Жарковский Сергей 25 страница

– Никак не могу выбрать, кто вкусней готовит, ты, лидер, или тётушка Софья… – пробормотала женщина, складывая ложку.

– Тётушка Софья, ясно, – сказал лидер Хан. – Но никогда не соглашайся с этим при мне, Салло. Наживёшь сразу двух врагов: меня и Борю.

Женщина засмеялась.

– Интересно там у вас, марсиане? – крикнули от костра с игривостью.

– А ты подойди, милая, и сама понюхай, – не повышая голоса, но уверенный, что его услышат, ибо звать его Исмаэлом, ответил наступивший на меня.

– А не опасно? – спросил тот же голосок.

– У нас тут четыре тарелки, – ответил Исмаэл. – И четыре ложки. Кого ж нам бояться?

– Ну, один, значит, живой и очнулся, – сказал Хан. – А те? Мистер Блэк-Блэк, не откажи, затрать труда, взгляни.

Треснула в руках Блэк-Блэка пополам и засветила ещё одна " бактерия". Исмаэл Блэк-Блэк перешагнул через меня, я повернул за движением его голову и совсем близко, в паре-тройке дециметров от себя увидел профиль Саула Ниткуса. До сих пор я и представления не имел, что он тут. Только сейчас я вспомнил про своих.

– Саул! – крикнул я, пытаясь повернуться на бок к нему, и незамедлительно Блэк-Блэк лягнул меня каблуком. С его точки зрения – профилактически. А из меня вылетело всё набранное дыхание.

– Эй ты, прик. Если хочешь быть, дышать и узнать неведомое, лежи тихо, – сказал, обращаясь ко мне Хан. – Можно смотреть. Но нельзя говорить и двигаться. Представь, что ты больной. Тебе нужен покой. А мы – врачи. И мы можем дать тебе покой в любую минуту. Разрешаю тебе кивнуть, если ты понял. А это необходимо – понять. Понимание важных вещей – единственное твоё лекарство от смерти сейчас, больной. Так вот, ты понял меня?

Я кивнул. Выбор был невелик. Кивнуть – не кивнуть. Лежать живым – лежать убитым. Я сразу поверил Хану – и навсегда вперёд поверил, ибо он не лгал.

– Так что у нас там, мистер Блэк-Блэк? – спросил Хан.

– Старик смещается, сэр. Пограничное состояние. Человеком не очнётся. Явный сля. Связан хорошо. А последыш странный какой-то. Не пойму я его. Я стреляю в то, что мне непонятно. Выстрелил бы и теперь.

– Повременим, старшина. Мисс наша общая Слава! – отворачиваясь, позвал Хан. – Чай готовится ли?

– Да, Хан. Он готов.

– Ну, пошли пить чай, хана, – сказал Хан. – Да и поспать нам сегодня обязательно предстоит – натурально. А ты – не забывай, что для тебя полезно, что вредно, сынок, – уже удаляясь бросил он мне. За ним потянулись остальные. Исмаэл Блэк-Блэк не наступил на меня, переступая через.

От того, как меня впервые ударили оружием по голове, до того, как я впервые увидел костёр, я был без сознания продолжительное время; не знаю как действие переместилось далеко от места катастрофы. Саулюса, Хич-Хайка и меня волокли на руках? Но у " ханы" имелся вертолёт, но неужели я был настолько контужен, что полёт не привёл меня в чувство? Я не верю. Да и места в вертолёте на всех не хватало – пятиместная открытая платформа, вооружённая парой смартов, с мощной лампой на козырьке кабины, два пилотских места, радист, два стрелка. Военный " гриф". Совершенно ненужный нам в Палладине – древняя ошибка снабжения. Сколько лет провалялся он в арсенале " ОК" в пяти или шести ящиках, прежде чем понадобился… И кому понадобился, и как! Адаптирован вертолёт не был к грунту, я слышал, как Блэк-Блэк и женщина по фамилии Салло, умевшая управлять вертолётом, с неудовольствием обсуждали его пригодность, представлявшуюся им спорной, в обсуждение понемногу вступили все без исключения, и два следующих ночных часа, свидетелем которых я имел полное сознание быть, активно обсуждалась только и исключительно транспортная проблема. В снаряжение таинственного десанта входил, оказывается, большой мощный наземный вездеход, но его убила аварийная посадка – как я понял, и что мне позже подтвердили. Единственное, я не узнал тогда, а теперь и не узнать никак, был ли адаптирован их транспорт, не мог же не быть, а если был, то что это была за процедура? Железо к SOC мгновенно, по факту принятия к грунту, не тренируется – насколько мне известна технология. И оставались у них – лошади. И, естественно, маленький двухместный ровер с прицепом – видимо, уже адаптированный. Вертолёт (выяснилось в ходе подслушивания) тащили на салазках ровером, ну а контейнер доплёлся сам.

