Вместо эпиграфа.

Внимание! Практически все события, описанные в данной книге – подлинные, лишь некоторые сцены и эпизоды являются авторским вымыслом. Имена и фамилии героев и статистов тоже остались неизмененными, несколько не самых ярких персонажей добавлены для полноты сюжета. Географические названия так же подлинны.

Почти все бытовые сцены солдатских будней, так часто пережеванные многочисленными сериалами, сознательно удалены из текста.

Во время написания книги практически никто не пострадал. Посмотрим что будет после… Впрочем, если не хотите, можете не читать.

Предупреждение! Книга изобилует эпизодами насилия над солдатом, как над личностью, эротическими сценами без купюр и переполнена ненормативной лексикой.

Возрастной ценз читатель определит для себя и своих детей сам.

Вместо эпиграфа.

Все начиналось с того,

Что я однажды родился.

И очень скоро я узнал,

Что все на свете мне нельзя…

(Дискотека «Авария»)

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Значит так, сегодня 26 июня, три дня до дня рождения. Я облазил все коммерческие палатки в городе – ищу водяру подешевле и побольше. Закуску почти всю купили, ну а чего не хватит – мать с рынка в последний момент притаранит.

Да! Совсем забыл! По пути надо зайти к Абдулле, Мэпсу и другим калдашам, еще раз напомнить, а то набухаются и ни сил, ни здоровья не хватит по человечески отпраздновать. Все-таки 18 лет один раз в жизни бывает.

Еще раз сосчитаем всех гостей. Считать буду по пальцам. Вот этот большой, с длинным ногтем, да у меня все длинные, да еще и заточены так, что глаз можно до мозга проколупать, если надо будет. Да и на нормального парня я не очень похож: длинный, тощий, сутулый, на башке шапка кучерявых волос аж 40 сантиметров длиной, аккуратно зализанных в конский хвост, перехваченный тремя, а то и пятью разноцветными резинками так, что получается разноцветная труба с кучерявой мочалкой на конце. Небритая рожа с редкой щетиной. Глаза с постоянным прищуром еще-бы, очки не ношу, а зрение-то минус 2,5! И так страшненький, а тут еще и очки носить – ну уж нет! На тонкой шее с сильно выступающим кадыком болтается с полдесятка разномастных цепей с разными побрякушками на концах: где крест перевернутый, где черепушка крысиная, а где еще какая ебола.

Старая отцова рубаха с нарисованными татуировками (папа в свое время тоже типа хипповал) на спине какой-то спас, на рукавах, естественно, голые бабы. Правда рисунки давно застирались и выцвели, но то, что это бабы и то, что они действительно голые разобрать еще можно, пуговиц нет - на голом пузе завязан узел, рукава закатаны чуть ниже локтя. Ниже джинсы, дранные до такой степени, что их изначальный цвет можно угадать по петлям, в которые заправлен проклепанный ремень. Хотя ремень только для понта. Штаны болтаются чуть-ли не на яйцах. На штанах нашивки, всякая хрень: пацифики вперемешку со свастиками и все теми же крестами-перевертышами. На жопе две дыры - одна наполовину заштопана ярко красной заплаткой, вторая для вентиляции- мало-ли чего. На ногах кроссовки, новые почти, хотя и какая-то китайская херня. Одна подошва лопнула пополам, так я ее скрепил латунным листом вполподошвы, прикрутил саморезами. Иду- скребу по асфальту (где он есть). Ночью прикольно смотрится - искры так и летят.

В руках два пакета со жратвой и с бормотухой - на вечер. День рождения надо начинать праздновать заранее, а то и вспомнить будет нечего.

Ну, вот мой портрет на июнь 1995 года.

Во бля, я ж основную мысль совсем упустил. Начал же с пересчета гостей.

Значит первый - лучший друг- Семен. Вообще то зовут его Вова, этакий деревенский плейбой - пиздобол. Красавчик - парень, который на словах перееб в городе всех красивых сверстниц и половину тех, что так себе – типа третий сорт – не брак. А на деле вечно кляньчущий у меня и друзей журналы с голыми девками для туалетных спермоизлияний в кулак. Итак, Семен, он же Черт, он же Мистер и многое другое - выбирается по ситуации. Неглупый, симпатичный, в чем - то даже оригинальный парень - у нас в тусовке все не от мира сего.

Второй, конечно же, Абдула - этакая смесь русского папы и мамы – тувинки. Узкоглазый, лохматый монстр весом под 150 кило. Абдула – Абу - вмиру Александр Трофимов - подающий надежды студент технаря, хотя, пока еще отвязный пропойца и в доску свой парень. С Абу, конечно же, придет Кирибей – уменьшенная и не столь узкоглазая и заплывшая салом копия самого Абу, братец его младшенький - Кирюша.

