А, понятно. Так устаёт, что и носки тебе зашить не может?
Миша.
Ты что, она никогда мне носки не зашивает! Я сам могу, я в армии всему научился. Просто время нету. Работаю. Пью.
Инна.
Часто пьёшь?
Миша.
А чё?
Инна.
Ничего. Твоё дело. Я тебе никто, воспитывать не собираюсь.
Миша.
Слушай, а ты чё, не замужем?
Инна.
А что?
Миша.
У тебя-то кольца нет.
Инна.
Ну и что?
Миша.
Ну, так видно же, сама себе кран не починишь.
Инна.
Так я и не страдаю. Вот видишь, кран сломался, я сантехника вызвала. Всего делов-то. Ты же сам носки зашиваешь?
Миша.
Носки – это другое.
Инна.
Почему?
Миша.
Так… это… ты красивая… ноги… жо… то есть попа, грудь, всё на месте…
Инна.
А попу-то ты когда рассмотрел?
Миша.
Не рассмотрел, а потрогал.
Инна.
Понятно, ну и как, лучше, чем у твоей жены-то?
Миша.
Жена, как жена… А от тебя пахнет хорошо…
Инна.
А от тебя – не очень! Видно, сильно пил накануне?
Миша.
Ну, извини, я на работе ваще-то.
Инна.
Ну да, вот именно, что на работе. И мне на работу пора. Я у начальника только до обеда отпросилась. Так что, давай свои бумаги, я подпись поставлю.
Миша.
Ты с ним спишь?
Инна.
Да с кем?!
Миша.
Ну, с начальником твоим?
Инна.
А тебе-то какое дело? Я женщина свободная, что хочу, то и делаю!
Миша.
Нет, скажи, спишь или нет?
Инна.
(Кокетничает.) Вы чего пристали к девушке, молодой человек? Не видите, девушка занята, на работу опаздывает. (Встаёт из-за стола, убирает чашки в раковину.)
Миша.
К начальнику торопишься?
Инна.
Вот пристал, как банный лист. Начальник строгий у меня. Если опоздаю, премии лишит. Так что… Пора...
Миша.
А ты до вечера на работе будешь?
Инна.
До вечера.
Миша.
(Встаёт, из сумки достаёт бумагу, протягивает Инне, та надевает очки, ставит подпись, Миша убирает бумагу в сумку.) Голова вроде прошла… Инна… Я зайду вечером?
Инна.
Да зачем?
Миша.
Затем… Просто так…
Инна.
Ну, не знаю. Я, наверное, занята буду!
Миша.
Кем?
Инна.
Секрет!
Миша.
Я… тебя… тебе… в ванной… полотенцесушитель… закреплю, а то на соплях держится. Вот!
Инна.
Ну, если полотенцесушитель, тогда заходи. А сейчас некогда мне.
Миша.
(Окидывает Инну оценивающим взглядом, выходит в коридор, молча надевает ботинки, открывает дверь, оборачивается.) Так я приду?
Инна.
Ладно, ладно. Пока! (Закрывает входную дверь. Смотрится в зеркало в коридоре.) А я, значит, ещё ничего, если этот молодой мужик прийти захотел!
Картина вторая.
Вечер. Инна только что пришла с работы, скинула туфли, потянулась, посмотрела на себя в зеркало, взлохматила волосы, засмеялась. На Инне надета облегающая блузка и юбка-карандаш. Надевает сланцы, проходит на кухню, ставит чайник. Звонит мобильный телефон. Инна отвечает.
Инна.
