Шульц Д.П., Шульц Э.С. 30 страница

Бихевиоризм, который продолжает оставаться живым и действенным в современной психологии - что особенно наглядно в прикладной психологии, где методики модификации поведения становятся все более популярными, - отличается от того бихевиоризма, который процветал в течение нескольких десятилетий, с момента появления манифеста Уотсона в 1913 году и до смерти Скиннера в 1990 году. Но, как бы то ни было, бихевиоризм продолжает свое существование в духе своего основателя.

Рекомендуемая литература

Bandura, А. (1976) Albert Bandura. In R. 1. Evans (Ed.) The making of psychology: Discussions with creative contributors. New York: Knopf. Беседы с Бандурой о его жизни и работе.

Bergmann, С. & Spence, К. W. (1941) Operatiomsm and theory in psychology. Psychological Review. 48, I-14. В статье обсуждаются различные проблемы в контексте операционизма и теории Халла.

Catania, А. С. (1992) В. F. Skinner, organism. American Psychologist, 47, 1521-1530. Проведение параллели жизни и идей Скиннера и Дарвина.

Skinner, В. F. (1953) Science and human behavior. New York: Free Press. В книге изложен скиннеровский подход к научному анализу человеческого поведения и его проявлениям в политике, религии и образовании.

Tolman, Е. С. (1992) A new formula for behaviorism. Psychological Review, 29, 44-53. В статье высказывается предположение, что менее физиологический подход к биохсвиоризму позволит физиологам осознать такие понятия, как мотивация и эмоции.

Глава 12

Гештальт-психолоГия

Целое не всегда равно сумме его частей

Мы проследили путь развития психологии от начальных идей Вильгельма Вундта, получивших дальнейшую разработку у Титченера, через образование функционалистской школы мышления к распространению бихевиоризма Уотсона и Скиннера и познавательным задачам внутри этого движения. В то время как формирование этих идей происходило, главным образом, в Соединенных Штатах, в Германии возникло новое течение гештальт-психологии, имевшее поистине революционное значение. Оно стало проявлением протеста против психологии Вундта, но в то же время послужило еще одним доказательством важности его идей, способных вдохновить исследователей на поиск новых концепций и давших основу для разработки новых систем.

В своей критике устоев системы Вундта гештальт-психология сконцентрировала усилия главным образом на одном ее аспекте - атомизме. Сторонники нового направления воспользовались признанием Вунд-том фундаментального статуса сенсорных элементов и сделали его главной мишенью своих атак. <Мы были поражены, - писал Вольфганг Келер, основатель гештальт-психологии, - тезисом о том, что все психологические явления... состоят из не связанных между собой инертных атомов и что почти единственными факторами, объединяющими эти атомы и, таким образом, вводящими действие, являются ассоциации> (Kohler.

1959. P. 728).

Чтобы лучше понять природу протеста нового движения, вернемся в 1912 год, ставший годом острых споров среди психологов. В то время бихевиоризм начинал свою атаку на функционализм и теории Вундта и Титченера. Опыты, поставленные над животными в лабораториях Тор-ндайка и Павлова, получили огромный научный резонанс. В период между 1911 и 1913 годами Торндайк впервые представил полное изложение своих взглядов, а в 1909 году в американском научном журнале появилось описание условного рефлекса, открытого Павловым и имевшего важное значение для психологии. Другой подход к проблемам психологии, основанный на психоанализе Зигмунда Фрейда, сформировался приблизительно десятью годами раньше.

Движение сторонников гештальт-психологии против атомистических взглядов Вундта началось в то же время, что и движение бихевиористов в США. Хотя оба эти течения были независимы друг от друга, они возникли из противодействия одним и тем же идеям. Однако позднее произошло столкновение и между сторонниками этих новых направлений.

Между гештальтистами и бихевиористами существовали очевидные различия. Первые признавали самостоятельную ценность сознания, но критиковали попытки его разбиения на элементарные составляющие, своего рода атомы. Вторые отказывались даже допустить существование проблем сознания в психологии.

