Жарковский Сергей 34 страница

– Его не будет, – сказал я.

Он заложил руки за спину.

– Да, я слышал. Видите ли, в чём дело, Байно. Из-за своей преступной легкомысленности вы ввязались в очень большое и серьёзное дело. Вы некомпетентны, вы случайны, вы – никто. Прошу прощения, но мне некогда выбирать выражения. Однако вы, оставаясь никем, стали, по-видимому, обладателем меча, печати и перстня, то есть атрибутов Судьи, эй кей эй – Собственности Императора. Не перебивайте. Всё, что вы могли сказать, – вы уже сказали, и я это слышал. Итак, атрибуты у вас. ОК. Мы это приняли. Возникает любопытная ситуация, Байно. Вы – субъект привилегированного клона, Байно Марк, номер, код, файл такие-то – сами и юридически, и фактически являетесь собственностью Императора. Статус гражданина Солнечной Империи вам, субъекту привилегированного клона, выдан в кредит, вы прекрасно это знаете. Вы становитесь полноценным гражданином только после истечения двадцатипятилетнего срока службы на Трассе. Таким образом, вы, прик Байно Марк, номер, код, файл такие-то, собственность Императора, вступили во владение мечом, печатью и перстнем, атрибутами Судьи, эй кей эй – Собственностью Императора. Не соблаговолите ли вы передать мне, полномочному представителю Императора, Его собственность? Император желает получить её немедленно. Тотчас.

– ЗАКРОЙ РОТ, ДЕВСТВЕННИК, – прошептал Ейбо. – ВОТ СУКА, А?

– То, что я сказал, – совершенная истина, – подытожил Мусохранов. – Таково положение дел. Итак?

– ПОШЛИ ЕГО ВДАЛЬ! – сказал Ейбо.

Утверждение, что " Марк Байно" есть собственность " Императора Солнечной Империи А. Галактики", – ложно по определению. Принято и истинно, и неизменимо, что существо любого рода, вида, происхождения, пола и возраста, сознающее свою индивидуальность и/или наделённое бессмертной душой, не может являться ничьей собственностью.

Утверждение, что атрибуты Судьи: меч-пара, печать и перстень, – есть собственность названного " Императора", – ложно по определению. Атрибуты Судьи принадлежат и подчинены только Судье. Судья может быть отделён от своих атрибутов, передать их во владение или на хранение, отставить их от себя навсегда и безоговорочно – только и только по собственному желанию.

Утверждение, что сказанное землянином Мусохрановым есть совершенная истина, – ложно по определению.

Также ложно по определению, что положение дел – таково.

На(…) note 113 его. Конец.

– Да текли б вы по катетеру! – сказал я.

Космачи, он даже бровью не повёл, ейбо. Через секунду только поднял руку ко рту и подышал в расслабленный кулак. Так что по катетеру – от удивления нулевой его реакцией – чуть было не потёк я.

– Это отказ, – констатировал он.

– Решительный, – подтвердил я.

– СЕРЬЁЗНО СКАЗАНО! – заметил Ейбо.

– ОК. Очень жаль. Видите ли, Байно, – сказал землянин тем же ровным тоном. – Я был уполномочен вести переговоры с Судьёй Янисом Пороховым. Янис Порохов устранился от переговоров… Ничего не поделаешь. Он подставил вас. Байно, при всей моей искренней симпатии к вам и к вашим товарищам… С огромным сожалением вынужден напомнить, что согласно законам Империи вы есть прик и не можете быть стороной переговорного процесса. Вы – прик, раб Императора. Обладание вами атрибутами Судьи не отменяет этого факта. Вы вольны считать себя кем угодно. Судьёй, божьей голубкой, одуванчиком. Но это лишь иллюзии, Байно, неосновательные заблуждения. Но с вами никто не будет играть в бирюльки. Если вы намерены в своих заблуждениях упорствовать, то вам придётся заплатить за это.

Ваш отказ подчиниться воле Императора трактуется однозначно. Это мятеж. Миссия " Каплун" – миссия военная. В её на-местное руководство входят офицеры оперативной службы УПК. Если вы не измените – немедленно – своё решение, то я не могу гарантировать вам ничего. Ни вам, ни вашим товарищам. Мятеж – преступление тягчайшее. Миссия " Каплун" будет приостановлена. В игру вступят военные. Очень грубые люди. Умеющие подавлять мятежи. Вы не первый. Вы не знаете истории Трассы. Вы ничего не знаете, Байно. Разумеется, я безотлагательно буду связываться с Императором, я доложу ему ситуацию и, возможно, получу какие-то новые инструкции… Но до тех пор…

– План предусматривает приостановление миссии " Каплун"? – спросил я, очень коряво выразив, что хотел.