Из парней еще припрется Мэпс. Рыжий очкарик, типа тоже студент, весь в доску правильный интеллигент-недоебок, уже имеет свой мотоцикл и машину, старше нас всех на год, а то и на два. При первом же случае сдаст всех не думая, хотя по пьяни клянется в вечной дружбе и преданности. Мушкетер хренов – типа все за одного, один за всех, а сам первым съебется, как только какая заваруха наметится. Сука редкостная, зато отвисаем и бухаем почти всегда у него на веранде с видом в яблочный сад. С веранды и блюём после дегустации всяческих сортов самопальной бормотухи – прямо в сад.

Ну и само собой нельзя забывать Лялика. Альберт Владимирович Журкин- тихоня и тюфяк - его с дерьмом мешай, а он только улыбаться будет и краснеть как девка. Кстати, пиздобол еще похлеще Семена. По его словам последние полгода он вообще дома не ночевал, то его какая бабенка выцепит на подходе к дому, то он кого- то из своих бывших в подъезде ебет до рассвета. Мы его байки, конечно, слушаем, живо их обсуждаем, они, кстати, так и называются – «байки от Жареного», хотя, хорошо зная его папу – подкаблучника- моралиста и маму - вечно болезненную сердечницу - в такие сказки верится с большим трудом. Короче Лялик - типичный маменькин сынок с неуёмной сексуальной фантазией.

Нельзя забывать и о Ромке Грязнове, по прозвищу Крыса. Он среди нас пожалуй самый правильный пацан – в школе почти круглый отличник, в технаре тоже в первой пятёрке по успеваемости. Внешним видом своим окружающих не шокирует, не то что почти все остальные в нашей тусовке. Как к нам затесался – вааще не понятно, разве что бухнуть любит наравне со всеми, ну и понятное дело нахаляву.

Ну и последний по списку, но не по значимости, из пацанов - Это Золушок. Рома Чернышев, тихий скромный солдат Российской Армии 26-ти лет от роду. Служит в 30-ти километрах от дома, при штабе, так что каждые выходные дома. И с вечера пятницы по вечер воскресенья у нас пьянки по поводу – «Золушок с армии пришел», а то и просто так – без повода.

Вот такая абсолютно разношерстная компания у нас подобралась. Иногда я задумываюсь, а что нас вообще связывает, кроме практически ежевечернего бухания? Ведь совершенно разные люди. Я и Абдула - немного хипповатые, отмороженные интеллектуалы с непомерно завышенной самооценкой и комплексом неполноценности. Черт и Ляля – пиздоболы, разные по сути, но одинаковые по содержанию. А Мэпс и Золушок - этакие умудренные житейским опытом недорощеные мужики. Хотя, если хорошенько подумать, то нас всех вместе держит СТРАХ, вот именно СТРАХ большими, просто огромными буквами. Боязнь будущего, этой сложной взрослой жизни до которой остается все меньше и меньше времени. Ведь еще шаг и мы разбредемся каждый своей дорогой. И кто как устроится в этой новой жизни еще не известно. Ведь каждый из нас в отдельности - ноль, пустое место, а так, вроде бы кучка, вроде бы друзья, хотя и с маленькой буквы. Друзья, которые цепляются друг за друга, но без всяких сомнений и душевных переживаний предадут в трудную минуту. Все! И я не исключение. СТРАХ правит миром.

Вот такой сборный, хотя и неоконченный портрет нашей основной тусовки нарисовался. Есть правда и другие, приходящие элементы, но основной костяк, если так можно выразиться, нарисовался.

Да, совсем забыл. У нас с Семеном, конечно же, есть девушки, не вымышленные создания с модельной внешностью, своими авто и полными сумочками бабла, которых почти каждый вечер трахает Жареный, а так, обычные девчонки. Моя – Лидуха, пятнадцатилетняя, не очень страшная чувиха с хорошей фигуркой, не очень большой грудью, короче, все, что надо при ней. Лидуху в 13 лет изнасиловал лучший друг ее брата и с тех пор у нее бывают заебы: то она, как последняя нимфоманка выискивает по всему городу мужиков для быстрого перепиха в любых условиях, а то неделями сидит дома и носа на улицу не показывает. А в остальное время – нормальная деваха, хотя и туповатая, короче поговорить на отвлеченные темы с ней практически невозможно.

Ну а Вова, плейбой сраный, как всегда отхватил кусок получше, его подруга – Олеся, Лидкина подружка, настоящее чудо природы. В 13 лет имеет 6-ой размер груди и с одиннадцати лет недевочка. Попортил её сынок маминого сожителя – пятнадцатилетний разъебай. Короче, хотя ни Лидухе, ни, тем более Олесе меньше 18-ти никто не дает – мы с Семеном все время ходим под статьей.

