Жарковский Сергей 17 страница

– Под единицей – двадцать шесть суток. По положению планеты на момент сейчас.

– Неприемлемо, Пол. Я отдал приказ вести грузовоз высоко в надримане. Срок доставки груза на орбиту Четвёрки – десять часов. Экипаж получит тройную премию. Пусть даже будет… Пусть бонус будет. Если они пожелают, я приму у них заявки на получение Солнечных Виз. И лично представлю их Императору. Заявки, я имею в виду. Мне очень понравились ребята. Строптивый Ван-Келат. Что же вы молчите, Пол? – спросил Романов.

– Да я не знаю, что и сказать! – сказал Мьюком.

Романов засмеялся и опять проверил таймер.

– Ну и не говорите тогда ничего. Я сам так поступаю – когда возможно. Сейчас возможно. Что ж, Пол, я полагаю наше знакомство… состоявшимся и успешным. Я отправляюсь к себе. Перешлите мне материалы по… по трагическому десанту, ну и всё, что сочтёте нужным и важным. Не забудьте карты Тройки и Четвёрки, сделанные Кигориу, вы упомянули о них в отчёте… Но забыли в него их вложить. И все ваши карты. Вот моя личная карточка. Обращение Императора к вам… к его подданным я пришлю с курьером. Мой пресс-секретарь свяжется с отделом общественной информации Палладины в ближайшие часы. Завтра же вечером я жду вас на " Черняко-ве". Мы должны поужинать вместе и пообщаться… насколько возможно менее официально. Я познакомлю вас с супругой и дочерью. – Романов потёр лоб запястьем, сказав про супругу и дочь. – Кстати, приходите с подругой, если…

– Я буду один, сэр.

– Конечно… – произнёс землянин. – За вами придёт мой шаттл… впрочем, тут я не специалист, наверное, " Черняков" должен состыковаться с Городом?.. Не хочу вникать; словом, жду вас у себя к десяти вечера завтра. Переночуете у меня… так сказать, на Земле. – Он поднялся, оправляя мундир. Мьюком уже давно стоял. – Провожать меня не надо, Пол. Займитесь работой. До завтра.

end of file

ввести код

72757?

код не принят

повторите

72755?

код принят

file 3. 2

txt: когда дверь закрылась, Мьюком сел, как подкошенный, и тут же, словно за перемещениями Романова по Городу следили, на телефон будущего сквайра, тайного советника и губернатора Старой земли Пола Мьюкома посыпались вызовы – не успел землянин с охраной до лифта дойти; Мьюком, не глядя на дисплей, отказывал всем. Он не в силах был сейчас общаться, даже по срочному делу. Хоть палуба гори и проваливайся. В конце концов, он просто выключил связь.

Тело под одеждой было покрыто потом. Мьюком достал из рукава куртки пакет, вытащил пару салфеток, протёр лицо, за пазухой, под руками, особенно тщательно протёр ладони и шею, просунул использованную салфетку в мусоросборник под столом, ощущая небольшое облегчение. Не приснились ли вы мне, Ваше Превосходительство действительный тайный советник сенатор Романов, член Императорского дома? – подумал Мьюком. Он был сбит с толку так, как никогда доселе. Хотя ситуации опаснее – физически опаснее – Мьюком и считать уже перестал. Впрочем, не удивительно… Настоящее всегда управляемо, так как близко, лицом к лицу, но когда речь заходит о будущем, о прекрасном будущем вдобавок, стандартный космач, как правило, впадает в ступор, спасибо, если не в кафар. Прекрасное будущее нереально. Нельзя выходить в космос с мечтами о прекрасном будущем! Всё прекрасное – для космача – чаще всего – в наркауте… Или в полифилии…

