Жарковский Сергей 24 страница

– ЧП Навинн, – сказал он. – Меня послал старший, первый гнезда, Майкл Киран.

– О, Майкл мне известен, – сказал я. – Он не послал бы тебя с пустяком. Но он не послал бы тебя, случись важное, он пришёл бы сам. Значит, известие средней тяжести принёс ты мне?

– Не мне судить, – сказал Картер с заинтересовавшей меня осторожностью. – Но у нас сложилось впечатление, что произошедшее несколько часов назад имеет значение огромное. Майкл Киран не явился к вам лично только потому, что не может уйти с поста. ЧП Навинн, в системе Палладина прошёл MD.

– Продолжай, – сказал я, через паузу, сдержав ненужный вопрос.

– Сигнал чрезвычайно странный, – сказал Картер. – Его отправила не автоматика.

– Не автоматика? – перепросил я. – Как так – не автоматика?

– Пояснить не могу, Старшина.

– Точка MD – где? – спросил я. – В пространстве?

– Мы бы не стали Вас беспокоить, – возразил Картер, и я опомнился.

– Этот мир? – спросил я, указывая вниз.

– Мир Четыре, Старшина.

Началась новая эпоха. Осознание этого потребовало от меня паузы в словах и действиях.

– На MD пошли?

– Старшина, сигнал не попал в общую сеть Палладины, – сказал Картер. – Тревога не объявлена. Мы пытались уточнить информацию у Форта. Нам отказали. У нас у всех очень дурное чувство. Просьбу о помощи кто-то приказал игнорировать. Или погасил сразу на приёме.

– Кто из вас был на контакте с Фортом? – спросил я.

– Уже сутки вся связь в Палладине идёт через командный центр земного звездолёта " Наум Черняков", – ответил Картер. – Нас просто отключили, когда мы попытались…

– Экватор четвёртый блокирован? – перебил я его, вставая.

– Блокирован, Человеческий Призрак Старшина Навинн, – подтвердил Картер, вставая тоже.

– Вы сами сумели идентифицировать адрес отправителя?

– Только предположения, Старшина. АРЛ Форта утверждает, что малые борта все в наличии, работают по расписанию. Но нам кажется, что MD ушёл в Космос с одного из ТМ, скорее всего, с " ОК-ТМ", где первым шкипером Джон Ван-Келат, добрый человек сверху. Сигнал совершился уже на входе в атмосферу. Сигнал аудио. Режимных данных сигнал в потоках не нёс. Полётный дневник грузовоза запросить у Форта не удалось, только общие сведения. Но мы уверены: терпящий бедствие борт в момент MD был обитаем. MD отбил не автомат. С такты сыграно.

– Сколько прошло времени?

– Час три минуты, ЧП.

– И никаких действий по MD? Ни из Форта, ни с Птицы?

– Совершенно никаких, ЧП. Как будто не слышали.

– Ты бежал ко мне, Картер?

– Именно так, ЧП. Развернуть машину из зародышей было бы много дольше. Да и санкция нужна, сами понимаете. А вашего контакта у нас нет.

– Жди меня внизу, у дороги, – приказал я. – Иди, Картер.

Он поклонился и почти побежал вниз по карнизу.

– Осторожней! – крикнул я ему вослед.

Всё на поверхности. Они решили сделать быстро на сей раз. Час и чАса четыре минуты – почти поздно, но ещё не. Если они смогли не разбиться, не сгореть. Но дело шло, без сомнения, на секунды. Разные мысли появились у меня, пока я натягивал спецкостюм, укрывал мой крест, спускался вниз, в заросли, раскрывал землянку с ровером, выводил ровер на дорогу. Связываться с Настоящими Призраками смысла не было, информации недоставало не то что для принятия решений, но и просто для обсуждения ситуации. Единственно, что счёл я нелишним: послал предупредительный на контакты западных коллег, чтобы все оставались в мире Палладины, извинились перед Настоящими Призраками, если нужно, и вообще, были готовы к сбору.

