Глава седьмая

Глава седьмая

Богиня уверенно двинулась вперед, к узкой тропинке, которая, похоже, обегала озеро кругом. Деметра повернула направо; тропинка привела их прямиком к зеву туннеля, уходившего вглубь большого нагромождения голых камней неподалеку от берега озера. Когда они приблизились к туннелю, Лина увидела, что его каменные стены были выровнены и расписаны удивительными фресками, изображавшими богов и богинь; бессмертные пировали, смеялись и занимались любовью. Но далее фрески тонули в темноте туннеля.

У Лины вдруг пересохло во рту. Тьма впереди была как в могиле.

Однако Деметра не замедлила шага. Она решительно вошла в туннель. А когда Лина задержалась у входа, богиня резко заговорила с ней:

— Ну что ты? Ты тоже должна сюда войти. Как иначе нам осветить дорогу?

— Осветить? — повторила Лина, понимая, что выглядит полной идиоткой.

Эйрин за ее спиной вздохнула:

— Ты же богиня весны! Используй свою силу.

Лина сдвинула брови к переносице.

— Прислушайся к себе, Персефона! — Деметра выразительно произнесла имя своей дочери. — Твое тело все знает.

Стараясь не обращать внимания на растерянность и недоумение, Лина сосредоточилась. Свет. Если она может творить свет, то как ей это сделать? Думай, приказала она себе. У нее возникла некая смутная идея. Лина поднесла руку к глазам. Рука была просто чудесной. Кожа цвета свежих сливок, гладкая, безупречная... не то что ее собственная, рука женщины сорока с чем-то там лет. Если она способна творить свет, то ей, наверное, следует делать это так же, как она делала многие важные вещи в своей жизни, то есть руками, И внезапно она поняла. Она повернула руку ладонью вверх и послала этой ладони самую простую мысль:

«Мне нужен свет, пожалуйста».

В то же мгновение что-то щелкнуло — из ее ладони выскочил маленький, ослепительно яркий шарик. И завис в дюйме над рукой. Невероятно довольная собой, Лина улыбнулась, посмотрев в глаза Деметры.

— Значит, вот как я могу творить свет!

— Неплохо получилось, Персефона, — одобрительно произнесла Деметра.

И кивком головы указала на казавшийся бесконечным туннель.

Расправив плечи, Лина шагнула вперед; огненный шарик остался висеть в воздухе позади.

— Ты должна приказать ему держаться рядом с тобой, — сказала Деметра.

Богиня стояла на границе тьмы, так что Лина не могла бы утверждать с уверенностью, но ей показалось, что Деметра смеется.

— А... Эй, иди ко мне! Держись рядышком! — сказала Лина шарику света. Тот мгновенно рванулся вперед, чуть не врезавшись в голову Лины. Она отшатнулась, прищурившись от яркого света. — Радом, а не на мне! — прошептала она сверкающему малышу, и тот устроился в воздухе над ее плечом. — Немножко повыше, ты меня слепишь!

Шарик поднялся на несколько дюймов.

— Вот, правильно. То, что надо. — Шарик как будто задрожал от удовольствия, услышав похвалу, и Лина усмехнулась. — Ну, мы готовы, — сказала она Деметре.

Все трое пошли вперед, но на этот раз Лина и ее шарик света указывали дорогу. Туннель был просторным, уклон вниз — плавным, а стены вокруг почти не менялись. Яркие многоцветные фрески все так же выплывали навстречу в едва освещенном пространстве, и веселые, бодрые картины выглядели слишком уж несовместимыми с окружавшей их глубокой темнотой. Лина уже собиралась спросить Деметру, кто написал все эти сцены, когда туннель вдруг оборвался и осталась лишь бесконечная тьма. Прямо впереди из черноты возникла роща каких-то деревьев. Лина уставилась на них во все глаза.

— Призрачные деревья, — благоговейно прошептала она.

Так вот как они выглядят... Хотя ветви были крепкими и сплошь покрыты листвой, которая вроде бы казалась живой и здоровой, все было белым: белые стволы, ветви, листья... белые, как молоко. Лина не могла отвести от них взгляда. Красота была неземной и хрупкой, она взывала к чувствам Лины на самом глубоком, первобытном уровне.