" Вы не политик" … " Поговорим позже" … " Миссия особой важности " Каплун" … " Не видели ли вы хостов? " – господи, хосты-то тут вообще к чему? Привидений приплёл… Услышал ведь где-то… Запутал, заломил, псих же, самый натуральный псих вы, Ваше Превосходительство Романов, чёрт бы вас побрал, (…)

note 45

! Мьюком достал от сердца фляжку, сбросил ногтем колпачок и десять капель вылил на язык. Да уж, воистину – Императорская Дюжина! Старый дурак! Не сиделось тебе спокойно в Преторнианской!.. Пионер-герой, г-губерна-тор… Ничего не понимаю. Понимаю только, что завели меня. А надо понимать! А зачем, подумал он. Во имя чьё? Города? Да, то – да. Блюсти поставлен… сам себя поставил, господин мэр, сам, самолично, господин, можно сказать, губернатор, вот и жри непонятное, внимай, разумей политике… Дожидайся своего Наместника. Тем более – не за горами…

Бриллиант в короне. Двойной бриллиант. Ах вы, Троечка с Четвёрочкой, выпали вы на мою голову, близнецы зелёные, невозможные… Ещё ведь и называть вас теперь как-то надо по-человечески. И альфу. Крестить вас. На грунта становиться. Конечно – кому ж ещё? Не по спору, впрочем, действительно: бриллианты, небывалые бриллианты: два тяжёлых стабильных близнеца, как Земля – зелёных. Термобаланс у Тройки абсолютно земной, у Четвёрки похуже, но дыши и там и там без приборов, живи не хочу, если к SOC-переменным адаптирован… Воздух абсолютный, вода абсолютная. Мью-ком вспомнил, как они, потрясённые, сидели в лаборатории, пили – он, Люка Ошевэ, Навилона, покойный Стада Нюмуцце, Нахав-Цац, доктор Захаров, Френч Мучась, Игорь Спасский, Никол фон Сон, – Отцы Города, тогда Форта, – сидели, пили и гадали, раз уж так всё красиво, не пора ли вспомнить и о вечном, о SETI, вспомнить, собраться, выпить – да и поискать местных жителей… очень уж всё красиво. Чушь, конечно, да и по пьянке дело шло, но с тех пор не забывалось. Два года я здесь. Два года. " Хосты" …

Мьюком громко плюнул.

Но и радовались же мы, когда поднялись в системе на четвереньки и огляделись! Искренне же! Открытие всех времён! Такая Новая! Расселяйся, бросай тросики, дыши, пей!.. Адаптивность максимальная!

Да. Радовались. Только недолго. Пока не отчаялись дозваться Марту, пока не осознали, что нет – просто нет – её " ключа" в системе, нет, и где он делся – неизвестно. Пока не поняли, что невозможно понять и расследовать, погибла ли Марта со всеми людьми здесь, под ЕН-5355, или ушла? почему пустой " Нелюбов" в центре звезды оказался? почему гнездо под Башней не активировано? И возникло у нас – у всех нас – ощущение – только с тех пор усиливающееся: Палладина, сладостный кус, кусище, бриллиант, – но едва ли по глотке великой Земле… В нашем немытом лице – точно не по глотке, но только ли – в нашем?

Но деваться некуда. Нам, немытым, – деваться некуда точно.

Мьюком включил приём, немедленно получил вызов и ответил.

– Пол! Йошкаралябля! Куда ты, ити твою колбу…

– Дело говори, Нахав-Цац.

– Ван-Келат стартовал.

– Штатно?

– Да. Им приказано идти пунктиром. Управление к ним завели на БВС со внешнего. Ван-Келат просто в ярости. Да и я. Что ты там с Романовым наговорил?

Мьюком усмехнулся.

– Всё у тебя? – спросил он.

– Не понял. Ты мне ничего не скажешь? Или нечего? Или не в эфире?

– И так, и так, и так. Непросто всё, а что просто – то непонятно.

– Но они хотя бы что-то нам привезли?

– Не в эфире.

Пулеми выругался.

– Ясно… Ну, что ж. Как хочешь… Разрешите положить? – с наросшей официальностью осведомился Пулеми. – Господин мэр?

– Ложи, ложи… Через час зайди ко мне, вот что.

– Слушаюсь, сэр. Если появится настроение, сэр.

Мьюком фыркнул, сунул трубку под швейник, прилепленный к столешнице, вытащил из кармана эспандер и потянул его за спиной, затрещав всеми суставами. Больше суток у него уже не находилось ни минутки на физику.