Алло! О, Верунчик, привет, сеструха! Давно не слышались! Как ты?.. Да?.. И что подарил?... Кольцо? Обручальное!!!... Нет?! А какое?.. Ну, тоже неплохо. Мужик золото дарит, значит, серьезно всё!.. Ха-ха-ха!... У меня всё оʹкеюшки! Даже очень! Всё согласно симоронскому ритуалу!.. Как, какому? Ты не слышала о таких ритуалах?.. Да, тогда я тебе расскажу! Действует стопроцентно! Нужно взять красные трусы… Да не снять, а взять, а лучше купить! Кстати, купить их тоже нелегко, на нашем местном рынке я пришла вчера трусы покупать, там один павильон есть, где бельё продают. Захожу, спрашиваю продавщицу: «У вас продаются трусы красного цвета?». А она смотрит на меня, как на ненормальную, а потом говорит: «Нет, всё раскупили, каждый день покупают, и почему-то только красные. Мода, что ль, такая?». А я засмеялась, говорю: «Не мода, а симоронский ритуал!». Но тут она, наверное, точно подумала, что я ненормальная, демонстративно отвернулась и в окно уставилась. А я трусы в маркете купила. Ну вот. Прихожу вчера вечером домой. Для начала нужно слегка их простирнуть, а потом на люстру повесить… Что ты ржешь-то, как ненормальная?.. Я – ненормальная?.. Да нет, я нормальная! Да ты вот послушай дальше, что было! Ну, смейся, смейся, лошадка Пржевальского… Короче, эти трусы должны на люстре сушиться. Вот, я отжала их, затем встала к люстре спиной! Именно спиной! Это очень важно! И забросила трусы на люстру. А загадала, чтобы ко мне пришёл молодой мужчина… Ну, что ты ржёшь, как полоумная? Ты дальше-то послушай! Это же ритуал тако-ой!!! Верунчик, ты не поверишь! И ведь припёрся ко мне сегодня мужчина, сантехник, моложе меня, лет на десять моложе… Ну, вызывала, конечно, но ты послушай дальше! Он у меня смеситель отремонтировал, а потом в ванной упал… Да нет, не от счастья! Ну и смейся, смейся! Я ему тапки заячьи дала, а он на уши наступил, упал, головой ударился, я его потом на кухне полечила… Сама ты!.. Не было у нас ничего! Да и быть не может! Он сантехник, а я – королева! И притом он с похмелюги пришёл, да ещё женат. Нет, не по Сеньке кафтан! Но зато он напросился вечером ко мне, полотенцесушитель отремонтировать. Вот! Я-то сейчас про другое! Работает симоронский ритуал! Что-что! Хочешь, я тебе по «мылу» пришлю, я книжку скачала. Да не книгу сказок. А действительно, симорон – это как бы психологическая фантазия, чтобы легко привлечь необходимые вещи! Прикольно это! Куражно! Сама попробуй!.. Да ну тебя! Лишь бы поржать!
Раздаётся звонок в дверь.
Инна.
Верунчик, всё, мне звонят в дверь! Это, наверное, сантехник припёрся! Да ладно, что я, маленькая что ли? Шестой десяток разменяла, а кто даст? Ну, всё, чмоки-чмоки! Позвоню! (Открывает дверь.)
Миша.
А… вот и я… пришёл! (Он в джинсах, рубашке, нетрезв.)
Инна.
(Машет головой.) Хорош! Ты зачем припёрся?
Миша.
(Опирается на косяк двери, чтобы не упасть). А я вот шёл, шёл, и… при… при… пришёл!
Инна.
Полотенцесушитель налаживать?
Миша.
По… по…полтенссу… тьфу, бл… на хер, не могу сказать… А можно… чаю? А? (Шатаясь, смотрит на Инну.)
Инна.
(Подумав.) Ну, ладно, снимай ботинки, как там тебя, Миша? Проходи на кухню.
Миша.
Щас. (Наклоняется, падает на пол, устраивается на полу, кладёт руки под голову и… отключается).
Инна.
Ни хрена себе, номер! Пришёл, упал и всё проспал! Эй, Миша?
Миша.
(Бессвязно бурчит, отпихивает Инну.) Ин-нах…
Инна.
Обалдеть! (Легонько пинает Мишу в бок, он не реагирует.) Ну-ну, лежи, протрезвеешь, поговорим!
Картина третья.
Полночь. Мягкий свет настенных бра освещает кухонную зону. Слышна тихая музыка – включено радио. Инна сидит за кухонным столом в домашнем халате, читает книгу.
В тёмной прихожей, которая сообщается с кухонной зоной, на полу просыпается Миша, садится, держится за голову, медленно оглядывает обстановку, видно, что он сильно удивлён. Инна слышит возню в прихожей, встаёт и направляется к Мише.
Миша.
Ёкарный бабай! Голова… раскалывается. Где я?
Инна.
В моей квартире. Протрезвел хоть немного?
Миша.
Ты? А ты что здесь дела… а, ну, да! Я, что ли, пил у тебя?
Инна.
Ещё чего не хватало. Припёрся ко мне пьяный, якобы полотенцесушитель починить, а сам тут же свалился на пороге и заснул!
Миша.
Блин, ничё не помню!
Инна.
