Глава первая

Правление бессмертных

Джули Кагава

Первая книга из серии «Во имя Эдена»

Перевод выполнен Любовью Комаровой

Глава первая

Незарегистрированных вешали около старого склада. Это была публичная казнь, так что посмотреть пришли все.

Я стояла на краю толпы – просто еще одно безликое лицо среди таких же – но все равно слишком близко к виселице, чтобы чувствовать себя спокойно. На этот раз их было трое – двое парней и девушка. Старший был примерно моего возраста. Паренек, семнадцатилетняя палка, обтянутая кожей, с огромными перепуганными глазами и сальными, свисающими до плеч черными волосами. Остальные двое были помоложе, четырнадцати-пятнадцати лет – не старше, сестра и брат, судя по одинаково светлым, жилистым волосам. Я их не знала, и частью моей бандой они не были, хотя выглядели они точно так же, как и всякий незарегистрированный: худые оборванцы с глазами пойманной лани.

Я скрестила на груди руки, чувствуя их отчаяние. Ловушка захлопнулась – они остались внутри. Ищейки их настигли, и бежать больше некуда.

Питомец стоял на краю платформы, грудь вперед, вид довольный – будто бы сам поймал этих детишек. Вышагивал взад и вперед, тыкая пальцем в приговоренных, и выкрикивал список их преступлений. Бледные глаза сияли триумфом.

- … нападение на жителя внутреннего города, ограбление, причинение ему вреда и сопротивление при аресте. Эти злоумышленники были пойманы при попытке выкрасть продукты из частного хранилища во внутреннем городе. Это не только преступление против вас, но и против ваших достопочтенных лордов.

Я фыркнула. Высокие слова о правосудии и прочие его бла-бла-бла не изменят того факта, что эти «преступники» делали все то, что делают все незарегистрированные ради выживания. По каким-то причинам: особый жребий судьбы, гордость или упрямство – мы, незарегистрированные, не носили на коже знак нашего лорда-вампира – клеймо, которое говорит тебе, кто ты есть, где ты живешь и кому принадлежишь. Естественно, вампиры утверждают, что это делается для нашей же безопасности, чтобы отслеживать наше количество и обеспечивать нас едой. Ага, конечно, какие мы счастливчики. Болтайте, что хотите – все равно это будет лишь еще одним способом удерживать наше человеческое стадо в рабстве. С тем же успехом можно было бы выдавать каждому ошейник.

В том, чтобы быть незарегистрированным была парочка положительных моментов. Тебя не существует. То есть информации о тебе нет в документах, и никто не потребует твоего присутствия на ежемесячной подаче крови, когда в вены питомцев, одетых накрахмаленные белые воротнички, втыкают трубки и переливают их кровь в чистые пакеты, которые потом помещаются в холодильники и отвозятся к лордам. Пропустишь парочку таких сборов – и стража сама придет за тобой и выжмет из тебя всю недоданную кровь до последней капли, даже если это оставит тебя пустым, как бумажный мешок. Вампиры заберут то, что им нужно, любым способом.

Так что незарегистрированные проскальзывают через все щели, а у кровососов нет поводка, за который можно было бы потянуть. И кстати, быть незарегистрированным не было незаконно. И в таком случае, почему никто не стал нигде регистрироваться? Так вот, к сожалению, это свобода идет тяжелой ценой. Зарегистрированные люди получают карточки на еду. А незарегистрированные – нет. И так как вампиры контролируют все продовольственные запасы в городе, то для нас утолить голод – это настоящая проблема.

И поэтому мы делаем то, что все всегда делают в таких случаях. Клянчим. Крадем. Соскребаем крошки, откуда только можно – все ради выживания. На кромке – самой окраине города вампиров – еды было недостаточно даже для зарегистрированных. Грузовики с припасами приезжали два раза в месяц и были серьезно охраняемы. Один раз я видела, как одного из зарегистрированных укусили просто потому, что он нарушил строй очереди. И даже не смотря на то, что быть незарегистрированным не было незаконным, если тебя поймают при краже у кровопийц и если у тебя не будет чертового клейма принца на коже, то можете не ждать никакого милосердия.

Этот урок я выучила прекрасно. А эти трое, к их несчастью, нет.

- … восемь унций сои, две картофелины и четвертина хлеба, - все еще распевал питомец, глаза его слушателей были омерзительным образом приклеены к виселицам.

Я скользнула в толпу, двигаясь в противоположную от платформы сторону. Самодовольный голос звенел за моей спиной, я сжала руки в кулаки, мечтая врезать ими в его лыбящееся лицо. Треклятые питомцы. Иногда они даже хуже самих кровопийц. Питомцы добровольно продали свое человеческое достоинство за безопасное и роскошное существование. И все их ненавидят из-за этого и одновременно утопают в зависти.

