Агреневы-Славянские. Связь времен К 120-летию со дня рождения В.С. Агреневой-Славянской Л.И. Даровских

Агреневы-Славянские. Связь времен К 120-летию со дня рождения В.С. Агреневой-Славянской Л.И. Даровских

Нижний Новгород славится хоровой капеллой мальчиков. Одним из ее основателей и педагогом по вокалу была Вера Степановна Агренева-Славянская, которая в своей творческой и преподавательской практике сохраняла традиции капеллы Д.А. Агренева-Славянского, ведущего хорового коллектива России XIX века, имевшего мировое признание, и капеллы его сына Юрия Дмитриевича, выступавшего в России в 10-х годах XX столетия. В 1968 году В.С. Агренева-Славянская написала "Воспоминания", посвященные 100-летию основания капеллы Д.А. Славянского[1]. Эти мемуары стали источником для данной публикации, так же как документы и фотоархив, хранящиеся в семье ее внука В.А. Карпова. Многие факты, приведенные в мемуарах, потребовали конкретизации и дополнений.

В последнее время интерес к биографии такой яркой и самобытной личности, как Дмитрий Александрович Агренев-Славянский, и судьбе его детища - хоровой капеллы - вновь начинает обретать тот уровень, который соответствует его мировой известности и его вкладу в национальную культуру.

Род его идет от тверских князей Вагреневых. Однако в 1825 году по указу Николая I "за вольнодумство" отец Александр Васильевич Вагренев (1802-1836) был лишен чина подпоручика и разжалован в солдаты в 1829 году[2]. Тогда же был утрачен и княжеский титул, для чего в фамилии вычеркнули первую букву. Мать Александра Федоровна Поздеева также принадлежала к старинному дворянскому роду. Дмитрий Александрович Агренев родился 7(19) декабря 1833 года в Москве. Учился во 2-й московской гимназии, поступил в Московский университет. С началом Крымской войны, как и большинство его сверстников, принял в ней участие. Вступил юнкером во Владимирский уланский полк, затем в чине поручика воевал в Митавском полку. Был ранен при обороне Севастополя. Исполнив свой долг защитника Отечества, вышел в отставку и поселился в Москве.

Молодой Агренев стал вхож в литературно-музыкальный салон графини Е.П. Ростопчиной (1811-1858). Известная поэтесса, состоявшая в дружеских отношениях со всеми выдающимися представителями русской культуры, начиная с А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, была не чужда идей славянофильства, особенно в вопросе национального просветительства. Она приветствовала новые дарования: "У меня благие намерения: служить молодым опорой и советом, всем - словом и делом"[3]. Ее знаменитые "субботы" посещали молодой литератор поручик Л.Н. Толстой и другие участники Крымской кампании. Среди них был и поручик Д. Агренев, певший вместе с Т.И. Филипповым, сотрудником "Москвитянина", старинные народные песни. По словам М.И. Семеновского, издателя журнала "Русская старина", Д.А. Агренев "по выходе в отставку, по совету графини Е.П. Ростопчиной, которая познакомила его с известным тогда артистом итальянской оперы Марио и г-жой Гризи, стал серьезно заниматься пением. Более года Агренев работал под руководством г. Риччи, делал быстрые успехи и постоянно находился в переписке с гр. Ростопчиной, которая требовала от него отчета в занятиях и строго следила за его успехами"[4]. Дмитрий Александрович называл ее своей "крестной матерью" в искусстве. Она посоветовала ему взять сценический псевдоним - Славянский. Вместе с композитором А.Н. Верстовским Е.П. Ростопчина определила основное кредо деятельности Д.А. Агренева не только как исполнителя старинных песен, но и как проводника эстетики глубинной певческой культуры русского народа.

Любовь к народной песне была у Дмитрия Александровича воспитана с юных лет. Его детство прошло в родовом имении Дунаево Бельского уезда Тверской губернии, где его дед организовал крепостной хор, а матушка устраивала в парке праздники для поселян с играми, хороводами, песнями. Так было положено начало обширному репертуару песенного материала. Д.А. Агренев стремительно овладевает музыкальной грамотой: берет уроки у хормейстеров императорского театра обрусевших чехов Славека и Шрамека (попутно знакомясь с чешскими песнями), у директора Русского музыкального общества в Петербурге Ф. Риччи. Затем совершает первое гастрольное турне по югу России с исполнением народных песен. Оно было успешным и укрепило уверенность молодого певца в интересе публики к народному искусству. Заработав немалые деньги (3000 рублей), он отправляется в Милан, а затем в Париж, где совершенствует вокальное мастерство у П. Романи, Дж. Алари, Г. Панофки и К. Бонольди[5]. Агренев пробовал себя в опере - в Берлине пел в "Африканке", дал сольный концерт в зале "Российской гостиницы", где исполнил народные песни "Хуторок", "Что ты рано, травушка", "Ах, о чем голубка Маша". Именно этот концерт окончательно убедил его в правильности выбора вокального исполнительства.

