Пока Лукка с воодушевлением переводил эту историю, ареал таинственности все более окутывал эти памятники в нашем воображении. Скрюченные стволы гигантских дубов тяжело покоились

Подошла очередь еще одной известной книги, воспоминаний английского путешественника Лоренса Олифанта. Если помните, он был спутником уже читанного нами Вильяма Симпсона Крымского и побывал на побережье Черкесии в середине 50-х годов 19 века, на исходе Кавказской войны. Воспоминания посвящены Абхазии и Убыхии, а сама книга называется ПАТРИОТЫ И ФЛИБУСТЬЕРЫ из них патриоты - это наши черкесы, а флибустьеры - американцы, им посвящена вторая часть книги, которую мы не трогаем. Сам Лоренс Олифант был личностью незаурядной. Мечтой его жизни было переселить евреев из Европы на Землю Обетованную. Вообще, в его голове было много взрывных идей. Проявятся ли они в этой книге - пока не знаю. Посмотрим!

Лоуренс Олифант

Патриоты и флибустьеры.

Часть 1

Введение

Одним из наиболее важных и интересных эпизодов войны, хотя и привлекшим сравнительно мало внимания, было уничтожение британскими кораблями русских фортов на Черкесском берегу Черного моря. Если государственному деятелю, наблюдавшему за политикой России на Востоке это показалось поводом для рассуждений о замыслах грозной и агрессивной державы, с которой мы тогда воевали, то путешественнику предоставилась возможность, которая может больше никогда не повториться, исследовать земли, никогда еще не виданные европейцами. К сожалению, большие политические победы, на которые я позже буду ссылаться и которые могли быть получены от успехов нашего оружия на этом побережье, были полностью перечеркнуты договором, досрочно завершившим войну и до сих пор не решивший восточный вопрос, из-за которого и возник. Он только взбудоражил мутные воды этого бассейна и заложил основы, которым предстояло вскоре нарушить мир в Европе. Сейчас было бы нецелесообразно обсуждать нынешнее состояние восточной политики. За короткое время могут сформироваться новые условия, многое зависит от интриг в высших эшелонах власти. Однако, поскольку общественное внимание снова привлечено в этом направлении, не лишним будет рассказать о малоизвестной Кавказской "цепочке", которая так долго представляла серьезный барьер для русской агрессии против Турции и Персии. К сожалению, со времени моего визита Кавказ уже потерял эту важность, в этой романтической стране стало больше меланхолии от того, что дикие племена, населявшие эту землю, частично подавлены, а частично, не желая подчиняться своим традиционным врагам, перекочевали в Османскую империю, близкую по духу и религии. Единственная часть, которая еще остается квази-независимой - это та провинция, которая стала объектом наших исследований, хотя всё более вероятно, что она также будет поглощена ненасытной силой, окружающей ее со всех сторон. Почти полное покорение Восточного Кавказа, что было результатом пленения Шамиля и его наибов, неизбежно долно привести либо к уничтожению, либо к покорению последних племен, сопротивляющихся русскому оружию. Недалек тот день, когда эти долины и ущелья, которые мы исследовали с помощью черкесских проводников и под покровительством султана, посетит путешественник с русской подорожной и русским извозчиком.

Турист, блуждающий по этим горам в новых условиях, возможно, найдет интерес в следующем коротком рассказе о нашем путешествии в провинцию Убыхия в очень дикой, до сих пор неисследованной части хребта.

Я уже несколько дней плавал на одном из кораблей Её величества вдоль побережья Черкесии. В начале октября 1854 г, по возвращении в Сухум-Калех, после поездки во внутренние районы Абхазии, столицей которой является этот город, я был рад воспользоваться представившейся мне возможностью сопровождать экспедицию в более отдаленную часть страны.

Сама Абхазия в то время была пограничной провинцией России, лежащей между Мингрелией и независимыми племенами Кавказа. Население её составляли частично мусульмане, частично христиане, а преданность была чисто номинальной. В столице Сухум-Кале стоял большой русский гарнизон. Таким образом русские надеялись привлечь на свою сторону горцев, подверженных влиянию князя Михаила (Шервашидзе), и присоединить всю провинцию к Российской Империи.