Так на автопилоте домой приходят, а не к незнакомым женщинам!
Миша.
Я и шёл… домой… а пришёл… почему-то… к тебе. Сам не знаю… как… (держится за голову.). Слушай… помоги встать, а? Голова как чугун…
Инна.
Да уж, свалился на мою голову… (протягивает руку.) У меня у самой скоро голова чугунной станет. На работу с утра.
Мишадержится за руку Инны, за край тумбочки в прихожей, встаёт, покачиваясь, и вдруг с силой прижимает Инну к себе, пытается поцеловать.
Инна.
Ты что, сдурел? (Отталкивает Мишу.) Фу! А ну-ка, катись-ка к своей жене! (Делает шаг к двери, чтобы её открыть.)
Миша.
Чё ты, а? Ладно, проехали… Дай воды, а? Я попью и уйду. Ну, пожалей человека…
Инна.
(Обречённо вздыхает.) Вот напасть, не симоронский ритуал, а фигня какая-то.
Миша.
Чё ты сказала, не понял?
Инна.
Проехали. Ладно, проходи на кухню, только ботинки всё-таки сними!
Миша.
Ага, я помню про ботинки. Но тапки не надо мне… я в других носках пришёл… (Снимает обувь.)
Инна.
Боже мой! (Возносит руки вверх, веселится.) Он пришёл в других носках! Ты просто неотразим! Еще бы побрился – и всё, можно в загс! Ха-ха-ха!
Миша.
Чё? Ты смеёшься?
Инна.
Нет, тобой, мачо, восхищаюсь! Проходи скорее, садись, сейчас воды налью. И домой иди потом, мне на работу утром! Я спать хочу!
Миша.
С кем?
Инна.
Да пошёл ты! Не с тобой, это точно!
Миша.
А почему?
Инна не отвечает, наливает из чайника в большую кружку воду, подаёт Мише, который усаживается за стол на табурет. Миша пытается пригладить руками взлохмаченные волосы. Жадно пьёт воду.
Миша.
А можешь чаю заварить?
Инна.
Может, тебе ещё танец живота сплясать? Или лезгинку?
Миша.
(Обрадованно.) Давай!
Инна.
(Начинает смеяться, не может остановиться.) Ха-ха-ха! Нет, вы подумайте, ну и трусы́! Главное, прилип, как банный лист! Надо поосторожнее с ритуалом! Ну и дура же я, права моя сеструха! Ха-ха-ха!
Миша.
(Глупо улыбается.) Я ничего не понимаю!
Инна.
А и не надо тебе понимать! Это я всё поняла!
Миша.
Чё?
Инна.
Что надо, то и поняла!
Миша.
А ты чай заваришь мне? И ещё, жарко у тебя, можно форточку открыть?
Инна.
Он ещё и командует, ну и прикол!
Миша.
Я не командую, а прошу!
Инна.
Да уж! (Открывает форточку, ставит на плиту чайник, зажигает газ, достаёт из шкафа заварочный чайник, насыпает в него заварку. Потом встаёт у плиты и начинает внимательно разглядывать Мишу).
Пауза.
Миша.
Инна, я не могу сейчас домой идти.
Инна.
Здравствуйте-пожалуйста! А я-то при чём?
Миша.
Некуда мне идти в этом районе. Домой не пойду. А денег на такси нет, друг за городом живёт.
Инна.
А я-то, скажи, здесь причём? Тебе заночевать негде, ты и припёрся, так?
Миша.
Не так.
Инна.
Как не так?
Миша.
Не так, я к тебе шёл и пришёл.
Инна.
Опять по кругу.
Миша.
По какому кругу? Я не по кругу шёл, а по улице.
Инна.
Ты домой шёл? После работы?
Миша.
Ну, да. Но когда мимо твоего дома проходил, почему-то зашёл к тебе. Вот и всё.
Инна.
Сказка про белого бычка.
Миша.
Про кого?
Инна.
Про корову!
Миша.
Какую корову, сама сказала, что про быка белого.
Инна.
Ясно, разговор ни о чём. (Снимает с плиты закипевший чайник, заваривает чай, накрывает заварочный чайник полотенцем.)
Миша.
Да, не надо разговаривать. Я не знаю, почему я к тебе пришёл, ноги привели…
Инна.
(Шепчет в сторону.) Не ноги, а трусы.
Миша.
Чё, я не расслышал?
Инна.