Так вот эти две особы женского пола тоже придут водочки халявной похлебать.

Глава 2

-Абу, слышь? Давай собирай калдашей у Мэпса часам к 9-ти, а мы с Семеном и Крысой подойдем, может и Лялик придет, сказочник херов.

Стою с баулами в руках на веранде у Абдулы. Он как всегда в трусах и майке-тельняшке со свисающими из-под мышек сиськами.

- Ой, Седой, как бы нам два праздника за раз не отметить – Абу закуривает «Соверен», хотя почему- то упрямо называет их «Соверейшин» - призыв-то до 30-ого июня! А у тебя днюха 29-ого, как бы тебе под раздачу кирзовых сапог не попасть.

- Не пизди, я в военкомат звонил, сказали, что меня на осень оставят.

- Ну-ну, мое дело предупредить, так что ты бухла-то побольше закупи, а то мало ли чего.

- Да пошел ты! Давай до вечера.

То, что было вечером, помню хорошо. Выдули две бутылки бормоты, пошныряли по карманам, наскребли еще на пузырь водяры, конечно же, паленой. Но здоровья по молодости – вагон, да и левачек в 95-ом был не чета нынешнему, травились тогда редко, а случаев с летальным исходом вообще практически не было. Купили буханку черного хлеба, а лук репчатый с солью у Мэпса всегда есть - закуска у нас, студентов, нехитрая.

Сидели как всегда у Мэпса вчетвером: сам хозяин дома, точнее веранды, Абу, Семен и я. Пили, курили, спорили до хрипоты. Начали как всегда с баб, потом постепенно перешли к обсуждению нашей говеной попсы и ихнего пиздатого рока, а затем через политическую ситуацию в стране и в мире вцелом, перешли опять к бабам.

Разошлись во втором часу ночи по домам, отсыпаться.

Глава 3

Звонок. Телефон звонит, ну кому в такую срань приспичило звонить? Кое-как, не открывая слипшихся после вчерашних возлияний глаз, нащупал трубку.

- Але…

-Здравствуйте – приятный женский голос на другом конце побуждает открыть хотя бы один глаз – это квартира Седовых?

- Ну и че?

- Будьте добры, позовите Дмитрия к телефону.

Во, бля, какая- то шмара с утра несрамши звонит, да еще и меня требует. Окончательно просыпаюсь.

- Я слушаю.

- Дмитрий, вас беспокоят из горвоенкомата – пиздит бабенка как по написанному - поздравляю вас, 29-ого июня вы призываетесь в ряды вооруженных сил Российской армии. Подойдите за повесткой в горвоенкомат в любое время сегодня или завтра.

- Спасибо…- только и смог я промямлить в ответ. Трубка падает на пол и я, стоя в одних трусах посреди комнаты во все горло ору:

- ВО БЛЯЯЯЯЯ!!!

Парикмахерская. Последний раз был здесь лет пять назад, а она ничуть не изменилась: все та же серость, грязь, вонь от химикатов для завивки и покраски волос. Все те же тетки в застиранных халатах. Всю жизнь их боялся. Сидишь, бывало, смотришь в это огромное, в полстены, мутное зеркало, а сзади точно такое же, и создается иллюзия охеренной глубины и ты тонешь в ней, все мельче и мельче становятся детали и где то там, далеко, уже не видно черт лица и окружающих тебя предметов, а только светлое пятно твоего лица на фоне серой, застиранной простыни и бесформенное нечто, вьющееся вокруг тебя и машущее рукавами спецодежды. Жуть!

Преодолевая природную брезгливость ко всему общественному, сажусь в кресло - этакий красный дерматиновый динозавр с засаленными подлокотниками и сломанным подъемником. Снимаю резинки с волос, трясу башкой, отчего прическа становится похожей на огромное воронье гнездо, смотрю на себя красивого в зеркало, заодно слежу за реакцией парикмахерши - толстой, пропитухи с пережженными редкими волосенками.

- Ой, какие волосы-то, вот бы девке такие - тетка щупает трясущимися руками мою шевелюру, а заодно завистливо таращится на мое отражение в зеркале.

Если бы ты, старая корова, знала сколько раз я уже слышал эту фразу и ей подобные. Как мне это все уже надоело, да я уже готов переубивать всех только за одно упоминание о моей внешности.

- Как стричься будем?

А действительно, как? В последний раз моего посещения парикмахерской в перечне услуг было всего две мужских стрижки: под «канадку» - это когда машинкой убирается с головы все лишнее, по мнению мастера, не особо уделявшего внимания мнению самого клиента. И еще была стрижка « Молодежная», та же хрень, только потом еще ножницами прическе придавалось некое подобие формы.

