Вячеслав Фетисов (р. 1939)

Вячеслав Фетисов (р. 1939)

Вячеслав Фетисов

Обладатель всех высших титулов мирового хоккея:
Олимпийский чемпион (1984, 1988), серебряный призёр олимпийских игр (1980)
Чемпион мира 1978, 1981, 1982, 1983, 1986, 1989, 1990; серебряный призёр чемпионата мира 1987; бронзовый призёр чемпионата мира 1985 и 1991. В турнирах ЗОИ и ЧМ — 123 матча, 48 голов.
Многократный чемпион Европы
Многократный чемпион СССР 1975, 1977—1989. Серебряный призер чемпионата СССР 1976
Обладатель Кубка СССР 1977, 1979, 1988
Многократный обладатель Кубка европейских чемпионов. В ЕК — 26 шайб.
Победитель регулярного чемпионата НХЛ и обладатель Кубка Стэнли (1997, 1998), финалист 1995.
Обладатель Кубка Канады (1981), финалист 1987. Участник Кубка мира 1996 (4 матча). В турнирах Кубка Канады — 16 матчей, 3 гола.
В 2005 году введён в Зал славы ИИХФ.
Включен в Зал хоккейной славы НХЛ.
Вошел в символическую сборную столетия «Centennial All-Star Team» Международной федерации хоккея с шайбой.
с 7 июня 1997 года член Тройного золотого клуба.
19 апреля 2008 года на Аллее славы ЦСКА был открыт бюст Вячеслава Фетисова.

