Фельштинский Ю Г 1 страница

Стр 1 из 30Следующая ⇒

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

Фельштинский Ю Г

Вожди в законе

Ю.Г.Фельштинский

Вожди в законе

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие

Заговор первый. Деньги революции

Заговор второй. Брестский мир

Заговор третий. Убийство Мирбаха и разгром партии левых эсеров

Заговор четвертый. Ленин и Свердлов

Заговор пятый. Был ли замешен К. Радек в убийстве

К. Либкнехта и Р.Люксембург

Заговор шестой. Тайна смерти Ленина

Эпилог

Предисловие

История российского революционного движения никогда не была красива. Не было в ней ни свежих воротничков, ни белых перчаток, ни начищенных ботинок. А была либо грязь, либо кровь. История бывает разная: политическая, социальная, социально-экономическая, экономическая, дипломатическая, военная, культурная... В этих жанрах написаны десятки, если не сотни, добротных книг как в России, так и за ее пределами.

Однако у страны, названной американским президентом "империей зла", до того, как с этой формулировкой согласилось сначала перестроечное горбачевское, а затем и нынешнее правительство России, была еще одна история: уголовная. В этом особенность настоящей книги. В ней исследуются криминальные аспекты взаимоотношений и методов работы большевистских руководителей первой четверти 20 века. Первая глава книги -- "Деньги революции" -- рассказывает о дореволюционных экспроприациях с целью получения денег на нужды революции; убийствах миллионеров С. Т. Морозова и Н. П. Шмидта ради овладения их наследством; сотрудничестве за деньги с иностранными разведками и правительствами враждебных России государств. Вторая -- "Брестский мир" -- о заключении советским правительством по настоянию Ленина сепаратного мирного договора с немецким кайзеровским правительством ради саботажа революции в Германии. Третья глава -- "Убийство Мирбаха" -- повествует о том, как противники ленинского Брестского мира, прежде всего руководитель ВЧК Ф. Э. Дзержинский, организовали убийство германского посла графа Мирбаха, чтобы спровоцировать Германию на разрыв Брестского мира, и как Ленин, Троцкий и Свердлов, воспользовавшись убийством Мирбаха, разгромили партию левых эсеров и установили в стране однопартийную диктатуру. В четвертой главе -- "Ленин и Свердлов" -- делается предположение, что после неудавшейся 6 июля 1918 года (убийство Мирбаха) попытки разорвать Брестский мир, руководитель советской внутреней и внешней разведки Дзержинский и фактический генеральный секретарь партии Я. М. Свердлов организовали 30 августа 1918 года покушение на Ленина (так называемое "покушение Каплан"), в результате которого Ленин был ранен, и что скоропостижная смерть Свердлова, последовавшая в марте 1919 года, не была случайной, а могла быть местью Свердлову за организованное им покушение на Ленина. Пятая глава -- "Либкнехт и Люксембург" -- посвящена убийству в Германии руководителей немецкого коммунистического движения. В ней будет сделана попытка показать, что к этому убийству мог иметь отношение находившийся в это время в Германии видный русский большевик К. Б. Радек и что последовавшая в 1920 году в результате отравления смерть еще одного иностранного коммуниста -- писателя и журналиста Джона Рида, происшедшая сразу же после совместной поездки Рида и Радека в Баку на съезд народов Востока, делает еще более вероятной версию о причастности Радека к устранению неудобных Москве иностранных коммунистов. Узловой главой книги является шестая глава -- "Тайна смерти Ленина". В ней будет показано, как начиная с 1922 года Ленин постепенно оттеснялся от власти Сталиным и Дзержинским как в результате этой внутрипартийной борьбы за власть Ленин был, видимо, убит Сталиным и как вслед за этим были отстранены от власти такие большевистские руководители как Троцкий и устранены -- такие как Дзержинский, Склянский и Фрунзе. В заключение будет показано, что руководство большевистской партии более всего напоминало собой мафиозную структуру, в которой почти никто не умирал своей смертью. И почти все советские руководители сталинского поколения, такие как Орджоникидзе, Менжинский, Горький, Вышинский и, наконец, сам Сталин были умерщвлены тем или иным способом.

Книга написана на основе широкого круга источников, как опубликованных, так и архивных. Подробные сноски на эти источники даны в конце каждой главы.