- А, все равно! Покороче, можно вообще наголо, мне в армию.

Тетка берется за ножницы, долго примеривается, явно я у нее такой первый клиент за всю ее долгую практику, таких дуроебов как я в маленьком уездном городке не так уж много. Наконец, собравшись с духом и постоянно дыша на меня перегаром, начинает орудовать своими нехитрыми инструментами. А я сижу и смотрю на себя в зеркало.

Сколько лет мучений, постоянного унижения одноклассников и прочих особей моего вида, неприемлющих представителей неформальной культуры, слетают с меня ошметками за считанные минуты!

Наконец все готово. Я за издевательством над собой смотрел сквозь полуопущенные веки, да и зрение то не очень, так что бы лучше рассмотреть конечный результат подошел к зеркалу вплотную. Абсолютно не узнаю себя нового, а уж как не нравлюсь- то самому себе! Аж какая - то противная дрожь по телу волнами пошла. Буркаю себе под нос, что - то типа « спасибо » и пулей вылетаю из цирюльни.

Домой пора, готовится к вечеру. Как никак последние сутки на свободе.

Глава 4

Пацаны начали подходить аж с пяти часов, хотя договорено было на восемь. Все подъебывают на счет новой прически, мол, помолодел ты, Седой, лет на десять. Ну-ну, я из всех наших самый первый в армию ухожу, Золушок не в счет, остальные вслед за мной по очереди, кто через полгода, кто через год, а Абу, сволочь вообще срочную тянуть не будет: у него в технаре отсрочка, а потом институт с военной кафедрой. Ну, ничего, я через два года вернусь, буду, как говорится, девок драть и водку жрать, а вы, засранцы, в кирзачах потеть да лошадиную кашу трескать.

До восьми все уже порядком надрались и папенька мой не исключение. Наконец пришли девки - Лидка с Олеськой, все такие из себя нарядные, будто не парня в армию провожать, а на свадьбу. Все сели за стол, до этого пили стоя, кто как урвет. Семен начал тостовать. Стал всем заливать какие мы с ним пиздатые друзья, почти братья по крови. Было дело, раз мы с ним и вправду ржавым перочинным ножиком чуть себе вены не повскрывали, чтобы кровными братьями стать, но остатки замутненного алкоголем разума буквально закипели от этой дурной мысли и мы избежали обоюдного сепсиса и обескровливания. Плел что-то еще в том же духе, и, наконец, произнес:

- Так выпьем же за нашего солдата! Седой, ты смотри, служи хорошо, чтоб мы тут, на гражданке, спали с открытыми форточками и ничего не боялись!

Все начали чекаться, выпивать и закусывать. Тосты сыпались один за одним. Выпили и за родителей и за бабушку и за Ельцина и за Лидуху, типа ждать будет. Мать только успевала доставать все новые и новые пузыри с водярой и самогоном, да закуски подкладывать. Высказались все, даже папанька, хотя к тому времени он уже так набрался, что все засомневались, хватит ли у него сил встать с утра в полпятого, чтобы проводить меня до военкомата. Все же папанька высказал, что - то типа: «служи, как я служил, а я на службу положил», хлопнул еще стопку самопляса и пошел в другую комнату спать.

Часам к двенадцати, уже порядком нажравшиеся, по кой то хрен засобирались купаться на Подгорное озеро. Вышли шумной толпой и побрели неспеша, на ходу распивая водяру прямо из горла и закусывая колбасой и огурцами, рассованными по карманам. Пока дошли, комары нас сожрали, чуть ли не до костей.

Вода оказалась теплой, как парное молоко, над озером тучей роились комары и прочий гнус, которые, почувствовав нас то ли по температуре разгоряченных водкой тел, то ли по запаху этой самой водки, ринулись в бой за каплю молодой крови, облепив нас серыми, шевелящимися накидками. Интересно, если бы мы не пришли, чего бы они ели в этой глуши, друг дружку что ли?

Купаться полезли только мы с Семеном, так как я был самый трезвый и неизвестно куда пошлют служить, может в ближайшие два года так больше и не искупаюсь, а Семен был самый пьяный и ему был по хую мороз, комары и ситуация в Гондурасе, как он сам говорил. Остальные развалились на берегу и начали друг друга натирать самогоном, типа кто- то где- то слышал, что самогон от комаров самое лучшее лекарство. Мы с Семеном долго и упорно уговаривали девчонок залезть в воду, но те, сославшись на отсутствие купальников, не соглашались. Но девки были уже пьяные, а Абу с самым невинным видом, какой только можно ожидать от пьяного мордоворота весом в 150 килограмм, заверил их, что все отвернутся и подсматривать не будут. Какое там! Как только Олеся сняла с себя почти все, вся мужская половина компании так широко раскрыла свои хлеборезки, что туда налетело по полкило комаров в каждую. Олеськины сиськи произвели такой фурор, что на фоне их Лидуха незамеченной соскользнула в воду. И только Семен, весь расплывшийся от удовольствия, начал орать на всю округу, что все это его и нехай все завидуют и в кулак дрочат в туалете, вспоминая проводы Димона, и стриптиз, который был в честь этого устроен.

