Любовный роман Непокорная. Играй по моим правилам. 22 страница

Влад кинулся оттаскивать его от обезображенного тела похитителя, переставшего подавать хоть малейшие признаки жизни, захлебываясь в потоке загустевшей крови.

- Любимая, прости! – достигнув апогея отмщения, Алекс подлетел ко мне и со всей силы, которая только осталась после шквала продолжительных ударов, сжал в объятиях, плача от боли. – Он сделал тебе больно? Он тронул тебя?

Я, сглатывая подступившие страхи, хлюпая носом, разрыдалась у него на плече, со временем начиная разбираться во всей серьезности ситуации. Еще пару минут назад я не до конца понимала, что, возможно, больше никогда не увижу Алекса. Только при встрече пришло понимание того, что я рисковала навсегда распрощаться с жизнью и никогда не увидеть людей, которых я так люблю.

- Пожалуйста, Стэф, скажи, он тронул тебя? – каждое слово давалось с невероятной болью и титаническим преодолением себя; он заикался, а я чувствовала, насколько тяжело и мучительно ему далось это знание.

- Он не успел навредить мне, - пересохший от истошных криков рот еле шевелился, и ему приходилось вслушиваться, чтобы разобрать ответ. Очутившись в безопасной зоне, сердце замедлило ход и перестало колотиться с мышиной скоростью.

- Он пытался тебя изнасиловать? – Алёна, не скрывая ужаса от будоражащей кровь истории, подошла сзади и успокаивающе поглаживала по спине, удачно подбирая нужные как воздух слова поддержки.

- Да, - стараясь уберечь близких людей, я произнесла только одно слово.

- Это дело не должно остаться незамеченным, стоит вызвать полицию. Неизвестно, сколько девушек подверглось нападению со стороны этого маньяка, - Влад взял телефон, набрав номер полиции.

- Правильно, нужно засадить извращенца за решетку, - вторила Алёна, со злобой поглядывая в сторону статичного тела, не подающего признаков жизни.

- Надеюсь, он останется жив. Будет несправедливо, если он скончается на наших глазах, не понеся наказания за совершенное преступление, - поддерживал ее Влад, уже достаточно долго ожидая ответа на той стороне телефонной линии. – Порой сохраненная жизнь становится большим наказанием, чем скоропостижная смерть. Этот придурок еще будет молиться, чтобы ему дали возможность умереть.

Я, ошарашенная всем происходящим, горько плакала на плече у Алекса, крепко цепляясь за ворот испачканной кровью мерзавца рубашки и притягивая его к себе, как можно ближе. Отчаяние и беспомощность будоражили сердце, стук которого отдавался в ушах. Со временем слезы практически перестали литься из глаз, мне хотелось кричать от ужаса и несправедливости, сковавших истерзанное тело. Все нутро желало только одного: чтобы этот монстр, лежащий в паре метров от меня с окровавленным и изуродованным до неузнаваемости лицом, испытал нечто похожее в жизни.

- Любимая, - Алекс аккуратно прикладывал платок к рассеченной брови, отодвигая скатанные пучки волос и слегка обдувая ссадившую на лице рану, - я виноват, прости, что оставил тебя одну, - он не переставал повторять ранившие гораздо больше, чем ситуация, слова, продолжая винить себя в произошедшем.

Лишившись дара речи, я безмолвно смотрела в убитые глаза, горевшие от ярости и ненависти к самому себе. Рано обретя самостоятельность и независимость, Алекс привык досконально контролировать свою жизнь, не допуская, а, в большинстве случаев, и вовсе избегая незапланированных курьезов. Это справедливо подтверждало, почему в случае, никак от него не зависящем, он обвинял исключительно себя. Отчаяние от беспомощности перед нависающей угрозой лишь подогревалось самобичеванием. Мне было невыносимо тяжело от мысли, что я стала источником его страданий, переживаний и необоснованных обвинений в свой адрес.