Родился 20.04.1958, заслуженный мастер спорта СССР, защитник. В 1975-1989 - в ЦСКА. Чемпион СССР 1975 и 1977-1989, второй призер чемпионата СССР 1976. В чемпионатах СССР - 478 матчей, 153 гола. Обладатель Кубка СССР 1977, 1979, 1988. В 1989-1994 - в "Нью-Джерси Дэвилз", в 1994-1998 - в "Детройт Ред Уингз". В чемпионатах НХЛ - 546 матчей, 36 голов. В турнирах Кубка Стэнли - 116 матчей, 2 гола. Обладатель Кубка Стэнли 1997 и 1998, финалист 1995. В 1994 - в "Спартаке" М - 1 матч в чемпионате МХЛ. Чемпион мира 1978, 1981, 1982, 1983, 1986, 1989, 1990, второй призер 1987, третий - 1977, 1985, 1991. Чемпион ЗОИ 1984, 1988, второй призер ЗОИ 1980 (123 матча, 48 голов). Обладатель Кубка Канады 1981 - 16 матчей, 3 гола. Участник Кубка мира 1996 (4 матча). В настоящее время - второй тренер "Нью-Джерси Дэвилз" (обладатель Кубка Стэнли 2000).
К 30 годам, казалось бы, достиг всего, став ключевой фигурой ларионовской пятерки, эталонного звена 80-х годов. Но он решил отправиться в НХЛ, сильнейшую лигу профессионального хоккея. Причем не просто отправился - он торил дорогу в НХЛ для российских хоккеистов. Чего он тогда пережил, чего натерпелся - не передать, но достоинство сохранил, не дрогнув ни разу.
После блестящей игры на советских катках Вячеслав Фетисов не затерялся в НХЛ: он был ведущим защитником в "Нью Джерси Дэвилз", ведущим оказался и в "Детройте".
Впервые в истории североамериканского хоккея в команде "Детройт Ред Уингз" появилась пятерка, составленная из хоккеистов России. Она не играла, она блистала на льду. Дважды - в 1997 и 1998 годах - парни из "Красных крыльев" выиграли Кубок Стэнли с Вячеславом Фетисовым в их составе. А чуть раньше - в 38-летнем возрасте - по приглашению руководителя НХЛ Гарри Беттмэна Фетисов участвовал в традиционном "Матче звезд".
По инициативе Вячеслава Фетисова славная наша пятерка из "Детройта" доставила для всеобщего обозрения Кубок Стэнли в Москву, что стало частью всенародного торжества по случаю 850-летия столицы России. И когда казалось, что Фетисов, великий игрок, обладатель всех мыслимых хоккейных титулов, покорил все вершины, он, первый европеец, получивший тренерский пост в .НХЛ, добился нового успеха - его подопечная команда "Нью Джерси Дэвилз" завоевала Кубок Стэнли, победив в розыгрыше 2000 года.
В августе 2000 года в Москве проведен Матч звезд мирового хоккея, посвященный великому русскому спортсмену.
На долю Фетисова выпало немало переживаний - хоккейных и к хоккею отношения не имеющих (чего стоит одна лишь гибель в автокатастрофе любимого брата). Их хватило бы на несколько судеб, каждую из которых не посчитали бы легкой. Было время, когда Вячеслава преследовали травмы. После некоторых из них считалось невозможным вновь оказаться на льду, но он всегда возвращался. Возвратился он и после страшной автокатастрофы, причем вновь и вновь несчастья не сказались на его игре. И оставалось лишь поражаться спортивному долголетию замечательного хоккеиста.
До отлета за океан Вячеслав Фетисов уже стал знаменитым в составе ЦСКА - 13-кратный чемпион СССР! Он - двукратный олимпийский чемпион, 6-кратный чемпион мира, 8-кратный чемпион Европы, 2-кратный чемпион мира среди молодежи, 2-кратный чемпион Европы среди юниоров. Фетисов участвовал в 113 официальных матчах сборной СССР и забросил при этом 42 шайбы - высокий для защитника результат!
Забивая голы, Фетисов никогда не забывал своих прямых обязанностей на льду. Подключаясь к атаке, он выдавал точный первый пас. Он никогда не делал лишних движений, всегда видел перемещения партнеров, никогда не трусил перед самыми мощными нападающими,не избегал силовых единоборств. Был смел, азартен, но никогда не слыл хулиганом. Как считался заводилой в ЦСКА, так и остался им за океаном.
С виду Фетисов кажется замкнутым, но он вызывает симпатию, к нему тянутся люди, поскольку, как никто другой, он умеет откликнуться на любую беду, на любой зов о помощи, причем не обязательно в отношении самых близких ему людей. И при этом держится ненарочито, стараясь не выпячивать свое участие в чьей-то судьбе.
Это он, Фетисов, отважился в американском суде доказать свою правоту в нешуточном конфликте с американским подданным - агентом-аферистом, обманувшим наших первых за океаном хоккеистов.
Тысячи поклонников хоккея благодарны Вячеславу Фетисову за организацию (вместе с Гелани Товбулатовым) розыгрыша Кубка "Спартака", ставшего традиционным и популярным (приз в США приобретен им на свои деньги), и организацию турне наших звезд из НХЛ по городам России.
Несколько раз Фетисов проводил отпуск в Закавказье, считая, что в горах можно отдохнуть не только от городской суеты, но и от хоккея, от болельщиков, досаждающих требованием автографов и расспросами о партнерах, соперниках, личной жизни. И неизменно в южноосетинском Цхинвали быстро узнавали, что к ним пожаловала хоккейная знаменитость. Желающих убедиться в этом собственными глазами становилось с каждым днем все больше. После этого Фетисов просил своего давнего друга отвезти в такое место, где горцы не знают ничего о хоккее и хоккеистах.
Фетисова затем отправляли в так называемую осетинскую Швейцарию, на затерянную в горах турбазу. Но не прошло и десяти минут после прибытия Фетисова, собиравшегося с дальней дороги отойти ко сну, как база заходила ходуном: "Фетисов прибыл!" Молодой осетин Инал, из местных, обратился к гостю, смущенно переминаясь с ноги на ногу: "Можно, Вячеслав, я вашу руку пожму по-крестьянски? Я ведь никогда так близко не видел знаменитых людей!" И они обменялись долгим рукопожатием.
В том глухом горном селении, откуда родом Инал, далеко не все владели тогда русским языком. Телевидение не проникло еще в этот поднебесный уголок. Но после того случая даже уважаемые горцы-долгожители стали с гордостью произносить: "Фетисов!"
С Вячеславом Фетисовым здороваются с почтением государственные деятели, как в России, так и за рубежом. Его хорошо знают и не скрывают своего уважения видные деятели мирового хоккея, включая комиссара НХЛ Гарри Беттмэна, лидера профсоюза игроков НХЛ Боба Гуденау, президента Международной хоккейной федерации Рене Фазела.
Вячеслав Александрович Фетисов награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, двумя орденами "Знак Почета".

Уэйн Гретцки
(р. 1961)

Уэйн Гретцки

Четырехкратный обладатель Кубка Стэнли, рекордсмен НХЛ почти по всем показателям, лучший хоккеист североамериканского хоккея за всю его историю.