ГЛАВА 14. МЕЛЬКОМ ПОЯВЛЯЮСЬ

Пока грузовоз висел под брюхом " Чернякова", пока внутрь распахнутого, бесстыдно освещённого белым светом грузового корпуса заводили кран-ботами два десятка одинаковых продолговатых контейнера с непонятной, но обильной маркировкой, пока герметизировали и наддували твиндек, а потом кантовали контейнеры и что-то там, в трюме ещё делали кибер-пассы (телеконтроль и телеметрию ван-кела-товцам попросту вырубили – во время погрузки сидели они в рубке и пялились в окна, изучая топографию подбрюшья звездолёта) под присмотром лично генерал-майора и двух сопровождающих груз пустолазов (словом с экипажем " ОК" не перемолвившихся), – за эти два часа эффект, произведённый замечательной вступительной речью генерал-майора Шоса, слинял с сознаний Ван-Келата, Ниткуса и Маркова – напрочь. Погрузку завершили к половине десятого. Земляне работали красиво, но и техника у них имелась любо посмотреть. Экипаж " ОК" перекусывал, когда генерал-майор заглянул к ним в рубку. Завтрак был отложен, а зря: генерал с выражением попрощался, но ему отвечали уже формально, без приветливости, и он не стал ручкаться – пробыл в рубке минуту ровно. Впрочем, Ван-Келат всё-таки проводил Ска Шоса к шлюзу, задраил за ним люк, не отказав себе в таком деле. Хоть что-то полезное совершил сегодня.

Проверив герметичность, без промедления громко и солнечно Ван-Келат выругался, перевёл освещение и сервисы предшлюза в режим ожидания и вернулся обратно. Там, несколько неожиданно для него, нашлось, что динамик и сопера-тор снова покинули рабочие места и снова курят под кулером, но, бросив взгляд на пульт Ниткуса, шкипер спрятал клыки и оставил разводить субординацию: БВС опять взяли под внешний контроль: поверх всех рабочих окон висел незнакомой конфигурации индикатор, выражающий что – непонятно. Ван-Келат присоединился к экипажу, одолжился у Маркова картриджем, Ниткус протянул зажигалку.

Молчали.

Обсуждать предстоящее никому не хотелось, а летучка была необходима – как дань традиции хотя бы. Да и никогда не допускает Космос безработицы. Шкипер докурил и встряхнулся. Раскрыл модуль своего " персонала" и полез в текущий журнал физики экипажа. Освежил память. Память не подвела. На короткую в надриман Марков не ходил ни разу, а сам Ван-Келат был растренирован физически. Ван-Келат отправил Маркова в медотсек за релаксантами. Приняли, запили. Было тихо – насколько возможно в рубке космического корабля, шумного по умолчанию. Фронт обзора заслоняло белоснежное брюхо " Чернякова", имелось и движение: крановые порталы " хитачи", складываясь по осям нагрузок, прибирались внутрь землянина; клок разноцветных оборванных кабелей медленно шевелился, торча из разведённого клюза, к непорядку подбирался, охотящеся переставляя по обшивке манипуляторы, невиданный пасс-кибер с чёрной шестёркой на головогруди. Также была из рубки видна часть пилона с челноком. Челнок был знакомой модели.

– Ничего у них машина, что и сказать, – произнёс Нит-кус. – Прогресс на месте не стоял. Натурально, колыбель человечества. А качество связи! Как по проводам. Моя Тютюля ввек так не летала. Как новенькая, разогнанная, моя Тютюля.

– Не называй девушку так, – сказал Ван-Келат. – Ей нас к Четвёрке сейчас спускать, в экстремуме, в одиночку.

Ниткус кивнул.

– Я пару дней назад с Романом Володницей разговаривал по теле, – сказал Ван-Келат. – Так, по делу, ну и трёпа кое… Он рассказал, как они намучились с оборудованием в десанте. Дрянь дело у нас в системе, космачи. БТ у них в поле сразу сдохли. У телеспутника горючего на вис нет. В самый что ни на мэ – и нет его над десантом… Печь на попе калачи.

– Так и пропали ребята, – сказал Ниткус. – Стали шесть.

– Так и пропали, – подтвердил Ван-Келат. – Исключительно по неизестной причине…

– Я их знал, – сказал Марков. – И Ейбо я знал, и Лодию.