– План предусматривает всё. Байно, вы ничего не знаете, точнее, вы знаете только то, что вам сказал Порохов. Таким образом, можно утверждать, что не знаете вы ровным счётом ничего. История атрибутов Судьи – долгая история. Очень долгая и очень сложная. Мне жаль вас, и я повторяю: ваше решение ошибочно. Оно дорого вам обойдётся. Измените его.

– Я хочу покинуть планету, – сказал я. – Поговорим в Космосе.

– Нет. Вы в любом случае останетесь в пределах Запрещённого Мира Эдем. Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю. Попытки покидания вами грунта Эдема будут пресечены. Не обсуждается. Вы измените своё решение? Передадите мне, полномочному представителю Императора, атрибуты Судьи?

– Нет.

– Объявляю вас мятежником. Возможности мирных переговоров исчерпаны. Сожалею. Прервать передачу!

Он исчез.

– НИ ХРЕНА СЕБЕ – ЗЕМНАЯ ТЕХНИКА, ДА, МАРК? – воскликнул " восторженный" Ейбо.

Тут у меня в наушниках произошли какие-то переключения, голос – я узнал – Мерсшайра сказал что-то про антидот, кто-то рявкнул непонятную команду, и у меня в монокле появилась чёрно-белая картинка. Рабочий пост " Нелюбова". Фото Кашка-обнажённая на панели между щитами распределителей – по оси картинки. Кашку заслонила чья-то фигура. Сработал автофокус. Человек в таком же, как у Мусохранова, спецкостюме с крестом.

– Байно. Я – генерал-майор ВКС, первый специальной миссии оперативной службы Управления Солнечных Колоний, крестоносец Ска Шос. Требования Императора вам только что были переданы. Подтвердите, что вы отказываетесь их выполнять. Автофайл.

– Подтверждаю… – сказал я. К такому напору событий я всё-таки готов не был. Там ведь должно же было быть какое-то уважение к статусу Судьи, и вообще…

– Принято. Байно. Ваш отказ подчиниться Императору расценивается как государственная измена. Вы – мятежник. Но вам несказанно повезло, Байно. Атрибуты Судьи, в незаконное обладание коими вы вступили, на какое-то время гарантируют вам жизнь. А вот ему ваш мятеж гарантировал смерть.

В кадре появился медленно крутящийся в невесомости округлый предмет размером с человеческую голову, небрежно запакованный в пакет. Я вгляделся, не понимая, что это такое. Картинка была очень контрастной, но пересвеченной. Шос, видимо, понимая это, остановил вращение предмета, зажал его в ладонях, натянув целлофан, – и резко приблизил к объективу. Из-под целлофана, заляпанного изнутри чёрными пятнами, на меня мутно глянул Пша Володница.

Я узнал его по родимому пятну на лбу. Сломанный нос страшно распух, рот был искривлён, оскален, язык – прикушен.

– Две минуты назад этот человек был жив, Байно. Вы считаетесь мятежником до тех пор, пока не подчинитесь требованиям Императора. Пока вы считаетесь мятежником, каждые полчаса кто-то из ваших товарищей – потенциальных союзников – будет умерщвляться. Как вот этот. – Шос постучал пальцами по щекам головы.

– Генерал-майор, генерал-майор, это всё-таки чересчур! Неоправданная жестокость! – сказал из дальней дали Мусохранов. – Вы всё-таки должны принимать во внимание…

– Действительный тайный советник Мусохранов, вы признали свои дипломатические возможности исчерпанными. Прошу вас не вмешиваться в действия оперативной службы Управления перспективных колоний. В Молодой земле Палладина Дальняя имеет место мятеж. Мятеж должен быть пресечён в зародыше. Вам ли этого не сознавать. Байно. На борту " Нелюбова" в моём распоряжении ещё трое приков. Предлагаю вам немедленно выразить готовность к прекращению мятежа. Автофайл…

Судья должен сознавать, что любое давление на него – возможно. Судья обязан противостоять любому давлению. Судья не может смягчить свою, единожды выраженную позицию, ни при каких обстоятельствах. Судья имеет право использовать для отстаивания своей позиции…

Три молнии сверкнули у меня под черепом, осветив мой разум. Четвёртая – сожгла моё сердце. Я, Судья, свидетельствую.

