ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Утро следующего дня в пасторском саду; с безоблачного неба сияет солнце. В садовой стене, как раз посредине, деревянная калитка, такая широкая, что проедет карета. Рядом с калиткой колокольчик, соединенный с висящей снаружи ручкой. Аллея для экипажей проходит посредине сада, сворачивает налево и заканчивается перед крыльцом круглой, усыпанной гравием площадкой. За калиткой видна пыльная дорога, идущая параллельно стене, за дорогой узкая полоска травы и неогороженная сосновая роща. На лужайке, между домом и аллеей, подстриженный тис, под ним садовая скамейка. С противоположной стороны сада идет буксовая изгородь; на газоне солнечные часы и рядом с ними железный стул. Узкая тропинка позади солнечных часов ведет к изгороди. Фрэнк сидит на стуле возле солнечных часов, положив на них утренние газеты, и читает. Пастор выходит из дома. Его знобит, глаза у него красные. Он неуверенно смотрит на Фрэнка.

Фрэнк (вынув из кармана часы). Половина двенадцатого. Нечего сказать, подходящее время для пастора являться к завтраку!

Пастор. Не издевайся, Фрэнк, не издевайся. Я немного… э‑э…

(Вздрагивает.) Фрэнк. Раскис?

Пастор (с негодованием, протестуя против этого выражения). Нет, сэр, нездоров сегодня с утра. Где твоя мать?

Фрэнк. Не бойтесь, ее здесь нет. Забрала с собой Бесси и уехала в город с поездом одиннадцать тринадцать. Просила передать вам несколько поручений. Чувствуете ли вы себя в силах выслушать меня сейчас, или подождать, пока вы позавтракаете?

Пастор. Я уже завтракал. Удивляюсь, как могла твоя мать уехать в город, когда у нас гости. Они сочтут это странным.

Фрэнк. Возможно, она это предвидела. Во всяком случае, если Крофтс останется у нас гостить и вы с ним намерены каждую ночь просиживать до четырех часов, вспоминая события вашей, бурной молодости, то ее прямой долг как хорошей хозяйки поехать в город и заказать бочонок виски и сотни три сифонов содовой.

Пастор. Я не заметил, чтобы сэр Джордж пил через меру. Фрэнк. Вы были не в состоянии это заметить, родитель. Пастор. Ты хочешь сказать, что я…:

Фрэнк (спокойно). Я в жизни не видел менее трезвого пастора. Анекдоты, которые вы рассказывали о вашем прошлом, были просто ужасны; я не думаю, чтобы Прейд остался ночевать под вашим кровом, если б они с матерью не пришлись так по душе друг другу.

Пастор. Глупости, сэр Джордж Крофтс – мой гость. Должен же я о чем‑нибудь с ним разговаривать, а у него только одна тема для разговора… Где сейчас мистер Прейд?

Фрэнк. Повез маму и Бесси на станцию.

Пастор. А Крофтс встал?

Фрэнк. О, давным‑давно. Он ни в одном глазу! Видно, что у него было больше практики, чем у вас, а всего вернее, и сейчас не бросил. Ушел куда‑то покурить.

Фрэнк опять берется за газету. Пастор в унынии поворачивает к калитке, потом нерешительно возвращается.

Пастор. Э‑э…

Фрэнк. Фрэнк. Да?

Пастор. Как, по‑твоему, эти Уоррены ждут, что мы их пригласим к себе после вчерашнего?

Фрэнк. Они уже приглашены.

Пастор (в ужасе). Что?!

Фрэнк. Крофтс сообщил за завтраком, что вы просили его пригласить к нам миссис Уоррен и Виви и передать им, чтобы они располагались здесь как дома. Именно после этого сообщения мама вспомнила, что ей нужно поехать в город с поездом одиннадцать тринадцать.

Пастор (в отчаянии). Никогда я их не приглашал! У меня этого и в мыслях не было.

Фрэнк (сочувственно). Где же вам знать, родитель, что вы вчера думали и чего не думали?

Прейд (входит в калитку). Доброе утро.