В 1862 году Д.А. Агренев возвращается на родину. Уже как сложившаяся творческая индивидуальность, он гастролирует по России, оттачивая свое мастерство при исполнении народных мелодий. Пресса полна восторженных отзывов: "При исполнении русских песен Славянский самостоятелен. На этой почве он не имеет себе соперников. Сила, русская размашистая удаль, эта особая, свойственная одной только песне грусть, все это передается в совершенстве"[6]. Еще один вид неутомимой деятельности Д.А. Агренева: где бы он ни был, он собирал и записывал старинные крестьянские песни, баллады, сказания. Одних былин он знал свыше ста: "Былина Киевская", "Былина про Святогора", "Добрыня Никитич", "Богатырь Илья Муромец"[7]. В концертных программах всегда указывалось место записи песни. Эта практика сохранилась и в дальнейшем. Так было положено начало огромной работе по собиранию народного эпоса, которой он вместе с женой Ольгой Христофоровной посвятит всю жизнь. Многие записанные песни требовали хорового исполнения. Так постепенно формировался замысел будущего хора и его репертуара.

В 1867 году Д.А. Агренев принял участие в Славянском съезде в Москве, где ставились вопросы национального самоопределения, в том числе и в культуре. Выступали представители балканских стран. После съезда вместе с ними Дмитрий Александрович едет в Софию, Белград, Прагу для знакомства со славянским миром, записывает и исполняет болгарские, сербские, хорватские и чешские песни. В Праге он создал мужской вокальный ансамбль из 7 человек "Общество славянских певцов", объехавший города Чехии и везде имевший большой общественный резонанс8.

Д.А. Агренев окончательно утверждается в своей миссии - популяризации русских и славянских песен в России и за рубежом, приобщении общества в вековым тайнам музыкальной народной культуры. 10 лет упорной подготовительной работы дали свои результаты. Получив классическое вокальное образование, попробовав свои силы на европейских подмостках и в поездках по России, Д.А. Агренев был готов к своей творческой деятельности и организации профессионального хорового коллектива. В 1868 году, возвратившись на родину, он набирает хор и называет его "Славянская капелла". Вначале хор состоял из 25 человек смешанного состава. Вскоре мужская и женская группы пополнились мальчиками (дискантами) и хор насчитывал уже 60 исполнителей. На отдельные выступления приглашались еще 40 и более певцов.

Несомненно, Д.А. Агренев обладал незаурядными данными успешного импресарио. Уже на следующий год он организовал грандиозное турне по Америке. Хор выступил почти во всех штатах, дав 175 концертов. Газета "Нью-Йорк геральд" писала об исполнении песни "Эй, ухнем": "Агренев-Славянский своим чудным тенором и исполнением русской бурлацкой песни вызвал град аплодисментов: Несмотря на то, что все было исполнено на иностранном языке, впечатление, произведенное на публику, было очевидно, что следует из бесчисленных похвал". Позднее во Франции газета "Фигаро" напечатала ноты этой песни, а Ш. Гуно, один из горячих поклонников капеллы, оставил такое образное высказывание: "Если бы меня заставили каждый день слушать бурлацкую песню "Эх, ухнем" и продолжалось бы это столько времени, сколько нужно для того, чтобы мне выпить всю Волгу, то и тогда бы мне не надоела эта чудная мелодия"[9].

