Предисловие 2

Предисловие 2

Вы знали меня под именем Татьяны Андреевны, но сейчас меня зовут иначе. Почему-то все обращаются ко мне как к Аспис, считая юным созданием. Мне кажется, что мне сотни лет, но говорят, что выгляжу я очень молодо.
Чем это объяснить? Наверное, тем, что мне очень повезло: я встретила удивительных людей! Мир был благосклонен ко мне. Это редкая удача — повстречать рыцарей на своём пути.
Я работала рядом с вами, я совсем близко от вас, но вы не видите меня. Почему? Мы разделены слоями сознания. Здесь, в моей реальности, и воздух прозрачнее, и растения чище, и мысли светлее. Поэтому мы с вами не соприкасаемся, хотя ходим по одной земле.
Наконец-то я занимаюсь самым любимым делом — выращиваю цветы. Их здесь невероятно много, и краски у них совсем другие — более насыщенные. Я готова всё время проводить в садах, но есть работа и поважнее — передавать вам наши открытия и изобретения. Оказывается, это совсем непросто. Невозможно входить в вашу реальность так часто, как бы хотелось. Законы пространства не позволяют этого делать. Нужно искать чувствительных, восприимчивых к красоте людей и общаться с ними на тонком, психическом уровне, например, во сне. Иной раз можно и просто подкидывать идеи, делая вид, что ты не имеешь к этому никакого отношения, а человек радостно ударяет себя в грудь: эврика! нашёл!
Я чувствую, что во мне растёт бескорыстие. Конечно, оно и раньше было мне свойственно, но сейчас это особое состояние. Мне хочется служить вам так преданно, как никогда раньше. Вероятно, я меняюсь или старею (я так думаю), но мои друзья говорят, что я становлюсь всё моложе и наивнее. Неужели такое возможно? Танюша, эта светлая душа, пришла как-то ко мне в гости и не узнала меня! Спрашивает, куда меня направят. А я стою перед нею, и мне петь хочется. Недавно Учитель, посетивший нашу святую обитель, сказал, что скоро это пространство меня не удержит и нужно подумать о том, что бы я хотела делать ещё помимо выращивания цветов. А я почему-то хочу быть с вами, в том мире, где так много страдания. Наверное, по своей наивности, я думаю, что могу вам помочь: ведь сейчас я знаю такие вещи, мне понятны такие явления, которые раньше просто не посещали моей седой головы. Впрочем, волосы у меня золотого цвета.
Когда Учитель посетит нас вновь, я скажу ему, что хочу родиться на Земле у очень добрых людей. Я хочу, чтобы меня окружали цветы и радостные лица. Я стану врачом и буду лечить самые сложные заболевания — такие, как детский паралич. Малышам нужно радоваться своему детству и тому, что они родились в мире больших возможностей. Я знаю, как им помочь.

Вот, пожалуй, и всё. Замечательно, что удалось поговорить с вами.

Ваша Аспис

Часть 1. 1

Караван верблюдов быстро двигался в безбрежную глубину пустыни. Иван с пониманием смотрел на белых всадников, гордо восседавших на высоких животных, плывущих, словно корабли, по жёлтым пескам. Куда они идут и зачем? Эти вопросы больше не тревожили Ивана, хотя раньше, когда он наблюдал за караваном, его тело начинала колотить мелкая дрожь. Ему хотелось уйти ещё дальше, как будто бы это дало ему больше понимания!
Иван и Сергей, какое-то время находившиеся в разных обителях, теперь были вместе. Вскоре к ним присоединилась и Татьяна Андреевна — удивительно юное создание по имени Аспис. Иной раз Сергей, забываясь, обращался к ней, как и прежде, но, поднимая глаза, сталкивался со смеющимся взглядом серых глаз.
— Боже мой, никак к вам не привыкну! — восклицал он. — Ты почему смеёшься?
— Сама не знаю. С какого-то момента серьезность покинула меня. Вы тут все такие важные, усердные, ответственные, а мне кажется, что не нужно усложнять жизнь. Делайте всё легко и с улыбкой, — отвечала Аспис.
— Как же не быть серьёзными, когда столько вопросов предстоит решать! Образование, культура, спорт — без этого не построить нового общества.
Откуда возьмётся новая идеология, если нет основы? В нашей бедной стране всё порушили и теперь то в одну сторону кидаются, то в другую: то им рыночная экономика нужна, то гайки посильнее закрутить хочется. Свобода и рабство — сами не знают, чего хотят.