Впервые за годы среди бела дня я вывел машину из-под пальм. Несложный расчёт показывал: необитаемый орбитер ЭЛЕКТРОН сейчас очень низко над горизонтом, а с Башни меня, да, могли заметить, но только если специально наблюдали за Оазисом. Я рисковал, но ведь и повод имелся. А точнее сказать: я даже не задумался о риске, когда решил ехать на Экватор на ровере. Время было жизнью для кого-то из космачей. Во-первых. И – границы Запрещённого Мира опять были нарушены – теперь и под этим солнцем. В-главных.

Картер вскочил на подножку на ходу. Он двигался как истый планетянин, абориген Тройки.

– Садись в кабину! – крикнул я ему. Он повиновался, перелез через борт.

– Закинься, – сказал я ему. Он повиновался, да вдобавок уцепился за поручень, бывший перед ним на " торпеде".

– Держись, – сказал я ему и дал газ. Признаться, мне пришлось заметить в себе и приглушить до отказа удовольствие, когда невысокий пологий бархан ринулся на меня, грозя ворваться в кабину сквозь лобовое стекло… Пилот, родившись однажды в человеке, бессмертен в нём, даже если человек мёртв. Впрочем, моя старая профессия, возможно, мне была нужна сейчас едва ли не больше, чем моя Призрачность, ранг Старшины, зрение Настоящего Призрака… Закон " Вовремя прийти" – основополагает человека в Космосе, но становление Призраком не требует отказа от звания человеческого, от людских законов и, разумеется, от законов Космоса.

Мы не разговаривали с Картером по пути. Он сказал всё, а я всё спросил. Тридцать километров, прыгая с бархана на бархан, раскалясь под вечерней альфой, ровер преодолел за пятьдесят минут средних. На асфальт станции въехали в 20. 15 местного. Меня встречали. Прямо на краю асфальтовой плиты, подстилающей территорию маяка. (Разумеется, я знаю, что такое асфальт, и, разумеется, то, что я называю асфальтом, таковым не является: плиту-подстилку строительный комплекс выплавлял тяжёлым светом из песка. Но повелось на грунтах называть шершавое стеклянистое рыжее производное асфальтом. ) Периметральный, асфальтовый же парапет (полутора метров высотой) со стороны Оазиса (то есть с севера ровно) раскрывался широкими воротами; они были распахнуты, в воротах я резко сбросил скорость, пересёк полосу безопасности, въехал в улицу между складами 6 и 7, вот тут меня и ждали двое на скамеечке – под глухой стеной склада 7.

Я затормозил, встал в кабине, положив локти на раму ветрового стекла.

– Призрак Волк! – сказал я.

Рядом с неожиданным Волком, приветствуя меня рукой, сидел знакомый мне хорошо маленький человек Поль Полянский. Он остался сидеть, а Призрак Лев Волк подошёл к роверу, привычно пнул ровер в переднее колесо, хлопнул рукой в перчатке по капоту, взглянул мне в лицо, заулыбался и произнёс:

– Привет, мертвец! Что может быть лучше хорошего личного контакта!

– Только явление Настоящего Призрака, – поддержал я его. – Как дела на Северном Полюсе?

– Не поверишь, Дик! – сказал он. – Минус сорок вчера утром, а позавчера было минус десять и мокрая пурга. Вот и решил съездить к тебе в пустыню, погреть рёбра и полюбоваться твоими хвалёными миражами. От северных сияний я уже того удовольствия не получаю, а миражей никогда не видел. Ну а тут вон что. Так что я и вовремя к тому же прибыл.

– Тебе помогли твои Призраки?

– Шаттла у меня так и нет, Дик, – ответил он.

– Ты давно?..

– О тьма, сколько вопросов, Дик! Впечатление, что ты мне вроде и не рад, мертвец. Час назад. Собирался, не торопясь двигать к тебе, на ходу загорая. Господин Поль Полянский остановил, за тобой, мол, уже послали. Хорошо, я решил сначала завернуть на маяк. Разминулись бы.

– Рад был бы – вчера, завтра – сколько угодно, – сказал я. – А сегодня ты, действительно, вовремя пришёл, и радоваться нечему. Залезай на подножку, поехали в центр.

