Глава 6. Внутренняя борьба

Глава 6

Внутренняя борьба

Эту ночь Анкор провел в горах, у родника. Там росли странные пурпурные цветы, которые в тени становились черными. Их тяжелый, пьянящий аромат пропитал всю одежду юноши. Сон Анкора был неспокойным; его опять мучили неясные видения, в которых перемешались и какое-то действие, и страстные желания. Эти видения вновь пробудили странную игру его фантазии.

Рассвет, отражавшийся разноцветными бликами в каждой капельке воды, вернул юношу в мир света. Маленькие духи родников, прыгая с камня на камень, приходили в гости к девственным бутонам, и те благодарили их самыми нежными запахами, а венчики цветков превращались в жилища маленьких эльфов. Плененные сетью ароматов, эти прекрасные существа с тончайшими крылышками порхали от цветка к цветку, как колибри.

Этим утром в Малом Храме Анкор продолжил изучать основы антропологии, и его день начался с занятия по практической анатомии.

Топографию частей человеческого тела он изучал на натурщиках, а топографию внутренних органов – на специальных глиняных копиях, точно воспроизводивших скелет, отдельные кости, различные органы и системы органов. В его распоряжении были и законсервированные человеческие органы, сохранившие свой естественный вид.

Ясные, спокойные слова Саримара постепенно открывали Анкору тайны физического тела человека, этапы его сотворения Божественными Владыками Форм. «Каждый уголок Вселенной, особенно Солнечная система, отражается в микрокосме, в человеке», – так говорил жрец, а юный Сын Солнца жадно впитывал каждое его слово.

Занятия в храме закончились сразу после полудня. Переодевшись в желтую тунику и взяв свой посох, Анкор направился к рукотворному озеру, окруженному соснами. Озеро соединялось с морем каналом длиной примерно в полкилометра, и морские волны, попадая в канал, постепенно теряли свою силу и почти не нарушали спокойствия зеркальной глади воды.

Он был уже шагах в двухстах от озера, как вдруг рядом, из сосновой рощицы, услышал звонкий смех. Анкор остановился и некоторое время прислушивался к этим звукам, непривычным для тихих окрестностей Храма Кума.

Смех прекратился, и заинтригованный Анкор подошел ближе. Смех возобновился, а вместе с ним стали слышны женские голоса. Юноша быстро спрятался между корней высокой сосны – ему было очень неловко: он оказался в той части сада, куда ему было запрещено заходить, и боялся, что его присутствие обнаружат.

Но любопытство взяло верх над осторожностью. Опустившись на четвереньки, Анкор подполз еще ближе метров на двадцать и спрятался в кустах, откуда было видно почти все озеро. Юноша предположил, что попал на какой-то необычный праздник: от дерева к дереву были протянуты разноцветные ленты, а у воды на траве лежали волны прозрачной легкой ткани, сосуды с благовониями и множество музыкальных инструментов. В воде девушки-жрицы, переодетые нереидами, участвовали в странной церемониальной игре, смеясь и обрызгивая друг друга.

Анкор долго наблюдал за девушками. Иногда они снимали свои морские украшения и танцевали на траве, омываясь благовониями, переплетая руки и волосы множеством лент. Казалось, благодаря каким-то таинственным чарам ожили мраморные статуи этого прекрасного сада.

Смех, музыка, аромат благовоний, соединенные с земной энергией танцев, которая била через край и вспыхивала, как огонь, поймали в свои невидимые сети молодое и неопытное сердце Анкора. Неожиданная встреча пробудила в нем непонятные страсти и томление.

Вдруг вдалеке, на дорожке, вдоль которой стояли зеленые мраморные колонны, появилась женщина лет тридцати. Увидев ее, девушки спрятались в воде и молча плавали там.

– Что это вы здесь делаете? Вы похожи на жриц-служительниц южных подводных огней! – хотя голос жрицы-наставницы звучал спокойно, в нем слышалось негодование, и, наверное, на то имелись все основания. В белой тунике с золотой диадемой в волосах она была величественна, как богиня.

