Роберт Говард - Возвращение Колдуна

Роберт Говард - Возвращение Колдуна

Robert Howard: The Return of the Sorcerer 1976

I Печать Михиракулы*

Я пошевелил моими онемевшими конечностями в душной темноте, проклиная звук цепей, которые держали меня. Я не знаю, как долго пробыл в этом подземелье; в однообразии вечного мрака дни и ночи были неразличимы, превращаясь в одно целое. Даже когда мне приносили небольшую чашку водянистого супа и отвратительную пищу, лишь небольшая щель открывалась на липкой каменной стене, позволяя проникнуть внутрь проблеску слабого света, серого и ироничного, который позволял лишь разглядеть желтую руку с черными когтями, подававшую мне еду. Если бы я только мог достать эту руку своими челюстями, я бы вонзил в нее свои зубы, впившись в вонючую плоть, и я бы не ослабил хватку, не выпустил свою жертву, пока во мне еще теплилось дыхание жизни.
Пойман, как ягненок! Вот то, что сильно терзало меня - тот факт, что мы попали в ловушку, Джон Ладо и я, как пара неоперившихся юнцов - мы, которые жили приключениями, исходив вдоль и поперек весь Восток, рискуя шкурой и хвастаясь, что познали всю глубину хитрого восточного ума.
В который раз я пролистал последовательность событий, что привели меня в такое положение. Мы были в Нанкине, где в местном квартале услышали историю, основанную в основном на серии слухов, и над которой раньше мы бы просто посмеялись, - слухи о горах в Гоби, в месте, где считается, что нет никаких гор, и странном черном ламаистском монастыре, где таинственные монахи хранят древнюю тайну. Что еще может скрываться за словом «тайна», кроме как большое сокровище? Золото или редкие драгоценные камни? Так рассуждали мы, Джон Ладо и я, и мы наметили наш план с неумолимостью двух закаленных авантюристов, оставив все свои страхи и подозрения позади, за дверью, скрывающей прошлое.
С небольшой группой ренегатов-китайцев мы смело направились вглубь Гоби. Однако ветры пустыни были не очень милостивы к нашему походу, и, прикрывшись жуткой песчаной бурей, дикие всадники с плоскими лицами и косматыми головами атаковали наш лагерь. Разбойники убили наших помощников всех до единого, что касается Джона Ладо и меня, - мы продолжили наш путь, спасаясь от бойни, и, так или иначе, нам удалось ускользнуть от преследователей, скрывшись в центре той адской песчаной бури. Мы должны были отступиться, но не сделали этого. Все деньги, что у нас были, мы вложили в эту авантюру. Мы решили идти до конца - рискуя жизнью и мечтая о счастье. И с дерзким духом отчаянных мужчин продвигались в одиночку по пустыне.
О превратностях этого ужасающего путешествия, наших битвах с жаждой, голодом, песчаными бурями и многоголосыми кочевниками, вряд ли имеет смысл говорить. Но в конце пути с первыми лучами зари над пустыней мы увидели на горизонте одинокие безжизненные горы и темно-черный каменный замок, четко видимый на фоне утреннего неба.
Мы намеревались смело направиться к дверям замка и просить убежища, словно были заблудившимися и голодными путешественниками. Оказавшись внутри, мы должны были подкорректировать наши планы в зависимости от количества жителей замка и их расположения. Если их слишком много, мы должны попытаться обмануть стражей и подавить их сопротивление. Ненавижу лицемерие. Мы собирались безжалостно расстрелять их всех, если они станут сопротивляться. Может это был и жестокий план, но не более чем план Кортеса* века назад. Мы были сильные, жесткие и быстрые люди, как волки, но вооруженные, и прекрасно управлялись со своим оружием.
Мы подъехали к воротам и начали кричать. Никто не ответил нам. Не было заметно вообще никаких признаков жизни во всем здании. Разводной мост был опущен и выглядел старым. Мы вошли осторожно. Но никого не увидели. Ламаистский монастырь по всем признакам был обитаем, но когда мы осмотрели двор и комнаты, то никого не обнаружили. И мы были вынуждены сделать вывод, что, по какой-то необъяснимой причине, это место временно пустовало. Затем мы открыли дальнюю дверь и вошли в сокровищницу лам - небольшую каморку с рядами ящиков, усиленных бронзой. Вскрыв одну из тех коробок, мы обнаружили, что она полна ювелирных изделий и монет, золотых и серебряных. Здесь были монеты Англии, Франции, Германии, России и Китая. Монеты, что были отчеканены в Риме в последние дни Империи. Монеты времен Александра Македонского. Монеты «белых гуннов»*, турецкие и древней Персии. А некоторые - древней Индии и Японии.