Я посмотрел на маленького Поля Полянского, тот поклонился и жестом сказал, что пойдёт пешком. Я, не садясь, тронул ровер. Призрак Волк сделал на капоте жим на одной руке, мягко уселся, закрепившись ногами в поручнях релинга. Ботинки на нём были тяжеленные, от спецкостюма " буря", ярко-оранжевые. С форменными шортами и футболкой, какие носят маленькие люди на маяках Третьей, ботинки замечательно дисгармонировали. Рюкзачок свой Призрак Волк, не оборачиваясь, перебросил через ветровое стекло в кабину, его поймал и уместил на сиденье рядом с собой мой Картер.

Улицу мастерских мы проехали быстро. Почти никого не встретив. Вторая смена, маленькие трудились. В посёлок я въезжать не стал, махнул рукой шерифу, маленькому человеку Вилюжному, стоявшему рядом со своим " стаканом" посреди устья городской единственной улицы, свернул налево, мимо лабораторных корпусов, мимо толстой одноэтажной башни водораспределительной станции, свернул направо, миновал парк, тянувшийся вдоль всей западной окраины городка, через полторы минуты свернул ещё раз направо, миновал управление шерифа и горсовет, и – налево, въехал на пандус, к воротам Центра Управления.

Здесь меня – нас – ещё раз встречали. Я остановил ровер, выключил его, все покинули ровер. Первый гнезда Экватор Четыре, старик Майкл Киран и его верхний сын Хью стояли в тени навеса над воротами. Оба были в чёрных очках и мундирах вахтенных. С уха через щёку до нижней губы Хью Кирана сидела чёрным шрамом гарнитура мощного коммуникатора.

Мы, Призраки, приблизились к ним, маленький Картер не остался у машины. И тут старик Киран – он и выглядел стариком, внешность Первых Гнезда, как известно, программируется (во имя гуманоидных представлений об опытности и авторитетности) лет на пятьдесят личного возраста, – здорово нас удивил. Удивил, несмотря на то что мы были осведомлены о происшествии. Серьёзно говоря, именно удивление, испытанное мной от поведения старика Кирана, заставило меня, наконец, полностью осознать серьёзность ситуации, и я впервые подумал, что, возможно, наше, Призраков, служение в Палладине Дальней не останется, к сожалению, одним только приключением духа. Думаю, Призрак Волк испытал то же самое.

– Призраки, я рад Вас видеть на земле моего Гнезда, – сказал чрезвычайно хриплым голосом (по-русски) старик, – но на приличия я не намерен терять времени. Вы знаете об MD. Здесь и сейчас я подтверждаю, что MD безответен и брошен. Прошу вас пройти за мной в пост контроля.

И он повернулся и вошёл в ворота. Его сын посторонился, давая нам дорогу. Я посмотрел на Волка. Тот посмотрел на меня. Я вытащил из пояса телефон, включил его в режим " регистрация", прикрепил к воротнику, повернув дисплей-камеру по оси внимания. Волк разглядел, что я делаю, кивнул одобрительно и серьёзно, и мы скорым шагом двинулись за Кираном.

– Предлагаю сыграть космачей, мертвец, – сказал я негромко, когда мы поднимались по лестнице из гаража на второй ярус центра.

– Поддерживаю предложение, мертвец, – ответил Волк. – Я десантник, два новых грунта, девять старых, SOC к грунту данному ориентирован стопроцентно.

– Я пилот, девяносто четыре а. е. в римане, SOC к грунту данному стопроцентный.

– Я Лев.

– Я Дик.

– Отмахнулись.

В холле-столовой второго яруса ЦУ полным-полнилось маленького народу. Видимо, старик всех из главного поста повыгонял, оставив лишь первых вахтенных. Маленькие сидели за столиками, пили свою воду и негромко галдели; при виде нас гул стих, но никто не поднялся с места для приветствия; мы уже корректно воспринимали это, кивнули народу на ходу, прямиком прошли в лифт, где старик Киран ждал нас, дождались Хью Кирана, подпрыгнули.

