Жарковский Сергей 26 страница

– Как ты, мертвец? – услышал он сдавленный голос Кемерова. – Я – не очень.

– Я – ничего себе мертвец, – ответил Герц. – Ни хорошего ничего, ни плохого.

– Мне часа два понадобится, Спэб. – Кемеров издал серию тяжёлых человеческих звуков. – Воистину! – провозгласил он после, дыша через большие паузы. – Счастливы Присяжные! Ибо знают они предел всех и всяческих возможностей…

– Я не могу не сострить, – сказал Спэб Герц. – Поэтому рискну промолчать. Но ты говори со мной, я знаю, слова, в особенности ругательные, несут определённое облегчение человеку. Как врач знаю.

В ту же секунду, когда Спэб Герц помянул про облегчение, Кемерова длинно стошнило.

– Правильно мы сделали, плотно пообедав у Навин-на, – сказал Спэб. – Представь себе только, дружище Призрак, насколько рвать желчью неприятнее, невкуснее, чем отлично приготовленным бульоном. Вот видишь, я прав.

Кусты затрещали. Возвращаясь к месту остановки, Ке-меров прошёл прямо сквозь стеклянно-кровавую их гущу. Он держался прямо. Он остановился над бездымно горящим костром, потом, в два разделения, всё же пал на колено. Чай начинал парить, и дышать чайным паром ощущалось чрезвычайно полезным.

– Дыши, Вик, дыши, – сказал Спэб. – Но как ты думаешь, долго ли ты можешь сохранять на лице этот цвет?

– Какой цвет? – спросил Кемеров и откашлялся.

– Тот, что на нём сейчас. Красный интенсивный. Как листва на кустах. Я подумал, если ты гарантируешь его сохранение, мы могли бы оставить здесь фонари.

– Всё зависит от вдохновения, – сказал Кемеров. – Да и потом, нужно успеть до темноты.

– Вдохновение – неверная штука, – заметил Спэб Герц сокрушённо. – Жаль. Фонари придётся взять в любом случае. Вряд ли комплекс освещён. Я имею в виду освещение.

– Но ты-то хоть в порядке? – спросил Кемеров снова, глядя на Спэба испытующе. – Мне начинать завидовать?

– Не торопись, – честно ответил Спэб. – Во мне не меньше от хомо сапиенс, чем в тебе. Стоять пока не могу. Но ложиться не надо, Виктор, – предостерёг он. – Держи вертикаль, хотя бы стремись держать…

– Какое там – ложиться… – пробормотал Кемеров. – Это я просто упал.

– Тогда старайся не падать в костёр, – предложил Спэб.

Кемеров поднялся на четвереньки, после нескольких попыток сумел перенести центр тяжести на зад, сел, обхватил себя за колени, отыскал глазами Спэба, сильно сморщился, фокусируя внимание, и сказал:

– Но мы справимся, старина Спэб, мы всё преодолеем!

– А я сомневаюсь?! – воскликнул Спэб, потерял равновесие и чуть не свалился с тюка на бок. Кемерова медленно разобрал смех, утвердившись обратно на тюке, Спэб присоединился к нему. Тысячу лет уже они не смеялись.

– Когда я был жив тот раз, – сказал Кемеров, – по грунтам мне было ходить – пустяк!.. Кто бы мог сейчас представить. Я бы не мог.

– Контрольный вопрос, Призрак, – прервав смех, сказал Спэб. – Отмахни готовность.

– Готов к контролю, – сказал Кемеров. – Но лучше подождать. Слушай, Спэб, я всё понимаю, но чайник сними ты, пожалуйста. Поухаживай за мной. Ты как-то живее выглядишь.

