за то, что ты такая. 4 страница

– Да. Будь добра, просвети меня!

Лейк снимает куртку, вешает ее на спинку дивана и устраивается поудобнее. Я ошибся: она пришла не затем, чтобы читать мне лекции, – это ясно по ее тону. Она действительно хочет серьезно поговорить, поэтому я решаю отнестись к этому с уважением и выслушать ее от начала до конца.

– Уилл, я знаю, что ты меня любишь. Прости, я наговорила много чуши. Я тебе верю. И тоже тебя люблю, – начинает она, но я чувствую, что это признание – лишь предисловие к чему-то другому, к чему-то, что я точно не хочу слышать. – Но когда ты рассказал мне, что сказала Воэн, я взглянула на наши отношения по-новому. – Она садится по-турецки лицом ко мне. – Ты сам подумай: помнишь тот слэм, год назад, когда я наконец-то призналась тебе в своих чувствах? А если бы я не пришла? Если бы я не вышла на сцену и не сказала, как сильно я тебя люблю? А ты бы никогда не прочитал свое стихотворение, не перешел бы работать в другую школу, и, возможно, мы вообще не стали бы встречаться. Понимаешь теперь, почему я сомневаюсь? Такое ощущение, что ты был готов пустить все на самотек. Ты не был готов сражаться за меня, ты собирался просто дать мне уйти. На самом деле ты так и сделал – дал мне уйти.

Это правда. Но совсем не по тем причинам, о которых она говорит, и ей это прекрасно известно! Почему она вдруг засомневалась в моих чувствах сейчас? Я стараюсь проявить терпение, но внутри просто бурлят эмоции: я вне себя, я в бешенстве, я зол, я счастлив, что она здесь, я устал, ненавижу ссоры!

– Ты прекрасно знаешь, почему мне пришлось дать тебе уйти, Лейк. В тот год происходили куда более серьезные события. Ты была нужна своей маме. Она не знала, сколько ей остается. Если бы мы стали встречаться, ты бы не смогла проводить с ней максимум времени, а потом возненавидела бы себя за это. Это единственная причина, заставившая меня отпустить тебя, и ты это знаешь!

– Нет, Уилл, – качает головой Лейк, – дело не только в этом! За последние пару лет мы с тобой пережили столько горя, сколько большинству людей не выпадает и за всю жизнь. Подумай, как это повлияло на нас! Когда мы наконец-то нашли друг друга, горе соединило нас. Потом мы поняли, что не можем быть вместе, и все стало совсем ужасно. К тому же Кел и Колдер к этому времени успели подружиться. Нам приходилось постоянно общаться, и мы просто не могли забыть друг друга. В довершение всего оказалось, что у мамы рак, и мне пришлось стать опекуном ребенка, как и тебе. Такова история «наших» отношений – сплошные внешние обстоятельства. Как будто жизнь насильно сводит нас вместе.

Уважая ее просьбу, я не перебиваю ее, хотя уже готов кричать от бешенства. Не понимаю, к чему она клонит, но, по-моему, слишком напряженные размышления явно не пошли ей на пользу.

– А если бы этих внешних обстоятельств не было? – продолжает она. – Вот представь себе: твои родители живы, моя мама жива, Кел и Колдер не дружат, мы не являемся опекунами детей и не несем за них огромную ответственность, мы не обязаны помогать друг другу, ты никогда не был моим учителем, поэтому нескольких месяцев эмоциональной пытки как не бывало. Мы с тобой просто молодая пара, без особых обязательств и без какого-либо общего жизненного опыта. А теперь скажи мне: за что ты любишьменя? Почему ты хочешь быть со мной вместе?

– Бред какой-то, – бормочу я. – На самом деле все не так. Может быть, некоторые из этих обстоятельств и повлияли на наши отношения, но что с того? Почему это так важно? Любовь есть любовь, и все тут сказано!