Как только девчонки начали заходить в воду, Семен решил устроить водную феерию, а именно стал брызгать водой во все стороны, девчонки с визгом бросились, было обратно на берег, но ретировались под пожирающими взорами еще не отошедших от зрелища калдашей. Вован поймал свою Олесю, начал щупать ее во всех местах, под одобряющее улюлюканье толпы, мы с Лидкой просто порезвились на мелководье. Я пощипывал ее съежившиеся от прохладной воды соски, гладил руками между ног, мы долго и слюняво сосались, Лидуха стянула с меня трусы и как следует подрочила, я тоже не останавливался и ласкал ее пизденку, кончили мы быстро. Вован тоже не отставал, загнал Олеську, где помельче, и окучивал ее сзади, с каждым ударом все глубже и глубже вгоняя ее в песок. В завершении всего Семен вскочи на ноги и, выкрикивая какую то херню стал бурно кончать, размахивая членом во все стороны. Пацаны на берегу просто взвыли от зависти.

В конце концов, комары задолбали, да и холодать стало к утру, под всеобщее улюлюканье девчонки стали вылезать из воды, то и дело, соскальзывая на мокром глинистом берегу опять в воду, приводя тем самым толпу в еще больший восторг. Наконец, вдоволь набравшись впечатлений для рукоблудства, парни помогли девчонкам выбраться на берег, не забывая похватать их за выступающие части тел. Одевались подруги уже без стеснения и спешки. Мы с Вовкой тоже вылезли на берег, помогли девчонкам одеться и поперлись всей толпой до дома.

По дороге Семен с Ляликом приставали ко всем встречным прохожим, кто уже спешил на работу с утра пораньше, а кто еще не дошел до дома с вечера, долго объясняли заплетающимися языками, что провожают друга в армию и предлагали выпить за то, чтобы служилось хорошо. Троим или четверым действительно помогли подлечиться после вчерашнего.

Домой нас пришло на одного больше, чем уходило, Семен, таки уговорил какого то парня, уже хорошего и, как видно никуда не спешащего, пойти догнаться. Опять сели за стол. Некоторое время продолжали пить, травить анекдоты и клясться друг другу в вечной дружбе. Того парня, что подобрали на улице, напоили до бесчувствия, а когда тот начал бузить и блевать прямо на ковер, Мэпс с Ляликом сначала отлупили его по чему попало, потом выволокли за ноги на улицу и там еще вставили, что бы в следующий раз не повадно было в гости напрашиваться и на хозяйские ковры харчи метать. Уложили его на лавочку во дворе. Мэпс накрыл его разбитую морду бейсболкой, еще пару раз вдарил по ребрам, хотел еще в кроссовки ему нассать, но Лялик его отговорил, сказал, что негоже над « трупом» глумиться.

Мать попросила нас сильно не шуметь и пошла спать до утра. Крыса, зачем- то врубил телевизор и видак. Долго рылся в кассетах, наконец, достал с самого низа порнушку, долго пихал её в кассетоприёмник и с торжественным видом нажал «Play». Минут на десять все забыли про стол, про водку и вообще, про все. У Лялика даже слюни потекли из открытого рта. Первым из эротического транса вышел Семен, он - то такие буфера и лицезрел и щупал, чуть ли не каждый день, если Олеся была в духе, а в духе она была часто. Постепенно все оторвались от экрана и охи, ахи и прочие нечленораздельные выкрики немецких трахальщиков остались лишь в виде сопровождающего фона. Пьянка продолжалась, под впечатлением от фильма пацаны стали уговаривать Лидку дать мне пару раз на прощанье, а лучше прямо тут, на столе, при всех. Или, на худой конец, что бы Олеська титьками померилась с зарубежными порнодивами.

- Да пошли вы на хуй, лучше свои стручки достаньте, да в экран потыкайте - невозмутимо ответила Вовкина пассия – может вас током переебет. А ты Лидуха, правда давай с Димкой в соседнюю комнату, черт его знает, когда ему теперь повезет.

Лидка, отчего то покраснела, но встала из-за стола, подошла ко мне и со словами:

- Ну, давай, пошли, а то скоро мать проснется - увлекла меня за собой.