Сторонники гештальт-психологии рассматривали подход Вундта (так, как они его понимали) как психологию <кирпичей и раствора>, подразумевая, что элементы сознания (кирпичи) скрепляются между собой раствором процесса ассоциации. В доказательство ошибочности идей Вундта и правоты своих собственных взглядов они утверждали, что когда мы смотрим из окна на улицу, то видим деревья и небо, а не какие-то сенсорные элементы яркостей и оттенков, из которых может состоять наше восприятие неба и деревьев.

Помимо этого, они ставили в вину сторонникам Вундта то, что те объявляли восприятие объектов состоящим просто из суммы элементов, объединенных в определенный набор. Сторонники гештальт-психологии заявляли, что, когда сенсорные элементы объединяются, они образуют новую структуру. Составьте вместе несколько музыкальных нот, заявляли они, и из этой комбинации возникнет нечто новое - музыкальная мелодия, а она не присутствует ни в одном отдельно взятом элементе (ноте). Кратко смысл их утверждений можно было выразить следующим образом: целое не равно сумме его отдельных частей. Однако здесь мы должны отметить, что в своем учении об апперцепции Вундт осознавал важность этого положения.

Чтобы продемонстрировать разницу гештальт-теории и теории Вун-дта, представьте, что вы являетесь объектом исследования в психологической лаборатории в Германии приблизительно в 1915 году. Находящийся в лаборатории психолог просит вас описать то, что вы видите на столе. Вы говорите:

<Я вижу книгу>.

<Да, разумеется, это книга, - соглашается он. - но что вы видите на самом деле?>

<Что вы имеете в виду, когда задаете вопрос о том, что я вижу на самом деле? - спрашиваете вы в недоумении. - Я же сказал, что я вижу книгу. Это маленькая книжка в красном переплете>.

Но психолог проявляет настойчивость: <Каково ваше истинное восприятие? Опишите его мне как можно подробнее>.

<Может быть, вы считаете, что это не книга? Может, здесь есть какой-нибудь фокус?>

В тоне психолога появляется оттенок нетерпения: <Это действительно книга, книга безо всяких фокусов. Я просто хочу, чтобы вы мне в точности описали то, что видите, не больше и не меньше>.

Вы становитесь подозрительным и осторожно произносите: <С этого места переплет книги выглядит как темно-красный параллелограмм>.

<Ну вот, - произносит он с удовлетворением, - теперь вы видите темно-красное пятно в форме параллелограмма. А что еще?>

<Еще я вижу светло-серую кромку, а под ней тонкую полоску такого же темно-красного цвета, как и пятно. Под ними я вижу стол>. Психолог слегка морщится. <Вокруг стола я вижу что-то в коричневых пятнах с колеблющимися светло-коричневыми полосками, идущими приблизительно параллельно друг другу>.

<Так, так, отлично>, - он благодарен вам за сотрудничество.

Находясь в комнате и глядя на стол и книгу, вы понемногу приходите в замешательство по поводу того. как этот настойчивый человек смог заставить вас прийти к подобным выводам. Он сделал вас таким осторожным, что вы больше не уверены в том, что видимое вами существует на самом деле, а не является продуктом вашего воображения. Ваша осторожность вынуждает вас говорить об увиденном в терминах ощущений, хотя совсем недавно вы были вполне уверены в том, что воспринимаете эти предметы просто как стол и книгу.

Ваши размышления внезапно прерываются появлением человека, который смутно напоминает Вильгельма Вунд-та. <Благодарю вас за то. что вы помогли мне получить еще одно подтверждение моей теории перцепции. Вы доказали, что книга, которую видите, есть ни что иное, как совокупность элементарных ощущений. Когда вы старались дать точное определение виденному, то вынуждены были использовать понятия цветовых пятен, а не предметов. Ведь именно цветовые ощущения являются первичными, и к ним можно свести восприятие любого видимого объекта. Поэтому ваше восприятие книги состоит из отдельных ощущений, подобно молекуле, составленной из атомов>.