Пост был затемнён, я сразу же снял очки и сунул дужкой за воротник, поправил телефон. Кто-то из вахтенных курил, пахло в центре замечательно, но музыка была выключена вся. В круглом павильоне поста, занимавшем весь третий ярус Центра, с площадкой лифта, огороженной релингом, посередине, были освещены всего три приборных колонки из сорока – одна прямо перед нами, две – ровно сзади нас. Мы опять переглянулись со Львом, он сказал вполголоса:

– Разумно. На общем контроле хватит и двух точек, а на контроль MD больше одной – только локтями толкаться. Разумно.

Я кивнул.

– Прошу Вас, Призраки, подойти сюда, – сказал старик, показывая на отдельно освещённый терминал. Мы двинулись. – Прошу прощения… Хью!

– Да, отец.

– Смени Артура, отправь его вниз.

– Да, отец.

– Призраки, я готов временно уступить Вам командование маяком, – сказал старик.

– Да, – сказал я, – принимаю. Я первый на контроле, оператор, меняю вас у пульта.

Маленький оператор, которого я не стал разглядывать и узнавать, моментально вскочил с алюминиевого стула, и больше я его в этот день не видел. Лев принёс стул от соседнего терминала, сел рядом. Старик Киран встал с другой стороны.

– Киран, сядьте, – сказал я, осматривая пульт.

– Нет, спасибо, Старшина.

– Кто принял MD, конкретно? – спросил я.

– Автомат этого терминала. Безадресное сканирование. В 40. 05 UTC.

Я упорядочил комнаты на мониторе, как мне было привычно, пустил события реального времени под автофайл, на тайм-шкале прокрутки нашёл отметку MD, отмотал и отжал паузу.

Сигнал, действительно, подал не автомат. В аудио он звучал так: "!!! MAYDAY!!! – 39. 05 UTC – НАД ЧЕТВЁРТОЙ – НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ВХОД В АТМОСФЕРУ – БС – БС – УПРАВЛЕНИЕ НЕДОСТУПНО – НА БОРТУ ПЯТЕРО – Я…" Собственно, всё. Я прогнал весь имеющийся пакет сигнала бедствия по диагносту. Координатный, телеметрический, адресный, медицинский потоки, синхронные с аудио, были пусты, даже колонтитулы зияли нулями. Как будто рация работала напрямую с консоли, а не через БВС. Впрочем… " НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ВХОД В АТМОСФЕРУ" … То есть в рубке был человек, отдавал приказания, а ГЛАВНАЯ их игнорировала. Странная машина. И сигнал оборван – будто вилку выдернули. Или антенна сорвалась. Баллистический спуск…

– Я бы не взялся это комментировать для новостей, – сказал Лев.

– Погоди-ка, – сказал я, колотя по клавишам. Выскочила у меня на монитор диспетчерская комната ЦУП Форта. Зелень по всем позициям. Я решил не верить глазам, уточнил время события и запросил полный срез. Подтверждая команду, я вспомнил, что Картер говорил про блокирование маяка, но выяснилось, что блок с НРС-станции уже сняли, и Форт (Город) ответил всего лишь с нормальным административным запаздыванием. Адаптированный Регистр Ллойда в промежутке с полудня до 20 UTC сегодня решительно ничего страшного с бортами Палладины не наблюдал. Ещё через несколько секунд пульт спикнул, сообщая, что в поле АРЛ пришёл стафет от автомата-оператора: " ЭКВАТОР-4, СООБЩИТЕ ПРИЧИНУ ЗАПРОСА ТАКОГО-ТО " НАУМУ ЧЕРНЯКОВУ". Я чертыхнулся.

– Киран, наберите своей рукой: причина запроса: " тест-пасс", сбой по схеме… не помню номер… схема " регистрация общая" …

– Схема " 0056-21", – сказал старик.

– Вот-вот, наберите своей рукой, – сказал я. Киран наклонился и что-то за полторы секунды настрочил ответ, и отправил.

– Нужно быть осторожнее, Дик, – пробормотал Лев.