– Это ты похвастался, девственник? – осведомился Нит-кус. – Ты странно похвастался.

– Не нравится мне идея с наркаутом! – заявил вдруг Марков.

– Это у тебя такие ассоциации? – осведомился Ниткус. – Ничего себе у тебя ассоциации! Шестым будешь?

– Да хватит вам, Саулюс, шестериться! Шкип, я не понимаю, что за срочность? Спустились бы к планете, как люди. Четырнадцать суток – на полторах-то!.. А надо им – вон у них машина какая, сами бы и двигали свои две шестьсот двенадцать… Не нравится мне задание. Пусть беспилотно работают! А мы сойдём… все.

– А Солнечная Виза тебе нравится? – спросил Ниткус.

– Знаете, Саул, Солнечные Визы так просто не достаются, – сказал Марков.

Он был прав на миллион процентов. Его болтовню надлежало уже пресечь.

– Всё, сняли! – приказал Ван-Келат. – Дело есть, делай.

– Слышал? – спросил Ниткус. – Что шкипер сказал?

Марков глубоко затянулся.

– А вот они нас сейчас слушают? – продолжал Ниткус. – Установив повсюду микрофоны и, величиной с капельку, видеокамеры? И аутнул твой бонус.

– Ты тоже заткнись, Саул, – сказал Ван-Келат. – Если так (что возможно) – то и, ейбо, ветерок: мы расслабляемся перед тяжёлым перелётом, несём чушь и пребываем в состоянии аффекта. Я вот спросить хочу тебя, Марков: по-другому ты мне не нравишься, девственник. Где нагадил и чем?

– Не понял, шкип! – мгновенно удивился Марков. Ты, парень, землянам натирай вареньем гарнитуру, а мне – не начинай даже. Давай, в чём дело? Подслушивают его, видите ли. Задание ему, видите ли, не нравится. В Солнечную Визу он не верит.

– Ну, вообще, мне тоже не нравится лишний наркаут, – сказал Ниткус осторожно. – Но ты что, шкипер?

– Ты в доле с ним, Ниткус?

– Джон, если серьёзно, ты действительно прибрал бы громкость, – сказал Ниткус. – Во-первых, я ни с кем не в доле и не понимаю тебя. Во-вторых, откуда и что ты взял?

– А почему ты его выгораживаешь? Ты будишь во мне собак подозрений, космач!

– Ты это мне как серьёз серьёзу?

Ван-Келат засмеялся.

– Шкип, я вас очень уважаю… – проговорил Марков с апломбом.

– Всё, отвлеклись, – перебил Ван-Келат. – И то дело.

– Как-то не понравилось мне, – заметил Ниткус. – Как-то ты неуклюже.

– Я не исповедник, – сказал Ван-Келат. – Взялись за джойстик – нА хрен ныть. С таким экипажем только…

Марков молча сунул мундштук в футляр, не глядя козырнул, снялся и полетел к своему посту, где умялся в " капюшон" и на старт закинулся, проделав эволюции подчёркнуто чётко.

– Джон, ты чего на парня взъелся? – тихо спросил Ниткус.

– По-моему, он что-то химичит. Нет?

– По-моему, тоже… но…

– Ты сам чистый?

– Я – да. Но ты очень громко говорил.

– Саул, мне не до политеса note 46. Сам всё видишь.

– " Черняков" к " ОК", – сказал войс. – Объявитесь.

– К старту! – приказал Ван-Келат Ниткусу. – " ОК" – " Чернякову". Первый пилот пост принял.

– Соператор пост принял. БВС под внешним контролем, к старту я не готов. Периферия, эффекторы в режиме ожидания.

– Динамик пост занял.

– К вам Дайм, " ОК".

– Здесь " ОК".

– Внимание, " ОК". Именем Земли. Автофайл. Десять ноль шесть среднего, зенит Палладины, Город Палладина Дальняя. Выполнить предстартовую готовность. Занять позицию во второй стартовой зоне, передать управление на БВС. Обезопаситься от эффектов изменённой натуры надримана, защита категории " LOW". Дальнейшие инструкции получите незамедлительно по выходу из наркаута на орбите планеты-цели. Благодарю за сотрудничество. Выключаюсь, желаю удачи.