– Это важно, Уилл. – Лейк неожиданно придвигается ближе, берет меня за руку и смотрит мне прямо в глаза. – Важно, потому что вполне возможно, что лет через пять-десять все эти внешние факторы уйдут, и тогда мы останемся вдвоем. Больше всего на свете я боюсь, что однажды ты проснешься и поймешь, что тебе больше не за что меня любить. Кел и Колдер вырастут и уже не будут зависеть от нас. От родителей останутся лишь воспоминания. У нас обоих будет работа, и мы не будем зависеть друг от друга материально. Если твоя любовь ко мне обусловлена всеми этими факторами, ты будешь оставаться со мной исключительно из чувства долга. И, хорошо тебя зная, рискну предположить, что ты ни за что мне об этом не скажешь, потому что ты слишком хороший и не захочешь разбивать мне сердце. Я не хочу, чтобы ты пожалел, что прожил жизнь не так, как хотел.

Лейк встает и надевает куртку. Я пытаюсь протестовать, но стоит мне открыть рот, как она с серьезным видом останавливает меня:

– Не надо. Сначала подумай, а потом уже возражай. Не знаю, сколько времени тебе понадобится: дни, недели, месяцы… Я не хочу разговаривать с тобой до тех пор, пока ты не будешь точно уверен в своих чувствах ко мне. Я вправе требовать это от тебя, Уилл! Ты должен быть уверен, что, прожив вместе всю жизнь, мы когда-нибудь не пожалеем об этом.

Она уходит, тихо прикрыв за собой дверь.

Месяцы? Я не ослышался? Она правда сказала, что мне могут понадобиться месяцы?!

Нет, не ослышался…

Господи, а ведь все, что она говорит, звучит так логично. Она глубоко заблуждается, но логика в ее рассуждениях, несомненно, есть. Я понимаю, почему она во всем сомневается. Понимаю, почему задает такие вопросы.

Примерно полчаса я сижу абсолютно неподвижно. Мысли скачут, сменяя друг друга. Когда я наконец выхожу из транса, в голове остается лишь одна: бабушка права, мне нужно показать Лейк, за что я люблю ее.

Я решаю взять из вазы звездочку для вдохновения.

Жизнь – тяжелая штука. Особенно если ты дурак.

Джон Уэйн

«Как же мне не хватает Джулии и ее чувства юмора», – вздыхая, думаю я.

Глава 10

Вторник, 24 января

Сердце мужчины —

Это не сердце,

Если его не любит женщина.

Сердце женщины —

Это не сердце,

Если оно не любит мужчину.

Но иметь сердце влюбленного мужчины или женщины

Еще хуже, чем вообще не иметь сердца,

Ведь если у тебя вообще нет сердца,

Ты хотя бы не умрешь, когда оно разобьется.

Сегодня вторник, и большую часть дня я просидел за уроками, лишь незначительное время потратив на паранойю. На этот раз паранойя заключалась в безумном страхе, что кто-нибудь заметит, как я проник в дом к Лейк. Пробравшись внутрь, я быстро ищу все, что мне нужно, и смываюсь, пока народ не вернулся из школы. Надеваю сумку через плечо и наклоняюсь, чтобы спрятать ключ Лейк в цветочный горшок у входа.

– А что это ты тут делаешь? – раздается у меня за спиной чей-то голос.

Я подпрыгиваю от неожиданности и чуть не падаю с бетонного возвышения перед дверью, в последний момент успевая схватиться за перила. Передо мной, подбоченясь, стоит Шерри.

– Я… Я просто…

– Да шучу я, – смеется Шерри, подходя ко мне поближе.

– Мне нужно было кое-что из вещей забрать, – оправдываюсь я, недовольно глядя на соседку: надо же, чуть до инфаркта меня не довела! – Как дела?

– Да так, ничего нового, – отвечает Шерри. У нее в руках лопата – она, оказывается, расчистила проезд к дому Лейк. – Пытаюсь себя чем-то занять, пока муж не вернулся. У нас куча дел.

– Ты замужем? – удивленно спрашиваю я и тут же спохватываюсь: как-то неловко вышло, хотя мне ведь до сих пор не довелось с ним встречаться.

– О нет, Уилл, что ты! Мой ребенок появился на свет путем непорочного зачатия! – смеется она, глядя на мое изумленное лицо.