- Алекс, ты ни в чем не виноват, - я попыталась успокоить его, понимая насколько важны слова поддержки. – Послушай себя, ты извиняешься за преступление, к которому вовсе не причастен.

- Я виню себя в том, что не смог защитить тебя, хотя поклялся, что не дам в обиду ни одному человеку на этой планете. Я нарушил клятву, - он пытался скрыть ребяческие слезы, непроизвольно бегущие по напрягшимся лицевым мышцам. – В результате ошибки я мог навсегда потерять тебя. Я ненавижу себя! – сжимая травмированные костяшки, он громко проорал последнюю фразу, ударяя кулаками о землю.

- Если бы с тобой что-нибудь случилось, я никогда в жизни не простил бы себя, - израненные ударами руки от ярости все отчетливее сжимались в кулаки, как будто бы он был готов собственноручно наказать себя.

- Успокойся, - я обеими ладонями обхватила его голову, стараясь сконцентрировать рассеянное и затуманенное от неприкрытой и сочившейся наружу ярости внимание.

Сейчас, как никогда прежде, было тяжело подобрать правильные слова, потому что внутри все еще потряхивало от собственной беспомощности перед лицом смерти. Я до сих пор ощущала омерзительные прикосновения по коже и зловонное дыхание обидчика. В затуманенных мыслях проносились грязные и оскорбительные словечки, заставлявшие каждый раз, как только взгляд опускался на лежащее в сырой земле тело, вздрагивать от ужаса. Я пыталась представить, что бы произошло, если бы он довел задуманное до конца. Как только поток воображения снова и снова приливал к голове, я начинала плакать с удвоенной силой, ни в силах сдерживать эмоции, поглотившие всю без остатка.

- Я хочу поехать домой, - невнятно произнесла я. Единственное, что я хотела – это смыть сотней тюбиков геля для душа следы грязных соприкосновений с впитавшей чужой запах кожи.

- Стэф, дождемся скорой. Вдруг ты получила сотрясение? У тебя не перестает идти кровь, - упорно не сдавалась Алёна, обеспокоенная моей халатностью к здоровью.

- Да, Стэф. Скорая прибудет через пару минут. Лучше убедиться в том, что тебе не угрожает никакая опасность, - поддерживал жену Влад, ничуть не меньше встревоженный происходящим.

- Пожалуйста, Алекс, мне нужно домой, - всхлипывая, чуть ли стоя не на коленях, я доказывала, что необходимо занять мою сторону. – Я не хочу видеть лицо этого ублюдка, - я старалась доходчиво объяснить нежелание оставаться здесь.

- Стэф, а если это действительно сотрясение мозга? Может, лучше стоит дождаться приезда врачей? – настаивал Алекс.

- Пожалуйста, я прошу только одного – отвези меня домой, - я и слышать не хотела о том, чтобы еще хотя бы на пару минут задерживаться в страшном, угнетающем месте.

- Ребята, вы сможете дождаться приезда скорой помощи и полиции? – он обратился к Владу и Алёне, догадываясь, с какой тяжестью и неприязнью мне придется столкнуться, отвечая на расспросы стражей порядка. – Я отвезу ее домой.

- Конечно, мог не просить, брат, - без лишних расспросов ответил Влад. – Я наберу тебя, как только мы расквитаемся с этим мудаком, - он со всей силы пнул его ногой в бок, показывая омерзение лишь от одного его распластавшегося на земле внешнего вида.

- Стэф, родная, я навещу тебя завтра, а сегодня – тебе стоит принять теплую ванну и хорошенько поспать. И постарайся не думать о сегодняшнем инциденте, - Алёна крепко обняла меня, вложив всю нежность и заботу в дружеские объятия.

- Прости, что испортила твой праздник, - я с извинением посмотрела на нее.

- Даже не думай об этом, глупышка. Ты ничего не испортила, - она вытерла слезы с краснеющих от стыда щек, еще раз заключая в крепкие объятия. – Увидимся завтра!