— Вот за этой рощей ты и найдешь вход в Подземный мир, — сказала Деметра и, повысив голос, позвала: — Эвридика, выйди к нам!

Внутри у Лины похолодело. Она ведь сейчас должна была впервые встретиться с кем-то из мертвых! Нет! Она не должна думать о них как о мертвых, от этого просто мурашки ползут по коже. Ей необходимо помнить слова Деметры — это всего лишь души, очутившиеся в другом месте точно так же, как она сама.

За деревьями что-то мелькнуло, и Лина заставила себя дышать ровнее, наблюдая за смутно видимой стройной фигурой. Лина неосознанно наматывала на палец прядь волос, стараясь получше рассмотреть того, кто шел через рощу, но видела лишь нечто размытое — вроде бы длинные волосы и прозрачное одеяние. Но вот наконец Эвридика шагнула в круг света от огненного шарика, и Лина тут же почувствовала, как напряжение отпускает. Она облегченно вздохнула. Перед ней стоял вовсе не бродячий призрак и не зомби, как в фильме «Рассвет мертвецов». Это была просто бледная девушка, казавшаяся очень напуганной. Если бы Лина в свое время родила ребенка, он был бы сейчас примерно такого же возраста — лет восемнадцати или девятнадцати.

Девушка робко приблизилась к Деметре и низко поклонилась. И только теперь Лина заметила, что тело Эвридики совсем не такое материальное, как ей показалось сначала. Лина увидела, что на самом деле свет проходит сквозь стройное тело и шелковое одеяние, похожее на тогу. Нет, девушка не была в буквальном смысле тенью или призраком; она больше походила на незаконченный рисунок акварелью, внезапно оживший. Лину охватило чисто материнское сострадание к девочке. Она была так молода... Что же с ней случилось?

— Великая богиня, я ожидала твоего прихода, как ты и приказала. — Голос Эвридики был мелодичным и нежным.

— Ты правильно поступила, дитя. И я хочу, чтобы ты сделала еще кое-что. Я прошу тебя послужить проводницей для моей дочери; она желает посетить Подземный мир, — сказала Деметра.

— Я рада услужить тебе во всем, Деметра, — ответила Эвридика. Она повернулась к Лине и почтительно склонила голову. — Для меня большая честь, что богиня весны пойдет вместе со мной к Элизиуму.

— Спасибо, что готова помочь мне, Эвридика, — поблагодарила девушку Лина, тепло улыбнувшись. — Мне никогда не приходилось бывать в ад... — Она вовремя поймала себя за язык и проглотила окончание слова, надеясь, что девушка не заметит оговорку. — Во владениях Гадеса.

— Мне тоже, богиня.

В голосе Эвридики звучала печаль, и Лине захотелось дать себе по лбу за бесчувственное замечание, но прежде чем она успела принести извинения, Деметра заговорила с Эвридикой.

— Хотя ты сама еще не познакомилась с чудесами Элизиума, твоя душа знает дорогу и стремится привести тебя к твоей вневременной цели. А поскольку тебя будет вести твоя душа, ты сможешь и мою дочь отвести к нужному месту, и я поручаю ее твоей заботе, — мягко, по-матерински произнесла Деметра.

Эвридика склонила голову, смущенная доверием богини. А Деметра уже повернулась к Лине.

— Здесь я должна расстаться с тобой, Персефона. — Деметра обняла ее, и Лину окутал роскошный летний аромат зрелого зерна и волнующихся на ветру пшеничных полей. — Пусть твое недолгое пребывание в Подземном мире принесет весну во владения Гадеса и утешит тех, кто страдает без богини в здешних краях. Желаю тебе удачи, дочь моя, и будь благословенна!

Деметра нежно поцеловала Лину в лоб и повернулась, чтобы уйти.

— Стой, стой... погоди! — вскрикнула Лина.

Что, неужели богиня уже бросает ее? Прямо сейчас, вот так просто?

Деметра оглянулась через плечо.

