Юрий Москалёв.

Концерт Покоя.

"Какая сила в музыке этого человека?! Невероятно! Моё музыкальное начало глубоко, глубоко затронуто..."

(Леонард Бернштайн)

"Вы сделали эту комнату храмом..."

(Пабло Казалс)

"... мощно, возвышенно, музыка гения..."

("Пульс Мэгэзин")

Это лишь некоторые из многочисленных высоких оценок творчества выдающегося бенгальского композитора и музыканта Шри Чинмоя, давшего на прошедшей неделе в Сан-Диего концерт для 7тысяч слушателей, собравшихся на Кокс арене. Шри Чинмой - из ряда редких музыкантов, использующих для самовыражения не один, а множество музыкальных инструментов. Однажды в честь 50-летия ООН в Нью-Йорке он играл на ста пятидесяти инструментах. Концерт продолжался 14 часов. На этот раз, в Сан-Диего маэстро ограничился 25-тью инструментами, но также очень разными (современными и древними, западными и восточными, стунными, духовыми, клавишными...). В процессе выступления музыкант не ограничивался зафиксированными в нотах произведениями, много и виртуозно импровизируя. Например, его фортепианная импровизация просто не воспроизводима. Иногда это было похоже на игру маленького ребёнка, изумлённого тем, что нажатие на клавиши рождает звуки и простые мелодии. Но вдруг на вас, подобно Ниагарскому водопаду, обрушивается мощный поток звуков. И странно, что эта огромная музыкальная сила не пугает, не подавляет и не смущает, а даёт сердцу ощущение покоя и уверенности. Внутренний покой, пожалуй, был лейтмотивом концерта в целом. И этот покой лучший ответ на вопрос, почему Шри Чинмой назвал своё выступление Концертом Гармонии.

Особое место было отведено пению песен, которых композитор написал уже свыше 17-ти тысяч. Песни на бенгальском и на английском языках, необыкновенно мелодичные он пел сам, по-восточному вибрирующим мягким баритоном под аккомпанемент индийской гармоники и западной виолончели. Также превосходное исполнение их прдложил хор, состоящий из певцов-студентов Шри Чинмоя.

Шри Чинмой родился в Индии в Юго-Восточной Бенгалии (ныне Бангладеш) в 1931 году, но с 1964 года он проживает в Нью-Йорке. Он не имеет традиционного для Запада музыкального образования, но музыку сочиняет с детсва. Шри Чинмой - великий пример интуитивного постижения творческой силы. Помимо музыки он пишет стихи, прозу, картины. Он также известен как человек, наделённый невероятной физической силой (зафиксированно в официальных справочниках, что он сумел силой своих ног приподнять платформу, на которой стоял 4-тонный слон, и одной рукой приподнимает массы во много раз превосходящие массу своего собственного тела) и организатор многих соревнований по бегу.

В одной из своих книг он пишет: "... Я не говорю по-французски или по-немецки, или по-итальянски, но когда звучит музыка этих стран, сразу же сердце этой музыки входит в моё сердце, или моё сердце входит в сердце этой музыки. В это время не нужно внешнего общения; внутренней сердечной связи достаточно. Моё сердце соединяется с сердцем этой музыки, и в нашем объединении мы становимся одним недилимым целым...Музыка - это Божественная мечта. Нам не нужно знать, как она выглядит, или как она действует. Само её существование поддерживает в нас жизнь."

Юрий Москалёв.

Тучей остры стрелы взвились,

Зазвенели о щиты,

Сквозь кольчуги жадно впились

В шеи, в руки, в животы.

Скрежет, крики злобы, стоны;

Туча стрел-убийц в ответ.

Ради княжеского трона

Позабыт Христов Завет.

Жаждут смерти друг для друга

Из-за ссоры двух князей

Две дружины. Полукругом

Встать зовёт богатырей

Князь Владимир Мономах.

- Конница ударит с тыла.

