Задание дано по образцу демоверсии 2020.)

Задание 27 – сочинение

(Задание дано по образцу демоверсии 2020.)

Напишите сочинение по прочитанному тексту. Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста. Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними. Сформулируйте позицию автора (рассказчика).
Выразите своё отношение к позиции автора по проблеме исходного текста (согласие или несогласие) и обоснуйте его.
Объём сочинения — не менее 150 слов. Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

Сухари

Мы остались со старшиной на боковой дороге. Повернут ли сюда немцы? Боковых дорог много, рассыпаться по всем – не хватит немцев… Гаубица остыла от дневного зноя, и было приятно приложить к ее холодному телу распаленную щеку, сидя на лафете. Я держал поводья уздечки в руке, сказав старшине:

– И вы спите.

– Не получится.

– Никогда не думал, что героическое на войне – это не спать ночь за ночью. Наверно, легче подкрасться к врагу и бросить гранату.

– Один раз подкрасться легче, – ответил старшина. – А придется много. Эта война… Это такая война…

Он замолчал, ища слов.

– Какая? – спросил я, уже боясь, что он забыл про меня.

– Ответственная… Героическое – это… Как тебе сказать, Прохоров… Уж очень вы умные, просто скажешь – не поймете… Это – чтобы не завоевали тебя…И героев должно быть много.

– Мы мало воевали.

– Вот чего жалко…

– Жалко, что мы мало знали друг друга. Казалось, все знали, а не все… Лушин! Прятал под подушку посылки, а теперь всех кормит.

Как это было давно. В той юности, когда мы, не успев как следует передохнуть после недавней школы, сразу пришли в институт. А скоро мальчишек призвали в армию. Ехали на лекцию, а попали на собрание. Святой долг… Все, как один…

Я писал маме: «Пришли мне, пожалуйста, халвы…» Московской халвы с орехами. Ее продавали недалеко от дома, по дороге в библиотеку‑читальню имени Толстого, где просижено столько долгих и незаметных вечеров. Мама отправляла посылки, неумело забивая гвоздики в ящик, всегда вкось, так что острые кончики их обязательно вылезали из боковых стенок, и я боялся, не оцарапала ли она себе руки. Пальцы не слушались ее из‑за старого ревматизма: пока обстирает шестерых детей – часами руки в воде…

Из разных мест на адрес, спрятанный под номером почты, присылали мармелад, колбасу, клюквенное варенье в банках, пряники на меду – блестки лакомств, украшающих могучую каждодневность гороховых супов и пшенных каш. Посылки прибывали раз в пять дней, по строгому расписанию, составленному нами с учетом расстояний от Москвы, от среднерусской речки Цны, от деревни Манухино в ржаных полях…

Мы выворачивали ящики на голый стол, всем расчетом первого орудия третьей батареи садились вокруг и съедали очередные гостинцы в один присест.

С нами никогда не садился Федор Лушин, хотя изредка брал увольнительную за посылкой и приносил с почты фанерный ящик, перевязанный шпагатом с сургучными печатями. Федор аккуратно поддевал крышку лезвием грубого карманного ножа и прятал содержимое в головах под матрас. Он молчал, его никто не трогал, кроме Эдьки Музыря, который пересчитывал нас за столом, охватывая глазами посылочные дары и тыча в грудь каждого длинным и острым пальцем. Вдруг он останавливался и вопил:

– Опять нет этого жмота Лушина?

Эдька срывался и бежал искать Федора, а если находил, то орал на всю казарму:

– Жмот! Иди живо за стол! Держи свое дерьмо под подушкой, а с нами садись, пируй! Не омрачай души беспечной!

Как давно это было, когда мы весело отрывали от посылочных ящиков фанерки, старательно исписанные руками матерей, и шумели, высыпая лакомства на батарейный стол, и смеялись над Лушиным, который всегда уходил на это время.

– Ему мать в посылках присылала сухари, – сказал старшина. – Покажи вам – посмеетесь над ней. Мать обидишь. Он просил: не надо, мать. Я писал ей, спасибо, Анастасия Ивановна, в нашей армии хорошо кормят, полное меню сообщал, а она – опять сухари!

– Неграмотная?

– Ей читали! Может, просто от любви посылала, Прохоров? Пошлет – и легче. Первый‑то месяц он ее закидывал письмами – и то, и то пришли, чтобы, значит, с вами пировать. А где она возьмет то и то? И давай она сушить Федору сухари. А он их прятал и скармливал по ночам.

– Кому?

– Коням.

– Хочешь сухарика? – спросил меня старшина.

Мы грызли сухари, а ночь спала над степью вместо нас. (По Д. Халендро)

Отношение к матери как проявление нравственной сущности

Боевое братство

Сущность героического

Нравственная чуткость и способность понимать чувства ближнего