И, как только наши глаза заблестели от жадности, а разум утратил ясность от вида таких богатства, злая судьба настигла нас. Пол сокровищницы разошелся под нашими ногами, и мы оказались в маленькой темной келье внизу. Ладо, упав с высоты, потерял сознание, и я, в конечном итоге, тоже лишился чувств, атакованный множеством неведомых нападавших, которых не видел во тьме, и против которых не мог противопоставить больше, чем один удар, чтобы защититься. Этот единственный удар переполнил мой рассудок жестокой гордостью, и был единственным бальзамом для моей ярости и униженного тщеславия. По крайней мере, я взял за себя с них плату, так как почувствовал, что мой клинок пронзил куртку из козьей или верблюжьей кожи вместе с ее хозяином.
Очнулся я в полной темноте, в зловонной и загаженной камере, валяясь на низком полу, со скованными руками и цепью на шее, такой короткой, что я едва мог дотянуться до пищи и воды, которые доставляли мне не слишком часто. Я понятия не имел, где сейчас мой партнер, и жив ли он еще, не мог понять, почему меня оставили в живых. Так как прекрасно осознавал, что, так или иначе, жители монастыря знали, что как Ладо, так и я, - хотели украсть их сокровища.
Так, тихо проклиная свое невезение, я услышал скрип засова и ржавых петель, и серый свет просочился в мою темницу. Подняв глаза, я увидел своего рода окно, открывшееся в стене, наполненное серым светом, и в нем появилась голова человека, который, я инстинктивно знал это, был верховным ламой монастыря. Под тенью капюшона его аскетическое лицо выглядело мрачным, более далеким от всего человеческого, чем любой другое лицо, какое я когда-либо видел - кроме одного. Его черты не были специфически монголоидными, а его серые глаза - миндалевидными. Думаю, он принадлежал к тому странному безымянному племени, что населяет регион Некетойя, и которое не относится ни к татарам, ни к славянам.
- Ты проиграл, человек с Запада, - сказал лама на своем родном языке, ветви монголоидного. - Ты зря потратил свою жизнь. Ты можешь сказать мне, почему я не должен отнять ее?
- Выпустите меня и за пару минут я покажу вам несколько очень веских причин, - рявкнул я. - Что вы сделали с моим партнером Ладо...?
- Он размещен так же, как и ты, - сказал лама. - И мы должны быть сострадательными. Если захотите, вы оба можете выйти отсюда, свободно.
- Что значит, «если захочу»! - возразил я с сарказмом. - И почему это должно быть иначе?
- Это зависит от вас, - продолжил тихий голос. – А так же зависит от определенных условий - если вы уступите, вы оба можете невредимыми покинуть черный монастырь.
- Каковы эти условия? - спросил я.
- Вы должны будете кое-что героическое сделать для нас.
- Сделаем, - сказал я. - Выпустите нас отсюда и дайте нормальную пищу, и я сделаю то, что вы захотите, если это в пределах возможностей человека.
- То, что мы просим - не под силу человеку, - сказал черный лама.
Я услышал грохот цепей и засова, и окно закрылось; затем огромный тибетец вошел в мою камеру и занялся моими цепями. Он освободил мою шею и лодыжки, а кандалы на запястьях заменил своего рода легкими женскими оковами на тонкой цепочке. Он схватил за конец цепочки левой рукой, а в правой держал грозный Люгер, обеспечивая безопасность. Он зарычал, жестом приказывая мне следовать за ним, и выйдя из камеры, мы оказались в темном узком коридоре, пройдя по которому мы вышли к винтовой лестнице. Поднявшись по ней, мы достигли нового коридора, шире и ярче, чем нижний, и он привел нас ко второй лестнице. Поднявшись по ней и шагнув через широкий арочный дверной проем, я попал в просторную комнату. Я недоумевал. Комнаты и коридоры, которые исследовали мы до того, как нас схватили, обнажали лишь голую спартанскую простоту монастыря. Однако эта комната не была похожа на келью монаха-аскета, скорее на какой-то индийский дворец, экзотический и восхитительный. Пол выложен полированным тиком, купол свода из лазурита, стены скрыты за дорогими коврами, за которыми – я чувствовал – что-то таилось.
