Лиза Джейн Смит. Темный ангел. Царство Ночи – 4. Аннотация. Лиза Джейн Смит. Темный ангел

Лиза Джейн Смит

Темный ангел

Царство Ночи – 4

OCR and Spellcheck: Альдебаран

Лиза Джейн Смит «Темный ангел»: Издательский дом «ОНИКС 21 век», Москва, 2003

Оригинальное название: L.J. Smith «Dark Angel», 1996

ISBN 5‑329‑00820‑4

Перевод: Михаил Клименко

Аннотация

Однажды холодным зимним днем Джиллиан чуть не погибла... Ее спас ангел, золотоволосый и синеглазый... И когда Джиллиан вернулась из небытия к жизни, он пришел вместе с ней в реальный мир и стал ее ангелом‑хранителем. Он был невидим для окружающих, но зрим для нее. Он помог ей воплотить в жизнь самые заветные мечты. Но потом ангел стал давать странные советы, провоцировать на рискованные и сомнительные шаги.

В конце концов Джиллиан задумалась: кто же он, ее ангел? Кого она привела с собой в реальный мир?..

Лиза Джейн Смит

Темный ангел

Царство Ночи... еще никогда любовь не была такой пугающей...

Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует, существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.

Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета:

Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.

Никогда не влюбляйся в смертного.

Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются.

Глава 1

В тот день Джиллиан Леннокс совсем не собиралась умирать.

Она была просто очень‑очень расстроена. Расстроена, потому что ее забыли подвезти из школы домой, потому что она замерзла и потому, что до Рождества оставалось всего две недели, а она была так одинока.

Джиллиан брела по обочине пустынной дороги, такой же извилистой и холмистой, как и любое другое пригородное шоссе, и вымещала свою обиду на комьях снега, то и дело попадавшихся под ноги.

Отвратительный день: небо хмурое, снег грязный. Эми Новик не подождала, пока Джиллиан дорисует и сдаст свою работу, и укатила на машине без нее вместе со своим новым парнем.

«Ну, конечно, она про меня просто забыла».

Джиллиан не сердилась на Эми, совсем не сердилась, хотя ей и было немного грустно: всего неделю назад им исполнилось по шестнадцать и обе они еще ни разу в жизни не целовались. А теперь у Эми есть друг...

Джиллиан хотелось поскорее добраться до дому – и только.

Внезапно раздавшийся неясный звук отвлек ее от собственных грустных мыслей. Нет, ей, конечно, послышалось. Она остановилась и огляделась. Похоже на плач ребенка, а может быть, это кричит кошка? Звук доносился из леса.

Джиллиан тут же вспомнила о Пауле Белицер! Нет, это просто невозможно. С того времени, как эта маленькая девочка пропала где‑то в этих местах, прошел уже целый год!

Но вот опять. Голос такой тоненький и далекий, словно он идет из самой глубины леса. На этот раз звук точь‑в‑точь походил на плач ребенка.

– Эй! Есть тут кто‑нибудь?!

Никакого отклика. Джиллиан вглядывалась в чащу леса, стараясь разглядеть что‑нибудь за переплетением могучих дубов и раскидистого густого орешника. Лес выглядел неприветливо. Даже жутко.

Она посмотрела на дорогу: вверх, вниз – никого. Неудивительно – здесь редко проезжают машины.

«Не лезть же туда одной», – подумала Джиллиан.

Конечно, трусихой она не была, но при мысли о том, что придется идти одной по пустынному дремучему лесу, девочка невольно поежилась.

«Но кто бы это мог быть? И что он там делает?

С кем‑то случилась беда!»

Она накинула на левое плечо свободно болтавшийся ремешок ранца, передвинула его за спину, чтобы обе руки были свободны, и стала осторожно карабкаться вверх по заснеженной насыпи, отделявшей шоссе от леса.

– Эй!.. Эй! Кто там?

Ни слова в ответ. Только плач – слабый, непрекращающийся – где‑то впереди.

Джиллиан начала спускаться с насыпи в лес. Она была хрупкой и почти невесомой, и все же ее ноги глубоко проваливались в рыхлый снег, покрытый тонкой корочкой льда.

Ну вот: кроссовки уже промокли. Зато в лесу, под деревьями снег был не очень глубоким. Такой белый и такой чистый! У Джиллиан возникло ощущение полного одиночества, словно она была одна на всей земле.

Как тихо. Джиллиан двинулась дальше в глубь леса; тишина становилась все пронзительнее. Теперь, чтобы услышать далекий плач, нужно было остановиться и затаить дыхание.

«Это где‑то слева. Надо идти. Здесь нечего бояться», – успокаивала себя девочка.