(Да, да, лошади, не вру, ейбо, бля. Маленькие, мощные, лохматые, очень злые и непокорные ласке клоны. Выводок их и выпекался всю ночь в мобильном процессоре неподалёку в темноте…)

(Никто иной, как я, им всё спутал и всё поломал. Я вырубил БВС, выполнявший абсолютно корректную, штатную программу посадки. Разумеется, подробностей я не знал тогда, зачем, например, был необходим баллистический спуск? Быстрота? Тогда, если уж время они потеряли по моей милости, какой был им смысл сидеть у костра, несколько часов склонять на разные лады клоновую массу, сунувшуюся к управлению… Объяснение у меня теперь есть, только очень уж оно просто – они просто проволынили, вот так вот…)

А десантники, неослабевая, галдели, как им, мол, теперь и куда, кто-то иногда подходил ко мне, то мужчина, то женщина, светил в лицо, оттягивал губы, обязательно говорил в мой адрес что-то трабловое. Но я почти не прислушивался к гвалту, не замечал оскорблений и мало думал о будущем. Саул Ниткус, лежащий связанным рядом со мной, мучительно умирал.

Он умирал, и я не знаю, кого мне благодарить за темноту и тени, скрывшие от меня подробности, погасшую " бактерию"? Он умирал молча, и за это я благодарю его, хотя он молчал не из боязни кого-то обеспокоить. Я ничем не мог ему помочь, никто не мог ему помочь, даже сам он, космач и серьёз, не мог помочь себе. Сейчас ему не помогла бы и эвакуация. Умирал он, а они ели и пили, а он умирал. Я не хочу описывать его смерть. Да и не смотрел я: впал в оцепенение, считал небо. А кончилось так: через меня переступил кто-то и несколько комочков земли с подошв переступившего просыпались мне на грудь.

– Старик готов, Хан! – крикнула женщина – над Саулом склонилась женщина.

– Фаза? – странно спросил отдалённый голос Хана (я уже отличал их голоса! ). – Обсля?

– Глаза потекли, – ответила женщина. – Кровь белая. Дал старичок SOC…

– Один пояснел… – пробормотала другая женщина поблизости – та, что звалась то ли Вереника, то ли Береника..

– Оканчивай его, Долли, – приказал Хан.

– Перчатки-не-забудь-Долли, – напомнил мужчина, не Хан и не Блэк-Блэк, тот, что подходил с ними ко мне раньше, монотонный. Звуков, близко от меня возникших и продолжавшихся несколько минут, я никогда раньше не слышал. Сопение, какое-то сальное сильное трение, тоненький свист, как из того рассказа про сыщика и змею, треск рвущейся ткани… Полминуты, потом женщина резко поднялась, едва не споткнувшись о меня, вполголоса выругалась. Что-то мягко и сильно стукнулось и покатилось. У меня крепкий от природы, да и тренированный желудок – меня никогда не тошнит. Но проверочка ему была…

Глаза у меня открылись сами собой. Я увидел снизу стропорез в её руке и, не желая больше видеть ничего, зажмурился. Прямо у моего уха обильно текло. Отвратительный запах. Не знаю, как меня не стошнило.

– Готово, Хан. С этим без премии, – сообщила Валерия. – Возможность посмертной двигательной активности пресечена.

– Двое ещё, – напоминающе сказал Хан. – Проверь их.

Мне посветили в лицо из фонарика. Твёрдый палец ткнул меня в горло, так что я хлебнул слюны (обильно отделявшейся), закашлялся, но глаз не раскрыл. Палец с острым ногтем сильно надавил на щёку, потянул кожу вниз. Я закатил зрачок.

– Хана, а тут, с пареньком, похоже, на выпить будет, – сообщила Валерия. Произошла какая-то пауза, невидимая мне. – А последыша не понимаю.