В 1870-1890-х годах "Славянская капелла" гастролировала в Англии, Франции, Германии, Турции, Швейцарии, Румынии, Болгарии, Сербии, Бельгии, Египте, Китае, Японии. Поистине богатырский размах деятельности! Слушатели воспринимали не только вокальное совершенство, но и погружались в мир народного искусства, корнями уходящего в тысячелетия. "Русские победили! Что русские прекрасно одарены в музыкальном отношении, это факт давно известный, но мы должны признать, что концерты Славянского доставляли нам глубокое очарование. Никогда не слыхивали мы подобного хора в Германии. "Славянская капелла" производит поистине чудеса" - таков отзыв в газете "Weser Zeitung"10. Другая немецкая газета высказала такое суждение: "Мелодии славян, столь же разнообразные - то глубоко грустные, то легкие и грациозные, но всегда полные реального истинного чувства, они возвышают душу и радуют сердце. Они служат проявлением народа юного и мощного, и заставляют нас задуматься о будущности славянской нации"11. Именно так - посланцем России - и воспринимал свой хор Д.А. Агренев-Славянский в заграничных гастролях.

Но самое важное для него признание ждало на родине. В 1872 году было предпринято самое грандиозное турне капеллы по России. Она выступила в волжских городах, побывала на Кавказе и в Сибири. От Рыбинска до Астрахани плыли на собственном пароходе "Певец Славянский". (После Америки Д.А. Агренев знал силу пиара, и название парохода играло роль афиши.) По воспоминаниям В.С. Агреневой-Славянской, "кроме выступлений в приволжских городах и на крупных пристанях, иногда концерты возникали стихийно: артисты пели с борта парохода, а зрители располагались амфитеатром на гористом берегу. Репетиции на борту волжского судна часто перерастали в концертные выступления. Это случалось, когда косари бежали с лугов к берегу, и при скоплении народа на переправах"[12]. В практике капеллы таких импровизированных и бесплатных концертов было множество - выступали в учебных заведениях, на фабриках, в окраинных поселках и в Таврическом саду в Петербурге. В городах снимались самые лучшие залы. Билеты были дорогие, но выступления шли при полном аншлаге. Образованная часть публики столь же восторженно воспринимала мужицкие песни, что и простонародье. Газета "Музыкальный свет" писала: "Признаемся, что мы впервые из его пения узнали всю прелесть, силу и значение великорусской народной песни" (1870).

Эти песни оказались востребованы во всех слоях общества, в том числе у русских монархов и властительных особ других государств. Еще в салоне Е.П. Ростопчиной молодого Агренева слушал Николай I, который, оценив его несомненное дарование, дал разрешение уйти в отставку и заняться певческой деятельностью. В 1872 году в Ливадийском дворце в Ялте поклонницей хора стала императрица Мария Александровна. Особенно ее восхищала песня "Матушка, что во поле пыльно", бытовая песня, записанная Д.А. Агреневым в Тверской губернии. Александр II неоднократно приглашал капеллу в свои резиденции и дарил драгоценные подарки. Николай II также стал ценителем народного пения в исполнении капеллы Славянского и в трудные годы принял участие в ее судьбе.

Прусский король Вильгельм Гогенцоллерн особенно был поражен низкими голосами октавистов, а английская королева Виктория у себя в Виндзорском замке после концерта устроила обед в честь четы Славянских и всего состава хора. О неслыханном нарушении устоявшегося дворцового этикета писали все газеты. В Константинополе история повторилась, к тому же из рук султана Дмитрий Александрович получил орден Меджидье 2-й степени, а его супруга звезду Шерокат. Такой же теплый прием был в Румынии, а болгарский князь наградил Агренева-Славянского орденом Александра Невского. Были и другие ордена. В России Дмитрий Александрович удостоился лишь одной награды, но очень для него дорогой - бронзовой медали за участие в Крымской войне. Знаки внимания королевских особ имели и практическую сторону. Они способствовали в любой стране заключению договоров, ведь большой коллектив жил на доходы от концертов, особенно зарубежных.

Концертная программа хора была выстроена так, что любой слушатель, независимо от социального ранга и эстетических позиций, смог услышать близкое сердцу произведение. Народная песня, считавшаяся дотоле достоянием крестьянства, еще недавно крепостного, поднялась на уровень признанного национального искусства. В подавляющем большинстве песни, ныне ставшие классикой певческого исполнительства, впервые прозвучали на сцене благодаря капелле Д.А. Агренева-Славянского: "Калинка", "Ах вы, сени, мои сени", "Эх, дубинушка, ухнем", "Вниз по матушке Волге", "Вдоль по Питерской", "Выйду ль я на реченьку", всего около тысячи. Из поездок по России привозился богатейший вокальный материал - обрядовые песни, плачи, причитания, былины, сказы - песенный фольклор во всем его многообразии. В семье Агреневых долгое время жила и выступала в программах хора ставшая знаменитой "былинщица и вопленница" Ирина Федосова из Олонецкой губернии. Ольга Христофоровна издала два тома ее самобытных стихов как "неисчерпаемый запас старины". В торжественных случаях звучали гимны и военные марши екатерининских времен "Гром победы, раздавайся", "Славянин душой и телом" а также "От Урала до Дуная" на стихи М.Ю. Лермонтова, "Боже, царя храни" и др.