— Прислушивайся к себе, Персефона. Внутренний голос не подведет тебя.

Лина шагнула к богине и тихо спросила:

— А что, если мне понадобится более основательная помощь?

— Доверяй себе. Поищи в собственных внутренних знаниях, а также воспользуйся и другим своим опытом, — многозначительно произнесла Деметра. — Твоя жизнь отлично подготовила тебя к подобному делу.

Лина зашептала так, чтобы ее могла услышать только Деметра:

— Но как мне позвать тебя, если что-то пойдет не так, если я с чем-то не смогу справиться?

Деметра задумчиво посмотрела на нее, потом кивнула.

— Пожалуй, так будет лучше. — Она показала на туннель, через который они пришли к призрачной роще. — Вон там, у входа, я оставлю для тебя свой оракул. Тебе нужно будет только заглянуть в него, чтобы увидеть меня.

— А я точно смогу добраться сюда?

— Ты — дочь богини урожая. Просто посмотри вверх — и ноги сами понесут тебя в сторону дома, — сердито и язвительно, как всегда, сказала Эйрин. Но потом она посмотрела в ясные глаза Лины и почувствовала, что невольно смягчается. В конце концов, эту женщину вселили в тело Персефоны против ее воли. — Верь в себя, девочка. В тебе скрыта сила.

Лина была немало удивлена и неожиданной мягкостью старой женщины, и ее улыбкой.

— Я буду это помнить, Эйрин. Спасибо, — сказала она.

Деметра еще раз поцеловала ее в лоб.

— Да пребудут с тобой радость и магия, дочка! Теперь уже богиня повернулась к выходу с такой решимостью, что Лина поняла: нет смысла пытаться удержать ее... но сердце бешено колотилось от мысли о том, что ждет ее впереди. Лина наблюдала, как тьма поглотила двух женщин, и только успела подумать, не следует ли ей послать немного своего света, чтобы помочь Деметре и Эйрин выбраться на поверхность, как скипетр богини вспыхнул сияющим золотым светом летнего дня.

— И ей была нужна я, чтобы освещать дорогу? — пробормотала Лина. — Вряд ли.

— Прошу прощения, богиня, но мы должны идти.

Лина повернулась к Эвридике. Девушка беспокойно перебирала край полупрозрачного одеяния. Она робко, виновато улыбнулась Лине.

— Я просто обязана продолжать путь. Моя душа говорит, что уже и так ждала слишком долго.

— О! Да, конечно, — ответила Лина, устыдившись собственной нерешительности. Она тут стоит, сердясь из-за того, что Деметра оставила ее одну, требуя выполнить некую работу, якобы не представлявшую особых трудностей, а маленькая умершая Эвридика была... ну да, она была мертва. Бедное дитя. — Я готова. Идем. Лина последовала за Эвридикой, стараясь держаться поближе к ней. Маленький шарик света окутывал их мягким, чистым сиянием, а когда свет падал на деревья, ветви и листья вспыхивали искрами, как драгоценные камни.

— Как это прекрасно, — тихо сказала Лина.

— Думаю, это твой свет создает красоту, богиня, — ответила Эвридика застенчиво, как маленький ребенок.

— Ну, не знаю. Могу поспорить, они всегда были прекрасными. — Как только Лина произнесла эти слова, ветви затрепетали, словно отвечая на похвалу, и в листве загорелось еще больше искр. Лина улыбнулась своей проводнице и показала на бриллиантовый лес. — Они ведь здесь росли задолго до того, как я появилась. Мой свет всего лишь помог им проявить себя, показать, каковы они на самом деле.

— Прости меня, богиня. Я не должна была говорить без позволения.

Лина отвела наконец взгляд от сверкающей листвы. Эвридика склонила голову, как будто ожидала какого-то наказания.

— Ты и не говорила без позволения. Ты просто высказала свою мысль. Мне бы хотелось, чтобы ты держалась со мной проще. Если честно, я уже так скучаю по своей... — Лина замялась. Она чуть не брякнула «по своей жизни», или «по своей хлебопекарне», или «по своему миру?».., — матери, — выкрутилась наконец она. — И мне очень приятно будет просто поговорить, чтобы отвлечься.