— А ты не спеши. Жизнь всё расставит по местам.
— Сама она ничего не расставит. Всё делают люди своими руками, а у них отсутствует правильное понимание. У них внутреннего стержня нет, нет понимания цели. Чего они хотят? Они себе такого вопроса не задавали. Новая идеология должна строиться при знании ответа на вопрос: "К чему мы хотим прийти? Каких результатов добиться? Какую сферу жизни сделать приоритетной?"
— Да, ты прав, — согласился Иван, — нужна чёткая формулировка цели, но в какой области?
— В разных областях. В экономике — одна цель, в образовании — другая, но все они должны сводиться к одной — новому сознанию. Несмотря на то, что на первый взгляд главным является экономика, новое общество нужно начинать строить с образования и культуры. Сначала правильное понимание, а потом — правильное действие.
— Конечно, — кивала головой Аспис, — как можно правильно действовать, когда ничего не понимаешь?
— Вот это меня и сводит с ума, — говорил Сергей. — У нас так и делается. Все что-то строят, переделывают, но никто ничего не понимает. В разных сферах жизни люди пытаются навести порядок, но действуют не сообща, а разрозненно. Они вроде бы
собирают куски разбитой вазы, но нет того, кто видел эту вазу целиком, и нет того, кто бы имел представление о том, как её склеить.
Изменения у нас в стране — как серые пятна на чёрном фоне, а в общем — ничего не меняется.
— А мы-то здесь для чего? Чтобы понять самим, а потом новым знанием поделиться с людьми, — становилась серьёзной Аспис. - Я, например, пока тоже не представляю, с чего бы следовало начать. Я просто хочу, чтобы люди стали добрее, а они будут добрее, если их не станет зажимать быт.
— Ничего подобного, — кипятился Сергей, — вот тут-то и кроется ошибка. Мы всегда думали, что сначала людей нужно накормить, обогреть, в общем, обеспечить их как-то, а потом уже воспитывать. Нет! Как это ни странно, но человек, доведенный до крайности, лучше воспринимает новое. Его сознание раскрыто, потому что он хочет что-то менять. Да, пусть его мысли крутятся вокруг материального обеспечения, но ему в этот момент так же легко подкинуть и мысль не только о собственном благополучии, но и о благополучии других. В беде люди объединяются. Когда людям плохо, их нужно учить правильному пониманию, а когда люди сыты и довольны, они ничего не хотят слушать — им и так хорошо.
— Верно. — кивал Иван, — много есть тому подтверждений. Подкинь собаке кость — и верной службе пришёл конец. Пока не насытится — кость не бросит. Так и человек. Если он доволен своей жизнью, зачем ему что-то менять?
Это всё от эгоизма. У нас одни довольны — поэтому им ничего менять не нужно, а другие страдают, получая гроши. У первых отсутствует понимание вторых, а почему? Потому что они — эгоисты. Даже если они кричат о помощи, то не от сочувствия, а из приличия: вроде бы неудобно, что мне хорошо, нужно громко заявить о том, что и мне бывает плохо, что и я понимаю, что такое обездоленность.
— Как искоренить этот эгоизм?
— Как? Сам знаешь, начинать нужно со школ, с морали и нравственности, с кодекса чести, с клятвы преданности и верности отечеству и своему народу. А у нас что поставили на первое место? Экономику, деньги и благополучие, то есть сытый желудок. Ничего хорошего из этого не выйдет. Опять придём к катастрофе, если срочно не поменяем цели и ценности.
— Кто же будет это делать? — спросила Аспис.
— Как это — кто? Мы. Ты. Есть люди в нашем отечестве, есть понимающие и благородные. Разве с нашим уходом на Земле рыцарей не осталось?
— Как? Там появились новые рыцари?
— Но ты же сама видела новых людей в храме! А наша молодёжь?! Они работают над этими же вопросами, просто им подсказка нужна.
— Я почему-то думала, что вы — главные рыцари, а других в этой роли не представляла.
— Мы и есть главные рыцари, и то, что мы находимся здесь — это не значит, что нас нет там. Делимость духа — интересная вещь! От духа нашего ничего не убывает, он целостности своей не теряет, если сразу во многих местах присутствует, — ответил Сергей.
— Дух — это понятно, а тело? — искрились смехом глаза Аспис.
— В настоящее время тело там отсутствует, но оно будет присутствовать на Земле, в материи, очень скоро.
— Так ты собираешься на Землю?! — воскликнула Аспис.
— Мы с Иваном обязательно вернёмся. Мы и уходили временно, по необходимости, для собственного развития. Здесь почистили пёрышки, тела тонкие привели в порядок. Теперь пора назад.
— А я? Как же я? Я с вами!
— Боюсь, что ты не сможешь вернуться домой в этом теле. Ты на себя посмотри, юное создание! Ты здесь наивна — что же там с тобой будет? — спросил Иван. — Нет, о возвращении с нами и не думай.
— Я буду просить разрешения родиться вновь, — тихо сказала Аспис.
