МИРА АСАДОВА

МИРА АСАДОВА

Ребекка остановилась на половине пути к дому, не поднимая головы и не поворачиваясь. Что скрывать, она думала про всю глупость сложившейся на том злосчастном причале ситуации, понимала, что в большей степени она не права, и что вот так вот бросить парню "спасибо" перед этим чуть ли не прямым текстом назвав человека маньяком, как-то не очень хорошо, но а что она могла? Достать из сумки 20, 50, 100 и сунуть ему, как таксисту? Нет, это было бы еще хуже, чем тот вариант, что выбрала она.
- Не за что. Но если хочешь, то можешь отблагодарить меня чашкой чая. Я был бы не против.
Слегка нагловатое заявление, но Бекс словила себя на мысли, что это действительно, самое минимальное, что она могла бы сделать, дабы загладить свою вину. Черт, Мюррей впервые оказалась в таком положении, когда совесть, или ее остатки, сыграли с ней такую злую шутку. Никогда прежде девушка не стала бы рассыпаться в извинениях, грызть себя за свои слова и поступки, она бы в лучшем случае молча ушла, а в худшем еще бы натыкала полную голову детородных органов, да и потом, в зависимости от степени неприязни к человеку, всеми возможными способами испортила бы ему жизнь. Но нет, сейчас прежняя Ребекка была связана по рукам и ногам, и в диких конвульсиях валялась в темных углах собственной души.
- А почему нет? Небольшая компенсация в виде чашки чая никому не повредит. - она развернулась на носочках, поднимая на него глаза. - Догоняй. - адресовав блондину дружелюбную улыбку, и как-то немного огорченно вздохнув, она все же рассчитывала, что он просто развернется и уедет, а Бекка наконец сможет расслабится, все же выудила ключи из сумки, практически у самого входа.
Чарльзу не потребовалось много времени, что бы догнать ее, и теперь, когда она отворяла дверь, он стоял аккурат за спиной Ребекки, настолько близко, почти впритык, и ей казалось, что она может чувствовать его дыхание на своей коже. Переденув плечами, все же такая близость и нарушение личного пространства немного ее пугали, девушка быстро расправилась с дверью, и шагнув в дом, пригласила его войти. Включив свет, и бросив сумку у небольшой тумбы, Бекс расправила спину, потягиваясь. Все мышцы болели, как будто ее трижды переехали катком, а потом пустили бегать по стадиону, от тройки холеных таких ротвейлеров.
- Чувствуй себя как дома, или что там говорят в таких случаях?- девушка хмыкнув усмехнулась. Ей богу, Мюррей и правда понятия не имела, что говорить и как себя вести, дабы опять не накосячить, а то очередной провал и все, можно было бы почувствовать, как совесть дожирает еще не до конца сожранную алкоголем и прочей мутью печень. Проходя мимо "стены славы", с тучей фотографий, на которых изображен ее отец - заядлый рыбак, со своими уловами, друзьями и семьей, она по традиции тыкнула горячо любимому папеньке с какой-то огромной рыбехой в руках и довольно улыбающемуся, фак и прошлепала дальше на кухню. Она до сих пор не могла простить ему эту ссылку.
Наказания за фривольности у Бекки были разные: запрет на общение с кем-то, перевод в другую школу, колледж, урезание бюджета до 10 долларов в день на недели две, полная заморозка счетов, но это. Нет, в ее понимании это был откровенный перебор и вызов. Вызов который она приняла, решив мстить на полную. Самое смешное, по отношению к отцу, казалось бы, самому родному человеку, ее совесть молчала, а тут, какой-то незнакомый доселе тип, вызвал такую реакцию. Нонсенс. Девушка возилась с чайником, пока гость стоял облокотившись о столешницу, наблюдая за каждым ее движением. Она чувствовала этот взгляд затылком, даже оборачиваться не нужно было.
- К сожалению, чая нет. Я надеюсь, ты пьешь кофе. - она не поворачивалась, но знала, что он ее слышит. Какое-то ощущение неловкости и дискомфорта, в присутствии Чарльза не уходило, а только усиливалось, с каждой минутой все больше и больше. Она чувствовала себя мышкой, за которой наблюдает кот, выжидая удобного момента, что бы прихлопнуть лапой, вонзая острые зубы в маленькое тельце.