Пастор. Доброе утро. Я должен извиниться перед вами, что не вышел к завтраку. У меня… э‑э…

Фрэнк. Пасторский катар горла, Прейд. К счастью, не хронический.

Прейд (меняя тему). Должен сказать, что ваш дом стоит на замечательно красивом месте. Нет, в самом деле место чудесное.

Пастор. Да, действительно… Фрэнк сходит с вами погулять, если хотите. А меня уж вы, пожалуйста, извините: я должен воспользоваться случаем и написать проповедь, пока миссис Гарднер нет дома. Развлекайтесь без меня. Вы позволите?

Прейд. Ну разумеется, разумеется. Пожалуйста, не церемоньтесь со мной.

Пастор. Благодарю вас. Ну, я… э‑э… э‑э… (Бормоча, поворачивает к крыльцу и скрывается за дверью.)

Прейд. Странное, должно быть, занятие – писать проповеди каждую неделю.

Фрэнк. Ну еще бы не странное! Если б он их писал, а то он их покупает готовые. Просто пошел пить соду.

Прейд. Мой дорогой мальчик, мне хотелось бы, чтобы вы были почтительнее с вашим отцом. Вы можете быть очень милы, когда захотите.

Фрэнк. Мой дорогой Предди, вы забываете, что мне приходится жить с родителем. Когда люди живут вместе – все равно, отец ли это с сыном, муж с женой или брат с сестрой, – они уже не могут притворяться вежливыми, что так легко во время десятиминутного визита. А у родителя, при всех его высоких домашних достоинствах, бесхарактерность овечья, а чванство и злопамятность ослиные.

Прейд. Что вы, что вы, дорогой мой Фрэнк! Ведь он вам отец.

Фрэнк. Ну что ж, я и воздаю ему должное. (Встает и швыряет газету на скамью.) Нет, вы подумайте, поручил Крофтсу пригласить к нам миссис Уоррен. Надо полагать, спьяну. Вы знаете, Предди, мама и слышать не хочет о миссис Уоррен. Виви лучше не приходить к нам, пока ее мамаша не уедет.

Прейд. Но ведь ваша матушка ничего не знает о миссис Уоррен? (Поднимает с земли газету и садится читать.)

Фрэнк. Понятия не имею. Должно быть, знает, если уехала в город. Не то чтобы мать имела что‑нибудь против нее в общепринятом смысле: она оставалась верным другом многим женщинам, которые попали в беду. Но все это были порядочные женщины. Вот в чем существенная разница. У миссис Уоррен, без сомнения, есть свои достоинства, но она уж слишком вульгарна, мать с ней просто не захочет разговаривать. Так вот… Это что такое?

Его восклицание вызвано вторичным появлением пастора: он выбегает из дома в испуге, весь запыхавшись.

Пастор. Фрэнк, миссис Уоррен с дочерью идут сюда вместе с Крофтсом, я видел их из окон кабинета. Что мне говорить, где твоя мать?

Фрэнк. Наденьте шляпу и ступайте им навстречу, скажите, что вы им страшно рады, что Фрэнк в саду, а мама с Бесси вызваны к больной родственнице и очень сожалеют, что не могли остаться дома; выразите надежду, что миссис Уоррен хорошо провела ночь и… и… одним словом, говорите все, что в голову взбредет, кроме правды, а в остальном положитесь на волю божию.

Пастор. Но как же мы от них отделаемся потом?

Фрэнк. Теперь уж некогда об этом думать. Одну минуту! (Убегает в дом.)

Пастор. Он такой несдержанный. Я просто не знаю, что с ним делать, мистер Прейд.

Фрэнк (возвращается с черной фетровой шляпой и нахлобучивает ее отцу на голову). Ну, идите скорей. Мы с Прейдом останемся здесь как ни в чем не бывало.

Пастор растерянно, но покорно спешит к калитке. Прейд «стает с земли и отряхивается.

Надо как‑нибудь спровадить старуху обратно в город. Ну, по совести, милый Предди, неужели вам приятно видеть их вместе – Виви с мамашей?