– Разве вас этому учат здесь, хранительницы активного спокойствия? Разве вас учат этим грубым играм, лишенным изящества и красоты? Разве вас учат попусту тратить драгоценные благовония?

Смущенные и пристыженные девушки молча выходили из воды, набрасывая на мокрые тела длинные накидки из красного льна.

Только после этого Анкор смог покинуть свое убежище и бросился к морю. Чары рассеялись, и его охватил дикий ужас от одной только мысли о том, что кто-то мог увидеть, как он подсматривал за девушками, и что из-за этого он стал недостоин Мистерий.

Он долго бежал по дорожкам, тяжело дыша, с вытянутыми вперед руками, словно пытался поймать что-то, что все время от него ускользало.

Сбегая по крутой скалистой тропинке к своему домику, Анкор споткнулся и упал, сильно ударившись головой о камень. Появилась кровь, и на несколько мгновений юноша потерял сознание.

Крик одного из его учеников вдалеке: «Анкор упал!» – привел его в чувство.

Онишке и Фоарон тут же оказались рядом. Они заботливо помогли ему встать и все расспрашивали, почему он так быстро бежал и как упал.

– Милые братья, не беспокойтесь из-за меня. Страстные и низкие желания, молодость, горячность – вот я и упал…

– С нами так часто бывает, благородный Анкор, нам то и дело хочется побегать и попрыгать. Мы даже не думали, что это плохо… Но ты так бледен и встревожен!

Сын Солнца с грустью посмотрел на своих учеников. Они не поняли его объяснений. Они даже догадаться не могли, что он бежал не потому, что решил порезвиться, а потому, что хотел избавиться, убежать от того, что совершил, от того, что считал страшным преступлением…

– Пожалуйста, оставьте меня одного, – боль и печаль в его голосе заставили молодых людей удалиться. Неохотно они вернулись в рощу над обрывом. Анкор остался один; он спустился к морю и долго, почти два часа, плавал.

Страх, что он теперь недостоин Мистерий, так мучил Анкора, что ему даже приходили мысли нанять лодку и тайком покинуть Кум, чтобы своим присутствием не унижать учителя. Он по-юношески драматизировал то, что с ним произошло, и преувеличивал серьезность своей ошибки. Он запретил себе об этом думать, но образы обнаженных девушек со сверкавшими на их телах капельками воды вновь и вновь мерещились ему в каждой скальной расщелине, вставали перед ним, как только он закрывал усталые глаза, и порой от отчаяния Анкор не мог сдержать слезы.

Этой ночью он так и не отдохнул. Наблюдая, как вся природа постепенно погружалась в спокойный, сладкий сон, сам он не мог последовать ее примеру. Постепенно умолкли птицы, час за часом таинственно менялся голос моря, из леса доносились странные ночные шорохи – а Анкор всю ночь не сомкнул глаз.

На заре, погруженный в свои размышления, Анкор ждал царственного появления солнечных лучей как благословения. После утреннего жертвоприношения он выпил придающего сил сока, приготовленного из фруктов и особых кореньев, и отправился в Малый Храм, где его ждал Саримар.

Ни по глазам, ни по словам мудреца Анкор не смог понять, знает ли Саримар о его вчерашнем приключении и о тревожной, бессонной ночи.

Анкор не осмеливался рассказать обо всем учителю, не решался довериться ему. Как может такой великий жрец, как Саримар, – думал юноша – понять грубые, низменные порывы, овладевшие им вчера? Что скажет учитель, узнав, что его любимый ученик провел больше часа, подсматривая за жрицами, словно презренный, порочный раб, пленившийся их прелестями? Даже если по бесконечной доброте своей учитель простил бы простого, обыкновенного ученика, то разве может он простить подобное тому, кого называют Сыном Солнца, Солнечной Змеей? Эти вопросы терзали бедного юношу, словно дикие звери.