Я повалил ее на диван, быстро расстегнул молнию на юбке и одним рывком сорвал ее вместе с трусами. Она жадно впилась в мой рот своими губами и начала неистово сосаться, как будто это она уходила черт знает куда на два года, впрочем, целоваться Лидка любила даже больше, чем трахаться. Оно и доступнее, теперь ведь не коммунизм, везде можно, да и после изнасилования ее на тему секса иногда переклинивало.

Лизались мы долго, я одной рукой гладил ее молодую, еще довольно упругую грудь, другой же теребил ее мокрую пизденку, она, расстегнув мне ширинку, залезла в мои штаны обеими руками и что есть силы старалась привести мое хозяйство в боевую готовность. Но, то ли сказалось количество выпитого спиртного, то ли начался мандраж от предстоящих двух лет неизвестности, вобщем, хозяйство долго не отвечало Лидке взаимностью. Она уже сама кончила пару раз, моя рука, ее барахло под нами, да и диван уже были насквозь мокрыми.

- Вот так, в последнюю брачную ночь и никак, Лид, ты его из штанов то достань, а то он так и не встанет.

- Сам дурак,- сказала Лидуха, но начала расстегивать ремень и стаскивать с меня джинсы. Член вывалился и сразу под умелыми руками Лидки начал оживать, наливаться жизненной силой. Она еще долго его дрочила и как только я хотел уже ей сказать, что это могу делать и без нее, меня прорвало. Кончал я долго, забрызгал Лидку, попал и в рот и на волосы, часть спермы уже стекала по груди, скатываясь мутными ручейками между чашечек и проложив себе дорожку по плоскому животу, скопилась лужицей в пупке. Я же все это время не вынимал пальцев из Лидки и довел ее до очередного оргазма, Лидка захрипела, сжала ноги так, что у меня свело пальцы, и укусила меня за шею.

- Больно, зараза! – чуть не заорал я на всю хату.

-Сам дурак!- прохрипела Лидуха и впилась в меня очередным слюнявым поцелуем.

Так у нас с ней в этот вечер нормального секса не получилось, мы еще с полчаса полежали, поласкали друг дружку в интимных местах, потом Лидка встала и начала одеваться.

- Дим, только ты не обижайся, ждать я тебя с армии не буду.

- Я знаю,- сказал я, хлопнул ее по голой заднице и поцеловал – пошли, а то, как бы гости Олеську не трахнули общаком, Семен, наверное, уже мясом под столом лежит, а им на нас завидно.

Я оказался прав, Семен, в обнимку с заблеванным тазиком, лежал под столом, рядом мирно похрапывал Мэпс. Лялик с Абдуллой, с рюмками в руках о чем- то ожесточенно спорили, отчего водка то и дело проливалась из рюмок на головы Семена и Мэпса. Олеся спала в туалете в обнимку с унитазом. И только Крыса тупо сидел перед телевизором и смотрел порнуху без звука.

Короче, праздник удался!

К четырем часам проснулись родаки и мы с Крысой, растолкав спящих провожатых, стали собираться в военкомат.

Глава 5

- Во, бля, прикольно, а мне батя рассказывал, что здесь народу немерено.

Полупьяный парень ходил по запертому изнутри военкомату и возмущался тому, что народу мало, что водку и пиво отобрали на входе и что ему так не везет по жизни - загребли в последний день призыва.

- Как я посмотрю, тут не я один такой долбоеб, нас целых пятеро!

- Ну, ты! Хто тут долбоеб ишо посмотреть надо, – буркнул из угла здоровенный детина, сразу видно деревенский, с кулачищами размером с гирю на 32 кило и с мордой, которой в впотьмах можно трактор остановить, и еще неизвестно кому будет хуже – этому деревенскому Рембо или трактору.

- Ну ладно, не бузи, деревня. Щас я вас всех угощать буду!

Парень расстегнул ширинку, засунул руку в штаны, долго там копался и извлек на свет божий полиэтиленовый пакетик, больше похожий на презерватив. Сразу было видно, что в пакетике, как минимум поллитра и явно не воды.

- Ну чё, мужики, будем! Чтоб два года пролетели как два дня! – он ловко откусил уголок пакета и, высосав приличную дозу содержимого, зычно гаркнул, скривил жуткую рожу и, засунув нос под мышку, занюхал самогонку собственным потом. Чуть отдышавшись, передал пакет деревенскому бугаю.

- Держи, тока осторожно! Градусов 60 будет, батя сам гнал!