Я тоже смеюсь. У Шерри прекрасное чувство юмора, совсем как у моей мамы. И у Джулии. И у Лейк. Повезло же мне: сколько вокруг меня потрясающих женщин!

– Извини, что задаю дурацкие вопросы, просто я его никогда не видел.

– Он много работает. В основном за границей. Постоянные командировки и все такое. Приезжает сегодня на две недели Я очень хочу вас познакомить.

Меня немного напрягает то, что мы стоим прямо перед дверью Лейк, а она вот-вот вернется. Я поворачиваю в сторону дома и на ходу отвечаю:

– Ну, если Кел и Кирстен когда-нибудь поженятся, то мы станем родственниками. Ты права: с будущими родственниками надо знакомиться заранее.

– Ну, это если вы с Келом с юридической точки зрения будете в других отношениях. Ты, кстати, планируешь поднять этот вопрос? – спрашивает Шерри, идя рядом со мной. Думаю, она поняла, что я хочу убраться подальше от дома Лейк, чтобы не столкнуться с ней.

– Планировал… Теперь, правда, не уверен, что мне ответят…

– Слушай, зайди ко мне на минутку, – склонив голову набок и с сочувствием глядя на меня, вздыхает Шерри. – Хочу тебе кое-что показать.

Мы заходим в дом, она жестом показывает мне на диван и спрашивает:

– Есть пара минут?

– Да сколько угодно…

Через некоторое время она возвращается с DVD-диском в руках, вставляет его в плеер, садится рядом со мной на диван и, щелкнув пультом, включает телевизор.

– А что это? – спрашиваю я.

– Крупноплановая съемка моих родов, – отвечает Шерри. Я в ужасе вскакиваю с дивана, но она закатывает глаза и смеется. – Да успокойся, Уилл, я же шучу!

– Ничего себе у тебя шуточки! – недовольно говорю я и сажусь обратно.

Она нажимает на «плей», и на экране возникает лицо очень-очень юной Шерри – здесь ей, может быть, лет девятнадцать-двадцать. Она сидит на качелях на веранде, смеется и закрывает лицо руками. Оператор тоже смеется – наверное, это ее нынешний муж. Он поднимается на веранду, садится рядом с Шерри и направляет камеру на них обоих. Шерри убирает руки от лица, кладет голову ему на плечо и, улыбаясь, говорит прямо в камеру:

– Джим, а почему ты нас снимаешь?

– Потому что я хочу, чтобы ты запомнила этот момент навсегда.

Камера снова смещается, – видимо, Джим ставит ее на стол. В следующем кадре он встает на колени перед Шерри, явно собираясь сделать ей предложение. Шерри изо всех сил старается скрыть восторг – наверное, думает, вдруг ей все только кажется и он просто шутит. Но он достает из кармана маленькую коробочку, она ахает и начинает плакать. Джим вытирает ей слезы, наклоняется и целует в губы. Потом он снова встает на колени, смахивает с лица предательскую слезинку и произносит, глядя ей прямо в глаза:

– Шерри, до встречи с тобой я вообще не знал, что такое жизнь. Я даже не догадывался о том, что значит быть живым человеком. Ты пришла в мою жизнь и разбудила мою душу. – Он говорит абсолютно спокойно, словно стараясь доказать серьезность своих намерений. – Я никогда не смогу дать тебе все, чего ты заслуживаешь, но я готов провести остаток жизни, пытаясь сделать это! Это не предложение, Шерри, это приказ: потому что без тебя я просто жить не могу!

Шерри обнимает его за шею, и они плачут, уткнувшись в плечо друг другу.

– Я согласна, – произносит она, они начинают целоваться, Джим поворачивается и выключает камеру.

Экран телевизора гаснет.

Шерри выключает плеер и некоторое время молчит. Видно, что эти кадры до сих пор вызывают в ее душе море чувств.

– Что я тебе показала? Связь, которая была между мной и Джимом. Это настоящая любовь, Уилл. Я видела вас с Лейкен вместе. Она любит тебя именно так. По-настоящему.