Но она никак не могла заставить себя снова позвать кого‑то. Ей казалось, что этот лес хранит в себе какую‑то зловещую тайну...

...Джиллиан все шла и шла, оставив дорогу далеко позади. Вот и следы: здесь пробежала лисица, а это птица коснулась крыльями снега. Но нигде не видно следов человека.

Плач стал громче и доносился из леса прямо перед ней. Теперь она ясно его слышала.

«Хорошо, значит, надо перебраться через эту горку. Я смогу. Так, выше и еще выше. Ноги совсем окоченели...»

Карабкаясь по изрытому склону холма, она старалась отвлечься приятными мыслями.

«Может быть, я потом напишу об этом статью в школьную газету «Новости викингов» и все будут мною восхищаться... Стоп! Кого‑нибудь спасти – это классно или нет? А вдруг спасение людей – дело слишком достойное, чтобы быть классным?»

Это вопрос очень важный, потому что на сегодняшний день у Джиллиан было всего две несбыточных мечты: во‑первых, добиться внимания Дэвида Блэкберна, а во‑вторых, получить приглашение на какую‑нибудь крутую тусовку. И исполнение этих желаний зависит, прежде всего, от того, сумеет ли она стать классной девчонкой.

«Некоторым везет! Когда ты красива, тебя все любят. И, конечно, когда тебя любят и принимают такою, какая ты есть, легко стать великой личностью, совершить что‑нибудь для всего человечества, что‑то значительное».

Если бы не маленький рост, детское личико и ее ужасная застенчивость...

Джиллиан добралась до вершины холма и ухватилась за дерево, чтобы не скатиться вниз, перевела дух и огляделась.

Никого. Безмолвный лес спускается вниз к ручью. Ни звука. И плач прекратился.

«Ой! Не поступай так со мною, пожалуйста!»

Разочарование подогрело решимость Джиллиан найти этого несчастного ребенка и развеяло ее страхи. И, осмелев, она крикнула:

– Эй! Ты еще там? Ты меня слышишь? Я иду к тебе на помощь!

Тишина. И затем едва различимый звук где‑то впереди.

«О боже! – Джиллиан содрогнулась. – Ручей! Ребенок упал в ручей, зацепился за что‑то и едва держится слабеющими ручками...»

Скользя и спотыкаясь, она бросилась вниз с холма. Мокрый снег налипал на брюки... С отчаянно бьющимся сердцем, запыхавшись, она остановилась на берегу ручья.

Прямо перед ней, на краю обрыва, над водой нависал хрупкий лед. Брызги, заледеневшие на ярко‑зеленом дерне, сверкали, как бриллианты, но нигде вокруг не было заметно никаких признаков присутствия человека.

Джиллиан напряженно вглядывалась в темную поверхность ручья.

– Где ты? Ты меня слышишь?

Мертвая тишина в ответ. Только глухое ворчание стремительного потока, бурлящего вокруг выступов скал и обломков деревьев, застрявших между камней.

– Ну где же ты?!

Она больше не слышала плача. Шум воды был слишком сильным.

«Неужели ребенок утонул?!»

Джиллиан подалась вперед, стараясь разглядеть под водой смутные очертания человеческого тела, наклонилась ниже, еще ниже, и...

Какая неосторожность! Она потеряла равновесие, под ногами лед, и… отчаянно замахав в воздухе руками, Джиллиан полетела вниз. От неожиданности она даже не успела испугаться…

... и врезалась в ледяную воду.

Глава 2

Ее обожгло холодом. Голова ушла под воду. Джиллиан крутило и бросало во все стороны. Она задыхалась, ничего не видела и совершенно потеряла способность ориентироваться.

На мгновение ей удалось вынырнуть. Инстинктивно она схватила ртом глоток воздуха и попыталась за что‑нибудь уцепиться, но ремни ранца за спиной прочно стягивали руки.

Ручей становился все шире, поток набирал силу. Джиллиан сносило вниз по течению, она захлебывалась, дышать становилось все труднее: приходилось бороться за каждый глоток воздуха, с трудом доживая до следующего вдоха.

«Как холодно! Нет, это вовсе не холод, это – нестерпимая боль. Я умираю».

Ее мозг смирился с неизбежным, но тело упорно цеплялось за жизнь. Оно боролось так, словно обладало собственной волей: оно высвободилось из ремней ранца, и теперь дутая куртка помогала голове держаться на поверхности, а ноги бились о камни в попытках дотянуться до дна.

Все напрасно. Даже если ручей не глубокий, ей все равно не хватает роста! Она слишком мала и слаба: ей не справиться с течением. Холод истощал ее силы с ужасающей быстротой. С каждой секундой шансов выжить оставалось все меньше.