Деревня сжал пакет своей лапой - сильная струя ударила в открытый рот, одним глотком ополовинив пакет, он с довольной ухмылкой передал пакет дальше. Хорошо, что я сидел последним, меня и так мутило после ночных возлияний, а сивуху неизвестного происхождения пить не очень хотелось. Кое как выдавил в рот остатки пойла и чуть не выблевал все, вместе со вчерашним себе под ноги. Попутно познакомился с остальными призывниками.

Как и говорил парень, нас было всего пятеро, у двоих история как у меня – день рождения с 27-го по 30-е. Деревня оказался единственным кормильцем в семье, отца у него не было, а старший брат сидел. Освободился неделю назад и его взяли на работу вместо Деревни. И пришлось парню в свои 25 лет, в срочном порядке менять свои резиновые говнодавы на казенные кирзачи.

Парень-контрабандист оказался обычным бегуном, ему уже два года удавалось скрываться от визитов военкомов и ментов, а в этот раз тупо не удалось вовремя смотаться. Попался, в числе многих, за участие в массовых беспорядках, стали проверять документы и так и продержали в обезьяннике целую неделю. Только вчера вечером под конвоем доставили домой, с родней попрощаться и сразу в армию.

Со второго этажа спустился какой-то хер в погонах и с торжественной мордой сообщил нам, что автобус прибыл, велел нам собирать свом шмотки и выдвигаться. Как только двери военкомата открылись, толпа на улице торжественно загудела, а когда мы вышли на крыльцо, то провожающие, уже изрядно опохмелившиеся, вообще перешли на дикие вопли, перебудив половину округи.

Мы, впятером, нехотя залезли в автобус, маленький ПАЗик, пока рассаживались, ждали сопровождающих офицеров- провожающие облепили автобус со всех сторон, как мухи говно. Стали раскачивать борта, стучать по стеклам, совать в окна пакеты и забрасывать бутылки со спиртным.

Дядьки в погонах пытались навести на площади порядок, те, что нас сопровождали, пытались собрать свертки и бутылки, раскатившиеся по всему салону. Толпа на улице тем временем все напирала и напирала, не давая автобусу сдвинуться с места. Водила уже руку отбил, лупя по бибикалке. Вдруг хлопнуло и с треском рассыпалось стекло на дверях, с другой стороны стекло запасного выхода вдавили внутрь и чуть не задавили Деревню. Автобус качался как пустая бутылка на волнах, норовя перевернуться на бок. Из ворот военчасти выбежало два десятка солдат, подоспели вездесущие менты на своих «козлах» и «буханках». Общими силами толпу провожающих разогнали, особо буйных затолкали в «козелки» и мы, наконец, поехали.

Последнее, что я помню из гражданской жизни, это пьяная морда Семена, что- то орущая из ментовского «телевизора».

Всю дорогу до Владимира будущие солдаты мирно спали, время от времени автобус притормаживал, чтобы новобранцы не заблевали и не обоссали весь салон, злой дядька в погонах не давал отойти в придорожный бурьян больше, чем на метр. Всю жратву и пойло, что накидали родственники в автобус через окна, сопровождающие нас офицеры рассовали по своим, заранее припасенным пакетам. Правда, по прибытии в сборный пункт во Владимире, один из военных выдал каждому по бутылке, сказал, чтобы ныкали подальше, а то и здесь проверять будут.

- Команда 145, с Вязников, заходи в отстойник, – толстый военный с усами отвел нас в большое помещение с огромным количеством двух, а вдоль стен и трехэтажных кроватей – купцы за вами один хрен еще не прибыли, так что пока располагайтесь, знакомьтесь с остальными и на последнюю медкомиссию. Пацаны подскажут, чего тут где.

Мы расселись по свободным нарам, благо народу было немного, кроме нас еще человек 50. Аборигены стали о чем- то нас расспрашивать, просить пожрать и водки.

- Слышь, мужики, а долго тут сидеть? Когда эти купцы приедут?

- Ну, это кому как повезет, - сказал один щуплый проныра, вовсю копошившийся в моей сумке. Наконец, нащупал на дне вожделенный пузырь и пакет с бабушкиными пирожками, зубами сорвал крышку с горлышка и начал разливать в протянутые кружки и стаканы. – Кого в тот же день забирают, даже без комиссии, а кто, как я, уже вторую неделю здесь парится. Уже и жратва закончилась и водяра и деньги, вот только новенькие спасают. – Парни чокнулись, закусили пирогами и принялись дальше потрошить наши сумки.

- Так вы 145 команда? Да, не повезло, говорят, вас то ли в Красноярск отправят, то ли в Мурманск. Короче куда то к черту на рога, – проныра с набитым ртом и деловым видом солдата двух недель службы учил новоприбывших армейской жизни, - вы пока валите на медкомиссию, там внизу табличку увидите на двери. Только, это, предупреждаю сразу, баба там одна, как раз в самом конце сидит. Короче, к ней уже без трусов заходят, так вы перед ней мудями не трясите, так линейкой по концу переебет, что неделю враскоряк ходить будете.