- Набери, как только станет ясно, как полиция поступит с ублюдком. Я буду ждать звонка, - он пожал Владу руку, и, осторожно подхватывая меня на руки, словно я хрупкая фарфоровая кукла, которая от неосторожных прикосновений разобьется вдребезги, понес к машине.

Весь путь до парковки он хранил выворачивающее мою душу наизнанку молчание, бережно прикасаясь к истерзанному телу и стараясь, как можно аккуратней нести меня на руках. Лишь изредка, сквозь гробовую тишь я слышала, как он вздыхает от обиды, досады и беспомощности, обвиняя исключительно себя во всех смертных грехах.

- Так и будешь на себя злиться? – выругалась я, пытаясь разрушить убивающую тишину. – Алекс, что произошло – уже не исправишь. Ты делаешь вдвойне хуже, ты это понимаешь? Я не могу смотреть, как ты мучаешься, потому что твои страдания приносят мне огромную боль, не идущую ни в какое сравнение с тем, что произошло полчаса назад в парке, - немного отрезвев от потрясения, я предприняла попытку остановить защитника от самобичевания, разрушающего и съедающего изнутри.

- Нет. Я никогда не прощу себе ошибку. Если бы я не отпустил тебя одну, посреди ночи в этот убогий, безлюдный переулок, то ничего бы не случилось. А если бы я не успел тебя найти!? Мне противно думать, что мог сделать этот псих.

После отрезвляющих слов меня моментально бросило в жар и стало как-то не по себе. Сопутствующая доводам обоснованность заявления отдалась леденящим холодом по коже. Трудно представить, смогла бы я продолжать жить, как раньше, смотреть в глаза близким, подвергшись насилию со стороны монстра!? Смирилась бы с тем, что ничего не могла поделать!?

- Да, но ведь ты успел. Ты спас меня, - я положила ладонь на мокрую от слез щеку, выказывая благодарность за спасение. – Я знала, что могу во всем на тебя рассчитывать.

Сожранные апатией, мы подошли к машине. Алекс открыл пассажирскую дверцу и осторожно посадил меня на сиденье, бережно подкладывая подушку под спину и укрывая теплым пледом.

- Когда я подошел к машине и увидел, что дверь открыта настежь, а тебя в ней нет, я подумал, что навсегда потерял тебя, - надломленным голосом признавался он, вставляя ключ в зажигание. – Я понял, что если вдруг я не найду тебя, то не смогу жить дальше и без раздумий покончу жизнь самоубийством. Жизнь без любимой не имеет смысла. Ты – единственное, что держит меня на Земле, лишь благодаря тебе, я почувствовал, что такое настоящая жизнь. Ты – моя жизнь, - он развернулся вправо, слегка касаясь ладонью щеки. – Если сможешь – прости, малыш!

Перекрывая доступ кислорода, горло сдавил ком, и из глаз ручьем потекли слезы. После откровений я оказалась бессильной перед лицом рьяно рвущегося наружу порыва чувств. Меня поглотила колоссальная паника, которую я старалась безуспешно подавить, но любые попытки в одиночку справиться с тяжелейшим грузом ответственности за наши судьбы оказались напрасны. Прямо сейчас я плакала не от унижения, которое пришлось испытать часом ранее, а от того, насколько сильно я любила Алекса. В самых ужасных мыслях я не исключала, что ночью могла оборваться наша история, история всесильной любви, способной побороть что угодно, кроме смерти. От этого становилось невыносимо больно, словно гигантские металлические тиски туго сжимали сердце и кто-то, надавливая на сонную артерию, умышленно лишал сознания.

- Я люблю тебя! - сквозь бурный поток слез, катившихся по запачканным щекам, заверяла я. – Не переживай, самое главное – пока мы вместе, нас не разлучит ни одна сила на всем белом свете.

- Я люблю тебя! - Алекс, подтягивая к себе зареванное лицо и превозмогая жгучую боль, не дающую окончательно успокоиться, со всей страстью впился в увлажненные от рыданий губы, пытаясь заглушить бушевавшую ненависть к самому себе.