- Законы относительно незарегистрированных предельно ясны. – Закруглял свою речь питомец, слегка растягивая слова для пущего эффекта. – Согласно двадцать второй статье, сорок шестой строке в конституции Нового Ковингтона (*город в США, штат Кентуки), любой человек, пойманный на краже в пределах города и не носящий на себе защитный символ принца, приговоряется к повешенью. Обвиняемые, у вас есть последние слова?

До меня донеслись приглушенные голоса: старший воришка закричал на питомца, предлагая совершить кое-что физиологически невозможное. Я покачала головой. Храбрые слова их не спасут. Их уже ничего не спасет. Сохранить лицо в таком положении, безусловно, круто, но все же еще круче вообще в таком положении не оказываться. Это была его первая ошибка и, к сожалению, последняя. «Никогда не попадайся с поличным», - главное правило любого незарегистрированного. Делай все, что пожелаешь: проклинай вампов, презирай питомцев – но оставайся в тени. Я ускорила шаг, расталкивая локтями толпу.

Скрип раскрывшихся дверец эхом отдался в моих ушах, даже не смотря на всеобщий вздох толпы пялящихся зрителей. А последовавшая за этим тишина будто была живой, заставляющей меня повернуться, посмотреть через плечо. Я зашла за угол со свернувшимся в клубок желудком, специально так, чтобы стена отделила меня от виселиц, и искушения оглянуться больше не возникло.

…

Жизнь на кромке совсем незатейлива, как и люди, которые там живут. Им не нужно работать, не считая парочки «торговых ларьков», которые были разбросаны по кромке и в которых люди выменивают найденные ими вещи на другие. Читать им тоже не нужно – больше нет таких работ, где бы это могло пригодиться, да и к тому же чтение книг жестоко карается – так что зачем рисковать? Все, о чем им необходимо волноваться – это как себя прокормить, чем подшить одежду и где найти что-нибудь более-менее похожее на дом в том плане, что оно должно предохранять от дождя хоть как-нибудь.

Тайная мечта каждого жителя кромки – это попасть во внутренний, цивилизованный город, отделенный стеной от человеческого сорного мира. Попасть в сверкающий город, возвышающийся вокруг нас с его огромными звездными башнями, которые каким-то образом до сих пор не превратились в развалины. Все знают кого-то, кто знает кого-то, знающего того, кого забрали в город. Призванного гения или невероятную красавицу – кого-то слишком особенного для того, чтобы жить с такими животными, как мы. Ходят слухи, что вампиры специально «разводят» там людей, воспитывают детей, как будущих рабов, полностью преданных своим лордам. Но так как никто из забранных в город назад не возвращался, не считая питомцев и их стражников – а те много не болтают – никто ничего точного не знает.

И естественно, это только подкармливает слухи.

- Ты слышала? – спросил Прутик, когда я встретила его у проволочного ограждения, отделяющего нашу территорию.

Вдали за оградой и покрытым травой с битым стеклом полем находилось низкое старое здание, которое моя банда и я звали домом. Лукас – самоизбранный лидер нашей банды – рассказывал, что раньше это была «школа» - место, где дети нашего возраста собирались каждый день в большие группы и учились. Это было до того, как вампы все внутри распотрошили и сожгли. Теперь школа есть убежище для банды тощих помойных крыс.

Кирпичные стены трехэтажного здания постепенно рушатся, крыша оседает, коридоры покрылись плесенью, завалены булыжниками и вообще всем, чем можно. Полуистлевшая столовая и пустые комнаты пронизаны холодом, сыростью и темнотой, а с каждым годом стен обваливается все больше, но это – наше место, наш спасительный приют, и мы люто его защищаем.

- Слышала что? – Переспросила я.

Мы проскользнули в дыру в заржавевшей ограде и зашагали по траве с сорняками и с осколками от бутылок к манящему соблазном дому.

- Прошлой ночью забрали Грейси. В город. Говорят, одному вампиру захотелось расширить свой гарем, и он взял ее.

Я с откровенным неверием посмотрела на него.

- Что? Кто тебе это сказал?

- Кайл и Тревис.

С отвращением закатила глаза. Кайл и Тревис входили в банду наших соперников, тоже незарегистрированных. Обычно неприятностей друг другу мы не причиняли, но иногда наши соперники были горазды состряпать небылицу лишь для того, чтобы нас напугать.

- Ты веришь всему, что говорят эти двое? Они давят на тебя, Прутик, хотят запугать.