Входная дверь распахивается, и в дом, отряхивая с волос снег, входит мужчина. Шерри тут же вскакивает с дивана, быстро вынимает диск из проигрывателя и убирает его в футляр.

– Привет, милый! – говорит она и делает мне знак встать. – Это Уилл, старший брат Колдера. Они наши соседи напротив.

Мужчина проходит в гостиную, я протягиваю ему руку и сразу же понимаю, почему Шерри так разволновалась: это не Джим. Кем бы он ни был, в фильме предложение делал совершенно другой мужчина.

– Дэвид, очень приятно. Много о тебе слышал.

– И я тоже, – вру я.

– Я давала Уиллу советы по поводу сердечных дел, – объясняет Шерри.

– Да ты что? – усмехается он и поворачивается ко мне: – Ты дели на два все, что она тебе говорит, Уилл. Шерри считает себя поистине гуру в этих делах. – Он целует ее в щеку.

– Что ж, она действительно неплохо в этом разбирается.

– Это правда, – соглашается он, садясь на диван. – Но одно могу тебе сказать точно: никогда не пей все эти ее самодельные таблетки… Пожалеешь.

– Я, пожалуй, пойду, – говорю я, думая, что Дэвид слегка опоздал с этим ценным советом. – Рад был познакомиться.

– Я тебя провожу, – встает с дивана Шерри.

Она выходит со мной на крыльцо и без тени улыбки произносит:

– Уилл, я хочу, чтобы ты знал: я люблю своего мужа. Но в этом мире найдется не так уж много людей, которым выпало пережить такую большую любовь, какая была у меня в прошлом… Такую любовь, как у вас с Лейкен. Не буду вдаваться в подробности, почему у нас с Джимом ничего не получилось, но поверь мне на слово… Не упусти свой шанс! Борись за нее! – дбавляет Шерри и закрывает за собой дверь.

– Именно это я и пытаюсь делать, – шепчу я.

* * *

– А можно сегодня пиццу на ужин? – не успев войти в дом, спрашивает Колдер. – Сегодня вторник, пусть Гевин привезет нам спецпредложение, к нему еще сладкая пицца прилагается.

– Как угодно. Я все равно не в настроении готовить, – соглашаюсь я и пишу сообщение Гевину, спрашивая, может ли он привезти нам пиццу после работы.

К восьми часам в доме полно народу: Кирстен и Кел пришли уже давно, потом приехали Гевин и Эдди с пиццей. Мы все садимся за стол. Не хватает только Лейк.

– Позовешь Лейк? – спрашиваю я у Эдди, ставя на стол стопку одноразовых тарелок.

– Только что ей написала. Она ответила, что не хочет есть, – качая головой, отвечает Эдди.

Я сажусь за стол, беру одноразовую тарелку и кладу на нее пиццу. Откусываю кусок и кладу обратно: у меня тоже проблемы с аппетитом.

– Спасибо, что догадался привезти пиццу с сыром. Хоть кто-то здесь уважает тот факт, что я не ем мясо! – провозглашает Кирстен.

Жаль, что ничего нет под рукой, – я бы с радостью в нее чем-нибудь запустил, а так приходится ограничиться убийственным взглядом.

– Так какой у нас план нападения на четверг? – спрашивает у меня Кирстен.

– А что будет в четверг? – интересуется Эдди.

– Ничего, – отвечаю я, испугавшись, что она проговорится Лейк и все испортит.

– Уилл, если ты думаешь, что я буду пересказывать ей каждое твое слово, то ты ошибаешься! Уж поверь мне, я больше всего на свете хочу, чтобы вы уже наконец помирились, – заявляет она, и, похоже, совершенно серьезно.

– Он будет выступать для нее на слэме! – выпаливает Кирстен.

– Правда? – удивленно смотрит на меня Эдди. – А как ты собираешься уговорить ее пойти туда?

Кирстен не дает мне и рта раскрыть:

– А это не его забота. Я ее уже уговорила!

– Ах ты, маленькая хитрюга! – улыбается Эдди. – Ладно, а как вы собираетесь ее там удержать? Она же свалит, как только увидит тебя на сцене! – поворачивается ко мне она.