— Скорее всего, так и будет. Рождайся, а мы тебя найдём.
— Нет, так я потеряюсь и вас больше не встречу. Давайте договоримся: я обязательно приду в Россию, в тихую деревню, утопающую в зелени. Там будет всегда тепло, и поэтому всегда будут расти цветы — и зимой, и летом!
— А какие у тебя будут родители?
— Добрые!
— Хорошо, это очень существенный признак! По нему мы тебя и найдём. Дадим объявление в газету: "У кого из добрых родителей родилась девочка, сообщите по телефону...", — с сарказмом заявил Сергей.
— Я подумаю, — серьёзно сказала Аспис. — Я опишу вам их и дам вам ключик — свои собственные отличительные признаки. Согласны?
— Согласны, — ответили друзья.
Для каждого времени характерны свои особенности. Несмотря на то, что мир развивается циклично, ничто не повторяется. Каждый взлёт человеческой мысли, расцвет цивилизации, а потом упадок происходят по-новому. В новое время приходят люди с новым сознанием. Откуда они берутся? Да это мы с вами, но более совершенные, более способные к развитию. Мы научились не отрицать, не тащить близких в высоты, которые им не нужны, а жить в согласии с природой, служить другим в меру своих возможностей.
Чему ещё нам нужно научиться? Жить ради блага всех живых существ. Но это непросто. Для этого у нас должно быть минимум эгоизма и максимум сострадания. Но не все могут быть альтруистами, да и нельзя полностью отвернуться от себя.
— Как ты считаешь, Никита, можно полностью отвернуться от себя и начать служить другим? — спросила Ольга, грея руки у камина.
— Конечно, что за вопрос! — ответил Никита, давно наблюдавший за пляшущими огоньками. — Христос именно это и сделал. Тысячи подвижников посвятили себя служению людям.
— Это подвижники. А вот простые люди, как им быть?
— Во-первых, подвижники и были простыми людьми, но они дошли до понимания того, что
жизнь ради себя не имеет ценности. Впрочем, перешагнуть через себя невозможно. Ты спрашиваешь потому, что видишь этапы пути, да?
— Да. я вижу, что сначала человек всё делает для себя, потом он начинает понимать, что в этом нет особого смысла. "Как, жизнь пройдёт, и всё? Что же дальше?" — задаёт он себе новый вопрос.
— Правильно. Это переход на следующий уровень, на котором человек начинает заниматься самосовершенствованием. Он хочет понять, в чём смысл жизни, ради чего он живёт, страдает, болеет. Он ищет, он хочет измениться, но пока ещё не знает, зачем. Впрочем, на этом этапе он такой вопрос не задаёт.
— Я тоже так считаю, — кивнула Ольга. — Это вопрос следующего уровня, третьего. После ответа на него начинается истинное служение. Человек уже твёрдо решил отбросить эгоизм и совершенствовать себя не ради себя, а ради того, чтобы потом помочь другим людям найти выход из тупика, в котором оказалось человечество.
— А тупик ли это? Наверное, таков следующий цикл эволюции. Человечество пришло в упадок, но до настоящего падения ещё далеко. Мы продолжаем падать, и это растянется на долгие тысячи лет.
— Ты думаешь, что будет хуже?
— Да, в целом будет гораздо хуже. И я объясню почему. Зарождается новое сознание, дети сейчас совершенно другие, и к ним нельзя подходить со старыми мерками, но это отдельный вопрос. Если для развития нового сознания создать идеальные условия, оно не станет таким, каким должно стать. Почему? Да потому, что для правильного развития необходимо сопротивление среды. Если не будет полярности, погружения в двойственность, в самую гущу полюса отрицательного, невозможен будет и взлёт, то есть постижение полюса положительного. Противоречия будут обостряться, народы будут воевать, многие государства придут в упадок, в то время как другие расцветут. Всё это не что иное, как действие закона кармы.
— Что же это такое? Наших детей не ждёт ничего хорошего?
— В тебе говорит эгоистическое "я". У наших детей своя жизнь. Они пришли в этот мир в нужное им время. Для роста их сознания необходимо ещё большее проявление полярности. И знаешь почему? У них сил на преодоление больше, у них знаний больше. Да, им будет труднее, но тебе понадобились десятки лет на поиски ответов на элементарные вопросы о мироустройстве, о природе ума, о совершенствовании, а им понадобится пара годочков. Понимаешь, ответы они уже знают, — убеждённо говорил Никита.
— Как ты думаешь, а перепрыгнуть через какие-нибудь этапы развития можно?
— Думаю, что нет. Просто саморазвитие может пройти быстрее обычного, но этапы остаются всё теми же. У нас все беды происходят именно оттого, что все желают прыгать. "Быстрее, быстрее, не успеем!" — говорят они. Куда они не успеют? Или они время хотят обогнать? Правильное развитие предполагает именно замедленное движение, при котором цель становится видимой.