Ничего! (Наливает чай в большую кружку, из которой Миша пил воду). Хватит тебе столько чая?
Миша.
Спасибо! За это и расцеловать можно!
Инна.
Не можно.
Миша.
А чё ты такая?
Инна.
Какая?
Миша.
Чё, прямо неприступная такая!
Инна.
Ты чаю просил? Пей!
Миша.
А чего ты кричишь?
Инна.
Не кричу! Ещё пока! Давай помолчим. Можешь чай молча пить?
Миша.
Мне покурить надо.
Инна.
А попи́сать не надо?
Миша.
Можно, да?
Инна.
Туалет знаешь, где.
Миша.
Не-е, я про покурить. Покурить можно?
Инна.
Не принято у меня так-то…
Миша.
Я быстро, в форточку. Есть пепельница у тебя?
Инна.
Нет. Вот, возьми тарелку старую.
Миша подходит к кухонному окну, достаёт из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку, из кармана на пол падает визитка. Миша отворачивается к окну, зажигает сигарету, затягивается, выпускает дым в форточку. Инна поднимает визитку, внимательно читает. Миша ещё раз затягивается, тушит сигарету в импровизированной пепельнице. Проходит, садится на свой стул, пьёт чай из кружки.
Инна.
Это что за клиника?
Миша.
Не понял?
Инна.
У тебя из кармана визитка выпала. Возьми.
Миша.
Вот, блин. Засунула всё же! (Проверяет карманы.) А деньги-то все вытащила, специально, чтобы я не пил!
Инна.
Кто?
Миша.
Тёща! Они меня с женой закодировать хотят!
Инна.
Ты алкоголик?
Миша.
Наверное… Только я не хочу кодироваться, поэтому и пью.
Инна.
Логично!
Миша.
Что ты в этом понимаешь?
Инна.
Понимаю, что кодироваться ты не хочешь, это правильно, а пьёшь именно поэтому, но это неправильно.
Миша.
Ничего себе, загнула, блин. Хотя так и есть.
Инна.
Так если ты не хочешь, как же твоя жена и тёща тебя закодируют? Насильно, что ли?
Миша.
Не-е, они просто над душой стоят, пока не получат своего. Я уже два раза кодировался.
Инна.
Оно и видно… Только плохо это.
Миша.
Почему?
Инна.
Ну, я точно не знаю, но я смотрела передачу, в которой было сказано, что кодирование меняет психику человека, а насколько меняет, никто это ещё подробно не изучал.
Миша.
Ты умная такая?
Инна.
А что я такого сказала? Говорю, как слышала.
Миша.
Хорошо, что я пьяный к тебе пришёл!
Инна.
Это почему хорошо? Не поняла?
Миша.
Хорошо! Я бы трезвый не пришёл! Я трезвый только жену и люблю!
Инна.
А пьяный, как? Клиенток своих?
Миша.
Дура ты! Нету у меня никаких клиенток. То есть, клиенты есть, но я же на работе.
Инна.
А у меня разве не по работе был?!
Миша.
По работе, но… ты… другая (вздохнул.) Знаешь, какие клиентки бывают? Иногда специально меня встречают то в ночной рубашке, то в трусах и в лифчике, а то и вообще… без трусов…
Инна.
Голые, что ли?
Миша.
Не совсем. Я как-то к одной бабе пришёл, она в футболке ходит без лифчика, а грудь огромного размера, титьки торчат, лифчика нет на ней, и лосины обтягивающие, видно, что без трусов.
Инна.
(Смеётся.) Так у тебя опасная профессия: того и гляди совратить могут!
Миша.
Не-е, не могут. Я жену люблю.
Инна.
А если жену любишь, ко мне-то чего припёрся?
Миша.
Ну, не знаю я, получается, понравилась ты… А разве может так быть, чтобы две женщины нравились одновременно?
Инна.
Ну и наивный ты! Все вы, мужики, одинаковые!
Миша.
Да нет же, говорю, в первый раз так со мною. А у жены почки больные, она всё время по больницам, я деньги зарабатываю… вот… Она сказала, что не может по больницам на общественном транспорте ездить, я машину в кредит взял, квартира в ипотеке, плачу́ каждый месяц.
Инна.
Мне это не интересно. Своих заморочек хватает…
Миша.
А… да и не жена она мне…
Инна.