Прейд. Почему же?

Фрэнк (с гримасой отвращения). Неужели вас от этого зрелища не коробит? Эта старая карга, способная на любую гнусность, – и Виви! Бр‑р!

Прейд. Тише, пожалуйста. Они идут.

Пастор с Крофтсом показываются на дороге, за ними, нежно обнявшись, идут миссис Уоррен и Виви.

Фрэнк. Смотрите‑ка, что она делает – ни больше ни меньше как обняла старуху за талию. И рука правая – значит, это ее затея. Она становится сентиментальна, ей‑богу! Бр‑р! Неужели вас это не коробит?

Пастор открывает калитку; миссис Уоррен и Виви проходят мимо него и останавливаются посредине сада, разглядывая дом. Фрэнк в притворном восторге бросается к миссис Уоррен.

Как я рад вас видеть, миссис Уоррен! Как вам к лицу этот тихий, старомодный пасторский сад!

Миссис Уоррен. Ну, ну, нечего! Вы слышали, Джордж? Он говорит, что мне к лицу этот тихий, старомодный пасторский сад!

Пастор (все еще держит калитку открытой для Крофтса, который угрюмо и неохотно проходит в сад). Вам все к лицу, миссис Уоррен.

Фрэнк. Браво, родитель! Ну, а теперь вот что: давайте повеселимся вовсю до завтрака. Сначала осмотрим церковь. Без этого нельзя. Церковь, знаете ли, замечательная, тринадцатого века; родитель к ней питает слабость, потому что собрал деньги на реставрацию и перестроил ее до основания шесть лет назад. Прейд нам растолкует, что в ней хорошего.

Прейд (поднимаясь). С удовольствием, если после реставрации там осталось что‑нибудь хорошее.

Пастор (гостеприимно улыбаясь). Я буду очень рад, если сэр Джордж и миссис Уоррен в самом деле захотят посмотреть ее.

Миссис Уоррен. Ну так идем посмотрим, и дело в сторону.

Крофтс (опять поворачивает к калитке). Я не возражаю.

Пастор. Нет, не сюда. Мы пройдем полем, если позволите. (Ведет их по узенькой тропинке мимо буксовой изгороди.)

Крофтс. Что ж, пожалуйста. (Идет рядом с пастором.)

Прейд и миссис Уоррен следуют за ними. Виви не двигается с места и смотрит им вслед, выражение ее лица в эту минуту становится особенно решительным.

Фрэнк. А вы разве не идете?

Виви. Нет. Я хочу вас предупредить, Фрэнк. Вы позволили себе издеваться над моей матерью вот только что, когда говорили насчет пасторского сада. Так вот, чтобы этого больше не было. Прошу вас обращаться с моей матерью так же почтительно, как вы обращаетесь со своей.

Фрэнк. Моя милая Вив, она этого не оценит. Она непохожа на мою мать; не годится с той и другой обращаться одинаково. Но что такое с вами случилось? Вчера вечером у нас с вами было полное единомыслие насчет вашей матери и ее компании, а сегодня утром вы позируете в роли любящей дочери и ходите, обнявшись с вашей мамашей.

Виви (вспыхнув). Позирую!

Фрэнк. Да, я так это понял. Первый раз в жизни вижу, что вы перестаете быть собой и становитесь посредственностью.

Виви (сдерживаясь). Да, Фрэнк, произошла перемена, и я не думаю, что она была к худшему. Вчера я вела себя как педантка.

Фрэнк. А сегодня?

Виви (дрогнула, но смотрит на него в упор). Сегодня я знаю мою мать лучше, чем вы.

Фрэнк. Боже вас сохрани!

Виви. Что вы хотите этим сказать?

Фрэнк. Вив, у безнравственных людей существует нечто вроде общего языка, о котором вы и понятия не имеете, – вы слишком цельная натура. Вот это и роднит вашу мать со мной, вот поэтому я знаю ее лучше, чем вы, – так, как вам никогда не узнать.