Я выломил монокль из гнезда гарнитуры.

– Ейбо, – сказал я. – В " пятидесятый", быстро! note 114

…

ГЛАВА 30. ДОБРАЯ НОЧЬ, ДОБРОЕ УТРО & БОГ НА МАШИНЕ

Вызов загудел моментально. На панели радиостанции перебросились мнениями транспаранты и сошлись на зелёном. Я знал, кто вызывает. Сработал автоответчик. – Байно, к связи.

– Только одно, – произнёс я. – Не убивайте больше никого. Себя вы уже не спасёте, вы мертвец, но спасите своих. Проявите товарищество.

– Байно, – с глубокой укоризной сказал Шос. – Через двадцать минут я, безусловно, казню следующего заложника. Это будет некто Валехов. Он осведомлён о своей участи. Умоляет о милосердии. Мне так хотелось бы, чтобы вы услышали его молитвы. Вы сейчас его бог. Его жизнь и смерть в ваших руках…

– ТЫ, (…) note 115, МРАЗЬ! – " заорал" Ейбо в эфир.

– А это там ещё кто? – искренне удивился Шос.

– ЭТО ТОТ, СУКА, КТО БУДЕТ ТЕБЯ НА ЧАСТИ РВАТЬ!

Я отключил Ейбо от сети.

– Сейчас ваши шутки стоят очень дорого, Байно, – сказал Шос. – Не полчаса, Байно, будет у нас брейк. Пятнадцать минут. Значит, мальчугану Валехову осталось всего пять. Следите за эфиром. И сообщите, как только надумаете подчиниться приказам Императора.

Он замолк. Полутанк с воем взбирался на первый из холмов.

– Капитана Койна к связи, – сказал Шос, переключив канал. – Шос вас беспокоит, капитан.

– Здесь Койн, крестоносец.

– Оставить на Птице гарнизон… Кто там сейчас – пусть там и остаются. Сами немедленно отстыковывайтесь и идите ко мне. Не мешкая. Полная боевая. Ракеты в стволы. Полный набор. Не знаю пока, что мне понадобится. Передаю вам зайчик от полутанка " пятидесятый". Принять, вести, по моей команде уничтожить.

– Принято. Цель замкнута.

– Сколько мне вас ждать, капитан?

– Два часа, крестоносец.

– Неприемлемо. Час, капитан.

– Я постараюсь, крестоносец.

– Не старайтесь, капитан. Будьте у меня через час. Флаг.

– Флаг.

Спи-ик!

– Дайм, это я.

– Привет, Нераз. Давно не болтали. У меня две минутки.

– Не передавим, Дайм? Очень уж вы, действительно, рьяно, я даже не ожидал.

– Мятеж.

– Мило, правда? Держите его на планете, Дайм. Но не передавите. Может быть, одного трупа пока хватит? Зачем нам больше?

Затем, что после 12-ти идёт 13, подумал Шос. И первый был лишним! Как он рванул… Куда он? К развалинам грузовоза? Зачем? Чёртов наркаут! Сорвался.

– Но и вы считали, Нераз, что, неверно оценивая своё положение, Байно с высокой вероятностью…

– Не в эфире, Дайм.

– Ах вот как!

– Не только Император нас может услышать, Дайм. Именем Императора приказываю вам немедленно прекратить убийства его рабов. Вы отстраняетесь от участия в миссии…

– Да-да, я слушаю.

– …но мой приказ вступает в силу после окончания операции по блокированию Байно на Четвёртой. Передоверить эту операцию, к сожалению, некому.

Как по нотам, подумал Шос. Очень тупо, примитивно, – но если не ослабить напор – пройдёт. Я уверен. Я уверен. Надо же быть в чём-то уверенным…

– Роджер, Нераз. Я слуга Императора.

– Самого Байно уж мне не повредите, Дайм.

– Ну что вы. Пылинке не дам на него сесть.

– Как вы решите с ханой?

– Наземная группа нужна так и так. А спускать на Эдем шаттл нам так и так нельзя. У нас новый, конечно, но Судья. Конфискует – и поминай как звали.