Диваны с серебряной парчой и шелковые подушки, небрежно разбросанные по полу, и среди этого я обнаружил Черного Ламу, сидящего скрестив ноги на стуле, накрытом верблюжьей шкурой, – неуместный образ воздержанности среди такой роскоши.
Я сел перед ним на подушку, огромный тибетец настороженно встал позади меня, все еще держа цепь, сковывающую мои запястья, и не отводя ствол пистолета от моего затылка. Очевидно, что Черный Лама был выдающейся личностью и имел большое значение, и они не допускали ни малейшего риска на возможные ответные действия с моей стороны.
- Мы знали о ваших планах ограбления, - сказал вдруг лама. - На Востоке стены имеют уши и языки, и мои шпионы прислали мне сообщение о вас задолго до того, как вы пересекли Великую Стену. Ваши усилия удержать все в секрете были смешны. Черный монастырь является сердцем Монголии, и здесь мы знаем все, потому что, как паук, мы раскинули наши сети по всем землям Востока.
Вы избежали детей пустыни, но мы были предупреждены. Мы оставили открытыми двери сокровищницы, чтобы поймать вас. Мы укрылись в потайных ходах и скрытых камерах. Есть ли у вас какие-либо особые просьбы о помиловании?
- Заткнись! – рявкнул я, скривив от ярости губы. - Мы проиграли, но не будем просить. Мы пришли сюда грабить, но вы оказались слишком умны - вот и все. Не бросайся своими проповедями... судя по твоим манерам, ты такой же гнилой, как и мы. Так или иначе, мы нужны вам, в противном случае вы бы давно нас убили. Плевать.
- Точно, - кивнул лама, словно размышляя. - Вы нужны. Ты отправишься в Англию с определенной миссией. После того, как выполнишь ее, ты и твой друг будете свободны.
Это неожиданное предложение застало меня несколько врасплох.
- Как я могу доверять вам, а вы - мне?
- Мы держим слово, – ответил он. - У тебя нет выбора, кроме как доверять нам, - а мы будем верить тебе, потому что оставим твоего друга как заложника, пока ты не вернешься.
- Что это за миссия? – спросил я с большим интересом.
- Ты возвратишь нам святыню, которую украли у нас давным-давно, - ответил лама. – Смотри, - он вынул из халата кусок пергамента, на котором были изображены странные каракули. Чертеж, на мой взгляд, изображал ветку с семью плодами, и был размером в пять дюймов.
- Это ветвь, которая была отломана Хозяином с Дерева мечты, давным-давно, - прогудел Черный Лама. – Она была украдена неверными. Этим вы выкупите ваши жизни после возвращения. Ты узнаешь ее, как только увидишь, не существует другой реликвии в мире такой же, как она. Она преобразилась, когда была оторвана от Дерева мечты, так что теперь ее стебель из черного нефрита, а малиновые бутоны - ювелирные украшения.
Находится она во владениях профессора Джеймса Дорнли, который живет в деревне под названием Дракли в Йоркшире, Англия.
- Подождите минутку, - перебил я. - Если ваша шпионская система настолько совершенна, почему вы не приказали добыть это одному из своих людей?
- Есть трудности, о которых ты еще не знаешь, - сказал лама. - Дорнли эксцентричен и подозрителен. Опасается нашей мести, и его страсть к нашей святыне очень велика. Не позволяет никому входить в его резиденцию, но Абнер Брилл преуспеет там, где другие потерпели неудачу.
Я даже не осмелился спросить, откуда он знает мое имя. Я услышал достаточно, чтобы понять, что меня ожидает нечто большее, чем я подозревал вначале. Я уже понял, что ламы организовали обширное и загадочное тайное общество, но никогда не мог подумать, что можно контролировать такую огромную паутину секретной информации.
- Возьми пергамент, - сказал лама, - но будь осторожен, не показывай его никому. Ты согласен?
- Подождите, - прорычал я. - Как я узнаю, что Джон Ладо еще жив?
Он встал и, подойдя к боковой стене, поманил меня. Я поднялся и подошел, мой охранник не отступал от меня ни на шаг и до сих пор угрожал пистолетом. Лама поднял гобелен и, отбросив узкую панель, позволил мне заглянуть внутрь смежной комнаты. Это была большая камера, просторная и хорошо обставленная, в которой, сидя на удобном диване, Ладо курил сигарету и читал, судя по всему, какой-то роман. Он не заметил открытой панели, и лама поспешил закрыть ее снова и опустил гобелен.
- Доволен ли ты?
- Могу ли я встретиться с ним на пару минут, чтобы объяснить, что не бросаю его? – спросил я - Или еще лучше, почему бы не послать его, а меня оставить заложником?