Меч к сраженью! Копья, а-а-ах! -

Вся ушла куда-то сила:

Обожгла стрела плечо.

- Князь, терпите! - рану лечат:

Подорожник, ткань... Светло

Стало вновь в глазах. - "На сечу!

Кони - вон к тому лесочку!

Я махну, когда вам в бой".

Свист, стрела вонзилась в кочку

Перед княжеской стопой.

Искры, лязг, жестокость в лицах,

Сквернословье, хруст и кровь,

Будто из ведёр водица,

Льётся из голов на новь.

Взмах руки и кони мчатся,

Беспощадны копья бьют.

Принуждён соперник сдаться,

Победители ревут.

- Сие чистая отрада! -

Молвит князь. - Отныне ваши

Латы их, и ждёт награда

В Киеве - пусть будут краше

Ваши сёстры, дети, жёны!

Злато, бархат, самоцветы... -

Всё отдаст нам враг сражённый!

Пир пусть будет до рассвета!

Вороньё клюёт добычу.

Мухи, черви, запах серы.

Чья-то мать сыночка кличет.

Подбирают по-размеру

Мужикам своим старушки

Уцелевшую одёжку

(Услыхали на опушке,

Что крошат друг другу бошки

Князи за лесочком в поле,

И пришли, когда всё стихло,

За своейной скромной долей).

- Фёкла, глянь, с разбитым дыхлом,

Не Просковьин ли сынок?

Он ещё ведь безбородый...-

Из ноздри ползёт жучок.

- Тяжко было ей при родах:

Не хотел на этот свет...

Я держала ей корыто,

А назвали Яроцвет...

- Волки! - "Не трясись, ведь сыты."

Звон церковный, шум людской;

Князь с дружиною вступает

В Киев. Латами, парчой

Войско солнце отражает.

Гусляры поют хвалу.

Красны девицы хохочут.

Каждый дом зовёт к столу.

Гуси у крыльцов гогочут.

Лают во всю пасть собаки.

Ребятня, смеясь, бежит:

"Наши победили в драке!"

Чёрный бык в ответ мычит.

Стоя по бокам дороги

В платьях дорогих нарядных

Жёны, матери в тревоге

Ищут лица ненаглядных.

Терем расписной. Столы

В длинный выставлены ряд.

- Ешьте, пейте! - Из толпы

Выхвачен супруги взгляд:

- Милая, скучал в походе... -

Прытко сходит князь с коня,

Приласкал её, в народе

Воцарилась тишина...

Детки тянут за штанину:

- Папа, папа, где гостинцы?

- Князь, в серебрянном кувшине

Д-о-о-о-брое вино: афинцы

Платят за пеньку и мёд.

Переслали десять бочек.

- Что ж так мало?! Вот народ!

Договор был... -"Мой сыночек! -

В лоб целует мать-старуха.

- Жив-здоров? Какой ты бледный... -

С бороды смахнула муху. -

Ворог побеждён зловредный?

Приготовила с корицей...

Что сие?" - В крови рубаха.

- Рана всё ещё сочится...

Эх, тяжкая ты, шапка Мономаха!

Лес, дорога, ужин в поле;

Баня - дождь, ручей, река...

Странников чудная доля:

Всё идти искать края,

Где спокойнее, сытнее,

Новый жизни поворот

Или как-то веселее...

В общем, верит, что найдёт,

Каждый странник, то, что надо

Его телу и душе.

Несмотря на все преграды

Бродят по большой земле,

Горизонтами пленяясь,

Солнцем, звёздною красой...

Пеньем пташек упиваясь,

Сердца сладкой тишиной.

- Чуешь: дым? Видать, Михей,

Недалеча здесь селенье.

Поспешим к нему скорей!

Порубаем там поленья

Для какой-нибудь старушки

За ночлег на сеновале,

Сытный ужин, бражки кружку...

- Дело, брат! А то устали...

