Я — не тело. Я — свободен. Отныне и навсегда я отказываюсь от убеждения, что Я-тело. Свобода невозможна, покуда я себя отождествляю с телом. Тело — это предел. Кто ищет свободу в теле, ее там не найдет. Разум освободится, лишь перестав воспринимать себя в

Декларация независимости.

Я — не тело. Я — свободен

Сегодня мы откажемся и от высокомерия, и от фальшивого смирения. Мы уже выше подобных глупостей. Нам не под силу судить самих себя, да и нужды в том нет. Суждения равнозначны попыткам отложить принятие решения, отсрочить исполнение нашей функции. Не в нашей компетенции судить, чего мы стоим, и нам неведомо, какая роль подходит нам более всего; то, что мы можем сделать внутри большого плана, нам не дано увидеть во всей полноте замысла. Наша роль создавалась в Раю, а не в аду. То, что мы принимаем за слабость, оказывается на поверку силой, а то, что мы считаем силой, зачастую оборачивается простой самонадеянностью. Какой бы ни была тебе назначенная роль, ее для тебя выбрал Голос, Глашатай Божий, Чья функция — вешать и за тебя. Видя твои сильные стороны такими, какие они есть, и зная где, когда и кому все эти качества могут быть наиболее полезны, Он выбирает и принимает за тебя твою роль. Он действует не без твоего согласия. Но Он не обманывается в том, что ты такое, слыша в тебе один лишь Голос — Свой.

Отныне и навсегда я отказываюсь от убеждения, что Я-тело. Свобода невозможна, покуда я себя отождествляю с телом. Тело — это предел. Кто ищет свободу в теле, ее там не найдет. Разум освободится, лишь перестав воспринимать себя в границах тела, с ним крепко связанным и им надежно защищенным. Будь это правдой, разум и впрямь был бы уязвим.

Я — не тело. Я — свободен

Я — Сын святой Самого Бога.

Я не страдаю, не ощущаю боли,

и мне не свойственны утраты;

я не могу не выполнить того,

о чем меня просит спасенье.

Я — дух.

Я — Божий Сын.

Тело не в состоянии вместить мой дух или же навязать пределы,

Богом не сотворенные.

Моя цель – Бог.

Ты — моя цель, Отец. Чего же мне желать, кроме Тебя? Каким путем, кроме ведущего к Тебе, идти? И что, если не память о Тебе, явилось бы мне знаком окончания снов, бесплодных суррогатов истины? Ты есть моя единственная цель. Твой Сын желает быть таким, каким Ты сотворил его. Каким еще путем удастся мне узнать собственное Я и быть в единстве с моим Тождеством?

Я не защищаюсь.

В отсутствии желания обороняться — моя сила. Она — свидетель признания Христа в себе. Незащищенность не подлежит атаке, поскольку она признает столь могущественную силу, что по сравнению с ней атака выглядит как безрассудная и глупая игра усталого младенца, настолько сонного, что он уже не помнит, чего хотел.

Я не нуждаюсь в защите, ибо сотворен неуязвимым, лишенным желаний, мыслей или снов, где нападение имело бы какой–то смысл.

Я не слаб, я — силен.

Я не беспомощен, я — могуч.

Я не ограничен, я — безграничен.

У меня нет сомнений, я — уверен.

Я не иллюзия, я — реальность.

Я не способен видеть в темноте, только — при свете.

Моя функция – прощение.

Прощение я всегда даю самому себе. Нельзя простить кого–либо другого, ведь в нем я вижу только собственные грехи. Мое желание — видеть их в нем, а не в себе. Вот почему прощение кого бы то ни было есть иллюзия. Однако она — единственный счастливый сон в целом мире, единственный, не приводящий к смерти. Только в другом способен я простить себя, ибо я обвинял его в своих грехах, и в нем теперь необходимо отыскать свою невинность. Кто, кроме грешника, нуждается в прощении? Я не простил и я в рабстве если:

-моё прощение покоится на проявлении милостивого высокомерия (я лучший), столь далекого от любви, что подобную гордыню ничем не сбить. Кто в состоянии простить, но презирать при этом? И кто, сказав другому, что тот погряз во грехе, увидел бы в нем Сына Божьего? Кто обращает в рабство для того, чтобы учить свободе? Здесь единения нет, есть горечь и печаль. Это не истинное милосердие. Это— смерть.

-прощающий другого не объявляет себя лучшим. А вместо этого он говорит, что разделяет грех другого, поскольку оба они жили недостойно, и посему заслуживают Божьей кары. Такая мысль может предстать смиренной и даже породить соперничество в греховности и вине. То — не любовь к творению Божьему и к святости, которая есть Его извечный дар. Разве же Сын Его способен судить себя и помнить при этом своего Отца?

-я подвизаюсь на роли мученика, страдающего от чьего–то жестокосердия. Такую цель необходимо вскрыть, иначе она может сойти за смирение и милосердие вместо жестокости. Ну разве же не проявление доброты — принимать зло от другого и отвечать молчаньем и блаженной улыбкой? Глядите все, как добр ты, с долготерпением святого сносящий нападки и озлобленность других, не признаваясь в горькой боли, которую испытываешь сам.

- прощение в форме сделки или компромисса. «Я прощу тебя, если ты подчинишься моим требованиям, поскольку в твоем рабстве заключена моя свобода». Скажу это любому — и ты в неволе. И постараешься освободиться от вины посредством будущих сделок, которые взамен надежды несут страдания и боль. Каким пугающим становится прощение, какою искаженной — его цель! Так пощади себя, торгующегося подобным образом! Господь дает и ничего не требует взамен. Нельзя давать иначе, чем Он дает. Всё остальное — пародия на дар. Ибо кто же стремится к сделке с Божьим Сыном, одновременно благодаря Отца за его святость?

Простить — значит признать: того, что, как казалось, причинил тебе твой брат, не было вовсе. Прощение не есть помилование грехов, поскольку таковое придало бы им реальность. Прощенье видит, что не было греха. И в этом видении прощаются мои грехи. А что есть грех, если не ложная идея о Божьем Сыне? Прощенье просто видит ее фальшь и от нее отказывается. А Божья Воля теперь свободна, чтобы прийти на ее место.

Я не осознавал того, что делало меня свободным, не мог взять в толк, в чем заключается моя свобода и где ее искать. Отец, искал я тщетно, покуда не услышал Голос, направляющий меня. Отныне я не направляю себя сам. Ведь путь к моей свободе не создан мною и непонятен мне. Но я доверился Тебе. Ты, давший мне свободу как Своему святому Сыну, не будешь для меня потерян. Твой Голос направляет меня, и путь к Тебе открыт и ясен наконец. Отец, только в Тебе моя свобода. В том моя воля, чтобы к Тебе вернуться.

Я здесь лишь для того, чтоб быть воистину полезным.

Я представляю здесь Пославшего меня.

Мне ни к чему заботиться о том, что делать или говорить,

ведь Тот, Кто меня послал, станет и направлять меня.

Я буду там, где Он мне пожелает быть, зная,

что Он идет туда со мною.

Я исцелюсь, как только позволю Ему учить меня исцелению.