Глава пятьдесят третья. Глава пятьдесят четвертая

Глава пятьдесят третья

Размером своего тела, ритмом бедер, блеском белых когтей у самых нежных моих частей он довел меня до оргазма. Мысль о том, что могли бы сделать со мной эти когти, только захоти они, заставила меня забиться под ним в экстазе. Все, что я не разрешала себе делать, сегодня разрешила. Я билась, вопила, извивалась, дралась, а он держал меня осторожно, нежно, но нет сомнения, что он мог бы разорвать меня в клочки без малейшего усилия. Самый нежный сеанс занятий любовью в моей жизни, и самый опасный. Не из-за того, что он делал, а из-за того, что мог делать.

Он поднял меня на колени, прижал к себе руками, и я ладонями гладила эти руки, эти мышцы, мех, такой мягкий, такой непохожий на волчий. Я гладила его не как гладят собаку, а как гладят любовника. И я ощутила, как изменился его ритм, знала, что он тоже вот-вот, ощутила, как он напрягается, чтобы не разорвать меня в клочья. Ощутила прикосновение розеток этих когтей, смотрела, как кончики их начинают скрести мне по коже, почти-почти прорезая, почти-почти прокалывая, почти-почти убивая. И в последний момент он убрал когти и прижал меня резко и сильно к собственному телу, с мехом, с этими ладонями, застрявшими на полпути от леопарда к человеку.

Ardeur жрал. Он поедал силу тела Натэниела, жар его кожи, разлив его семени, который был горячее, чем когда-либо получала я от мужчины.

И пришла мысль: он же не человек. Слова были нейтральные, но нахлынувшая эмоция просто дыру во мне прожгла. Гнев, чистейший гнев – и я знала, кто это, еще до того, как вылетела дверь.

Глава пятьдесят четвертая

В дверь ворвался Ричард, и его энергия разнеслась по комнате искрами от пламени. Она жгла там, где коснулась меня, как злые муравьи. Что можно сказать, если застанешь свою бывшую невесту, трахающуюся с оборотнем-леопардом? Ричард нашел слова.

– Последний раз, когда я видел подобную мерзость, это было в порнофильме Райны.

Джейсон скатился с кровати и встал перед ним. Я думаю, он хотел дать Натэниелу время встать, отцепившись от меня. Или мне дать время. Как бы там ни было, но он встал между мной и своим Ульфриком, и это не был самый мудрый поступок в его жизни. Смелый, даже доблестный, но не мудрый.

Жгучей водой сила Ричарда заполнила комнату. Натэниел скатился с кровати, и я успела подумать, так ли тяжел и труден в дыхании для него воздух, как для меня. Этой мысли хватило. Я знала, что он ощущал силу Ричарда как нечто, с чем надо бороться и через что проходить, как через бурю, через метель или самум. Что-то такое, что слепит и может отнять жизнь, если не найти убежище.

Мое убежище пригнулось между кроватью и дверью. Человеко-волк стоял высокий, широкоплечий, грозный; Ричард в человеческом облике должен был казаться рядом с ним хрупким, но не казался. Будь он на фут ниже, все равно при такой излучаемой им силе казался бы огромным.

– С дороги, Джейсон. Второй раз повторять не буду.

– Скажи, что ты ее не тронешь, и Натэниела тоже, и я отойду, – сказал Джейсон таким рычащим голосом, что любой человек с красной кровью задумался бы, но Ричард человеком не был.

Натэниел уже слез с кровати и шел к ним. Ричард мог бы изувечить Джейсона, чтобы убрать его с дороги, но Натэниела он бы изувечил по другой причине. Пусть он и не назвал бы ее вслух, но я не хотела такого видеть. Я позвала Натэниела к себе.

Под подушкой у меня был пистолет, но я не хотела стрелять в Ричарда, а если стрелять не хочешь, то пистолет – всего лишь железяка. Я все еще думала, что бы такое сделать, чтобы было не так ужасно, как Ричард ударил Джейсона наотмашь.

Дугой взметнулась кровь, сверкнув искрами в электрическом свете, но Джейсон не сдвинулся с места. Он не дал сдачи, но и не отошел.

– Ричард, стой! – заорала я.

Он схватил Джейсона как гантель – руки Ричарда взбугрились мышцами, – поднял вервольфа над головой и миг продержал.