- Но гляди-ка ты: сё - град!

Стены, башни... Грозна стража

У больших дубовых врат

Проверяет все поклажи.

- Кто такие? Прочь, бродяги!

- Ищем, где бы потрудиться...

- Порубите те коряги,

Принесите нам водицы...

Град наш строится: нужны

Щас нам трудовые руки

Паче хлеба и воды...

Тихо: Юрий Долгорукий!

- Как дела? Не надоело

Сторожить сии врата?

- Что вы, князь, нет лучше дела!

- Написать на них: Москва!

"Змей трёхглавый, чёрнокрылый

Жаром дышит в вышине,

Тенью гибели покрыло

Земли русские. В огне -

Сёла, города, дубравы...

Всюду копоть, кости, смрад,

Стоны ужаса, отрава,

Гады из дремучих блат.

Юная княгиня чахнет,

Как цветочек без воды,

В скалах чудища. Там пахнет

Мертвечиной. Пауки

Паутиной затмевают

Солнце от неё в окошке.

Вход в темницу охраняет

Зверь огромный с мордой кошки.

Где же ты, непобедимый,

Добрый молодец-спаситель,

Красной девицы любимый,

Чёрной силы покоритель?!

Отзовись на плач сердечный!

Отруби злодею главы!

Песнь пропой, что будут вечны

Русская земля и слава!"

Грустны гусли; серебрится,

Катится слеза пиита.

Дым над Киевом клубится.

Стены крепости разбиты.

На ветру скрипит калитка

Догорающей читальни.

Пепел, где хранились свитки.

В княжеской опочивальне

Удыгей жуёт конину,

Жир кумысом запивает;

Злата на ковре корзина.

У собора охраняют

Трёх богатырей пленённых...

Девица узнать не хочет

Деток с теремом сожённых.

Обезумевший колдун хохочет.

Не сходит снег, хоть и апрель,

И чудская вода - во льду.

Но слышно: весело капель

Стучит, стучит по ручейку,

Незримо точащему лёд.

Вот поднято распятье:

"Sei mit uns Gott!" -

Вскричали хором крестоносцы-братья,

Вспугнув на соснах дремлющих ворон.

Построенные как кабанья морда,

Металлом скрытые со всех сторон

Пошли на бой бесстрашно, гордо.

Доспехи их не разрубить.

Отскакивают стрелы, как горох.

- Что делать, князь? - "Перехитрить.

Ударим сзади. С нами Бог!"

Войска столкнулись. Искры, скрежет.

Мечи, ножи, булавы, копья

Дробят, прокалывают, режут...

Но тают, тают снега хлопья,

Касаясь покрасневших лат,

Горячих лиц, коней храпящих, -

Как будто слёзы льёт на ад

Зима отсюда уходящая.

Бодрятся немцы: отступает

Князь Невский со своей дружиной.

Идут вперёд, не замечают:

Им метит топорами в спины,

Скрывавшийся за лесом полк

Могучих воинов не уставших, -

С крестами флагов, мантий шёлк

Стал покрывать тевтонцев павших.

Пришло на озеро сраженье.

Скрывает слабый лёд пушистый снег.

Треск, паника...- нет рыцарям спасенья:

Недостижим в доспехах брег.

Во Пскове, в Новгороде каждый дом

Победу празднует и говорит слова:

"Кто к нам на Русь придёт с мечом -

Погибнет от меча!"

Восходит солнце в небеса

Над охладевшею землёй.

Жемчужно-белая луна

Уходит с меркнущей звездой.

Слезинки золотой росы

Смеются в унисон с рекой.

Поётся песня чистоты

Её восторженной душой!

И озарилась навсегда

В лучах рассветной красоты

Улыбкой счастия Земля -

Дитя Божественной Мечты!

Исполнен тишиной эфир.

Искрятся радостью цветы.

Нисходит радугою в мир

Богиня утра. Блеск травы -

Алмазно-изумрудный свет -

Слепит магически глаза.