— Я тоже скучаю по своей маме, — прошептала Эвридика.

— Мне очень жаль. Я не хотела напоминать тебе... — Лина снова замолчала, не зная, что сказать.

— Ну, не все так ужасно, богиня, — поспешила ответить Эвридика. — Я умерла совсем недавно, но уже начинаю кое-что понимать.

Девушка замолчала, и Лина подбодрила ее, желая услышать больше:

— Продолжай, мне хочется знать, что именно ты понимаешь.

— Все страдания мира живых остались позади. Ну да, я скучаю по маме и по... по другим тоже, но я теперь понимаю, что со временем опять встречусь с ними. Я ведь, в конце концов, осталась самой собой. — Эвридика подняла руки, и свет огненного шарика Лины легко просочился сквозь них. — Мое тело изменилось, но ум и сердце остались прежними. Я теперь вижу: страх смерти куда хуже, чем сама смерть, — закончил призрак юной девы.

Лина улыбнулась Эвридике.

— Ты очень мудра.

— Ох, нет! — возразила Эвридика, мотнув головой; волосы взметнулись прозрачной дымкой. — Если бы я действительно была мудрой, я бы не совершила столько ошибок.

Прежде чем Лина успела задать следующий вопрос, они вышли из рощи белых деревьев и очутились перед гигантскими воротами из слоновой кости. За воротами Лина увидела гладкую черную дорогу, убегавшую в первобытную тьму.

— Мы должны войти и дальше двигаться по дороге, — сказала Эвридика. — Она приведет нас к Харону.

Лине не пришлось искать ответа в знаниях Персефоны; она и так сразу вспомнила имя перевозчика Подземного мира. Лина кивнула Эвридике и протянула руку, чтобы толкнуть ворота, — но тут преграда из слоновой кости резко сдвинулась, уходя от прикосновения. Раздался громкий гул, тьма раскололась — из ворот хлынул поток тумана, охватив Лину холодом. От тумана исходили волны страха. Послышались странные звуки, какие бывают только в ночных кошмарах; она сразу вспомнила все дурные сны, какие только видела в своей жизни. Первым ее желанием было зажать покрепче уши и с визгом броситься бежать — но спокойствие богини, таившееся в ней, удержало Лину на месте и в ее испуганном сознании зазвучал тихий голос:

«Это всего лишь ложные видения, безвредный туман воспоминаний о былых ночных кошмарах. Ты богиня; тебе они не страшны. Прикажи им удалиться — и они повинуются».

Лина заставила себя выпрямиться во весь рост и встряхнулась, как кошка, выскочившая из ненавистной воды.

— Убирайтесь, дурные сны! — приказала она и облегченно вздохнула: туман растаял, не оставив ни малейшего следа.

— Ты заставила их уйти! О, спасибо тебе, богиня!

Эвридика придвинулась поближе к Лине, почти касаясь мнимой Персефоны. Лина увидела нескрываемый страх в светлых глазах девушки.

— Они и не могли причинить тебе зла, Эвридика. Это был просто туман воспоминаний о ночных кошмарах, — постаралась успокоить девушку Лина. — Неприятно, согласна, но никакой опасности.

— Всегда терпеть не могла кошмары, — сказала Эвридика, испуганно оглядываясь по сторонам.

— Милая, никто их не любит. Потому-то их и называют дурными снами. Просто забудь о них, они уже в прошлом. — Ворота оставались открытыми, и Лина показала на темную дорогу. — Ты вроде бы сказала, что мы должны идти по ней?

— Да, богиня.

— Ну что ж, идем.

Лина шагнула через ворота на дорогу, а Эвридика пошла за ней, по-прежнему держась как можно ближе. Сквозь мягкие подошвы кожаных сандалий, что украшали изящные ножки Персефоны, дорога казалась холодной и твердой. Лина наклонилась и потрогала ее.

— Мрамор, — пробормотала она. — Выглядит так, словно вытесано из цельной глыбы. — Она улыбнулась Эвридике. — Это, конечно, не дорога из желтого кирпича, но идти по ней легко.