Заговор первый:

Деньги революции

При упоминании о революции в России чаще и больше других вспоминается В. И. Ленин. Не будем нарушать традиции. Начнем с Владимира Ильича. О Ленине написано и сказано так много, что в потоке информации давно смешались правда и вымыслы, легенды и анекдоты, воображаемое и действительное. Между тем этот во многом роковой для русской истории политический деятель так и остался скрыт под многочисленными "культурными слоями" последних десятилетий. Культ личности Ленина, созданный в свое время его соратниками и последователями для их собственного удобства и самовознесения, остался формально неразвенчанным. Ленин стоит на политическом пьедестале, с которого не так-то просто его оказалось скинуть.

Чертой характера Ленина следует назвать жажду раскола. Малочисленность революционеров, их смертельный конфликт с правительством, ссылки, тюрьмы и эмиграция, казалось, должны были сплотить этих людей, ставивших перед собою общую цель: свержение самодержавия. Тем удивительнее, что Ленин делает основой своей тактики организацию раскола внутри Российской социал-демократической партии (РСДРП).

21 января 1929 года на торжественно-траурном заседании, посвященном пятой годовщине смерти Ленина, с нудным докладом под пошлым названием "Сияющий дорогой гений" выступал А. В. Луначарский. В этом пространном докладе, выслушать который не заснув было совершенно невозможно, Луначарский рассказал о том, что для Ленина внутренний враг был опаснее внешнего:

,,Владимир Ильич на одном важном совещании в период борьбы с меньшевизмом в 1905 году так высказался насчет борьбы с ним. Когда ему сказали: "Вы ведете себя так, как будто меньшевики для вас более опасный враг, чем самодержавие, и вместо того, чтобы бить по самодержавию, вы стараетесь бить по меньшевикам", -- он ответил: "Представьте себе, полководец ведет борьбу с врагом, а в лагере у него враг. Прежде, чем идти на фронт, на борьбу с врагом, нужно, чтобы в самом лагере было чисто, чтобы не было врагов"''(1).

Таким образом, уже в 1905 году Ленин сформулировал основной закон большевизма (с успехом применяемый затем как им самим, так и много позже Сталиным): всегда, пусть в самый неблагоприятный момент, когда наступает внешний враг, когда есть угроза общему поражению партии, революции, государства, нужно прежде всего бить по врагу внутреннему, даже если этот внутренний враг -- враг твоего врага.

Классическим стал спровоцированный Лениным раскол РСДРП на Втором партийном съезде, проходившем в июле-августе 1903 сначала в Брюсселе, а затем в Лондоне. Он породил две партии, вошедшие затем в историю под названием "меньшевики" (во главе с Л. Мартовыми) и "большевики" (во главе с Лениным). С этого года, неудачно пытаясь взять под свой полный контроль центральный орган партии -- газету "Искра", ЦК партии, и, главное, партийную кассу, Ленин вел жестокую словесную борьбу, доходившую до ругани и публичных оскорблений, с теми социал-демократами, кто отказывался беспрекословно подчиняться его абсолютному руководству.

Хотел ли Ленин этого, или нет, но после раскола 1903 года большевистское крыло социал-демократической партии стало постепенно перерождаться в мафиозную структуру. Хронологически начало этого перерождения следует отнести к 1905-10 годам. Организационно -- к периоду действия так называемого "Большевистского центра" (БЦ), созданного большевистской фракцией, возглавляемой Лениным, на Пятом съезде РСДРП в 1907 году. Мафиозная мораль, мафиозные принципы и мафиозные методы стали основой партийной работы. Это был тот фундамент, на котором было возведено все партийное здание, простоявшее до августовского путча 1991 года. "В сущности наша партия и была огромной мафией, -- сказал бывший генерал-майор КГБ Олег Калугин в интервью в апреле 1996 года. -- Итальянская мафия называется ,,коза ностра'' -- ,,наше дело''. А нашим делом тогда было построение коммунизма. Лозунги, вроде бы, были благородные. Но мафиозные структуры, проникновение во все аспекты жизни, полный контроль над всем и жестокая расправа со всеми, кто ,,отклонялся от нормы'', -- это ведь типично мафиозное поведение"(2). Создателем этой структуры был Ленин.