Весёлым шелестом "Привет!",

Как будто говорит листва.

Янтарно-серебристый круг,

Твоя медовая страна

Для сердца - самый милый друг!

Тобой пленённая пчела

Нектар от Вечности несёт,

С плодами Сладости в садах

Теплом Бессмертия живёт,

Ласкаясь в ветре на ветвях.

Сверкающее на ручьях,

На шубках белок и лисиц,

На пёстрых заливных лугах

И на крылах парящих птиц,

В веснушках, в рыжих головах,

В полях подсолнухов и ржи,

О Солнце, ты - не в небесах,

Ты - в нашей жизни, ты - в Любви!

Так в пенье сердца погрузившись

Молчит на берегу Кочуры,

О Божьей Воле помолившись,

Отшельник Сергий. Мишка хмурый

Пришёл побыть в его покое;

Свистит, захлёбываясь, соловей.

Рогатый лось склонился над водою;

Пьёт, фыркая, (аж брызги - из ноздрей).

Долбит неугомонно ёлку дятел,

К нему крадётся с верхних веток рысь,

А он всё бьётся о кору, как будто спятил,

Не хочет посмотреть на высь.

Дрожит русак, жуёт кислицу,

Несёт в иголках ёжик боровик

(На шляпке слизень), чивкает синица,

Вороны раздаётся крик;

А следом шумный хор: кукушка,

Кузнечики, жуки, шмель, осы,

Стрекозы, оводы, лягушка

(Забыв об аисте) в осоки косах.

И, кажется, Создатель - рядом где-то;

Внимает этим звукам леса,

Вдувает вдохновенье в бабье лето,

Покоем ограждает всё от беса.

Парит в высотах сокол зоркий,

Как камень, падает в лужайку.

Барсук нос высунул из норки.

Пескарики резвяться стайкой

В прозрачности речной мели.

Хромает муравей c травинкой.

"Ау-у-у" послышалось вдали.

Попалась мушка в паутинку.

"Вот глупая, такой простор

Господь даёт твоим порханьям,

А ты не видишь... Сей узор

Не проявляет Состраданья," -

Помыслил Сергий, отпуская

Из плена жертву к небосводу,

Нить липкую с руки смывая;

Черпнул ладонью чисту воду,

Смочил лицо, ослабил жажду

И стал смотреть в себя. Мечтой

Увидел душу Пересвета,

На поле Куликовом бой,

Победу Дмитрия и бесподобье Света.

- Глянь, змею заворожил

Посвистев обычной дудкой!

- Нас бы сим не усыпил.

Вот вином.. - Довольный шуткой

Русский из Твери купец

Из мешка достал кувшин:

- Ты, Макарий, молодец!

Щас отседа выйдет джин

И пойдёт по нашим жилам

Ослаблять башки мученья...

Хорошо! Внутри ожило!

Добрый хмель - одно спасенье

В дальних по морям скитаньях.

Страх - не потонуть бы с грузом;

Слёзы родных при прощаньях;

Дань лентяям толстопузым

(Их полно в любом краю;

Понаставят всюду стражу

И сдирают с люда мзду);

А разбойники, а кражи...

Мне завидуют: "богат".

В шкуре бы моей пожили,

То познали б, что есть ад...

- Афанасий, мы забыли

Семьям накуплять подарки.

Безделушки, сласти - деткам;

Жёнкам - бусы, шёлк не маркий...

Дочка вот просила редкий

Ихний аленький цветок...

Рёв слона, базар гудит.

Нежный из кокоса сок

Горло сладко холодит.

Держит на главе в корзине

Ананасы, манго дева.

Восседает в балдахине

Заминдар. Покой напева

С повторяющимся "О-М-М-М"

С губ худющего аскета.

А Никитин слышал "ДОМ-М-М",

Тратя местные монеты.

За оконцем - звёзды, снег...