Они выпили весь чайник. Где-то в районе девятой пиалы Кемеров, наконец, ощутил себя полностью готовым к исполнению обязанностей Бейлифа в пределах Запрещённого Мира 4-ЕН-5355. Контрольными вопросами Спэб проверил через костёр его реакции, объявил динамику адаптации партнёра к SOC-переменной Четвёрки замечательно положительной, потребовал ответной проверки и прошёл её удовлетворительно. Они существовали уже больше часа. Альфа поднималась из-за холмов, через которые им предстояло перевалить по пути к ущелью, к ЭТАЦ. С севера вдруг дунул ветерок. Ещё голый Кемеров моментально покрылся гусиной кожей и потребовал одеваться в опочивальню. Спэб перекинул ему пакет с ком-бом, потом – один за другим – ботинки, осторожно поднялся на ноги, подпрыгнул на месте – на пробу, повертел головой, сделал пару приседаний, наклонов, – его кружило, но несбойно на бок. Он застегнул штаны, натянул куртку, завёл ремни на комбе, заключил все пряжки и взялся за ботинки. Когда он справился с ними и выпрямился, то с удивлением обнаружил рядом абсолютно готового к бою Кемерова.

– Ну, я рад, Вик, – сказал Спэб. – Взялись на грунт. С новым тебя. По старой-то по па?

– Космач не умрёт со смертью, – сказал Кемеров, улыбаясь. – Впрочем, я-то никогда от себя – того – и не отказывался.

– Никто не отказывался.

" Номо" Кемеров перестал улыбаться.

– Не будем об этом, Спэб. Были, отказывались.

Спэб сообразил, закусил от досады губу.

– Извини меня.

– Сняли, Спэб, никому не мне меня, – сказал Кемеров. – Это, – он усмехнулся, – жизнь… Давай паковаться, записывать костёр и работать.

– Согласен, – сказал Спэб, шурша ладонью по подбородку. – Побриться бы.

– Тебя побреет гробовщик.

Они собрали рюкзаки, замочили костёр и закопали упаковку от чая за пять минут. Как раньше, ведущим в их спарке ходил Кемеров, поэтому большой фонарь к плечу взял Спэб. Вероятность слежения за районом ЭТАЦ с Птицы Второй была большая. Птица Вторая как раз сейчас проходила зенит района, но без фонаря свежие мертвецы в утренних сумерках безлунного Запрещённого Мира были бы слепы, как пули в обойме, а ноктовизоров у них не было. Северный ветер, сначала вогнавший их в дрожь, устыдясь, вдруг решил помочь: медленно, но верно наносил на район ещё один слой среднестоящих туч. Спэб, поглядевши это дело, включил фонарь и не выключал его больше. Бейлифы двигались по кочковатой равнине, лавируя между неорганизованно растущих разноцветных кустов, в массе бывших им чуть выше пояса. Кемеров шёл впереди и правее ведомого. Десантный манер движения вряд ли был необходим, но многолетняя привычка дело такое, что они, не сговариваясь, приняли и впоследствии держали строй, ни разу не задумавшись о его необходимости тире ненужности.

Призрак, возрождённый или несущественный, способен сколько угодно жить на любой планете геогруппы, но адаптация к конкретно наличествующей SOC-переменной необходима и им; взять же новый грунт с ходу, чаю лишь напившись, без поражения хотя бы куриной слепотой, конечно, немыслимо. Даже один работающий фонарь приносил такое облегчение, что вторые полпути они проделали в два раза быстрее, на очередной холм поднялись с ходу. Холм был крайним перед лесом. Тучи над головой штопке не подлежали: ни единой прорехи. Было без двенадцати семь местного. Присяжные определились по автокарте. Им предстояло спуститься с холма, пройти по лесу четыре километра, до низких, ниже верхушки холма, который они только что оседлали, едва выступающих над деревьями скал. Сброшенный в самый центр месторождения, ЭТАЦ устроился зародышевыми блоками в ущелье между этими скалами, фасадом выходя на плоскогорье, тянущееся на многие километры от западной опушки леса. Не будь слепоты, купол и недоразвитую вышку комплекса они видели бы отсюда. Полутанк, который нужно было уничтожить первым делом, стоял в лощине с той стороны, в ста метрах от северосеверо-западного шлюза комплекса.

– Никогда не бывал в настоящем лесу, – сказал Спэб, пряча текст-папку в рюкзак. – Жаль, что глазки не прорезались. Наверное, прекрасно побродить по осеннему лесу при свете дня.