Он плелся позади меня, словно тень, взгляд водянистых голубых глаз метался из стороны в строну. Настоящее имя Прутика – Стивен, но так его никто не называл. Он был на пару футов выше меня, но нельзя сказать, что это производило особое впечатление на кого бы то ни было. Внешне Прутик был очень похож на пугало с волосами цвета соломы и робкими глазками. Ему с большим трудом, но все же удавалось выживать на улицах.

- Они не единственные, кто это говорит, - не отступал от своего он. – Дегустатор рассказывал, что слышал ее крик. Что ты на это скажешь?

- Будь это правдой? Значит, она была достаточно глупой для того, чтобы слоняться по городу ночью и положить себя им на блюдечко.

- Алли!

- Что?

Мы перешагнули разбитый дверной косяк и вошли в промозглые коридоры школы. Заржавевшие шкафчики когда-то рядком обложили одну из стен, но теперь из них осталось стоять только несколько, и все были сломаны и покрылись вмятинами. Я направилась к одному более-менее целому и со скрипом открыла его дверцу.

- Вампиры не сидят в их драгоценных башнях. Иногда они выходят на охоту за живой плотью. Все это знают.

Я взяла расческу, которую хранила в этом шкафчике, и направилась к единственному неразбитому в здании зеркалу. В моем отражении на меня смотрело испачканное грязью лицо с прямыми черными волосами и «косонькими глазками», как назвал их Крысеныш. Хорошо, что у меня хотя бы зубы не как у грызуна.

Я причесалась, морща лицо, когда щетка попадала на колтуны. Прутик глазел на меня осуждающим и перепуганным взглядом, и я закатила глаза.

- Не смотри на меня так, Стивен, - сказала я, нахмурившись. – Если ты выйдешь после заката и попадешься на глаза кровососам, то это только твоя вина. – Положила расческу на место и громко хлопнула дверцей шкафчика. – Грейси думала, что раз она – зарегистрированная, а ее брат охраняет стену, вампиры ее не тронут. Но им наплевать на то, кто ты.

- Марк в ужасе от случившегося, - угрюмо продолжал Прутик. – Грейси была его единственной семьей с тех пор, как их родители погибли.

- Не наша проблема.

Мне не доставляло удовольствие говорить это, но это была правда. На кромке ты волнуешься только за себя и ближайших родственников – всё. Мои мысли не распространялись дальше самой себя, Прутика и остальных членов банды. Вот это – моя семья. И мне нет дела до несчастий остальных жителей кромки. У меня самой их навалом, покорно благодарю.

- Может… - начал Прутик и запнулся. – Может, она сейчас… счастливей. – Закончил он мысль. – Может, у забранных во внутренний город жизнь лучше. Вампиры заботятся о ней, понимаешь?

Пришлось подавить желание громко фыркнуть.

Прутик, они – вампиры, - хотела втолковать ему я. – Монстры. В нас они видят только пищу и рабов. От кровопийц нельзя ждать ничего хорошего.

Жаль, если сказать все это Прутику, то он только расстроится, так что я притворилась, что не слышала его слов.

- Где остальные?

Я направилась вдоль по коридору, собирая попутно камешки и осколки стекол. Прутик печально поволочил ноги за мной следом, раскидывая ботинками кусочки кирпичей и штукатурки. Пришлось подавить еще и желание его стукнуть. Марк был славным парнем – и это даже не смотря на то, что был зарегистрированным. Он общался с нами, нерегистрированными, не так словно с паразитами, а даже иногда мог завести разговор, пока вел караул на стене. И еще я знала, что Прутик был неравнодушен к Грейси, хотя никогда не говорил об этом. А ведь это я, кто делил с ним большую часть своей еды с тех пор, как ему стало слишком страшно лазать по мусорным бакам самому. Неблагодарный сопляк. Я не могла следить за всем, и он об этом знал.

- Лукас еще не вернулся. – Наконец-то буркнул он, когда мы вошли в мою комнату – одну из множества, располагавшихся вдоль коридора.

За три года, что я жила здесь, я, как могла, постаралась обустроить это место. Заменила разбитые стекла целлофановыми пакетами, сдерживающими дождь и сырость. В углу лежал старый матрас с одеялом и подушкой. Я даже смогла отыскать складной стол, пару стульев и пластмассовую полку для всяких мелких штучек, которые мне захотелось сохранить. Я построила для себя маленькую берлогу, главным плюсом в которой был до сих пор работоспособный замок, обеспечивающий мне немного уединения.

- А Крысеныш? – Спросила я, поворачивая дверную ручку.

Когда дверь со скрипом отворилась, жилистый грязноволосый мальчишка резко подскочил, бусеничные глаза вылупились на нас. Он был старше меня и Прутика, у него были резкие черты лица, передние зубы выглядывали из-за губ, как клыки, создавая впечатление, что он постоянно язвительно усмехается.

