сначала по одной панели управления, затем по другой. Мы так быстро падаем, что изображение за окнами размывается и всё, что я могу различить, это смазанные тёмные цвета.

Горизонт снова проваливается, и Старший опять безуспешно жмёт на кнопку. Мы продолжаем нестись вниз. Ракеты вспыхивают, разбрасывая вокруг нас красно-жёлтые вспышки.

— Ответ от сенсоров поверхности: найдена подходящая площадка для приземления, - произносит компьютер, заглушая звуки сирены. — Начать приземление: да или нет?

Загораются две кнопки: зелёная - Д, красная - Н.

— Нажми на неё! - кричу я на Старшего, и он ударяет кулаком на Д.

Я вижу струи бело-голубых огней, выстреливающих спереди, и рывки шаттла то замедляются, то становятся резче, отчего у меня перехватывает дыхание. Поэтому все мои чувства обостряются. Всё снова становится реальным. Я чувствую вкус меди во рту - я укусила губу так сильно, что пошла кровь, и я уже могу сказать, как сильно привязана к креслу ремнем безопасности на груди и вокруг моих бедер. Шум, по ту сторону двери, кажется оглушительным, но я могу различить отдельные крики боли и тревоги из 1456 пассажиров в крио комнате.

А затем мы остановились.

Мы не приземлились, мы зависли над верхушками деревьев и перестали двигаться. Мы не разбились.

Шаттл стабилизировался не полностью, и я слышала странные звуки под нами: ракеты выстреливали в Землю, удерживая нас над поверхностью.

— Приземлить шаттл? Выберите: да или нет, - спокойно говорит компьютер.

Старший и я обмениваемся взглядами. В этом не было смысла, мы не собирались что-либо говорить друг другу. Просто было одно чувство. Чувство облегчения.

Вместо того, чтобы нажать на мигающую зеленую Д, он хватает меня за руку. Его пальцы проскальзывают между моих, они мокрые от пота, но его хватка остаётся твёрдой и сильной. Независимо от того, что происходит и что ждёт нас по ту сторону - мы встретим это вместе. Старший тянет наши соединённые руки к кнопке, и мы нажимаем её.

Шипение медленно исчезает, в то время как шаттл опускается вниз к земле. Я понимаю, что во время нашего безумного спуска вернулась гравитация, и всё опять приобрело вес, особенно ремень безопасности, обвязывающий меня. Я быстро сбрасываю его на стекло. Я вижу, что наша посадка уничтожила площадку вокруг нас - от ближайших к нам деревьев не осталось ничего, кроме пепла, а земля стала чёрной и блестящей, будто она растаяла. Деревья, деревья! Настоящие деревья, настоящая земля, настоящий мир!

С внезапным рывком, что чуть не сбил меня на пол, ракеты взорвались, и последние несколько метров мы просто падаем к поверхности планеты.

—Итак, - сказал Старший, смотря в окно на горящую землю, — в конце концов, мы не умерли.

— Мы не умерли, - повторяю я. Я смотрю в его сияющие глаза. — Мы не умерли!

Старейшина схватил меня за запястье и потянул на свои колени. Я растаяла от тепла и спокойствия, и наши губы сливаются в поцелуе, наполненном всеми страхами, страстями и надеждами, что приносит нам этот новый мир. Мы целуемся так, будто это наш и первый, и последний поцелуй, одновременно. В отчаянии наши губы встречаются; наши тела обвивают друг друга с какой-то пылкой яростью, что существует только в радости спасения от неизбежной гибели.

Я отстраняюсь, хватая ртом воздух. Смотрю в глаза Старшего... и всего лишь на один краткий миг, я не вижу ничего, кроме мальчика, который подарил мне первый поцелуй и второй шанс. Но затем изображение меняется, и я его больше не вижу. Я вижу Ориона. Я говорю себе, что Старший - не Орион, но не могу забыть о том, как Старший настаивал взять с нами на шаттл Ориона, будто его преступление должно быть вознаграждено целой планетой, а не куском льда.

Старший пытается выбраться из кресла, но у него не получается. " Дурацкий ремень безопасности", - бормочет он, расстегивая его.

Я огляделась вокруг.

Новый мир здесь, по другую сторону окна.

Мир.

Наш мир.

— Мы сделали это, - говорю я.

— Да, - повторил Старший, не сумевший сдержать радость в своём голосе. — Мы сделали... - тепло его дыхания начало щекотать мою шею.

Я обернулась, и наши глаза встретились, но мой взгляд упал на дверь в крио комнату.