Понимая, что в партийной работе многое, если не все, зависит от денег, Ленин цинично использовал тех, кто приносил деньги его организации, независимо от того, каким способом эти деньги были добыты. Основных источников было два: добровольные, полудобровольные или принудительные пожертвования, поступавшие от отдельных лиц, и экспроприации казенных денег, производимые большевистскими боевыми дружинами и родственными им группами в различных частях страны.

Отношение к экспроприациям в рядах социал-демократии было различным. Впервые спор возник в апреле 1906 г. на Стокгольмском съезде партии. Большевики считали экспроприации одной из форм "партизанских боевых выступлений" против правительства и признавали экспроприации казенных сумм для финансирования революционной деятельности допустимыми. Меньшевики указывали на деморализующее влияние экспроприаций и в целом выступали против. В результате, Стокгольмский съезд принял резолюцию меньшевиков, которая и стала формальным партийным решением по этому вопросу. В мае 1907 года решение о запрещении экспроприаций было подтвержено Пятым (Лондонским) съездом партии. Особо было указано на необходимость распустить все боевые дружины и группы, занимавшиеся экспроприациями. Несмотря на это большевики некоторые боевые дружины не распустили и продолжали проводить экспроприации в обход решений съезда. Этой работой как раз и руководили через специально созданный для конспиративных дел "Большевистский центр" Ленин, Л. Б. Красин и А. А. Богданов.

Из боевых дружин особенно активно действовали две: уральская и закавказская. Во главе уральских боевиков стояли три брата Кадомцевых (Эразм, Иван и Михаил), требовавшие создания в подполье массовой рабочей милиции и разрабатывавшие планы восстания на Урале. Свои экспроприации они проводили главным образом для получения средств на эту работу, а в БЦ передавали лишь часть добычи, составлявшую, однако, значительные суммы. За 1906-07 годы на Урале большевиками были проведены десятки экспроприаций, в основном мелких, таких как ограбления казенных винных лавок. Правда, в августе 1906 года, при ограблении почтового поезда на Деме, под Уфой, было захвачено свыше 200 тыс. руб. Из этих денег через И. А. Саммера (Любича) -агента ЦК и уполномоченного большевиков по сношениям с Уралом -- к Ленину поступило 60 тыс. руб.

Закавказские боевики больших планов не строили. Они создали группу "удалых добрых молодцев" во главе с С. Т. Петросяном-Камо, которого Ленин добродушно называл "кавказским разбойником", и все награбленное передавали в БЦ. Планы обсуждались в БЦ, разрабатывались Красиным, одобрялись Лениным и передавались на реализацию Камо. Всего группой Камо было захвачено приблизительно 325-350 тыс. руб., причем главная экспроприация на Эриванской площади в Тифлисе 25 июня 1907 г. дала не меньше 250 тыс. руб., привезенных в штаб-квартиру БЦ в Куоккала (Финляндия) самим Камо.

150.000 этих денег были в мелких купюрах и немедленно поступили в распоряжение "финансового отдела" БЦ, в который входили все те же три человека: Ленин, Красин и Богданов. Остальные 100.000 были в крупных купюрах по 500 рублей. Номера этих банкнот были сообщены русским правительством во все банки, и размен их в Российской империи представлял большие трудности. Зашив деньги в жилет, большевик М. Н. Лядов вывез их за границу, где их предполагалось без труда разменять в заграничных банках. Поскольку было очевидно, что после первого же размена русское правительство разошлет списки украденных номеров еще и за границу, решено было произвести обмен одновременно в нескольких городах Европы. В первых числах января 1908 года по инициативе Красина такая операция действительно была проведена в Париже, Женеве, Стокгольме, Мюнхене и других городах. Однако неожиданно для большевиков она закончилась провалом: все большевики, явившиеся в банки для размена, были арестованы. Среди арестованных были известные в кругах социал-демократии люди, например, будущий нарком иностранных дел М. М. Литвинов, незадолго перед тем назначенный большевиками официальным секретарем русской социал-демократической делегации на Международном социалистическом конгрессе в Штуттгарте, состоявшемся в августе 1907 года. При аресте в Париже у Литвинова нашли двенадцать похищенных в Тифлисе пятисотрублевок. Попался и будущий нарком здравоохранения Н. Александров (Н. А. Семашко -- дальний родственник Г. В. Плеханова). Прямого отношения к размену Семашко не имел, но на его адрес приходили письма одного из участников размена. В руках полиции оказалось в общей сложности 50 пятисотрублевых билетов, и в иностранной прессе теперь уже открыто писали о том, что тифлисская экспроприация была делом рук большевиков.