Лама покачал головой.
- Ты самый лучший выбор для этой задачи. Требуется более воспитанный человек, чем твой друг. Хорошо, мы уже все выяснили и я вполне доволен. Но вы не сможете поговорить. Вы очень хитры и можете попытаться обмануть нас. Мы предоставляем тебе один год, чтобы вернуть нам Ветвь. В течение этого времени, с Ладо будут хорошо обращаться, и он не будет ограничен в свободе слишком строго. Вернись обратно менее чем за год с Ветвью, и вы оба будете свободны. Проиграешь - умрете. Ты не должен потерпеть неудачу!
Я медленно кивнул, понимая.
- Не стоит недооценивать сложность этой задачи, - предупредил меня лама. - Если бы это было легко, мы бы не прибегли к вашей помощи. Ветвь хорошо скрыта и строго охраняется. Твоя жизнь в постоянной опасности из-за тех, кто сторожит ее. Уже почти полночь. Ты покинешь замок до рассвета...
- Но у меня нет денег, - прервал его я. - И монголы перережут мне горло еще до того, как я достигну Великой Стены.
- Тебе дадут денег. Всадник отправится с тобой, чтобы защитить от детей пустыни. Твоя поездка в Англию должна пройти гладко. Езжай прямо в Сучау и там выйди на контакт с мандарином Ё-тай Лао, который поможет с поездкой через океан и даст последние указания.
Прибыв в Англию, ты должен заработать доверие профессора Дорнли. Я предоставлю тебе ключ к его дружбе, - и, открыв маленький сундучок, он вынул любопытное кольцо с печатью неизвестного производства. Это было золото, а символ был вырезан из куска нефрита.
- Это предмет, на поиски которого Джеймс Дорнли впустую потратил свою молодость, - сказал Черный Лама мрачно. - Он посвятил тридцать лет его поискам, обыскивая все лабиринты Востока... Это печать Михиракулы!
Я вскрикнул от неожиданности.
- Да... это печать и кольцо безумного императора, который со своими белыми гуннами спустился с равнин Оксуса* опустошать Индию огнем и кровью. Это была навязчивая идея английского профессора, который в молодости услышал слухи о его существовании. Он прочесал всю Индию, но когда турки уничтожили народ белых гуннов с Оксуса, печать попала в руки сумасшедшего мусульманского вождя и затем различными путями попало в черный ламаистский монастырь. Теперь идите. Бугра отведет тебя в комнату, где тебя накормят, и где ты сможешь поспать несколько часов до отъезда.
Следуя за гигантом-тибетцем, я покинул огромный зал, на выходе оглянулся назад и мог бы поклясться, что портьеры позади Черного Ламы двигаются, как будто кто-то скрывается за ними. И, хотя не было никакой причины, я вздрогнул. Так или иначе, те легкие движения наводили на мысли о присутствие огромного змея, нежели человека.
Бугра привел меня к несколько спартанского вида, но чистой комнате, где снял с меня наручники и пролаял распоряжение. Монгол, носивший одежду из шкуры верблюда, - один из лам более низкого ранга, - принес мне кучу еды и немного местного вина – кумыса. И после такого обильного ужина, как будто моя жизнь зависела от этого, я прилег на укрытую кожами скамейку и заснул.
Бугра разбудил меня еще в темноте, перед самым рассветом. Он был одет как для долгого путешествия, и я предположил, что он и будет тем, кто должен сопровождать меня к Великой Стене. Он вручил мне тяжелую куртку из козлиной кожи для борьбы с холодом ночей пустыни, и я последовал за ним, зевая, во внутренний дворик, чтобы покинуть этот ламаистский монастырь. Огромная черная махина возвышалась над нами, темная и злая, словно замок людоеда, на фоне далеких звезд, мерцающих тускло во мгле. Колючий ветер сдувал песок пустыни, острый, как нож. Я различил две темные фигуры ездовых верблюдов – достаточно обычный транспорт для этой части мира. Черный Лама был с ними, а немного от него в стороне я увидел смутную, неясную фигуру. Мне не удалось разглядеть, кто это был, но у меня сложилось впечатление, что он очень худой и высокий, и когда я прищурился, то понял, что неизвестный был в маске.
Бугра и я поднялись в седла, ударив животных по челюсти специальными палочками, которыми нас снабдили. Затем Черный Лама пришел ко мне и поднял руку.
- Не провалите миссию! - Это было все, что он сказал. Затем, кряхтя и фыркая, наши верблюды перешли на бег и темные фигуры, которые наблюдали за нами от дверей черного монастыря, растворились во мраке.