Виви. Ошибаетесь. Вы ничего о ней не знаете. Если б вы знали, с какими обстоятельствами ей пришлось бороться…

Фрэнк (ловко заканчивая фразу) …то я понял бы, отчего она стала такая, правда? А не все ли это равно? Какие бы там ни были обстоятельства, а с вашей матерью вы не уживетесь, Вив.

Виви (очень сердито). Почему же?

Фрэнк. Потому что она дрянная старуха, Вив. Если вы при мне еще раз обнимете ее за талию, я тут же застрелюсь в знак протеста.

Виви. Значит, я должна выбирать между вами и моей матерью?

Фрэнк (любезно). Ну, зачем же ставить миссис Уоррен в такое невыгодное положение? Нет, Вив, ваш влюбленный мальчик никогда вас не оставит. Но тем больше он тревожится за вас и боится, как бы вы не наделали ошибок. Что уж тут, Вив, ваша мать невозможна. Она, может быть, и добрая старуха, но непорядочная, в высшей степени непорядочная.

Виви (горячо). Фрэнк!

(Он не сдается. Она уходит от него и садится на скамью под тисовым деревом, стараясь успокоиться и взять себя в руки, потом говорит.) Значит, все должны ее оставить, потому что она, как вы выражаетесь, непорядочная? Значит, она не имеет права жить?

Фрэнк. Не бойтесь, Вив, она не останется в одиночестве. (Подсаживается к Виви на скамью.)

Виви. Но я должна ее оставить, так, по‑вашему? Фрэнк (ребячливо, нежным, подкупающим голосом, стараясь заговорить ее). Не надо к ней переезжать. Все равно не получится семейная группа: маменька с дочкой. Только расстроит нашу семейную группу.

Виви (впадая в его тон). Какую семейную группу?

Фрэнк. Дети в лесу: Виви и маленький Фрэнк. (Обнимает Виви за талию и прижимается к ней, словно сонный ребенок.) Уйдем в темный лес и зароемся в листья.

Виви (укачивает его, как ребенка). И уснем крепким сном под зеленою сенью.

Фрэнк. С милой умницей девочкой глупенький мальчик.

Виви. Милый маленький мальчик с дурнушкой девчонкой.

Фрэнк. В мире и тишине, подальше от безмозглого папаши и сомнительной…

Виви (заглушает последние два слова, прижав голову Фрэнка к груди). Ш‑ш‑ш! Девочке хочется совсем забыть о своей матери.

Они молчат некоторое время, укачивая друг друга. Потом Виви пробуждается, словно от толчка.

Какие же мы идиоты! Ну, сядьте как следует. Боже мой! Ваши волосы… (Приглаживает их.) Неужели все взрослые люди играют вот так, по‑ребячьи, когда на них никто не смотрит? В детстве я никогда этого не делала.

Фрэнк. И я тоже. Вы моя первая подруга. (Хочет поцеловать ее руку, но сначала оглядывается и совершенно неожиданно видит Крофтса, выходящего из‑за буксовой изгороди.) О, черт бы его взял!

Виви. Кого, милый?

Фрэнк (шепотом.) Ш‑ш! Тут эта скотина Крофтс! (Отсаживается подальше как ни в чем не бывало.)

Крофтс. Могу я сказать вам несколько слов, мисс Виви?

Виви. Разумеется.

Крофтс (Фрэнку). Извините меня, Гарднер. Вас ждут в церкви, если вы ничего не имеете против.

Фрэнк (вставая). Все, что вам угодно, Крофтс, только не церковь. Если вам что‑нибудь понадобится, Виви, позвоните в колокольчик у калитки. (С безукоризненной учтивостью направляется к дому.)

Крофтс (смотрит ему вслед, хитро прищурившись, и говорит Виви тоном близкого друга, пользующегося особыми правами). Приятный молодой человек, мисс Виви. Жаль, что у него нет денег, верно?

Виви. Вы так думаете?

Крофтс. Ну какое у него будущее? Ни профессии, ни состояния. Куда он годится?