– А вот и нет! Если я украду ее сумочку и ключи от машины! – вмешивается в наш разговор Кел.

– Отличная идея, Кел! – бурно реагирую я и вдруг понимаю, какой тут творится бред: я хвалю одиннадцатилетних детей за то, что они обманывают мою девушку и собираются украсть ее вещи! Какой же пример я им подаю?!

– А еще можем сесть на те же диванчики, что в прошлый раз! Лейк пропустим вперед, в самый дальний угол! Ты начнешь читать, а она не сможет уйти, даже если попытается, так что придется ей дослушать!

– Класс! – восклицаю я.

Да, пусть я и не идеальный пример для подражания, но зато дети-то у меня какие находчивые!

– Я тоже хочу пойти, – присоединяется Эдди. – Гевин, у нас получится? У тебя же, кажется, выходной в четверг? Хочу видеть своими глазами, как Уилл и Лейкен помирятся!

– Да, пойдем, конечно! Но как мы все туда попадем, если она не знает, что ты там тоже будешь? – спрашивает он у меня. – В машину Лейкен мы все не поместимся, а мне неохота ехать за рулем аж в Детройт: я на работе каждый день столько километров наматываю…

– Можешь поехать со мной, – предлагаю я. – Пусть Эдди скажет Лейк, что ты работаешь, ну или просто занят. А остальные поедут с Лейк.

Похоже, мой план всех устраивает. Я так рад, что они все решили мне помочь, – значит, еще есть надежда. Если всем в этой комнате очевидно, что мы должны быть вместе, значит я и Лейк смогу в этом убедить!

Я кладу на тарелку три кусочка пиццы, иду в кухню и, убедившись, что никто не подглядывает, залезаю в бар, достаю из вазы звездочку, засовываю ее под один из кусочков пиццы, а потом закрываю тарелку фольгой.

– Эдди, отнесешь ей? Чтобы она там с голоду не умерла, – прошу я.

Эдди с улыбкой кивает и уходит.

– Так, народ, убираем со стола! Остатки пиццы – в холодильник! – командую я, а сам ухожу с Гевином в гостиную.

Он ложится на диван, трет лоб и прикрывает глаза.

– Голова болит? – спрашиваю я.

– Да нет, это все нервы…

– Ну как, решили, что будете делать?

Некоторое время Гевин молчит, а потом делает медленный глубокий вдох и еще медленнее выдыхает…

– Я сказал ей, что меня очень беспокоит, как мы со всем этим справимся. Что мы должны хорошо все обдумать и взвесить все за и против. Она ужасно расстроилась, – рассказывает Гевин, садясь и упираясь локтями в колени. – Обвинила меня, будто я считаю, что из нее выйдет плохая мать. Уилл, я так совершенно не считаю! Я думаю, она будет отличной мамой! Просто мне кажется, если мы немножко подождем, то она будет куда лучшей мамой, чем сейчас! Теперь она на меня обижается. Мы больше не говорим на эту тему, оба делаем вид, как будто ничего не случилось. В общем, все как-то странно…

– Значит, тыквы вырезаете?

– До сих пор не могу понять, что значит эта странная метафора.

Неудивительно. Откуда ему знать? Жаль, ничего путного я ему посоветовать не могу…

– Знаешь, что я думаю? – раздается вдруг голос Кирстен у нас за спиной.

– Кирстен, ты же понятия не имеешь, о чем мы говорим! – возмущается Гевин. – Иди лучше в куклы поиграй!

– Ты в плохом настроении, поэтому так уж и быть, на этот раз прощаю, – сердито смотрит на него Кирстен. – А вообще, на будущее: я в куклы не играю! И хватит уже жалеть себя. Ведешь себя как капризный ребенок. Кто у нас беременный, Гевин? Вроде как не ты. Попробуй поставить себя на место Эдди. Знаю, парни говорят, что в таких ситуациях вся ответственность пополам, но ты уж прости – это ерунда! Любишь кататься – люби и саночки возить! Раз Эдди залетела по твоему недосмотру, просто закрой рот и будь с ней рядом. Какое бы решение она ни приняла, – добавляет Кирстен и выходит из комнаты, но уже в дверях оборачивается: – И еще кое-что, Гевин… Иногда в жизни случаются вещи, которые совершенно не входили в твои планы. И тогда нужно просто смириться с этим и начать строить новые планы.