– Принял первый.

– Второй.

– Третий.

– Автофайл, флаг.

Ван-Келат услышал, как Марков бурчит себе под нос слова и выражения.

– Саул? – спросил Ван-Келат.

– Так, есть. Отдали. Соператор – шкиперу, внешнее управление БВС-ГЛАВНОЙ корабля прекращено. Готов к работе с пространством соператор.

– Я динамик, груз зелёный, архитектура к старту упорядочена, стабильно управляема. Готов к работе с пространством.

– ГОТОВА К РАБОТЕ С ПРОСТРАНСТВОМ.

– Готов к старту грузовоз, я второй.

– Готов к старту грузовоз, я третий.

– Подтверждаю, первый.

– ПОДТВЕРЖДАЮ.

– " ОК" к диспетчеру. Готов к выполнению готовности.

– " Черняков" к " ОК". Принял готовность. Старт. Начать выполнение эволюции во вторую стартовую зону.

– Роджер, " Черняков". Экипаж, к тяге 0, 4!

– Второй, готов к тяге.

– Третий, готов.

– Внимание, тяга!

Ван-Келат, в шлеме, перчатках, подёргал себя за упряжь, поёрзал под ней, устраиваясь поуютнее, взялся за джойстики и повёл грузовоз, постаравшись отвалить от землянина по-насколько изящнее. Прошло сорок минут. В микросекунде от " Чернякова" – и от Города – начал набирать высоту над Колодцем на больших дюзах. Стартовая зона " два" сигналила ему и видео и радио, что свободна и готова.

Вдруг Ван-Келат услышал сопение над ухом. Он повернул голову и чуть не столкнулся налобником шлема с длинным носом Маркова, едва не качнув корабль. Ван-Келат зафиксировал джойстики. Секунд на двести было можно.

– Мне пошептаться, Джон, – пробормотал Марков, отшатнувшись и снова придвинувшись.

end of file

ввести код

13648?

код принят

file 3. 3

txt: – …ть, Очкарик! – сказал Ван-Келат.

– Важно, шкип. Уделите мне.

– Да я уж понял! Куба, поведи корабль.

– Второй, принял корабль, продолжаю эволюцию.

Ван-Келат сдвинул шлем на затылок, отключил связь с уха и внимательно посмотрел на Маркова. Марков мялся, глаза бегали. Совершенно очевидный негодяй.

– Ну, парень? Был я прав.

– Это, шкип… Короче. У нас пассажиры, шкип.

Пауза.

– Что-что у нас? – переспросил Ван-Келат.

– На машине пассажиры, сто двадцать три масса. Не в бизнес, шкип, клянусь! Попросили подбросить к Птице Второй. Как бы так, понимаете? Сколько раз – и вы, и Саул… Я подумал: почему нет?.. Они в моей каюте едут.

– Кто? – спросил Ван-Келат, не придумав сказать ничего умного.

– Марк Байно и Хич-Хайк.

– Аб Байно? Шкабовский вторпила?

– Ну да. Товарищ мой. Мы с ним вместе учились. Я у него в учебке динамил. Братались. Не отказать мне было, шкип.

– И Хич-Хайк? Подвинутый? Выживший на рэке? Траб-лолов?

– Ну они же всегда вместе, шкип. Простите меня, шкип!

– За что, Денис? Я должен тебя поблагодарить! Спасибо тебе, коллега! – сказал Ван-Келат с выражением. – Теперь все траблы наши!

Слушая и спрашивая и благодаря Маркова, Ван-Келат представлял Пола Мьюкома, мэра, и как-кое лицо делал шкиперу Ван-Келату мэр Пол Мьюком в представлении Джона Ван-Келата, шкипера! Ван-Келат бросил представлять мэрское лицо Пола Мьюкома, ну его. Ничего исправить не было когда. Ситуация быть имела только и единственно продолжаться. Собственно, Марков, так и так об его, действительно, страшного не совершил, около не во время только, да. Космач космачу исподва попутчик. Шкипер знать заранее обязан, конечно, но уж очень строго говоря. В иные времена Ван-Келат и не разозлился бы даже: не коньяк, не дерево, не книжки на борту – там делиться надо… Ах ты, ёпатам!..