Добро пожаловать в страну сказок! Только что была жена, а теперь не жена! А кольцо обручальное тогда почему у тебя на пальце? Наврал, поди?
Миша.
Не врал я. Мы развелись давно, чтобы она смогла квартиру получить, как мать-одиночка, а потом мы ту квартиру продали, я ипотеку взял на расширение. А кольцо… (смотрит на правую руку, думает.) по привычке… от отца досталось… его это кольцо… наследственное…
Инна.
Интересные у вас, мужиков, привычки! Разводитесь, а кольца но́сите. Живёте по привычке с одними женщинами, а душу отводите с другими. Говорите одно, а делаете третье… Значит, развелись, а не разбежались?
Миша.
Ну, да. У неё же почки больные. Она без меня не проживёт, кому-то же надо кредит платить.
Инна.
И этот кто-то – ты?
Миша.
Ну, да, я. Хотя я город не люблю, у меня мама в деревне живёт в доме своём, я там прописан, у мамы хорошо, у неё корова есть. Я молоко люблю пить… парно́е.
Инна.
Так чего же ты, Миша, к маме не вернёшься? Если и прописан ты в деревне. А квартира, поди-ка, на жену оформлена, и машина?
Миша.
Ну, да, так у неё же почки больные.
Инна.
(Саркастически смеётся.) Ха-ха-ха! Почки, значит, больные. Ясен пень. Кошелёк ей нужен, а не муж.
Миша.
Не-е, зря ты так. Я не хочу об этом говорить…
Инна.
Ну, а тогда я-то зачем тебе понадобилась? Я тебя старше, это тебя не пугает?
Миша.
Старше? Ну и что? Разве это имеет какое-то значение? (Оглядывает Инну.) А по тебе и не скажешь! Выглядишь, как девчонка.
Инна.
(Смеётся.) Нашёл девчонку!
Миша.
Вот и нашёл. Шёл, шёл и нашёл. Я к тебе пришёл, понимаешь. Инна. Ты… ты… ты молоком пахнешь, как мама!
Инна.
Хм, парфюмер. Чаю ещё будешь? (Подходит за чашкой).
Миша.
(Осторожно берёт Инну за руку, притягивает к себе, обнимает, шепчет.) Красивая ты, хорошая, моя… (Целует Инну в губы.)
Картина четвёртая.
Прошла неделя. Инна пришла с работы, сидит на кухне, задумчиво глядит в окно. На кухонном столе полиэтиленовый пакет с разбитыми яйцами и коробка молока. В квартире тишина, радио молчит. Раздаётся телефонный звонок.
Инна.
Алло?.. Привет, сестра… Неделю не слышались… Почему у меня голос скучный? Да, так… Ничего не случилось. Просто лишний раз убедилась, что все мужики – сволочи. А что, не так? А, ну твой-то, конечно, раз уж он кольца дарит… Да, не раскисла я, я выше этого… Да нет, я зашла после работы в продуктовый магазин в нашем районе, молоко купить и яйца для блинов. Стою с корзинкой в очереди к кассе. Слышу за своей спиной голос: «Вы последняя?». А голос этот сантехника Миши, который ко мне приходил после симоронского ритуала, помнишь, я рассказывала. Я повернулась к нему, улыбаюсь, говорю: «Привет! Я не последняя, а крайняя!». А он стоит: ни ответа, ни привета. Лицо как деревянное. Я сначала подумала, что, может быть, он меня в другой одежде не узнал – на улице похолодало, я в плаще была, на голове – шляпа. Тут моя очередь подошла, я рассчиталась за продукты и решила его подождать. Он тоже рассчитался, проходит мимо меня, как будто меня и нет. Я ему: «Миша, ты что, меня не узнаёшь?». Он остановился, стал внимательно приглядываться. И спрашивает: «Вы кто?». Прикинь! Я ему говорю: «Ты дурак или притворяешься?»… Да, трезвый, трезвый, вот это-то и смутило меня, что в трезвом виде… А он мне говорит: «Женщина, вы почему меня оскорбляете?». Я ему: «Хорош придуриваться, я Инна». Он: «Инна, Инна…». Потом вдруг покраснел, засуетился, смотрит на меня одновременно и виновато, и отстранённо как-то. Я тоже гляжу на него, а у самой мысли в голове проносятся: может быть, это я с ума сошла? В это время он говорит: «А, Инна, вспомнил, извини…». Я ему: «Что значит извини? Это что же получается? Ты ко мне в гости напросился, ночевать остался, на утро только и ушёл, а через неделю встречаешь меня и не узнаёшь? Кобелина!». А дальше произошло то, что я сама от себя не ожидала: как размахнулась я пакетом своим, где у меня яйца и молоко были, и хотела врезать ему туда, куда полагается, но промахнулась, по ноге ему попала. Развернулась и пошла к выходу. Конечно, сцена та ещё была в магазине – гробовая тишина, все на нас смотрят: и продавцы, и покупатели. А одна женщина поддержала меня: «Правильно, – говорит, – надо ещё раз его стукнуть, а то, ишь ты, получат своё и отваливают!». А я в это время вышла из магазина, иду, обидно мне. Да, ладно, переживём… Да чего ты меня утешаешь? Всё у меня нормально. Жизнь бьёт ключом по всем местам. Всё, не хочу об этом разговаривать. А у тебя как дела? Поздравляю, значит скоро предложение сделает! Вот есть же мужики настоящие!