– Правильно. Я связываюсь с метрополией.

– Рад за вас. Мне вас ждать у Эдема?

– Пока не знаю. Флаг.

– Флаг.

Валехов сопротивлялся отчаянно. Надеть пакет ему на голову Дейнеко никак не удавалось. Теле у Байно всё равно было выключено, воплей и уговоров не убивать его, пожалуйста! – в эфир ушло достаточно, Шос махнул Дейнеко рукой – она убила Валехова ударом ножа в основание черепа и голову отрезала у мёртвого.

– Следующий будет у нас некто Линёв, – объявил Шос.

Зачем же ему грузовоз, думал он. Радио? Но радио было у него под рукой, Мерсшайровское… Как интересно! Тут ему показалось, что он получил ответ. На пульте давно мигал вызов от Рукинштейна. Шос решил ответить.

– Здесь Рукинштейн, вызываю командира! – раздался в кабине " Нелюбова" рваный голос. – Прошу помощи! Немедленной! При свете дня атакован тройником обслей, у меня убиты Никополов и Лейбер! Никополов восстал, присоединился к нападающим! Прошу помощи! Генерал, я не продержусь и десяти минут, снимите нас с грунта.

А-а, вон оно что, подумал с немалым облегчением Шос, слушая крики и визг скорчеров. Так полутанк у нас пустой путешествует! И с нами говорит робот. Молодец, прик! Остроумно. Сидишь там в сугробе, ждёшь шаттла. Жестоко! Не по-товарищески…

– Койн. Открыть огонь по полутанку. Время подлёта ракеты сообщать мне посекундно.

– Рукинштейн. Держитесь. Немедленной эвакуации предоставить не могу. Держитесь. Флаг.

– О-оу, блядь! – близко от микрофона прокричала Салло. Шос перебросил флажок на канал полутанка.

– Байно-о, – позвал он. – Ты, наверное, слышишь и даже видишь, как моих людей режут мертвецы. Ай-яй-яй, космач. Две вещи. Через одиннадцать секунд я уничтожаю полутанк – ракета на подходе, и через тридцать секунд я режу третьего заложника. И это уже ничем не остановишь. Я тебе потом позвоню. Да, шаттла не будет, не надейся.

– Ейбо, вон из машины! – заорал я, выбивая всем телом дверцу. (Как я успел сундук вытащить? Вопрос не ко мне. Я нашёл его через несколько минут после взрыва – он целенький стоял в метре от меня…) БТ-Я всё это время оставался у меня на контроле и вывалился из ниши параллельно со мной. Ракета прилетела в крышу кузова, когда полутанк был на самой верхушке очередного холма. Нас с Ейбо таким образом раскатило – его на ту сторону холма, меня – на эту.

Ейбо шипнул мне в ухо вызовом.

– Здесь, старичина, – ответил я, отплевавшись от снега.

– НЕПЛОХО ОНИ НАС, ДА? – спросил он.

– Неплохо. Доложите состояние.

– Я OKAY, МАРК. ЛЕЖУ В СУГРОБЕ. МАСЛО СТЫНЕТ… Я ВОТ ЧЕГО, СЛУШАЙ…

– Слушаю.

– Я ВОТ ЧЕГО, МАРК. Я ПРО ЭТИХ ТВОИХ, ПРО МАРСИАН. ПОРВУТ ИХ ТАМ. ТЫ ВЕДЬ СЛЫШАЛ, КАК ОНИ ОРАЛИ?

– Да.

– ТАК НАДО БЫ ПОМОЧЬ, – сказал Ейбо решительно.

Я вздохнул.

– Нашим бы помочь…

– ТАК НАС ДВОЕ, – напомнил Ейбо. – НА ТЕБЕ КОСМОС, НА МНЕ – ГРУНТ. Я ПОНЯЛ, ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛ. НО МНЕ В " ЛИФТ" ВСЁ РАВНО НЕ ВЛЕЗТЬ. А ЭТИМ Я, МОЖЕТ, И ПОМОГУ.

– Всем не поможешь, – сказал я.

– ТЫ ТАК НЕ СКАЗАЛ, – с упрёком молвил Ейбо. – НЕ ДЕВСТВЕННИК, ЕЙБО ЖЕ, ТЫ, А?

– Оно само сказалось. Стада, давай конкретней.