– А " Будапешт"? – спросил Ван-Келат, и сам вспомнил: " Будапешт" стоял в доке на реставрации бортовой СОЖ, выеденной полностью, даже, кажется, Шкаб во время аварии чего-то там надышался или отморозил себе…

Ван-Келат достал салфеточку и промокнул брови и верхнюю губу.

– Что ж он от бортА своего оторвался-то, Байно?

– Ну день же рождения у Шкаба, шкип! А Шкаб на Птице. Он так и не выходил оттуда, как ребята поканулись.

Ван-Келат и это уже сообразил самостоятельно. Вылетела, в Землю, Луной обёрнутую, вся реальность из оперативной памяти! Другу всех живых и латентных Шкабу действительно исполнялось сколько там средних лет через несколько дней, и Шкаб действительно сидел над Четвёркой, без машины. Теперь Ван-Келат даже удивился: в предшлюзе к ним очередь из желающих подсесть должна была выстроиться, едва пошёл послух про маршрут " ОК", ведь Шкаб зазывал праздновать многих, самого Ван-Келата в том числе, да и Мьюком собирался вроде… Начисто всё это забыл Ван-Келат. А уж вторпиле родному сам бог велел попутку к лидеру искать. Никто же не знал, что в надримане пойдём.

– Ясно, – сказал Ван-Келат. Ниткус, нагнувшись к своему пульту, наблюдал за ними и прислушивался (он вёл грузовоз по монитору, не из шлема). И Ниткус не улыбался понимающе, значит, действительно был не в курсе. Впрочем, Ниткус – уникальный человече – не любил Шкаба, и взаимно. Ниткусу-то важнее всего иного его личная монополия на провоз контрабанды в составе экипажа…

– Так как же, шкип? – спросил Марков заискивающе.

– Ну ты же подождал, пока станет поздно, – ответил Ван-Келат. – Молодец! Не за борт же их. Пассажирский наркобокс откроешь, усыпишь. На берег им уже не сойти, про наркаут Байно уж сам говори. И смотри, если они разорутся! Поздно орать. Подставы нет, пока в народ не ушло. Чтобы тихо. Ты понял?

Марков несколько раз кивнул.

– Вот тебе, этит твою колбу, (…) note 47, ключ от пассажирского. – Ван-Келат выбрал в бумажнике нужную карточку, сунул её Маркову в зубы. – Свою " кормушку" программируй с упреждением на час. Сойдём к цели, разбудишь пассажиров, снова спрячешь. А там будет видно. Надеюсь, нам только груз сбросить… – " Где? Куда мы прёмся? Кто нас встретит? Кого нам ждать? Эх-х!.. " – Всё. С тобой ещё позже – поговорим. Я тебе должен корзину чего, имей в виду.

– Я понял, шкип. Спасибо. Извините, шкип. Больше не, шкип.

– Всё. Займи пост до зоны. Я откомандую, когда к ним идти.

– Ясно.

Марков отдалился. Ван-Келат надвинул шлем и осмотрелся. Ниткус практически завёл грузовик в зону.

– Я первый, корабль мой.

– Снял руки, соператор.

И немедленно в наушнике у Ван-Келата трижды щёлкнуло. Ниткус требовал контакта. Ван-Келат переключился в " приват". Они коротко поговорили. Ниткус желал знать всё. Ван-Келат ничего сейчас объяснять не стал, вежливо отложил, предупредив, однако, что Очкарик займёт немного света, из резерва. Ван-Келат попросил обойти это в отчёте и побожился, что монополия святого права Кубы на контрабанду в пределах родного экипажа – незыблема. " Он тебе малины поставит, – сказал Ван-Келат. – За беспокойство. И я уж прошу тебя посодействовать". Ниткус пожал плечами и кивнул. Он был очень недоволен. Но ему ничего не оставалось.