Казалось, ручей превратился в злобное чудовище, которое вцепилось в нее и не отпустит, пока не погубит. Поток бросал ее на камни и тут же тащил дальше, не давая рукам вцепиться в их обледеневшую поверхность. Еще несколько минут – и она слишком ослабеет, чтобы держаться на воде.

«Да ухватись же за что‑нибудь!» – приказывало тело.

В этом был ее единственный шанс.

Джиллиан смогла разглядеть, что на левом берегу на небольшой отмели из воды выступают корявые корни дерева. Надо добраться до них. Толчок, еще толчок. Она ударилась о камень и едва не пронеслась мимо, но все же каким‑то чудом ухватилась за корягу. Огромные корни, толщиной с ее руку переплетались, напоминая клубок ледяных змей, Джиллиан успела просунуть руку в созданную корнями петлю и как будто встала на якорь.

Теперь девочка могла дышать. Теперь бы еще выбраться из ручья, но как? У нее едва хватало сил, чтобы держаться за корень. Она не сможет подтянуться на ослабевших, окоченевших руках и вылезти на берег.

И тут она вдруг разозлилась. Она рассердилась на себя. Неужели она позволит себе сдаться! Сейчас, когда речь идет о ее жизни и смерти!

То, что произошло потом, осталось в ее памяти неясной картиной. Она действовала почти бессознательно. Каждое движение причиняло боль, она чувствовала только отчаяние, и именно оно дюйм за дюймом вытаскивало ее из ручья.

И вот она на суше, лежит на корявых корнях дерева в снегу. В глазах туман, рот судорожно ловит воздух... но она жива!

Джиллиан пролежала так долго, даже не чувствуя холода. Все ее тело радовалось покою и отдыху.

«Я молодец! Теперь все будет хорошо».

Но только когда она попыталась подняться, то поняла, как жестоко ошибалась: ноги ее подкосились, словно мышцы превратились в желе.

Боже, как она окоченела! Ее обледеневшая мокрая одежда стала похожа на средневековые латы. Перчатки утонули где‑то в ручье. Шапка тоже. Становилось все холоднее, внезапные приступы неистовой дрожи накатывали все чаще и чаще. Сил не было совсем.

«Найти дорогу... Надо найти дорогу. Но в какую же сторону идти?»

Ее отнесло вниз по течению, но как далеко? Сколько ей придется добираться до дороги?

«Неважно... лишь бы уйти подальше от ручья».

Мысли медленно ворочались в голове, словно тяжелые мельничные жернова. И вообще думать было трудно.

Джиллиан шла, едва передвигая ноги. От холода она стала неуклюжей, колотившая ее дрожь мешала перебираться через поваленные стволы деревьев и спутанные ветки. Красные раздувшиеся пальцы совсем не слушались ее.

«Я больше не могу, я не чувствую ног».

Девочка осознавала, что оказалась в большой беде. Если ей не удастся быстро добраться до дороги – она погибла. Однако Джиллиан охватила странная апатия.

Ей не хотелось никуда спешить, а густой лес вокруг показался сказочным и волшебным.

Так, спотыкаясь и пошатываясь, борясь с собой, она брела, не разбирая пути, просто вперед. И все, на что хватало ее внимания, – это еще одна темная скала, выступающая из‑под снега, и еще один поваленный ствол, который нужно обойти или перелезть через него. И вдруг она упала и уткнулась лицом в снег. Ей стоило огромных усилий снова подняться на ноги.

«Эта одежда... она слишком тяжелая. Надо ее снять».

Делать это ни в коем случае было нельзя! Но холод лишил ее способности соображать. Сознание словно отделилось от нее и парило где‑то вдалеке. Джиллиан дергала молнию закоченевшими пальцами, пытаясь расстегнуть куртку.

Ну вот… куртка сброшена. Теперь будет легче идти... Но легче не стало. Она продолжала падать: споткнулась, упала, встала... и снова споткнулась... и так уже целую вечность. Каждый раз вставать становилось все труднее.

Брюки будто сшиты из льдинок. Она взглянула на них с удивлением и досадой и увидела, что они сплошь покрыты налипшим снегом.

«Может, их тоже снять?»

Напрасно она пыталась вспомнить, как расстегивается молния… Все... больше она совсем не могла думать. Сильные приступы дрожи теперь прерывались продолжительными паузами, в течение которых она впадала в полузабытье.

«Я думаю… все будет хорошо. Мне уже не так холодно. Мне просто нужно немного отдохнуть».

И хотя угасающее сознание отчаянно протестовало, Джиллиан села на снег.

В этот момент она вышла на небольшую полянку, совершенно пустынную – даже мышка‑полевка не испортила ровной белизны снежного покрова своими следами. А сверху над ней опускался полог из заснеженных ветвей.