- Слушай, ты сейчас дыру в моей спине прожжешь своим взглядом. - ее губы тронула слегка нервная улыбка, когда Бекка повернулась к Ходжесу. Поставив перед парнем две чашки, Ребекка не успела сделать и шага обратно к столешнице, как его ладонь сжалась на ее запястье, останавливая девушку.

KEIRA NIGAARD
С каким бы удовольствием Война сказал бы прямо сейчас, что он и без чашки кофе может прекрасно обойтись. Ему нужно было просто-напросто осмотреться в доме Мюррей, и, признаться, это меньшее, на что надеялся Чак. Он тащился в такую даль не для того, чтобы попить чаю и, подобно благодеятельному джентльмену отчалить в собственные апартаменты. И начать здесь стоило бы с того, что Ходжес - вовсе не джентльмен. Неудивительно, что как только Ребекка повернулась к нему спиной, с губ блондина ни на секунду не сошла масляная улыбочка. Он чувствовал себя так, словно загоняет девушку в ловушку, словно у него с каждой секундой становится все больше и больше власти. Это безумное ощущение сводило с ума, оно разносилось по венам с безумной силой. Войне всегда нравилось завоевывать, он получал безмерное удовольствие, когда подчинял своей воле, ломал и, поставив на колени, мог потакать до тех пор, пока самому не надоест. Бывший сапер уже давно не волновался, он хорошо помнил только первую свою жертву, а остальные слились в бесконечный поток страдающих лиц без отличительных черт. Покоренные вершины и не более того. Оттого-то Чарльз и улыбнулся так иронично, когда его пригласили и сказали чувствовать себя, как дома. Забавно, что всадник воспринял это даже не как приглашение, а как вызов.
- Спасибо. - В голосе не дрогнула ни одна нотка, голос был обманчиво серьезен, а Чарли ликовал, впрочем, его радость была приуменьшенной, скомканной вариацией нормального проявления такой эмоции. Он оставался холоден настолько, насколько мог, и эта особенность играла на руку, ведь это поддерживало созданный самим же Ходжесом образ пережившего тяжелые психологические испытания отставного военного, который закрылся сам в себе, но совершенно безобиден. Эмоционально неполноценный инвалид, что с него взять?
Прошло совсем немного времени, и Мюррей ушла на кухню, оставив Чака наедине с огромной коллекцией фото, давшей ему возможность побыстрее разобраться в кровно-родственных связях в этой семейке. К собственному удивлению, всадник отыскал на фотографиях огромное количество уже знакомых лиц, отчего Бекка становилась фигурой еще более интересной.
С такими мыслями, раскладывая полученную информацию по полочкам, "великан" и появился на кухне и, упершись костяшками в стол, впился в Ребекку взглядом, почти физически, кожей ощущая ее волнение по этому поводу.
- Я выпью все, что бы ты ни налила. - Ответил блондин, облизывая пересохшие губы. Каждая мышца в теле напряглась, отчего он сам себе напоминал хищника перед решающим броском, и это чувство заставляло будто бы тлеть изнутри, подавляя разгорающийся, вспыхнувший из одной искры пожар. - Кофе подойдет. - "Давай же". - Люблю кофе. - "Посмотри на меня".
Чарльз нервно сглотнул и, втянув носом полные легкие воздуха, осел на стул, продолжая снова и снова прохаживаться глазами по силуэту Бекс, но в этот раз она все же решила сказать об этом, заставив блондина перебросить взгляд на руки, лежащие на столе, и виновато улыбнуться.
- Прости. - Чашки встали на стол, доченька адвоката собиралась отойти, но ее гость оказался быстрее, и его огромная ладонь сомкнулась на ее запястье. - Я не хотел тебя обидеть. - Оттолкнувшись свободной рукой от края стола, не отпуская Мюррей, Чарли поднялся, выпрямляясь во весь рост, нависая над миниатюрной Ребеккой и смотря на нее сверху вниз. На лице - ничего. В глазах, серо-голубых, - бесконечная зима. У него всегда была к этому способность, но окончательно навыки до ума довело знакомство с Адалиндой, которая, как оказалось, редко чувствовала что-то по-настоящему сильное. - Я не знаю, как на тебя не смотреть. - Постепенно голос становился все тише и тише, но нехватку громкости с лихвой компенсировала все уменьшающаяся дистанция. - Не знаю, как тебя можно выпустить из поля зрения.
