Глава 38 Мак 2014

Глава 38 Мак 2014

— Я нанесу немного пудры на твой нос, и всё. Ты не захочешь, чтобы твоё лицо блестело перед камерой, — девушка, которую я трахнул на заднем сидении машины в Афганистане наклонилась ко мне и провела мягкой кисточкой для мейкапа по моему лицу. Её сиськи выглядывают из-под низкого декольте её рубашки. — Всё, готово, — она отходит на шаг назад и восхищается своей работой, моргая длинными ресницами.

Она хорошенькая, это грех отрицать. Слишком глупо смотреть в её глаза. Это будто посмотреть вниз из Великого Каньона. Бесплодная, лишённая чего-либо, безграничная пустота. Что там недавно Камерон говорил о таких чиках? Всего лишь вспышка, и ничего существенного.

Но не Лорен. Внутри всё выворачивается, когда я в десятый раз вспоминаю последний час, когда оставлял свою женщину. Снова.

— Спасибо, эм… — нет ни единого шанса, что я вспомню имя этой женщины.

Лорен назвала бы её бимбо, приносящей карточки из моего фан-клуба, но она оценила бы её кличку. Хотя по бессодержательному взгляду, который она мне возвращает, я могу и не волновать её так, как вы думаете.

— Тиффани, — она радостно заполняет пробел. По тому, как её лицо не сдвигается ни на дюйм, понимаю, что в нём либо полно ботокса, либо ей всё равно, что я забыл.

Или и то, и другое.

— Ладно, давай уберём отсюда эту хрень, — Купер идёт к стулу, который стоит напротив меня и готовится к интервью. — Спасибо, Тиффани, ты тоже можешь идти, — приказывает он ей. Девушка практически подскакивает со своего места, взмахивая волосами, будто в рекламе шампуня.

Не могу поверить, что я находил девушек вроде неё сексуальными. Когда однажды оказываешься с такой женщиной, как Лорен, всё, что ты видишь, это как другие не дотягивают до её уровня. Как только у тебя в руках оказывается предмет искусства, рисование мелком на асфальте кажется насмешкой.

Купер сидит на самом краю стула напротив меня, держа в руках маленькую стопку бумаг. Его команда суетится вокруг нас, проверяя провода и настраивая камеры. Я никогда не понимал, как всё работает в интервью. Когда он присоединился к нам в пустыне, его подготовка была похожа на обглоданные кости по сравнению с этим.

— Ладно, я хотел пройтись с тобой по некоторым вопросам, чтобы у тебя было понимание, о чём пойдёт речь, — он опирается локтями на колени, и говорит едва ли громче шёпота. У меня складывается ощущение, что он не даёт предварительного ознакомления к своим интервью по самым накалённым вопросам.

Камеры следовали за мной весь день, записывая меня «настоящего». Они сняли, как я готовлю еду, бегаю на своём протезе и снимали посторонних людей, которые узнавали меня и благодарили за мою службу. Я начинаю чувствовать себя, будто в информационной рекламке, которая продаёт порции Капитана Америки ака Мака Форрестера.

Но подождите, если так пойдёт и дальше, они снимут, как я ласкаю щенят и целую

детей.

— Очевидно, что мы покажем видео с трассы, ладно? После я собираюсь спросить

тебя, думаешь ли ты, что это было подобающее поведение для высоко-почётного ветерана. Я знаю, что это звучит грубо, но не переживай, я собираюсь продолжить репликой о том, как тяжело тебе пришлось и что всё это раздутые инсинуации. Ладно? — он смотрит вверх на меня своими голубыми глазами почти стального цвета, и я вижу, что он переживает за меня.

Ему не плевать.

— Тебе не нужно делать этого, — я пробегаю рукой по подбородку и пытаюсь игнорировать внутренний голос, который говорит мне, что всё это можно прекратить, если я всего лишь позволю. Кажется, мой старый друг Купер Сандерс предлагает мне бесплатный билет из тюрьмы. Я буду дураком, если откажусь от него?

— Чёрта с два не нужно! — он повышает голос, а после осматривается по сторонам. Мы оба вскидываем головы, словно сурки, ищущие тень в феврале, но если кто-

то из персонала и услышал его крик, то оказался слишком занятым, чтобы обратить внимание.

— Иди сюда, — он наклоняется ко мне, — посмотри на это, — продолжает он, закатывая рукав рубашки, пока нижняя часть его руки не открывается моему взору. — Видишь это? — его голубые глаза сфокусированы на мне.