«Какое тихое место... Как раз подходящее, чтобы умереть».

Озноб прекратился, и это означало, что все кончено. Организм не мог больше согреваться дрожью, он отказался от борьбы и впадал в спячку, экономя оставшееся тепло. Дыхание замедлялось, удары сердца становились редкими‑редкими. Ее бедное тело предпринимало последнюю попытку продлить жизнь, пока кто‑нибудь не придет на помощь. Только никто не придет.

Никто и не знал, где она. Пройдет еще не один час, пока отец вернется домой или пока мама... проснется. Но даже и тогда они не станут беспокоиться, что Джиллиан не вернулась домой. Они подумают, что она с Эми. А к тому времени, когда ее начнут искать, будет уже слишком поздно.

Она все это понимала, но теперь это было неважно. Джиллиан исчерпала свои жизненные силы и уже не смогла бы спастись, даже если бы и придумала как.

Пальцы из красных стали бело‑голубыми и затвердели. Зато она не чувствовала холода. Она испытывала только облегчение от того, что не надо больше двигаться. Она так устала... Она умирала.

Белый туман застилал глаза. Джиллиан потеряла ощущение времени. Она превращалась в ледяную скульптуру, такую же безжизненную, как обледенелый пень или скала в этой снежной пустыне.

«Я умираю... кто‑нибудь... Кто‑нибудь, ради бога! Мама!»

Ее последней мыслью было: «Это все равно что уснуть». Затем все неприятные ощущения вдруг пропали. Она почувствована себя легко, спокойно и свободно – и плавно поднялась вверх, проплывая над снежным пологом.

Как замечательно было вновь почувствовать тепло! Настоящее тепло… Словно ее наполнили солнечные лучи. Джиллиан рассмеялась от удовольствия.

«Но где я? Разве только что не случилось что‑то… что‑то плохое?»

Внизу на земле лежала съежившаяся фигурка. Джиллиан взглянула на нее с любопытством: маленькая девочка. Рассыпавшиеся пряди длинных светлых волос уже покрылись тонким льдом. Лицо девочки было нежным с правильными чертами. Но цвет кожи слишком белый... безжизненно белый. Глаза закрыты, ресницы заиндевели. Джиллиан почему‑то знала, что глаза у этой девочки синие.

«Поняла... Я вспомнила: это же я!»

Это открытие не вызвало у нее ужаса. Джиллиан ничего больше не связывало с этой съежившейся на снегу фигуркой. Она больше ей не принадлежала.

Мысленно пожав плечами, она отвернулась и увидела перед собой туннель. Огромный темный туннель, казавшийся лабиринтом. Пространство в нем то ли свернулось, то ли искривилось… И время, видимо, тоже. Она стремительно влетела в туннель и понеслась по нему. Впереди, в неведомой тьме, замелькали далекие звезды.

«О боже! – думала Джиллиан, – тот самый туннель. И все это происходит со мной. Я действительно умерла и лечу куда‑то с невероятной скоростью. Странно: я умерла, но я же есть!»

Она совсем запуталась. Происходящее казалось таким реальным, еще более реальным, чем сама жизнь. И в то же время возникало чувство ирреальности: ее тело лишилось конкретных очертаний, она стала частью туннеля, звезд, движения. У нее больше не было собственного тела.

«Может быть, мне все это только кажется?»

От этой мысли она впервые испугалась. То, что возникало в воображении, было страшным. Что, если она заблудилась в одном из ночных кошмаров среди образов, которые пугали ее больше всего? К тому же она не знала, куда летит.

А туннель изменился. Впереди вспыхнул яркий свет. Он был не бело‑голубым, каким его обычно изображают в кино, а бело‑золотым и... бархатным, словно она смотрела на него сквозь матовое стекло... Но все же невероятно ярким!

«Разве при виде этого света не полагается почувствовать любовь или еще что‑то возвышенное?»

И она почувствовала – свет вызвал благоговение. Свет был таким огромным, таким мощным... и таким божественным! Казалось, она гладит в источник мироздания.

Свет стремительно приближался. Он обступил, окружил, пронзил ее насквозь, она растворилась в нем. Теперь она летела сквозь него.

Движение замедлилось. Свет стал менее ярким, или глаза привыкли к нему.

Вокруг проступали неясные очертания. Это была поляна. Трава изумительная – не просто зеленая, а невероятно зеленая, люминесцентная, словно подсвеченная изнутри. А небо! Невероятно голубое. На Джиллиан было легкое летнее платье.

Все казалось ненастоящим, слишком ярким. Не говоря уже о белых колоннах, поднимавшихся в небо прямо из травы.

«Так вот что происходит, когда ты умираешь... А сейчас кто‑нибудь придет меня встретить? Дедушка Тревор? Мне бы хотелось опять увидеть его живым и здоровым».