Духовная музыка в общедоступных концертах исполнялась мало. Хор специально приглашали на проведение праздничных церковных служб, на освящение храмов. Молитвенные песнопения включали в себя такие сложные произведения, как "Херувимская № 7" Д.С. Бортнянского, "Верую" М.С. Березовского, "Отче наш" Н.А. Львова, "Помилуй мя, Господи" Веделя и другие.

Для определенной среды не чурался хор и современных форм песнопения, таких как городской романс, частушки, озорные песни фабричных низов, так называемая "мутань".

В начале концерта выступал сам Д.А. Агренев-Славянский с исполнением баллад, героических былин, чаще всего это был "Добрыня Никитич", потом его красивый тенор переходил к тонкой печали таких песен, как свадебно-обрядовая "Матушка, что во поле пыльно", а потом вдруг звучала шуточная песня "Ах ты, тпруська-бычок". В. Вересаев так описывает свои впечатления от капеллы: "Белоколонный зал Дворянского собрания. На эстраду выходят мальчики и взрослые мужчины, расстанавливаются полукругом. Долго все ждут. И вот выходит он. Крупный, с большой головой... волосы волнистым изгибом ложатся на плечи; черный фрак и белый галстук по широкой крахмальной груди. Гром рукоплесканий. Он раскланивается, потом, не оглядываясь, протягивает назад руку в белой перчатке. Мальчик почтительно вкладывает в нее дирижерскую палочку из слоновой кости. Хор у него прекрасный: Запевал всегда сам Славянский: Высоко поднимет голову и нежно приятно заведет: "А-а-а-ах, ты:" Потом вдруг нахмурит брови, мотнет лбом:

:тпруська, ты тпруська, бычок!
Молодая ты говядина!

И бешеный хохот по всему залу. Пел он и чувствительные романсы: "А из рощи, рощи темной песнь любви несется". Никогда больше ни от чьего пения, даже от пения Фигнера, не переживал я такой пронзительной волны поэзии и светлой тоски. Тульская публика была в восторге от Славянского, и билеты на его концерты брались нарасхват"[13]. Своим величавым видом и обаянием, исполнением соло Дмитрий Александрович "держал" зал. И после того, как на сцену выходила женская группа и хористы в полном составе занимали свои места на сцене, он по-прежнему стоял лицом к зрителю. Дирижирование происходило едва уловимыми, отточенными движениями рук. В этом, как и во всей манере его поведения, и не только на сцене, проявлялся его природный артистизм.

В том, как выстраивалась вся мизансцена, имелся точный художественно-композиционный расчет на общее впечатление, на зрелищность представления. Но хору, особенно в его зарубежных поездках, не хватало в оформлении национального колорита. В 1882 году по эскизам известных художников-иллюстраторов Н.Н. Каразина и М.О. Микешина, к тому же знаменитого скульптора, были изготовлены роскошные костюмы, в духе допетровской Руси. Консультировали известные историки и знатоки старины И.Е. Забелин и П.А. Чаев. Вообще придворное, так называемое "русское платье" еще со времен Екатерины II было официальной модой для дворцовых приемов, закрепленное в указе Николая I в 1834 году. Сценическая имитация боярских одежд XIV-XVII веков оказалась созвучна общим увлечениям русского искусства стилистикой того времени, будь то архитектура, скульптура или исторический жанр в живописи.

Сохранилось описание костюма, в котором выступала Ольга Христофоровна, жена певца (она играла на фисгармонии): "Бархатное платье вышито золотом, широкая накидка с рукавами из атласа шафранного цвета, обшитая голубым песцом. Ожерелья крупного жемчуга обвивают шею и свешиваются на грудь. Большой кокошник, расшитый золотом, в тон костюму и усеян дорогими каменьями, обрамляет прекрасную головку; длинное покрывало окружает ее подобно ореолу и спадает на спину"[14]. На Д.А. Агреневе "пламенел кафтан малинового бархату". Более просто, но не менее эффектно выглядели хористы. В общем, как писали газеты, "костюмы были верхом роскоши и старинного изящества". Нарядность, декоративная звучность "исторических" костюмов хора Славянского немало способствовали его огромному успеху у публики.