— «Я могу…», — я не вижу всей татуировки на руке Купера, но он знает её окончание.

Его закрученные шрамы становятся отметкой времени, проведённого в пустыне. Время, которое я хотел забыть. Время, которое призраком преследует меня сейчас, не оставляя даже во снах. По всей длине его руки, «изображена» карта той самой местности Афганистана, на дороге которой нас трусливо атаковали, но мы оба выжили

— Пластические хирурги хотели её восстановить. Сделать так, чтобы она исчезла,

— он говорит со мной, будто открывая глубочайший секрет. — Я сказал им оставить её. Знаешь почему? — от его голубых глаз всегда было тяжело отвернуться. Сейчас было не легче.

— Почему? — слово кое-как сформировалось на моём зыке.

— Потому что, когда я пошёл туда, сделать репортаж о тебе и роте, я думал, что я

— король, — он, вспоминая, грустно улыбается. — Я думал, что это был пик моей игры. Герой, по крайней мере, в сфере журналистики. Вот почему я всё время хотел оставаться с вами, ребята. Я убедил себя, что был таким же отпетым, как и вы, только без униформы, знаешь? — он хмурится, и закрывает глаза.

— Ладно, — я не знаю, что ещё сказать. Разве стоит говорить ему, что мне жаль, что Афганистан разрушил его карьеру? Что то, что мне оторвало ногу подосрало ему её? Меньше слов всегда лучше, как я уже понял.

— Ага, вот что я думал. Пока граната не разорвалась у моих ног. Я ведь замер там, так ведь? — он открывает глаза, и просто смотрит на меня, будто хочет подтверждения тому, что и так уже знает. Я киваю, но не говорю ничего. — Но ты — нет, — почтительно говорит он. — Ты, блядь, даже не колебался. Вообще. — Он смотрит через своё плечо снова, но всем плевать на нас, как и пять минут назад. — Ты спас мне жизнь, — его голубые глаза внезапно выглядят немного темнее, когда его глазное яблоко начинает затуманиваться. — Так что, если я могу вернуть услугу, тебе стоит знать, что я сделаю это.

Он садится ровно и откидывается спиной на стул, глядя на меня, будто мы пара детей, которые устроили состязание.

— Спасибо, — наконец-то отвечаю я, позволяя тому, что он сказал, проникнуть в меня. Второй шанс. Или это уже третий? Так или иначе, он снимает меня с крючка, и это предельно ясно.

— Мы начинаем через пять минут! — произносит бестелесный голос сбоку от нас.

Никто из нас не отводит взгляда. Наверное, я не единственный, кто вырос со старшим братом. Эта игра в «гляделки» только для самых опытных и сильных соперников.

— Понял, — Купер так и не отрывает взгляд, даже когда руководит шоу. Стоит уважать такого рода дерьмо.

Наконец-то, я отворачиваюсь. Ну, смотрю через его плечо. Я смотрю на своё прошлое, которое стоит всего лишь в паре футов от меня. Тиффани. Её полные сиськи и пустая голова напоминают мне о всём, что я ненавидел в Капитане Америке, которого, они думали, они знали. Она напоминает мне о всём, за чем я скучаю в Лорен.

— Через пять, четыре, три, две… — человек за камерой не считает последнюю секунду, боясь, что его услышат в эфире. В конце концов, запись вживую.

Пока Купер представляет шоу, я пытаюсь вытолкнуть мысли о Лорен из головы, и сфокусироваться. Если я собираюсь исправить нанесённый ущерб, мне нужно прекратить пускать по ней слюни, и расположить к себе умы и души.

Умы и души. Потому что такие миссии всегда хорошо срабатывали для меня.

— Добро пожаловать на шоу, — Купер прерывает мои мысли, и ровнее садится в кресле. — В последний раз, когда я видел вас, вы были пациентом в медицинском

учреждении «Уолтер Рид». Вы учились ходить на своём новом протезе. Единственный раз, когда мы до этого встречались, когда вы потеряли ногу, спасая мне жизнь.

— Спасибо за то, что отдали мне преимущество, — резко киваю я. Не хочу прямо сейчас позволять своему мозгу возвращаться назад, к тому дню. Не тогда, когда я каждый день тяжело борюсь, чтобы отпустить его.

— Кажется, будто вы прошли долгий путь от мужчины, который, как я видел, боролся за каждый шаг в «Уолтер Рид». Вы бы сказали, что уже приспособились к жизни с ампутированной ногой? — он так легко бросает мне этот вопрос, будто мячик для софтбола легонько кинули в перчатку младенцу.