Сложно поверить, что эта девушка никогда в своей жизни не слышала подобных слов, но вряд ли она встречала подобного персонажа.
- Я не знаю. - Ходжес болезненно улыбнулся, извиняясь перед собой за такое огромное количество слов, и его пальцы тут же сжались на плечах Бекки, которая считанные мгновения спустя оказалась прижатой к стене. Ее рот был зажат ладонью Чарльза, взгляд которого теперь был сосредоточен на глазах Ребекки, будто он пытался ее загипнотизировать. Это было настолько близко, что каждым сантиметром своей кожи, спрятанной под футболкой, он чувствовал, как горело тело Мюррей. Война боролся со своим желанием взять ее прямо здесь, силой, но пока вполне успешно побеждал. - Тебе ведь страшно, правда? - Огромные, распахнутые глаза бунтарки Бекс начинали блестеть от подступающих слез. - Вопреки всем позывам своих инстинктов, ты впустила меня в свой дом, скорее всего, из вежливости. Хотя все в тебе умоляло тебе же не пускать меня даже на порог. - Всадник хмыкнул, поджимая губы и сделал шаг назад, отпуская Бекку, чтобы спустя мгновение вновь ее подхватить, когда брюнетка начала сползать на пол, и сжать в объятиях. Пальцы Ходжеса тут же пробежались по волосам, длинным, темным, слегка спутавшимся. - Почему ты такая доверчивая, Ребекка?
И снова эта игра на контрасте. Война чувствовал, как заключенное в его руках хрупкое тело дрожит от обрывков улетучивающегося страха, и сжимал ее крепче, когда она всхлипывала чуть громче обычного. Собственно, доведя ее до состояния расклеенности, Всадник попросту решил пожалеть плачущую девушку и, приподняв ее подбородок, прижался губами сначала к щеке, а потом и к нижней губе, а спустя несколько секунд, не почувствовав никакого сопротивления и протеста, Ходжес уже целовал Мюррей на полную силу и со всем желанием.

МИРА АСАДОВА
Когда его рука сомкнулась на за пястье Ребекки, все внутри девушки будто оборвалось. С самого начала он странным образом влиял на нее, начиная с гоночной трассы, заканчивая причалом, и сейчас то же самое. Маски на лице Чарльза менялись с молниеносной скоростью, и теперь Мюррей не могла понять, кто же перед ней - спаситель, или убийца, но это незнание лишь подливало масла в огонь. Никогда прежде она не знала такого отношения к себе, в ее прежней жизни все было иначе. Девушки хотели заполучить ее в качестве лучшей подруги, а парни делали все, дабы просто иметь возможность похвастаться своим трофеей перед другими павлинами. Любая прихоть исполнялась по щелчку пальцев, стоило лишь сказать, и это было неинтересно. Власть - хорошая штука, вот только приедается быстро. Тем более, если это власть над мужчиной. Она никогда не озвучивала это даже себе, но в глубине души, она хотела быть ведомой. Ох как же осторожно нужно относиться к своим желаниям, порой они имеют свойство воплощаться в реальность. В ее случае, в двухметрового блондина, с черт пойми чем на уме.
- Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я не знаю, как на тебя не смотреть. Не знаю, как тебя можно выпустить из поля зрения. - он не отпускал ее руки, казалось, сжимая тонкое запястье девушки все сильнее, как удав обвивает кольцами свою жертву. Правда, она слышала подобное миллионы раз, в разной интерпритации, и от разных парней, но из его уст эти слова звучали совершенно иначе. Будто в них был совсем другой смысл, какая-то угроза, понятная лишь ей одной. Он отпустил ее на секунду, которой не хватило бы, дабы бежать, а хотелись ли ей вообще спасаться? Пальцы мужчины перебрались на плечи, вновь сжимая их железными тисками. Шаг, еще один, и спина девушки уже упирается в холодную стену кухни, а над ней навсает Чарльз. Дыхание Ребекки участилось, стало наполнено дрожью, как и все тело, а на глаза навернулись слезы. Самое страшное, это то, что она не могла понять его, не могла даже догадаться, хотя бы приблизительно, каким будет следующее действие, и это вызывало жуткое чувство безысходности и обреченноти. Он смотрел на нее пустыми, ничего не выражающими серо-голубыми глазами, без каких либо эмоций на лице, но она чувствовала, он наслаждается ее страхом, тем, что может полностью контролировать ее, как умелый кукловод марионетку. Да, именно такой и была сейчас Ребекка в его руках - тряпичная кукла, не более. Она даже не пыталась вырываться, просто, покорно стояла, подрагивая всем телом от страха, который ей начинал нравится. Видимо Мюррей окончательно слетела с катушек. Моргнув, капли слез, пеленой застилавшие ее глаза, скатились по щекам, на руку Ходжеса, и у нее появилось дикое желание поцеловать его.