— Богиня? — недоуменно произнесла Эвридика.

— О, это просто... ну, просто так говорят. Это означает, что нам не сбиться с пути. — Лина пошла дальше, Эвридика шагала рядом, а шарик яркого света плыл в воздухе между ними. — И мне было бы куда приятнее, если бы ты называла меня просто по имени.

— Но ты богиня, — возразила Эвридика, потрясенная предложением Лины.

— Да, и у меня есть имя. В любом случае «богиня» звучит слишком сухо и официально. В конце концов, я же богиня весны, а весна отвергает все сухое и формальное. — Лина, говоря, прислушивалась к себе, и ей показалось, что эхо Персефоны было довольно сказанным.

Неожиданно Лина задумалась о девушке, чье тело заняла. Какая она? Лина окинула себя взглядом. В том, что Персефона прекрасна, сомневаться не приходилось. Но была ли она высокомерной и самовлюбленной? Или она была доброжелательной богиней, хорошо относившейся к другим?

— Но для меня это большая честь — называть тебя Персефоной.

Голос Эвридики прервал размышления Лины, но она ободряюще улыбнулась девушке.

— Все отлично!

По крайней мере, это было начало. Дальше они шагали в дружеском молчании, и Лина внимательно рассматривала окрестности. Она уже начала различать оттенки в окружающей черноте. На первый взгляд казалось, что все вокруг погружено в глубокую тьму беззвездной ночи, но когда глаза Лины немного попривыкли, она увидела какие-то тени. Пространство по обе стороны дороги напомнило Лине темные торфяники, она даже вроде бы разглядела перистые очертания серых папоротников и пучки густой травы, качавшиеся в неподвижном воздухе.

Потом во тьме возник чей-то силуэт... Лина сосредоточилась, вглядываясь. Это оказался согбенный старик. Он, сильно хромая, делал шаг вперед, к дороге, но следующий его шаг был назад... потом опять вперед... Его слезящиеся глаза уставились на Лину невидящим взглядом. Лина едва успела подумать, не может ли она чем-то помочь ему, как из тьмы возникла другая тень. На этот раз женская. Женщина выглядела примерно на возраст Лины, она сидела на корточках в темной траве, съежившись от ужаса, как будто на нее кто-то нападал. Первым порывом Лины было подойти к женщине и помочь ей, но тут зазвучало эхо Персефоны:

«Ты не можешь им помочь. Это воплощенные Старость и Страх. Оглянись вокруг. Здесь все собрались — Горе, Тревога, Голод, Болезнь и Агония».

И Лина действительно увидела призрачные фигуры, проявившиеся рядом с двумя первыми. Все они были несчастными и ужасающими. От их вида в животе у Лины все сжалось.

«Они — естественная часть существования смертных. Им невозможно помочь. Их можно только преодолеть. Не задерживайся здесь».

Лина только теперь заметила, что почти остановилась, а Эвридика со страхом оглядывается по сторонам.

— Думаю, нам надо поспешить. У тебя свидание с вечностью, а я ненавижу всякие опоздания. Думаю, опаздывать невежливо, — беспечным тоном произнесла Лина и прибавила шагу так, что Эвридике пришлось чуть ли не бежать трусцой, чтобы не отстать.

Лина слышала, как Горе стенало позади них, и вздрогнула, но решила не оглядываться. Она сосредоточилась на нескольких едва заметно светившихся фигурах, что маячили в воздухе над дорогой впереди. Хотя Лина и не могла видеть их отчетливо, она не ощущала никакой опасности или враждебности, да и внутренний голос молчал, что Лина расценила как добрый знак.

— Интересно, кто это там? — спросила Лина, стараясь вовлечь в разговор молчаливую девушку, идущую рядом.

— Думаю, они такие же, как я, — ответила Эвридика, медленно выговаривая слова.

Лина постаралась подавить трепет беспокойства, охвативший ее. В конце концов, она ведь была в мире умерших. Неужели она надеялась, что не встретится здесь с мертвыми людьми? С тем же успехом можно предположить, что в хлебопекарне не найдется дрожжей, строго напомнила себе Лина.