– Я ТАК СЧИТАЮ, МАРК. ТВОЙ БТ ТЕБЯ ВЫНЕСЕТ. ТЫ ДАВАЙ К ГРУЗОВОЗУ, А Я – ВЕРНУСЬ К РУДНИКУ. ПОТОЛКАЮСЬ С НАШИМИ ЗОМБИ. ПОБЛИЖЕ ПОЗНАКОМЛЮСЬ. ПОСТАРАЮСЬ ВЫРУЧИТЬ ДУРАКОВ. НЕЛЬЗЯ ЛЮДЕЙ БРОСАТЬ, МАРК.

– И потом?..

– ПОБЕЖУ ЕСЛИ – СПРЯЧУСЬ. БАТАРЕЙКИ У МЕНЯ ПОЧТИ ЦЕЛЫЕ. ЕСЛИ ТЫ ПОБЕДИШЬ – ВЕРНЁШЬСЯ ЗА МНОЙ. СНИМЕШЬ С ГРУНТА. Я БУДУ ЖДАТЬ В ПЕЩЕРЕ.

– А как я найду её, эту пещеру? Она вообще есть? Ты её видел?

– ОН НАЗЫВАЛ ЕЁ " НОМЕР ВТОРОЙ ПОД КРЕСТОМ". ПЕЩЕРА ЕСТЬ, ЕЙБО. ТУДА НЕГРИТОСА ТВОЕГО МОЙ МЕРТВЕЦ И ЗАНЁС ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ. ЕСТЬ ПЕЩЕРА, ЕСТЬ. НАЙДЁШЬ ЕЁ. А Я БУДУ ТАМ.

– Байно, к связи! – включился до бешенства знакомый голос. Как он прорвался через блок? Я проверил блок. Галка стояла. Умелая падаль – Ска Шос, палач.

– Байно, отвечайте, – говорил Шос ровно, с толикой насмешливости. – Всё равно я вас вижу. Ну хоть ручкой мне махните. Вы меня разочаровали. Вы были в танке. А я, было, восхитился вашим тактическим гением. А обсли, оказывается, напали на моих людей в порядке частной инициативы. А вы, оказывается, ни сном ни духом. Но товарищ Линёв прекратил свою жизнедеятельность. Извините, судебная ошибка. Как Судья вы должны понимать, судебные ошибки неизбежны.

– ТУЧКУ ТЕБЕ НА ОБЪЕКТИВ, СУКА, – проворчал Ейбо.

– Там, Ейбо, не только объектив. Там целый DTL. В твою, кстати, честь.

– А ЗВЕЗДОЛЁТ ТЫ ЗЕМНОЙ ВИДАЛ, МАРК? – спросил Ейбо. – КРАСИВЫЙ ХОТЬ?

Забавно, подумал я. Там – людей мертвецы режут, там – людей режут нелюди, Стада – на старости лет стал робот, я – неизвестно кто вообще… а реакции у нас с ним – медленные, величавые, и что угодно творись, но найдутся и минутка, и лошадиная сила, чтоб только потрепать языком об отвлечённом. Звездолёт ему опиши. Ничего у них звездолёт, что говорить…

– Красивый, Стада. Иди. Выручай их – кого успеешь.

" АБОНЕНТ БТ-01 НА ПРЕДЕЛЕ ЗОНЫ " ЗА СВЯЗЬЮ"! – сообщил мне вдруг войс. Да. Старая школа. Таких космачей уже больше не делают, такие только, видите ли, в роботах сохранились. Не величав Стада Нюмуцце и не медлителен – ейбо напраслину возвёл я в его корень квадратный. В двух километрах от меня он уже, старичина.

– ТЫ МЕНЯ, МАРК, ИЗВИНИ: Я ДАВНО ПОШЁЛ. ТОЛЬКО НЕ ОРИ, Я СЕЙЧАС УЖЕ ТЕБЯ НЕ УСЛЫШУ. ФЛАГ ТЕБЕ, АБ.

– Роджер, Станас. Выскакиваете на связь через десять секунд. Удачи, старичина. Я найду вас. Если…

Связь по ПРИВАТУ прервалась. В большой эфир ходу нам со Стадой не было. Я долго не знал ничего о судьбе и приключениях Стады Нюмуцце. Впрочем, ему было не привыкать к анонимности подвига.