- Не смей винить себя в случившемся, - я еще раз поцеловала его, вкладывая в наш поцелуй весь тот спектр чувств, которые испытывала к моему мужчине.

Всю дорогу до дома я ехала зажатой, находясь на грани нервного срыва, и вновь прокручивая в голове врезавшиеся в память слова этого извращенца. Я приходила в ужас от врывающихся в голову мыслей о том, что бы произошло, если бы Алекс вовремя не пришел мне на помощь и не вытащил из лап чудовища. Грудь больно щемило, когда перед глазами мелькали фрагменты постыдной ночи, предательски застревавшие в голове и не желавшие ее покидать. Я усиленно сосредотачивалась на самых лучших воспоминаниях, но все оставалось прежним: образ недочеловека, нависающего надо мной и пытающегося прикоснуться грязными ручонками, въедливо запечатлелся в сознании. Даже спустя время меня передергивало от того, что он касался меня, клеймил, оставляя отвратные поцелуи на теле. Хотелось «метать грозовые молнии» от бессилия, которое порой прокрадывается в жизнь, напоминая о том, что ничто не вечно: все люди лишь гости на Земле, и в любой миг каждый может потерять право на жизнь. Необходимо дорожить каждой секундой, не акцентируя внимания на мелких неприятностях и проблемах; и, просыпаясь с утра, новый день начинать с объяснений в любви самым близким и родным людям.

Припарковав машину возле главного входа, он взгромоздил меня на руки и понес в дом, оставаясь безмолвным и, по всей видимости, опасавшимся, что каждое неосторожное слово способно разбередить раны с новой силой. Я понимала, насколько трудно ему было подобрать правильные слова, чтобы хоть каким-то образом постараться успокоить меня и вытащить из мира гнетущих воспоминаний.

Минуя гостиную, Алекс сразу же поднялся на второй этаж, в нашу спальню, чтобы я, по уши погрязшая в унизительных прикасаниях подонка, смогла принять ванну, смыв с себя грязь ночного происшествия. Он контролировал каждый мой шаг, помогая снимать жалкое подобие платья, разорванного в клочья и перепачканного в сырой земле и крови, в котором уже навряд ли удалось бы распознать роскошное вечернее платье, купленное еще пару часов назад. Манипуляции с одеждой заставили отчетливо почувствовать мышечную боль. Поэтому остатки капроновых колготок я уже стягивала, внимательно изучая синяки на ногах, полученные в результате неравного столкновения с похитителем.

- Он тебя бил? – Алекс, опуская наливавшийся кровью бычий взгляд ниже к моим ногам, легонько поглаживал подушечками пальцев темно-синие отметины на истерзанном теле. – Нет, я не покалечу ублюдка, я превращу его жизнь в ничто; так, что он сам начнет умолять о смерти, попав в одну камеру с насильниками, которые ублажат его потребности так, что он сидеть не сможет. Раз он хотел удовольствия – он его получит, - хищные глаза сверкали от злости и желания отмщения, превратившегося в идею-фикс.

- Не могу смириться, что допустил это, - провопил он, со всей силы ударяя кулаком по стене, и, мечась по комнате, словно дикий хищник в неволе. – Я не успокоюсь, пока собственными глазами не увижу, как этот парень медленно умирает, умоляя о пощаде и об ускорении приближающейся смерти.

- Стой, хватит! - взорвалась я, сглатывая комок обиды в ссадившем от крика горле, - мы не можем ничего изменить. Он получит по заслугам, - пытаясь скрыть наливавшиеся слезами глаза, я вскочила с кресла и убежала в ванную, закрывая за собой дверь на замок.

Я обессилела, никак не могла побороть поток переживаний, переполнявших через край и предательски затуманивающих здравый смысл. Слезы непроизвольно брызнули из глаз, застилая их невидимой пеленой. Невинный плач превратился в громкие рыдания, и, как я не старалась держать себя в руках, чтобы лишний раз понапрасну не расстраивать Алекса, который и без накручивания чувствовал себя разбитым и беспомощным, мне это не удавалось. Захотелось забиться в темный угол, надеть плащ-невидимку, закрыться от мира пуленепробиваемой стеной, лишь бы не демонстрировать слабость. Периодически тело схватывали судороги от страха, что это еще далеко не конец и все может повториться вновь.