— Ну что ж, значит, мы идем в правильном направлении, — улыбнулась она Эвридике.

— Ты и так знала, что мы не ошиблись, — с очень робкой улыбкой ответила Эвридика.

— Это лишь потому, что у меня отличная проводница, — сказала Лина, и Эвридика улыбнулась чуть шире; бледные щеки девушки едва заметно порозовели от удовольствия.

Лина все еще радовалась улыбке юного призрака, когда они обогнали первую тень.

Это была молодая женщина, и снова Лина подумала, что она годится ей в дочери. Дух нес какой-то узел, крепко прижимая к груди, но Лина сразу поняла по очертаниям, что это младенец. Пустой взгляд женщины скользнул по Эвридике, но выражение лица умершей при этом не изменилось; однако стоило ей заметить Лину, как полупрозрачные глаза округлились, а лицо внезапно оживилось.

— Неужели это действительно сама богиня весны идет среди мертвых? — Голос девушки переполняли чувства.

Лина, заколебавшись лишь на мгновение, ответила:

— Да, я Персефона.

— Ох! — Недавно умершая женщина прижала ко рту бестелесную руку, словно желая сдержать эмоции. Потом она глубоко, взволнованно вздохнула и сказала: — Значит, этот темный путь не так уж и безнадежен. Да, если мы идем по нему вместе с богиней!

Краем глаза Лина заметила, что Эвридика улыбается и кивает. Негромкий шепот пробежал мягкой волной по толпе слегка светящихся призраков, вдруг окружившей их:

— Персефона!..

— Это сама богиня весны!

— Она пришла, чтобы осветить наш страшный путь!

Один за другим призраки поворачивались к Лине. Духи здесь были самых разнообразных возрастов, от глубоких старцев, сгорбившихся под грузом лет, до подростков и совсем малышей, шнырявших между тенями старших с обычной для юности энергией. На некоторых из призрачных тел видны были раны, нанесенные мечом и окрасившие бледные тела алым. Некоторые, как Эвридика и юная мать, не имели видимых причин смерти; но в глазах у всех было одинаковое выражение восхищения и вновь вспыхнувшей надежды. Надежды, родившейся при виде Персефоны.

Лина и сама удивилась собственной реакции на внезапное появление целой толпы духов умерших. Она ничуть не испугалась. Она даже вполне могла выносить вид ужасающих ран, если, конечно, не смотрела на них слишком долго, а сосредотачивалась на глазах призраков. Там она видела свет, вспыхивавший в каждой душе, когда она улыбалась и приветствовала их, надеясь, что выражает достаточно заботы и ласки.

По мере того как Лина и Эвридика шли дальше по темной дороге, количество окружавших их духов все росло. Лина видела теперь, что Деметра ничуть не преувеличивала. Души умерших действительно нуждались в ней. Для них ее появление было подобно дождю в сожженной солнцем пустыне. Иссушенные жаждой, они пили ее улыбку и приветствия. Вокруг шептались бесчисленные голоса, произнося слова на незнакомых Лине языках, но она их понимала. Чувствуя себя немножко подавленной, Лина постаралась не думать о том, как много душ окружает ее. Рассматривай их по одному, снова и снова повторяла она себе. Смотри на них как на нетерпеливых посетителей кондитерской, а не как на бесчисленное множество мертвых.

Как будто ощутив растущую неуверенность спутницы, Эвридика приблизилась к ней почти вплотную, чтобы поддержать богиню.

— Нам уже недалеко осталось, — прошептала Эвридика на ухо Лине. — Я вижу там, впереди... это, должно быть, лодка Харона, и он переправит нас через озеро, к дороге, что ведет к полям Элизиума. В дальней стороне этих полей — дворец Гадеса. Нам осталось пройти не больше, чем мы уже прошли.

Лина еще не закончила благодарить Эвридику за воодушевляющую информацию, как дорога перед ними внезапно содрогнулась, мрамор треснул с оглушающим шумом и в земле образовалась дыра, похожая на разинутую пасть гиганта. Души умерших рассыпались с визгом, и перед мрачной пропастью остались только Лина и Эвридика.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