Это короткое выступление дает сигнал к началу бурной дискуссии. <Чушь! - раздается голос из противоположного конца комнаты. - Любому дураку известно, что книга представляет собой реальный, конкретный, непосредственно воспринимаемый предмет>. Психолог, который произносит эти слова, имеет неотчетливое сходство с Вильямом Джемсом, но. похоже, говорит с немецким акцентом, а его лицо. по-видимому, пылает гневом. <Это сведение восприятия к первичным ощущениям, о которых вы постоянно говорите, есть ни что иное. как игра вашего воображения, плод вашей фантазии. Предмет - это вовсе не набор ощущений. Любой человек, видящий темно-красные пятна там, где нужно видеть книгу, просто болен!>

По мере того как спор разгорается, вы направляетесь к двери и незаметно исчезаете из лаборатории. То, что вы видели и слышали, является иллюстрацией двух разных научных позиций, двух способов представления информации, поступающей от наших органов чувств. (Miler. 1962. P. 103-105.)

Сторонники гештальт-психологии были убеждены в том, что восприятие - это нечто большее, чем видят наши глаза, что оно каким-то образом идет дальше того, что воспринимают наши чувствительные элементы, дальше набора простых физических параметров, получаемых нами от органов чувств.

Предшествующие влияния

Как и у любого научного направления, у гештальт-психологии были свои исторические предшественники. Отражение ее главного принципа, основанного на целостности восприятия, можно найти в работах немецкого философа Иммануила Канта (1724-1804), который писал все свои трактаты, сидя в домашнем халате и шлепанцах. Кант утверждал, что, когда мы воспринимаем то, что называем объектами, мы имеем дело с психическими процессами, которые могут показаться нам составленными из отдельных чувствительных элементов. Эти элементы, которыми оперируют в своих теориях эмпирики и ассоцианисты, в значительной мере действительно организуются априорно, но на самом деле их объединение происходит отнюдь не посредством механического процесса ассоциации - напротив, именно наш разум в процессе восприятия формирует единый опыт.

Согласно Канту, восприятие - это не пассивное впечатление и не комбинация чувствительных элементов, как предполагали эмпирики и ассоцианисты, а активная организация элементов в связный, согласованный опыт. Таким образом, утверждал Кант, именно разум придает определенную форму результатам восприятия.

Психолог Франц Брентано (1838-1917), работавший в Венском университете, возражал против представления Вундтом сознательного опыта в виде суммы его отдельных составляющих и утверждал, что психология должна изучать процесс осознания. Он считал, что вундтов-ская интроспекция несет в себе много надуманных ограничений, и оказывал предпочтение менее строгим, более непосредственным методам наблюдения возникающих переживаний. Таким образом, подход Брентано был достаточно близок к возникшему позднее направлению гештальт-психологии.

Книга профессора физики пражского университета Эрнста Маха (1838-1916) <Анализ ощущений> (The Analysis of Sensations), вышедшая в 1885 году, оказала непосредственное влияние на возникновение гештальт-психологии. В этой работе Мах рассматривал проблемы восприятия пространственных объектов (геометрических фигур) и временных процессов (музыкальных мелодий). Восприятие этих объектов и процессов оказалось независимым от их отдельных элементов. К примеру, круг^\ые предметы могут быть белыми или черными, большими или маленькими, что никак не отразится на их геометрической форме.

Мах утверждал, что наше восприятие объекта не связано с изменениями его пространственного положения. Стол мы будем воспринимать как стол, независимо от того, будем ли смотреть на него сверху или сбоку. Подобным образом и мелодия останется в нашем восприятии все той же мелодией, даже если станет исполняться быстрей или медленней - то есть если ее временная форма изменится.