– Кто бы стал спорить, но не я, – сказал я. – Так. Раз уж мы в АРЛ влезли грязными ногами, давай посмотрим, кто у нас в системе где.

Рулон списка малых кораблей Палладины развернулся на мониторе.

a) WASARL162354ен-535501 – " НЕЛЮБОВ-ИТК"

. Порт Птица-2, Четвёртая. Работы по расписанию " ноль".

b) WASARL162939ен-535502 – " КАРУСЕЛЬ-ТКS"

. Порт Птица-2, Четвёртая. Работы по расписанию " ноль".

c)WASARL162231ен-535503

. 1 " БУДАПЕШТ-ТМ". Порт Город, реставрация системы климатизации, окончание работ – следующая пятница.

d) WASARL162230ен-535503

. 2 " ОК-ТМ". Рейс 138-16, Город – 4/ЕН-5355. Стартовал в полуриман тогда-то. Расчётное время прибытия на целевую орбиту Тройки – сегодня в 18. 55. Контрольная связь – 18. 00, по предфинишу.

e) WASARL162354ен-535504 " КРУГОЗОР-ТКМ"

. Рейс 115-67, Город – Башня – Город. Под кислородом. Стартовал от Башни 57. 02. 03. 09. 122 UTC. Контрольная связь прошла всего полчаса назад, текст: ВЫПОЛНЯЮ РЕЙС, ВСЁ В ПОРЯДКЕ, ПАЯНДИН.

– Не стоит дальше, – сказал Лев. – " ОК". Вот он.

– Киран, два вопроса, чтобы я не искал в открытой сети, – сказал я.

– Слушаю, Призрак.

– Мальчик Картер высказал предположение: бедствующий объект есть " ОК-ТМ". Основания?

– Грузовоз без контрольной связи до 18. 55. Единственный объект, не подтверждаемый впрямую откликом. Мы проводили прямой опрос, Старшина, именно после него НРС-ctrl Эквато-ра-4 блокировался с " Наума Чернякова" почти на час. Кроме того, только " ОК" рейсует к Четвёрке. В аудио MD прямое указание на Четвёрку, Старшина.

– С Птицами Четвёртой вы, конечно, связаться и не пытались, – сказал Лев.

– После того, как был поставлен блок, конечно нет, сэр.

Я снова вызвал сигнал на монитор. Станция НРС, транслировавшая сигнал, к счастью, была модифицирована, голос абонента не подвергался протезированию войс-агентом. Конечно, голос был искажён, но модулирован, на слух, достаточно, чтобы можно было попытаться идентифицировать обладателя. Я поискал в комнатах нужную библиотеку, но обнаружил лишь архивную ссылку. Я встал от пульта и приказал:

– Библиотека списочного состава системы. Киран, выставьте её в доступные комнаты.

Киран сел и задумался.

– Что такое, Киран? – спросил Лев.

– Я не уверен, что в базовых массивах маяка она есть, – сказал старик. – Как бы не у Города её запрашивать.

– Что за чушь, Киран, – сказал Лев. – Конечно есть. Я точно помню, в материнской базе каждого маяка есть файл " досье". Ищите. Дик, а ты заметил, что Форт в официальных документах именуется теперь Городом? – обратился он ко мне вполголоса.

– Заметил, – сказал я.

– Быстро они, да?

– Быстро.

– Я нашёл, Призраки, – сказал Киран. – Развешиваю… Но файл старый, одного возраста с файлами первичной инсталляции операционных сред моего Экватора… Обновление надо запрашивать.

– Пока не надо. Может быть, повезёт, – сказал я, поражаясь так быстро и легко вернувшейся ко мне болтливости. – Большая вероятность, что не девственник сигналил. Тогда в базе…

– Идентифицирован, – перебил меня старик. – Семьдесят один процент " за". Марк " Аб" Байно, " Будапешт-ТМ", второй пилот.

– Лев, ты его знал? – спросил я, вглядываясь в фото на мониторе. Младой. В Касабланке, когда я ещё считал себя живым, мы не были знакомы. Здесь, под альфой Перстня Короля, естественно, познакомиться не могли.