- Тебе ведь страшно, правда?
Брюнетка еле заметно кивнула, все еще не имея возможности говорить. Он был прав, весь здравый смысл умолял, кричал ей, не продолжать вечер, а разойтись, и молиться о том, что бы эта встреча стала последней, но она все же пригласила.
Отпуская руки, он отошел назад, а Ребекка стала сползать по стене, медленно, вот-вот обещая рухнуть на пол. Следующий его вопрос остался без ответа, ровно как и все предыдущие. Ее губы дрожали, как и тело, руки стали похожие на две льдышки, а щеки пылали огнем. Он подхватил ее, не дав упасть и заключил в объятия. Его голос стал мягче, и взгляд перестал быть таким холодным, а прикосновения, были осторожными и приятными, без резкости, как прежде. никогда прежде, и ни с кем, бекка не чувствовала себя так. Каждым словом, он будто подчинял ее себе, то жаждя убить, то прижимая к себе, как обнимают дорогого человека после долгой разлуки. Это была его игра, и правила тоже устанавливал он, а Ребекка, милая Ребекка, уже готова была им следовать. Он пижимал ее к себе, она слышала его сердцебиение, размеренное, спокойное, и это спокойствие пугало и гипнотизировало еще больше. Отстранившись от нее на сантимерт, он взял ее подбородок и приподнял голову вверх. Ребекка не отводила взгляд, сейчас уже испытывающе глядя на него, большими, все еще заплаканными глазами. Чарльз склонился над ней, касаясь губами щеки, а через мгновение и губ. Она должна была бы его оттолкнуть, закричать, попытаться сбежать, сделать хоть что-то, но Бекс просто стояла, словно зачарованная, не оказывая даже малейшего сопротивления, напротив, он делал то, чего ей так хотелось, будто прочитав ее мысли. Сначала он целовал ее, а она позволяла, не реагируя никак, но потом Мюррей стала будто оживать, она коснулась ледяными руками, как ей показалось горячей кожи на его шее, словно приобнимая его, отвечая на каждый поцелуй. Ее мозг был затуманен, отключен, если угодно, и видимо это устраивало обоих. Она прерывисто дышала, хватая ртом воздух, которого сейчас было катастрофически мало, и судя по всему, девушка останавливаться не собиралась.

KEIRA NIGAARD
С каждым движением характер Ребекки все смягчался, обнажая то хрупкое существо, которое скрывалось под броней маленькой злобной фурии. С уверенностью можно сказать, что Чарли таких любил, в первую очередь потому, что это было подтверждением его теории о том, что такие женщины любят силу и желают быть прирученными. Мюррей трясло от страха, но она не начинала защищать себя, не предпринимая для этого ни единой попытки к бегству, а попросту замерла в руках Чака, поглядывая на него, словно кролик на удава, и боясь двигаться. Но, стоит признать: правильно делала, ведь Ходжес поймал бы ее и обошелся бы куда менее уважительно, чем собирался сейчас, когда она казалась ему фарфоровой куклой, на фоне которой он сам виделся огромным и сильным. В этот момент, как, в общем, и в любой другой, блондин не стал бы спорить, что самоутверждается за счет Бекки, но и не подумал бы отрицать, что эта девчонка заставляет его невероятно ее же желать. Осознание собственной силы только лишь подогревало интерес: ее нельзя было сломать, необходимо было удерживать тонкую грань, но при этом осторожничать тоже нельзя.