II Заключение

Мы продвигались в хорошем ритме по пескам Гоби, надменный и молчаливый тибетец и я. Мы останавливались время от времени, чтобы поспать лишь несколько часов, поесть и попить то неописуемое пойло, которое называют чаем в этой части мира. Нам не докучали кочевники - очевидно известие о нашем путешествии опережало нас. Иногда мы встречали некоторые из их стад и юрт вдалеке, но никто из них не решился подойти к нам. По-видимому, слово Черного Ламы здесь было законом.
Не думаю, что Бугра сказал мне и полдюжины слов за все то время, что провели мы верхом, с того самого рассвета у ворот черного монастыря до тех пор, пока он молча не указал на длинную, волнистую линию на горизонте, которой была Великая Стена. Затем он повернул верблюда назад и вернулся в пустыню.
Когда я почти достиг Стены, я решил достать кожаную сумку, которую вручил мне Черный Лама. Она была доверху полна монет, все золотые, и подавляющее большинство английской или французской чеканки. Но среди них я нашел одну, которую был не в состоянии классифицировать. Лицо, выбитое на металле, обладало характерными семитскими чертами, но я не мог расшифровать символы, которые были с ним. Очевидно, владыки Черного ламаистского монастыря глубоко залезли руками в карманы всех народов, и не мог не восхититься тем огромным богатством, которое должно лежать без какого-либо применения в их сокровищнице.
Мое путешествие в Сучау прошло без происшествий и никаких трудностей не возникло добиться встречи с мандарином Ё-тай Лао - этот король торговцев был очень большой и могущественный, и, конечно же, никто никогда и не подозревал, что он имеет хоть какую-то связь с таинственным ламой-монголом.

Михиракула – великий правитель белых гуннов в Индии. Сын Тораманы, основателя владычества эфталитов в Индии. Правил с 502 по 530 годы. Умер в 533 году предположительно в Кашмире.

Эфталиты («Белые гунны») – племенное объединение, создавшее обширное государство. В него входили Согдиана, Бактрия, Афганистан, Гандхара.

Фернандо Кортес да Монрой и Писарро Альтамирано (1485 – 1547) – испанский конкистадор, завоевавший Мексику и уничтоживший государство ацтеков.

Оксус – река в Средней Азии. Современное название – Амударья.