Защищенные своими горными крепостями, горцы бросили вызов имперским войскам, которые так и не осмелились проникнуть во внутренние районы. Линия русских фортов вдоль побережья, однако, существует за счет покорности местных жителей, предпочетших имущество свободе. Жители равнин, простирающихся в юго-восточном направлении от Сухум-Кале за счет отступающих от моря гор, уже признали сопротивление безнадежным и смирились со своей судьбой. Тем более, что они были противниками мусульманской религии северных соотечественников, а сочувствовали христианству, которое несли им коварные завоеватели. Князь Михаил, которого турки называли Хамид Бек, сам христианин, хотя отец его был мусульманином и большая часть его семьи исповедует ислам. Он имеет две резиденции, одна расположена в Очамчире, около 36 миль к юго-востоку от Сухум-Кале, а другая - в Соук-Су, в 15 милях к северо-западу от этого места. Первую я уже посетил. Это был большой деревянный особняк с резными нависающими карнизами и комнатами почти без мебели, выглядящими еще более пустыми в отстутствие хозяина. В одной был только диван, во второй и третьей - стулья, стол и куча подозрительных постельных принадлежностей, сваленных в углу. Четвертую комнату украшали рога благородного оленя - результат охотничьих погонь в горах. Князь Михаил часто просил меня нанести ему визит и мне жаль было обнаружить его отсутствующим, поскольку он был в это время в своей северной резиденции в Соук-Су. Это давало мне повод посетить другую часть его княжества.

Тем временем Абхазия становилась значительным курортом. Когда я впервые прибыл в эту страну, она была практически пуста и неизвестна, а сейчас британские и турецкие военные корабли стоят на якоре в прекрасном заливе Сухума, а английские путешественники и солдаты сталкиваются друг с другом на прежде пустынных улицах.
Среди моих спутников здесь были герцог Ньюкасл, г-н Кальторп и г-н Симпсон, чьи крымские эскизы сделали его известным. Никогда прежде не было такого удобного случая для изучения этого горного региона, на который я часто смотрел с тоской, когда плыл вдоль берега. Вскоре была сформирована группа, в которую входил капитан Мур, мистер Лонгворт, позже эмиссар в Черкесии, его секретарь г-н Эдиссон и я. Нашей целью было нанести визит князю Михаилу в Соук-Су, а потом расширить наши скитания и пройти, насколько позволит время и обстоятельства, доселе неизвестные долины Черкесии.

Часть 2

Соук-Су расположен на расстоянии 5 миль (откуда?) и мы отправились в эту маленькую деревушку, недалеко от разрушенной русской крепости Бомборы на двух военных пароходах. Прибытие и высадка столь грозного отряда в этой отдаленной гавани вызвали определённую сенсацию. На крутом берегу, нависшем над водой, был водружен турецкий флаг небольших размеров и вскоре все дома опустели, так как любопытствующие жители собрались на пляже группами.

Наряды и фигуры кавказских горцев делают такие собрания вдвойне интересными. И в Черкесии, и в Мингрелии, и в Абхазии я всегда считал местных обитателей самой живописной чертой страны. Пейзажи, конечно, не имеют себе равных в мире, но если бы они не были заселены этими крестьянами, то потеряли бы своё очарование.

Узкая улочка с деревянными домами вела на вершину обрывистого берега, где (сошедший зимой) сель облегчил подъем.

стр 8

На краю обрыва стояли причудливые старинные дома с большими верандами, где сидели старики и курили трубки, обсуждая, несомненно, абхазскую политику. Дети и собаки играли на траве, а когда мы приблизились, собаки прервали игру, чтобы облаять незнакомцев. Один из патриархов, чей сложный костюм выдавал человека власть имущего, встал и предложил нам лошадей, на которых можно было ехать к князю Михаилу. Пока готовили лошадей, мы сели в кресла среди восхищенных абхазов. Наконец появилось несколько миниатюрных, но жилистых пони со скользкими, неудобными сёдлами, на которых мы держались с трудом. Нужно достаточно долго жить в Черкесии, чтобы примириться с обычаями этой страны. Лука седла была 6 дюймов в высоту и заканчивалась острым углом. Сзади было нечто похожей формы и создавалось впечатление, что вы застряли между двух острых ножей. Стремена были такие короткие, что колени находились выше холки лошади и была опасность упасть назад. Тем не менее, мы отнеслись к этому с юмором и, не думая о последствиях, помчались галопом, ударяясь коленями в подбородок и расставляя руки, чтобы сохранять равновесие.