Идеи Маха получили свое развитие в идеях Кристиана фон Эрен-фельса (1859-1932), предположившего, что существуют качества, которые не могут быть объяснены простым комбинированием элементарных ощущений. Он назвал их качества формы (gestalt qualitaten) - то есть качествами, основанными на чем-то, что не воспринимается индивидуальными ощущениями. Например, мелодии присуще качество формы, которое она сохраняется и при переводе мелодии в любую другую тональность. Другими словами, мелодия не зависит от восприятия элементарных ощущений. Для Эреифельса и всей австрийской школы gestalt qualitat, центр которой находился в Граце, форма сама по себе воспринималась как новый элемент, создаваемый нашим разумом. Они считали, что разум придает форму нашим элементарным ощущениям.

Основатель гештальт-психологии Макс Вертхеймер, учившийся в Праге вместе с Эренфельсом, отмечал, что <важнейший импульс> развитию новых идей придали именно работы Эренфельса.

Исследования Вильяма Джемса, выступавшего против идеи атомизма, также послужили основой для создания гештальт-психологии. Джемс рассматривал элементы сознания лишь в качестве отвлеченных понятий. Он подчеркивал, что мы воспринимаем объекты как единое целое, а не в качестве набора ощущений.

Еще одним научным течением, повлиявшим на возникновение гештальт-психологии, стало феноменологическое движение в немецкой философии и психологии. Феноменология изучает неискаженное описание непосредственного опыта в том виде, в каком он происходит. Другими словами, она использует нескорректированное наблюдение, при котором опыт не разбивается на отдельные элементы и не расчленяется никаким иным образом. Феноменология исследует простые, в какой-то мере даже примитивные переживания людей, руководствующихся только здравым смыслом, противопоставляя их переживаниям подготовленных наблюдателей, имеющих определенную внутреннюю ориентацию.

Группа психологов феноменологического направления работала в лаборатории Мюллера в Геттингенском университете в Германии в период с 1909 по 1915 год - как раз в то время, когда началось развитие движения гештальт-психологии. Работы этой группы ускорили формальное создание школы гештальт-психологии, которая впоследствии унаследовала подход феноменологов.

Изменение <духа времени> в физике

Среди прочих факторов, повлиявших на возникновение гештальтпсихологии, нельзя не отметить изменения самого <духа времени> - особенно в интеллектуальном климате физики начала нашего века.

В последние десятилетия XIX века эта наука, по признаниям самих физиков, все в меньшей мере стала использовать принципы атомистики, предпочтя им новую концепцию, основанную на идее существования силового поля (участков пространства, пересекаемых сило-j выми линиями, возникающими при протекании электрического тока или при действии постоянного магнита).

Классическим примером этого нового направления в физике может служить магнетизм - явление, которое трудно понять и объяснить, используя традиционные принципы, разработанные Галилеем и Ньютоном. Например, когда мы насыпаем железные опилки на бумагу, под которой расположен магнит, а затем начинаем осторожно ее встряхивать, опилки начинают располагаться в соответствии с определенным рисунком. Железные опилки не соприкасаются с магнитом, но тем не менее испытывают воздействие его силового поля. Предполагалось, что ^ эти силовые поля обладают свойствами пространственной протяженно-J сти и особой конфигурации. Ученые, исследовавшие электромагнитные д процессы, были убеждены, что они представляют собой качественно ^ новые явления, не сводимые к суммарному эффекту действия отдельных элементов и частиц.

Таким образом, идея атомизма, оказавшая сильное влияние на создание новой науки психологии, стала активно пересматриваться в физике. Физики подходили к мышлению в терминах поля и взаимосвязанного единства физических процессов. Их взгляды оказали поддержку сторонникам гештальт-психологии, которые вслед за ними стали разрабатывать аналогичный целостный подход к проблеме перцепции. Идеи гештальтистов явились отражением новых веяний в физике тех дней. Психологи еще раз постарались превзойти старшие по возрасту, имеющие более прочные корни, естественные науки.