– Не сомневайся, это прекрасно, – ответил Кемеров, похороненный на Тройке в самом что ни на есть еловом лесу. – Однако ты мог бы ко мне заглянуть, если уж так исстрадался по деревьям.

– Мой Суд – Северный Полюс, – сказал Спэб. – Я никогда не страдаю, исполняя Суд.

– Ты всегда был ортодокс, – сказал Кемеров. – Даже когда был жив.

– Да, хотя здесь больше подходит глагол " дисциплинированный".

– А это глагол?

– По-моему, да.

– Ну, как скажешь. Но ты не беспокойся. Мы здесь навсегда. Порядок прежний. Я иду.

С холма спустились быстро. Уже на склоне росли деревья. Леса зелёной пары ЕН-5355, словно из одного прасемечка появившиеся, были в основном вечнозелёными, по климатическим поясам отличаясь только формой иголок да размерами стволов. Ботинки десантников утопали в осыпавшихся иголках по голенища. Спуск закончился, пошли по горизонту. Им не встретилось ни одной поляны, ни единого камешка. Шли в два фонаря. Кемеров озяб, застегнул комб, застегнул перчатки, привычный к холоду Спэб, казалось, искренне наслаждался прогулкой. Через сорок минут луч вызвал меж ствол короткий белый блеск камня. Ведущий поднял руку: ко мне. Спэб нагнал его.

– Определяемся, – коротко сказал Кемеров.

Раскрыли карты. Ориентироваться без спутниковой поддержки было неудобно и, главное, непривычно, рука так и тянулась к поясу, где обычно в кармашке плотно сидел блок GPS. Кемеров, водя над картой пальцем, считал, что идти надо вот так, Спэб был с ним почти согласен, но настаивал на своём варианте: не так точно, а вот сюда довернув. Они быстро и по делу поспорили. Главное, не могли Бейлифы взаимодействовать с местными Призраками: в Запрещённом Мире 4-ЕН-5355 ни Призраков, ни тем более Существующих не было. Существующие Тройки, доставив Присяжных через горизонты в пределы Запрещённого Мира, немедленно ушли, пока не попались…

Спор выиграл Спэб: он считал маршрут в свете предстоящего захвата полутанка, консервированного, но, без сомнения, на автоматическом опросе стоящего. Таким образом, Спэб предлагал не обходить ЭТАЦ по скалам, а пройти прямо по комплексу, проникнув в него через разрушенные при приземлении цеха. У Присяжных имелись спутниковые фотографии настоящего состояния ЭТАЦ, сделанные спецами Птицы Второй для десантников Нюмуцце и украденными из архива маленькими людьми Третьей. Разрушения были значительны, при достаточной сноровке не составляло труда войти в комплекс вполне тайно – и почти в любом месте. Вступать в контакт с БВС ЭТАЦ не было необходимости, желания и времени. Да и кто она сейчас есть, БВС, кого она представляет? Гораздо важней было избегнуть встречи с опальным Судьёй: формально и по праву он мог подчинить Бейлифов себе. А кто знает, что у Судьи Яниса Порохова на уме? Тысячу лет уже никто этого не знает.

– Да, я соглашусь, пожалуй, – сказал Кемеров. – Пойдём вот тут, вот тут пролезем в комплекс, а там увидим. Но, Спэб, старина, какое-то мы упущение совершаем… То ли забыли что-то, то ли не знаем о чём-то, и я это предчувствую…

– Мы можем помедлить немного, – сказал Спэб серьёзно. – Пока твои предчувствия не вызреют. Оцени их готовность.

Кемеров закрыл карту и стал постукивать по крышке пальцами. Он долго молчал. Спэб ждал без никакого нетерпения. Десант есть десант. Предчувствия опытного десантника – в поле – на новом грунте – стоят дорого. И так дорого, а этак – ещё драгоценней.

– Нет, – сказал Кемеров. – Не оформляется. Но и не рассеивается. Что гласит закон?

– Мы выбьемся из графика, – сказал Спэб. – Марсиане вряд ли спят.