Состоявшаяся в «Мэдисон Сквер Гарденз» в Нью-Йорке в августе 1999 года торжественная церемония, как это характерно для Америки, превратилась в красочное шоу, и все же, несмотря на веселое многоцветие, в ней чувствовалось что-то печальное.
Да и как могло быть иначе, если в тот вечер Америка провожала своего величайшего хоккеиста Уэйна Гретцки! Виновник торжества был невесел, было видно, что он с трудом сдерживает то и дело наворачивающиеся на глаза слезы. Что же касается стоявшей рядом с ним жены, то она просто плакала. Среди зрителей, собравшихся на эту волнующую прощальную церемонию, у многих стояли на глазах слезы: хоккей покидал тот, кого давно уже стали называть The Great One — Великий.
Уэйн Гретцки родился в 1961 году в семье, не имевшей никакого отношения к спорту. И все же, когда мальчику исполнилось всего три года, его отец соорудил на заднем дворе своего дома в Брентфорде небольшую хоккейную коробку, и маленький Уэйн начал постигать азы катания и владения клюшкой. Хоккей понравился ему сразу, и в своей автобиографии он напишет: «Я получал от хоккея огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие».
В пять лет Уэйн стал играть за детскую команду родного города и сразу же принялся поражать всех наблюдавших за его игрой какой-то фантастической результативностью, забивая шесть, а то и восемь шайб за игру. И уже тогда он бредил Большим Хоккеем. В этом не было ничего удивительного. В начале шестидесятых Канада переживала настоящий хоккейный бум, и каждый мальчишка мечтал играть в НХЛ. Да и родители поощряли мечты сына, ведь хоккей стал к тому времени одной из самых высокооплачиваемых профессий и игроки «Большой шестерки» (в НХЛ тогда играло всего шесть команд) получали по сто тысяч долларов в год, деньги по тем временам очень приличные.
Но сам Уэйн о деньгах тогда, конечно, не думал, он по-настоящему любил хоккей и пронес свою великую любовь к нему через всю жизнь. Он играл и не мог наиграться, и чем старше становился, тем больше нравилась ему игра. Он стал выступать за юниоров «Су Грейхаундс» из Хоккейной лиги Онтарио и в первый же свой сезон забросил семьдесят шайб! Да и следующий он начал очень результативно, и уже тогда в полном блеске стал проявляться его удивительный талант: не отличавшийся ни особенной скоростью, ни габаритами, он забивал огромное количество голов практически на любой вкус, и его команда неизменно одерживала победы.
О нем заговорили, и многие специалисты поспешили выдать ему щедрые авансы, сравнивая его с великим Горди Хоу. Да и сам Мистер Хоккей весьма лестно отзывался об игре молодого парня и, сфотографировашись с Уэйном на память и сделав таким образом ему прекрасную рекламу, безапелляционно заявил: «Он будет моим преемником!»
Гретцки был на седьмом небе от счастья и позже повторял, что лучшего стимула для него не могло и быть, и он сделал все, чтобы оправдать надежды великого хоккеиста. Он играл все лучше, и в один прекрасный день генеральный менеджер его команды посоветовал ему сменить девятнадцатый номер на более запоминающийся. «Я думаю,—улыбнулся он,—тебе подойдет 99-й». Гретцки согласился и с той поры стал выступать под теперь уже навеки закрепленным за ним номером.
За ним начали охоту все клубы НХЛ, но играл он пока в ВХА, где не было ограничений на контракты с юниорами, в то время как в НХЛ могли играть лишь юноши старше восемнадцати лет. Владельцы клуба «Индианаполис Рейсерс», заполучившего Гретцки, хорошо знали, с кем имеют дело, и платили ему очень большую по тем временам зарплату в сто тысяч долларов. Он отрабатывал ее сполна, продолжая исправно забивать в каждой игре. Ну а когда ему исполнилось восемнадцать, его совершенно неожиданно для него самого продали в «Эдмонтон Ой-лерс». Впрочем, ничего странного в этом не было: владельцы «Индианаполиса» в накладе не остались и получили за свою «звезду» очень приличные деньги.
На следущий год не выдержавшая конкуренции ВХА развалилась, и Уэйн вместе с «Ойлерс» оказался в НХЛ. И пришел он туда в самое время. Умных и тонких игроков в НХЛ почти не было, тон задавали кулачные бойцы, и далеко не случайно ее стали называть «Лигой потасовок». Кумирами болельщиков и особенно молодежи становились всевозможные «кувалды» и «тигры», не столько игравшие в хоккей, сколько устраивавшие кровавые побоища. Так не могло долго продолжаться. Конечно, драки заводили зрителей, и все же многим выбитые зубы и шрамы больше не доставляли удовольствия, им хотелось наблюдать за красивой, содержательной игрой.
Уэйну повезло. Он появился в весьма знаменательный период хоккейной истории. Такие идолы миллионов канадских болелыци-ков, как Горди Хоу, братья Маховличи, Эспозито, Бред Парк, Курнуайе были уже в возрасте, блестящий Бобби Орр, новый кумир Канады, замученный травмами, появлялся в чемпионатах лишь эпизодически, и вся Канада ждала, когда же взойдет новая звезда. Только это должен был быть совсем иной кумир, игрок умный, интеллигентный и с целыми зубами!
Уэйн отвечал всем этим требованиям, но многие очень сильно сомневались, сможет ли хрупкий Гретцки выжить среди могучих бойцов. Слишком уж разительно отличался его стиль от того, в который продолжали играть в НХЛ. Однако Гретцки смог и с самого начала доказал, что быстрое соображение куда действеннее внушительной внешности и грубой физической силы.
Выступая за «Эдмонтон», он каждый год устанавливал сразу по нескольку рекордов и, главное, продолжал забивать. Как только боссы НХЛ поняли, что та самая звезда, появления которой ждала Канада, наконец-то зажглась и скромный симпатичный парень сможет стать идолом не только болельщиков, но и домохозяек, они принялись делать Гретцки рекламу. Уж в этом-то умения им было не занимать.
Журналы и газеты пестрели его фотографиями и посвященными ему статьями, заметило его и телевидение, и постепенно именно он, а не «Кувалда» Шульц становился визитной карточкой НХЛ, именно его белозубая улыбка, а не звериный оскал потерявшего на ристалище все зубы Бобби Кларка отныне символизировала возродившуюся Лигу. Но вот что любопытно: когда Уэйн пришел однажды на тренировку в ЦСКА, Тарасов, скептически оглядев его, хмыкнул: «С такой «физикой» в ЦСКА ему делать нечего!» И, подумав, добавил: «Да и комсомольской жилки в нем нет!»