стр 9

Мы не посетили Бомборы, так как там не было ничего, что отличало их от других фортов побережья. Не было времени также осмотреть разрушенные замки Анакопии или Псцырхи, оставшихся в четырех или пяти милях вправо. Переехав волнистую равнину Бомбор, покрытую папоротником и остролистом, мы вошли в благородный лес, состоящих из деревьев гигантских даже для Абхазии размеров. Можно было оценить их правильные пропорции, так как росли они не так густо, чтобы мешать друг другу. Не было и подлеска, который не позволял бы нам скакать под раскидистыми ветвями величественных буков и лип. С самых их вершин, проникая сквозь ветви гирляндами, наших голов мягко касались изящные усики дикого винограда. Кое-где самшит выделялся своей темно-зеленой листвой и необычными размерами.
В таком великолепном убежище находилась маленькая деревушка, к которой мы вышли по травянистой поляне. Она состояла из аккуратных деревянных домиков, затерявшихся среди деревьев, в переплетенных ветвях которых крестьяне сложили недавно собранную кукурузу. ее золотистый оттенок поблескивал из-под зеленых листьев на высоте 20 или 30 футов над землей, производя необычный эффект. Все мужчины, жители этой деревни, собрались на лужайке, где находился дом князя Михаила.

стр 10

Это было большое, массивное здание, построенное частично из грубо отесанного камня, и частично из дерева. К нам подошли люди, окружая нас и борясь за честь оказать нам помощь, чтобы спешиться. Мы последовали за нашим проводником по узкой лестнице в комнату князя, который, окруженный большим количеством слуг и очень скромным количеством мебели, принял нас довольно ласково, а манеры его говорили о знакомстве с салонами Санкт-Петербурга.
Хотя мы не могли похвалить хозяина за комфорт его жилища, мы могли бы искренне поздравить его с великолепием его владений. Прекрасная страна, через которую мы ехали, простиралась к морю словно английский парк, отличаясь лишь внушительными размерами деревьев, увитых виноградными лианами. Таким образом эти лесные великаны были свиты одним любящим объятием. Внутри страны парк превращался в настоящий лес, пейзаж постепенно менялся от изысканной мягкости до величия.

стр 11

Глубокие ущелья разрывают хребет Кавказа, доселе не тронутый ногой западного путешественника и порождают мучительное желание проникнуть в тайны этих мрачных закоулков. Стремясь вниз по изрезанным склонам, огромные ледники спускались в темно-синюю дымку и над всем этим возвышалась цепочка сверкающих вершин, вокруг которых парили облака.

В нескольких метрах от дома князя была живописная древняя церковь, которую мы отправились осматривать. Это была византийская архитектура, датируемая 8 или 9 веком. Стены, сложенные из дикого камня имеют форму квадрата и увенчаны восьмигранным куполом. Внутри церковь украшена множеством грубых фресок и плит с грузинскими надписями, означающими погребения бывших правителей Абхазии.

Интеллигентный молодой священник с ниспадающими на плечи волосами показал нам любопытную грузинскую библию. Говорят, что Император намеревался превратить эту церковь в монастырь для абхазского духовенства.
Пока мистер Симпсон был занят увековечиванием пейзажа, мы прогуливались по неухоженному саду и лакомились гранатами. Затем мы вновь усадили себя в наши сёдла и , попрощавшись с князем и его очаровательными владениями, поскакали вниз к морю, чтобы продолжить наш курс на север.

стр 12

Обойдя круглый мыс Пицунда, мы подошли к северной границе Абхазии. Холмистые равнины, отделяющие хребет от моря, постепенно сузились и через них прорезались многочисленные ручьи. Ущелья стали более отчетливыми и смотрелись как мрачные порталы в таинственные долины. Выше всех вздымался грандиозный Оштен, подняв свою снежную голову почти на 13000 футов (Думаю, что Оштеном здесь названа г. Арабика).

Отдаленная почти на 25 миль от нашего корабля, его высота казалась еще большей. По сравнению с ней промежуточные вершины казались незначительными, хотя и составляли от 7000 до 8000 футов в высоту. Они были свободны от снега и были сложены из прочного известняка. От Оштена до Djoumantau (?) основной хребет состоит из пиков одинаковой высоты и образует северо-восточную границу Абхазии, отделяя северные черкесские племена и образуя непреодолимый барьер. Нас заверили, что единственным практически осуществимым для лошадей перевалом из Абхазии является проход из Сухум-Кале на Карачай, в провинцию, расположенную на западном плече горы Эльбрус. В свое время мне в голову пришла идея попробовать пройти этой дорогой с несколькими карачайскими вождями, отправляющимися в свои дома. Как позже выяснилось, мне повезло, что обстоятельства вынудили изменить планы. Несколько неделю спустя наши друзья вернулись в Сухум, найдя свои владения в руках русских,

стр 13

разгромивших тамошних наибов так далеко в горах, куда раньше они не осмеливались заходить. Народ Карачая, оставив свои дома на милость завоевателей, укрылся в труднодоступных горах зная, что приближение зимы заставит врага покинуть долины.