– Смиренно напоминаю вам, Байно, что близится очередной труп на вашей совести. Не хотите об этом поговорить?

Я поднял своего кривого робота на ноги. БТ – крепкая штука. Механических повреждений он не понёс, я потратил на внешний осмотр несколько секунд, обежал его кругом, как новогоднюю ёлку. Проверил крепление мешка с сундуком. Выпустил из наплечников робота упряжь, подтянулся на затылочном гребне его каски и просунул в " муфту" упряжи ноги. Сидеть было удобно. " MD-тонус" грузовоза спичил ровно, в автокарте робота пунктир к " ОК" сиял жирной уверенной зеленью, я пометил маршрут – и дал полный вперёд. Цены адаптированному к грунту БТ – нет. У моего даже радар работал. Овраги, залепленные поверх снегом, он видел и преодолевал играючи. Я намерен свидетельствовать: поездка на закорках у БТ – железной, многоугольной штуки – предприятие гораздо более здоровое и приятное в сравнении с поездкой на мягкой умной животине " лошадь". Не зарекаюсь ни от чего – но не могу предположить даже теоретически, как должны сложиться обстоятельства, чтобы меня снова загнать на верх коня. Очень сложно должны сложиться.

– Но куда же вы так резво?! – вопросил Шос. – И куда же побежал ваш второй БТ? Вы его отпустили с миром? Двоих не удержать вам, Байно? Или вы поручили ему что-нибудь, вам не принадлежащее, спрятать? Байно, пора вам включить теле. Клиент готов, Байно. Полюбопытствуйте! Эй ты, прик. Сейчас тебе перережут глотку. Тот, Линёв, не сопротивлялся. Одеревенел. А ты что нам предложишь, прик? Ты видел своих " товарищей"? (Шосу удалось интонацией закавычить " товарищей" ). Как тебя зовут, прик?

Пять километров.

– Микрофон на него наденьте, Лиса. Наш молчаливый друг не желает видеть – пусть послушает. Ну и что, что неудобно будет!.. Байно-о! Три минутки осталось жить товарищу твоему Филу Фагу. Посмотрел бы ты, как безумно косит он глазом! Как взволнованный конь! И ему есть от чего волноваться… Байно-о! Байно, ему страшно. Спаси его. Эй ты, прик. Не мы тебя убиваем. Тебя убивает твой же собственный товарищ – Марк Байно. Вся Палладина узнает об этом! Стоит Байно отозваться – и ты спасён, дружище прик Фил Фаг.

– М-марк… – услышал я. Эмаль треснула у меня на зубах.

Четыре километра.

– С кем ты собираешься связаться, Байно? – продолжал Шос. – Город – под нашим контролем, Птица – тоже. Не спятил ли ты, Байно? Постой, подумай: ведь ты спятил… Минута осталась, Байно! Спаси Фила Фага! Лиса, пусть он подаст голос.

– Запонку тебе на губу, крыса!.. – вдруг звонко крикнул ЛитР.

– Неправильный голос. Дурак. Украл у себя целую минуту жизни. Последнюю.

– Хр-р-р-а-ах-х-х!..

Я потерялся. БТ сбился с шага, споткнулся, упал, но успел мгновенно растопыриться крестом, уберёг меня от травм.

Надо оставлять автокурсор в активном положении, спокойно подумал я, придя в сознание. Тогда мои переживания не будут генерировать помехи. В груди у меня, где-то над желудком, в самом болезненном месте, опять сосала душу огромная помпа. Я приказал роботу встать. Но я успел сжать в кулаке пригоршню снега. Я поднёс образовавшийся комок ко рту и съел его. Снег показался мне сладковатым на этот раз.

Два километра. На " Нелюбове" остались живыми только земляне. Пша, старина… ЛитР Фаг, Кросс, Линёв…

Ни с кем я связываться не собираюсь, Шос, кнюк.

– Лиса, не порвите пакет, тут и так всё уделано уже! – сказал Шос с неудовольствием. – Уберите его, пусть в шлюзе додёргивается… Байно-о-о! – пропел он. – А ведь его даже сейчас можно спасти. Полевая медицина в наше время творит чудеса! Молчите?.. Знаете, а я ведь по его безумным глазам понял – он думал о вас… Прошу прощения, мне надо ответить… Да, здесь Шос. Роджер, капитан Койн, займите вис в километре от меня. Спасибо, что так быстро явились. И знаете что, приготовьтесь-ка вы уничтожить этот (…) note 116

грузовоз. Пары ракет хватит, капитан? ведь мы не жадные? Dad-gummit, Байно, я с тобой уже по-человечески разучился разговаривать! Койн, (…)note 117-ка грузовоз (…)note 118, ОК?