Причина провала разъяснилась лишь после революции. Среди привлеченных к разработке плана размена был большевик Житомирский (Отцов), доверенный человек Ленина по делам большевистских групп в эмиграции с 1903-04 годов, являвшийся одновременно главным осведомителем заграничного филиала Охранного отделения в Париже. Через Житомирского Департамент полиции был в курсе всех приготовлений Красина к размену и заблаговременно снесся с полициями европейских государств.

В 1906 году большевики в Петербурге и Москве разрабатывали план выпуска фальшивых денег. К этому проекту Красин вернулся в 1907 г. и заказал в Германии бумагу с водяными знаками для печатания фальшивых трехрублевок. Однако об этих планах стало известно. В Берлине были произведены аресты, закупленная бумага конфискована и проект этот, как вспоминал затем Богданов, "не осуществился лишь по случайным и чисто техническим причинам"(3).

Политическим следствием провалившегося плана выпуска фальшивых русских денег и неудавшихся попыток размена пятисотрублевок следует считать разрыв Ленина с Красиным и Богдановым. Ленин, раньше относившийся к Красину с большим уважением, теперь уже называл его "мастером посулы давать и очки втирать"(4), а несколько позже обвинил Красина в том, что тот присвоил 140 тыс. руб. фракционных денег, полученных от тифлисской экспроприации (т.е. почти все деньги, кроме 500-рублевок, переданные Камо в Куоккала членам "коллегии трех" в июле-августе 1907 г.). Становилось ясно, что конфликт Ленина с Красиным и Богдановым произошел вовсе не из-за политических разногласий, а по финансовому вопросу. Что же произошло в первой половине 1908 года кроме неудачного размена злополучных 500-рублевок? Дело в том, что в это самое время Ленин получил известие об успешном завершении еще одной операции, дающей в кассу БЦ большие деньги. Настолько большие, что стало выгодно не делиться ими со старыми соратниками -- Красиным и Богдановым, а поссориться с ними, обвинив их в присвоении денег от тифлисской экспроприации, а новые деньги забрать себе. Это были деньги мебельного фабриканта Н. П. Шмидта (Шмита), племянника текстильного фабриканта С. Т. Морозова.

О помогавшем революции Морозове писалось достаточно много как о человеке "противоречивом", под конец жизни во всем разочаровавшемся, и то ли заболевшем душевно и умершем, то ли покончившем с собой. Попытки объяснить поведение Морозова делались неоднократно. Вот что писала об этом осводомленный очевидец тех событий сестра меньшевика Л. Мартова и жена Федора Дана Лидия Осиповна Дан:

"Большевикам давали и очень богатые люди, например, Савва Морозов -этот по линии масонов. Давали и другие масоны. Денежные источники никогда выяснить не удастся, в подполье это по необходимости было засекречено и это никогда узнать не удастся, уже почти не остается людей, которые это знали и помнят"(5).

В книге В. Валентинова "Малознакомый Ленин" финансовой помощи большевикам уделено две главы. Валентинов, в частности, пишет:

"С фальшивым паспортом, нелегально, Ленин из Женевы приехал в Петербург 20 ноября 1905 года и на следующий день уже заседал в редакции газеты ,,Новая жизнь''. [...] Официальным издателем [была] М. Ф. Андреева, жена в то время М. Горького. В одном из примечаний к 10-му тому 4-го, ,,очищенного'', издания сочинений Ленина, на странице 479-й, указывается, что газете ,,большую материальную помощь'' оказал М. Горький. Из собственного кошелька Горький, кажется, ничего не вложил в газету. Он был только влиятельным посредником. Он привлек для поддержки газеты купца Савву Морозова и Шмидта [...]. Большевики оказались великими мастерами извлекать с помощью сочувствующих им литераторов, артистов, инженеров, адвокатов -деньги из буржуазных карманов [...]. Большим ходоком по этой части был член большевистского Центрального комитета инженер Л. Б. Красин, и еще более замечательным ловцом купеческих и банковских бабочек, летевших на большевистский огонь, был М. Горький, умевший вытягивать деньги и на "Новую жизнь", и на вооружение, и на всякие другие предприятия"(6).