Раздаётся звонок в дверь.
Инна.
Алло, Верунчик, мне в дверь звонят! Да нет, вроде никого не жду. Если только соседка Машка снова за солью. Соляной завод у неё там, что ли! Ну, пока. Чмоки. Перезвоню. (Открывает дверь и тут же пытается её закрыть, но не может, так как в дверях появляется Миша, он еле-еле стоит на ногах, мертвецки пьян.) Ты что припёрся, алкаш? Мало тебе в магазине досталось? Пошёл вон! (Пытается вытолкнуть мужчину за дверь, но он делает шаг вперёд и падает в прихожей.) Да, ё-моё, ну что же это такое-то? (Пытается за ноги оттащить Мишу за порог квартиры, но у неё не получается.) Ну, ладно. (Бежит на кухню, хватает чайник, поливает Мишу водой. Он в ответ бурчит что-то нечленораздельное.)_ Пипец. Прям, чёрные понедельники какие-то. Или день сурка наступил! (Смотрит на Мишу, злится.) Ну, лежи-лежи пока! Проспишься, получишь своё!
Проходит несколько часов. Инна в домашнем халате на кухне пьёт кофе. Включена люстра. В прихожей просыпается Миша, пытается встать, пошатываясь, долго стоит, наклонившись, снимает ботинки. Инна с презрением смотрит на него.
Инна.
А чего это ты ботинки снимаешь? Тебя никто не приглашал. Надевай ботинки и вали отсюда! И чтобы ноги твоей больше здесь не было!
Миша.
Инна, Инна, ты… это… (останавливается на пороге кухни. У Миши взъерошенный вид.) Ну… это…
Инна.
Что ты занукал? Не запряг, а поехал! Проваливай, говорю! (Решительно встаёт, направляется к Мише. Останавливается в метре от него.) Всё, страна сказок закрывается!
Миша.
Инна, подожди, ну, стой, ну пойми меня… я… когда трезвый… я… к тебе… даже… подойти… не смогу… ты… как королева Англии… для меня…
Инна.
Что ты несёшь? Какая ещё королева Англии?
Миша.
Красивая и добрая!
Инна.
Ты что, меня за дуру держишь? Я, по-твоему, совсем с ума сошла?
Миша.
Нет, это я, наверное, с ума сошёл. Я, когда напьюсь, хожу возле твоего дома… А зайти только сегодня смог!
Инна.
(Упирает руки в бока.) Ходит, он, оказывается, вокруг моего дома! Нет, вы только посмотрите на него, я ещё эту ахинею выслушивать должна! Или тебе по слогам повторить, а? Какие буквы непонятны тебе? Про-ва-ли-вай!
Миша делает шаг навстречу Инне, Инна отскакивает, хватает то, что у неё оказывается на столе под рукой – венчик. Замахивается на Мишу.
Инна.
Так, либо ты сейчас проваливаешь, либо я вызываю полицию, понял? (Начинает набирать какой-то номер по телефону, который у неё до сих пор в руках.)
Миша.
Понял. (Отодвигает Инну в сторону, проходит к мойке, наливает в кружку воду, жадно пьёт, потом садится на табуретку, откидывается к стене, закрывает глаза). Устал я на работе. Можно, я здесь полицию подожду?
Инна.
(Растерянно смотрит на Мишу, тот сидит с закрытыми глазами, молчит.) Эй, ну ты и перец! Эй! (Пытается его растолкать.) А ну вставай и проваливай!