– Я бы обоих окончил, да и за дело… – сказал четвёртый мужчина. – Зря мы тянем, Хан.

– Закон есть закон, Адам, – сказал Блэк-Блэк. – Каждый имеет право стать хобо. Каждому даден шанс. Мы исполняем закон, Адам.

– Н-да? – спросил Адам Мерсшайр. – А шрам ты ему свой отдашь? Расскажи, как ты намерен это сделать. Я отдам ему свой.

– Ну-ка, Мерс, прибери язычок, – ласково сказал Хан. – Налей себе чайку, яйцеглавый. Смочи язычок. Он у тебя просох на свежем воздухе. Смочи его и держи мокрым. Старые времена вспомнились? Трибун…

– Не называй меня так, Рукинштейн.

– Ах да! Виноват. Эк тебя разобрало. Но мы поссоримся с тобой позже. Салло, не откажись, паренька приблизь к огоньку. Скоро двигать, а надо полюбоваться. Бля, сходи, как там коники?

– ОК, лидер, – ответил монотонный.

– Эй ты, прик! – сказала Валерия Салло. – Ты меня слышишь?

– Разреши ему разговаривать, – посоветовал Блэк-Блэк. – Ему запретил Хан, а парень, по всему, дисциплинированный. Космач.

– Хан? – спросила Салло.

– От моего имени, – сказал Хан. – Или так его притащи.

– Тебе разрешено отвечать, прик. Открой глаза. – Салло пнула меня в плечо. Я открыл глаза. Она стояла надо мной, наклонившись, упираясь локтем в колени и ловко вращала между пальцев масляно, липко блестевший стропорез. Я с трудом заставил себя смотреть мимо лезвия на лицо десантницы.

– Прик, ты понимаешь русский язык? – спросила Сал-ло. – Ты меня уже (…)note 65.

– Понимаю, – сказал я.

– Наконец-то! Хорошо. Сейчас я помогу тебе встать, и мы прогуляемся до костра. На тебя имеют желание взглянуть мои товарищи. Возможно, с тобой даже пообщаются. Ну, давай.

Она переложила нож в другую руку, просунула освободившуюся мне за ухо, ухватила меня за шиворот куртки и рванула, словно атлетическую штангу. Под коленями у меня появилась земля, Салло отпустила меня, и я тут же скрючился, ткнулся в землю лицом, недалеко от своих коленей. Ни единый мускул в теле у меня не отвечал ни моим приказам, ни моим запросам. Сейчас мне стыдно вспомнить. Моё тело выключено было нестерпимым, неописуемым ужасом. Впрочем, лгу. Не стыдно мне вспомнить. Мне страшно вспомнить, никакого стыда, ни молекулы.

– Слабость членов, безвредность ума, – сказала Салло со смешком. – Но, клон, никакой охоты нет тебя волочь.

– А тебя, помнится, я таки потаскал, – сказал Мерсшайр.

– Есть что вспомнить в жизни, Адам, – свободно сказала Салло.

– Марк! – услышал я. Все замолчали. Через секунду я понял, кто меня зовёт. Хич-Хайк! Хич-Хайк, старина, как же нам с тобой быть…

– Слышаланахана! – воскликнул Хан. – Последыш прорезался в мире. Ну-ка. Ну-ка. Кло-он! Тебя зовут!

– Я где-то читала, что у клонов бывают имена, – сказала давно молчавшая общая Слава. – Похоже, не все книги врут.

– Только те книги врут, что Мерсшайр написал, – сказала Салло юмористически.

– Марк! Мне надо на Землю! Марк, попроси их меня подбросить, если им по пути, – сказал Хич-Хайк самым своим ясным голосом. – Попроси по-русски!

Мир вокруг меня вздрогнул от хохота.

– Существу надо налить! – сказал Хан, по голосу – утирая слёзы. – Оно достойно! Салло, ну где там наш уникум?.. Эй, клон, ну, просят же тебя – к столу! Валерия, сделай с ним что-нибудь, раз начала.

Меня поставили на ноги, и мне пришлось найти и заставить работать ту часть себя, что отвечала за прямохождение: горячее лезвие стропореза под подбородком – прекрасный стимулятор двигательной деятельности. Ужас тоже блокируется. И работаешь изо всех сил.