Оставалось только дивиться щедрости Морозова и Шмидта.

В 1990 году, во время одного из моих первых, после эмиграции, визитов в Москву, я брал интервью у внучатой племянницы Саввы Морозова. С ее разрешения интервью записывалось на пленку. Именно во время этого интервью мне было рассказано семейное предание о смерти Морозова. Приведу наиболее яркие выдержки из этого крайне важного для историков документа:

"Савва Тимофеевич со многими революционерами имел контакт. [...] В 1905 году С. Т. с [женой] Зинаидой Григорьевной уехали в Канны. Но до этого, по всей вероятности, у него был роман с Марьей Федоровной Андреевой, женой Горького, ибо полис, он застраховался на 100.000, был на имя Горького. [...] Страховка была оформлена на Горького, чтобы не компрометировать даму. Даму нельзя было компрометировать. [...] И как это ни странно, Красин сейчас же оказался в тех же Каннах, куда отправился С. Т. [...] Мама сказала такую фразу: "Его надо было убрать, потому что больше дать [революционерам] он ничего не мог. А он потребовал, чтобы его ввели к курс их дел". [...] Он считал, что он что-то должен сделать для людей [...]. А дальше, когда он столкнулся, как раз, может быть, со всякими проявлениями терроризма, то тут-то он и начал, может быть, спрашивать, а что, собственно говоря, почему и зачем? Может быть на этом он споткнулся.

[...] Что до нас дошло о последних обстоятельствах. Зинаида Григорьевна собиралась ехать с Рябушинским на пролетке куда-то там кататься. Она одевала перед зеркалом шляпу. И в это время в зеркале она увидела, как приоткрылась дверь и показалась голова рыжего человека. Зинаида Григорьевна спросила: "Кто это?" С. Т. суетливо ответил: "Никто, никто". Она уехала. Когда она вернулась, то С. Т. лежал на постели, рука вниз свешивалась, и там лежал пистолет.

[...] Геня, мой двоюродный брат, сказал: "Да нет, его убили совсем не дома. Его просто положили и все. Была полная инсценировка проведена". Полиция, которая была вызвана, сказала, что пуля, которую извлекли, не соответствола револьверу, который валялся. Это раз. Во-вторых, в истории самоубийств нет случаев, чтоб самоубийца стрелял в себя лежа на постели. Такого не бывает. И в-третьих, рыжий человек, говорят, практиковал эти занятия. Но она [жена Саввы] его [Красина] не знала. Рыжий человек был Красин. [...] Так что, понимаете, все вот так вот сходится.

За трупом поехал дядя Саша, мамин брат. И мамин брат сказал, что полиция сказала, что возьмется, выяснит все обстоятельства. Бабушка, прабабушка, вернее [мать Саввы], сказала: "Я не хочу. Это шум международный. Никакого шума. Я не хочу. У Саввушки было плохое сердце. И он умер. Все."

Его похоронили. На Рогожском кладбище [...] Самоубийцу староверы на Рогожском кладбище не похоронили бы. [...] Через очень небольшое время Горький предъявил полис на 100.000. [...] В правлении встал вопрос, выплачивать, не выплачивать [...] и все-таки что это такое, ну чуть ли не через неделю человек требует деньги. Бабушка [прабабушка] сказала: "Выплатить и никаких скандалов и все. Я не хочу никаких, никаких разговоров". Через три года после этого, в 1908 году, в журнале "Былое", появилась статья Плеханова, в которой было написано: "Пора спросить Алексея Пешкова, куда он дел 100.000, цену жизни Саввы Морозова".

[...] Говорят, что С. Т. оставил письмо, по легенде, когда он застрелился, он оставил письмо. Но никто этого никогда не видал и не слыхал. [...] Это пущена, может быть, была легенда, чтобы замести следы. [...] Геня, маминой старшей сестры сын, он с дядей Сашей на эту тему говорил, и я с Геней говорила. Ну, вот он мне и сразу сказал: "Ну, слушай, да это же известно, что стрелял Красин". [...] В семье знали, вот то поколение -знало. Но [молчали, потому что] тому поколению поставила запрет бабушка (прабабушка). Она сказала: "Нет". Все покорились -- нет, значит -- нет. А потом дальше 1914 года война, революция..."(7).