Виви. Я знаю его слабые стороны, сэр Джордж.

Крофтс (слегка растерявшись оттого, что его так верно поняли). О, не в том дело. А просто, пока мы живем на земле, от этого не уйти: деньги есть деньги. Виви не отвечает. Хорошая погода, верно?

Виви (с плохо скрытым презрением к такой неудачной попытке завязать разговор). Очень.

Крофтс (грубовато и добродушно, делая вид, что ему нравится ее смелость). Ну, я не о том хотел говорить. (Садится рядом с ней.) Послушайте, мисс Виви. Я очень хорошо понимаю, что я не компания для молодых девиц.

Виви. Вот как, сэр Джордж?

Крофтс. И сказать вам по правде, я к этому не стремлюсь. Но у меня слово с делом не расходится, и если я что‑нибудь чувствую, так не на шутку, а уж если я что‑нибудь дорого ценю, так плачу за это наличными. Вот я какой человек.

Виви. Это, конечно, делает вам честь.

Крофтс. О, я вовсе не собираюсь хвастаться. У меня есть свои недостатки, само собой разумеется, и я это понимаю лучше всякого другого, я знаю, что я не совершенство, – это одно из преимуществ зрелого возраста. А я уже немолод и помню об этом. Но правила жизни у меня простые и, мне думается, хорошие. В отношениях с мужчиной – честь, в отношениях с женщиной – верность; не быть ханжой и не разводить бобов насчет религии, а твердо верить, что все, в общем, идет к лучшему.

Виви (с язвительной иронией). Верить в силу, которая находится вне нас, и стремиться к добру, да?

Крофтс (приняв это всерьез). Вот именно, вне нас. Вы‑то понимаете, что я хочу сказать. Ну, а теперь перейдем к делу. Вы, может быть, думаете, что я промотал свои деньги зря? Ничего подобного: я теперь богаче, чем в тот день, когда получил наследство. Жизненный опыт помог мне: я вложил свой капитал в такое дело, которое другие упустили из виду; в чем другом я, может быть, и отстал, зато уж в денежном отношении – будьте покойны, не подкачаю.

Виви. Вы очень любезны, что сообщаете мне все это.

Крофтс. Ну, полно, мисс Виви. Будто бы вы не понимаете, к чему я клоню. Я хочу обзавестись леди Крофтс. Вам, верно, кажется, что я действую уж слишком напрямик?

Виви. Вовсе нет, я очень вам обязана, что вы высказались определенно и по‑деловому. Я вполне могу оценить ваше предложение: деньги, общественное положение, титул леди Крофтс и так далее. Но я все‑таки должна отказаться, с вашего разрешения. Лучше не надо. Нет и нет. (Встает и подходит к солнечным часам, чтобы избавиться от соседства с Крофтсом.)

Крофтс (ничуть не обескуражен; пользуясь освободившимся на скамье местом, располагается поудобнее, словно при ухаживании два‑три предварительных отказа в порядке вещей). Я не тороплюсь. Это только чтобы вы знали, на случай, если молодой Гарднер вздумает вас поймать. Вопрос остается открытым.

Виви (резко). Мой отказ окончательный. Я не передумаю.

На Крофтса ее отказ не производит никакого впечатления. Он ухмыляется; поставив локти на колени, наклоняется вперед, тычет палкой в какую‑то несчастную букашку и хитрым взглядом смотрит на Виви. Она отворачивается в раздражении.

Крофтс. Я гораздо старше вас, на двадцать пять лет – это четверть столетия. Я не собираюсь жить вечно и позабочусь о том, чтобы вы были обеспечены после моей смерти.

Виви. Меня и это не соблазняет, сэр Джордж. Не лучше ли вам примириться с моим ответом? Нет ни малейшей надежды, чтобы я его изменила.