Продолжая биться в истошной панике, я сползла на холодное плиточное покрытие, облокотившись спиной об ванну и обхватив двумя руками колени. Я крепко впивалась в исцарапанные иссиня-черные колени и жмурила глаза, как будто бы нелогичный жест мог отмотать время назад, предотвратив столкновение с мерзавцем.

- Стэф, не прячься, открой чертову дверь, - Алекс с пугающим стуком барабанил по деревянной двери, опасаясь за мое психологическое состояние. – Я хочу быть рядом!

Меньше всего мне хотелось, чтобы Алекс видел меня в сломленном, безжизненном и расклеившемся состоянии. Игнорируя просьбу, я, настраивая максимально возможный поток воды, прыгнула под душ, заглушая угрызения совести и внутренний голос. Стоя под душем и тщательно оттирая с дурно пахнущих кожных покровов следы прикосновений, я глубоко хватала воздух, изгоняя из тела, помеченного дьявольским отродьем, приступы жуткой истерики, произошедшие в результате надлома в размеренном внутреннем мире.

Закончив водные процедуры, и, начиная наконец-то потихоньку приходить в себя, я обмоталась в махровое полотенце и переступила порог ванной, разделявшей с Алексом, который в этот момент разговаривал по телефону, очерчивая круги по комнате.

Я присела на край кровати и принялась расчесывать волосы, отвлекаясь и выполняя релаксируюший ритуал каждый раз, когда безумно сильно нервничала и не находила себе места. Вытирая с набухших от плача глаз оставшиеся капли слез, я уставилась на Алекса, не сбавлявшего приказного тона и продолжавшего что-то кому-то упорно доказывать.

- Что такое? – заметив, что он явно выведен из равновесия, перепугалась я, когда он нажал отбой и, перестав метаться, сел рядом. – Кто это был?

- Влад. В полиции просили подъехать и дать показания. Якобы им недостаточно того, что знают Влад с Алёной. Я объяснял, что сейчас ты даже не в состоянии с кем-либо говорить, не говоря уже о том, чтобы куда-то ехать.

- Скажи, что завтра я смогу дать показания.

- Я так ему и сказал, - недовольно, чуть ли не матерясь, высказывался он, аккуратно сжимая мою руку в ладони. – Я тоже приму душ, а то вся моя одежда забрызгана кровью. Ты сможешь пару минут побыть одна? – он вопросительно вглядывался в усталый взгляд.

- Да, конечно, – одобрительно кивнула я, освобождая руку.

Через пятнадцать минут он вышел из ванной, укутанный в махровый халат вместо обмотанного вокруг бедер полотенца. Я не предала несвойственному поведению особого внимания, пока не догадываясь, что все это значило.

- Я принесу успокоительное. Тебе обязательно нужно поспать, - Алекс удалился из комнаты, вернувшись уже со стаканом воды и обещанной таблеткой.

- Вот, выпей. Это поможет расслабиться.

Я, последовав здравому совету, быстрыми глотками запила таблетку и прилегла на подушку, сбрасывая с подкашивающихся от усталости ног тапочки.

- Иди сюда, - я потянулась к нему обессиленной рукой, приглашая занять место на кровати рядом со мной. – Я не хочу оставаться одна.

Поставив стакан с водой на тумбочку, и, залезая под одеяло, Алекс чуть ощутимо завел руки мне за талию и подтянул нуждавшееся в ласке тело. Еле касаясь разбитого на кусочки организма, словно я и впрямь являлась хрупкой хрустальной вазой, он нежно поглаживал меня, проводя рукой вверх и вниз по халату и оставляя на шее целомудренные поцелуи, подобно снотворному, моментально подействовавшему на убаюканный теплотой организм.