В голове Войны, впрочем, как и обычно, выстраивались огромные планы, в которые он инстинктивно вплетал и Ребекку, но не мог пока еще сам себе честно ответить на вопрос о том, нужна ли она конкретно ему или он отдаст ее на откуп всем всадникам сразу? Время покажет, решение со временем придет самостоятельно, а пока руки Чарльза бродили по спине брюнетки, и сейчас он сам готов был поклясться, что до ужаса ею увлечен, но так бывало всегда, а после - всадник терял интерес и искал себе новую жертву, предпочитая выжимать последнее из уже имеющейся. Его "соло" быстро закончилось, и, когда холодные пальцы коснулись шеи, на губах мужчины появилась довольная ухмылка. Еще бы, первую преграду он перемахнул удивительно легко, умело воспользовавшись противоречиями, которые естественным образом возникали в голове Мюррей. Война вне всякого сомнения набил руку на том, чтобы разбираться в людях, и даже, казалось бы, непредсказуемым прекрасным полом, он мог вертеть так, как ему вздумается, правда, в данный момент, блондин не понимал до конца, хочется ему, чтобы Бекка подчинялась или же, напротив, пусть будет собой. В конце концов, выводом послужило решение поменьше думать и побольше делать.
Руки Чарли скользнули вниз по пояснице девушки, опустились на ягодицы, и Ходжес резким движением прижал свою добычу к себе, заставляя еще сильнее подняться на носочках. В этот момент тумблер в мозге Чарли перещелкнулся окончательно. Думать он больше не хотел.
Отстранившись от брюнетки буквально на секунду, блондин запустил пальцы в ее волосы и, склонив ее же голову на бок, впился губами в шею, чувствуя, как под кожей отбивает галоп артерия. Ребекка, учитывая скорость ее пульса, наверняка тоже уже не могла соображать. Тем лучше для всех.
Отступив на шаг назад, Чарли отправил на пол свою куртку, которая была не столько снята, сколько сорвана с дикой скоростью, следом за ней - футболка. Каждый раз приходилось останавливаться, пускай очень не хотелось, а затем снова возвращаться к губам, щеке и шее, на которых отчего-то сосредоточилось сейчас все внимание всадника. С молнией на платье Мюррей он справился еще быстрее, а потом, согнув слегка ноги в коленях, дотянулся до подола (хотя тянуться далеко, в общем, и не пришлось) и, сжав плотную черную ткань, потянул наверх, отправив впоследствии этот предмет одежды (надо полагать, в последний раз побывавший на адвокатской дочке. Следом полетело и все немногочисленное остальное, что на ней было) следом за курткой. Надо ли говорить, что все это время он ждал того, чтобы увидеть все, спрятанное под одеждой? Увидел. И ни в чем не разочаровался.
Напротив, продолжения захотелось немедленно, а до хоть сколько-нибудь удобной горизонтальной поверхности было уже не дойти, а посему пришлось отдать в жертву расположившуюся рядом с холодильником тумбу, в которую Чак так сильно врезался бедрами, усаживая девушку, что внутри ящиков что-то пронзительно звякнуло.
Пристраиваясь между коленей Бекки, Ходжес опустил ладонь по ее животу и, введя в девушку указательный и средний пальцы, самодовольно хмыкнул, слыша сдавленный стон, который не мог быть ничем, кроме, разве что, одобрения.
Кончик языка мужчины касался ее языка, но сама девушка замерла, по сути, в одной позе, свыкаясь с ощущениями, отдавая, как и прежде, полное право делать с собой все, что душе угодно.
Наконец, пальцы Войны сжались на бедрах Мюррей, оставляя красные отпечатки на коже, он подтянул брюнетку к себе и, медленно войдя в нее, шумно, словно растягивая запас кислорода, выдохнул, позволяя и себе несколько мгновений промедления.

МИРА АСАДОВА
Ребекка отстранилась от блондина, глядя на него так, будто видела впервые. Это было и не удивительно, так как менялось его поведение и маски, ее реакция была понятна, никто не знал, что придет в голову двухметровому амбалу через минуту. Руки Чарльза блуждали по телу Ребекки, и каждое его движение было четким, без грамма сомнения и неуверенности, коими он, как показалось девушке, был переполнен в самом начале их знакомства. Сейчас это был совершенно другой человек, такой как на причале, и что самое удивительное, он начинал ей нравится.