Часть 1. 2

Человек проходит через этапы низшей, средней и высшей личности. Высшая — это служение
другим, низшая — служение себе, когда ты кроме поиска выгоды для себя больше ничего не видишь и даже не предполагаешь, что можно жить иначе. Все наши беды оттого, что мы пытаемся заставить низших делать что-то для других. Именно заставляем. Мы проявляем насилие, настаивая на том, чтобы они или давали деньги, или слушали лекции на духовные темы, или читали те книги, что нравятся нам. А зачем? Чтобы они поняли. Так мы думаем, сами ещё недалеко уйдя от них в развитии. Но они ещё не могут нас понять, и тянуть их в наш мир, едва нам открывшийся, бесполезно. Пусть пока живут для себя.
— Я знаю. Им тысячи лекций прочитай, сотни книг подари — бесполезно, — ответила Ольга. — Знаешь, сколько я таких видела?
— Догадываюсь. И откуда они брались?
— Их приводили сердобольные знакомые, считающие, что им уже пришло время развиваться. А почему они так считали? Потому что сами едва начали просыпаться.
— Вот-вот. Всё у нас так и происходит. Съел что- то вкусное — советуешь другому, нашёл дешёвый магазин — зовёшь друзей, прочитал хорошую книгу — и вы все читайте. Делиться своими находками — это хорошее дело, но лучше это делать тогда, когда тебя просят или спрашивают. Недаром как на Востоке, так и на Западе во всех внутренних школах существовал запрет на разглашение знаний, но разрешалось говорить о них в случае искренних вопросов. Заинтересованность спрашивающего требовалось проверить.
А наши дешёвые и, по большому счёту, никому не нужные советы только загрязняют умы людские и способствуют укреплению шаблонов мышления. Ты замечала, как одни стремятся быть оригинальными, непохожими на других, а другие говорят: "Как все, так и я". Они боятся быть не "как все", чем-то отличаться от них. В их головы вбиты определённые схемы, стереотипы поведения и мышления. Как только стрелка отклоняется, у этих людей начинается внутренняя паника. Им кажется, что мир рушится. На самом деле они крепко привязаны к существующим внутри них шаблонам.
— А как их ломать?
— А зачем? Время ещё не пришло. Таким людям полезно уходить в какую-то религию и полностью соблюдать ритуал. Любая религия настроена на добро, на воспитание в людях сердечного участия к другим. Любая церковь, будь то храм, мечеть, синагога, община, помогает людям, то есть своим прихожанам. Помогают они и другим несчастным, правда, с целью заполучить новообращённого, но это не столь важно. Главное, что предыдущее шаблонное мышление меняется. Так люди неуклонно продвигаются вперёд.
— Нуда, как они продвинутся, если превращаются в религиозных фанатиков!
— Одни — да, другие — нет. Ничто не вечно, — спокойно говорил Никита.
В нём уже давно появилась убеждённость в том, что вся наша спешка — от ума. Мы торопимся изменить мир и даже думаем, что меняем его в лучшую сторону, а мир каким был, таким и остаётся. Даже хуже становится. Жизнь как шла, так и будет идти своим чередом, и на наши попытки изменить её она всегда будет смотреть с нескрываемым удивлением.
Разве можно изменить Жизнь? Можно изменить себя, своё отношение к ней, и тогда она покажется совершенно иной.
Та вселенная, которую мы именуем Жизнью, которую считаем источником огромной череды событий, на самом деле неделима на времена и даже в какой-то степени статична. Это мы нашим неконтролируемым умом врываемся в неё, производим массу ненужных действий и быстро выпрыгиваем, когда чувствуем, что сотворили нечто ужасное. Но состояние затишья нашего ума не спасает нас от возмездия. Мы думаем иной раз, что Жизнь мстит нам. Да разве может она делать такое? Мы просто пожинаем плоды посеянного ранее, собираем следствия от заложенных нами же причин.
Кого винить в наших несчастьях? Нас самих, а ещё более — наш ум, который провоцирует нас на необдуманные действия. Он ловко уводит нас в сторону от главного, он обманом затаскивает в лабиринты, он подменяет истину — ложью.
Может ли Жизнь становиться хуже? Это философский вопрос. Она объективно становится хуже в определённые циклы развития, но, с другой стороны, она неизменна, ибо хуже становится наше мышление, а не сама Жизнь. Ум загрязняется всё больше и уже не способен к различению положительных сторон Жизни. Он, будучи омрачённым, видит вокруг один мрак.
Никита, который всегда отличался наблюдательностью и склонностью к анализу, пришёл к выводу, что до тех пор, пока мы будем пытаться менять внешнее, ничего в этом мире не изменится.