Глава 19.

Проснувшись на следующее утро, я осмотрела просторную комнату и увидела, что Алекса здесь нет. Высовывая промерзший нос из-под одеяла, первым делом я взглянула на подвергшиеся испытанию запястья, на которых виднелись ярко выраженные отпечатки от наручников. Само за себя говорящее доказательство дало веское основание поверить в то, что ужасающая драма, творившаяся прошлой ночью, являлась суровой реальностью.

- Доброе утро, моя принцесса! Я принес завтрак, - в комнату вошел Алекс, держа в руках серебряный поднос, до краев заполненный гастрономическими изысками.

Попытавшись принять вертикальное положение, и, абсолютно не подозревая об сказавшихся на здоровье последствиях происшествия, я с ходу оперлась на локти, тут же почувствовав нестерпимую тянущую боль, незамедлительно отразившуюся на припухшем от истерики лице кислой гримасой.

- Что такое, малыш? Где больно? – взволнованно изрек Алекс, ставя поднос на край кровати, и, мигом подлетая ко мне.

- Нигде, - уверенным тоном успокаивала я, но нотки фальши в голосе не укрылись от его проницательности. – Всего-то неудачно оперлась на руку.

- Посмотри, - стискивая зубы, он приподнял мою руку, демонстрируя четкие следы вчерашних побоев и отметин от наручников, - это называется, неудачно облокотилась на руку? После завтрака мы поедем в больницу.

- Я же говорю, все нормально. Не зачем излишне беспокоиться, – разубеждала я, покрываясь ледяным потом от устрашающего с детства слова «больница».

- Прекрати спорить, Стэф. Знаю, ты любишь выходить победителем в любом споре, но в этом случае я так легко не сдамся. Ты покажешься врачу – и точка. Я все сказал, - пригрозил он, подключив сурового и властного бизнесмена, который не привык уступать и сдавать занятые позиции, от чего вызвав на лице легкую улыбку.

- Почему ты улыбаешься? Я не шучу, мисс «Я никогда не проигрываю ни в одном споре», - металлическим голосом уверял он, пытаясь держать серьезное выражение лица. Стоит заметить, ему это очень плохо удавалось.

- Сдаюсь, - подняв руки над головой, словно опасный преступник, жестом показала я. – Ладно, постараюсь быть беспомощной и хрупкой девочкой.

- Так-то лучше, - он с нетерпением притянул меня, пленяя одним из соблазняющих и сладких поцелуев губы. – Я безумно люблю тебя!

- Я люблю тебя! – я юркнула к нему в объятия, которые для меня служили лучшим лекарством от всех недугов. – Спасибо за все!

Я чувствовала, как сбившееся дыхание выравнивалось с каждым прикосновением. Он был не похож на вчерашнего Алекса, который обезумел от ярости, поглощенный идеей отомстить обидчику, во что бы то ни стало. Он вел себя более сдержанно и размеренно, коварные мысли об отмщении ушли на второй план.

- Внизу ждут Алёна с Владом. Они приехали утром, чтобы лично удостовериться, что с тобой все в порядке.

- Почему раньше не сказал? Я должна немедленно их увидеть и поблагодарить за помощь, - позабыв об острой боли, нарушающей легкость движений, я, как ошпаренная, выскочила из кровати и начала носиться по комнате в поисках домашнего халата.

- Постой, для начала позавтракай. Они никуда не уйдут, они здесь уже около двух часов. Пару минут ничего не решат, - подхватив на руки мечущийся сгусток неугомонной энергии, и, положив меня на кровать, он придвинул поближе завтрак.

Взяв ложку, словно беспомощного младенца, делающего первые шаги в жизни, он начал кормить меня овсянкой с кусочками спелых ягод, фруктов, орехов и меда, которую, по-видимому, он сам приготовил.

- Вкуснотища, - я, ничуть не преувеличивая восхищения неожиданно вскрывшимся мастерством, похвалила кулинарный талант новичка.