Путешествие из Сухум-Кале в Карачай из-за плохого качества дороги занимает около недели, хотя расстояние не такое большое. В течение летних месяцев дорога свободна от снега.

Причудливая природа, более замечательная, чем мы видели до сих пор, знаменует западную границу Абхазии. В этом месте горы обрываются к морю, раскалываясь длинным и узким ущельем, похожим на глубокий разрез от гигантского меча. В этой тесной долине Гагра растут высокие тополя, но солнце едва касается их верхних листьев, а ручей, выходящий из мрачных закоулков, лишь на мгновение сверкает на свете дня, пересекая узкий пляж, а затем теряется в море (Жоэкварское ущелье).

В этом месте построен массивный форт Гагра, охраняющий единственный вход в Черкесию в этом направлении. Он считается самым нездоровым на побережье и русский солдат, попавший сюда, обречен на несчастья. Форт полностью закрыт скалами, стискивающими ущелье, которые не пропускают сюда свежий воздух.

стр 14

Не имея возможности выйти за стены форта, люди ограничены несколькими ярдами галечного пляжа для прогулок. Перед ними - бескрайнее бушующее море, куда они не решаются войти, за ними - огромная пропасть, куда они не смеют взглянуть. С каждой стороны возвышаются обрывистые известняковые скалы, на вершинах которых собираются враждебные черкесы и стреляют по самым казармам. Обитатели форта зависят от поставок кораблями из Сухума, поэтому временами им грозит голод и мор. К такому существованию приговариваются те из солдат, верность которых вызывает сомнение. Как ни странно, подавляющее большинство из тех, кто пал от рук Черкесов, борющихся за свою независимость, сами являются мучениками за дело свободы (видимо, имеются ввиду декабристы).

Мы остановились в Вардане, откуда начиналась наша экспедиция во внутренние районы, так как главным начальником округа был наш друг. Вардан расположен примерно в 60 милях от Гагры и является важным местом у черкесов, так как может похвастаться заливом и отсутствием русских фортов на несколько миль в обе стороны. Здесь излюбленное место для торговли, которую русские называют контрабандой, так как для нее требуется прорвать блокаду, установленную ими же самими в ходе войны против черкесских племен. С моря видны несколько домов, холмы не такие обрывистые, как у Гагры,

стр 15

а ущелья расширены в плодородные долины. Сразу после того, как мы бросили якорь, пустынный берег усеялся человеческими фигурами и мы были приняты с глубоким уважением. Друг мистера Лонгворта, Исмаил-Бек, к сожалению был болен и находился в своем доме. В его отсутствие никто ничего не мог предложить нам, когда мы объяснили цель своего визита. Однако мы послали гонцов известить его о нашем прибытии и прогулялись до домов, спрятанных среди деревьев. Здесь мы стали центром внимания местных жителей, которые заметив корабли в бухте, стекались посмотреть на нас.

Мы увидели небольшой домик для отдыха, открытый со всех сторон, общей для всех черкесских деревень конструкции, крыша которого поддерживалась колоннами из резного дерева, а внутри были места для уставших путников. Он ничем не отличался от беседки. Здесь мы встретились с начальниками разной степени важности и великолепия нарядов. Эти дворяне явно не желали помочь нам в нашем стремлении проникнуть в их страну. Они с подозрением отнеслись к столь крупной партии, требующей допуска в регион, еще не посещаемый европейцами. Мы не могли назвать никакого другого повода сделать это, кроме любопытства, но они не верили, что оно может быть достаточно мощным стимулом для столь опасного предприятия. Особенно не верили они в "любопытство" военных, высадившихся в бухте.