"А почему? — рассуждал он. — Мы меняем привычки, жесты, слова, поведение. Откуда они взялись? Почему мы делаем именно так, а не иначе? Потому что мы так думаем. В нас живёт убежденность, что так — хорошо, правильно. Таковы наши мысли и наше понимание. Чтобы изменить себя, нужно изменить ход мыслей, от которых изменится и понимание. Если ты будешь понимать иначе, ты не сделаешь так, как делал раньше. Значит, начинать изменение себя нужно с мыслей. Нужно исследовать свой ум. Что там у него внутри? Чем он живет? Куда нас тащит?"
А то, что ум куда-то нас тащит, Никита уже не сомневался.
— Представляешь, хотел сделать одно, а делаю совершенно другое. Почему? — спрашивал он Ольгу. — Потому что ум столкнулся с чем-то новым, непривычным. Он, естественно, побежал в хорошо знакомую ему сторону и меня, как глупую овцу, потянул за собой. А я поддался.
— Но это, наверное, естественно, — отвечала Ольга, будто бы соглашаясь с Никитой. Ей нравилось слушать его простые, но нестандартные умозаключения.
Ничего подобного! — восклицал Никита. — Это как раз неестественно. Я должен быть хозяином положения, а вместо меня во мне командует ум. В нас существуют клише, некие образцы поведения и даже мышления. Мы их не замечаем, но действуем согласно образцам. Откуда они взялись? Я думаю, что мы их создали сами. На каждом новом уровне развития мы создавали для себя такие вот стандарты, которые помогали нам удержаться в новом для нас окружении. На таком уровне мы находимся какое - то количество жизней, а потом нам нужно опять меняться, потому что старое, привычное нас уже не устраивает. А ломать созданные нами же клише очень трудно — ведь когда мы делаем что-то для себя, делаем на совесть!
Наш более совершенный, но ещё очень слабенький ум подаёт команды старому, закостенелому, матёрому уму, а он не слушается. Таким образом, в переходные периоды жизни у нас как бы два ума. Как может победить новый? Нужны волевые усилия. И ещё нужно сознательно замедлять как свои действия, так и мысли. На какое-то время сделаться очень ленивым, но зорко наблюдающим за тем, что творит наш ум. Думаю, что он преподнесёт немало сюрпризов! Волевые усилия, вливаемые по капле, всё равно укрепят новый ум, и он постепенно займет главенствующее положение.
— Но он тоже когда-нибудь постареет!
— Конечно. Нужно не пропустить этот момент, чтобы не стать человеком, который знает всё, который, как попугай, всем навязывает своё знание громкими криками. Мы должны всегда помнить, что мы — люди с омрачённым умом и что нам нужно развиваться. Мы не Архаты и не Посвящённые высоких ступеней, которые постигли себя и природу своего ума. Если им есть куда расти, то нам и подавно.
Ольга, умудрённая огромным жизненным опытом, поражалась той простоте, с которой Никита излагал сложные философские положения. Он, не изучавший эзотерических книг, разбирался в эзотерике лучше Ольги.
— Сейчас вопросы о природе ума, о его развитии поднимаются многими обществами. Ты-то откуда это знаешь?
— Да понятия не имею о тех вопросах, что их интересуют. Вот ты перелопатила горы эзотерической литературы, а в голове у тебя долгое время была каша. Почему? Не было основы. Приобрети основу, а потом читай чьи-то фантазии, воображаемые диалоги, описания общений с внеземным разумом.
— Ты считаешь, что так исканий будет меньше? — спрашивала Ольга.
— Меньше? Совсем мало. Что ты знаешь о религиях? Какие книги из основных религиозных направлений ты изучила? Может быть, ты читала размышления об этих книгах, но какое они имеют отношение к первоисточникам? Ты изучала чужое мнение, а своё у тебя ещё не сформировалось. Когда же начало формироваться своё, оно уже было изрядно подпорчено фантазёрами и людьми с недалеким умом. Но ты-то думала, что эти люди умные, что они много знают, потому что тебе не с чем было сравнивать. Ты если и сравнивала, то одни заблуждения с другими. Что хорошего могло из этого получиться?
— Что же я должна была делать? Так в моё время жили все.
— Ничего подобного! Так жил лишь узкий круг людей, который тебе казался огромным. Это был круг ограничения твоего ума. Ты не могла из него вырваться, потому что твоё развитие вполне соответствовало развитию людей, тебя окружавших. Вы энергетически подпитывали друг друга. В какое бы общество вы ни приходили, вы встречали опять-таки друг друга. Что, разве не так?
— Так, — соглашалась Ольга.