Один из тех моментов, когда время замедляется, и знаешь, что сейчас случится плохое, и ты не можешь помешать. Можешь выбрать, что будет повреждено, но спасти все не получается. Я тонула в ярости Ричарда, в кипящем море силы. Мне приходилось уже касаться этой ярости, его зверя, и это сейчас был не совсем он. Только секунда у меня была, чтобы понять, откуда мне так знаком вкус этой ярости. Это была моя ярость, то есть очень похожая. Но в этот миг наития Ричард уже швырнул Джейсона – не через комнату, а на кровать. Может быть, хотел попасть в меня, но я успела скатиться, и когда Джейсон приземлился с такой силой, что сломалась рама, на кровати был только он.

Я оказалась у дальнего конца разбитой кровати, и Натэниел со мной. Он встал чуть-чуть впереди меня. Не отпихнул меня назад, как рыцарь, выручающий даму из беды, но почти. Я его Нимир-Ра, и, как считается, его доминант. Разве не я должна быть впереди?

Джейсон валялся неподвижно, оглушенный. Его бросили на кровать с расстояния меньше восьми футов, и он был оглушен. У меня нет такой способности регенерации, как у Джейсона или Натэниела. Может быть, и правильно, что меня не пустили вперед, но, черт побери, я не знала, что делать. Как слишком часто бывало с Ричардом, я не знала, что делать.

– И чего вам всем не залезть обратно на кровать? Отличное было бы зрелище. Райна и Габриэль были бы в восторге.

Поскольку я их обоих убила, чтобы они не включили меня звездой в порнофильм с настоящим убийством, шпилька была достаточно острой. Но прошли времена, когда такие шпильки Ричарда могли меня вывести из себя. Я боялась добавить свою ярость к его ярости.

Его сила была повсюду, будто сам воздух горел и жалил. Но ощущала я не только ярость. Отвращение, ужас, и под всем этим то, что эту ярость питала... зависть. Откуда зависть?

Он был широко открыт, вообще едва ли ставил щиты. И я получила ответ.

Будто кто-то подбросил в воздух мозаику, и я увидела все кусочки. Клер и Ричард в кровати. Ричард работает энергично, как всегда. Клер дергается, ее ногти врезаются ему в спину и плечи. Клер в человеческом облике, она кричит.

Ричард бросил в меня свою ярость, и я пошатнулась, будто он толкнул меня физически.

– Не лезь ко мне в голову!

– Тогда перестань так интенсивно излучать, что просто невозможно не слышать.

Он вскрикнул – вскрикнул во все горло от ярости. Крик отдался эхом от потолка, и я услышала бегущие шаги в коридоре. И я знала, кто сюда бежит – по крайней мере, что они тут делают.

В комнату вошли трое. Одна женщина, двое мужчин, все с пистолетами. И направлены пистолеты были на Ричарда. Клодия, почти такая же высокая, как Дольф, с плечами шире, чем у многих моих знакомых мужчин, быстро оглядела комнату, замечая все. При этом тугой хвост волос мотался из стороны в сторону, поскольку завязан был высоко. Девичий хвост, компенсирующий отсутствие макияжа и эти потрясающие руки. Мужчин я не узнала, увидела только, что пистолеты они держат достаточно умело, но от ребят Рафаэля я другого не ожидала. Крысолюды любителей не вербуют.

– Что здесь происходит, Анита? – спросила Клодия.

Голос ее звучал ровно, разве что чуть напряженно, будто она переключалась в рабочий режим, и по поводу этой работы сомнений у нее было очень мало.

– Разошлись во мнениях, – ответила я.

Она засмеялась, но не так, будто ей очень смешно.

– Ну-ну, разошлись во мнениях.

– Родере здесь делать нечего, – сказал Ричард. – Это дело парда и стаи, но не крыс.

Клодия снова оглядела комнату, отмечая кровоточащего вервольфа и разбитую кровать, мою руку на плече Натэниела, чтобы удержать его рядом со мной и подальше от Ричарда. Потом повернулась к Ричарду и улыбнулась – опять же не слишком радостно.

– Что-то это не похоже на дела парда или стаи. Похоже на личные.

– Вас это все равно не касается, – сказал Ричард, и голос его прозвучал ниже. Еще не рычание, но уже пониже.