— Мои родители, - прошептала я.

Я наконец-то могу вернуть своих родителей.

4. СТАРШИЙ

Не говоря ни слова, Эми поворачивается и бежит к толстым дверям. Её шаги гремят по металлическому полу, звук смешивается с криками 1456 пассажиров в крио комнате. Я глубоко вздохнул, пожимая плечами. Я до сих пор не могу поверить, что мы действительно сделали это. Несмотря на мою некомпетентность, несмотря на нашу близкую к катастрофе аварийную посадку.

Я замер. Что было тем, из-за чего мы чуть не разбились? Я почувствовал, что что-то ударило нас.

— Посадка шаттла завершена, - сказал компьютер. — Пожалуйста, передайте командование миссией самому высокопоставленному офицеру из креозаморозки, когда будет завершена реанимация. Не покидайте шаттл, пока не будет отдан приказ. Спасибо за вклад в миссию.

Голос компьютера потрескивает и умолкает, оставляя меня в тишине. Вместо этого, на контрольной панели загорается и мигает одна фраза:

Военный код авторизации: – – – – – – – – – –

Это слово – военный – заставляет мой желудок крутиться точно так же, как и шаттл во время посадки. Орион был бы на моем месте, если бы он не боялся военных Сол-Земли настолько, чтобы пытаться убить их, убежденный, что они превратят нас в рабов или солдат.

Это тяжело для меня, думать, что Орион - убийца-психопат, как думает о нём Эми. Потому что если бы не Эми, я был бы как Орион. Какой выбор я должен был сделать? Я стал бы как он... или как Старейшина.

И не важно, что случилось, я не могу что-либо изменить, но и не считаю, что Орион и его тактика лучше, чем Старейшина и его ложь.

Военный запрос кода мигает, ожидая пароля, которого у меня нет. Я бросил последний тоскливый взгляд на мир за окном, на нескончаемое небо, а затем повернулся к нему спиной. Я уже слышал страх и боль, возрастающие голоса моих людей, а потом пошёл в сторону замороженных в крио комнате.

Когда я дохожу до крио комнаты, Эми стоит напротив камер своих родителей, склонившись над моими людьми, привязанным к крио камерам для безопасности. Эми проталкивается среди них, её глаза бегают по информационному табло с таким сконцентрированным вниманием, что она не замечает, как мои люди копошатся, пытаясь встать, будучи привязанные к камерам.

Я погрузился в хаос. Кит, наш врач, собрала группу людей, которая начала отцеплять тросы, прикрепляющие людей к неподвижным объектам. Сразу стало понятно, что тросы - не очень хорошая идея. Мой желудок скрутило, когда я увидел, как Кит вставляет плечо мужчины обратно в сустав, отчего почти все были в шоке, их лица были испуганы, это напоминало мне видео о стихийных бедствиях на Сол-Земле.

Женщина рядом со мной начала кричать, её голос отразился эхом в металлических стенах крио камеры, передавая каждому весь этот ужас.

Группа Кит и её помощников поспешили к ней, распутывая женщину из троса, но было очевидно - уже слишком поздно. Вокруг её шеи была глубокая красная отметина. Трос, который призван был спасти ей жизнь, соскользнул и убил её.

Я подошёл к женщине. Её крики прекратились, сменившись рыданием.

Эми почти беззвучно задыхается, я поворачиваюсь, чтобы выяснить, что случилось.

Она одарила меня самодовольной улыбкой триумфа, и только тогда я замечаю маленькие открытые двери перед крио камерой.

— Чёрт, ты хочешь сделать это сейчас? – спрашиваю я, подходя к ней.

— Да, - отчаянно говорит она.

— Всех? - спрашиваю я. Я могу понять, что ей нужно пробудить родителей, но нам не нужно добавлять почти сто замороженных людей к той какофонии, что образуется ещё тысячей голосов вокруг нас.

Здесь сотня раненных, и как минимум, двое, нет, даже больше - мертвы. У нас нет времени беспокоится об ещё одной сотне чёртовых замороженных людей, не сейчас, когда мы только-только совершили аварийную посадку.

Я хотел сказать это Эми, но она опередила меня, сказав, что они могут помочь. Я уверен, она верит в это, но не уверен, что она думала именно об этом до того, как я спросил её.

Кит бросается на меня. У неё порез на голове, а кровь стекает вниз по обе стороны лица, хотя выглядит это не так уж и плохо. " Всё в порядке? ", - спрашивает она, сдвигая брови.