Часть 1. 3

Что нужно было делать? Нужно было идти в мощные объединения — к православным, потом к мусульманам, католикам, буддистам, протестантам, иудаистам. Зачем? Да не затем, чтобы сидеть и слушать там сказки о греховности, борьбе, духовных спекуляциях и прочее, а вникать в суть этих религий. Иди туда, где тебя никто не знает, где не подпитывается фимиамом восхвалений твоё эго. Ну, придёшь ты в православный храм, ты, знаменитая в определенном круге людей. Ну и что? Тебя что там, особо отличать будут? Да за что? Все у нас в известное время посходили с ума, возвещая о приходе Майтрейи. И Калки-Аватар уже родился, будто конец времён наступил. Ты пойди с этими вопросами к буддистам, ты им расскажи эти бредни о Майтрейе грядущем.
— А что они думают по этому поводу?
— Что ты знаешь о буддизме? Какие его философские труды читала? Кроме Ветхого Завета, что изучала из древнееврейской литературы?
— Стыдно сказать, но ничего.
— Вот и я говорю — нет основы. Из наших христианских трудов читай наставления святых отцов, Франциска Ассизского, Фому Аквинского, Паисия Величковского, Нила Сорского, Василия Великого, Лествицу, но не берись пока за описания их трудов другими авторами. Читай Тору, Зогар, Библию, Коран и суфиев, «Ламрим» Цонкапы. Падмасамбхаву, Тибетскую книгу мёртвых, Веды, Упанишады, Бхагават-Гиту. Да не просто читай — изучай. И знаешь, к чему ты придёшь?
— Догадываюсь.
— Нет, ты не знаешь. Ты увидишь, что вся эзотерика — это обрывки религиозных знаний, правда, искромсанные, перевранные, потому что изъяты из общего контекста. Любая религия — это путь,
— а кусок, вырванный из этого пути и преподанный, как великое откровение, — это крах. Понадёргав таких кусков из великих источников, новые "авторы" из чувства самонадеянности, из желания возвеличить себя, да и просто из глупости, ничего сами не достигли, но успели свести с ума многих своих поклонников. Скажи, кто из известных тебе эзотериков дошёл до тех высот, до каких дошли наши святые отцы, суфии или тибетские ламы? Назови хотя бы пятерых — ведь ты знаешь многих!

— Так нельзя, Никита! Люди растут, развиваются. Ведь путь-то конца не имеет!

— Ладно, скажи, кому ты, по большому счёту, можешь доверить своё развитие? К чьему совету прислушаешься? В стране тысячи людей пишут эзотерические книги, прилавки ломятся от новых откровений, обществ — сотни, в каждом городе — по несколько десятков людей, общающихся с Учителями человечества, получающих от них наставления. Кто из тех, кого ты знаешь с десяток лет, сильно изменился? Кто не стоит на месте и не плавает в болоте собственного величия, кто перестал говорить о своих перевоплощениях и перестал искать себя в сонме великих? Кто признался в собственных заблуждениях? — горячился Никита.

— Ты жесток, — парировала Ольга.

— Нет, я говорю правду. Это горькая правда, но, к сожалению, всё именно так, как я говорю. Если бы эти эзотерики взялись за изучение трудов древних, они были бы потрясены тем, что там давно всё изложено. Все руководства даны — делать нужно, да сил нет. Порассуждать о достижениях, собрать новую группу, посетовать на новые энергии — вот и все цели. Куда эти эзотерики ведут людей? Зачем люди за ними идут?

— Я своё развитие могла бы доверить Сергею и Ивану, Михаилу и Фёдору, Татьяне Андреевне и Танюше, — сказала Ольга.

— Вот-вот! Только им. Потому что за их рассуждениями стоят реальные достижения. Они живут так, как говорят. Говорят мало, но мудро. Они благородны и служат людям, они думают не о себе, а о человечестве. Много таких? Нет больше таких!

— Никитушка, и ты у меня такой, — ласково произнесла Ольга. — Ты даже не замечаешь, что вообще не думаешь о себе. Ты так сильно изменился — не то, что я. Я как была где-то там, внизу, так и осталась. Одна надежда, что ты растёшь.

— Это ты внизу осталась? — широко открыл глаза Никита. — Да что ты о себе знаешь? За тобой никому не угнаться — так ты вперёд умчалась.

— Хватит вам петь друг другу сладкие хвалебные песни! — произнесла Тоня, неожиданно появившись в дверях. — Вы оба стоите на месте, а я превзошла вас обоих — работаю на Иерархию, понятно?

Тоня за последние годы тоже изменилась невероятно. В ней появилось столько огня, юмора и юношеского задора, что позавидовать ей могли бы многие молодые люди.

Конечно, если бы не Танюша и Саша, ничего такого бы не произошло. Благодаря Танюшиной настойчивости, вниманию и твёрдости Тоня, занимавшаяся изо дня в день без перерывов, без саможалений, психологически оправилась и превратилась в насмешливую и едкую особу, неизменно кусающую только тех, кто думает о себе слишком хорошо. К другим Тоня была чрезвычайно внимательна и доброжелательна. По Тониной реакции было очень легко проверить, что за человек встретился на пути Ольги и Никиты. Поскольку они были одной семьёй, пройти мимо Тониной "таможни" не было возможности. Если Тоня не кусалась и не насмешничала, то человек становился другом дома. Если Тоня "добро" не давала, ему было лучше больше не приходить.