Она снова улыбнулась – на этот раз просто показала зубы.

– Нас касается, поскольку нам платят за охрану «Цирка» и всех, кто в нем. Ты уже пустил кровь одному из тех, кто под нашей охраной, Ульфрик, и мы не можем позволить тебе напасть на кого-нибудь еще.

– Он бросил мне вызов. Никому не проходит безнаказанно вызов, брошенный царю. Рафаэль с этим согласится.

Он повернулся к ней лицом, и я заметила, что он – один из немногих знакомых мне мужчин, которые не выглядят рядом с Клодией хлюпиками.

– С чем согласится и с чем не согласится наш царь, сейчас не обсуждается.

Она вздохнула и опустила пистолет дулом в пол. Мужчины последовали ее примеру.

Ричард повернулся снова и уставился на кровать и на всех нас. Даже шагнул к нам.

– Нет, Ульфрик, ты их бить не будешь. Пусть мы не можем тебя застрелить без политических проблем, но и стоять и смотреть, как ты лупишь тех, кого мы подрядились защищать, мы тоже не будем.

Он посмотрел на нее, и вся пылающая в комнате сила вдруг отошла куда-то, сконцентрировалась, как какое-то огромное оружие. Я недостаточно близко стояла, чтобы это почувствовать, но спорить могла бы, что вся она теперь была направлена на Клодию.

Клодия мотнула головой, как от пощечины. Двое ее спутников отступили от Ричарда, будто хотели иметь место для маневра в случае необходимости.

Клодия ответила, и в голосе ее слышалась теплая нотка собственной разгорающейся злости.

– Никто не сомневается в твоей силе, Ульфрик. Она громадна. Это с самообладанием у тебя проблемы.

Ричард был дико взбешен, он искал драки. Я бы предпочла, чтобы выступила сейчас не я, но с нами дело не зайдет так далеко, как с крысолюдами. Кто-то будет серьезно ранен, если не хуже. А дурное настроение Ричарда не стоит того, чтобы за него умирать. Да, конечно, конечно, вряд ли до этого дойдет, но крысолюды – обычно бывшие наемники или бывшие военные. Когда они дерутся, то дерутся насмерть. Ричард – ни то, ни другое. Он бесится, но убивать он не готов. И все может очень быстро обернуться очень плохо.

– А ну-ка остыли, все! – сказала я. – Не за что тут умирать.

Ричард обернулся ко мне:

– Никто не говорил насчет убивать, кроме тебя.

– Ричард, все трое охранников, которые на тебя смотрят, думали о том, чтобы тебя убить, как только войдут в эту дверь. Спроси их. Не веришь? Спроси!

Он повернулся к крысолюдам, державшим пистолеты дулами вниз.

– Она правду говорит?

Все трое переглянулись. Ответила Клодия:

– Да.

– Вы думали просто убить меня, взять и убить?

– Мы не знали, что это ты крушишь здесь мебель, Ульфрик. Но мы вправе применять необходимые средства для выполнения нашей работы. Разрешить нападать на тех, кого мы охраняем, мы не можем.

– Но мешать мне приводить к дисциплине моих волков вы тоже не вправе.

Она кивнула:

– Ты прав. Ни одному виду животных не разрешено вмешиваться во внутренние споры других. Если ты сможешь доказать, что это – дела стаи, а не личные, мы уйдем, а ты закончишь, что начал, но сперва ты должен доказать, что это именно бизнес.

Один из двух ее спутников, небольшой и смуглый, такого вида, будто он слишком много времени проводил в крысином облике, сказал:

– А как по-моему, тут ревностью пахнет.

– Роберто, ты мне не слишком помогаешь, – ответила Клодия, не отрывая глаз от Ричарда.

Джейсон перевернулся и начал садиться. Судя по его движениям, это было больно.

– Он бросил мне вызов, – сказал Ричард, указывая на Джейсона.

– Как именно? – спросила Клодия.

– Он отказался отойти с моей дороги.

– А что бы ты сделал, если бы я отошел? – спросил Джейсон, и голос его был чуть более хриплый, чем обычно, будто во рту у него все еще была кровь. – Если бы не бросил меня на кровать, кого бы ты бросил? Натэниела, Аниту? У нее не так легко заживает, как у нас, Ричард.

– Я бы не...

