Основы пластики. Очная форма обучения. Выполнила студентка 4 курса РТПП «А». Ермолаева Вера. Литературный материал

Стр 1 из 2Следующая ⇒

Основы пластики

Очная форма обучения

Выполнила студентка 4 курса РТПП «А»

Ермолаева Вера

1.Литературный материал

Александр Вампилов «Эндшпиль».

Над территорией дома отдыха висит свирепое послеобеденное солнце.

Жарища. Сосны потускнели, их зелень не лоснится своим здоровым, молодым

блеском. Ветви берез совсем сникли, свернулись и похожи сейчас на

потрепанные веники.

Отдыхающие, полураздетые, прикрывая головы газетными колпаками,

спасаются от духоты и зноя бегством на озеро, в рощу. Любая из комнат

деревянного корпуса представляет собой пекло, душегубку, орудие пытки.

Никому не придет в голову в этот час искать кого-нибудь в комнатах.

Но тем не менее, корпус не пуст. В девятой комнате бухгалтер Козьмин и

столяр Крикунов распивают бутылку "можжевеловой", в семнадцатой комнате,

кажется, кто-то спит, а в коридоре на подоконнике играют в шахматы

администратор Ильин и студент Сомов. "Можжевеловая" и сон в данном случае

слабость, страсть, потребность организмов. Другое дело шахматы. Можно с

шахматной доской пойти на воздух, куда-нибудь в тень, к воде. Но Ильину и

Сомову взбрело в головы играть именно здесь, и, изнывая от жары, поминутно

прикладываясь к стоящему в коридоре бачку с водой, они тянут свою партию.

- Федор Акимыч, я вижу, вам жарко. Вы плюньте - идите купаться. На

ничью я согласен. Идите, честное слово, мне совестно даже...

- А вы?

- Вы на меня внимания не обращайте. Я сгоняю вес... И вообще не люблю

себя распускать. Угнетаю, извините, свою плоть.

Сомов парень с манерами, с небрежностью в голосе и движениях. Он то

застегивает, то расстегивает свою темно-красную рубаху. Рубаха модная, уже

поношенная, слегка залитая дорогим вином. Его партнер мужчина лет тридцати

пяти, высокий, с заметной внешностью. Имеет красивый, вкрадчивый баритон.

- Искупаться не мешало бы. Но тащиться до озера... Лень. Убейте меня,

лень!

Студент, обыгрывая Ильина, который из настольных игр более всего

преуспел в преферансе, деликатно зевнул и спросил:

- Ну как, Федор Акимыч, вы не жалеете еще, что приехали сюда? Скучно

ведь, а?

Ильин сочувственно поморщился.

- Да, пожалуй, скучно... Ну ничего. У всех у нас есть здесь занятие:

разлениться, поправиться килограммов на пять и года на два помолодеть.

- Э! Мне все это ни к чему...

- Вот вам и скучно.

- Вам шах, Федор Акимыч... Да, уж полнеть-то в домах отдыха принято.

Почти каждый считает долгом чести поправиться. Возвращается потом домой -

кичится. Неприлично даже - будто бы люди приезжают специально отъедаться.

Еще туда-сюда пожилым и ответственным. Но девушкам-то! Заплывут,

обленятся... Безобразие, как хотите! Вот та... как она... Вербова, по-моему,

имеет такую тенденцию... Кстати, как вам она, Федор Акимыч?

Ильин отвечал нехотя, стараясь не отрывать мыслей от доски:

- Вербова... Вербова. Ах да! Вербова! Это белокурая, все в ситцах

щеголяет? Да как вам сказать... Хорошенькая. Колоритная даже... так сказать,

в определенном жанре... Но ничего особенного я не вижу. Она как-то слишком,

знаете... Мне кажется, в ней есть что-то не очень... что-то отталкивающее...

впрочем, я не знаю. У вас, конечно, имеется по этому поводу свое мнение.

- Да-да, - обрадовался Сомов, - именно что-то отталкивающее. Я тоже

сразу это заметил. И ведь далеко не красавица, а? А заметили, как держится?

Как прима-балерина. Понимаете? Утром выходим из столовой, она впереди идет.

Ну шутки тут, конечно, намеки, аллегории... специально. Она, видите ли,

повела плечиком - вот так... и свернула в сторону. А ей надо было прямо

идти. Понимаете? Терпеть не могу заносчивых женщин. Это ведь вредное

явление. Парадокс. И потом у нее глаза, кажется, зеленые, вы заметили?

- Нет. Знаете, меня такие мало интересуют. Не люблю таких... Объявляю

шах.

Сомов закинул ногу на ногу и заговорил опять:

- Во внешности этой самой Вербовой все как-то, я бы сказал, утрировано.

Приятно, конечно, когда нос чуть вздернут. Чуть! Ведь приятно, Федор Акимыч?

А у ней это слишком. Как у куклы.

- А вы представьте ее через двадцать лет! Старухой представьте. Ужас.

Того и гляди, сядет на метлу - и... фьють! Или дерево грызть... Ха-ха-ха!

- Да! Вчера, когда все собрались здесь поболтать, она два часа

просидела в библиотеке! Скажите, что женщине там так долго делать!

- Учиться. С ее внешностью - учиться. Это единственный выход...

Партия между тем приближалась к концу. Партия выходила неблестящая. Но

партнеры были друг другом чрезвычайно довольны и невольно улыбались, как это

делают люди, вдруг почувствовавшие друг к другу уважение.

- Она, я слышал, диссертацию пишет. Надо же!

- Ну, для женщины это последнее дело.

В эту самую минуту дверь семнадцатой комнаты отворилась, и в коридоре

появилась Вербова, веселая и вызывающе хорошенькая.

Партнеры изменились в лице и почему-то оба вскочили на ноги.

- Вот, пожалуйста, - сказал студент, - взгляните... Я подойду к ней

сейчас и скажу что-нибудь... дерзость какую-нибудь.

И он направился было к ней. Но Ильин схватил его за руку.

- Нет, это я скажу ей дерзость.

Вербова тем временем замкнула свою комнату и побежала по коридору.

Заметив Сомова и Ильина, она улыбнулась.

- Шахматы! В такую погоду! Вы чудаки.

- А вы... - начал Сомов.

- А я иду кататься на лодке.

- Возьмите с собой меня, - вдруг сказал Ильин, - я гребу, как пират.

- О! Я взяла бы вас, но меня там ждут. Она взглянула на часы.

- Уже лодка взята. Счастливо! И она помахала сумочкой.

- Вы, Федор Акимыч, шулер, - сказал Сомов после ее ухода.

- Мальчишка! - прошипел Ильин, собирая шахматы.

И они расстались с тем, чтобы уже больше никогда не встречаться.

12 Следующая ⇒