Крофтс (встает, сбивает палкой маргаритку и начинает прохаживаться взад и вперед). Что ж, не беда. Я бы мог сообщить вам кое‑что, и вы мигом передумали бы. Но не хочу; я предпочитаю честно добиваться вашего расположения. Я был верным другом вашей матери, спросите ее сами. Если б не мои советы и помощь, она бы никогда не нажила тех денег, которые пошли на ваше образование, не говоря уж о деньгах, которыми я ссудил ее. Немного сыщется людей, которые поддержали бы ее, как я. Я вложил в это дело не меньше сорока тысяч фунтов.

Виви (смотрит на него в изумлении). Вы хотите сказать, что вы были компаньоном моей матери?

Крофтс. Да. Теперь подумайте сами, от скольких объяснений и хлопот мы избавились бы, если бы все это осталось, так сказать, в кругу семьи. Спросите вашу матушку, захочет ли она рассказать обо всех своих делах постороннему человеку?

Виви. Не вижу, в чем тут затруднение. Насколько я понимаю, дело ликвидировано и капитал положен в банк.

Крофтс (остолбенев от изумления). Ликвидировано! Ликвидировать дело, которое дает тридцать пять процентов прибыли в самый плохой год! С какой же стати? Кто это вам сказал?

Виви (меняясь в лице). Вы хотите сказать, что оно все еще… (Резко обрывает фразу и хватается за солнечные часы, чтобы не упасть. Потом быстрыми шагами идет к стулу и садится.) О каком деле вы говорите?

Крофтс. Собственно говоря, это дело не такое, чтобы оно могло считаться… ну, первоклассным, что ли, в моем кругу… в нашем кругу, если вы со временем передумаете насчет моего предложения. Не то чтобы тут была какая‑нибудь тайна – не думайте, нет. Вы, разумеется, и сами понимаете: раз в нем принимает участие ваша мать, то в этом деле нет решительно ничего сомнительного, нечестного. Я ее знаю много лет и могу сказать, что она скорее руку себе отрубит, чем возьмется за что‑нибудь подозрительное. Да я вам расскажу, если хотите. Не знаю, случалось ли вам замечать, путешествуя за границей, как трудно найти действительно удобный пансион…

Виви (с отвращением, глядя в сторону). Да, продолжайте, пожалуйста.

Крофтс. Ну вот, в этом‑то и вся суть. А ваша матушка – прекрасный организатор. У нас два пансиона в Брюсселе, один в Остенде, один в Вене и два в Будапеште. Разумеется, кроме нас, участвуют и другие, но в наших руках большая часть капитала, а ваша матушка незаменима как директор предприятия. Вы, я думаю, обратили внимание, что она почти все время в разъездах. Но об этом, понимаете ли, лучше не говорить в обществе. Скажи только слово «пансион», и пойдут слухи, что ты содержишь кабак. Вы же не захотите, чтобы о вашей матери ходили такие слухи, правда? Вот почему мы и молчим на этот счет. Кстати, вы ведь никому не скажете? Уж если оно хранилось в секрете столько времени, пускай и дальше так будет.

Виви. И это‑то дело вы приглашаете меня вести вместе с вами?

Крофтс. О нет. Мои дела жены не касаются. Вы будете в них участвовать не больше, чем всегда участвовали.

Виви. Я участвовала? Что вы хотите сказать?

Крофтс. Только то, что вы жили на эти деньги. Этими деньгами заплачено за ваше образование и за платье, которое на вас надето. Не брезгуйте людьми дела, мисс Виви: без них где были бы ваши колледжи, ваши Ньюнемы и Гертоны?

Виви (встав, почти вне себя от гнева). Берегитесь! Я знаю, какое это дело.

Крофтс (едва удерживаясь от брани). Кто вам сказал?

Виви. Ваш компаньон – моя мать.

Крофтс (задыхаясь от ярости). Старая…

Виви. Так, так.

Слово застревает у Крофтса на языке, он стоит, задыхаясь от злобы и бешено бранясь про себя; однако, понимая, что ему следует держаться сочувственного тона, находит выход в благородном негодовании.

Крофтс. Какое неуважение к вам! Я бы вам никогда этого не сказал.

Виви. Вы, верно, сказали бы мне после свадьбы; это было бы надежное средство держать меня в руках.