Конечно, можно по-разному относиться к словам Тарасова, и все же, наблюдая за игрой Гретцки в НХЛ, невозможно отделаться от мысли, что слишком уж в тепличные условия он был поставлен после того, как сделался визитной карточкой Лиги и стал собирать огромное количество зрителей. И то, что зачастую даже самые лихие рубаки позволяли делать ему под охраной двух дюжих игроков, не разрешалось на льду больше никому. Да, он обладал прекрасным катанием, великолепно видел поле, метко и мощно бросал, и все же некоторая искусственность во всем, что его окружало на льду, чувствовалась.
По-настоящему великим Гретцки стал только после того, как четыре раза привел свой клуб к победе в Кубке Стэнли. «Нефтяники» были действительно очень сильны. Но грянул гром среди ясного неба —Уэйна Гретцки, женившегося летом 1988 года на голливудской старлетке Джанетт Джонс, неожиданно продали в самый слабый клуб НХЛ «Лос-Анджелес кингз» из Калифорнии, где вообще мало кто знал, что такое хоккей. Взамен «Нефтяники» намеревались получить трех молодых, очень способных игроков и Довольно кругленькую сумму.
Поступок Брюса Макнолла поразил Уэйна в самое сердце, он не скрывал слез, говоря журналистам о своем переходе. Уж кто-кто, а он даже и представить себе не мог, что и с ним могут поступить таким образом! Да и с настоящим хоккем приходилось Расставаться, поскольку «Короли» были далеко не той командой, кде можно было бы замахнуться на Кубок. Конечно, он мог стать лучщим бомбардиром, установить еще несколько рекордов, но о высшей награде североамериканского хоккея ему теперь надо было забыть навсегда!
И все же, думается, причины покупки Гретцки «Королями» были куда более вескими, нежели просто приобретение классного игрока. Ведь смотревшие далеко вперед, они приобретали не игрока, а символ НХЛ, а это было уже много дороже. И именно с помощью этого символа хозяева «Королей» пытались совершить невозможное: не только привить хоккей в США, где он всегда считался второразрядным видом спорта, не идя ни в какое сравнение по своей популярности с приносившими огромные прибыли бейсболом, баскетболом и американским футболом, но сделать это даже в Калифорнии, всегда считавшейся исконной вотчиной футболистов, бейсболистов и баскетболистов.
Конечно, в 1988 году никто даже и помыслить не мог о том, что Лос-Анджелес может стать хоккейным центром. Ведь на играх местной команды дворец спорта заполнялся всего на треть, и убытки Макнолла составляли пять миллионов долларов в год. Хозяин «Королей» надеялся, что покупка Гретцки сделает хоккей прибыльным бизнесом, и в случае неудачи собирался вообще продать свой клуб. И можно себе представить его изумление и радость, когда в первый же сезон Гретцки очаровал своей игрой и улыбкой помешанных на баскетболе калифорнийцев и достать билет на хок- кейный матч стало невозможно!
Макнолл положил Гретцки два миллиона в год и принялся один за другим подписывать выгодные контракты с телекомпаниями на право трансляции матчей в Техасе, Флориде и Аризоне. Местные бизнесмены быстро сообразили, что пришла пора делать деньги на хоккее, началась самая настоящая хоккейная экспансия на юг, и в конце концов появились те самые команды, без которых уже невозможно себе представить сейчас НХЛ: Сан-Хосе, Даллас, Майами, Тамба, Финикс.
Владелец «Финикс Койоте» откровенно признавался: «Без Гретцки я ни за что бы не рискнул начать этот бизнес и создавать хоккейный клуб посреди пустыни». В 1993 году Гретцки чуть ли не в одиночку довел «Королей» до финала Кубка Стэнли, а в следующем сезоне стал лучшим бомбардиром НХЛ. И все же главное было не в его чисто хоккейных показателях. Именно он совершил самую настоящую хоккейную революцию, после которой хоккеисты в Америке перестали считаться спортсменами второго сорта, а сам он стал таким же популярным в Штатах, как и в самой Канаде. И не случайно в исполнявшемся в день прощания с Гретцки американском гимне упоминалось его имя, имя человека, сделавшего канадский вид спорта американским.
Уэйн стал символом не только на льду (никакого эгоизма на площадке, ни единого нарушения режима), но и за его пределами. Всегда элегантно и красиво одетый, он был образцом при общении с прессой, и не случайно его любили и молодежь, и коллеги, и не имевшие понятия о хоккее домохозяйки. И если зарабатывавший огромные деньги Майкл Джордан являлся эталоном американского преуспевания, то Уэйн был эталоном поведения. Поклонники Гретцки в один голос говорят о том, что слава Джордана останется в умах, в то время как слава Гретцки — в сердцах. Почему? Да по той простой причине, что великого Майкла считают все же атлетом, в то время как Гретцки многим видится самым настоящим поэтом, а между двумя этими понятиями лежит дистанция огромного размера.
Но как только Гретцки сделал свое дело, «Короли» расстались с ним. Уэйн перешел сначала в «Сент-Луис», а затем в «Нью-Йорк Рейнджере». И все же сказка не могла длиться вечно, за двадцать один сезон в НХЛ Гретцки порядком поизносился и физически, и морально, и он решил оставить хоккей. «Мне,— говорил он,— было невероятно трудно решиться на этот шаг. Ведь из тридцати восьми прожитых мною лет я играл в хоккей тридцать пять. Я и сейчас не мыслю себя вне игры. Уход из спорта — катастрофа для меня. Но в то же время я чувствую, что принял правильное решение. Моя песенка спета».
А потом было то самое прощание в августе, на котором редко кто мог сдержать слезы. Оно и понятно: на протяжении двух десятков лет Гретцки был визитной карточкой НХЛ, и всем, кто видел его великолепную игру, казалось, что Гретцки учился хоккею на какой-то другой, гораздо более развитой в спортивном плане планете! Он обладал удивительным даром погружаться в игру и чувствовать ее малейшие нюансы так, как их не чувствовал никто. У Гретцки не было какого-то страшного по силе броска, и тем не менее не было в Лиге вратаря, который бы не боялся его коварных и поражавших, словно удар тока, бросков.
Он обладал интуицией шахматиста, а его потрясающее видение поля остается непревзойденным и поныне. Любивший творить, он никогда не опускался до откровенной грубости и, пусть под охраной своих тафгаев, он все-таки сумел доказать, что и в Канаде можно играть совсем в другой хоккей, умный и тонкий. Вот потому-то и грустили в тот торжественный и печальный день расстававшиеся с ним болельщики, ведь расставаться с мечтой всегда грустно.