– Знаешь, Дик, знал, – сказал Волк медленно. – Помнишь Люку Шкаба? Из его группы парень. Пилот. Да " Будапешт" – это же всю жизнь борт Шкаба, ещё до Императорской.

– Ага, – сказал я. – Ну, Лёва, запрашиваем Город?

– Секундочку, – сказал Лев. – Киран, регистр " ОК-ТМ" верни на монитор. Так. Глядим все вместе, внимательно, вникаем. На момент старта полётного листа 138-16. Экипаж. Джон Ван-Келат, шкипер, Саулюс Ниткус, соператор, Денис Б. Марков, второй пилот. Пассажиров нет. Допуски. Допуски только на экипаж. Никакого Байно на борту. Груз… Ха, смотри-ка, Дик. Опа!

Я видел. В графе " груз" мигал значок ссылки: " База данных дополнена. Доступ: командный центр " Черняков". Я в две руки схватился за лицо.

– Земной груз на " ОК", – сказал Волк озабочено. – Как тебе нравится, Призрак Навинн?

Вместо ответа я снял с ворота телефон, замахнул автофайл, закодировал его и отправил с пометкой " ALL". Замаскированный под атмосферный разряд файл ушёл. Запищал телефон Волка, Волк сбросил вызов.

– По праву Призрака, – произнёс я. – Майкл Киран. – Старик повернул ко мне лицо. – Считать события сегодня с момента " полдень" среднего по 21. 00 среднего же несущественными. Отредактировать доступные отчёты, нередактируемые физически уничтожить, для чего организовать аварию программного обеспечения, аварию ликвидировать, возобновить нормальную работу маяка. Возможна инспекция.

– Дик, если MD получили не только здесь… – сказал Призрак Волк.

– Я думаю, Призраки проверят это, – ответил я. – Экватор-4 находился на прямом луче, Киран?

– Да, сэр. Повезло-приехало. Потому так невелики искажения.

– Есть вероятность, что это то самое везение, Лев, – сказал я. – Случайностей не бывает. Это знаем только мы, Присяжные. Многие это чувствуют, но знаем наверное только мы. И проклятый Судья Земли.

– Ты сказал и не поспоришь, – заметил Призрак Волк. – Закон есть закон. Судья должен исполнить суд.

– Так что, ребята, нет смысла гадать – что за MD, откуда MD, кто MD. Кто получил MD помимо Кирана. Гадать нет смысла, – продолжал я. – Земляне направили внимание на Запрещённый Мир. Мы ошиблись, проигнорировав десант космачей на Четвёрку… Киран. Мои приказы остаются в силе, приступайте к воплощению их в мире. Призрак Волк, я собираю всех наших. У меня в Оазисе. Прошу Вас, следуйте за мной. К Вашим Настоящим Вы сможете обратиться из моего дома.

Призрак Волк козырнул – по старой привычке. Как десантник пилоту. Космач космачу. Пока мы с ним ехали через пустыню к моему Оазису, пришли ответы от всех пяти Призраков Третьей ЕН-5355, а всего нас тут было существенно семеро со мной и Волком. Все были готовы прибыть немедленно. По моей просьбе, чтобы я не отвлекался от руля, Призрак Волк с моего телефона сообщил им, что на стол будет подано ровно в 22. 00.

Загнав ровер в землянку, я поднялся в грот и сразу же занялся стряпнёй. Призрак Волк, некоторое время понаблюдавши за первыми этапами процессов заваривания бульона и настойки чайной массы, решил пойти выкупаться в озере. Он явился без пяти минут десять, довольный, босиком, неся футболку и рюкзачок в руке, капли воды дрожали, испаряясь с волосатой груди. Он бросил свои вещи прямо на паркет и стал мне помогать: красиво раскладывать пластиковые ложки и вилки по сторонам пластиковых же тарелок. Покончив с убранством стола, Призрак Волк сунулся в свой рюкзачок, и миру явилась от горла до донышка замотанная пластырем бутылкообразная ёмкость. " Это – то, что ты думаешь, Призрак Навинн! " – сказал он, демонстрируя мне ёмкость с предплечья, хотя я ни о чём даже подумать не успел. " А! " – сказал я, тем не менее. Призрак Волк, пристукнув донышком, утвердил ёмкость в центре стола. Я сходил к кухонной нише за ракушками, обрамил ими бутылку. Затем я поставил на место дверь, и тут же раздался стук в неё. Они явились. Я отставил дверь. Они вошли в мой дом, поклонились моей могиле посреди грота и расселись в воздухе за столом…

subfile 4. 7

subject: свидетельство Байно

audio-txt:

ГЛАВА 20. ХАНА МОЯ МЕНЯ МНЕ

Лёжа на спине, неудобно свернув голову, сквозь ресницы, я долго наблюдал за ними. Была глухая ночь, час или два местного времени. Я видел их на фоне огня. Палили они огонь. В таком количестве огонь видел я впервые. Я лежал левым боком к огню, в восьми-десяти метрах от него и от них. Над огнём висело открытое сверху полушарие на проволочных дужках – котелок. Сильно и вкусно пахло мясом, и очень приятно пах сам огонь. И звук от него шёл очень красивый – наподобие треска рвущейся пены, но сочней и естественней.

Их было десятеро. Их я тоже видел впервые. Шесть женщин, четверо мужчин. Того, кто меня ударил, я отличить на данном расстоянии не мог, хотя его лицо сопровождало меня, словно луна в темноте, по пути через необозримые пространства бессознания. Как блик на сетчатке.

Они вели себя свободно и легко. Они говорили не по делу, они трепались, речь шла о века длившемся воздержании, о лотерее, необходимость проведения которой возникала из-за численного несоответствия дырок и колов, вспоминались старые времена и старые земли, часто поминались почему-то лошади и почему-то – Марс. Они матерились – непрерывно.

Они вели себя свободно и легко. Очень редко и как-то необязательно смотрели на часы, словно вечность им предстояла. Они громко разговаривали между собой (почти всегда по-русски) и часто смеялись. Передвигались они уверенно, ступали по грунту, сидели на нём без подстилок и даже трогали его, опираясь голыми ладонями при вставании – без трепета, кажется, даже не обращая на тесные контакты с планетой внимания. Только-то, мол: к грунту принялись. Подумаешь. Примерно с такой свободой живут на грунте бройлеры, – но эти не были, разумеется, клонированы под Четвёрку, это были люди. И по времени не выходило, и вид их предположению сопротивлялся: они, хоть и составляли, безусловно, команду, группу с явно обозначенным центром внутреннего подчинения и снаряжённую с одного склада под эту миссию, но сами ни в коем случае не выглядели ни выводком клона единой кладки, ни боевой группой, отобранной по многим синхронным параметрам. Толстый, тонкий, маленькая, огромный, глупая, прихрамывающая… Они сильно отличались и по внешнему возрасту: старые толстяк-командир и худой длинный по фамилии Мерсшайр – и почти девчонка, навроде Ольюшки Кашки; то ли Вереника, то ли Береника – к ней обращались.

Но что же объединяло их, превращало в единое десантное подразделение? Иммунитет, открытое к переменным SOC сознание? Конечно. История их – явственно давняя – отношений? Да. Жёсткость? Да, жёсткость – основное. Жёсткость, правильней – жестокость, устоявшаяся, выстраданная, оправданная, как дыханье привычная – от них на далеко распространялся как бы даже и запах множества совершённых убийств, и этот запах, перемешиваясь с запахами планеты, огня, цветущего на ломаном и рубленном дереве, мясного варева с овощами, – приводил меня в ужас, парализовывал меня, будил тошноту, с которой я до сих пор и знаком-то не был…

Главным в группе был толстый человек, кашеваривший и больше всех говоривший. Толстый, даже жирный, низенький, с круглым лицом, с немногочисленными, сглаженными жиром чертами на круглом лице, среди которых не было ни единой добродушной. Комбинезон со спущенной грудью. Майка без рукавов – на предплечье сидела большая татуировка – крест, и ещё один громадный равнокрылый металлический крест свисал на цепочке с шеи на грудь поверх майки. Лоб повязан чёрной тряпкой. Он выглядел парадоксально: явно страшный человек в форме добряка. Он смеялся громче всех, совсем как Сильвер, часто обращался ко всем то с необидными, то с рискованными подначками, бултыхание в кастрюлю полуфабрикатов и приправ сопровождал шутками и прибаутками, но называли все они его Хан, а не Окорок, и его остроты встречали почти подобострастно, не позволяя себе отшучиваться, хотя ни женщины, ни мужчины, как бы они ни разнились внешне, не производили впечатление слабаков, не способных клацнуть зубами.