Миша обнимает Инну, прижимает к себе, она пытается вырваться, у неё не получается. Через некоторое время борьба прекращается. Венчик падает из рук Инны на пол.
Миша.
Инна, прости меня… ну, я такой… какой есть… А ты мне нравишься… дай чаю, а? Не злись…
Инна.
(Разворачивается, наливает в чайник воды, ставит на плиту. Стоит спиной к Мише.) А ты потом уйдёшь?
Миша.
Да.
Инна.
К жене?
Миша.
Какая тебе разница. Сама же говорила – проваливай!
Инна.
Я так и подумала, что тебе без разницы.
Миша.
Нет, я это… не… то… хотел… сказать… Не без разницы мне… совсем не без разницы… Меня, как магнитом, к тебе тянет…
Инна.
«Осенний марафон» какой-то…
Миша.
Чё? Не понял я.
Инна.
Фильм такой.
Миша.
Я не помню.
Инна.
А что ты помнишь-то? (Поворачивается к Мише лицом.)
Миша.
Тебя помню… Ты красивая, нежная и… горячая… Всё, как во сне… А утром я ушёл, тебя не будил, а зачем? Утром мне даже подойти к тебе было страшно. Я смотрел, как ты спишь. Ты спишь, а у тебя лицо красивое, спокойное и детское какое-то. Я потихоньку оделся и ушёл…
Инна.
Да… уж…
Миша.
(Откидывает голову назад к стене. Смотрит на люстру и видит там красные трусы.) А это что ещё такое? Красные трусы на люстре? (Гримасничает, смотрит на Инну.) И кто это был у тебя? А? Даже твои трусы на люстру закинул! (Встаёт, пытается достать трусы с люстры).
Инна.
(Смущённо.) Не трогай! Это… это… это… так надо…
Миша.
В смысле, кому надо?
Инна.
Это я их туда заки… ну, повесила…
Миша.
Чё за ритуал – трусы на люстре? Анекдот про поручика Ржевского?
Инна.
Это не анекдот. Это… ритуал такой… симоронский…
Миша.
Чё?!
Инна.
Говорю же, ритуал, для привлечения… денег…
Миша.
(Обнимает Инну плечи, смотрит ей в глаза.) Врёшь мне?
Инна.
(Возмущённо.) Во-первых, не вру. Во-вторых, я не обязана перед женатым мужчиной отчитываться!
Миша.
Я не женат!
Инна.
Ну, тогда перед сожительствующим с другой женщиной! И до сих пор носящим обручальное кольцо!
Миша.
Ну, и загнула ты, дурочка! (Целует Инну в губы.) Чайник вскипел.
Инна.
(Выскальзывает из объятий Миши, заваривает чай. Подаёт на стол.) Садись… Миша.
Миша.
Всё?
Инна.
А что ещё? Блинов, извините, нету. Яйца в магазине об тебя разбила.
Миша.
Да я не об этом. Всё? Ты ещё злишься на меня, Инна?
Инна.
Чай пей.
Миша.
(Кладёт в чай сахар, размешивает ложкой.) А ты замужем была?
Инна.
А тебе-то что?
Миша.
Ну, я тебе про себя рассказал, а ты – нет.
Инна.
Много будешь знать, скоро состаришься.
Миша.
Не-е, ну правда, была замужем?
Инна.
Была.
Миша.
А муж твой дурак?
Инна.
Почему?
Миша.
Как он тебя мог бросить?
Инна.
Во-первых, это я его бросила. А во-вторых, и, слава богу. Зачем мне алкоголик… да эгоист… например, когда я болела, так он даже не интересовался, как я себя чувствую… А когда он мне свои носки грязные в лицо бросил – терпение моё окончательно лопнуло! (Смотрит на Мишу.)
Миша.
А я, по-твоему, какой? Тоже алкаш?
Инна.
Ну, это твоё дело! Каждый сам распоряжается своей жизнью. Я вот зачем-то половину жизни потратила на то, чтобы мой бывший муж пить бросил. А потом поняла, зачем? Перевоспитывать взрослого мужика бесполезно. Ну, нравится ему пить, пусть пьёт. Хочет помереть раньше времени – его дело. Хочется ему только о себе думать – вот теперь и пусть думает! А я теперь живу так, как я хочу!
Миша.
А со мной будешь жить?