стр 16

Поэтому они самым убедительным образом описали трудности предстоящего похода, невозможность покупки лошадей и нанятия проводников. Однако мы решили дождаться результата нашей миссии к Исмаил-Бею, а я отправился исследовать долину. Мы шли по берегу прозрачного потока, полного форели, в деревню, где женщины с любопытством смотрели на нас через двери. Пришлось подниматься по склону холма среди полей проса и кукурузы, чтобы добраться до гребня, откуда можно было осмотреться. Здесь мы остановились на отдых, а наш черкесский проводник послал в деревню мальчика принести нам что-нибудь поесть. Пока мы грелись на солнышке, наблюдая, как синий дым поднимается из-за деревьев, которые то тут, то там обозначали деревушку, подошел оборванный человек, почти голый, несущий связку дров. Бросив груз к нашим ногам, он присел отдохнуть. Посмотрев на его черты, я и без комментариев проводника догадался, что он русский. Носильщик рассказал, что 11 лет был рабом в Черкесии, нося воду и дрова. Несмотря на это, казалось, он не желал каких-либо перемен. Он смотрел на нас тусклыми свинцовыми глазами и то выражение, которое еще сохранялось в его лице, была смиренная тоска.

Мы пообедали грецкими орехами и сваренными вкрутую яйцами, а также попросили симпатичную черкесскую девушку дать нам огня для сигар, что она сделала с большой грацией и скромностью, держа на лице белый платок, достаточно тонкий для того, чтобы и удоволетворить ее совесть, и продемонстрировать прелести. Мать изнутри дома ругала ее за нескромное поведение, хотя мы видели лишь один ее глаз.

стр 17

Мы не столько сожалели о прикрытом лице девушки, сколько о возмущенных упреках матери в адрес дочери, которая накрывшись покрывалом, бросила гордый взгляд на мать и, попрощавшись с нами, скрылась в доме. Мы же, задумчиво покуривая, спустились с холма.

Внизу мы обнаружили, что наши спутники запрягают лошадей, чтобы ехать к Исмаил-Бею, так как этот выдающийся персонаж был слишком нездоров, чтобы прийти к нам. Наш путь вел вверх по другой долине, очень похожей на первую, тоже с прозрачным ручьем, который нужно было постоянно пересекать, через зеленые луга, поля и леса, и мимо усадеб. Следуя примерно в двух милях от берега, мы достигли солидного особняка, резиденции Исмаила Бея, которого посетили в его комнате, где он был прикован к своей кровати, некоторые из членов нашей партии, чтобы договориться о завтрашнем путешествии.

Исмаил-Бей был достаточно энергичен, чтобы выслать нам навстречу свой гарем из жен и дочерей. Сначала они держались на почтительном расстоянии и громко хихикали между собой, подталкивая друг друга. Однако когда они увидели подарки, то приблизились, посылая вперед самых маленьких детей. Дети робко двигались вперед, держа пальцы во рту, как и все европейские младенцы, пока не оказались в пределах досягаемости подарка. Тогда они с жадностью схватили свои призы и торжествующе помчались назад.

стр 18

Наконец нас окружила целая плеяда красавиц, рассматривающих наши удивительные лица в очках. Мы подарили им замысловатые дамские вещицы и научили смотреть в оперный бинокль. Герцог, у которого было достаточно много интересных вещей, вскоре стал популярен. Но вскоре тени вечера и неудобство перед хозяином этого очаровательного гарема заставили нас расстаться после обоюдных выражений восхищения и сожаления. Одна или две девушки из этого общества были чрезвычайно красивы, их мягкие темные глаза, окаймленные длинными черными ресницами, пышные волосы, правильные черты, блестящие лица, розовые и белые, как у любого европейца, вместе взятые делали их особенно привлекательными. В то же время у них было сладкое и изысканное выражение, которое едва ли можно было ожидать среди дикарей.

Мы вернулись на корабль вполне довольные результатом нашего визита к Исмаил-Беку, он обещал нам четырех проводников и столько же лошадей, и их, в дополнение к нашим десяти, вполне хватало для такой грозной партии. Несмотря на ранний час, на следующее утро мы были готовы. Но приготовление лошадей, погрузка вьюков и другие приготовления неизбежно создавали задержку. Пляж представлял собой сцену живописной путаницы. Моряки и черкесы объединили свои усилия со слугами различных национальностей, здесь были представлены самые разные костюмы и царило полное смешение народов.

стр 19

Надсмотрщик был одет в характерный для англичанина жакет, высокие сапоги и пояс, снабженный пистолетами.
Наконец, грузы были распределены, каждый из нас сел на лошадь, а наиболее предусмотрительный из нас обеспечил себя английским седлом. Был дан приказ к движению. Сначала наш путь лежал вдоль пляжа. Когда мы скакали по песку и гальке, то видели, как наши корабли Highflyer и Циклоп пускают пары и оставляют нас на милость наших черкесских друзей. Первый был отправлен в Сухум, последний должен был вернуться за нами из Трапезунда.