Николай Сологубов
(1924-1988)

Николай Сологубов

Многократный чемпион СССР, Европы и мира; чемпион Олимпийских игр; «лучший защитник мира» 1956, 1957 и 1960 годов.

Финал Олимпийских игр в Кортина-д'Ампеццо выдался жестким. Оно и понятно, канадцы хотели дать понять советской команде, кто есть настоящий хозяин в хоккейном королевстве. И дело было даже не в опасных атаках канадцев. Пытаясь запугать советских хоккеистов, они играли очень грубо, а подчас и жестоко, не гнушаясь ничем.
В одном из столкновений у борта канадский хоккеист сильно ударил Николая Сологубова в лицо, и врачи, наложив ему швы, попытались было удержать его на скамейке запасных. Но куда там! Разгоряченный поединком, Сологубов только махнул рукой: «Лечиться будем после игры!» И тут же бросился в самое пекло игры. Да и ему ли, не раз смотревшему смерти в глаза на фронте, было бояться каких-то там грубиянов...
Николай Михайловия Сологубов родился и вырос в Москве, на Мясной-Бульварной улице, получившей в 1952 году имя Героя Советского Союза Виктора Талалихина, бывшего рабочего расположенного здесь мясокомбината. По соседству с комбинатом находился стадион, и мальчишки с окрестных улиц целыми днями пропадали на нем, играя в футбол и в хоккей. И чаще всего главным действующим лицом в ребяческих баталиях становился явно выделявшийся среди своих сверстников Николай. Даже ребята намного старше Николая относились к нему с явным уважением независимо от того, встречались ли они с ним на футбольном поле или на льду.
В семнадцать лет Николай пошел работать на завод слесарем и сразу же стал играть центральным нападающим сначала за вторую, а потом и за первую мужскую футбольную команду. Тогда же он познакомился с игравшим в ней вратарем Владимиром Никаноровым, будущим хоккеистом и футболистом ЦДКА, с которым Сологубову будет суждено поиграть в одной паре. Зимой Николай успешно выступал за молодежную хоккейную команду завода и даже был ее капитаном. И судя по тому, как он прекрасно играл, мало кто сомневался в том, что уже очень скоро он займет ключевые позиции и в футбольной, и в хоккейной командах.
Но увы, началась война, и Николай ушел на фронт. В 1943 году он в составе бригады морской пехоты под ураганным огнем противника шел по льду Невы в атаку под Шлиссельбургом, и один из осколков угодил ему в ногу. Полтора месяца Николай пролежал в госпитале, затем снова вернулся на фронт. Он стал разведчиком в пехоте, и спустя полгода шальная пуля попала ему в большой палец правой руки. Николай оказался в знаменитой ленинградской гостинице «Англетер», где размещался военный госпиталь.
Подлечившись, он снова отправился на фронт и принял участие в наступлении на Красное Село. Ему снова не повезло, всего в нескольких метрах от него разорвалась мина, и Сологубов снова попал в госпиталь. На этот раз все оказалось намного серьезнее, дело дошло до того, что врачи собирались ампутировать ему ногу. Но, к счастью для будущего хоккеиста, страшный диагноз (гангрена) не подтвердился, и его отправили долечиваться в Удмуртию.
В Глазове ему сделали четыре сложнейшие операции на правой ноге и три на левой. Можно себе только представить его состояние, когда он ждал вердикта врачей. Ведь даже в самые страшные дни войны он продолжал мечтать о том, как снова будет играть в хоккей и футбол. К его великой радости, прогнозы оказались оптимистическими, но когда Николай как будто уже пошел на поправку, ему сделали еще одну операцию на левой ноге. Жадными глазами смотрел он на выздоравливающих солдат, катавшихся на залитом прямо во дворе госпиталя катке. И вот, наконец, пришел тот день, когда он, выдержав все муки ада, сам выкатился на лед. Ноги плохо слушались его, но Николай не собирался сдаваться.
Из Глазова его направили в Москву, а оттуда — в Читу для дальнейшего прохождения службы. К тому времени он набрал форму и принял участие в нескольких играх в русский хоккей. Увидев, как он играет, его направили в Хабаровск: выступать за местный Дом офицеров.
Быстрый и очень техничный, он сразу же обратил на себя внимание спортивных функционеров, и в возрасте двадцати пяти лет его откомандировали в ЦДКА, где предложили играть... в канадский хоккей, которого он совершенно не знал. Спорить было бессмысленно, и Николай принялся учиться новой игре с такой же настойчивостью, с какой он совсем еще недавно учился ходить после операций. Катался он прекрасно, да и с техникой у него особых проблем не было.