Крофтс (совершенно искренне). Вот уж не собирался. Честное слово джентльмена!

Виви (смотрит на него во все глаза; однако, сознавая комизм его протеста, она успокаивается и, собравшись с силами, отвечает презрительно и сдержанно). Это неважно. Я думаю, вы понимаете, что наше знакомство должно прекратиться сегодня же, как только мы уедем отсюда.

Крофтс. Почему? Потому что я помогал вашей матери?

Виви. Моя мать была бедная женщина, и ей не оставалось другого выбора, вот почему она на это пошла. А вы были богач и джентльмен и пошли на это ради тридцати пяти процентов прибыли. По‑моему, вы самый обыкновенный негодяй. Вот что я о вас думаю.

Крофтс (таращит на нее глаза; он нисколько не обижен и чувствует себя гораздо легче оттого, что дело пошло начистоту, без прежних церемоний). Ха‑ха‑ха! Так, так, барышня, валяйте! Мне это не повредит, а вам доставит удовольствие. Почему бы, черт возьми, мне не вложить моих денег в это дело? Я получаю проценты с капитала, как и другие; надеюсь, вы не думаете, что я сам пачкаю руки этой работой? Что вы! Не станете же вы отказываться от знакомства с герцогом Белгрэвиа, кузеном моей матери, из‑за того, что часть его доходов достается ему не вполне безгрешным путем? Я думаю, вы не перестанете кланяться архиепископу Кентерберийскому из‑за того, что в его доме сдаются квартиры мытарям и грешникам? Вы помните стипендию Крофтса в Ньюнеме? Так вот, она была основана моим братом, членом парламента. Он получает двадцать два процента прибыли с фабрики, где работают шестьсот девушек, и ни одна из них не зарабатывает столько, чтобы можно было на это прожить. Как же, вы думаете, они сводят концы с концами? Спросите вашу матушку! И что же, по‑вашему, я должен отказаться от тридцати пяти процентов прибыли, когда все прочие загребают сколько могут, как полагается умным людям? Как же, нашли дурака! Если вы будете выбирать своих знакомых по признаку высокой нравственности, вам лучше уехать из Англии или совсем отказаться от общества.

Виви (чувствуя угрызения совести). Вы можете еще сказать, что я сама никогда не спрашивала, откуда берутся деньги, которые я трачу. Думаю, что я нисколько не лучше вас.

Крофтс (совершенно успокоившись). Ну разумеется! И очень хорошо! Ведь вреда от этого нет, в конце концов. (Игриво поддразнивает ее.) Так, значит, вы уж не считаете меня таким негодяем, передумали теперь, а?

Виви. Я делила с вами прибыль, а сейчас поставила себя на одну доску с вами, высказав, что я о вас думаю.

Крофтс (серьезно и дружески). Ну так что же из этого? Вы увидите, что я не так уж плох: я не гонюсь за всякими там умственными тонкостями, зато умею чувствовать по‑человечески; к тому же мы, Крофтсы, не терпим вульгарности, это уж у нас в крови, и, я думаю, в этом мы с вами сойдемся. Поверьте мне, мисс Виви, на свете не так уж плохо жить, как каркают все эти пророки. Пока вы не идете против общества в открытую, оно не станет задавать вам щекотливые вопросы; зато с выскочками, которые лезут на рожон, разделываются в два счета. Всего лучше сохраняется в тайне то, о чем все догадываются. В том обществе, в которое я вас введу, ни одна дама, ни один джентльмен не забудутся настолько, чтобы судачить о моих делах или о делах вашей матери. Никто другой не создаст вам такого прочного положения в обществе.

Виви (с любопытством наблюдает за ним). Вам, верно, кажется, что вы со мной отлично столковались?

Крофтс. Я льщу себя надеждой, что теперь вы обо мне лучшего мнения, чем были сначала.

Виви (спокойно). Теперь я нахожу, что о вас вообще не стоит думать. Когда я думаю о том обществе, которое вас терпит, и о законах, которые вас защищают, когда я думаю, как беспомощны были бы девять девушек из десяти в руках у моей матери – продажной женщины и у вас – ее сутенера‑капиталиста…

Крофтс (побагровев). Ах, мерзкая!