— Думаю, приспособился. Теперь я живу, как обычный американец. Нет ничего, где бы я почувствовал, что моя нога сдерживает меня. Я научился бегать на свой новый протез, и каждый день выбираюсь на пробежку и даже забеги. Чувствую, будто обрёл свою прежнюю жизнь до потери ноги, за исключением одной вещи, — я смотрю на него.

— Какой вещи?

— Я всё ещё не сел обратно на свой байк. Следующим шагом будет именно это. Не могу передать вам, как я соскучился по езде, — я чувствую себя немного расслабленным, пока наша беседа скачет от меня к нему и обратно, словно мячик для пинг-понга.

— Если память мне не изменяет, думаю, у вас были планы вернуться домой после войны и пересечь страну на мотоцикле. Это всё ещё в перспективе? — глаза седовласого ведущего блестят.

— Вам лучше поверить, что на следующей неделе я собираюсь забрать свой байк со склада и сделать несколько коротких заездов по берегу.

— Конечно же, — он улыбается. — Для тех, кто не знаком с вашей историей, я бы хотел запустить видео нашего разговора, и съёмку вашего героического поступка в Афганистане. Я должен предупредить зрителей: это видео — с очень яркой графикой и жестокостью, как и бывает на войне. Я настоятельно рекомендую отослать детей до четырнадцати лет из комнаты, если они сидят рядом с вами, — он даёт свой совет, и делает паузу, снова, не моргая. Я начинаю задумываться, нужны ли ему вообще веки.

— Всё в порядке? — он смотрит за моё плечо на продюсера. Лысый мужчина смотрит на монитор перед собой, и поднимает большой палец вверх.

— Хорошо, значит, люди увидят репортаж, который мы сняли в пустыне. После мы вернёмся к вам, и поговорим о том, что случилось недавно, хорошо? — его брови выглядят так, будто он собирается нахмуриться, но с его ботоксом и макияжем этому не бывать.

— Звучит хорошо. Спасибо, старик.

Несколько членов команды возле нас возятся с ноутбуком на маленьком столике.

— Как видишь, для обсуждения того, что произошло недавно, я собираюсь проиграть часть видео. Каждый видел его, так что нет надобности, смотреть видео полностью. Думаю, семнадцать миллионов просмотров более чем достаточно, — он давится смешком.

Семнадцать миллионов просмотров? Вот сколько людей увидело моё безумие?

Цифра кажется такой огромной, такой абстрактной, что я даже не впадаю в смятение. Не могу представить, как выглядит даже тысяча людей, не говоря уже о семнадцати миллионах.

Хотя у меня даже нет времени обдумать это, потому что мужчина за камерой снова нам сигналит.

— Мы возвращаемся, через пять, четыре, три, два… Андерсон смотри прямо в объектив.

— Добро пожаловать обратно. Я нахожусь здесь, с капитаном Маком Форрестером, и для тех из вас, кто был способен просмотреть всю запись, которой мы только что поделились, очень легко понять, почему прозвище «Капитан Америка» прицепилось к вам. Героизм, который вы показали в тот день, был не чем иным, как отважным поступком супергероя, — его глаза отрываются от камеры, и он смотрит прямо на меня.

Я пытаюсь не скривиться от сравнения.

— Эм, спасибо.

— Например, я хочу поблагодарить вас за службу и отвагу, которую вы проявили, когда началась атака. Наверняка для вас, распространившееся на этой неделе видео с вами на автостраде, после которого, сразу сколько людей по отношению к вам оказалось агрессивно настроенными, стало сюрпризом. — Он потирает большим и указательным пальцем бугорок на ладони. — Мне было противно, когда я увидел заявления о том, что ваши награды нужно аннулировать. Как вы справились с этим нежелательным последствием для Капитана Америки?

Я моргаю, пытаясь оставаться в настоящем.

— Если быть честным, — я громко прочищаю горло, — это имя никогда со мной не уживалось. Оно всегда заставляло меня чувствовать, будто я не почитаю людей, которых потерял в тот день, когда меня сравнивают с Голливудским персонажем. Как я чувствую себя от того, что люди злятся? — я смотрю на свою отсутствующую ногу. — Мне жаль, что я подвёл людей, но больше меня тревожит мужчина, которого я выволок из его же машины, и что напугал его семью и детей, и то, что заставил чувствовать его семью. Они настоящие люди, на чьи жизни я повлиял, и мне очень жаль.