Следует отметить, что сегодня это не единственное указание на то, что Морозов был убит Красиным. Т. П. Морозова, правнучка Саввы Тимофеевича, в статье "Загадочная смерть Саввы Морозова" пишет, что Зинаида Григорьевна, жена Морозова, "утверждала, что Савву Тимофеевича застрелили. Будучи рядом с комнатой, где находился Савва Тимофеевич, услышала выстрел. От испуга на какое-то время она остолбенела, затем вбежала к нему. Окно было распахнуто, и она увидела в парке убегающего мужчину". Морозов лежал на спине с закрытыми глазами, руки были сложены на животе, пальцы левой руки были опалены. Правая рука была расжата и около нее лежал браунинг. На полу у кровати лежал листок - предсмертная записка. Французская полиция, "опытные криминалисты из Венгрии и Югославии, врачи судебно-медицинской экспертизы, специалисты по баллистике" не исключали "версию убийства с последующей инсценировкой"(8).

Так все-таки, была ли предсмертная записка? Очевидно, была. Ее фотография опубликована в статье Т. П. Морозовой: "В моей смерти прошу никого не винить"(9). Заверенная в российском консульстве во Франции вскоре после смерти Морозова, записка без подписи является очевидным доказательством того, что Морозов был убит. Сравнение почерка записки Морозова с факсимиле письма от 21 декабря 1904 года без сомнения говорит о том, что документы писались разными людьми.

Кто же был автором предсмертной записки "Морозова". Есть основания предполагать, что им был Красин. В 1995 году в С.-Петербурге вышел сборник воспоминаний "Легендарная Ордынка". О Морозове там написано следующее:

,,Конец Саввы Морозова был печальный. Родственникам пришлось наложить на него опеку, чтобы он не растратил остатки своего состояния. Жил он на юге Франции, получая значительное содержание. Смерть его в 1905 году была загадочной. Это было самоубийство, но незадолго до смерти его посетил Л. Б. Красин -- глава большевистских террористов. На Ордынке кто-то придумал такое. Французская полиция обнаружила возле трупа Саввы Морозова записку: "Долг -- платежом. Красин"''(10).

Таким образом, объективные источники подтверждают факт написания "записки" Красиным.

Мог ли автором предсмертной "записки Морозова" быть Красин? Для ответа на этот вопрос следует произвести экспертизы почерка автора "предсмертной записки" и Красина. Образцы почерков Красина есть, разумеется, в многочисленных российских архивах. Есть они и в фонде Красина в Международном институте социальной истории в Амстердаме, где хранятся письма Красине жене, написанные им в период 1917-1925 годов. Внешнее сходство почерков Красина (письма 1917 года) и автора "предсмертной запиской Морозова" 1905 года допускает, что тексты написаны одним лицом - Красиным. Но окончательно на этот вопрос могут ответить только криминалисты.

Очень кратко, хронология знакомств участников событий. Еще до образования Московского художественного театра, Мария Федоровна Юрковская, принявшая сценический псевдоним Андреевой, через репетитора своего сына Юрия -- студента Дмитрия Лукьянова -- увлеклась марксизмом. Ко времени вступления в труппу МХТ "Андреева уже была убежденной марксисткой, тесно связанной с РСДРП и выполняющей различные поручения этой партии". Похоже, что одним из партийных заданий стало знакомство с Морозовым. Актерам МХТ было хорошо известно, какие средства пожертвовал Морозов театру. Можно с уверенностью сказать, что без Морозова театр не смог бы ни открыться, ни выжить.

В 1898 году будущие директора и режиссеры театра К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко, задумав создать МХТ, образовали "Товарищество для учреждения в Москве общедоступного театра". В числе жертвователей был и С. Т. Морозов. В первоначальном капитале в 28 000 рублей его доля была самой крупной: 10.000 рублей. На средства Товарищества был арендован театр "Эрмитаж" в Каретном ряду, где в октябре 1898 года состоялся первый спектакль -- "Царь Федор Иоанович" (по пьесе А. К. Толстого). Правда, с точки зрения коммерческой предприятие было не столь удачным. Итогом первого сезона был дефицит в 46 000 рублей. Момент, по словам Станиславского, был "почти катастрофический для дела". На помощь снова пришел Морозов. Он не только покрыл недостающие 46 000, но и дублировал свой первый пай, доведя свои расходы в первый год работы театра до примерно 60 000 рублей. После этого дублировали свои паи и остальные вкладчики Товарищества. Театр был спасен.