Если бы довелось писать не хронику "Славянской капеллы", а роман, то главной героиней его стала бы удивительная женщина - Ольга Христофоровна Агренева-Славянская. Ольга Пономарева родилась в Петербурге в 1847 году. Ее мать С.М. Верховская принадлежала к старинной дворянской семье с большими связями при дворе. Так, после ранней смерти отца Х.Я. Пономарева она попала в Смольный институт. При выпуске могла получить так называемый "фрейлинский шифр", но 18-летняя девушка увлеклась 32-летним Дмитрием Александровичем, только что вернувшимся из-за границы. Она услышала его пение в Мариинском дворце. Красивая, умная, образованная, знавшая пять языков, Ольга Пономарева сразу покорила певца и стала не только верной спутницей, но и поистине соавтором всех замыслов и деяний Д.А. Агренева. Подвижническая идея о воссоздании музыкального фольклора народа вдохновляла "смолянку" не менее, чем ее мужа. Как кредо, прозвучали ее слова на обеде в честь супругов, который в 1884 году дал болгарский князь и на котором присутствовал весь дипломатический корпус: "Давно мыслью и сердцем слилась я со всеславянской поэзией, изучала историю славян не по учебникам, а по образцам ее народного творчества, и для меня слово "родина" получило более обширное значение. Действительно, единство идеи великого славянского мира не является нигде так наглядно, как в народной песне и поэзии, единственном источнике доисторической жизни народа"[15]. Оратором она была блестящим! Вообще Болгария стала для Агреневых судьбоносной страной. Их свадебное путешествие, полное рискованных приключений, прошло именно в Болгарии, занятой тогда турками. Скончался Дмитрий Александрович также в Болгарии, где в 1908 году в городе Рущуке состоялось последнее выступление хора.

Возвращаясь к деятельности Ольги Христофоровны, нужно отметить, что именно она, не будучи профессиональным музыкантом, записывала и обрабатывала весь собранный в поездках обширный материал и переводила его в концертные номера. Мало того, она увековечила народное искусство в своих трудах: "О народной поэзии и песни" (СПб., 1882); "Описание русской крестьянской свадьбы с текстом и песнями: обрядовыми, голосильными, причитательными и завывательными". Часть I-III (М., СПб, Тверь, 1887-1889); "Сборник песен, исполняемых в народных концертах Д.А. Агренева-Славянского, собранных в России и в славянских землях О.Х. Агреневой-Славянской" (М., 1896); Сборник русских народных песен "Вечера пения" и другие. Как признанный этнограф, она была избрана действительным членом Императорского русского географического общества, "Общества авторов и композиторов" в Париже, Географических обществ в Испании и Португалии, Исторического общества "Атенес" в Барселоне, Ученой архивной комиссии в Твери, стала кавалером иностранных орденов "За науки и искусства".

Успехам гастролей, особенно заграничных, немало способствовало умение Ольги Христофоровны с ее светскими манерами свободно устанавливать контакты с представителями властей самого высокого ранга. Румынская пресса так ее описывала: "Г-жа Славянская - красавица не русского типа, брюнетка с тонкими чертами лица и прелестными глазами, проникнутая восточной прелестью, гибкостью и изяществом"[16].

Трудно представить, что эта светская дама, принимавшая знаки внимания великих мира сего, была еще и рачительной хозяйкой повседневной жизни сообщества капеллы. И если концертные вояжи с большим количеством народа и громоздким реквизитом требовали незаурядных деловых способностей обоих супругов, то весь "быт" ложился на плечи Ольги Христофоровны. Коллектив хора жил одной семьей, и нужно было все предусмотреть - транспортировку, размещение людей и багажа, общее пропитание. "Это была настоящая хозяйка капеллы, строгая и справедливая, которая держала в своих руках все ниточки, все рычаги и винтики управления", - пишет в своих "Воспоминаниях" сноха Вера Степановна Агренева-Славянская.