— Думаю, это уместно. Хотя, мне кажется, что вся эта ситуация была раздута. Как показало последнее видео, которым мы только что поделились, вы прошли через большее, чем большинство людей даже сталкивались. Вы настоящий герой. Вы пожертвовали своим здоровьем и безопасностью, чтобы спасти других. А теперь, когда у вас произошла вспышка ярости из-за дорожной пробки, люди требуют, чтоб вы вернули свои медали? У меня каждую неделю бывают такие вспышки! — его непредвзятый репортаж скрывается за его эмоциями. — Все иногда становятся раздражительными. Я собираюсь проиграть немного видео с событиями, которые произошли немного ранее на этой неделе, на случай, если есть зрители, которые его ещё не видели, — он наклоняется вперёд и нажимает

«проиграть» на уже загруженном видео.

Ни экране запускается уже знакомый кадр. Я видел кусочки и отрывки этого видео на всех новостных каналах на протяжении всей недели. Обычно, примерно десять секунд

— это всё, чего хватало, чтоб я сорвался и выключил его. Всё моё тело покалывало, пока я наблюдал, как я же бил по окну машины мужчины. Странно видеть, как вы сами делаете что-то, чего не помните. Это будто смотреть видео с самим собой со студенческой вечеринки. Кто этот парень? Не помнить события, это кажется сюрреалистичным.

Мы прошли ту часть, после которой я обычно тянусь за пультом. Теперь я с силой открываю дверь, и в панике отстёгиваю ремень безопасности мужчины. Внезапно, мне становится неудобно сидеть на своём стуле, будто я не могу найти на нём места, которое не кололо бы мою кожу. Купер наклоняется вперёд, чтобы выключить видео как раз на моменте, когда парень, который его снял, поворачивается через машину к Лорен и Крису.

— Подождите, не выключайте, — я тянусь вперёд и хватаю его руку.

Я чувствую, как взгляд Купера прожигает во мне дыру, но я не могу оторвать глаза от экрана. Крис пытается вырваться из рук Лорен, чтобы побежать ко мне, но Челси крепко удерживает его за плечи рядом с собой. Это тоже хорошо — с тем, в каком состоянии я был — я не знаю, чтобы я сделал, попытайся он вмешаться.

Всё внутри меня переворачивается, когда я вижу, как слёзы скатываются по его щекам прежде, как он прячет лицо в объятиях своей матери. Лорен выкрикивает моё имя, её тело содрогается от рыданий, но я слишком занят тем, чтобы вломиться в машину мужчины, чем знать, что они рядом со мной. Я отпускаю руку Сандерса, и он выключает компьютер.

— Так что, это не те действия, которые все ожидали от высоко-награждённого ветерана, — продолжает Купер, — но это не выглядит как небольшая вспышка дорожного гнева в пробке. В конце концов, вы застряли из-за дорожных работ, разве не так? — Он поднимает глаза на меня, побуждая меня подтолкнуть беседу, и помочь ему обыграть её.

— Нет, — мой голос ровный и пустой.

— Нет? Разве вы не были в зоне дорожных работ? — он звучит, будто его предали.

— Нет, это не была дорожная вспышка ярости. Я даже не был за рулём. Я думаю…

— мой голос хрипит, и я делаю глубокий вдох. Я не стану плакать на национальном телевидении.

Я даю себе секунду, но не могу вытолкнуть лицо Криса, когда он побежал за мной, пытаясь мне помочь… Что я сделал с ним? С Лорен? Со своей семьёй? Я борюсь со слезами, которые скапливаются в уголках глаз.

— То, что случилось в тот день, не было вспышкой дорожной ярости, Купер, — моё признание наконец-то срывается с губ. — У меня, с тех пор, как я вернулся домой, случаются выпадения из реальности с фантомными провалами в зону боевых действий. Каждую ночь во сне, я возвращаюсь туда и сражаюсь. А иногда, когда что-то выводит меня из себя, я возвращаюсь туда и днём. Я, ну, думаю, что люди смотрят на меня, и видят то, что я снова научился ходить, и они говорят: «О, ему уже лучше. Он исцелился». Но я не исцелился. Потому что у меня внутри есть шрамы, которые никто не видит, и они разрывают меня. Теперь, только потому, что я могу ходить, мне не лучше. Не тогда, когда мой мозг всё ещё пребывает на войне. — Я делаю глубокий вдох, и смотрю прямо в камеру. — Мне нужна помощь. Я собираюсь получить профессиональную помощь.

⇐ Предыдущая 32 33 34 35 363738 39 40 41 Следующая ⇒