Кроме финансовой стороны, Морозов принял на себя и всю хозяйственную часть, вникая во все детали работы театра, бывая почти на каждом спектакле. С Морозовым согласовывались все вопросы, связанные с набором труппы, с репертуаром, с распределением ролей. Будем справедливы: это нравилось не всегда и не всем. "Савва Морозов повадился к нам в театр" -- писала с очевидной иронией А. П. Чехову в сентябре 1899 г. актриса театра, жена писателя О. Л. Книппер, подчеркивая, что Морозов вмешивается в обсуждение проблем режиссуры и исполнения.

Мнения директоров по вопросу о вмешательстве Морозова были различны. Станиславский понимал, что без Морозова театр не сможет просуществовать и дня и готов был терпеть любое вмешательство. Немирович-Данченко отчаянно протестовал (правда, только в письмах к третьим лицам). "Начинал с Вами дело не для того, чтобы потом пришел капиталист, который вздумает из меня сделать... как бы сказать? -- секретаря, что ли?", -- писал он Станиславскому в начале 1900 года. Но уже в другом письме, 14 августа того же года, признал: "Я только теперь чувствую, до чего меня (и главным образом меня) облегчает Савва Тимофеевич. Ведь если бы не он, я бы должен был сойти с ума. Я уже не говорю об отсутствии материальных тревог".

По подсчетам историков расходы Морозова по субсидированию театра в 1898-1902 годах составили как минимум 200 000 рублей. Дополнительные 300 000 Морозов потратил в 1902 году на новое здание МХТ -- полностью перестроеный по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля оборудованный ранее под театр дом в Камергерском переулке, принадлежавший миллионеру-нефтепромышленнику Г. М. Лианозову. Упустить такого мецената Красин с Лениным не могли. "Именно Андреева познакомила Савву Тимофеевича со своими друзьями из окружения Ленина", -- сообщает Н. Думова(11). В эту и без того детективную историю оказался вовлеченным еще один очень важный для революции человек -- писатель и революционер Максим Горький.

Попытаемся определить интересы сторон. Ленин и Красин, как революционеры, были заинтересованы в том, чтобы Андреева завела роман с Морозовым и чтобы Морозов, известный своим богатстсвом и меценатством, во-первых, стал субсидировать ленинскую организацию, а, во-вторых, ввел Красина в круг своих друзей и родственников (действительно, именно таким образом большевики вышли на Н. П. Шмидта). Одновременно Ленин и Красин были заинтересованы в сближении с пролетарским писателем -- Максимом Горьким. Горький, как писатель, был заинтересован в том, чтобы его пьесы шли в Московском художественном театре (репертуар которого во многом определял Морозов). Это также можно было сделать с помощью Андреевой, если б последней удалось получить Морозова в любовники. Андреева, как актриса, была заинтересована в главных ролях, получить которые было проще всего путем давления Морозова на Станиславского и Немировича-Данченко.

Таким образом, абсолютно все упиралось в актерский талант Андреевой. Ленин не случайно называл Андрееву "товарищ Феномен": со своим самым важным партийным заданием Андреева справилась. Восстановить последовательность событий очень сложно. Понятно, что, будучи актрисой МХТ, Андреева была знакома с Морозовым, который буквально дневал и ночевал в театре. Первая встреча Андреевой с Максимом Горьким состоялась весной 1900 года, по одним сведениям в Севастополе, по другим -- в Ялте, во время гастролей МХТ. Ее роман с Морозовым начался, видимо, не позднее 1901 года. Муж -- статский советник А. А. Желябужский -- был на 18 лет старше Андреевой и женился на Марии Федоровне, когда той было 18 лет. В 1988 году у супругов родился сын Юрий; в 1894 -- дочь Екатерина. Вскоре Желябужский увлекся другой женщиной и порвал с Андреевой. Однако внешне все оставалось по-старому: супруги жили одним домом ради детей. "Об этом знали мои родные и догадывалось большинство знакомых: шила в мешке не утаишь", -- писала Андреева много позже своему другу и товарищу по борьбе, соратнику Красина и Я. М. Свердлова Н. Е. Буренину (активному участнику революционного движения с 1901 года, известному в партии под псевдонимом "товарищ Герман").

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