— Вы для меня самые лучшие на свете, — продолжала Тоня, — но цены себе не знаете. И так даже лучше. Когда вы не догадываетесь, что стоите на вершине, вам есть куда идти. Вам открывается следующая.

"Вы путь проделали огромный, — сказала Танюша, издали наблюдая за ними. — Вы даже не представляете, насколько сократили свою жизнь в мире иллюзий. И это всё потому, что живёте для других".

— У меня на сердце так тепло стало, словно я с нашими повстречалась, — сказала Ольга. — Ты, Тоня, энергии приносишь необычные.

— Как вы думаете, что значит сократить жизнь в мире иллюзий? — спросил Никита и, не дожидаясь ответа, сам начал отвечать на вопрос. — По-моему, мы спали и видели сон, который и является нашей жизнью. Иногда наступает момент, когда ты вот-вот проснёшься, но тебя вновь закручивает вихрь событий. Сокращая свою жизнь в мире иллюзий, мы становимся похожими на тех, кто просыпается.

— Знаешь, мы легко пользуемся такими словами, как иллюзия, жизнь, сон, сон во сне, но сами до конца их не понимаем, — сказала Ольга.
— Нет, — возразила Тоня. — мы понимаем, но не осознаём их до конца. Мы чувствуем, что за ними что-то стоит, а что — уловить не можем. Поэтому слова без должного их понимания, без прочувствования становятся просто болтовнёй.

— Сейчас я слова "иллюзия", "иллюзорная жизнь" воспринимаю совершенно не так, как раньше. Раньше они были для меня абстрактными понятиями, лишёнными глубокого смысла, а теперь я знаю, что они отражают фундаментальные истины мироздания. Представьте себе, что вы спите и видите сон. Тоня, ты во сне чувствуешь, что тебя обижают? А если тебе делают операцию, тебе больно? А если умирают близкие, ты плачешь? Во сне мы всё ощущаем — и радость, и горе, и страх, и свободу. Потом ты просыпаешься и понимаешь, что это было во сне. Ты спокойно занимаешься своими делами, забыв о том, что тебе снилось. В жизни мы не отождествляемся со своими сновидениями. Сон — это сон, а действительность — это другое. Так вот, на самом деле наше истинное "я" спит и видит сон с событиями от рождения до смерти. Иллюзия заключается в том, что мы отождествляемся со своим большим сном, который длится у всех разное количество лет. В этом сне под названием жизнь мы очень сильно страдаем. Чего только с нами не случается! Но проснуться мы не можем. Почему? Потому что мы не понимаем до конца, что спим.

— Мы и сейчас спим? — спросила Тоня.

— Да, мы все сейчас спим. Мы встретились в наших снах и ведём умные беседы, — ответил Никита.

— Ну, так давайте проснёмся, — предложила Ольга.

— Вот тут-то и кроется хитрость! Поскольку наше сознание считает, что эта жизнь реальна, то есть мы не осознаём сейчас нашего сновидения, наша команда не дойдёт до нашего истинного "я". Мы слишком глубоко втянулись в наш сон. Мы обросли семьями, долгами, обязательствами, работой, мы строим планы на будущее. Как же тут проснуться, когда у нас огромное количество планов? Мы хотим, чтобы все наши желания исполнились, а им нет числа. Понимаете, мы запустили программу, которая по первому требованию не выключается. Пока она не завершится, дойдя до своего запланированного конца, она не выключится.

Часть 1. 4

Вот ты, Оленька, во сне просыпаешься, когда захочешь? Нет. Почему? Потому что не понимаешь, что спишь. Тебе и в голову не приходит дать себе такую команду, за исключением тех случаев, когда снится кошмар.

— Да не снятся мне кошмары, — запротестовала Ольга.

— Я же не конкретно про тебя, я — в общем говорю. Я рассказываю о принципе, который лежит в основе нашей жизни.

— Что же такое наше истинное "я"? Когда оно живёт, если мы всё спим и спим? — спросила Тоня.

— В том-то и дело, что оно спит и не просыпается. Сон уж очень сильно затянулся.

— А где же оно находится?

— Оно находится в нормальной реальной жизни, где есть люди как спящие, так и бодрствующие.

— Это что, в другом мире? А наш вот этот мир, где тогда? Тот, в котором мы вместе живём? — спросила Тоня.

— А его нет.

— Никита, ты что-то не то говоришь. Как это — нет, когда он есть?
— Тоня, когда ты утром просыпаешься, куда девается твой сон? Где его мир, где всё, что там происходило?

— Да нет ничего, исчезло, испарилось. Когда мне во сне хорошо, я думаю, что лучше бы так продолжалось вечно, а когда плохо, я стараюсь быстро всё забыть.