Я подошёл к костру и остановился. Некоторое время мной молча любовались. Затем Хан произнёс вполголоса с интонацией безразличного ругательства своё: " Слышаланахана…"

– А он красавчик! – сказала женщина Слава.

– Эй ты, клон, как тебя звать? – спросил Мерсшайр.

– Марк Байно, – ответил я. Язык слушался.

– Садись, уникум, – приказал Хан. Я, где стоял, сел – по-турецки.

– На грузовозе экипаж три человека, клон, – откуда ты и второй, любитель Земли, взялись? – спросил Хан.

– Случайность, – ответил я.

– Случайность… А посадка – тоже случайность?

– Ничего не могу пояснить… Грузовоз уже падал, когда я очнулся.

Хан вытащил из костра длинную тлеющую палку и продемонстрировал мне её выразительным помахиваньем.

– Враньё строго наказуемо! – предупредил. – Не ври нам. Мы – люди лихие. Будем жечь тебе тело. Читал в книжках? Называется – пытки.

– Ответьте мне – кто вы такие? – спросил я.

– Тебе надо заслужить право на знания, – произнёс Хан. – Не задавай вопросы. Отвечай на мои. Кто приказал тебе сажать корабль?

– Я не сажал корабль, – сказал я. – Я спасал экипаж. " ОК" …

– Что значит – " ОК"?

– Грузовоз. Грузовоз так называется.

– Назывался… – заметил Мерсшайр.

– Продолжай, клон, – велел мне Хан. – Мерсшайр, не лезь.

– Грузовоз типа " ТМ" не предназначен для посадки, – продолжил я. – Я никак не мог его посадить. Я очнулся, увидел ситуацию и принял решение на MD.

– Что значит – эм ди?

– Ну, мэйдэй, сигнал бедствия.

– А, SOS, – сказал Хан, кивнувши. – Понял. То есть, выходит, мы тебе обязаны жизнью?

Я пожал плечами.

– Слушай, клон, и запоминай: ничем мы тебе не обязаны! – проговорил Хан. – А вот ты нам обязан: что дали тебе контрольное время, не стали заживо хоронить.

– И надо было… – тихонько сказал Мерсшайр.

– Заткнись, Мерс! Помни о своём долге, клон, веди себя тихо и выполняй наши команды. Тогда, может быть, жизнь твоя, во-первых, продолжится, а во-вторых – сильно изменится к лучшему. Увидишь метрополию. Не важно, что ты ничего не понимаешь. И вообще, зря я с тобой болтаю. Всё, надоел. Салло, убери его с моих глаз. Ещё три часа контроля за ним. На верняк.

Когда меня оттащили от костра и я не мог больше слышать их, Мерсшайр сказал:

– Хан, мы очень сильно потеряли время. По твоему приказу.

– А тебе было плохо? – спросила Вереника Устоца. – За столько лет, в хорошей атмосфере, у костерка?

– Я вообще впервые у костерка! – сказал Мерсшайр резко. – Помолчи, bitch note 66! Не с тобой говорю. Хан! Отойдём на пару минут.

– Да один иди ты (…) note 67, Мерс, – с ленцой, маскирующей раздражение, сказал Марк " Хан" Рукинштейн, командир десантной группы. – Дело есть сказать – говори при людях. И Устоцу так больше не обзывай. Она хорошая. Вот и мистер Блэк-Блэк согласен со мной.

Огромный чёрный человек, ощутив устремлённый на него требовательный взгляд лидера, кивнул. Мерсшайр вскочил, рывками поправил портупею и расстегнул верхний замок на кирасе. Десантники, выжидая контрольное время за меня и Хич-Хайка, не надевали на себя спецкостюмы и снаряжение. Хан вообще был в шортах и майке. Но не Мерсшайр. Расстёгнутый верхний замок – всё что он себе позволил, и только сейчас, в минуту вырвавшегося наконец вовне нервного возбуждения.

– Хендс! – воскликнул он.

subfile 4. 8

subject: свидетельство Байно

audio-txt:

ГЛАВА 21. ХАНА МОЯ МЕНЯ МНЕ-2, ИЛИ ТРИУМФ МЕРСШАЙРА

Огромный чёрный человек наклонил огромную чёрную голову, чёрный подбородок коснулся чёрной груди, из глубин глазниц его как будто газовым пламенем плеснуло: так почудилось Мерсшайру, так сложился между ними угол, и Мерсшайр оборвал свою речь. Чёрный человек задвинул пламя веками и медленно сказал:

– Хан – лидер. Я не поддерживаю твою суету, Мерс. Успокойся.