Три летних месяца вся капелла отдыхала в имении Кольцово Тверской губернии, принадлежавшем Агреневым. В обширном барском доме жили хозяева и многочисленные гости - писатели, музыканты, общественные деятели. Летом Дмитрий Александрович отдавался еще одному страстному увлечению - писал акварелью пейзажи. А на берегу озера в большом доме и флигеле размещались певцы. Там устраивались праздники, развлечения, участниками которых становились жители окрестных деревень и гости Агреневых. Отпуск у певцов был оплачиваемый, а во время поездок ежемесячно и регулярно выплачивались деньги. Преданными помощниками Агренева были хормейстеры и регенты хора, так что репетиции, спевки шли и летом и всегда привлекали разного рода слушателей.

Здесь, в Кольцове, родились и воспитывались 8 детей четы Агреневых, которые, вырастая, вливались в деятельность хора. Получив музыкальное образование (Юрий в Парижской консерватории, Кирилл - в Женевской, Маргарита - в Берлине, Надежда, Елена и Ольга - в Вене у известной певицы Маркезы де Кастроне), они при возвращении домой стали сподвижниками родителей. Пели в хоре, соло, руководили музыкальным образованием певцов. Ольга Христофоровна, безусловно, обладала педагогическим даром. На ее попечении находилось еще 20 мальчиков капеллы.

"Мальчики всегда были гордостью капеллы. Их принимали в хор в возрасте восьми-девяти лет, в их числе были сыновья артистов и самого Славянского. Постановкой их голоса занимался сам Дмитрий Александрович. Теории музыки и сольфеджио их обучал Александр Кузьмин - способный музыкант, впоследствии окончивший консерваторию в Париже или Женеве. Имелись специальные учителя по скрипке и репетиторы по общеобразовательным предметам. Способные ребята готовились к сдаче школьных и гимназических предметов экстерном и занимались чтением хоровых партитур (иногда в поезде)"[17]. (Забегая вперед, скажем, что это была готовая, проверенная не одним десятком лет, программа воспитания юных певцов, воплотившаяся впоследствии в Горьковской капелле мальчиков.) В капелле Славянского судьба мальчиков складывалась по-разному. Многие оставались в капелле и пели потом мужские партии, иные становились регентами своих хоров, певцами. В поздние годы существования капеллы из мальчиков в их мутационный период составляли оркестр народных инструментов. Его выразительные возможности существенно обогащали общую картину выступления хора.

По обширности программы народной музыки, по слаженности исполнения, по размаху концертной деятельности "Славянская капелла" не имела равных в России, подобного не было и в мире. В столичной прессе отмечалось: "О достоинстве исполнения хорошо всем известно, мы считаем излишне говорить ввиду популярности г-на Славянского: Его заслуги бесспорны и несомненны" (Музыкальный мир, 1882). В "Музыкальном обозрении" (СПб, 1887. №18) говорилось: "Д. Славянский со своим хором дал три концерта: все три были переполнены. Путешествия за границу увеличили его славу".

25 апреля 1887 года в Петербурге, в зале Российского благородного собрания, праздновали 25-летие творчества Д.А. Агренева-Славянского. Поступило свыше 700 поздравлений, среди них 320 от зарубежных поклонников искусства певца и его хора. Его как "академика Французской академии наук и искусств" приветствовали Ш. Гуно, Луи Пастер и другие. Чествовали "почетного члена разных музыкальных обществ в России и за границей, кавалера разных орденов" (так значится в его визитке). Среди потока восторженных похвал для Дмитрия Александровича особенно дорог был адрес, подписанный тысячами севастопольских моряков в память о его боевых заслугах и тех благотворительных концертах, которые были даны капеллой в Севастополе.

Для объективности надо сказать, что не все отечественные музыканты так безусловно принимали достижения хора. Так, П.И. Чайковский в одной из своих ранних статей, приветствуя "огромную музыкальную эрудицию и тот тип таланта и ту техническую подготовленность, без которых немыслимы как записывание народных напевов, так и в особенности их гармонизация"[18], переходил к критике. В резкой форме подвергался стиль хоровых обработок народных песен и репертуар, в который часто включали современные мелодии - "балаганные фарсы вроде американского вальса!". Действительно, обработки Ольги Христофоровны были построены на простой гармонизации, без учета подголосочной структуры народного многоголосия. Но хор отличался удивительной слаженностью пения, что отмечали все рецензенты. Надо помнить, что антреприза Славянского была коммерческой и предназначена разным слушателям, поэтому и включала в себя номера броские, шуточные, рассчитанные на мгновенную реакцию.