Нет, никто за ней не пришел. Пейзаж оставался прекрасным, мирным, неземным – и совершенно пустынным.

Джиллиан почувствовала некоторое беспокойство. А что, если это место не такое уж хорошее? В конце концов, она не была такой уж правильной при жизни. Что, если это и есть ад?

Или чистилище?

Или здесь обитают духи, которые говорят с медиумами и сообщают им всякие глупости, чего небесные жители никогда не стали бы делать. А вдруг ее бросят здесь одну навсегда?

Как только Джиллиан додумала эту мысль до конца, то тут же пожалела о том, что ей вообще это пришло в голову. Ей показалось, что она попала именно в то место, где мысли – или страхи – могут воздействовать на реальность. Разве не почувствовала она сразу какой‑то гнилостный запах? А эти голоса? Обрывки фраз, которые долетали до нее? Нечто наподобие той чепухи, что порой может присниться.

– Такое белое, что тебе ни за что не увидеть...

– Время с половиной...

– Ах, если б я только мог, детка…

Джиллиан крутила головой, чтобы лучше расслышать голоса. Пытаясь понять, в действительности ли она их слышит. Она вдруг испугалась: а что, если вся эта красота сейчас растворится и исчезнет?

«Господи, пошли мне хорошие мысли. Пожалуйста! Зачем я смотрела эти страшные «ужастики» по телевизору. Я не хочу видеть ничего страшного... например, как земля разверзается под ногами и оттуда тянутся ко мне мертвые руки. И не хочу, чтобы меня встречал кто‑нибудь, похожий на скелет».

Просто беда! Сами мысли о том, чтобы не представлять себе эти кошмары, рождали новые смутные, страшные образы. Ее охватил страх, сказочная поляна превращалась в ночной кошмар, наполненный отвратительными, гнетущими, безумными видениями. Она в ужасе ждала, что в это самое мгновение все может измениться.

Вдруг она и на самом деле заметила некоторую перемену. В нескольких шагах от нее, над травой повисло облачко светящегося тумана. Еще минуту назад его не было. Но теперь оно становилось все ярче, освещенное пронзительно ярким светом, шедшим откуда‑то издалека. Там, в самой глубине тумана, показалась чья‑то тень, и она медленно приближалась к Джиллиан.

Глава 3

С начала тень выглядела как пылинка, потом как насекомое в свете лампы, потом как коршун. Слишком испуганная, чтобы убежать, Джиллиан замерла на месте. А тень все приближалась. И наконец Джиллиан смогла ее разглядеть.

Это был ангел.

Страх Джиллиан мгновенно улетучился, и она принялась с любопытством рассматривать его. Тело ангела было вылеплено из того же света, что и туман. Высокий и стройный, он то ли шел к ней, то ли летел.

«Да, это ангел, – подумала Джиллиан с благоговением, – ангел...»

Туман рассеялся, свечение погасло. Ангел стоял перед ней на траве.

Джиллиан прищурилась.

Нет, не так уж он и похож на ангела. Обычный парень, лет семнадцати, всего на год старше Джиллиан. И до чего классный – умереть, не встать!

Лицо, как у античного бога. Золотые волосы. Глаза не просто голубые, а ярко‑синие. Длинные густые ресницы. И обалденная фигура. Он был отлично сложен, хотя и не сильно накачан.

Его единственным недостатком (если это можно считать недостатком) было слишком возвышенное, чтобы не сказать приторное, выражение лица.

«Мне не следовало бы обращать внимание на его внешность, – испуганно подумала Джиллиан. – Но такую внешность трудно не заметить».

Сейчас, когда сияние на его одежде погасло, она увидела, что одет он совершенно обычно, как любой другой парень: потертые вареные джинсы и белая футболка.

Изумленная Джиллиан не могла отвести от него глаз. Он тоже ее рассматривал. Голос его прозвучал совсем неожиданно.

– Привет, детка! – сказал он и подмигнул.

Джиллиан удивилась и обиделась. При жизни она очень смущалась, когда с ней заговаривали парни, но, в конце концов, она же умерла, и этот тип выбрал неверный тон...

– Это кто тут детка? – осмелилась возмутиться Джиллиан.

Незнакомец усмехнулся:

– Извини. Давай без обид.

Джиллиан заставила себя вежливо кивнуть. Что это за личность? Она слышала, что на том свете умерших встречают друзья или родственники. Но она никогда раньше не видела этого парня.

Как бы то ни было, он точно не ангел.

– Я пришел тебе помочь, – объяснил он, подслушав ее мысли.

– Помочь мне?

– Тебе нужно сделать выбор.

И тут Джиллиан заметила дверь.