– Я знаю, – сказал Кемеров. – Вопрос: на сколько мы выбьемся. Не навсегда ли? И Призраки смертны. Ничуть не меньше, чем обычные космачи.

– Тогда последуем духу закона, а не букве, – произнёс Спэб традиционную фразу. – Сядем, закурим, поговорим.

Они сбросили рюкзаки, сели на них – спиной к спине. Признаков даже минимального смещения сознания к SOC нового грунта не было ни у одного, ни у другого. Поэтому вели они себя вполне уже свободно. Кемеров закурил первую на новом грунте самодельную сигару. Некурящий Спэб Герц распечатал галеты и сунул одну в рот.

– Я помогу тебе, Номо, – предложил он. – Информационный кэш достаточен? И вертится на кончике языка?

– Мне кажется, да, – ответил Кемеров. – Вот – да, и всё тут. Прямо на кончике. Давай-ка по порядку.

– Погоди: предчувствие отдалённое или прямо по оси?

– Осевое, в том-то и напряжение. Я связываю предчувствие именно с проходом через ЭТАЦ.

– А! – сказал Спэб. – И первый вопрос?..

– Обычный.

– Начинай.

– Нам, группе в составе Спэб и Номо, на новом грунте четыре ен пятьдесят три пятьдесят пять, об обстоятельствах места проведения первого этапа миссии известно следующее. Рудный комплекс ЭТАЦ расположен там-то. Известно. Состояние комплекса коматозное, за три года с момента взятия на грунт ни удалённый, никакой другой контроль не проводились. Признаки комы чисто внешние, но убедительные. Данные десанта Нюмуцце-Скариус двухнедельной давности невнятны. Фон реактора рабочий. БВС активна. По гнезду данных нет никаких, но, скорее всего, гнездо если не погибло, то и не активировано. Деятельности по авторемонту и самообслуживанию комплекс не ведёт. Эрго: наш проход через территорию рудника безопасен. Так?

– Так.

– Так. Десант Нюмуцце-Скариус. Деятельность десантников, к сожалению, была пресечена Запрещённым Миром, к SOC планеты они были ориентированы механически, срок ориентации давно истёк. С ними ясно. Либо стекли, либо бродят. Обычной внимательности достаточно. Нам известно о наличии на территории миссии адаптированных остатков снаряжения скорбно помянутого десанта, каковые остатки мы и собираемся с тобой, Спэб, снять – для использования в наших целях и уничтожения. Полутанк, спецкостюмы, какое-то оружие. К работе с полутанком мы готовы, спецкостюмы нам не нужны, оружие пусть будет.

– Я понял, Номо. Ты неверно оцениваешь информационный кэш. Он недостаточен. Именно в разделе остатков оборудования.

– Поясни мысль.

– Они могли использовать БТ. Они могли использовать ремонтные роботы. Они могли оставить личные блики на связи. Они могли многое.

– И как нам это может угрожать?

– Наверняка, не может никак. Твои предчувствия проистекают от недостатка информации, а не от оценки имеющейся.

– Ты красиво сказал, Спэб.

– Я когда-то читал пару книжек.

– Многие полагали тебя весьма образованным хомо.

– И где-то они правы. Ты со мной согласен?

– Я очень точно отвечу. Мне нечего возразить. Это можно называть и согласием.

– Нам пора, Номо.

Эффекторные блоки ЭТАЦ, три года назад впавшие в реактивное состояние, начали попадаться Бейлифам. Один из них, криоробот, Бейлифы осмотрели, потеряв пять минут. Базовый процессор робота завис наглухо, не допуская опроса даже внешних комнат. Запустить робота можно было только механической ремобилизацией. Чтобы добраться до панели управления, робота пришлось вручную оттащить от сосны, в которую он упёрся головогрудью. Команда " малый вперёд", прошедшая, видимо, перед аварией, ещё была активна. Когда Спэб захлопнул крышку блока управления, манипуляторы пришли в движение и опять повлекли бедолагу в светлую даль, каковая началась у соседнего дерева. Некоторое время Бейлифы слышали модуляции движка, потом сработала защита, и робот снова утих. Больше они не останавливались для осмотра " частных" периферии ЭТАЦ. Скалы, обросшие кривыми кустами, оказались удобны для прохождения, слепота проходила, доставляя лишь неудобства, не потребовалось даже верёвок. Обошлись кошками и молотками.