Тогда Мерсшайр бросил на бочку нательный крест.

– Командир Рукинштейн! – под запись объявил он. Я, как комиссар группы, считаю, что мы, по вашей вине упускаем уникальную возможность выполнить задание, задание Императора, до проведённой нам черты. Я предлагаю вам, командир, поделить группу, с приками оставить двоих, а остальными – делать дело. Выдвинуться к ЭТАЦ и делать дело. Немедленно! Автофайл!

– Ах, вот ты как, – произнёс Хан. – Ты с этих позиций. Понятно. Придётся тебе ответить, как полагается, под запись. Слышат меня все. Первое. Делить группу я не буду. Ничего уникального в положении я не наблюдаю. Разве вот только космачок интересный, сорвал нам оттренированную и утверждённую миссию. То – да, не из ряда. Но и всё. Далее. Пешком и без информационной поддержки со спутника – где она, Мерсшайр, не ты ли у нас второй радист? – я шагу не сделаю и вам не дам. Транспорт с грузовоза неадаптирован, ненадёжен. Знаешь, Мерс, старина, марсианин, ты меня наконец сумел удивить. Куда нам двигаться, фраер ты ничтожный? В какую сторону? Сколько до цели? Ты знаток местного неба? Читаешь судьбу по конфигурации инопланетных туч? Наверх глянь. А? Мерсшайр! Что замолчал?

– Я приблизительно…

– Всё, хана, поговорили, – перебил его Хан и ощерился самой страшной своей улыбкой – знакомой всем без исключения бойцам ханы. Сквозь эту улыбку он сказал: – Слышат все. Автофайл. Спутника у нас нет. Связи у нас нет. Направления у нас нет. Транспорта у нас нет. Значит. Сидим, ладим связь. Ждём лошадей. Ждём утра… О, помяни его – он и выскочит! Бля, Борис!.. Ну, как там?

Это к костру вдруг вышел из темноты Никополов, по прозвищу " Бля".

– Два-пирога-есть-батя, – доложил он странным монотонным голосом. – Смотреть-пойдёшь.

Я встречал такое. Операция на связках. Ещё на Пре-торнианской был случай – один космач обжёг горло кислородом, операция, нуивот, – тоже говорил на одной ноте: протез.

– Я тебе, Бля, доверяю, – сказал Хан. Все, даже Мерс-шайр, автоматически улыбнулись: даже с давно выветрившимся смыслом, шутка оставалась шуткой.

– Итак, лидер, официально меняем вариант десанта? – спросил Блэк-Блэк. – Это похоже на вариант десять-четыре.

– Совершенно верно, старшина, – сказал Хан. – Я не помню точно, но я вам, старшина, верю на слово. Объявляю вариант десять-четыре. " Черняков" не видит нашего отсутствующего спутника уже больше пяти часов, и значит, идёт к нам. Я жду звездолёт к Четвёртой не поздней, чем через двенадцать средних.

– Вариант раз ноль четыре – спасательная операция, лидер, – заметила Устоца.

– Ну а на что же мы нарвались-то, девочка моя? – спросил Хан. – У нас катастрофа тут и есть.

– Я не согласен с тобой, Хан! – твёрдо сказал Мерс-шайр. – Пишу особое мнение. Приказу подчиняюсь.

– Что ж, спасибо и на том, – сказал Хан.

Мерсшайр застегнулся, козырнул и – кругом через левое плечо – ушёл в темноту, к складу.

– Значит, двенадцать часов, – сказала Мадла Прхало-ва. – Хорошо выходит. Лягу-ка я поспать тогда.

– Э – нет, звезда ты наша подводная, – сказал Хан. – Отдохнула уже. Слушай мою команду. Ты займись радио. Что есть, чего нет, что можно сделать с тем, что есть. Собрать, опробовать и завести в пассив. Мало ли, Шос раньше будет… Боря, Бля, – возвращайся к садку, смотри лошадей, сразу их экипируй. Мистер Блэк-Блэк, попробуйте, всё же, вертолёт. Удачно, если бы он полетел вдруг. Слава и тётушка Софья – в патруль, пожалуйста, Слава – восток, тётушка – запад, с вашего позволения. Салло, бери свою Юпи и бери Лейбер, и разберите мне снаряжение, чтобы контейнер уже больше не таскать.