Она возникла у парня как раз за спиной, приблизительно там, где раньше был туман. Дверь... но это была не настоящая дверь. Это больше походило на бледное очертание двери, нарисованное светом на фоне неба.

К Джиллиан вернулся страх. Каким‑то образом, не понимая почему, но она точно знала, что дверь – это нечто важное. Важнее всего того, что ей встретилось здесь до сих пор. За ней могло оказаться все что угодно – даже нечто такое, что выше ее понимания.

Другая реальность, где все известные ей законы природы не действуют.

Это не обязательно плохая реальность. Просто настолько великая и другая, что ее это пугало. Хорошее тоже может быть устрашающим.

«Вот они – настоящие врата в другой мир. Войди в эту дверь – и уже не вернешься».

И, несмотря на отчаянное желание посмотреть, что там, за дверью. Джиллиан так испугалась, что у нее закружилась голова.

– Дело в том, что твое время еще не пришло, – тихо произнес золотоволосый парень.

«Ах да. Они всегда так говорят» – вспомнила Джиллиан.

Но эта мысль совсем не утешала. Страх перед дверью не оставлял места для иронии.

В горле пересохло, она зажмурилась.

– Но ты здесь. Произошла ошибка, и с этим нам приходится считаться. В таких случаях мы обычно оставляем право выбора за человеком.

– Хочешь сказать, что я могу выбрать, умереть мне или нет?

– Ты свободна в своем выборе.

– И это зависит только от меня?

– Именно так.

Он слегка наклонил голову:

– Может быть, тебе хочется поставить точку в этом месте твоей жизни?

Джиллиан часто заморгала, затем отступила на несколько шагов, уставилась на неправдоподобно зеленую траву и задумалась.

Еще сегодня утром она знала ответ на этот вопрос. Но теперь...

Теперь ей казалось, что ее забраковали. Словно она была недостаточно хороша. И, кроме того, раз уж она зашла так далеко... разве ей и в самом деле хотелось обратно?

Нет, она не была там никем особенным. И училась она так себе, не то что Эми – круглая отличница. Джиллиан не была ни смелой, ни талантливой...

Ну, что еще там было, ради чего стоило бы возвращаться?

Мама? Она напивалась каждый день и, когда Джиллиан приходила домой, уже спала. Отец? Он постоянно ругался. И теперь, когда у Эми появился парень, Джиллиан осталась совсем одна. Одиночество... и неисполнимые желания. Не будет у нее никогда ни такого парня, как Дэвид Блэкберн с его насмешливой улыбкой, ни друзей, ни любви, ни понимания. И никто никогда не заметит, что она красивая, умная и... взрослая.

«Брось! Должно же быть там что‑то хорошее».

– Сухой суп в пакетиках, – перебил ее мысли голос ангела.

Джиллиан обернулась к нему:

– Что?

– Ты такой любишь. Особенно в морозный день, когда приходишь с улицы. А еще... Кошки. Младенцы. Гренки с корицей и с маслом, какие обычно готовит для тебя мама, когда встает рано утром. И фильмы‑ужастики.

У Джиллиан перехватило дыхание. Она никому не рассказывала об этом.

– Как ты догадался?

Улыбка. У него действительно потрясающая улыбка.

– Отсюда многое видно. – Он стал серьезным. – Разве тебе не хочется познать что‑то еще? В жизни, я имею в виду. Разве там не осталось ничего, что ты могла бы сделать?

Там осталось все, что она могла бы сделать, но не сделала. Она вообще не сделала ничего стоящего.

«Но у меня было не так уж много времени, – робко запротестовал слабый внутренний голос. И тут же был подавлен сурово и безапелляционно: – Ты полагаешь, это тебя извиняет? Никто не знает, сколько ему отпущено. У тебя было огромное множество минут и ты потратила их впустую».

– А тебе не кажется, что было бы лучше вернуться и попытаться начать жить сначала? – мягко и ободряюще сказал парень. – Посмотрим, может у тебя лучше получится.

– Да.

Джиллиан вдруг охватила та же жгучая досада, которая дала ей силы выбраться из ручья, и огромное желание все изменить. Она все сможет сделать. Она сможет полностью измениться, направить свою жизнь в новое русло.

Кроме того, ей не следовало бы забывать о родителях. Неважно, что отношения между ними оставляют желать лучшего. Они станут еще хуже, если она вдруг погибнет. Они бы корили друг друга.

А Эми всю жизнь мучилась бы из‑за того, что она не подвезла Джиллиан домой из школы...

Джиллиан подумала об этом с невольным удовольствием и сразу же постаралась отбросить эти мысли: у нее возникло ощущение, что парень их подслушивает.