Наша кавалькада, насчитывающая пятнадцать человек, выглядела довольно внушительно. Мы посвятили трех лошадей перевозке багажа, большая часть которого состояла из подарков для местных вождей, в домах которых мы ожидали поселиться, так как деньги в этой стране неизвестны, и единственный способ обеспечить себе гостеприимство - это пожертвование небольших предметов европейского производства. Животные, на которых мы восседали, были простыми пони, оборванными и несчастными на вид, но, как показал наш опыт, обладающими большой выносливостью. Зеленые склоны холмов спускались почти к морю, оставляя лишь узкую полосу пляжа в качестве дороги. Из-за труднопроходимости горной страны берег моря является основной дорогой и наши гиды высказывали явное нежелание покидать его, чтобы по нашему желанию двигаться в сторону гор. Море является как бы средством сообщения у черкесов, хотя они и не склонны к торговле с его помощью.

стр 20

Мы наблюдали за перевозкой по воде, который не встречается у жителей Британских островов. Погода была спокойной, волн не было за исключением мелкой ряби. Обогнув мыс, мы увидели на расстоянии нескольких ярдов от берега большой объект, который буксировали двое мужчин. Приблизившись, мы увидели плот, управляемый третьим человеком. На плоту было размещено небольшое деревянное жилище. Нам сказали, что так семьи, выражаясь языком янки, перекочевывала с вещами в другую, более благоприятную долину.

Наконец, когда другая река засверкала между зелеными лугами, впадая в море, мы повернули к горам, предварительно устроившись на отдых в одном из очаровательных домиков, более изящном, чем тот, где мы отдыхали в Вардане. Затем мы стали подниматься по крутым склонам долины, путь становился все более пересеченным и вел нас среди пышной растительности, достигая того места, откуда у нас появился панорамный вид на широкое ложе Субаши. Далее тропа должна была вести нас по землям, которые, как мы знали наверняка, еще не были исследованы европейцами.
В устье реки мы наблюдали большую крепость, ныне необитаемую, как рассказали черкесы, собравшиеся под ее стенами.

стр 21

Вскоре мы начали движение, спотыкаясь о каменистое русло Субаши. В это время года река суживалась, а сухие камни обозначали ее зимний характер. Русла рек, спускающиеся с гор Кавказа, являются единственным средством сообщения с внутренними районами. Когда вода поднимается, черкесы остаются дома. В течение нескольких месяцев все связи между противоположными сторонами долины приостанавливаются. Мы были вынуждены пересечь эту реку дважды, и поскольку течение было очень быстрым, а вода доходила до седловых ремней, то операция эта была отнюдь не приятной.

Когда наступил вечер, мы добрались до кунака Бея, у которого должны были провести ночь. Жилище его было расположено на правом берегу и состояло из нескольких одноместных домиков, стоящих отдельно на зеленой лужайке, затененных благородными буками и каштанами и окруженных частоколом. По соседству были другие коттеджи, окруженные полями кукурузы и проса. Положение деревни было очаровательным, из нее открывался вид на плодородную долину и высокий горный хребет.

Наш приезд, конечно, произвел большую сенсацию. Бей принял нас с особой теплотой и радушием, предоставив в наше распоряжение два коттеджа. Каждый влиятельный человек в Черкесии имеет одну или две комнаты, которые называются гостевыми домами и посвящены приему незнакомцев, потому что сами черкесы всегда бродят, как крымские татары или английские бродяги, совершая визиты и встречи в гостевых домах.

стр 22

Не бывает домов, состоящих из нескольких комнат. Каждый номер стоит отдельно, на расстоянии 10-15 м друг от друга. Стены состоят из обмазанного плетня из кукурузной соломы. Дверь держится на шарнире примитивной конструкции, редко существует какой-либо другой проем для пропуска света. Наиболее характерной чертой жилища является дымоход. Это огромное полукруглое отверстие около четырех футов над землей, занимающее почти половину кумнаты. Следовательно, печь никогда не дымит, что является необычным для дикого жилища, где обычно дым сам находит себе выход, изъедая глаза тех, кто не предоставил его ему.

Нижняя часть дымохода как правило украшена грубой росписью. Мебель состоит из низких деревянных настилов, а спальное место обозначено лишь земляной насыпью, приподнятой на несколько сантиметров над полом.
Сразу же после нашего прибытия были принесены многочисленные роскошные одеяла и пуховые подушки, которые были расстелены на полу. Ничто не может быть прекраснее отдыха, предоставляемого путешественнику таким образом. Здесь он протягивает свои усталые конечности и наблюдает за потрескивающим пламенем у его подошв, в то время как голова его покоится на башне из подушек.