К 10. 49 среднего грузовик поднялся к старту. Отсюда, из фокуса второй стартовой зоны мегатонный Город выглядел миниатюрным, спичкой прикрыть, мухомором с тремя кольцами на ножке, а " Черняков" – самым крупным и самым белым пятнышком на мухоморовой шляпке. Альфу внизу скрашивали светофильтры. В центре осевого экрана повесился баннер " ОК: ЗОНА 2", и космонавты одновременно отстегнулись и всплыли. Ван-Келат махнул Маркову, Марков сдал на БВС свой пост и быстренько усвистал. Ниткус, ему вослед покрутивши головой, некоторое время ещё колдовал над своим пультом, приводя его в окончательный порядок и закрывая отработавшие группы. Грузовик чуть покачивался. В такт качаниям, пульт Ван-Ке-лата полыхал огнями, что твоя ёлка: БВС на паях с прицелом стартового маяка ориентировали " ОК" к Четвёрке.

– Соператор пост сдал, – произнёс Ниткус. – К восходу в надриман, цель Четвёртая ЕН-5355, готов грузовик.

– Принял, здесь шкипер. Ступай спать, Саул, и, пожалуйста, прямиком, без шатаний. Не подглядывай, я имею в виду. Потом поговорим.

– Да, конечно, Джон, – смиренно сказал Ниткус.

– Что я попросил, ты всё сделал?

– Да, конечно, Джон.

– Хорошо, иди. " ОК" к " Чернякову", приём.

– Здесь диспетчер.

– Маяк-старт, " ОК-ГЛАВНАЯ" в зоне второй к предстарту Форт… то есть Город – четыре тире пятьдесят три пятьдесят пять отработали, прицеливание закончено, курс на оси. Каун-тдаун с цепи спускаю, связь оканчиваю.

– Понял вас, " ОК". Удачи на финише, приятного вам, большого, влажного глюка.

– Ум-ум. Какие мы вежливые, Земля. Хорошо, принял. Пусть нам приснятся зайчики.

– Диспетчер – " ОК": автофайлы не забудьте наемельте, и валите уже. Удачи желает " Черняков" к " ОК".

– " ОК" – к " Чернякову", автофайл, копия – Порт-Город.

– Принял, " Черняков".

– Принял, Город. Удачки, Джон, поспите там и за нас.

Было 10. 50 AТС.

Ван-Келат вырубил радио. Ван-Келат вырубил также обе такты на ходовом пульте и спустил джойстики. Ван-Келат вырубил освещение в рубке. Ван-Келат выплыл из рубки, задраив за собой люк вручную. Метроном тикал по кораблю. Из распределителя объёмов главного Ван-Келат поплыл по осевому каналу, по пути активируя автоматику ограничников. Кают-компания уже была по уставу зачехлена и притушена. Стол был убран, двухметровый люк над шахтой наркобокса в центре кают-компании приветливо зиял. Ван-Келат внырнул в шахту вниз головой до пояса и внимательно осмотрел индикаторную панель " вход-выход". Ниткус " кормушку" занял семь минут назад, обошёлся хитрый бутлегер без детективного экивока в грузовой на интервью с Марковым.

– Пассажиры готовы, – произнёс совсем близко Марков. Ван-Келат обернулся, глядя мимо своего тела вверх. На фоне тёмного потолка кают-компании гладко выбритая полнощёкая рожа младого девственника сияла в свете шахтных ламп.

– Ругались? – спросил Ван-Келат с неожиданным для себя любопытством.

– А вы с Марком Байно знакомы?

– Да так, через Шкаба. Как со всеми. Знаю, что Аб, знаю, что вёл " квинту", что пилот, не побоюсь признать. Серьёз по достигнутым.

– Он никогда, Марк то есть, не ругается. Удивился, конечно. Порожился, пошипел. И стал своего Хич-Хайка привязывать.

– Он знает, под кем мы идём?

– Шкип, ну конечно знает. Где же не знать. Честно говоря, он мне и сказал – ещё рано утром. Под кем, куда. Да весь Форт знает, под кем мы идём и куда. Это Космос: все всё всегда всюду.

– Откуда, интересно… – пробормотал Ван-Келат.

– А откуда все всё всегда всюду знают? – заметил Марков.

Шкипер хмыкнул.

– Это с ним, с Байно, ты тонул над преторнианской Кали, в учебке? – спросил Ван-Келат.

Марков ответил смиренно:

– Да, шкип.

– Чудом выхватились вы там, чудом. Я смотрел отчёт. Героически. Смешно.

– Да, шкип. Шкаб рассказывал?