Крысеныш выругался, когда увидел меня, и все внутри меня тут же вскипело. Это мое место, моя территория. Он не имеет права здесь находится.

- Крысеныш, - прорычала я, ворвавшись в комнату. – Почему ты шатаешься здесь? Выискиваешь что-нибудь, что можно было бы прикарманить?

Парень вытянул вперед руку, и под лопаткой у меня внезапно засосало. Его чумазая рука держала старую линялую книгу с почти что оторванной обложкой и помятыми страницами. Я тут же ее узнала. Это была выдуманная история, сказка о том, как четверо детей вошли в волшебный шкаф и оказались в другом мире. Я перечитывала ее бесчисленное количество раз, и, хоть и высмеивала всю идеи о волшебной стране, полной дружелюбных говорящих созданий, бывало иногда, глубоко-глубоко внутри себя, я мечтала о том, что сама найду секретную дверь, которая уведет всех нас из этого мира.

- Что это за дерьмо? – Потребовал ответа Крысеныш, тряся книгу. Пойманный с поличным, он сразу же перешел в наступление. – Книги? Почему ты собираешь это барахло? Будто бы читать умеешь. – Он фыркнул и бросил книгу на пол. – Ты понимаешь, что сделают вампы, если их найдут? Лукас знает о твоей коллекции хлама?

- Это не твое дело. Это – моя комната, и я храню в ней то, что хочу. А теперь исчезни до того, как я скажу Лукасу выкинуть твою тощую белую задницу отсюда.

Крысеныш захихикал. Он совсем недавно присоединился к нашей группе, где-то пару месяцев назад. Заявил, что пришел из другого района, откуда его изгнала его старая банда, почему его изгнали, он не рассказал. И у меня есть подозрения, это потому что он врет, подлый ублюдок. Лукас сразу же прогнал бы его отсюда, если бы мы не потеряли двух членов предыдущей зимой. Патрика и Джеффри, двое незарегистрированных братьев, которые превысили лимит глупости, хвалясь, будто вампиры никогда не смогут их поймать. Утверждали, что слишком шустрые для них. Что знают лучшие спасательные лазейки. И однажды ночью они, как всегда, отправились на поиски пищи… и не вернулись.

Пнув книгу ногой, Крысеныш шагнул вперед и расправил плечи, приняв угрожающий вид.

- У тебя широкий рот, Алли, - рыкнул он, его дыхание было горячим и зловонным. – Тебе бы поостеречься. Лукас не всегда будет рядом, чтобы тебя защитить. Подумай об этом. – Он давяще наклонился вперед. – А теперь уберись с моих глаз, пока я не швырнул тебя об стену. А мне не хочется заставлять тебя рыдать перед твоим бой-френдом.

Он попытался пихнуть меня, но я увернулась, сделала шаг в сторону и врезала кулаком по его носу со всей силой, которую имела.

Крысеныш закричал, ошеломленно попятившись, и закрыл лицо руками. Позади меня раздался визг Прутика. Сморгнув слезы, Крысеныш прошипел ругательство и неуклюже попытался ударить меня по голове. Я поднырнула под него и пихнула к стене. Голова парня ударилась о бетон с глухим стуком.

- Убирайся из моей комнаты, - закричала я на осевшего на пол ублюдка.

Прутик забился в угол, спрятавшись за столом.

- Убирайся и не входи больше в мою комнату, Крысеныш. Еще раз тебя здесь увижу, клянусь, до конца жизни будешь питаться соломой.

Крысеныш поднялся на ноги, на штукатурке после него осталось красное пятно. Потер нос, выплюнул проклятие, оступился, ударил ногой по стулу и все-таки ушел. Я захлопнула дверь и заперла ее.

- Ублюдок. Наглый, лживый ублюдок. Оу. – Я посмотрела на костяшки пальцев и нахмурилась. Разбила их о зубы Крысеныша, и они начали кровоточить. – Прекрасно, осталось только надеяться, что я не подцеплю что-нибудь мерзкое.

- Он будет очень зол, - пропищал бледный и напуганный Прутик, с опаской вылезая из-за стола.

Я фыркнула.

- И что? Пусть только попробует что-нибудь, и я еще раз разобью ему нос. – Схватила с полки тряпку и прижала ее к пальцам. – Мне надоело выслушивать дерьмо, которое он несет. Он считает, что может все просто из-за того, что он больше других. Ему полезно получить пинок под зад.

- Злобу он может возместить на мне, - проговорил Прутик, и я вся ощетинилась на его обвинительный тон, словно бы должна думать обо всем заблаговременно. Словно бы совсем не заботилась о нем.