стр 23

Поначалу такой комфорт показался нам подозрительным и мы боялись, что удобства будут недолговечными. Мы слышали о том, что в диких странах в постелях обязательно заводятся некие животные. В этом отношении, однако, мы были приятно разочарованы, так как в течение всей нашей поездки в своих самых разнообразных постелях я не обнаруживал ни одного животного, кроме себя.

Но путешественник в Черкесии нуждается в еще каком-то виде комфорта, который примирит его с длительным периодом, который занимает приготовление обеда. Когда хозяин убедился, что его гости удобно расположились возле огня, он обменялся с нами несколькими выражениями вежливости и с достоинством вышел. Мы знали, что только сейчас он направился в овчарню, чтобы выбрать овец для заклания нам на обед. Постепенно вся компания впала в настроение угрюмого недовольства. В это время побеждается самая невозмутимая дружелюбность. Оскорблённый желудок впадает в состояние коллапса, а человек проникается ненавистью к представителям своего вида. Но по мере того, как аппетит удоволетворяется, вы чувствуете возвращение любви к своим соплеменникам. Вся ваша возвышенная нравственная природа возвращается, пока наконец вы не простите повара и всех своих врагов.

стр 24

В то время как готовился ужин, наш хозяин пришел поговорить с нами. Он был прекрасным стариком и был тяжело ранен в стычке с русскими, из-за чего потерял одну ногу. Его зеленый тюрбан означал паломничество в Мекку, но он ни в коем случае не был фанатичным мусульманином, о чем говорило его неодобрительное суждение о наибах, служащих проявлением высшей святости. Этот старый бек имел возвышенное мнение о доблести англичан. Он видел ту нацию (русских), которая имела обширную власть и потратила тысячи людей и миллионы рублей в Черкесской войне, которая установила линию фортов в его собственных долинах, несмотря на решительное сопротивление, чей флот заполнил море и блокировал берега. Он видел, как эта нация эвакуировала свои форты при одном только появлении английских солдат и его страна освободилась от захватчиков как по мановению волшебной палочки. Не удивительно, что старик был щедр на вежливость к представителям английского королевства, с которым, по его убеждению, была связана будущая независимость его любимой родины.

стр 25

Если проявления той цивилизованности, с которой мы повсеместно сталкивались в черкесской глубинке, исходили из желания соединиться с теми, в чьи руки черкесы вверили судьбы своей страны, то вряд ли можно считать их наемниками, поскольку это был настоящий патриотизм. Несомненно, к этому чувству были добавлены подлинное гостеприимство и естественная надежда получить оружие в знак благодарности. Черкесы, как и их соседи, движимы смешанными мотивами.

Бек сказал нам, что русские никогда не могли проникнуть так далеко в эту долину, где стоял его дом, и что уроженцы его страны были полны решимости не подчиняться московскому игу. Мы, разумеется, не могли дать ему никаких гарантий в отношении того, о чем он в основном беспокоился, а именно о дальнейшей судьбе его страны.

В то время, как наша беседа утомительно затянулась, наши слуги нашли способ убить время и, разведя большой костер перед кунацкой, занялись приготовлением чая. Яркий огонь бросал отблески на лица, фигуры и романтические костюмы адыгов, наблюдающих за нашей суетой, а так же на лежащих коней, бегающую челядь, разложенные вьюки и седла. Думаю, эта картина достойна памяти. Вскоре г-н Симпсон изобразил ее в своем акварельном рисунке.

Наконец, примерно за полчаса до полуночи нам принесли жестяные тазы и воду. Мы с величайшей охотой умыли руки, так как эта церемония свидетельствовала о приближении ужина. Овца появилась в

стр 26

тщательно расчленённом состоянии на круглом подносе около 18 дюймов в диаметре и чуть больше в высоту. Куски баранины были сварены в простой воде и на них была построена пирамида из своего рода пшенной каши, очень даже приятной на вкус, когда к ней привыкаешь. Конечно, тарелки, вилки и стулья в Черкесии неизвестны и наша группа из семи человек с величайшим трудом разместилась вокруг маленького стола, несущего драгоценное бремя, на котором были сосредоточены все наши желания.