Инна.
(Смеётся.) Нет, конечно!
Миша.
Это почему же?
Инна.
Потому что у тебя… сожительница есть… или жена…
Миша.
Я серьёзно. А вдруг я вещи соберу и к тебе приду!
Инна.
Нет, ни в коем случае! Этот вопрос даже не обсуждается!
Миша.
Я что – плохой мужик?
Инна.
Разве я так сказала? Сиди, пока не выгоняю. Шучу. Тебя я принимаю таким, какой ты есть. У тебя руки золотые, смеситель мне отремонтировал. Ещё полотенцесушитель отремонтируешь – вообще цены тебе не будет! (Смеётся.)
Миша.
Чё, так ты меня из-за полотенцесушителя чаем поишь?
Инна.
Вот видишь, сам догадался! (Подмигивает Мише.)
Миша.
А я тебе не верю!
Инна.
Это почему же?
Миша.
Потому что, если бы ты не хотела, я бы у тебя в прошлый раз не остался!
Инна.
А вот это – моя жизнь, распоряжаюсь ею, как хочу.
Миша.
А сейчас?
Инна.
Что?
Миша.
Будешь распоряжаться? (Улыбается и придвигается к Инне.)
Инна.
Подумаю… К тому же полотенцесушитель…
Картина пятая.
Проходит два месяца.
Инна заходит в квартиру, опускается на тумбочку в прихожей. Сумка падает у неё из рук, она на это не обращает внимания. Звонит мобильный телефон. Инна долго роется в сумке, наконец-то выуживает мобильник, отвечает.
Инна.
Да, слушаю… Привет, Вера… С работы только что… Нормально, как всегда… Взгрустнулось… (Тяжело вздыхает.) Когда свадьба? Поздравляю, жду приглашения… А у меня хреново всё… Да, ну… что я тебе, настроение портить буду, что ли… Почему, как не родная?.. Сложно всё. Встречались месяц. Он ко мне приходил, всё время подшофе. Жаловался, что наседают на него до́ма жена и тёща, да ещё и дочь подключилась. Боятся, что его с прибыльной работы погонят из-за того, что пьёт он. А он работает с утра до вечера, утром – работа, после обеда до ночи – шабашки. Всё деньги на свои кредиты зарабатывает! Чёрный иногда приходил ко мне, уставший. Жалела я его, а что делать? И не выгонишь. Слушала его, а ему, видать, и поговорить-то не с кем. Дома-то с ним не разговаривают, за скотину какую-то держат. А он же человек! С золотыми руками! Ответственный – пьёт-пьёт, а деньги зарабатывает!.. Разве так можно с человеком? Хотя, видимо, так и надо, а? Вера? Что же это мужики-то наши живут с какими-то серыми мышами, деньги для этих мышей зарабатывают, а с нами, умными да красивыми, только время проводят. Парадокс жизни… Да, я понимаю, что им с нами интересно, но и боятся они нас… А я с ним, как с человеком! А потом влюбилась, дура! Напеку блинчиков его любимых, чаем напою, он обнимет меня, на коленки к себе посадит. Веришь, часами могли просто так сидеть! Он даже спал иногда сидя. Вот говорила всегда себе: «Нельзя влюбляться, добром это не заканчивается!» У меня, по крайней мере… А потом пропал он, неделя-другая-третья, я волноваться стала. У меня даже номера его телефона нет… Да, знаю я, что в ЖЭУ можно было сходить… Ну, приду я туда, и что? Сама знаешь, как у нас сплетничать любят! Он же женат-не женат, не поймёшь… Я думала, ну, ничего, подожду, может быть, человек уехал куда, например, к маме или в отпуск… А сегодня его случайно на улице встретила. Он меня увидел, сбежать хотел, но дорожка узкая – не разойтись. Остановились мы друг напротив друга. Он чистый, опрятный, трезвый, как стекло. Смотрит настороженно, взгляд затравленный, как будто колючки невидимые выставил, глаза тусклые. Я ему говорю: «Здравствуй, Миша!». Он мне: «Здравствуй, Инна». Я спрашиваю: «Куда пропал? Что-то случилось?». Он мне: «Не пропадал я. Закодировался. Всё. Прости меня, Инна!». Развернулся и ушёл. Даже не ушёл, а убежал. Ну, а я постояла и домой пошла. Иду вот и думаю, пойти самой напиться, что ли? А только толку-то