- Пни его в лодыжку и скажи убираться, - посоветовала я, закинув тряпку назад на полку, и с осторожностью подняла с пола оскорбленную книгу. Обложка порвалась, титульная страница оторвана, зато во всем остальном с виду она не пострадала. - Крысеныш нападает на тебя только потому, что ты ему это позволяешь. Ответь ему, и он уймется.

Прутик ничем не ответил, опустившись до сердитого молчания. Я подавила раздражение. Он не станет отвечать, бороться. Он поступит точно так же, как и всегда: побежит ко мне, прося о помощи. Я вздохнула и присела у пластикового ящика, стоящего у одной из стен. Обычно его скрывало старое покрывало, но Крысеныш его сорвал и закинул в угол, скорее всего, в поисках еды или чего-нибудь доступного для кражи. Раскрыв крышку, я взглянула на содержимое.

Ящик был на половину заполнен книгами. Некоторые, как та, что я держала в руках, были в бумажных обложках, некоторые больше других и в более плотных переплетах. Парочка покрылись плесенью, пара чуть обуглилась. Я их всех знала от корки до корки. Это было моим самым ценным – и скрываемым – имуществом. Если вампы узнают, что я у себя прятала, они нас всех перестреляют и сравняют это место с землей. Но лично для меня риск того стоил. Вампы объявили книги вне закона и методично потрошат каждую школу и библиотеку, которые находят, и я знаю почему. Потому что без книг, в которых сохранилась информация о другом мире – мире до нынешнего, где люди не жили в страхе из-за вампиров и стен, и прячущихся в ночи монстрах. О том мире, где мы были свободны.

С предельной осторожностью я пригладила бумажную обложку, и мои глаза остановились на другой неплохо сохранившейся книге, ее цвета поблекли, плесень принялась пожирать один из уголков. Она была больше других, детская книжка с картинками ярко разукрашенных зверей, танцующих по ее переплету. Я провела пальцами по обложке и вздохнула.

Мама.

Прутик отважился подойти ко мне и глянул через мое плечо на ящик.

- Он что-нибудь взял? – Мягко спросил он.

- Нет, - прошептала я и закрыла крышку, потом спрятала свои сокровища под покрывалом. - Но тебе лучше бы осмотреть собственную комнату. И на всякий случай вернуть мне все, что ты у меня брал.

- Я уже с месяц у тебя ничего не брал.

Прутик испугался от одной только мысли об этом.

Я проглотила пестрый ответ. Не так давно - а точнее до появления Крысеныша - я частенько заставала Прутика в его комнате, свернувшимся в клубочек и читающим одну из моих книг, полностью поглощенного историей. Я сама научила его читать. Много-много изнурительных часов мы просиживали на моем матрасе, погруженные в слова, буквы и звуки. Научиться читать Прутику было нелегко, но как только у него стало получаться, чтение стало его любимым способом сбежать от реальности.

Но когда Патрик рассказал ему, что вампиры делают с теми жителями кромки, которые читают книги, он больше к ним не прикасался. Все мои труды, все мое время – все потрачено впустую. Я прихожу в ярость из-за того, что Прутик насколько боится вампиров, что отказывается учиться. Я попыталась приручить к чтению и Лукаса, но ему это было совершенно чуждо, а стараться ради Крысеныша заблаговременно смысла не имело.

Я идиотка, потому что правда верила, что могла обучить чему-нибудь это стадо.

Хотя ни страх Прутика, ни ограниченность Лукаса были несравнимы в размерах с моей яростью. Я хотела, чтобы они стали учиться, совершенствоваться, потому что это – одна из многих наших способностей, которые вампиры хотят отнять у нас. Они обучают умению читать только своих рабов и питомцев, а остальное человечество держат в темноте, невежестве и тупости. Они хотят, чтобы мы были инертным и бестолковым скотом. Если люди будут помнить, какой жизнь была… до… то сколько времени им потребуется для поднятия восстания? Через сколько они вернут все на свои места?

Это была просто мечта. В действительности я не могла достучаться ни до кого, даже до себя. И не могла никого заставить учиться. Но это еще не значит, что я брошу попытки.

Прутик отпрянул от меня, когда я начала вставать, вернув одеяло на ящик.

- Как думаешь, он нашел другой тайник? – Осторожно спросил он. – Может, ты и его проверишь на всякий случай.

Я смиренно на него посмотрела:

- Хочешь есть? Ты об этом спрашиваешь?

Прутик пожал плечами, но глаза загорелись надеждой:

- А ты?

Я закатила глаза и шагнула к матрасу, потом снова опустилась на корточки. Импровизированная кровать скрывала расшатавшиеся половицы, и я их вынула.