Также кроме огня и людей в пределах досягаемости моего внимания находились: освещаемая огнём половина вертолёта (из состава " ОК" машина), собранного и разогретого: в недрах открытой с бортов кабины тихонько мигала зелёным торпеда; задний бампер обычного ровера " ГАЗ" и всюду без системы – тюки, тюки с торчащими лямками, тюки распотрошённые, тюки ещё сплошь замотанные в скотч. Ещё я разглядел знакомую коробку тонного самоходного контейнера. Кое-где на земле валялись переломанные светящиеся палки " бактерий". Довольно светло было на биваке, а времени по-местному было – глухая ночь. Примерно половину звёзд закрывали тучи. Мне было холодно. И было очень влажно.

Окорок-Хан снял голыми руками с костра ёмкость, объявил готовность номер один и назначил ответственной за делёж консервированного дерьмеца нашу общую Славу, и велел ей торопиться, пока оно, дерьмецо, горяченькое. Молодая женщина Слава с черпаком встала за ёмкость, к ней протянули сразу несколько пиал, сам же Хан-Окорок вытер тряпицей руки, ловко щелчком закурил и направился в мою сторону. Ему вослед вежливо сказали невнятное, он, не оборачиваясь к костру, шутливо поднял руки и потряс ими. Я прищурился. Притворился. Зачем? Я не знаю. Тогда не знал, а сейчас неприятно вспоминать.

Он подошёл ко мне, встал надо мной. Лица его я теперь не видел, только толстые губы наливались багряным, когда он затягивался.

– Слышаланахана! а наш цыплёнок очнулся! – сказал он громко, а я был уверен, что притворился удачно. Он несильно пнул меня ногой. Руки у меня были как-то непонятно скреплены одна с другой за спиной, вдобавок я на них лежал. Я открыл глаза. Хан погасил, послюнив пальцы, сигару и спрятал окурок в нагрудный карман, глядя мне в лицо, но и мимо, не встречаясь со мной взглядом.

Подошли ещё трое, с большими стальными пиалами в руках. Хан (никакой он был не Окорок) получил свою порцию. Они стояли надо мной и ели, подносили пиалы ко ртам, отхлёбывали, доставали куски ложками и пальцами, жевали, облизывали пальцы, облизывали ложки. Редко поблёскивали ложки, одна из них, женщина, громко дышала ртом, жуя. Это длилось вечность. Я не выдержал. Я завозился, пытаясь сесть, но мужчина, не Хан, а другой, чёрный, лысый, огромный, не для Космоса человек, наступил мне на живот и надавил. Я перестал двигаться. Прошло несколько минут. Они молча ели, высясь надо мной, я молча лежал неподвижно.

– Благодарность, лидер, – сказал наступивший на меня и перевернул пиалу, как бы выливая из неё остатки. – Давно не елось мне с костерка. Благодарность, – и он отрыгнул, отвернувшись и прикрыв отрыжку огромной ладонью.

– Так девять личных, – сказала женщина. – Долго спали.

– А я всегда рад вас покормить, хана моя, – сказал Хан с энтузиазмом и приветливо. – Для того-то я и читал так много поваренных книг. Моя любимая – " Книга Кагелат". Никто не читал? " Мясо человечье не следует приправлять базиликом…"

– Я не читал, – подал голос мужчина, доселе молчавший. Голос у него был мальчишеский, реябческий, хотя весил он кило шестьдесят только в плечах, и говорил он странно – на одной как бы ноте. Я такое уже слышал. Сразу отличается. Регенерация голосовых связок.