Влияние изменений, происходящих в физике, особым образом сказалось на развитии психологии. Вольфганг Келер имел хорошую подготовку в области естественных наук. В свое время он учился вместе с Максом Планком, одним из основателей квантовой механики. Келер писал, что именно благодаря влиянию Планка он осознал связь между теорией физических полей и проблемой целостности восприятия в психологии. <Гештальт-психология стала своего рода приложением физики поля к некоторым важным разделам психологии> (Kohler.

1969. P. 77).

Основатель бихевиоризма Джон Вильям Уотсон, напротив, по-видимому, был плохо знаком с современной физикой и продолжал развивать свой редукционистский подход, основанный на пристальном изучении элементов поведения. Он продолжал оставаться на позициях, которые хорошо согласовывались со старыми принципами физики - принципами атомизма.

Фи-феномен

Формальное движение, известное под названием гештальт-психологии, сформировалось после опубликования результатов исследования, выполненного в 1910 году Максом Вертхеймером. Однажды, во время летнего отпуска, ему в голову пришла идея одного эксперимента. Его суть состояла в том, чтобы выяснить, почему мы иногда наблюдаем движение, когда на самом деле оно не происходит. Нарушив планы своего отдыха, Вертхеймер сошел с поезда во Франкфурте, купил там игрушечный стробоскоп и провел предварительную проверку своей догадки прямо в отеле. (Стробоскоп, предшественник современного проекционного аппарата, представляет собой устройство, которое на мгновение освещает изображения последовательных фаз изменения положения объектов, создавая у зрителя впечатление их движения.) Позднее Вертхеймер провел более глубокое исследование проблемы во Франкфуртском университете. Два других психолога, Курт Коффка и Вольфганг Келер, бывшие в то время студентами Берлинского университета, также приехали во Франкфурт, чтобы принять участие в этой работе.

Эксперимент Вертхеймера, в котором Коффка и Келер играли роль испытуемых субъектов, был посвящен изучению восприятия кажущегося движения предметов - то есть движения, которое на самом деле не происходит. Для его определения Вертхеймер пользовался термином <впечатление движения>. Используя тахистоскоп, он пропускал луч света через две прорези, одна из которых располагалась вертикально, а другая имела наклон от вертикали приблизительно в 20-30 градусов.

Если световой луч пропускался сначала через одну прорезь, а потом через другую через относительно длительный интервал времени (более 200 миллисекунд), наблюдатели видели последовательное появление света сначала в одной, а затем в другой прорези. Если временной интервал сокращался, то наблюдателям казалось, что обе прорези освещены постоянно. При длительности интервала порядка 60 миллисекунд, создавалось впечатление, что линия света непрерывно перемещается от одной прорези к другой и обратно.

Эти открытия могли показаться достаточно тривиальными. О подобных явлениях ученым было известно уже несколько лет, и они перестали кого-либо удивлять. Однако, в соответствии с господствовавшими тогда взглядами психологов, основанными на теории Вундта, все сознательные переживания могли быть сведены к элементарным чувствительным элементам. Но как это восприятие кажущегося движения могло быть объяснено суммированием отдельных элементов, которые были просто двумя неподвижными полосками света? Мог ли один неподвижный раздражитель добавиться к другому и создать впечатление движения? Разумеется, не мог, и в этом была суть замечательного в своей простоте опыта Вертхеймера: он не поддавался объяснению с точки зрения взглядов Вундта.

Вертхеймер был убежден, что это явление, получившее экспериментальное подтверждение в его лаборатории, по-своему так же является элементарным, как и обычное ощущение, но, в то же время, представляет собой нечто отличное от одного или даже нескольких простых ощущений. Он назвал это явление фи-феноменом. Какое же объяснение дал Вертхеймер фи-феномену, который, согласно взглядам, господствовавшим в то время в современной психологии, просто не мог существовать? Оно было таким же простым и гениальным, как и его эксперимент. По мнению Вертхеймера, кажущееся движение вообще не нуждалось в объяснении. Оно существовало в таком виде, в каком воспринималось, и не могло быть разбито на более простые составляющие.