Разрушения юго-восточных корпусов ЭТАЦ были чрезвычайно эффектны, но Бейлифов не удивили, поскольку фотографии подготовили их. Хотя, по старой памяти, им было неприятно видеть родное оборудование в столь плачевном состоянии. Они спустились к обрыву, посветили вниз, бросили люминофор, оценили высоту и спрыгнули на мятую наклонную крышу препускного цеха. Крыша была неполной, недонабран-ной, часто приходилось перепрыгивать зияния, проходить по шпангоутам над неведомыми пропастями. Небо над головой оставалось затученным, ущелье наполняла глубокая тень, фонари работали на полную мощность. Возникла надежда, что внутрь комплекса входить не придётся. Однако диспетчерская башня-маяк, рассевшаяся недалеко от зева ущелья, обойти себя не давала. Вдруг начался дождь.

– Обидно, – сказал Номо.

Они спустились в технический люк без крышки.

– Выключи-ка фонарь, – сказал Кемеров, выключая свой. Спэб повиновался.

Снизу, из-под нескольких решётчатых настилов, пробивался электрический свет. Бейлифы стояли несколько минут, прислушиваясь. В какой-то трубе, далеко от них, жутко завывал сквозняк. Звуков искусственных, кажется, не было. Они попали в тупик гребневого технического коридора. Большой кулер в незарешёченной нише стоял, на лопастях наросла какая-то нитястая каша.

– Свет у нас, значит, только внизу, – тихо произнёс Спэб.

– Его достаточно, – заметил Кемеров. – Холодно тут, кстати.

– Да? Может быть. Жутковато немного.

– А вот такого, мертвец, от Вас я не ожидал, – сказал Кемеров.

– И выражаешь мне своё презрение.

– Да нет… Я и от себя такого не ожидал. Хочется взвести оружие и держать его наготове.

– Если хочется – так и поступим.

– Тесно.

– Ну, я же не предлагаю скорчеры собирать. Флинты на малый – и вперёд.

– Не вперёд. Вниз.

Спэб включил фонарь и повёл лучом. Коридор делал поворот налево в семи метрах от них.

– Пока – не вниз, не вперёд, а назад, – сказал Спэб. – Но без модели сразу заблудимся. Я надену маску, буду тебя направлять. Под ноги очень внимательно смотри, не провалиться бы.

– ОК.

Сразу за поворотом, путь, накось от притолоки к плинтусу, перегородил монтажник с одним-единственным габаритным огнём. Огонь монтажника был почти мёртвый, утыкался в стену и ничего не освещал, даже отсветов не давал. Что там за монтажником – светить и разглядывать пришлось с четверенек. На них же пришлось и преодолевать скорбное препятствие. Больше не сворачивая, коридор привёл напарников к лестничному пролёту. Спускались по решёткам предельно осторожно. Первые два марша ступеньки были все, даже перила были, но потом, на горизонтах " II" и " I", стало интереснее. Административный корпус, видимо, строился первым, успев испечься процентов на сорок. Даже двери были навешены. Аварийное освещение играло на горизонте " I".

– Так, первый горизонт. Десять метров по коридору " синий" – и мы в осевом тоннеле, – сказал из-под маски Спэб. У него там была включена трёхмерная модель ЭТАЦ. – Проходим под башней. Придётся спуститься на минус первый горизонт. Операционный зал мозга, конечно, заперт. Его будем обходить. Не сложно. И справа есть – где, и слева есть.

– " Синий", говоришь… – сказал Кемеров, светя маленьким фонариком. – Очень хорошо. Но, Спэб, не успели тут ничего покрасить, вот беда-то.

Спэб снял маску.