Пора денежного упадка началась в 1893 году. Со всем пылом пропагандиста народного искусства Д.А. Агренев решил создать Народную консерваторию, где предполагалось систематизировать огромный опыт "Славянской капеллы" и продолжить как собирательскую деятельность, так и совершенствование вокального мастерства в педагогической практике. Решено было построить ее в Киеве, чему способствовал друг и земляк граф А.П. Игнатьев, киевский генерал-губернатор (1889-1896). С 1890 по 1893 год шло строительство величественного четырехэтажного здания, на постройку которого было израсходовано 1,5 миллиона рублей. Денег на окончательные работы не хватило. Далее началась смутная история. Д.А. Агренев подает А.П. Игнатьеву прошение на финансовую помощь. Надо думать, что с предварительного согласования. Тогда же с инспекцией в Киев прибыл государственный контролер Т.И. Филиппов, дружба с которым началась еще в салоне Е.П. Ростопчиной. Прошли времена, когда в Петербурге в виц-мундире простого учителя приходил Тертий Иванович "попеть" на репетициях хора. Теперь же крупный сановник, сам издавший ряд книг по фольклору, в том числе четыре тома сказительницы И. Федосовой, видимо, решал судьбу Народной консерватории. Прошение "затерялось". Судя по тому, что семейство Агреневых порвало отношения с Филипповым, его было в чем упрекнуть. Зависть и предательство всегда были рядом. Куда более понятной выглядела интрига княгини Абамелек-Лазаревой. Постоянно обещая денежную поддержку, она дождалась публичных торгов и приобрела дом.

Желая поправить материальное положение, Д.А. Агренев согласился на турне по Южной Америке, но в 1894 году Министерство двора Александра III включило хор в официальную программу готовящейся грандиозной Всероссийской выставки 1896 года в Нижнем Новгороде. С ней связаны самые драматические события, о которых написал Дмитрий Александрович к своему другу, издателю "Нового времени", известному публицисту А.С. Суворину: "Всероссийская выставка в Нижнем Новгороде окончательно разорила меня. Увлеченный патриотизмом, желанием экспонировать свою русскую народную песню, свое хоровое пение, о котором устроители выставки забыли или не признавали их достойными фигурировать на выставке в числе русского народного творчества и искусства, я предложил лично министру финансов свое участие: Но публики почти не было до августа. Я составил большой, дорогой хор с 120 чел. из лучших певчих, при громадных затратах на новые роскошные костюмы, при дороговизне жизни и содержании певчих, терпел громадный убыток.

Чтобы быть верным своему желанию - экспонировать и пропагандировать свое русское дело, - я пускал в свой концерт бесплатно учащих и учащихся: тысячи молодежи, учительниц, учителей, сельских священников и др. перебывали на моих концертах, приехав на выставку с разных концов нашего грандиозного Отечества: Они выносили из этих концертов на только приятное, но и полезное для их дела народного образования"[19]. А.М. Горький отмечал хор Славянского в числе главных достопримечательностей выставки[20]. Хор выступал и перед царской семьей. В дневнике Николая II есть запись:

"18-го июля. Четверг. ...В 2 часа посетили дворянское собрание, где были отлично приняты, но потели ужасно. Оттуда заехали в здешний вдовий дом, вернулись домой, переоделись и отправились на выставку. Продолжали осмотр, пили чай в павильоне и слушали хор Славянского. Приехали домой в 6 1/4, а в 7 ч. уже начался большой обед на 130 чел. Разговаривали и курили в саду. В 9 ч. поехали в театр, где давали разные вещи и оперы и пьесы. Театр новый, красивый. Вернулись домой в 11 3/4 ч."[21].

Главный распорядитель финансов С.Ю. Витте обещал возместить расходы в 70 тысяч рублей, но обещание не выполнил.

Было продано Кольцово. Д.А. Агренев практически разорился.