– Что с тобой, Анкор? Сегодня ты не так внимателен, как обычно.

– Ничего, учитель, я просто провел ночь без сна, созерцая природу, – солгал юноша.

– Не могу приветствовать такую природу, которая крадет у меня внимание моего ученика, – слова учителя обожгли огнем душу Анкора.

Занятия шли своим чередом: геометрия, химия, музыка, алхимия, астрономия и, наконец… анатомия.

На уроки анатомии обычно приглашались натурщики. А в этот день словно все боги судьбы сговорились против Анкора: теперь моделью стала прекрасная молодая девушка.

Все последовавшие за этим дни Анкор прилагал непомерные усилия, чтобы сосредоточиться на занятиях. Мало-помалу кандидат в Мистерии забывал о своем приключении у озера, но ему было очень трудно изучать структуру мышц и пропорции тела модели, не любуясь ее чувственной красотой. Какая-то древняя, первобытная сила заставляла его протестовать против равнодушно-спокойных, бесстрастных слов учителя, которые уничтожали всю эту физическую красоту, превращая прекрасные, музыкальные формы в группы мышц и костей.

Но кое-что у Анкора все-таки получалось: тонким, очень развитым высшим началам его души порой удавалось взять верх над ощущениями и победить иллюзии, которые те создавали. В такие минуты он любовался совершенством удивительного биологического «механизма», стоявшего перед ним. А Саримар, незаметно улыбаясь и делая вид, что не замечает усилий и страданий ученика, спокойно и мягко продолжал объяснения.

Однажды, когда Анкору пришлось больше обычного сражаться с собой, чтобы не мешать поступательному возвышению своих мыслей, он вдруг задал Саримару вопрос, и в его голосе прозвучала тревога:

– Учитель, нам все еще необходимо изучать анатомию на моделях противоположного пола?

– А ты думаешь, иначе я бы на этом настаивал? Нашей бедной сестре, должно быть, очень нелегко стоять часами, пока мы наблюдаем за каждым движением мышц ее обнаженного тела. Но ты должен научиться владеть собой, чтобы мы могли двигаться дальше.

Эти слова, сказанные с явным намеком, заставили Анкора покраснеть. Он был совершенно уверен, что учитель догадывается о борьбе, происходившей в его душе, но по непонятным причинам делает вид, будто ничего не замечает.

Прошло чуть больше недели, и Анкор столкнулся с новыми испытаниями. Возвращаясь из Малого Храма в свой домик среди скал, в сосновой роще у дороги он увидел мелькавшие между деревьями женские фигуры. Девушки танцевали с длинными платками из розовой и голубой воздушной ткани, и их изящные, легкие движения сопровождали мелодичные голоса арф и кифар. Сильнейшее любопытство снова овладело им, однако на этот раз юноша призвал на помощь всю свою волю и продолжил путь как ни в чем не бывало. Но почему-то его шаги ускорились и стали какими-то нервными.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно, Анкор провел ее в обществе юношей, за которых отвечал. Долгий урок по зоологии и метеорологии незаметно перешел в беседу на самые разные темы. Онишке и Фоарон, слушая простые, но убедительные слова Анкора, то размышляли о ритмах эволюции минеральных форм, прослеживая развитие групп душ в течение тысяч и сотен тысяч веков, то поднимались в небо, чтобы понять, почему случаются дожди, гром, молнии.

Ученик Саримара растягивал беседу, насколько мог, объясняя даже незначительные детали. Но солнце скрылось за горизонтом, и после вечернего жертвоприношения Анкор вновь остался наедине с собой, один – перед клубившимися облачками ладана.

Он засыпал с надеждой, что в глубинах этого таинственного моря, которое называется сном, его душа найдет сказочную жемчужину Безмолвной, Спокойной Реальности.

В царстве теней уже наступила полночь, когда Анкор вдруг проснулся… Ему приснилось… Как он мог?!!