Согласно теории Вундта, интроспекция этих стимулов должна была создавать восприятие двух соседних полосок света и ничего более. Но как бы строго ни проводилась интроспекция в опыте Вертхеймера, движущаяся полоска света продолжала наблюдаться, а все попытки объяснения ее появления со старых теоретических позиций оканчивались неудачей. Целое (в данном случае кажущееся движение линии света) было отлично от суммы его составляющих (двух неподвижных световых лучей). Таким образом, традиционной атомистической ассоциани-стской психологии был брошен открытый вызов, на который она не смогла ответить.

Вертхеймер опубликовал результаты своего исследования в 1912 году в статье под названием <Экспериментальные исследования восприятия движения>. Считается, что именно она положила начало возникновению школы гештальт-психологии.

Макс Вертхеймер (1880-1943)

Макс Вертхеймер родился в Праге, где закончил среднюю школу и в возрасте 18 лет поступил в университет на факультет правоведения. Затем он отказался от занятий юриспруденцией и стал изучать философию, посещая лекции Эренфельса. В дальнейшем Вертхеймер продолжил образование в Берлинском университете, где изучал философию и психологию. В 1904 году он защитил докторскую диссертацию в Вюрцбургском университете у Освальда Кюльпе. В течение нескольких лет Вертхеймер работал в университетах Праги, Вены и Берлина, прежде чем обосновался во Франкфурте. Там он занимался исследовательской работой, читал лекции, а в 1929 году получил звание профессора. Во время первой мировой войны он занимался разработкой прослушивающих гидроакустических приборов для подводных лодок и береговых портовых укреплений.

В 1921 году Вертхеймер, Коффка и Келер при содействии Курта Гольдштайна и Ганса Грюле основали журнал <Психологические исследования> (Psycological Research), который стал официальным печатным изданием школы гештальт-психологии.

Вертхеймер был в составе первой группы ученых, бежавших из нацистской Германии в США в 1933 году. В Америке он присоединился к новой школе социальных исследований, членом которой оставался вплоть до своей смерти в 1945 году. Хотя эти годы были в научном плане исключительно плодотворны, усилия, направленные на адаптацию к новому языку и новой культуре, чрезвычайно истощали ученого.

Вертхеймер произвел сильное впечатление на молодого американского психолога Абрахама Маслоу, который испытывал перед ним такое благоговение, что стал изучать его личные качества и способности. Именно благодаря наблюдениям за Вертхеймером и другими людьми Маслоу впоследствии разработал свою собственную концепцию самоактуализации и способствовал созданию гуманистической школы в психологии.

Курт Коффка (1886-1941)

Среди основателей гештальт-психологии Курт Коффка, возможно, был самым изобретательным. Он родился и вырос в Берлине и там же получил образование в местном университете, проявив исключительный интерес к естественным наукам и философии. В дальнейшем он изучал психологию под руководством Карла Штумпфа и получил докторскую степень в 1909 году. В 1910 году Коффка начал свое длительное и плодотворное сотрудничество с Вертхеймером и Келером в стенах Франкфуртского университета. На следующий год он получил место в университете Гиссена, в 40 милях от Франкфурта, где проработал до 1924 года. Во время первой мировой войны он работал в психиатрической клинике, помогая пациентам с черепно-мозговыми травмами, а также страдающим от афазии.