Однако у нее и впрямь появился шанс получить новую жизнь. Неожиданно для себя она почувствовала, что жизнь – ценная штука и нет ничего хуже, чем отказаться от нее.

– Я хочу вернуться.

Ангел кивнул и улыбнулся.

– Я так и думал, что, может быть, ты захочешь.

Его голос потеплел. В нем прозвучало что‑то, похожее на... На что? Неземную любовь? Полное понимание? Его голос ласкал ухо, из глаз исходил божественный свет.

Он протянул ей руку и нежно произнес:

– Пора, Джиллиан.

Его глаза сияли глубоким синим цветом.

Джиллиан на мгновение замешкалась, но потом решительно шагнула к нему и прикоснулась к его руке, то есть это даже не было прикосновением. Их пальцы встретились и... У Джиллиан зазвенело в ушах, перед глазами сверкнула молния... Ангел исчез, а ее охватило множество необычных ощущений: земля ушла у нее из‑под ног, и она, словно отделившись от окружающего мира, стала стремительно падать. На нее надвигалась огромная тень. Она приближалась очень быстро и непонятно откуда, потому что там, где находилась Джиллиан, не было ни верха, ни низа, ни права, ни лева. На нее падало что‑то огромное и крылатое... наверное, так мышь воспринимает тень совы.

Джиллиан инстинктивно втянула голову в плечи, хотя эта страшная тень и не могла ее настигнуть, потому что и сама она неслась назад сквозь туннель, оставив полянку со всем, что на ней было, далеко позади. Огромная тень вынырнула лишь на мгновение, чтобы без следа раствориться во тьме, и Джиллиан тут же забыла про нее.

Позднее она поняла, какой это было ошибкой.

Но теперь время казалось спрессованным. Она была одна в туннеле, и ее несло, словно пушинку потоком воды в водостоке. Она взглянула под ноги, куда же ее уносит, и увидела под собой некое подобие глубокого колодца. На дне колодца появилось пятно света, а в середине светового пятна на снегу лежала крошечная фигурка девочки.

«Мое тело», – успела подумать Джиллиан, не испытав при этом никаких эмоций.

Дно колодца стремительно приближалось. Маленькая фигурка становилась все больше и больше. Она почувствовала, что ее засасывает водоворот – тело будто втянуло ее в себя... Ой, как быстро!

Уж слишком скоростной спуск, у нее даже дух перехватило. Впрочем, тело пришлось точно впору, она скользнула в него словно рука в варежку, но удар при приземлении отправил ее в нокаут.

Ох... больно...

Джиллиан открыла глаза, то есть попыталась открыть. Это было очень трудно, так же трудно, как подтянуться на перекладине. Со второй, нет, с третьей попытки ей удалось приоткрыть маленькую щелочку.

Кругом белым‑бело. Слепящая белизна.

«Где я?.. Это снег? Почему я лежу в снегу?»

Память обрывками возвращалась к ней:

«Ручей, ледяная вода. Я выкарабкалась на сушу. Я падала... мне было так холодно. Потом...»

Она не могла больше ничего вспомнить, но зато теперь поняла, что у нее болело, – все болело.

«Я не могу даже пошевелиться».

Ее мышцы затвердели как сталь. Джиллиан понимала, что ей нельзя тут оставаться. Если она останется, то... Память вспыхнула яркой молнией. «Я уже умерла!» Странно, но тот факт, что еще минуту назад она была мертва, придал ей силы. Джиллиан кое‑как сумела сесть. Пока она садилась, ее движения сопровождались ледяным хрустом. Одежда совсем обледенела.

Она поднялась на ноги. Непонятно, как ей удалось это сделать: ее тело окоченело и совсем перестало ее слушаться. Оно так долго пролежало в снегу! Согласно всем законам природы, ей давно уже полагалось превратиться в кусок льда. Но она стояла на ногах. Она даже умудрилась сделать шаг вперед. Вперед... но куда? Куда ей идти? Она так и не поняла, где дорога. И хуже всего, что скоро должно стемнеть. Когда это случится, она уже будет не в состоянии различить на снегу собственные следы. И будет бродить кругами по лесу, пока опять не сдастся.

Видишь вон тот дуб в снегу? Обойди его справа, – сказал кто‑то ей прямо в левое ухо.

Джиллиан двинулась в указанном направлении настолько быстро, насколько позволяли ей одеревеневшие мышцы.

Она узнала этот голос. Только теперь он звучал еще теплее и нежнее.

«Ты пришел сюда вместе со мной?»

Конечно. – И опять голос наполнился невероятной теплотой и совершенной любовью. – Ты же не думаешь, что я брошу тебя здесь одну плутать по лесу, пока ты опять не замерзнешь? А теперь, детка, вперед к тому дереву.