Лестничная клетка горизонта " I" имела два выхода, противоположных друг другу. Оба они ориентировались по оси рудника, то есть шли параллельно помянутому осевому тоннелю. Оба были перекрыты дверями. Над дверью, что вела, нестрого говоря, куда Бейлифам было нужно, горела лампочка, но отсутствовал штурвал ручного открывания. У второго выхода всё было точно так же, но наоборот. Голая арматура, плиты, решётки, рёбра. Ни краски, ни указателей.

– Первый ли это уровень? – спросил Кемеров.

– Я считал, – сказал Спэб. – Должен быть первый. Но я с тобой согласен. Непохоже на первый горизонт корпуса администрации. – Он включил маску, почитал схему. Выключил маску. – Ничего общего с планом.

– А раньше?

– Раньше нормально. И как инженер повторяю: не похоже это на первый горизонт. Для людей ведь строится. Хоть и для маленьких.

– А на что похоже?

– Да вспомогательный какой-то уровень, технический. То ли предраспределитель СПСВ, то ли, ещё больше подходит, МИК какой-нибудь.

– Ладно, что делаем?

– Вот эту дверь, с лампочкой, давай аккуратно надрежем.

– Автоматику не попробовать? – спросил Кемеров, разглядывая пакетник слева от двери. – А вдруг откроется?

– А вот не надо, Номо. Личный код набирать, командовать… Я никогда не общался с мощным мозгом, три года проведшим в одиночестве на грунте Новой. В особенности, если помнить, что это Запрещённая планета… Верней обойтись без авторизации пропуска. Нам всего-то надо пройти к фасаду. Пусть с ЭТАЦ останется Высший, нам не до него… Плита стандартная, полмиллиметра, флинт возьмёт на плавке. Квадрат метровый. Тихо-мирно минуем и пойдём себе. Куда нам надо.

– Согласен. Я сделаю. А ты, Спэб, отойди в сторонку, и на контроль.

– Флинт твой полный?

– Ещё да. Скоро он будет неполный.

– С фонаря заправишь.

– Ну да… Я начинаю. Вертикальный разрез один, левый. Идёт нормально. Закончил вертикаль один, слева.

– Принял.

– Вертикаль правая два. Закончил. Комингс намечаю, режу. Закончил. Плита не деформирована. Ко мне, Спэб, сейчас низ остынет, подхватишь, чтобы не гремело.

– Иду.

Пока Бейлиф Герц прислонял кусок металла к стене, стараясь не греметь и не повредить ещё горячими краями перчаток, Бейлиф Кемеров присел перед проделанным лазом на корточки и включил фонарь. Он вскрикнул, отшатнулся и с размаху упал на зад. Если бы не перила, он мог бы и упасть вниз, в пролёт, глубина которого осталась им неизвестна. От неожиданности Бейлиф Герц с грохотом выронил плиту, пал на бок, выхватывая свой универсальный пистолет. Дыра в двери выглядела как чёрный квадрат. Края остыли.

Пауза.

– Информация, – сквозь зубы сказал Герц. Кемеров не отвечал. – Ведущий, информация!

– Не вербализируется, (…) note 69!

– Ты вооружён? – ни на миг не сводя прицел с центра выреза, спросил Герц.

– Да, флинт наизготовку. Там женщина.

– Кто?

– Там женщина.

Герц перераспределил в теле центр тяжести, сел, не сбив прицел. Поднялся на колено.

– Труп?

– Я не уверен. Кроме того, труп может и спать.

– От двери близко?

– В метре. Стоит на коленях. Голова на месте. Опущена. Лица не вижу.

Они прислушались. Было абсолютно тихо.

– Когда мне тебя ждать, Номо? – спросил Герц.

– Дай мне десять секунд.

– Пошли твои десять секунд, десантник.

Призрак Герц досчитал до пятнадцати, когда Кемеров сказал: " Готов".

– Я пойду ведущим, – сказал Герц.

– Нет, – откликнулся Кемеров. – Прикрывай меня.

– ОК.

Герц передвинулся так, чтобы фокус атаки был у него на прямом угле. Кемеров гусиным шагом, с флинтом над головой медленно приблизился к двери, возможный огонь Герца собой не перекрывая, посветил фонариком, заглянул. Спина его напряглась. Герц видел в прицеле белесое тело, блестящее, словно мокрое, крупные чёрные соски.