И все же поначалу он чувствовал себя не очень уютно на ограниченном пространстве хоккейной коробки. Дело усугублялось еще и тем, что его поставили на место центрального нападающего, игра которого в канадском хоккее разительно отличалась от того, к чему Николай привык в русском. Но стоило лишь тренерам поставить его в защиту, как Николай преобразился. Игра у него, что называется, сразу же пошла, и всего за один сезон Николай стал одним из сильнейших защитников страны.
Прекрасно катавшийся, техничный и неуступчивый, он уже тогда представлял угрозу для любого нападающего, поскольку обойти обладавшего большой физической силой Сологубова было невозможно. А затем случилось непредвиденное. Второй хоккейный сезон Сологубова только-только начался, когда Евгений Бабич, перешедший из ЦДСА в ВВС, буквально вскрыл ему клюшкой брюшную полость, ведь никаких панцирей тогда не было и в помине.
Николай снова оказался в госпитале, и возглавлявший консилиум профессор кивнул своим коллегам на лежавшего на столе Николая. «Этот фронтовик,— сказал он,— стоя одной ногой в могиле, говорит нам не о своих мучениях, а о хоккее, и мы просто обязаны вытащить его оттуда!»
Они вытащили его, и Николай снова вернулся на лед. Но, как поговаривали, особо дружеских чувств к Бабичу, который снова стал играть в ЦДКА, он не испытывал. За несколько сезонов Сологубов превратился в лучшего защитника советского хоккея и обыграть его стало настоящей проблемой. Как технически, так и тактически Николай играл достаточно раскованно, но в то же время очень строго и никогда не проваливался. И конечно, нельзя не сказать несколько слов о его великолепном партнере по обороне, знаменитом Иване Трегубове, или, как его называли за границей, Иване Грозном.
Злой, очень сильный физически, он наводил ужас на соперников, и находилось очень мало желавших встретиться с ним на площадке лицом к лицу. Азартный и предельно жесткий, он сразу же стал выделяться прекрасным броском, наводившим страх на вратарей. Скоро минет уже почти сорок лет, как его нет на площадке, однако его страшной силы бросок и по сей день считается самым сильным в России после Блинова и Фирсова. И остается только догадываться, что бы он творил с загнутым крюком, если тот же Блинов рвал железную сетку за воротами. Помимо силы, его бросок отличался точностью, поскольку шайба летела на уровне голеностопа в той самой зоне, которую вратари называют мертвой и дотянуться до которой ловушкой просто невозможно.
В противоположность выдержанному и хладнокровному Сологубову, Трегубов быстро заводился и, разозлившись, мог одним Ударом разбить клюшку о лед. Они прекрасно дополняли друг друга и очень быстро стали непреодолимой преградой для любых нападающих. Правда, Анатолий Тарасов все же попытался еще раз попробовать Сологубова на месте центрального нападающего. Но ничего путного из этого не вышло, и Николай снова и на этот раз уже навсегда занял свое место в защите.
И все же истинное его величие было не в умении делать на льду практически все, а в том, что уже тогда Сологубов являл собою ярчайший образец защитника будущего, какими много позже стали Бобби Орр и наш Вячеслав Фетисов.
«Придет, наконец, время,— писал в одной из своих книг, посвященных хоккею будущего, Анатолий Владимирович Тарасов,^ когда мы, тренеры, станем добрыми: некоторым, наиболее сильным защитникам, прекрасно владеющим искусством обводки, мы разрешим пользоваться в зоне нападения этим своим искусством. За годы своей работы лишь одному спортсмену давал я такое разрешение — Николаю Михайловичу Сологубову, владевшему приемами обводки не хуже нападающих».
Он и в самом деле часто и умело подключался к атакам и нередко завершал их удивительным по силе и точности броском. Сологубов забросил в 350 играх 128 шайб, результат, которому может позавидовать любой нападающий. Да и в сборной, где он уже очень скоро занял свое место, он забрасывал шайбы в каждой третьей игре, чем опять же не могут похвастаться многие записные нападающие.
Его участие в атаках никогда не напоминало лихие кавалерийские набеги, за которыми следует провал и оголение своих тылов. Нет, Сологубов обладал удивительным тактическим чутьем и шел в атаку именно тогда, когда того требовала ситуация. И вряд ли кто может вспомнить случай, чтобы Сологубов провалился и подвел свою команду. И хотя Грозным называли Трегубова, Сологубова боялись, наверное, еще больше, и редкий форвард после столкновения с ним желал еще раз испытать судьбу и встретиться с могучим защитником где-нибудь у борта. Впрочем, Николай прекрасно применял силовые приемы и на чистом льду, удивительно красиво подкатываясь под мчавшихся на огромной скорости нападающих, после чего те, к неописуемому восторгу зрителей, пролетали несколько метров по воздуху. Не случайно один из самых великих нападающих мирового хоккея Свен Юхансон уважал и очень ценил Сологубова, считая его сильнейшим защитником мира. А уж кто-кто, а он-то имел право на такое суждение: на протяжении нескольких лет он играл против Сологубова и прекрасно знал, что сулили встречи с великолепным советским защитником.