– Какое же жалкое я существо, если за ширмой сновидения совершаю такие гадости, которых никогда не совершал бодрствуя! Не совершал не потому, что они запрещены моралью, а потому, что они мне самому отвратительны!.. – эхо его слов отразилось от стен комнаты и вновь вернулось к нему.

Резким движением он далеко отбросил свою короткую тунику и выбежал из домика, чтобы порыв соленого ветра очистил его от этой грязи.

Анкор провел руками по телу и тут же с отвращением отдернул руки: эта тюрьма из плоти, взявшая над ним верх, вызывала в нем только гнев и презрение. Прыгая с камня на камень, он добрался до большого утеса над морем и там, ежась под ударами ледяных волн, начал постепенно приходить в себя. Продолжая внутреннюю борьбу, он пытался понять причины происшедшего, чтобы как-то смягчить пережитое унижение. Он поднялся на несколько метров выше и, стоя на вершине утеса, с жадностью глотал потоки ветра; ему казалось, что они избавляют его от омерзительных пиявок.

Он прилагал титанические усилия, чтобы не дать ветру сбросить себя в воду. Рев морских волн, разбивавшихся о скалы, был сильнее, чем его мечты о чистоте, но, может быть, именно это вновь пробудило в нем решимость сражаться.

Какими глупыми казались ему теперь его поступки, его нездоровое любопытство, его волнения! Он во много раз яснее начал осознавать, как мало значат физические наслаждения по сравнению с другими ценностями. Его сердце вновь пробуждалось к жизни, вспоминало уроки и советы мудрого Саримара, который не раз указывал ему на разницу между тем, чего хотела его бессмертная душа, и тем, чего желал зверь, который служил ему в качестве земной оболочки.

Юноше показалось, что он нашел ключ к самообладанию, и, ободренный, он начал уже спускаться с утеса, как вдруг огромная волна сбила его с ног. Он успел лишь вцепиться кровоточащими пальцами в расщелины камня, чтобы его не сбросило в море.

Посмотрев вниз, Анкор ужаснулся: вода поднялась уже на два метра и полностью скрыла те камни, по которым он перебрался на утес. Лишь их верхушки, острые как бритва, время от времени показывались над водой в середине бешеных водоворотов. А невдалеке, метрах в пятидесяти, огромные волны уже подкатывали к стенам его маленького дома.

Из последних сил юноша вскарабкался на вершину утеса. Он подумал, что теперь ему остается только беспомощно ждать прилива – и смерти, скорой и неизбежной.

Как жалел он теперь, что часто поддавался слабостям, что действовал импульсивно, что оказывал такой теплый прием своим недостаткам! За несколько мгновений перед внутренним взором Анкора прошли все, до мельчайших подробностей, события его жизни. Когда воспоминания вернули юношу в недавнее прошлое, он испытал непреодолимое желание броситься в водоворот и покончить с этой грязной оболочкой – своим телом.

Зев огромной волны медленно и неумолимо приближался к Анкору и вот-вот должен был поглотить его.

Юноша пытался возвысить свои мысли и просить помощи у невидимых существ, защищавших его, но недавние переживания и страдания подточили его волю, ослабили его внимание и особенно нервную систему.

Он чувствовал, что силы покидают его, и, словно лишайник, всем своим существом отчаянно вцепился в скалу.

Когда взошло солнце, Анкор был уже почти без сознания, но слабый лучик надежды все же коснулся его сердца, когда юноша почувствовал, что чьи-то руки пытаются отцепить его пальцы от скалы. Несмотря на еще не изжитый страх, та пустота, в которую он провалился и где не было ни одной мысли, стала для него настоящим спасением – он больше не страдал…

Саримар положил руку на его лоб, и юноша почувствовал, что начинает возвращаться к жизни: к его физическому телу постепенно вернулись ощущения, а ум вновь стал послушен воле.

– Учитель, где я?

– Ты в своем домике в скалах. Не буду спрашивать, что произошло, и ты не должен из-за этого волноваться. Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, у тебя ничего не болит?