– Да человек десять рассказывали, все по-разному, кто веселей, кто остроумней. Пулеми, помню, рассказывал. Красиво рассказывал. Ну, давай, пролезай мимо, усыпляйся. Я схожу гляну на корму.

– Да, шкип, – смиреннейше сказал Марков. – А Саул уже спит?

– Я бы, на твоём месте, надеялся.

Перехватываясь через пять поручней на шестой, Ван-Келат сплавал на корму, в пост контроля процессора, огляделся там. Грузовоз засыпал перед стартом. Больше половины воздуховодов уже стали, мобильная техника рассосалась по родным клюзам и тамбурам и задраилась. Всё было к старту. Возвращаясь, Ван-Келат задержался в центральном распределителе, откуда можно было попасть во вторую шахту межкорпусного перепада. Шахта была задвинута и продута, автоматику СОЖ Марков вывести в стэнд-бай не забыл. Осмотревшись в распределителе, Ван-Келат поколебался – не проверить ли, эдак по-шкиперски, всерьёз, пассажиров, но, ничего не предприняв, продолжил возвратный путь.

Марков, уже голый, в памперсе АСИУ, затягивал свой пластиковый ложемент пластиковой простынёй. Ван-Ке-лат осмотрел " корыто" спящего Ниткуса, завёл автомат своего, открыл шкафчик с пушистым котиком на дверце и, взявши из початой коробки свежую капу, разодрал упаковку, и капу размял, словно как герой в кино, сушёную рыбу разламывая.

– Я там хорошо настроил, шкип, – сказал Марков. – Я проснусь сразу после финиша, как атмосфера зальётся. Реябт разбужу и поесть приготовлю. Ни о чём не беспокойтесь.

– Пассажиров – ты понял? – сразу к тебе в каюту, и чтоб там тихо! Разгрузимся – выведем.

– Я понял. Шкип.

– Чего тебе?

– Вы потом скажите Ниткусу, – как сам себе, ну там, серьёз – серьёзу… что я… ну.

Ван-Келат пожал плечами и ухмыльнулся. Неписано – Марков не подлежал официальной обструкции, но Ниткус несогласованную с ним контрабанду не спустит ни за что. И где-то он прав. Неписано – не вырубишь. Очкарик смотрел на шкипера, ожидал ответа, сидя в " корыте", блестя торсом (было очень душно), с капой в одной руке, с системной насадкой в другой. Ван-Келат ещё раз пожал плечами (так, чтоб получилось " утвердительно пожал плечами" ), сдёрнул майку, стянул брюки, скомкал, задвинул комок босой ногой под станину и залёг.

– Без снов вам, шкипер, – произнёс Марков. Далее сразу Ван-Келат услышал чавканье и чмоканье и уже не стал оборачиваться и желать. Он сам закусил капу, напустил слюны и, пока капа присасывалась, посадил насадку на руку. Он ощущал серьёзное душевное неудобство, словно в живот, где там душа располагается, кирпичей насыпали, а в зоб кампокатной ваты напихали: капитан обязан засыпать, убедившись, что все – включая пассажиров и корабельных животных – спят уже, точно. Ван-Келат впервые в жизни не выполнил предстартовый ритуал целиком, доверившись Маркову. Желание встать, поставить старт на паузу, пройти в грузовой корпус и проверить воочию местоимение и усыплённость нежданных пассажиров жгло нестерпимо. Шкипер даже приподнял голову, но только проглотил вату в горле и лёг опять. Он не сомневался, что переживает самый мерзкий в своей жизни старт. Земля – планета непростая, у Земли длинные руки и недобрые ассоциации… Уже не было времени, абсолютно никакого не было времени, оставалось до мерзкого, не контролируемого ни в каком смысле старта – всего ничего. Если в течение десяти минут чужой робот в родной БВС не получит сигнал, что экипаж обезопашен, то счёт система сбросит – это стандартное поле корневой программы. Пойдут вопросы, пересчёт, переориентация… и большая вероятность новой скорой встречи со Ска Шосом, генерал-майором, а там, чего доброго и сенатор Романов подоспеет, с Мьюкомом наперевес… Как он сказал? " Не следует ли заменить экипаж? " (…)