Кто встретит Мерсшайра – пришлите ко мне. И – все – немедленно – в спецкостюмы упакуйтесь. Пошла, хана.

Блэк-Блэк встретил Мерсшайра у вертолёта: Мерсшайр его специально поджидал.

– Хендс, дружище, – заговорил Мерсшайр навстречу. – Но ты-то видишь! Он же гробит миссию! Всех нас гробит! Да Шос просто оставит нас тут – до черты, ляжем тут вповалку, синие, вспухшие!

– Ничего не хочу сказать тебе, – сказал Блэк-Блэк, стоя над Мерсшайром и хрустя пальцами. – Он – лидер. Он знает больше нас. Он приказывает, мы выживаем. Я верю ему. Он не самоубийца, он только маньяк. Один из нас. Ты ему, кстати, Мерс, должен свою жизнь.

– Я помню! – шёпотом закричал Мерсшайр, с каждым словом посовываясь к Блэк-Блэку, словно курица на шаге. – Но он не знает ничего больше нас! Он потерялся, растерялся он, растерялся, Хендс, старина! Не варианты миссии менять надо – командира! Надо менять командира и идти к ЭТАЦ! Прямо сейчас!

– Чтобы я согласился с тобой, Адам, – сказал Блэк-Блэк по прозвищу Хендс, – мне не хватает одного. Кандидатуры нового командира. У тебя на примете есть подходящая? Уже думал об этом?

Мерсшайр воздел руки, подержал их в вышине, обежал Блэк-Блэка кругом по часовой стрелке.

– Нас ждёт страшная смерть, если проволыним! – сказал он. Он хотел бы, произнося пророчество, потрясти Блэк-Блэка за грудки, но не осмелился. Да и тянуться пришлось бы – не достать.

– Если в чём-то я с тобой и согласен, дружище Мерс, то это не меняет ничего. Хан растерян? Возможно. Причин навалом. Но он растерян, – а ты в истерике. Я не доверяю ни тебе, ни ему. Но он лидер. Я верю лидеру…

(Здесь я бы добавил на его месте: " Так завелось, и с тех пор ведётся". )

Словно каменный чёрный столб, Мерсшайр обежал Блэк-Блэка против часовой стрелки.

– Хорошо, – сказал он. – Вот ты, Хендс. Что делал бы ты на месте Хана. Это вопрос.

– Под запись, вероятно? – сказал, усмехнувшись, Блэк-Блэк.

– Нет, – в виде ругательства ответил Мерсшайр.

– В таком случае, раз вы так любезны, мистер комиссар, на ваш вопрос ответ у меня будет прост: я не полетел бы на Марс, будь на месте Хана. Помните, мистер комиссар, он рассказывал из своего прошлого? У него была возможность покончить жизнь самоповешением? Зря он ей не воспользовался. Мне такой возможности не представилось, хотя определённый настрой у меня был… Жаль, что я не был на его месте. Извините, мистер комиссар, лидер приказал мне проверить вертолёт. Надо мне этим заняться. Выполнить приказание лидера.

– Да не адаптировано это железо! – с огромной досадой сказал Мерсшайр и пнул ногой стойку шасси.

– Почти наверняка, – согласился Блэк-Блэк. – Однако я должен, мистер комиссар. Как комиссар вы должны радеть за мою ответственность. Приказ есть приказ. Разрешите выполнять?

– Когда мы с тобой… В том коллекторе… И ты уронил свой стропорез… – сказал Мерсшайр тихо.

Блэк-Блэк, уже взявшийся за поручень и поставивший подошву на подножку, остановил себя.

– Я помню, мистер комиссар. – Он усмехнулся. – Боюсь, я ожидал, что ты мне сейчас напомнишь. Не трудись. Я помню и сам. Но я отвечаю тебе. Если б над нами не висела странная чёрная туча, я показал бы вам, мистер комиссар, на звёздном небе то место, где в двухстах парсеках висит наше Солнышко. Это далеко, мистер комиссар. Далеко тот коллектор. – Его руки на поручнях напряглись: Блэк-Блэк заканчивал. – Приказ лидера я выполню… если ты, конечно, подвинешься… Адам, мой друг. Кстати, Хан тебя звал. Сразу забыл тебе передать, заболтался с тобой. Так что ты сходи к нему, объявись.