– Когда ты ворвался в дверь, ты хотел кому-то вломить, – перебил Джейсон, и струйка крови текла у него изо рта, потому что волчьей пастью плеваться невозможно. – Я подумал, что лучше уж мне.

Горящая сила стала потихоньку гаснуть. У Ричарда ссутулились плечи, и он снова закричал. Во всю глотку, во всю грудь, насколько хватило дыхания. Потом он упал на колени и обеими руками ударил по полу. Очевидно, ему это понравилось, потому что он и дальше стал лупить руками по ковру, снова и снова. Только когда каменный пол под ковром заметно просел, Ричард перестал.

Ребра ладоней у него были окровавлены о ковер, как от сильных ожогов веревкой. Эти окровавленные руки он поднял вверх и застыл, глядя на них. Он не плакал, не ругался – вообще ничего не делал.

Все мы застыли, ожидая, что он сделает или скажет. Наконец прошла целая минута, а он не шевельнулся. Клодия посмотрела на меня от дверей. Я пожала плечами. Когда-то мы с ним были помолвлены, были любовниками, но я понятия не имела, что сейчас делать. Одна из проблем наших с Ричардом: мы часто понятия не имели, что друг с другом делать.

Я пошла вокруг кровати, но Джейсон поймал меня за руку.

– Ближе не надо.

Я не стала спорить, просто остановилась и стала смотреть на Ричарда. А он – на свои ободранные руки.

– Ричард, ты здесь?

Он засмеялся, но очень нехорошим смехом, где было больше горечи, чем веселья. Все присутствующие вздрогнули, будто ожидали чего угодно, только не этого. А я давно научилась не пытаться угадать, что сделает Ричард.

– Я хочу слизать кровь с собственных рук, – сказал он придушенным голосом.

– Так слижи.

– Что? – Он уставился на меня вытаращенными глазами.

– Твоя кровь. И руки твои. Если хочешь облизать свои раны, так облизывай.

– И тебе не будет противно?

Я вздохнула:

– Ричард, что я думаю, неважно. Важно, что думаешь ты.

– А ты думаешь, что это противно.

Я снова вздохнула.

– Нет, Ричард, если честно, то нет. От облизывания царапины заживут лучше, а тебе вкус крови будет приятен.

Он посмотрел на меня мрачно:

– Год назад ты бы такого не сказала, – произнес он почти шепотом.

– Даже полгода назад могла бы не сказать, но сейчас говорю. Облизывай свои раны, Ричард, только не живи ими.

– Это еще что за намеки? – спросил он, и его злость полыхнула, ударила горячим бичом.

– Не заводись, Ричард. Я пытаюсь жить той жизнью, что мне досталась, а не сном о той жизни, которой у меня никогда не будет.

– А я, значит, живу сном.

– Ты – Ульфрик Клана Тронос Рокке, и ты боишься облизать собственные окровавленные руки, потому что кто-то другой может подумать, будто это не слишком достойно человека. Так что я думаю – да, ты продолжаешь делать вид, будто тебе в этой жизни будет дана вторая попытка. Вот твоя жизнь, Ричард. Вот она. Вот кто ты, и что ты. И тебе следует это принять.

Он замотал головой, и глаза его блеснули, будто в них могли быть слезы, в этих идеальных карих глазах. Но голос его был ровен, совершенно ровен.

– Я пробовал.

Я закрывалась щитом изо всех сил. Больше я не хотела заглядывать в его с Клер личную жизнь, но высказать догадку могла.

– С Клер?

Он поднял глаза, в которых гнев победил слезы. Никогда я не видела, чтобы он так терял контроль над своими эмоциями. Он бывал злой, желчный, печальный, но я никогда не видела, чтобы его так швыряло из стороны в сторону. Как будто злость и печаль остались единственными эмоциями в нем.

– Значит, ты видела.

– Я закрываюсь изо всех сил. Видела, как вы всерьез поссорились, но больше не видела ничего.

Он открыл рот, потом огляделся.

– Я никого не трону, но это не разговор для публики.

Крысолюды посмотрели на меня. Я вздохнула, думая, не дура ли я. Может быть, но все равно я так сделаю.

– Ребята, вы можете идти.

Клодия глянула на меня с сомнением.

– Не уверена, что это стоит делать, Анита.

– Я тоже, но все равно, идите, ребята.