В то же время Сологубов никогда не опускался до откровенной грубости и очень редко оказывался на скамье штрафников. Ну а чтобы ударить противника рукой или клюшкой, об этом не могло быть и речи. Да, конечно, сейчас другие времена, и тем не менее нет никакого сомнения в том, что играй Сологубов сейчас, так было очень мало желающих вступать с ним в схватку. Расплата последовала бы незамедлительно, и не в кулачном бою, а в честной борьбе. Хотя начни Сологубов применять грязные приемы, он мог бы просто-напросто искалечить любого хулигана в хоккейной форме. Ни война с ее ранениями и скитаниями по госпиталям, ни сложные операции, ни тяжелейшая травма, чуть не лишившая его жизни, не ожесточили Сологубова, и он всегда оставался порядочным человеком.
В 1955 году он отправился на свой первый чемпионат мира и сделал все, чтобы наша сборная завоевала серебряные медали, что было весьма большим достижением. Ведь канадцы, шведы и чехи имели огромный опыт выступлений на самом высоком уровне. И уже тогда Сологубов обратил на себя внимание специалистов. Он блестяще катался, великолепно видел поле и организовывал атаки, мощно и точно бросал, и пройти его не было никакой возможности даже у самых сильных форвардов. Но по-настоящему он заявил о себе на следующий год, выиграв чемпионат мира. И когда разъяренные нашим сопротивлением канадцы попытались было оказать силовое давление, Сологубов не только не дрогнул, но и всякий раз давал острастку зарвавшимся спортсменам.
Советская сборная по праву стала тогда чемпионом мира, а Николай Сологубов — лучшим защитником мирового первенства, и, право же, никогда еще жюри не выбирало более достойной кандидатуры. Можно себе представить, как удивились бы зрители, специалисты и хоккеисты, узнай они, какой трудный путь пришлось пройти Николаю от больничных коек до этого залитого светом пьедестала почета, на котором стоял улыбавшийся своей доброй улыбкой Всеволод Бобров. Общему успеху Сологубов радовался больше, нежели собственному достижению.
В том же году он стал олимпийским чемпионом в Кортина-д'Ампеццо, с чего мы и начали свой рассказ. Получивший тяжелую травму, он не только вернулся на лед, но и сделал все возможное, чтобы ворота его команды до конца остались в неприкосновенности. На следующий год чемпионат мира проходил в Москве, и Николай снова был признан его лучшим защитником. Но на его усталом лице не было даже улыбки. Да и какая могла быть улыбка, если его команда не сумела стать чемпионом на родном московском льду, сыграв в ключевой игре чемпионата вничью со шведами!
В 1960 году сборной не удалось повторить свой успех на Олимпийских играх в Скво-Вэлли, и тем не менее Сологубов снова был признан лучшим защитником чемпионата мира. В 1963 году Сологубову было уже почти сорок лет, но на чемпионат мира 1963 года в Швецию он все же поехал. И очень помог советской сборной после долгого перерыва вновь стать чемпионом мира и начать свое десятилетнее победное шествие по первенствам мира, Европы и Олимпийских игр.
Конечно, годы и болезни брали свое, на следующий год Сологубов ушел из большого хоккея, подготовив себе великолепную замену в лице Виктора Кузькина, ставшего одним из лучших защитников мирового хоккея. Николай Михайлович оказался не только прекрасным спортсменом, но и замечательным воспитателем и товарищем, и когда Тарасов начал наигрывать еще совсем молодого Виктора Кузькина, он стал выпускать его именно в паре с Сологубовым. И тот сделал все от него зависящее, чтобы Виктор превратился в того выдающегося защитника, каким его знает весь хоккейный мир. И лучшей школы для молодого игрока было трудно придумать.
Николай Михайлович ушел из жизни в 1988 году, но и по сей день его имя пользуется заслуженным уважением у всех, кто знает и любит хоккей. И далеко не случайно такой признанный во всем мире хоккеист, как Анатолий Фирсов, на вопрос, кого он считает лучшим игроком прошлых лет, не задумываясь тил: «Николая Сологубова!»