– Говори со мной, – сказал Герц.

– Надо идти, – сказал Кемеров.

– Более чем надо! – проворчал Герц.

– Что ты хотел? Запрещённая планета…

– Как будто ты точно знаешь – что такое Запрещённая планета, что на ней происходит, когда нет людей или когда люди есть!

– Прикрывай меня, – сказал Кемеров, положил пистолет и фонарик на пол, отцекал на плечах " щелчки" лямок рюкзака, рюкзак осел за его спиной. Герц тем же манером, что и Кемеров, приблизился к проёму. Теперь он яснее видел женскую фигуру от пояса до лба, обнажённая женщина стояла на коленях, опустив руки, опустив голову, под лучом фонарика тело масляно блестело, словно канцелярским клеем намазанное.

– Пошёл, – сказал Кемеров и, с корточек шагнув через образовавшийся комингс, протиснулся за дверь и сразу же сдвинулся с линии огня влево. Квадрат в двери теперь был виден Герцу светлым.

– Больше никого, – услышал Герц. – Только тело. Мне кажется… Ладно, приходи ко мне, увидишь. Здесь какой-то пост. А, понимаю. Это времянка, Спэб, монтажный пост. Обзор отличный, никого нет. Приходи. Я на контроле. Не двигаюсь, ожидаю поддержки.

– Понял тебя. Передаю упряжь, убирай её с дороги.

Герц сунул пистолет под мышку, взял фонарик в зубы, пропихнул рюкзак Кемерова в дыру, снял свой, повторил пропихивание, Кемеров без промедления при помощи пинков убирал рюкзаки с дороги. Привычно оглядев покидаемый объём, найдя его безопасным, Бейлиф Герц вошёл в блокпост. Сразу же Кемеров включил большой свет с плеча.

Да, это был монтажный пост вертикального хода. Работы прервались действительно на полуслове: сварочный кибер-пасс висел под потолком, обвешанный исходниками и баллонами. Посредине круглой подвижной камеры стояла самоходная консоль-контролёр, бронекабель от неё тянулся, исчезая в открытом навесном квадратном тамбуре. А перед дверью, взломанной Бейлифами, стояла на коленях большегрудая, остриженная почти наголо мёртвая женщина. Тело её спереди покрывала клеистая слизь, копившаяся в паху и стекающая с бёдер. От головы мёртвой шёл слабый, но хорошо заметный пар.

– С неделю как SOC дала, – бесстрастно сказал Герц, по второй гражданской специальности – походный фельдшер.

– Предлагаю на неё не отвлекаться, – сказал Кемеров.

– Мы можем себе это позволить? – спросил Герц.

Кемеров промолчал.

– Приступаю к осмотру объекта. На контроль помещения.

– Принял, взял на контроль, работай. Только говори со мной.

Герц, став перед мёртвой фронтально на колени, осторожно взял её за макушку, поднял голову, увидел лицо мёртвой и шею, отдёрнул руку. Голова как-то неправильно поникла снова, одного движения оказалось достаточно, чтобы труп потерял равновесие и осел на бок. Рука описала в воздухе полукруг и, громко шлёпнув по настилу, упала. Кемеров не шевельнулся.

– Так, – сказал сильно севшим голосом Герц. – Я, конечно, мертвец, но действует очень сильно. Операция разогревается. Я собираю скорчер. Контроль, Номо.

– Скажи мне что-нибудь!

– Конечно. Но сначала соберу скорчер, прикрою тебя, и скорчер соберёшь ты, – сказал Герц, расшпиливая первый под руку попавший рюкзак. Не часто приходилось ему готовить к бою скорчер. Но и без тренировок он собрал его за считанные секунды, навернул на муфту обойника свой большой фонарь, переступил через несчастную слю и взял пост на контроль.

– Собирай пушку, Бейлиф, я сказал!

Кемеров справился со сборкой не медленнее, чем напарник. Взявши скорчер наизготовку, он принял место в двух шагах от Герца. Он полностью исключил слю из своего внимания.