Я осматриваюсь вокруг. У всех стеклянный взгляд - они шокированы, я понимаю. Понятно, что пока ремни удерживали людей от подпрыгивания во время аварийной посадки, они также резали кожу людей или проскальзывали на шею, или дергались так яростно вокруг них, что люди получали перелом шейного отдела позвоночника.

— Да, - прорычал я. — Всё замечательно.

— Нет, я имею в виду, посадка... планета... - Кит не знает, как сказать то, что она действительно хочет спросить.

Половинка моих губ поднимается вверх, и на мгновение, я не вижу металлические стены, заключающие в себя моих отчаивавшихся людей, которые пытаются оправиться после катастрофы. Я вижу только небо.

— Да, - говорю я ей. — Всё прошло замечательно.

Она вздыхает с облегчением, и я знаю, что её действительно волновало: разве всё это стоит того? И мне интересно... стоило ли? Мой ум переключается на Шелби, грузоотправителя, который научил меня, как приземляться. Без неё, мы бы действительно разбились. Независимо от причины, из-за которой мы сбились с курса; единственной причиной, почему мы выжили, является подготовка, которую она мне дала.

И из-за выбора, что я сделал, она в любом случае мертва.

Ряды крио камер начали шипеть, подавая признаки жизни. Камеры начали стрелять, опоры - падать на пол. Тонкая роботизированная рука скользит по верхней части крио комнаты, снимая стеклянные крышки и всасывая их обратно в камеры.

Механический гул наполняет комнату, заглушая звуки боли и страха, исходящие от пассажиров. Металлические руки отстреливают в крио камеры, на этот раз с острыми иголками, торчащими с одной стороны. Руки направляются прямо вниз, загоняя иголки в лёд. Я вижу крошечные потоки пузырей - струй горячего воздуха? - пузырьки проходят через замороженную креожидкость. Вода стекает на пол, объединяясь в лужицу. Наклон настолько незначительный, что я никогда раньше не обращал внимания на воду под камерами.

Глаза Эми замерли между криокамерами 41 и 40, камерами её родителей.

Нам это не нужно. В замороженных нет ничего плохого, но сейчас они являются проблемой. Сначала мы должны помочь раненым.

И... она нужна мне. Мне нужна Эми. Со мной рядом, а не поглощённая замороженными ящиками. Даже сейчас, я чувству, как каждый человек, кроме Эми, смотрит на меня, ожидая, что я сделаю всё, что требуется для них. И я не уверен, что смогу сделать всё сам, без неё.

— Что я могу сделать? - Спросил я, отвернувшись от Эми и повернувшись к Кит.

Кит отводит меня к дальней стене, где она сформировала своего рода сортировку, распределение медсестёр, которые могут помочь с незначительными порезами и ушибами, но есть ещё множество людей, кто нуждается в гораздо большей помощи. Страховочные тросы были слишком узки; они врезались в кожу людей, и даже я, с моим неопытным глазом, могу понять, что им придется их зашивать. Более чем у одного человека был вывих плеча, как у того мужчины, которому Кит помогала ранее, и очень много людей сидели у стены, и я не уверен, что это потому что им больно или они не могут стоять, или же что это что-то другое, что-то менее серьезное, или более.

Я встретился глазами с Эми. Она была в отчаянии. Всего пару дней назад, она была подмастерьем, Док должен был быть тут, он единственный, кто мог решить все наши проблемы. Но Док сам по себе был проблемой.

На руках Кит я увидел квадратик, бледно-зелёный пластырь. Фидус.

— Нет, - говорю я, командуя.

Фидус был частью Годспида. Он усыпил нас на столетия. Ему нет места тут, ему нет места в новом мире, без стен и лжи.

Кит уже было открыла рот, чтобы начать протестовать, но она, должно быть, увидела во мне что-то от Старейшины, потому что молча положила Фидус в карман.

— Эми, - крикнул я через плечо.

— Минутку, - ответила она на выдохе. Она никак не могла оторвать глаза от замороженных родителей.

— Эми, - приказал я.

Она взглянула на меня с болью в глазах.

— Нам нужна помощь.

— Через минуту, - опять сказала она.

— Сейчас.

Из-за ядовитого взгляда, которыми она одарила меня, можно сказать, что она видит во мне что-то от Старейшины сейчас.

Но она оставляет крио камеры и приближается к нам. Её угрюмое отношение меняется, когда она замечает раненых вокруг нас, казалось бы, впервые. “Что я могу сделать, чтобы помочь? “ - спрашивает она искренним голосом.

Позади неё начали течь крио камеры из-за того, что таял лёд.