Павел Буре
(р. 1971)

Павел Буре

Чемпион СССР, Европы и мира; призер Олимпийских игр; лучший игрок «Всех звезд» 2000 года.

Пятого марта 1988 года в четвертой тройке бессменного чемпиона СССР тех лет появился новичок с громкой спортивной фамилией. И как это ни удивительно, уже первым броском Павел Буре, а именно так звали молодого хоккеиста, забил на четвертой минуте встречи гол. Да, тогда ЦСКА уступил своим извечным соперникам, но новобранец, тем не менее, произвел хорошее впечатление. И хотя от него ждали многого, никто не мог даже представить себе, что пройдет всего несколько лет и этот самый Павел Буре станет самым популярным хоккеистом по обе стороны океана.
Павел Владимирович Буре родился 31 марта 1971 года в Москве в семье известного на весь мир пловца Владимира Буре, завоевавшего бронзовые медали на мексиканской и мюнхенской Олимпиадах. Спортивная жизнь накладывала свой отпечаток на жизнь семьи, и отца Павел видел только урывками. Хоккеем Паша заболел уже в три года, а в шесть родители отвели его в хоккейную школу ЦСКА.
Но пока другие ребята показывали все, на что они способны, Паша с растерянным видом стоял у борта: слишком уж непривычным оказался для него искусственный лед. Пришлось сказать свое веское слово отцу, и Паша попал-таки в хоккейную школу. «Да,— сказал ему перед первой тренировкой отец,— я устроил тебя в ЦСКА, но если через три месяца ты будешь плестись в хвосте, я же тебя оттуда и заберу! И постарайся запомнить такую простую вещь: все, что бы ты ни делал в жизни, ты должен делать лучше других!»
Нельзя сказать, что Павел был последним в школе, но все же дела шли не слишком хорошо и он несколько раз хотел бросить хоккей. Но каждый раз родители удерживали его от этого опрометчивого шага. Затем случилось непредвиденное: родители развелись, и Павел и его брат остались с матерью.
Владимир Буре много сделал для его становления, но сам Павел и по сей день считает, что всему хорошему в своей жизни они с братом обязаны матери, не щадившей себя ради их будущего. Нелегко было вставать в пять часов утра, отвозить детей на начинавшуюся в семь часов тренировку, потом целый день работать и спешить домой, чтобы заняться домашним хозяй

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 Следующая ⇒