– Предполагаю, это " третья" пресловутого десанта, – сказал Герц, на слух убедившийся в готовности напарника.

– Но тело не повреждено.

– Да, кожа чистая. Ни отслоений кожного покрова, ни обволошения. Я не успел глянуть на ногти, но, думаю, ногти тоже целы. Только кровь трансформирована. Неделя, с гарантией. А пропали они – две недели назад. Уже загадка. И кто перерезал горло? И почему не отделил голову?

– Я не помню, как её звали, но она ли это точно? Нам надо знать наверняка.

Герц поколебался.

– Ты прав. Мы узнаем. Контроль твой весь.

Он повернулся к трупу, наклонился, держа скорчер одной рукой на локте, снял с пояса сканер и провёл им по плечу женщины, где был штрих-код. Сканер зажёг зелёную лампочку. Неловко открыв " персонал", Герц провёл контактом сканера по дисплею, сканер вернул в зажим на поясе, девайс из мокрых от сока сли пальцев едва не выскользнул. Досье пошло на экран. Герц увидел файл, прочитал заголовок страницы, пробежал рулон.

– Да, она. Лодия Скариус, оперативный работник, десантник, главный специалист, БТ-оператор. Рождена здесь, в Палладине, шестнадцати лет по рождению. Тому год назад, первая партия. Участник известного десанта. Резерв SOC на начало десанта – шестьдесят полных, пять резервных средних часов.

– Две недели назад.

– Два недели назад.

– Она должна была уже…

– Должна была… Всуе не называй. Не проснулся ли в тебе исследователь, Номо? Не забыл ли ты, что ты, и своё задание?

– У неё перерезано горло. Тело тёплое, парит и течёт. Кто?

– Вот именно. Кто?

Они помолчали.

– Надо идти.

– Я иду первый.

– Хочу теперь получить свою долю неожиданностей.

– Будь я космачом, я бы возражал. Поскольку я не космач, я бы хотел поговорить со своими Существующими. Но я не могу с ними поговорить. Их здесь нет. Остаётся быть космачом. Я возражаю. Внимание, десант. Я ведущий. Начинаю движение.

– Я ведомый… Погоди секунду, Спэб. Она была БТ-оператор. Они могли работать с БТ на грунте. Значит, в поле операции всё-таки могут быть активные БТ. Я советовал бы тебе стрелять на поражение. Сразу.

Герц кивнул.

– Согласен, Номо. И – двигаемся.

– Ты забыл?..

– Я не забыл.

И Бейлиф Номо Кемеров проверил, на предохранителе ли инструмент, и положил его, вытащил из крепления на бедре стропорез и, осторожно прижав ногой голову бывшей Лодии Скариус к полу, принялся отрезать её, продолжая уже имевшуюся рану. Когда клинок визгнул по позвонку, Бейлиф Спэб Герц произнёс:

– Я сделаю крест.

– Да уж, будь так любезен, мертвец, – сквозь зубы проговорил Кемеров. – А то я уже закончил почти.

Сообща, они завершили все отношения с миром Лодии " Метелицы" Скариус. Надели рюкзаки, перехватили оружие поудобней. Покинули монтажный пост: противоположная взрезанной дверь не была заперта. Прошли открывшимся неосвещённым коридором до ограничника с маркой " РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬ 03-ГЛАВНЫЙ". Бейлифы не обсуждали положение. Кто-то кроме них был в комплексе, и оставалось лишь надеяться, что этот кто-то – не Судья, а мертвец Нюмуцце и его роботы БТ. Но пути назад – не было, а надежды обманули. Встреча с Судьёй произошла через несколько минут после нашей победы над дверью под маркой " РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬ 09-ГЛАВНЫЙ". И это всё, что я, бывший Вик Кемеров, могу рассказать о том, как я был жив во второй раз.

subfile 4. 10

subject: свидетельство Байно

audio-txt:

ГЛАВА 23. В КОГО СТРЕЛЯЛИ, ИЛИ МЕРСШАЙР УЖАСАЕТСЯ