Мерсшайр находил необходимым демонстративно перед Блэк-Блэка лицом плюнуть наземь в честь приказа Рукинш-тейна, но Исмаэл " Хендс" Блэк-Блэк тары растабарывать на сегодня закончил. Он был уже в кабине вертолёта. Дверца задвинулась, в кабине загорелся свет. Мерсшайр отправился к Салло – уважаемой в женских кругах ханы личности.

У раскрытого контейнера при свете десятка разбросанных по земле и прискотченных к стенке контейнера люминофоров неторопливо суетились сама уважаемая Валерия " Долли" Салло в окружении Луны Лейбер и Юпи Колдсмит. Колдсмит, как всегда, что-то жевала.

– Тебя звал Хан, комиссар, – сказала Салло при виде Мерсшайра. – Ты разговаривал с Ханом?

Не отвечая, Мерсшайр сел на ящик с блоками питания, подпёр голову руками и, сделавшись ещё более угрюмым, застыл.

– Комиссар, вы слышали? – спросила Колдсмит. – Долли сказала: лидер вас звал.

– Я слышал… слышал… – проворчал Мерсшайр, не меняя позы. – Ешь спокойно, Колдсмит… Перебьётся ваш (…) note 68 лидер.

Переглянулись дамочки. Салло поморщилась и махнула рукой. Они вернулись к делу.

– Да-да, верно, – сказал Мерсшайр. – Приказ передан, вы чисты перед законом… Я сам разберусь. – Вдруг он оживился. – Валера, а персональные блики вы отпаковали?

– Нет, комиссар, – ответила Салло. – Лейбер, когда ты бликами займёшься?

– С минуты на минуту, Валера. Я закончила почти тут…

– Давай – вот. Комиссар прав. Совсем забыли.

– Слушаюсь.

Ящик с бликами уже вытащили из контейнера, но ещё не распломбили. Мерсшайр, удивляясь неизвестно откуда взявшемуся возбуждению, помог Луне его перекантовать на расстеленный кусок парашюта (именно что старшина Блэк-Блэк, когда уходили от места " посадки", нарезал на ходу керамофольги – несколько десятков квадратов) и светил люминофором, пока она, сверяясь с инструкцией на крышке, открывала ящик. Крышка откинулась.

– Так, – сказал Мерсшайр, мгновенно всё поняв. Иногда моральная победа – всё, что нам достаётся. Не много, но.

– Валера! – окликнула Лейбер, поняв всё парой секунд позже.

Все десять ИСКИНов были активны. Сиреневый свет десяти дисплеев смешался с охрой люминофора, и Лейбер, взглянувшая поверх ящика на комиссара, увидела торжествующего многодневного мертвеца. Сама она выглядела так же в этом освещении, но торжествовать не знала отчего.

Сервис-модуль, встроенный в крышку ящика изнутри, автоматически зажёг большой экран. Мерсшайр переместился так, чтобы читать не сбоку. Блики получили дополнение к документации по миссии семь часов назад. Выругавшись, Мерсшайр приложил палец к замку второго слева гнезда, замок сработал, блик выдвинулся, Мерсшайр поднялся с колена, держа блик в руке. Он уже разобрал приказ начать миссию по реанимации немедленно. Пока достаточно. Опоздание уже необъяснимо.

– Дела… – сказала Салло. – Ты был прав, комиссар. С меня наряд на минет вне очереди.

" Наряд – Хану", – хотел сказать Мерсшайр, но это и так явствовало.

– Слушай мою команду, леди! – негромко сказал он. – Закончить разбор и подготовку снаряжения в течение получаса. Салло?

– Есть, комиссар.

– За работу. Я пришлю к вам всех остальных.

– Есть.

– Закончите – собирай всех к костру.

– Есть.

Хан пил чай. Мерсшайр бросил ему свой блик. Как всегда, Хан успел поставить чашку. Он обладал невероятной реакцией. Он повернул девайс к себе дисплеем, и Мерсшайр буквально увидел в буром свете костра, как лидер побелел.

– Дерьмо случается, Хан, не правда ли, – сказал Мерс-шайр нейтрально.