- Черт, - проворчала я, сунув руку в крошечный тайник.

Прожитков осталось немного: кусочек черствого хлеба, два ореха и картофелина, которая начала прорастать. Именно это Крысеныш и искал – мой личный схрон. У нас у всех он есть, спрятанный от всего мира. Незарегистрированные не крадут друг у друга, по крайней мере, по-честному не должны были – согласно внегласснону правилу. Но в глубине души мы все были воришками, а голод толкает людей на отчаянные поступки. Я бы не прожила бы так долго, если бы верила всем и каждому. О моем тайнике знает только Прутик. Ему я доверла, потому что он не будет рисковать всем, обокрав меня.

Я посмотрела на скудные припасы и вздохнула:

- Не объешься, - покачала головой. – Они стали совсем уж отчаянными. Больше никто не тратит талоны на пропитание просто так.

Желудок скручивался от голода – не новое для меня чувство. Я положила доски обратно и разделила пополам ломоть хлеба с Прутиком. Я почти всегда была голодной, но сегодня голод дошел до опасной стадии. Я не ела ничего с прошлой ночи, и не нашла ничего путного на помойках. Проверила свои постоянные точки, но с них ушла только с израненными ладонями и со все тем же пустым желудком. Даже старые ловушки для крыс Томсона были пусты – либо мыши поумнели, либо он смог придумать другой способ избавиться от грызунов. Я пробралась через пожарный выход, с осторожностью пролезая под колючей проволокой, только для того, чтобы обнаружить прозорливую старуху, которая закончила сбор урожая раньше обычного и оставила после себя лишь пустые коробки и грязь. Обыскала задний двор Думпстеров, расположенный за магазинчиком Харлеев, где иногда, действительно редко, можно найти насколько черствый кусок хлеба, что даже крысы его не трогают, или пакетик испорченных соевых бобов, или стухшую картофелину. Я не привередлива, а мой желудок приручен держать в себе почти все, каким бы прогорклым это ни было. Жуки, грызуны, червивый хлеб – лишь бы хоть какое-то сходство имело с едой. Я могу съесть то, что большинство людей не в состоянии, но сегодня, судя по всему, госпожа удача ненавидела меня больше обычного.

После казни продолжать поиски еды было невозможно. А затянувшееся присутствие питомца на кромке нервировало людей. Я не хотела рисковать с рыскающими повсюду стражниками питомца. Да и красть еду сразу после того, как троих а это повесили – просто безрассудно.

Шатание по одной и той же территории уже не дает результатов. Я выкачала из этих мест все, что могла. Зарегистрированные просчитали все мои приемчики. И даже если я пойду в другой район, то там тоже будет тяжело, так как большая его часть уже давно обчищена. В полном мусорщиков и оппортунистов городе ничего долго не лежит. Если я хочу поесть, то мне придется пойти дальше.

Придется выйти из города.

Посмотрев на небо через целлофановые пакеты, я поморщилась. Утро давно прошло и день уже пошел на убыль. У меня была только пара часов на поиски еды за пределами стены. Как только за горизонтом скроется последний луч, настанет их время. Лордов. Вампиров

У меня есть в запасе время, - мысленно оценивала ситуацию я. – Пока еще достаточно светло. Я успею проскользнуть под стеной, обыскать руины и вернуться до заката.

- Куда ты идешь? – волновался Прутик, когда я открыла дверь и зашагала по коридору, подозрительным взглядом высматривая Крысеныша.

- Алли? Подожди, куда ты идешь? Возьми меня с собой. Я могу помочь.

- Нет, Прутик. – Я повернулась к нему и покачала головой. – Сегодня я не могу лезть в обычные места. Слишком много стражей, и этот питомец до сих пор сводит всех с ума. – Я вдохнула и рукой прикрыла глаза от солнца, всматриваясь в пустое поле. – Я иду в развалины.

Он взвизгнул:

- Покидаешь город?

- Вернусь до заката. Не волнуйся.

- Если тебя поймают…

- Не поймают. – Я откинулась назад и усмехнулась. – Когда это меня ловили? Никто даже не знает об этих туннелях.

- Тоже самое говорили Патрик и Джеффри.

Реплика застала меня врасплох, я сморгнула:

- Это немного жестко, не считаешь?

Он пожал плечами, и я скрестила руки.

- Если ты так думаешь, то, может, мне больше не утруждать себя дележкой с тобой. Может, тебе стоит самому отправиться за пищей, на этот раз вместо меня.

- Извини, - быстро пошел на попятный он с примирительной улыбкой на губах. – Прости, Алли. Я просто о тебе волнуюсь. Мне страшно, когда ты оставляешь меня тут одного. Обещаешь, что вернешься?