Она покачала головой и жестом поманила своих подчиненных за собой из комнаты. Перед тем, как закрыть дверь, она обернулась.

– Мы будем прямо за дверью. Кричи, если мы будем нужны.

Я кивнула:

– Обещаю, крикну.

Она посмотрела на меня взглядом, в котором ясно читалось полное неверие в мои слова, но она вышла и закрыла дверь.

– Джейсон, выйди, – приказал Ричард.

– Ричард, это его комната, – напомнила я.

– Он этого слушать не будет.

Джейсон слез с кровати, медленно, будто ему все еще было больно.

– Если я выйду, а ты ее тронешь, ни ты себе не простишь, ни я.

Ричард посмотрел на высокого человеко-волка, какой-то миг они просто смотрели друг на друга, и вроде бы остались довольны тем, что в лицах друг друга увидели.

– Ты прав, – сказал Ричард. – Я ее не трону.

– А Натэниел? – спросил Джейсон.

Ричард глянул мимо него туда, где, высокий и темный, стоял Натэниел.

– Ему тоже придется уйти.

– Только Анита может мне велеть уйти, – ответил Натэниел.

Ричард посмотрел на меня, потом опустил глаза:

– У меня к тебе две просьбы: какая-нибудь одежда для тебя, и чтобы все ушли. Пожалуйста.

Насчет одежды было трудно, потому что я все еще была измазана густой жидкостью. И те немногие вещи, что у меня были, я пачкать не хотела. Халат бы хорошо было, но в этой комнате у меня халата не было.

Слишком долго я думала, наверное, для теперешнего нетерпения Ричарда, потому что он сказал:

– Анита, не заставляй меня говорить с тобой на эти темы, когда ты голая. Пожалуйста.

Это «пожалуйста» он сказал как что-то первоочередное, будто это было отдельное предложение, не мысль вслед, но более важное «пожалуйста», чем обычно, и его следовало выделить.

– Я бы рада, Ричард, но я вся в этой прозрачной слизи, и не хочу вымазать в ней все свои вещи.

– У меня халат висит за дверью ванной, – сказал Джейсон. – Тебе должен подойти.

– С каких пор ты носишь халат? – удивилась я.

– Мне его подарили.

Я посмотрела на него.

– Жан-Клод сказал, что у меня такой вид, будто мне холодно.

Кажется, он постарался усмехнуться, но волчья морда для этого не приспособлена.

– Так-так, дай-ка я угадаю. Черный шелк?

– Голубой, под цвет моих глаз.

Он направился в ванную, не то чтобы хромая, но вроде того.

– Я возьму. Всем стоять, где стоите, и вести себя хорошо, пока я не вернусь.

Я пошла в ванную, хотя, черт побери, не могла припомнить халат на двери. Но он там был, висел именно там, где сказал Джейсон. Красивый, голубой, одновременно и яркий и приглушенный цвет. Наверное, я устала сильнее, чем думала, раз ночью его не увидела.

Я надела халат и посмотрела на себя в зеркало. Остатки вчерашнего макияжа еще подчеркивали глаза, хотя слегка размазались и выглядели готичнее, чем я обычно ношу. От помады не осталось и следа. Прозрачная слизь высохла на волосах сбоку, создав такой колтун, что только под душем можно будет разобрать. Тело тоже покрыто высыхающей слизью, и она начинала отпадать при движении хлопьями. Если привыкнешь заниматься сексом в презервативе, то забываешь: то, что входит, в конце концов выходит, и я потратила немного времени, чтобы слегка отмыться, потому что так было очень уж неприлично.

Голубой цвет был бледноват для меня, и халат слегка широковат в плечах. В такие минуты я искренне задумывалась, почему вообще меня кто-то хочет. Не могу понять. Конечно, такое отвращение к себе могло быть связано со страхом перед тем, о чем хочет говорить Ричард. Может быть.

Я набрала побольше воздуху, медленно его выпустила и открыла дверь. Это был один из самых храбрых моих поступков. Я бы сейчас предпочла иметь дело с кучей врагов, чем с Ричардом. С ними просто – их надо убивать, пока они тебя не убили. С Ричардом бывает по-всякому, но просто – никогда.

⇐ Предыдущая 48 49 50 51 525354 55 56 57 Следующая ⇒