Она закрывает за собой дверь, а мы с Гевином остаемся с открытыми ртами.

– Ты ей говорил, что Эдди беременна? – наконец придя в себя, спрашиваю я.

– Нет… – качает головой Гевин, не сводя глаз с двери и глубоко задумавшись. – Твою мать! – вскрикивает он вдруг. – Какой же я идиот! Идиот и эгоист! – Он буквально подскакивает с дивана и быстро натягивает куртку. – В четверг созвонимся, Уилл! Надо быстро все исправить!

– Удачи! – кричу я ему вслед.

Гевин буквально вылетает из дома, сталкивается в дверях с Рисом и скороговоркой бросает ему на бегу:

– Привет, Рис! Пока, Рис!

– Странные у тебя друзья, – замечает Рис, глядя в окно, как Гевин сломя голову несется к дому Лейк.

– Если хочешь, в холодильнике есть пицца, – отзываюсь я, даже не пытаясь с ним спорить.

– Да не, я просто зашел кое-что из вещей взять, уже ужинал, – бросает он через плечо, шагая по коридору в сторону гостевой комнаты.

Сегодня вторник. Я почти уверен, что вчера у них с Воэн было первое свидание. Это, конечно, не мое дело, но, по-моему, они слишком торопятся.

– Ты как, с Лейкен помирился? – спрашивает Рис, на ходу запихивая в спортивную сумку пару брюк.

– Почти, – отвечаю я, с любопытством глядя на сумку: видимо, ночевать он собирается не дома. – У вас с Воэн все на мази, как понимаю?

– Я же тебе говорил, – ухмыляется он, пятясь в сторону двери, – мастерство не пропьешь.

Я сижу на диване и размышляю над сложившейся ситуацией. Мой лучший друг детства встречается с девушкой, которой я посвятил два года своей жизни. Мой нынешний лучший друг немного не в себе, так как ужасно боится стать отцом. Моя девушка со мной не разговаривает. Завтра утром мне придется сидеть в одной аудитории с той самой девушкой, из-за которой моя девушка со мной не разговаривает. Моя одиннадцатилетняя соседка дает моим друзьям куда более дельные советы, чем я. Похоже, у меня есть все причины впасть в депрессию… Я ложусь на диван и пытаюсь вспомнить, что у меня в жизни на данный момент идет как надо. Ну хоть что-нибудь!

В комнату входят Кел и Колдер и садятся на диван напротив.

– Не так с тобой что? – спрашивает Кел задом-наперед.

– Так со мной что а? – вздыхаю я.

– Я слишком устал, чтобы говорить задом-наперед. Так что скажу напрямую, – вмешивается Колдер. – Уилл, ты можешь прийти в школу в четверг и посидеть со мной на обеде? У нас Папин день, но папа умер, значит остаешься ты.

Я закрываю глаза… Как он может так запросто говорить о том, что у него нет папы? Хотя, наверное, это должно меня радовать… В любом случае я за него волнуюсь!

– Конечно. Просто скажи, во сколько нужно приехать.

– К одиннадцати. – Колдер встает. – Я пошел спать. Увидимся, Кел.

Колдер уходит к себе, а Кел с несчастным видом бредет к выходу и тихо прикрывает за собой дверь… Только тут я с досадой хлопаю себя по лбу: ну как можно быть таким идиотом?! Вскочив на ноги, я бегу догонять его.

– Кел! – кричу я, открыв входную дверь. – Слушай, а ты как? Можно, я с тобой тоже пообедаю?

– Если хочешь, – отвечает Кел и пятится ко мне задом, изо всех сил стараясь сдержать радостную улыбку, совсем как его сестра.

– Почту за честь, – провозглашаю я с серьезным видом и треплю его по голове.

– Спасибо, Уилл!