Хан даже не выругался. Читая, громко скрёб лоб ногтями. Поднял глаза на Мерсшайра.

– Косяк… – процедил. – Отвечаю… Забыл…

– Мы все забыли, – сказал Мерсшайр.

– Ну вот только не надо, Мерс. Мой косяк, отвечаю. Так… Что делать. Что делать, что делать… Так. Боря, Бля! – заорал Хан, Мерсшайр даже отступил.

– Я-батя! – донеслось из темноты.

– Сюда иди!.. Адам, – сказал Хан. – Об это потом поговорим. Пока – благодарю. Поможешь мне править косяк?

– В одном очке сидим.

Хан усмехнулся.

– Наблатыкался? Всё равно не выходит. Лучше уж я к вам, фраерам… Ты читал?

– Не успел. Только заголовки.

– Шос идёт сюда. Будет над нами… – Хан посчитал, шевеля губами. – Около полудня по времени здесь. Спутник нам Шос отменил. Две недели назад местные космачи пытались обследовать ЭТАЦ, пропали, естественно, но там остался их адаптированный к грунту танк. Частоты танка, пароли на администрирование нам прислали. Танк нам и помаячит. Займись этим. Бери Колдсмит, Мадлу и займись этим. Нам надо выйти через полчаса. Что не успеем распаковать – бросаем… Боря, Бля, что у меня с кавалерией?

– Четыре-на-ходу-две… на-подходе-батя, – доложил запыхавшийся Никополов.

– Экипировка? Вода?

– Ну-с-готовыми-я… всё-сделал… они-там-траву-гры-зут, – Никополов махнул головой в направлении. – А-ос-тальных-то… нет-ещё.

– Готовность?

– Ну-ты-батя-сказал-же… до-утра…

– Когда у меня будет шесть лошадей, а не четыре, Бля?! – зашипел Хан, словно воды на радиатор плеснули.

– Я-их-по-тяжёлому-же-реанимирую-батя… Время-же-было… – Никополов оглянулся на Мерсшайра.

– Никополов, очередная пара у тебя – когда? Просто скажи, – сказал Мерсшайр.

– Через-полтора-часа… По-тяжёлому-же… А-что-слу-чилось-то.

– Комиссар, соберите людей через две минуты здесь. Нужен общий брифинг. Нам надо быть очень осторожными: десантники могли потечь в " обслей", ч-чёрт… Ладно. Один КТ-комплекс оставляем в контейнере, второй – в ровер. Всё, хана, собираемся, двигаем, – приказал Хан, вскочил, броском вернул блик Мерсшайру и зашагал ко мне, пройдя прямо сквозь костёр.

Честно говоря, я решил, что он идёт меня убить.

subfile 4. 9

created: 11. 11. 123 UTC

author: ххх

subject: свидетельство Кемерова

re-mark: Новый Судья приказал лишённому " я" Призраку, бывшему Вику Кемерову, Бейлифу Четвёртой ЕН-5355, рассказать об этом. Призрак подчиняется и рассказывает

audio-txt:

ГЛАВА 22. МЁРТВЫЕ ИДУТ, ИЛИ КТО СТРЕЛЯЛ

Существующие оставили их одних – оживать. Светало, семь утра. Средняя осень царила в этом месте Запрещённой планеты, середина октября по местному. Небо над было затянуто тучами. То ли природа играла за них, то ли Существующие – чем могли. Так что светало – с фильтром.

Первым же делом они поставили часы.

В жизни они были десантниками и им приходилось работать на грунте в паре, но с тех пор, две смерти и одно возрождение назад, прошло немало – в личном счёте – времён и событий. Более готовым к операции чувствовал себя Бейлиф Дэмьен " Спэб" Герц. Во всяком случае он успешней чем Бейлиф Вик " Номо" Кемеров справился с тошнотой и головокружением, всегда сопутствующими возрождению. Пока Вик, чуть ли не на четвереньках, уползал за кусты и там разбирался со своим обретённым и расхлябавшимся в пути по гребням кратных горизонтов организмом, Дэмьен и развёл костёр, и повесил на треногу чайник, и засыпал в чайник концентрат, и взялся за распаковку тюка с одеждой и снаряжением, и только тут почувствовал наступление поры присесть, дать отдохнуть своему новому своё здоровью. На тюк он и присел, держа в одной руке пакет с комбом, а в другой ничего не держа.