Я был на месте. Вот " ОК". Привет, старина. Снег загримировал грузовоз – легко было представить, что катастрофа очень старая.

– Бедный, бедный прик Байно! Куда ты бежал, зачем ты торопился! Столько усилий, столько жертв, а капитан Койн через пять минут превратит скорбные обломки в (…)note 119, не извольте сомневаться! Капитан Койн – замечательный стрелок, Байно, ведь вы должны помнить, как он с-за полмира какой-то полутанк накрыл болванкой, а уж прямо из зенита-то! Да он на глазок стрельнёт, Байно. Байно, поговорите со мной, я так устал от монологов! Роджер, капитан, огонь по готовности… Пять минут, Байно. У вас есть время у-бе-жа-ть на безопасное расстояние. Главное – берегите глаза. Жалко, у меня тут прики закончились, но я уже связался с Птицей, там их, приков, навалом. На пару суток содержательного общения с вами хватит. А начнём мы с вашего исповедника Ошевэ, пожалуй. Хотя его жаль. Он так прилежно выполнял мои приказы, так, можно сказать, истово. Показав себя истинным подданным Императора. Его убедила знаете кто, Байно? Такая Фозина. Одна лишь Фозина его сумела убедить, а вас и четверо не смогли. Вы дурной подданный, Байно. Император не похвалит вас…

Не успеваю. В В-корпусе десять " лифтов". Пока я пройду к ним, пока хотя бы один " лифт" активирую (это в него сесть, закрыться, пристегнуться – и успеть выскочить! ), потом отсчитать ему цель, запустить… Если даже я попаду сразу и " лифт" сойдёт из надримана точно внутрь корпуса " Чернякова" – не факт, что перебьётся у землянина что-то важное. " Нелюбова" я бы заклинил и одним " лифтом", но компоновки " Чернякова" я не знаю, не знаю даже, где у него машина, а где энергоцентр, а если он децентрализован?.. Три-четыре " лифта" надо в землянина всадить – моя надежда на меньшее не согласна. Не успеваю.

– Мне тут сказали, что твой Фил Фаг сдох, Байно. Зачем ты убил его? Он был молод. Мне не доставляет радости смотреть, как глупо гибнут шестнадцатилетние дети, Байно. Ты-то уже взрослый, тебе уже восемнадцать. Не жаль тебе детей? На Птице много юных девчонок.

– Молись, землянин, – произнёс я.

– О! Прорезался! А есть от чего мне молиться? – спросил Шос с весёлостью.

– Было бы тебе кому молиться, – сказал я. – А от чего – сейчас будет.

" Утро дружелюбен, – сказал Янис Порохов прямо посредине души, там, где сосала помпа. – Он с тебя ничего не потребует за общение, парень. Он всегда рад. Но вот если ты решишься познакомиться с Ночью, – парень, считай, ты принял и моё основное предложение, назад, как бы, не будет".

Терять мёртвому нечего? Кроме живых товарищей? Что есть у мёртвого? Душу ли сосёт эта помпа? Мне было так хорошо без неё жить.

– Три минуты до запуска, – сказал в эфире незнакомый голос. Или мне показалось это? Countdown ведь шёл и на моём внутреннем таймере, пометилось автоматически… Хоть таймер у меня, у мертвеца, сохранился от прежних беспечных времён.

А я уже начинаю привыкать, хобо!

– Капитан, стреляйте, стреляйте. Байно-о, отойдите же на безопасное расстояние! Не будьте ребёнком. Не разочаровывайте зрителей. Один раз вы так потешно выскочили из-под ракеты! Покатились в овраг! Кверх тормашками!

– Ты не молишься, землянин? – спросил я. – Теряешь своё последнее время.

– Да что ты, прик.

– Я не прик, землянин. Я Судья.

– Ну наконец-то! – обрадовался Шос.