После войны, когда психологи Соединенных Штатов познакомились с новой научной школой, оформившейся в Германии, Коффка написал статью для американского журнала <Психологический бюллетень>. Эта статья, получившая название <Перцепция: введение в гештальт-теорию> (Koffka. 1922), содержала основы гештальт-психологии, а также результаты многих исследований и их оценки. Хотя эта статья имела важное значение в качестве первого объяснения американским психологам смысла нового научного направления, все же движению в целом, она, по-видимому, оказала плохую услугу. Дело в том, что ее заглавие, содержащее слово <перцепция>, привело к недоразумению, которое рассеялось только через много лет: у многих, прочитавших эту статью, сложилось впечатление, что гештальт-теория имеет дело только с перцепцией и не имеет отношения к другим областям психологии. На самом же деле гештальт-психология в значительной мере затрагивала проблемы мышления и научения, а в конечном итоге и все аспекты сознательного опыта.

Главная причина, по которой основатели гештальтпсихологии сконцентрировали свои публикации на проблеме перцепции, была обусловлена самим духом времени: психология Вундта, против которой восстали сторонники нового учения, получила свою основную поддержку благодаря результатам исследований ощущений и восприятий, поэтому они выбрали перцепцию в качестве исходного пункта для критики Вундта в его собственной научной цитадели. (Michael Wertheimer. 1979. P. 134.)

В 1921 году Коффка опубликовал книгу <Основы психического развития> (Die grundlagen der psychischen Entwicklung), посвященную формированию детской психологии и имевшую успех и в Германии, и в Соединенных Штатах. Его приглашали в Америку для чтения лекций в университетах Корнелла и Висконсина, а в 1927 году он получил место профессора в Смитовском колледже в Нортхэмптопе, штат Массачусетс, где проработал до своей смерти в 1941 году. В 1933 году Коффка издал книгу <Принципы гештальт-психологии> (Principles of gestalt Psychology), которая оказалась слишком трудной для чтения, и потому не стала основным и наиболее полным пособием по изучению новой теории, как на это рассчитывал ее автор.

Вольфганг Келер (1887-1967)

Вольфганг Келер был глашатаем движения гештальт-психологии. Его книги, написанные с удивительной тщательностью и аккуратностью, дали классическое представление о многих аспектах этого научного направления. Занятия физикой, которую Келер изучал совместно с Максом Планком, убедили его в том, что эта наука должна быть связана с психологией и что гештальты (формы или структуры) встречаются в психологии так же, как и в физике.

Келер родился в Эстонии. Когда ему было пять лет, его семья переехала на север Германии. Свое образование он получал в университетах Тюбингена, Бонна и Берлина, где в 1909 году защитил докторскую диссертацию у Карла Штумпфа. Затем он отправился в университет Франкфурта, куда прибыл незадолго до появления там Всртхей-мера с его игрушечным стробоскопом.

В 1913 году по предложению Прусской Академии наук Келер предпринял путешествие на Канарские острова, расположенные вблизи северо-западного побережья Африки, где на острове Тенерифе начал изучать поведение шимпанзе. Через шесть месяцев после его прибытия на Канары началась первая мировая война, и, как сообщал Келер, он не мог вернуться на родину, хотя остальным проживавшим там немцам это удалось. Основываясь на интерпретации последних исторических данных, один из психологов высказал предположение о том, что Келер, возможно, занимался шпионажем в пользу Германии и что научное оборудование его лаборатории служило лишь целям прикрытия разведывательной деятельности. Это утверждение основывалось на том, что на чердаке своего дома Келер прятал мощный радиопередатчик, который он якобы использовал для передачи сведений о движении судов союзников. Однако прямых доказательств в поддержку этой версии нет, к тому же впоследствии она была опровергнута историками и специалистами по гештальт-психологии.

Но как бы то ни было, как шпион или как задержанный войной ученый, Келер прожил на острове семь лет, изучая поведение шимпанзе. Там он написал ставшую в наше время классикой книгу под названием <Интеллект человекообразных обезьян> (Intelligenzprufungen an Menschenaffen), второе издание которой вышло в 1924 году и было переведено на английский и французский языки.

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