Обрадованные таким напутствием мы побрели на медкомиссию.

Глава 6

Вдоль одной стены длинного коридора стояло еще с десяток таких же, как мы салабонов, вдоль другой, ровным рядком тянулись одинаковые фанерные двери. До трусов разделись после первого кабинета, зрение и ухогорлонос проверили быстро, добрые дяди военврачи накарябали в моем обходнике, что то нечитаемое, в конце можно было разобрать только «годен к строевой » и я отправился дальше.

Невропатолог задавал какие то дурацкие вопросы, долго бил молотком по коленкам, все пытался отыскать какие то рефлексы, в конце концов, мне надоела его возня и я, изловчившись, как бы случайно, что есть силы въебал ему под колено. Доктор долго орал, прыгал на одной ноге по кабинету, угрожал, что я с призывного пункта отправлюсь прямо в дисбат, но сам понял, что против меня, еще не солдата, но уже не гражданского лица, ни один из законов, кроме личного рукоприкладства, не действуют, написал в обходнике очередное «годен» и послал меня куда подальше.

Так потихоньку обошел всех врачей. Хоть бы одна падла написала, что- то другое. У проктолога мне непонравилось, больше всего. То нагнись, то раздвинь ягодицы, то сожми ягодицы, в завершении этой экзекуции, добрый дядя подошел ко мне сзади и засунул в мою задницу палец, то есть я надеюсь, что это был палец, для хера он был уж слишком маленьким. Хотя мне не с чем сравнивать, до этого дня мне никто ничего в жопу не засовывал. И после таких впечатлений захожу в последний кабинет, уже без трусов. В коридоре холодно, писюн сжался до самых непристойно маленьких размеров и я с таким стыдливо замерзшим хозяйством захожу к урологу. За столом сидит та самая баба-членоненавистница, Довольно молоденькая, лет 25-ти, особа и на мордашку очень даже ничего, в довершении всего халатик на ней одет практически на ничего, соски так и выпирают. Мой, совсем было замерзший член, начал потихоньку отходить и шевелиться, но я, вспомнив о карающей линейке, благоразумно собрал остатки воли в кулак и прекратил предательские поползновения.

Анализируя пройденный медосмотр я понял, что армия, это такое прекрасное место, где меня будут нагибать, ебать, пока начальству не надоест, а за любые отклонения от их генеральной линий – бить по голове или головке, чем под руку подвернется. С такими дурными мыслями я поднялся в общий зал. Там сидели старожилы сборного пункта и ждали своей участи. Какой то мужик с фотокамерой предлагал сфотографироваться в военной форме на память. Я подошел, мужик ловко нацепил бутафорский камуфляж прямо поверх моих шмоток, закрепил сзади липучкой, нацепил на голову голубой берет, и попросил сделать умное, а самое главное мужественное лицо.

- Мужик, а ты сам то сможешь, и умное и мужественное сразу?

- Ну, ты тогда просто смотри вдаль, - стушевался фотограф, нажал на кнопку, птичка, почему- то не вылетела, - Все, снимай комок, передавай следующему, вот тебе конверт – пиши домашний адрес, если хочешь несколько фоток, пиши адреса и количество экземпляров, родственники получат и оплатят на почте.

Я решил отправить свои первые армейские фотки родакам, бабушке и Лидухе, но так как точного ее адреса не знал, то написал адрес Семена, потом напишу, чтобы передал.

В зале, помимо разношерстной толпы призывников, был еще телевизор, правда без звука и громкая связь, по которой вызывали то отдельных новобранцев, а то всю команду целиком. Я настроился ждать, когда вызовут 145-ю команду, и задремал в одном из обшарпанных кресел.

Очнулся я оттого, что какой то говнюк в форме тряс меня за плечо и что-то орал прямо в лицо.

- Седов! Ты Седов?

- Ну Я! – заорал я в ответ.

- Че ты орешь? Тебя уже полчаса по радио вызывают, а ты тут дрыхнешь. Бегом в 25-ый кабинет!

Делать нечего. Поднялся, постучал в дверь кабинета, засунул туда морду и спросил:

- Можно?

- Можно Машку за ляшку, козу на возу и телегу с разбегу, а в армии разрешите, понял? - грозно скаламбурил толстый дурак в портупее – Кто такой?

- Ну, это, Седов, сказали сюда прийти.

- А, понятно, сейчас поступаешь в распоряжение лейтенанта и выдвигаешься с ним к месту дальнейшего несения службы. Лейтенант, - про меня дядька тут же забыл – возьми его документы и поезжайте.