Кел идет домой, а я долго стою на пороге и смотрю ему вслед. До меня постепенно доходит, что если мы с Лейк вдруг не помиримся, то я потеряю не только ее, и мне становится страшно.

* * *

Не знаю, как сегодня пройдет день. Прихожу к первой паре, ждать еще долго. Только бы она не села за мою парту! Должно же у нее хватить мозгов! Большинство студентов уже на месте, вскоре входит преподаватель и раздает тесты. Проходит десять минут с начала занятия, а Воэн все нет и нет. Я уже собираюсь с облегчением вздохнуть, как дверь распахивается и на пороге появляется она – тактичностью она и раньше не отличалась. Берет со стола тест, поднимается по лестнице и садится за мою парту. Ну конечно, зря я надеялся!

– Привет, – шепчет она, довольно улыбаясь.

«Надеюсь, что она в таком чудесном настроении из-за Риса, а не из-за меня», – угрюмо думаю я.

Видимо, заметив мою недовольную мину, Воэн закатывает глаза и шепчет:

– Да не переживай. Последний раз сидим за одной партой. Просто хотела сказать, что мне очень неловко за свою выходку на прошлой неделе. И еще поблагодарить, что ты не против того, что мы с Рисом снова встречаемся, – добавляет она, ставит сумку на парту и начинает долго в ней рыться в поисках ручки.

– Снова?

– Ну да. Я думала, ты обидишься, что я начала с ним встречаться сразу после того, как мы с тобой расстались. Перед тем, как он ушел в армию. Вообще-то, я даже расстроилась, что ты не обиделся, – заявляет она, как-то странно поглядывая на меня. – Так что мы решили попробовать начать все сначала. Это все, что я хотела тебе сказать, – заканчивает свой монолог Воэн и утыкается в тест.

Снова?! Ушам своим не верю! Мне хочется попросить ее повторить все, что она мне сейчас выложила, еще разок, но это бы значило, что я пытаюсь поддержать разговор. Снова?! Я не ослышался?! Она и правда только что сказала, что начала встречаться с Рисом до его ухода в армию?! Рис ушел служить через два месяца после смерти моих родителей… Раз они с Воэн начали встречаться до этого, это может означать только одно: мой друг загулял с ней сразу же после того, как она наглым образом меня бросила! Значит, все то время, пока я плакался ему в жилетку из-за нашего с Воэн расставания, он имел наглость с ней встречаться! Вот урод! Надеюсь, они с Воэн достаточно сблизились за те три дня, что они «снова» вместе, потому что ему придется срочно искать себе новое жилье!

* * *

Я собираюсь выяснить отношения с Рисом, но, когда прихожу, его нет дома. Вечер протекает относительно спокойно: Кел и Колдер в основном у Лейк, Кирстен тоже. Я остаюсь наедине со своими мыслями, поэтому остаток вечера использую на доведение до совершенства того, что завтра намерен сказать со сцены.

* * *

Наступает утро четверга – дня, когда Лейк наконец простит меня. Она уже уехала: повезла Кела и Колдера в школу. Рис варит кофе в кухне, и я решаю, что сейчас очень подходящий момент поговорить с ним начистоту и поблагодарить за верную дружбу все эти годы. Вот сволочь!

Полный решимости разобраться с этим поскорее, я иду в кухню, но там меня ждет сюрприз: это не Рис! И даже не Лейк! Посреди моей кухни стоит Воэн! В одном лифчике! И как ни в чем не бывало варит кофе в моей кофеварке! В моем доме! И в одном лифчике!

Что за хрень со мной творится в последнее время?!

– Какого черта ты тут делаешь, Воэн?!

– Ой! Я не знала, что ты дома! – чуть не подпрыгнув от неожиданности, оправдывается она. – Рис сказал, что вчера тебя не было…

– И что с того?! – возмущенно ору я.

Отвернувшись, я растираю лицо руками, пытаясь понять, как же мне поступить с моим «соседом». Решаю для начала выставить за дверь Воэн, и тут в кухне появляется Рис.

– Рис, какого хрена?! Я же запретил тебе приводить ее сюда!!!