Пошатнулось его здоровье, и было решено перебраться в Ялту, где в 1900 году был приобретен участок и выстроен на Массандровской улице "Славянский двор". В одном большом доме живет разросшееся "гнездо" Агреневых - сам с женой и семеро детей с семьями, а также вся капелла. Во втором здании организуется школа музыки и пения. Гостеприимный дом был открыт для друзей, людей искусства, среди которых были А.П. Чехов, Л.Н. Толстой. В силу возраста Д.А. Агренев мало участвует в сольных номерах, но остается хормейстером и дирижером хора. Сократились выступления, но его деятельность по-прежнему в поле внимания общественности. В 1903 году на 45-летие его артистического служения в зале Дворянского собрания в Петербурге Ф.И. Шаляпин обратился к нему с такими словами: "Русскую песню я от Вас взял. Это Вы научили меня, как надо петь русскую песню", - и подарил серебряный венок с подписью на ленте: "Учителю от ученика"22. Даже трудно представить, что не было бы шаляпинских "Вдоль по Питерской" или "Дубинушки", если бы их не записали Агреневы и не исполнил хор.

Умер Д.А. Агренев-Славянский в 1908 году на гастролях в Болгарии. По распоряжению Николая II тело на пароходе "Граф Игнатьев" (снова "встреча"!) было доставлено в Ялту и с торжественными церемониями, в которых участвовал весь город, его похоронили на Поликуровском кладбище. Там же в 1920 году нашла упокоение и Ольга Христофоровна. Некрологи появились во многих столичных изданиях. Газета "Московские ведомости" писала: "Он первый пронес по всей России ее народную песню, пронес ее по всему цивилизованному миру, не исключая и далеких Соединенных Штатов. Везде ее слушали с удовольствием, везде лишний раз упоминалось русское имя с уважением и симпатией. "Баян земли русской", как его иногда называли, - он странствовал за границей мирным проводником русской народности"[23].

После смерти Д.А. Агренева и согласно его заветам хор разделился на два состава. Хор, руководимый дочерью Маргаритой, состоял из 40 человек. Он с успехом гастролировал по России и за рубежом. После революции до 1922 года находился в Москве, а затем эмигрировал в Америку, где спустя два года умерла Маргарита Дмитриевна.

Более подробно можно проследить творчество Юрия Дмитриевича Агренева-Славянского. Он родился в 1876 году. В детстве одним из его воспитателей был месье Раймон из Швейцарии, музыкант-композитор, который оказал на него большое влияние. Как все дети семьи Славянских, Юрий принимал участие в выступлениях капеллы, увлекался игрой на виолончели. По примеру отца захотел стать военным и поступил в Николаевский кадетский корпус в Петербурге. Но семейное призвание взяло верх, и Юрий уехал в Париж, где окончил консерваторию по классу игры на виолончели. По возвращении в Ялте помогал в хоре и давал в Школе "Славянского двора" уроки гармонии музыки, инструментовки и свободного сочинения[24].

Возглавив капеллу, он сохранил общую стилистику выступления, но значительно видоизменил репертуар. Из богатейшего песенного наследия, оставленного родителями, он отобрал лучшее, но уже в "художественной обработке корифеев русской музыки", как сказано в одном из отзывов. "Славянский-отец открыл широкий путь русской песне, остановившись в самом начале его. Славянский-сын пошел дальше. И его песня, та же самая русская песня, стала звучнее и глубже"[25].

Хор путешествовал по всей России, собирая полные аудитории. На местах пресса самым восторженным образом откликалась на его выступления, порой суждения рецензентов были добротного аналитического характера. "Репертуар Славянского-сына состоит целиком из народных песен в аранжировке таких выдающихся новейших наших композиторов, как Ипполитов-Иванов, Римский-Корсаков, Мусоргский, Гречанинов и т.д. Голосовые средства капеллы Славянского превосходны. В хоре участвуют около 40 человек, и в высоких регистрах капелла дает звук огромной и красивой силы: В отношении стройности и технической выраженности капелла Славянского не нуждается в похвалах" (Народные вести. № 396. Симбирск).

В газете "Волгарь" (Нижний Новгород) читаем: "Вчера состоялся концерт капеллы Ю.Д. Агренева-Славянского, данный в городском Николаевском театре. Почти все номера встретили шумное одобрение публики, в особенности "лихие" песни: Лучшими по исполнению следует назвать "Ты взойди, взойди, солнце красное" Мусоргского и "Загуди, моя волынка" Балакирева. Публике больше всего понравились "Эй, ухнем" Мельгунова, "В селе малом Ванька жил" Даргомыжского и "Вейся, вейся, капустка" Орлова. В концертную программу входили также "Киевская былинка о Владимире Красном Солнышке" Кастальского, "Жаворонок" Калинникова, "Ой кабы Волга-матушка"