Чтенье при свече Писанья:

"Хилый, грешный человек,

Нет Спасенья без страданья..."

- Господи, ну почему

Путь к Тебе крутой и торный?

Как постичь Твою Красу,

Вечную, нерукотворную?

Господи, зачем Тебе

Наши слёзы, мор, глад, муки,

Битвы, рысканье во тьме...

Ад - судьба с Тобой в разлуке!

Всемогущий, излечи

Землю от уродств порока;

Своей Силой защити

Русь от пасти злого рока.

Вездесущий, проявись,

Дабы всяк Твой Свет познал.

На молитвы отзовись

Тех, кто мучиться устал...

В келье буто посветлело...

Верно, начало светать.

Злато в образах зардело.

Инок снова стал читать:

"Всё придёт, о чём ты просишь.

Только есть Господний Час!

К небесам себя возносишь,

Коли терпишь. Сей Наказ

Восприми со всем смиреньем,

Сделай своему пути звездою.

Отвергай все искушенья,

Не иди за сатаною!"

На сердце тепло и сладко.

Кисть макает инок в краски.

Линии ведутся гладко,

В Лики превращая маски.

За оконцем рассвело.

Слышен горний тихий зов.

Явленное волшебство:

Пишет "Троицу" Рублёв.

По протоптонному снегу

Мчится на борзых конях

Полк казачий: ищет негу

В замороженных лесах.

Мельком кедры, пихты, ёлки...

Наутёк бежит беляк;

Напугались даже волки.

Впереди полка Ермак.

Лес Сибири, что скрываешь?

Где твоей земли пределы?

Ты как будто размышляешь

Пред великим добрым делом,

Облачённый в тишину,

Всё сковавшего мороза.

Видишь ли свою судьбу?

Погружён в какую грёзу?

Не затронут суетой

Будто с бренностью простился.

Как отшельник, весь седой,

Сердцем с Вечностью сдружился.

Али спишь, и в сновиденье

Песню сладкую поёт

Полноводных рек движенье,

Уносящих в дали лёд.

Стук копыт. с ветвей спадают

Шапки белые. Клубится

Пыль искристая. Блистает

Небо чистое. Куница

За сугробом затаилась.

В далеке шатун рычит.

Шишка на песца свалилась.

Сыч встревоженно кричит.

Казаки, какая сила

Гонит вас в безлюдный край,

В сердце рвенье разбудила

Отыскать за Русью рай?

"Не страшись, родимый, но-о-о!" -

Атаман бодрит коня.

Прыгают через бревно,

За собой других маня.

- Меня ты будто сторонишься...

Хотенья нет поговорить?

Иль, Ваня, ты меня боишься?

- Да нет, отец... хочу спросить...

Зачем Малюте столько власти?

- Он никогда не предавал!

- Он - адов зверь! С клыкастой пастью

Во сне его я увидал!

- Рехнулся?! Сон... Ты съел не то

Иль хмеля выпил сверху меры

Пред сном... Не вижу никого,

К кому во мне такая вера!

Кругом враги, а он, как щит.

Мне смерть повсюду замышляют...

- Желал сего Филип, Митрополит?

- Поболе всех! Что, кто тебя смущает?

Мне чуется смутьянский дух.

Не снюхался ль ты, Ванечка, с врагами?

Псы Курбского пускают гнусный слух,

И се царит над дураками!

- Да не бесись, отец, ты перестал молиться.

Покоя нет в тебе - и нет в других.

Так много крови... не отмыться...

Хоть и враги, зачем пытаешь их?

Где писано, в каком Завете,

Что б грешников терзать здесь, как в аду? -

Сверкнул сапфирами на свете,

Взбивая пыли полосу,

Тяжёлый посох. - Ах, ты тварь! -

Глухой удар. Наследник на ковёр упал.

Опомнился тут Грозный царь:

- Сынок, прости... Но сын молчал.