Выглядели мы достаточно гротескно: один присел на пятки, другой уперся подбородком в колено, третий стоял на коленях, четвертый бесцеремонно расселся на полу, мешая своими ногами соседу, пятый жадно ел где-то в углу, подходя с ножом только за тем, чтобы подцепить очередной кусок и с триумфом уносить его в свое укрытие. Зная людей, можно было многое сказать по их поведению. Щедрые радовали соседей, делясь своими открытиями. Вспыльчивые неосторожно сверкали в воздухе ножами, привередливые поспешно поедали пищу, представляя себя на лондонском обеде в клубах табачного дыма.

За мясом последовал подозрительный жирный суп. Он был налит в большую миску, куда мы беспорядочно опускали деревянные ложки, которыми были обеспечены. Затем, снова растянувшись на пуховых перинах, мы смирились с мрачными последствиями обеда около полуночи.

стр 27

Хотя я и желал поскорее воздать должное удобной постели, мне не удалось наслаждаться ею без помех. Едва впав в крепкий сон, я был разбужен странным сочетанием звуков, какие только может издавать человеческий голосовой аппарат. Черкесы, сторожившие наших лошадей, подбадривали себя пением. Я лежал, слушая неожиданные каденции и прерывистые тона, погружающиеся то в жалобный вой, то в победный вопль и считал, что эта необычная серенада вполне компенсировала мою бессонницу.

Часть 3

На следующий день нам снова долго пришлось ждать завтрак. Он оказался гораздо сложнее чем ужин: шесть или семь маленьких столов сменили друг друга. После мяса и супа появилось подобие сырного пирога, курица в соусе карри восхитительного вкуса, рис в молоке, и в финале был подан "йогурт" - сквашенное молоко. После того, как мы наедались от каждого стола, блюдо подавали слугам, которые очищали всё без остатка. Этот долгий завтрак обещал нам совсем короткий переезд в течение дня, но считалось непростительным нарушением правил гостеприимства, чтобы отпустить гостей без завтрака или предложить ужин без убоя овцы. И так как мы были первыми иностранцами на земле наших хозяев, то не хотели оставить неблагоприятное впечатление.

стр 29

Следствием всего этого было то, что мы соблюдали принятый в самых модных салонах режим: завтрак в 10, обед в половине второго, чашка чая после поездки у нас была после шести и ужин - в девять или десять.
Наш хозяин сопровождал нас в течение первой половины дня. Тропа вновь спустилась к руслу Субаши и пересекла этот стремительный поток. В некоторых местах наши пони едва держались на ногах. Иногда сами черкесы заблуждались, по нескольку раз ища брод. Затем нам пришлось поплескаться, был даже волнующий момент, когда мы плыли на конях вверх по течению на противоположный берег. При этом лошадь переводчика герцога Лукки упала, споткнувшись о камни и всадник почти скатился в воду, едва успев схватиться за шею. Они оба тут же были сметены течением на несколько ярдов. Мы слышали испуганный крик переводчика, к этому моменту уже наглотавшегося воды и видели его красную феску на голове. Все это выглядело бы смешно, если бы мы не опасались за его судьбу, так как слышали, что он не умеет плавать. К тому же черкесы рассказывали нам многочисленные случаи утопления в этой реке. К счастью, благодаря упорной борьбе и удобному изгибу берега, Лукка выбрался на берег, мокрый и унылый. Прошло много времени, прежде чем он восстановил свои разговорные способности, которыми внес большой вклад в наше путешествие.

стр 30

Лукка был грузином по происхождению, но но некоторое время жил в Черкесии вместе с мистером Беллом и Лонгвортом, а потом приехал в Англию. Он свободно говорил на двенадцати языках, и его знание черкесского сделало его бесценным; действительно, он единственный человек, из тех кого я знаю, кто может говорить на черкесском и любом европейском языке, кроме турецкого и арабского. Многие черкесы научились последнему после своих визитов в Константинополь. Шамиль и его наибы говорили на арабском, как хорошо образованные мусульмане.

Сам черкесский язык является самым непрактичным диалектом из тех, которые путешественники пытаются изучить. Он состоит из звуков, похожих на череду чиханий и кашляний, мало напоминающих слова. У них нет письменности, а следовательно, невозможно записать эти слова и приходится доверять слуху. А потом, как бы ни был идеален ваш слух, придется много практиковаться, чтобы поймать своеобразную интонацию.

Я попытался составить словарь, но ни одно сочетание наших букв не может составить хотя бы похожие звуки, поэтому я отказался от этой затеи и попытался выучить хотя бы фразы. Однако и это был трудный процесс. Мой учитель прекрасно понимал