– Нет, у меня ничего не болит, кроме души. Я недостоин находиться рядом с тобой, благородный и чистый Саримар!.. Не называй меня больше своим учеником! Не дари мне больше свою любовь! Пыль под твоими ногами более достойна твоего внимания, чем я, ибо она, по крайней мере, не рядится в тунику Мистерий, не прячет своих внутренних язв; она такая, какая есть.

– Замолчи, Анкор! Не попадайся в ловушку прошлого, ибо даже боги ничего не могут изменить в том, что уже произошло! Но зато любое, даже самое маленькое и слабое существо способно что-то изменить в настоящем.

– Ты даже не знаешь, как я ничтожен и жалок!

– Твой учитель не только знает все твои недостатки, но и заботится о том, чтобы они не проявились в будущем – в других, незаметных и опасных формах. Уже три часа прошло с тех пор, как солнце стало клониться к горизонту, а я хочу побеседовать с тобой до вечернего жертвоприношения. Оденься, выпей сок, который я тебе приготовил, и приходи на берег, я буду ждать тебя там…

Четверть часа спустя медленные шаги ученика отвлекли Саримара от размышлений.

– Я рад, что ты поторопился; значит, ты на самом деле хочешь меня послушать.

– Я всегда хочу тебя слушать, учитель… Но в моей душе ползают гадкие черви; я так хочу их уничтожить, но они не поддаются! Слишком долго я позволял им жить.

– Но мог ли ты помешать им родиться?

– Не знаю…

Голос юноши прервался, и на глазах выступили слезы. Он закрыл лицо руками и бросился к ногам учителя. Тело Анкора содрогалось от рыданий, которые он уже не мог сдерживать.

– Мой маленький Анкор! Моя Великая Змея! – голос жреца был нежным и звонким, как журчание весеннего ручья. – Как ты мог подумать, что я не знаю о твоих страданиях, что не пытаюсь помочь тебе с ними справиться?

– Но ты не мог мне помочь в этом, учитель! Мои страдания вызваны не сомнениями в нашем учении, не недостатком духовных импульсов… Я грязен, я грешен! Я позволил увлечь себя низменным, обольстительным образам! Они заполняли мои сновидения и бессонные ночи!

Прежде чем ответить, Саримар помог юноше подняться, повернул его лицом к морю и дождался, чтобы он успокоился:

– Расскажи мне все!.. Я знаю, что тебя мучит, я внимательно наблюдал за тобой все эти дни. Да-да, и не смотри на меня с таким удивлением! Иногда ты забываешь, Анкор, что тот, кто тебя учит и чье сознание находится чуть выше твоего, должен был преодолеть те же самые препятствия, что и ты. Расскажи мне все, и я обещаю: спокойствие вернется в твое сердце.

Анкор открыл душу учителю, и из нее постепенно излилась вся боль, все страдания, страхи и переживания. Когда Анкор умолк, он вновь со слезами на глазах бросился к ногам учителя. Жрец гладил волосы ученика, и прикосновения его руки были такими же нежными, как и его незабываемый голос.

– Мое бедное дитя! Ты упал, но не так низко, как тебе кажется. То, что ты должен будешь пройти это испытание, давным-давно было записано в книге твоей судьбы – той судьбы, которую ты сам создал в лоне Великой Судьбы. Если ты действительно понял свою ошибку и если сохранил твердую и сильную волю, значит, ты победил. Иди и не ошибайся больше!

– Учитель, я больше никогда не поддамся ни глупому любопытству, ни сомнительным влечениям! Но страшные чудовища-желания все еще обитают в моей душе, искажая все, к чему притрагиваются. Я чувствую себя недостойным, ибо дал им убежище. Ты, с твоей незапятнанной чистотой и мудростью, – можешь ли ты представить себе весь этот ужас? Считаешь ли ты, что когда-нибудь я смогу их победить?

Мудрец взял юношу за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза; и тогда в магических глубинах его взгляда Анкор увидел других чудовищ – похожих на его собственных, но уже давным-давно побежденных.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