- Надеюсь, ты это сказала не потому, что боишься меня обидеть. Если так, то не зря говорят, что когда еда приготовлена с любовью и для любимого человека, она априори не может быть невкусной. А ты – мой самый любимый человек!

Закончив завтракать, я в движении накинула халат и, сломя голову, ринулась вниз, чтобы поскорее поблагодарить друзей за бесценную поддержку.

- Подожди, - Алекс всеми силами пытался остановить меня, потягивая за запястье; но, заранее упредив всяческие попытки удержать меня в доступной зоне безопасности, я с легкостью освободилась из-под властных рук, не желающих отпускать от себя ни на шаг.

- Стэф, с тобой все хорошо? – встревоженная Алёна, завидев меня, бегущей вниз по лестнице, кинулась наперерез, решив проверить, что моему здоровью ничего не угрожает.

- Да, благодаря вам я в полном порядке, - я бросилась ей на шею, крепко сжимая в кольцо объятий признательности. – Вчера в этой суматохе я не успела поблагодарить вас, самое время исправить упущение. Спасибо Вам большое за то, что в праздник вы полночи просидели в полицейском участке, за то, что в трудную минуту поддержали нас, не дали Алексу сорваться и совершить поступок, о котором на утро он бы горько пожалел.

- Может, перестанешь петь нам дифирамбы!? Уверен, вы с Алексом поступили бы точно так же, если бы в нашей семье случилось несчастье, - сплюнув и постучав по дереву ровно три раза, суеверный Влад подошел ко мне, одобрительно поглаживая по спине.

- Нет, я должна это сказать, потому что, в большей степени, вы – друзья Алекса, а со мной знакомы пару недель. То, что вы вчера для меня сделали, я никогда не забуду.

Я нисколько не лукавила. За всю жизнь я не встречала более отзывчивых людей. Людей, готовых пожертвовать собственным праздником, сидя в полиции, только лишь для того, чтобы стать сопричастными к наказанию чужого обидчика; людей, бросающих дела, чтобы приехать с утра и проведать далеко не самого близкого человека.

- Дохлый номер, я уже пытался, - за спиной послышался голос Алекса, неспешно спускающегося по лестнице и приближающегося к нам, - она ничего не желает слышать, с утра продолжая благодарить за то, что сделал бы каждый, оказавшись на нашем месте.

- Поверьте, в жизни я не раз сталкивалась с людьми, не спешащими пренебрегать собственными интересами в угоду чужой беде. Я рада, что у Алекса такие друзья, готовые в любое время дня и ночи сорваться и лететь навстречу. Я безумно счастлива и благодарна судьбе за то, что она свела меня с такими замечательными людьми.

- Чип и Дейл спешат на помощь, - отшутилась Алёна, рассекая сентиментальный лад, и, разряжая напряженную обстановку, царящую в пропитанном ванилью воздухе.

- Это точно, - вторил Влад, не скрывая зажигательной улыбки.

- В полиции сказали, почему выродок был в форме? - Алекс приступил к допросу Влада, пока Алёна, намертво прилепившись, продолжала меня тискать, словно мы тысячу лет не видели друг друга.

- Он пару лет служил в полиции, пока в результате раскрытия дела об убийстве молодой девушки, труп которой нашли в парковой зоне города, он не был приговорен к тюрьме по обвинению в изнасиловании и убийстве восемнадцати девушек, совершенных в течение последних полутора лет. По решению суда ему грозило пожизненное заключение с содержанием в колонии строгого режима. Ему удалось скрыться, все это время отлично маскируясь, и, продолжая совершать жестокие преступления. В полиции даже назначили награждение за поимку особо опасного преступника. Так что, дружище, теперь мы стали настоящими супергероями этого города, избавив его от такого мерзавца, как он, - Влад одобрительно улыбнулся, похлопывая Алекса по плечу.

- Мы узнали, что он начал совершать все эти преступления после того, как его жена ушла из дома к одному богатому бизнесмену, - добавила Алёна, развернувшись в сторону Алекса и Влада, и, на долю секунды выпустив меня из зоны повышенного внимания.