- Ты знаешь, что вернусь.

- Хорошо тогда, - он отступил назад, и на его лицо упала тень. – Удачи.

Мне, безусловно, это могло просто почудиться, но в его тоне как будто прозвучала надежда на то, что я все-таки попаду в неприятности, что все-таки пойму, насколько там опасно и насколько он был прав все это время. Но это твои додумки, - скала я самой себе, пробегая по полю к ограде и улицам города. Прутик нуждается во мне, я его единственный друг. И он не был мстительным, по крайней мере, не на столько, чтобы желать мне вреда из-за моих слов о Марке и Грейси.

Так ведь?

Я выкинула эту мысль и головы, когда пролезала через металлическую ограду, и скользнула в тихий город. О Прутике я буду волноваться позже. Сейчас важнее найти для нас обоих пищу.

Солнце нависало прямо над скелетообранымии зданиями, купая улицы в свете.

«Повисни там, - молилась я, глядя на небо. – Не опускайся еще парочку часов как минимум. Да и вообще, если хочешь просто остановиться, то чувствуй себя как дома.

Но словно в укор мне, оно, казалось, слегка упало к горизонту. Тени удлинились, подобно алчным пальцам рук, шарящим по земле. Я поежилась и побежала быстрее.

Глава вторая

Кто-то может сказать, что выйти за пределы Нового Ковингтона невозможно, что внешняя стена неприступна, и даже если захотеть уйти из города или войти в него, то ничего не получится.

Это неправда.

Кромка – это огромные бетонные джунгли, каньоны битого стекла и заржавевшей стали, скелетных гигантов, душимых виноградными лозами, гниением и коррозией. Если в центре города возвышаются могучие вампирские башни, светящиеся темным великолепием, то соседствующие районы выглядят больными, пустыми и отчаянно близкими к полному разрушению. За рваными очертаниями стены и людей, сторожащих ее, расстилается дикая земля. Ржавые скорлупки от того, что когда-то называлось машинами, хаотично разбросаны по всей округе, их загнившие каркасы проросли растениями. Деревья, корни и сорняки пробились через асфальт на тротуарах и даже крышах, раскалывая сталь, природа постепенно предъявляет свои права на город. Последние годы несколько огромных многоэтажек все-таки поддались нападкам времени и ветхости и обвалились на землю с ревом пыли, цемента и бьющихся стекол, убивая каждого, несчастного достаточно, чтобы оказаться там в тот момент. Теперь это не было ничем особенным. Войдешь в любое сооружение и услышишь над головой скрежет и скрипы, и стоять оно, может быть, будет еще десятилетие, а, может быть, ему осталась лишь пара секунд.

Город разваливается на части – все на кромке об этом знают, но никто особо не волнуется, потому что изменить ничего было нельзя.

Я лично волновалась более всего о том, как бы и дальше обходить стороной вампиров, не позволять себя поймать и раздобыть достаточное количество еды для того, чтобы протянуть еще день.

В такие дни, как сегодняшний, мне приходилось идти на отчаянные меры. То, что я сейчас собиралась сделать, было чертовски рискованно и опасно, но беспокойся я о риске, то не стала бы незарегистрированной, верно?

Кромка разделяется на несколько секторов – районов, как их называем мы – все искусно отделены друг от друга, ради контроля поставок продукции и за людьми. Еще один проект под штемпелем «для вашей же безопасности». Зовите, как хотите, но клетка клеткой и останется. Мне известно о пяти или шести районах, обозначенных вокруг внутреннего города. Мы жили в четвертом. Будь у меня опознавательное тату, на нем бы читалось: «Аллисон Секемото, житель №7229, сектор 4, Новый Ковингтон, собственность принца Салазара». Вообще-то принцу принадлежали все жители города, но у его офицеров есть собственные гаремы и рабы, дающие кровь. Обитатели кромки, с другой стороны, являются «муниципальной собственностью», что значит, вампиры могут делать с ними все, что захотят.

С виду, никого на кромке не беспокоит их тату. Нэйт – один из продавцов в магазинчике Харлеев – постоянно пытается запихнуть меня в систему, утверждая, что татуировки делать совсем не больно, а к даче крови можно привыкнуть. Он не понимает, почему я так этому противлюсь. Дело не в метке или в отдаче крови. Меня беспокоит эта кутерьма с «собственность того-то». Я никому не принадлежу. Если проклятые кровососы хотят заполучить меня, сначала им придется меня поймать. И я не собираюсь делать им эту задачу простой.