Виви. Это лишнее. Я и без того чувствую себя мерзко. (Поднимает щеколду калитки, намереваясь открыть ее и выйти.)

Крофтс бежит за Виви и кладет руку на верхнюю перекладину, не давая ей открыть калитку.

Крофтс (задыхаясь от ярости). Вы думаете, что я это так и стерплю от вас, чертенок вы этакий?

Виви (невозмутимо). Успокойтесь. Сейчас кто‑нибудь выйдет на звонок. (Не отступая ни на шаг, ударяет по звонку тыльной стороной руки.)

Звонок резко дребезжит, и Крофтс невольно отскакивает назад. Почти, в то же мгновение на крыльце появляется Фрэнк с ружьем.

Фрэнк (любезно и радостно). Дать вам ружье, Вив, или мне самому распорядиться?

Виви. Фрэнк, вы слышали?

Фрэнк (сбегая по ступенькам в сад). Только звонок, уверяю вас; я боялся, как бы вам не пришлось дожидаться. По‑моему, я проявил тонкое понимание вашего характера, Крофтс.

Крофтс. Мне ничего не стоит отнять у вас это ружье и обломать его об вашу голову.

Фрэнк (осторожно подкрадывается к нему). Ради бога, не надо. Я так неосторожен в обращении с оружием. Непременно выйдет несчастный случай, и на следствии мне сделают выговор за небрежность.

Виви. Уберите ружье, Фрэнк, это ни к чему.

Фрэнк. Совершенно верно, Вив. Лучше поймать его в капкан – это как‑то больше по‑спортсменски.

Уязвленный Крофтс делает угрожающий жест.

Крофтс, у меня тут пятнадцать патронов, а на таком расстоянии я стреляю без промаха, тем более в мишень ваших размеров.

Крофтс. Не бойтесь, пожалуйста. Я вас не трону.

Фрэнк. Очень великодушно с вашей стороны при данных обстоятельствах! Благодарю вас!

Крофтс. Я уйду, но сначала я кое‑что сообщу вам. Вам это небезынтересно, ведь вы так привязаны друг к другу. Мистер Фрэнк, позвольте вас представить вашей сводной сестре, дочери достопочтенного Сэмюэля Гарднера. Мисс Виви – ваш сводный брат. Всего лучшего. (Выходит через калитку на дорогу.)

Фрэнк (после минутного оцепенения берется за винтовку). Вы засвидетельствуете, Вив, что это был несчастный случай. (Прицеливается в удаляющуюся фигуру Крофтса.)

Виви (хватается за дуло и направляет его себе в грудь). Теперь стреляйте. Можно. Фрэнк (выпускает из рук винтовку). Стойте! Осторожнее.

Виви разжимает руку. Винтовка падает на траву.

Ох, и задали же вы страху своему мальчику. А если б она выстрелила? Уф! (Как подкошенный падает на скамью.)

Виви. А если б и выстрелила, – от острой физической боли мне стало бы легче.

Фрэнк (ласково). Не принимайте этого всерьез, милая Виви. Подумайте, даже если этот субъект под дулом винтовки первый раз в жизни сказал правду, то мы теперь только стали настоящими детьми в лесу. (Протягивает к ней руки.) Пойдем и зароемся в листья.

Виви (с криком отшатывается). Нет, нет, не надо. Это отвратительно.

Фрэнк. Почему? Что случилось?

Виви. Прощайте. (Идет к калитке.)

Фрэнк (вскакивая). Нет! Стойте, Виви! Виви! Она оборачивается.

Куда вы идете? Где вас искать?

Виви. У Онории Фрейзер, Чансери‑лейн, шестьдесят семь, там я и останусь навсегда. (Быстро уходит в направлении, противоположном тому, в котором пошел Крофтс.)

Фрэнк. Послушайте, постойте! О черт! (Бежит за ней.)

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