– Да успокойся ты, Уилл! Какая разница?! Ты же спал и даже не слышал, что она пришла, – спокойно отвечает Рис, подходит к буфету и достает кофейную чашку.

На нем одни трусы. На ней – лифчик. Представляю, что бы подумала Лейк, если бы зашла сейчас в кухню и обнаружила Воэн в одном лифчике. Причем именно сегодня, когда я всего в шаге от прощения. Да весь мой план полетел бы к чертям собачьим!

– А ну-ка выметайтесь отсюда, и поживее! Оба! – кричу я.

Они не двигаются с места. Воэн смотрит на Риса, ожидая, что он что-нибудь сделает или скажет. Мой бывший лучший друг смотрит на меня с сожалением:

– Хочешь хороший совет, Уилл? Если ты так страдаешь из-за этой девчонки целую неделю, значит оно того не стоит. Ведешь себя как полный придурок. Брось эту чувиху, и поскорее, вот что я тебе скажу!

Этот «дружеский» совет от человека, которому глубоко наплевать на всех, кроме себя самого, становится последней каплей. Не знаю, что на меня нашло: то ли я разозлился из-за того, что он так отозвался о Лейк, то ли у меня в голове все это время крутилось, что мой лучший друг месяцами врал мне. В любом случае я бросаюсь к нему и изо всех сил бью его в челюсть. Воэн визжит, я делаю шаг назад, потирая кулак.

Господи! В кино всегда показывают, что больно тому, кого бьют! А что происходит с рукой того, кто ударил, никому не интересно!

– Какого хрена?! – орет Рис, хватаясь за челюсть.

Я жду, что он даст сдачи, но он просто отворачивается – возможно, в глубине души понимает, что заслужил это.

– И не смей говорить, что она того не стоит! – Я достаю из холодильника два пакета со льдом, один швыряю Рису, другой прикладываю к кулаку. – И спасибо тебе большое, Рис, ты настоящий друг! Сразу после смерти моих родителей, сразу после того, как мы расстались… – Я показываю на Воэн. – Ты единственный, кто не бросил меня и помогал мне прийти в себя. Жаль, я не знал, что ты и ей тоже «помогаешь».

– Ты что, ему рассказала?! – спрашивает Рис у Воэн.

– Я думала, он знает, – в панике оправдывается она.

– Прости, Уилл, – смущенно извиняется Рис. – Я не хотел… Как-то само собой вышло…

– Такие вещи сами собой не выходят, Рис! Черт возьми, мы же с тобой дружили с десяти лет! У меня весь мир рухнул! Целый месяц ты делал вид, что пытаешься помочь мне вернуть ее, а сам в это время спал с ней! – кричу я, и они оба опускают глаза. – Я, конечно, разрешил тебе пожить здесь, но все изменилось! – решительно произношу я, бросая пакет со льдом на стойку. – Выметайтесь из моего дома! Оба! Немедленно!

Я ухожу к себе в комнату и падаю на кровать. Оставшихся у меня друзей можно пересчитать по пальцам одной руки – да что там, и одного пальца хватит. Глядя в потолок, я пытаюсь понять, как же я мог так долго не замечать, что мой лучший друг не думает ни о ком, кроме себя… Слышу, как Рис идет в гостевую спальню, потом в ванную и собирает вещи. Как только его машина отъезжает от дома, я выхожу на кухню и наливаю себе кофе. Пора снова начинать варить кофе самому!

Не самое удачное начало дня… Я залезаю в бар, достаю из вазы звездочку и разворачиваю ее.

Я хочу иметь друзей, которым могу доверять, которые любят меня за то, кем я стал… а не за то, кем был когда-то.

«Братья Эйвитт»

Дочитав до конца, я оборачиваюсь, почти уверенный, что за спиной стоит Джулия и понимающе улыбается. Иногда эти цитаты настолько попадают в точку, что аж жуть берет! Как будто она пишет их прямо сейчас.

Глава 11

Четверг, 26 января

Могу только надеяться, что следующая запись в этом дневнике после сегодняшнего выступления будет примерно такой: «Мы снова вместе, и я никогда тебя не отпущу. Обещаю. Я никогда больше тебя не отпущу».

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