— Значит, мир твоих снов зависит от твоих желаний: хочешь — он есть, не хочешь — он исчезает. Ты можешь сказать, что он где-то существует отдельно от тебя?

— Может, он и существует, но больше он находится в моём уме: помню — есть, не помню — нет, — ответила Тоня.

— Правильно! Наша с тобой жизнь тоже существует в уме нашего истинного "я", которое спит. Пока сон продолжается, мир наш есть; а когда ты там проснёшься, мира этого не будет.

— Значит, мы все встретились во сне? Это я во сне мучилась, страдала, себя меняла, занималась — так, что ли?

— Так, — кивнул Никита.

— А Иван, а Сергей, а Фёдор — они что, тоже во сне нам повстречались? — пошла в атаку Тоня.

— Почему ты пользуешься прошедшим временем? Сон продолжается. Вот умру я, а ты будешь плакать, и это будет во сне. Да, наши друзья приходили в наш сон, но разница между нами в том, что они знали, что это был сон. Они-то не спали! Они в нашем сне работали!

— Зачем им это надо? Разбудили бы нас там, в другой жизни, где мы лежим и спим!
— Будили, да не получилось. Будили, трясли, холодной водой обливали — не проснулись мы.

— Мы что, больные там? — съязвила Тоня.

— Да, скорее, заснули очень крепко. Ты когда-нибудь встречала людей, которых невозможно добудиться? — спросил Никита.

— Встречала. У нас сосед был, дальнобойщик. Когда он домой приезжал, он мылся, ел и засыпал ровно надвое суток. Если жена пробовала поднять его на следующий день — это было бесполезно.

— Мы все там такие. Наше истинное "я" спит, что называется, мёртвым сном. Поэтому те, кто проснулся, будят нас иначе: они приходят в наш сон.

— А как они это делают?

— Как-как? Научились! Что же им остаётся, как не будить нас отсюда, изнутри нашего сна? Сначала, когда они только учились этому, они нас будили громко. Они нам рассказывали о том, что мы спим, и ничего того, что нас окружает, нет.

— Да кто им поверит-то? В моей жизни всё очень реально.

— В твоём сне, — поправил Тоню Никита. — Твой сон очень реален. Мало ли кто, что тебе расскажет! Ты чувствами, мыслями, событиями — всем привязана к своему сну. Я же говорил, что мы отождествились со своими иллюзиями и создали иллюзорное тело. Это тело здесь рождается, болеет, страдает, умирает. Понимаешь, всё это происходит не с нами истинными, а с нами иллюзорными.

— Ну а потом, что случилось потом? — спросила Ольга.

— Потом они поняли, что толку от криков не будет, и начали экспериментировать. То один способ применят, то другой. Со временем выяснилось, что люди спят по-разному: кто-то крепко, а кто-то — очень крепко. Тех, кто спит очень крепко, они вообще не будят. Зачем? Они как твой сосед-дальнобойщик: пока нужное ему время не пройдёт, он не проснётся. Они, то есть проснувшиеся и в наш сон пришедшие, будят тех, кто готов или кто хочет проснуться. С ними они начинают работать и постепенно разъясняют им положение вещей. Когда это до человека доходит, он сам начинает действовать, то есть искать способы пробуждения.

— Так, — задумалась Тоня, — вы оба персонажи из моего сна. А реально вы есть?

— Я — есть, — сказал Никита.

— И я — есть, — сказала Ольга, — но в твоём сне мы присутствуем не в своих реальных, а в своих иллюзорных телах. Правильно? То есть, с точки зрения нашего истинного "я", нас здесь нет. Мы — воображение твоего ума. Но поскольку я тоже сплю, ты — воображение моего ума. И Никита, и наши дети. О какой кошмар! Как же так? Если вы все — мои фантазии, мой сон, то как же существуют мои чувства, моё желание что-то для вас сделать?

— Мы пока не можем оторваться от своего иллюзорного тела. Мы к нему слишком привязаны, — говорил Никита. — Но оторваться необходимо, иначе мы никогда не проснёмся.

— Да зачем, зачем просыпаться? — вдруг встрепенулась Тоня. — Вы тогда исчезнете? Что я буду без вас делать?

— Видишь, оказывается, мы боимся проснуться. Мы так свыклись с нашими сновидениями, что не представляем, какова истинная жизнь. Мы боимся потерять друг друга, боимся лишиться привязанностей, — ответил ей Никита.

— А вы знаете, я теперь вдруг поняла, что делали здесь Иван, Сергей, Фёдор, Михаил, Татьяна Андреевна и многие другие. Я раньше не замечала, что людей таких много, — произнесла задумчиво Ольга. — Я так была занята собой, своим развитием! Я будила других, а вот зачем — сама толком не представляла. У меня в голове была совершенно иная к<

⇐ Предыдущая 12