Барьер между районами был незамысловатый: цепочный забор, увенчанный колючей проволокой. Этот железный занавес тянулся на целые мили и не очень хорошо охранялся. Стражи стояли у стальных врат в каждом из районов, через которые ввозили еду во внутренний город, но больше нигде. Вампирам будет плевать, если кто-то из их стада будет перебегать между их секторами. Большая часть смертоносных, оборонительных войск каждую ночь направляется на защиту внешней стены.

Надо признать, эта стена производит впечатление. Тридцать футов в высоту и шесть в ширину огромного уродливого чудовища из стали, железа и бетона по всему периметру окружающего кромку. Ворота были только одни, две двери из чистого железа, запертые изнутри тяжелейшими стальными балками, которых передвинуть можно только силой троих мужчин. Врата находились не в моем районе, но однажды я видела, как они открываются, когда шарила по мусоркам вдали от дома. Вдоль стены на расстоянии в пятьдесят ярдов размещались прожектора, бьющие светом в землю подобно гигантским глазам. За стеной начиналась «гиблая зона» - до основания разрушенная полоса земли, испещренная катушками колючей проволоки, канавами, пиками и минами. Все ради одной цели: держать повернутых подальше от стены.

Внешнюю стену боялись и проклинали во всем Новом Ковингтоне за вечное напоминание: вы здесь заперты в ловушке, как овцы в загоне, причем за это были более чем благодарны. Никто не мог выжить в руинах за пределами города, особенно после наступления темноты. Даже вампиры побаивались туда выходить. По ночам там правят повернутые. Ни один здравомыслящий человек не выйдет за пределы города, а если и попробует, то его тут же расстреляют стражники стены или разорвет на части в гибельной зоне.

И потому-то я собираюсь пройти под ней.

…

Я пробиралась сквозь сорняки, высотой достигающие до талии, которыми полнилась траншея; одна рука прикасалась к цементной стене, под ногами лужи и битое стекло. Я давно здесь не бывала, теперь растительность скрыла все следы моих предыдущих прохождений . Я обошла груду камней, проигнорировала подозрительно выглядящие кости, отсчитывая дюжину шагов от края этой груды.

Остановилась и присела. Потом осторожно, чтобы сильно не изменить общий вид, раздвинула траву. Я не хотела, чтобы кто-либо еще узнал об этом месте. Если пройдет слух… если вампиры узнают о возможном выходе из города, то прорыщут каждый метр кромки, пока не найдут и не прижмут сильнее хватки питомцев вокруг ключа от продовольственного склада. Не то чтобы они волновались за то, что люди могут сбежать – потому что бежать некуда. За внешней стеной нет ничего, кроме развалин, дикой местности и повернутых. Но путь на выход есть также и вход, и повернутые иногда случайно пробирались в город через туннели под ним. Тогда воцарялась паника, хаус и смерть до того момента, пока повернутого не убивали, тайного хода не находили и не забивали накрепко. Но этот туннель они пока никому не известен.

В траве скрывался черный металлический люк, уходящий в землю. Он был безумно тяжелый, но я хранила часть железной решетки неподалеку специально, чтобы его поднять. Крышка туннеля с глухим стуком упала на траву, открыв длинную, узкую дыру. Проржавевшие металлические уступы спускались вниз от самой крышки и вели прямо в темноту.

Я огляделась, уверяясь, что в округе никого нет, и стала спускаться вниз. Я всегда беспокоилась из-за того, что оставляю вход в туннель открытым, но люк был слишком тяжелым для меня, чтобы я могла поднять его изнутри трубы. Зато высокая трава хорошо его скрывала, ведь никто еще не нашел его за все те годы, что я прошмыгивала с помощью него из города.

Хватит, мне нельзя мешкать.

Я упала на цементный пол, огляделась вокруг, подождала, пока глаза не привыкнут к темноте, залезла рукой в карман и сомкнула пальцы вокруг еще одного моего сокровища – все еще на половину полной зажигалки и карманного ножика. Первую я нашла на прошлой прогулке по руинам, а ножик у меня уже давно. Оба были сейчас большой редкостью, и я никуда без них не выходила.

Как и всегда, в подземных туннелях стояло жуткое зловоние. Старожилы – те люди, которые были детьми во время начала эпидемии – рассказывали, что запах исходит от городских отходов, которые перемещались когда-то по канализационным туннелям, заменяя нынешние ведра, просто опущенные в пустые дыры. И скорее всего это была правда потому, что трудно представить, что еще может так зловонить. На фут ниже меня очередной выступ опускался прямо в илистую черную воду, ленивой струйкой текущую по туннелю. Крупная крыса, размером примерно сходным с уличным котом, который наверху пару раз шмыгал мимо меня, пронеслась от одной тени в другую, напомнив мне, почему я здесь.

Последний раз взглянув через дыру на н