Как далека от меня его фальшивая радость! Я сказал ему всё, что мог бы сказать за все оставшиеся миру времена. Я выключил робота. Спрыгнул в снег, снял шлем – и, по-моему, выбросил его, не отбросил, а именно выбросил. Очень резкий мороз. За раздёрнул молнию на груди и, обняв Ночь пальцами, вывел её в мир и поднял её повыше. Она ещё спала, но и спящая, она мир резко высветлила… или обострила моё мировосприятие? Тогда я не разобрался. До запуска ракет две минуты. Как, оказывается, малозначительно время! Я сдвинул предохранитель и разбудил Ночь нежным нажатием квадратной ребристой кнопки. Клинок Ночи превратил занимаемое им пространство в бессветие. Мир стал двухмерным. Теперь его можно было прорезать, редактировать, можно было рисовать на нём Ночью любые узоры. Мой палец вернул на место предохранитель автоматическим движением, привычным, как всегда. Да, с Ночью мы были старые знакомые. И за вечность нашего знакомства мы многое обсудили, о многом переспорили, мы познали друг друга, во многом друг с другом не согласились, но я полюбил Ночь – и она позволила мне. И платила мне честно – не предавая меня, не обманывая.

…Я с интересом рассмотрел и даже потрогал метрового – для меня – " Чернякова". Он был какой-то нецелый. Видимо, к Эдему пришёл только один корпус. Но всё равно – землянин был очень красив. Надо будет Стаде описать его поподробнее. Звездолёт мне было жаль, но.

Я отступил от " Чернякова" на шаг и разрубил его Ночью надвое, а потом начетверо. Когда он взорвался (помедлив несколько секунд, как бы от неожиданности не сразу сообразив, что следует взрываться от подобных повреждений), пришлось отступить ещё на шаг. Ракеты выйти не успели. Выживших не будет.

Я поднял голову и посмотрел в зенит. В зените стояло второе солнышко. Кое-что уже вошло в атмосферу и торило в ней свои последние белые следы. Отличная сегодня погода на Эдеме. Я постучал пальцем по наушнику. Шос молчал. Что же ты молчишь, Шос? Или задело тебя? Я спохватился. " Нелю-бов" же был всего в километре! Я вник в ситуацию. Шаттл от обломков уберёгся. Или это я его уберёг? То есть Ночь?

Да, это Ночь уберегла шаттл. Она без восторга сделала это, но с пониманием. Она нарисовала передо мной Знак, отдёрнула, как занавеску, мир в черте Знака – и я увидел Шоса прямо перед собой, на расстоянии удара. И Шос увидел меня. Прямо перед собой он увидел меня, на месте вертикальной панели радиостанции. Мороз Эдема схватился с положительным Цельсием в кабине " Нелюбова" врукопашную. Сквозь дурно пахнущее облако пара я увидел, что Шос не обмяк, среагировал, – начал лихорадочно рвать замок привязного ремня на животе. Я осторожно, не касаясь краёв Знака, просунулся в кабину – я хотел рассмотреть лицо землянина. Я хорошо рассмотрел его лицо, оно врезалось в мою память. Кривая ухмылка – прилипшая и засахарившаяся, когда раскололся и взорвался " Черняков". Кабина была вся уделана кровью четырёх человек. Пластиковые пакеты не дают гарантии от загрязнений.

– Покорми моего брата, – сказала Ночь.

Утро как бы и без моей помощи пришёл в мою левую руку и проснулся. Я был быстрый – слишком быстрый даже для собственного восприятия.

Утро был лимонно-жёлтый, с искристым сердцем в пяти сантиметрах от линзы излучателя. Я ввёл Утро в переносицу Ска Шоса. Голова Ска Шоса лопнула от жара буквально через мгновение – для меня, но Шос умирал полную тысячу лет.

Я вернулся на Эдем. Ночь закрыла занавес, Знак стаял. Облако пара рассеялось, выпалось из себя мелким серебром. Как я позабыл про Дейнеко! Но я позабыл.

– Доброе Утро, – сказал я ему и выключил его.

– Добрая Ночь, – сказал я ей и выключил её.

Ноги мои подкосились, и я упал на снег…

Френч Мучась, лучший бывший первый пилот на Трассе, на " Кругозоре" появился над трупом " ОК" и отыскал меня, когда я лежал без сознания. Я много видел в жизни и смерти, но вот управляемого с рук нисхождения из полуримана на грунт тяжёлой планеты тэкаэсом – я не видел. Без сознания я был.