Она бесконечно долго шла, пробираясь сквозь кусты и обходя деревья, спотыкаясь и шатаясь, все дальше и дальше. Ей казалось, это никогда не кончится, но голос нашептывал на ухо, указывая путь и подбадривая ее. Он заставлял ее идти даже тогда, когда она думала, что не сможет больше и шага ступить.

И вот наконец он произнес:

Теперь осталось перемахнуть через эту насыпь – и ты на шоссе.

Словно в забытьи, Джиллиан забралась на насыпь. Вот она, дорога! В последних лучах заката Джиллиан увидела извивающуюся среди холмов ленту шоссе.

Но отсюда до ее дома почти миля пути, а ей уже не сдвинуться с места.

Тебе и не придется. Взгляни‑ка на дорогу!

Джиллиан увидела свет фар.

Теперь выйди на асфальт и голосуй!

Джиллиан встала на середину дороги и замахала руками как заведенная.

Фары приближались, ослепляя ее. Потом машина замедлила ход.

– Все получилось, – с облегчением вздохнула Джиллиан, едва понимая, что говорит вслух. – Они останавливаются.

Конечно, останавливаются. Ты умница. Теперь все будет в порядке, – сказал ангел, словно прощаясь.

Машина затормозила. Дверь со стороны водителя открылась, Джиллиан увидела чью‑то темную фигуру. Но в ту минуту она почувствовала только горечь разлуки: ее бросили.

Постой, не покидай меня. Я даже не знаю, кто ты...

Голос, полный любви и понимания, вернулся:

Зови меня Ангел.

Затем он пропал, и Джиллиан опять испытала боль расставания.

– Ты что тут делаешь посреди?.. Эй, да ты в порядке?!

Громкий голос разрушил холодное безмолвие ее одиночества. Она стояла неподвижно в слепящем свете фар и никак не могла рассмотреть приближающуюся фигуру.

– О боже! Что с тобой?! Ты только погляди на себя! Ты Джиллиан, да? Ты живешь на моей улице?

Это был Дэвид Блэкберн.

Осознание того, что это – Дэвид, поразило ее настолько, что все странные галлюцинации сразу исчезли. Это действительно был Дэвид, и он стоял так близко к ней, что у нее захватывало дух. Она впервые смогла как следует его рассмотреть: темные волосы, худое лицо, еще сохранившее остатки летнего загара, выступающие скулы, придававшие лицу волевое выражение, – ну, умереть, да и только, – а глаза такие бездонные, что можно утонуть. Уверенная манера себя держать, и эта дружеская и все же полунасмешливая улыбка...

Но теперь он вовсе не улыбался. Дэвид был в шоке, он испугался за нее.

Джиллиан не могла выдавить из себя ни слова. Она только смотрела на него из‑под обледеневших прядей волос.

– Что с тобой случилось? Хотя сейчас это неважно... Тебя надо отогреть.

В школе все его считали крутым парнем, резким и независимым. И сейчас этот крутой парень не задумываясь подхватил ее на руки.

Джиллиан вспыхнула от смущения и совсем смешалась, но в глубине души она испытала новое для себя чувство – чувство защищенности. Дэвид был такой сильный и теплый, и она инстинктивно угадывала, что может ему довериться. Она перестала бороться и приникла к нему.

– Надень это, вытри голову, Вот здесь... Вот этим высуши волосы.

Дэвид все делал быстро и без суеты. Ловко и спокойно. Джиллиан оказалась в его машине, укутанная в его кожаную куртку; с полотенцем на голове. Дэвид повернул ключ зажигания и включил печку на полную мощность.

Как замечательно расслабиться, не боясь, что это тебя убьет. Какое блаженство, когда тебя не пронизывает холод, даже если горячий воздух из вентилятора почему‑то не очень согревает Бежевый салон «мустанга» казался ей раем.

А Дэвид – нет, он не похож на ангела. Он больше похож на благородного рыцаря, который отправился в странствие и по дороге спасает люден.

Джиллиан была как в тумане.

– Я просто решила окунуться, – сказала она наконец, стуча зубами.

– Что?

– Ты спросил, что случилось. Ну вот, мне стало немного жарко, и я прыгнула в ручей.

Он рассмеялся:

– Ты смелая.

Потом он пристально посмотрел на нее и спросил серьезно:

– Так, а что действительно случилось?

«Он думает, что я смелая!»

Эта мысль обдала ее жаром куда сильнее вентилятора.

– Я поскользнулась, – сказала она, – пошла в лес и, когда дошла до ручья...

Она вдруг вспомнила, зачем пошла в лес. Она совсем забыла об этом, когда падение в ручей поставило ее жизнь под угрозу, но сейчас она будто опять услышала слабый, жалобный детский плач.