- Да, в полиции рассказали, что все его предыдущие жертвы были состоятельными девушками, в большинстве случаев, являясь женами или невестами богатых бизнесменов, - продолжал объяснять Влад, присаживаясь на диван.

- Значит в том, что он заинтересовался Стэф, в большей степени, моя вина, - вслух рассуждал Алекс, снова начиная обвинять себя в преступлении, которого не совершал.

- Ну вот, объясните ему, что он ни в чем не виноват. Я уже не знаю, как донести, что в случившемся нет виноватых, это всего лишь на всего глупое стечение обстоятельств, от которого никто не застрахован, - размахивая руками в воздухе, я обратилась к друзьям.

- Глупое стечение обстоятельств, говоришь? – изменившись в лице, Алекс спешил ко мне, чтобы оказаться лицом к лицу и донести смысл тяготивших переживаний. – Вчера ты могла погибнуть, ты это понимаешь? – обеими руками он обхватил ошеломленное непривычными действиями лицо, пробивая наполненным отчаянием и страхом взглядом обреченного на извечные страдания мужчины. – Стоит только мне об этом подумать, как внутри все переворачивается и больше не хочется жить.

- Может, самое время сообщить Стэф о нашем вчерашнем уговоре, - одухотворенно вклинилась Алёна, мастер по разрядке острых противоречий, по выражению лица которой можно было понять, что у нее уже не осталось сил скрывать тайну.

- Думаю, сейчас самое подходящее время, а то эти двое, - Влад жестом указал на нас, уставившихся друг на друга, - стоят с таким выражением лица, как будто у них кто-то умер, - неудачно пошутил он, казалось, совсем позабывший о реальной угрозе жизни.

- Ты готова? – Алёна, предвкушая новость, которую не без труда пыталась скрыть практически целый день, что для неумолкающей болтуньи считалось сродни маленькому подвигу, и, окрыленная осознанием того, что наконец-таки ничего не придется утаивать, вытянула Влада с дивана, подключая его к сообщению неоправданно долгой утайки.

- Ну же, говори уже, - сгорая от любопытства, торопила сенсационную новость я, от волнения перебирая костяшки пальцев Алекса, - хватит томить меня в неведении.

- Алекс предложил нашей огромной компанией, всем вместе на три дня слетать на …, - она развела руки в стороны, намеренно делая остановку перед пунктом выбранной дислокации, - …Мальдивы, - на оживившемся выражении лица появилась радость, скорее всего, вызванная тем, что ей больше не нужно было это скрывать. – Как тебе идея?

- Когда? – опешив от неожиданного предложения, приоткрытый рот изогнулся в непонятливой и не свойственной прежде манере.

- Самолет вылетает завтра, - включился в беседу Алекс, подбирая руки чуть выше покрытой синяками поясницы, и, сжимая меня гораздо легче прежнего. – Что-то не так?

- Да, то есть, нет, - запуталась я, объясняя столь странную реакцию, которую никто не ожидал услышать. – Вообще-то, да, в отличие от остальных, я не могу просто так взять и сорваться, когда заблагорассудится. У меня имеются определенные обязательства перед семьей, которая явно не погладит по головке за то, что я беспричинно прогуливаю учебу.

- Не волнуйся, в универе я уже договорился. Утром, пока ты спала, я отвез справку Милане. На ближайшие три дня ты официально освобождена от посещения занятий, - как будто заранее предугадывая дальнейший вопрос, Алекс стремился развеять все сомнения. – Разве ты не согласна, что тебе не повредит пара дней отдыха на берегу океана?

- Да, Стэф, к тебе же невозможно подступиться, - видимо, все-таки заметив, что от прикосновений мое лицо искривлялось от болезненных ощущений, вторила Алёна, - и, как бы ты это не скрывала, мы же не слепые, ты страдаешь из-за действий ублюдка, - с ноткой отвращения в голосе она фыркнула от возмущения.