Она в мгновение ока лишилась платья, как только пальцы Ходжеса нашарили на ее спине застежку, и потянув за подол снял его, а точнее, то что осталось , отшвырнул на пол. Он отстранился от Мюррей на несколько секунд, а потом запустив руку в ее длинные волосы, потянул в сторону, наклоняя голову и тем самым обнажая шею. От горячего дыхания, и ряда поцелуев опускающихся к ключице у девушки по коже побежали мурашки, а с губ непроизвольно сорвался тихий стон. Блондин прижимал ее к себе настолько сильно, что она могла ощущать, почти обнаженным телом буквально каждый миллиметр его тела. Щеки Ребекки горели, а губы, даже немного опухли от их поцелуев. Расправившись со своей одеждой он буквально сорвал белье с тела девушки, отправляя его на пол, вслед за всеми остальными, такими лишними сейчас тряпками.
Если раньше Ребекка могла остановиться, по крайней мере думала об этом, то сейчас она послала все к чертовой матери, решив наслаждаться моментом, тем паче, наслаждаться тут было чем, что в визуальном, что в физическом плане. Затуманенный желанием мозг не соображал ровным счетом ничего, она руководствовалась лишь своими желаниями.
Чарльз сделал пару шагов вперед, не отрываясь от ее губ и шеи, эти поцелуи сводили с ума, заставляли сердце колотиться с такой бешеной скоростью, что оно вот-вот грозилось вырваться из груди. Находящаяся позади них тумба сейчас использовалась немного не по назначению, а стоящие на ней пара ваз полетели на пол, благополучно разлетаясь на сотни мелких осколков. Но кого волновали сейчас такие сущие мелочи?!
Чарльз устроился между ее коленей, касаясь тела Ребекки то еле ощутимо, то дико требовательно, жадно и жестко. Она прикрыла глаза, запрокидывая назад голову, полностью отдаваясь ощущениям. Бекс и правда позволяла делать ему с собой все, чего бы он не пожелал, ну, практически все, разумеется. Чарльз коснулся ключицы, медленно, еле дотрагиваясь до ее кожи, он вел руку вниз, очерчивая кончиками пальцев грудь, талию, опускаясь все ниже и ниже, когда же он вошел в нее пальцами, Ребекка лишь застонала, кусая пересохшие губы, и на какое-то мгновение полностью замерла, затаив дыхание. Ах, видел бы только горячо любимый папочка, чем занимается его доча с совершенно левым типом, на кухне, где еще несколько лет назад, вся семья собиралась на выходные, за воскресными обедами. Мысль о том, что он был бы в предъинфарктном состоянии, не могла не приносить морального удовлетворения, а вкупе с физическим, Бекка начинала думать, что не такой и ужасной все же выдалась эта ночка. Ребекка давно задалась целью насолють папаше, а этот двухметровый парень - отличный способ.
Она отставила правую руку назад, опираясь на нее, а левая все еще покоилась на уже изрядно исцарапанных плечах блондина. Без церемоний подтянув Мюррей к себе за бедра, Чарльз вошел в нее, останавливаясь всего на пару секунд. Очередной хриплый стон срывается с ее губ, и девушка сильнее обхватив его бедра ногами, подалась немного вперед, запуская пальцы в волосы Ходжеса, сжимая руку в кулак, оттягивая его голову немного назад. На мгновение, воцарилась полная тишина, и Бекка с жуткоим нежеланием открыла глаза, с какой-то долей возмущения взглянув на Чарльза.
- Не останавливайся.- она говорила еле слышно, с придыханием и хрипотцой в голосе, в горле пересохло, а тело и сознание жаждало продолжения.

KEIRA NIGAARD
Давненько уже в жизни Войны не случалось такого, что ему и его какому-то не осознаваемому умом обаянию поддавались по-настоящему значимые женщины. Впрочем, раньше он к этому и не стремился, ибо секс был скорее его личной необходимостью, чем способом чего-то добиться, сейчас же Чарли залезал в чужое личное пространство в первую очередь потому, что ему могло это пригодиться в осуществлении очередных глобальных "игр", в которых разменными монетами будут людские жизни. Но! Ходжес явно бы слукавил, если бы сказал, что интерес к Бекке вызван исключительно положением ее отца и ничем больше. Ребекка не будет последней и уж точно не будет ни в каком плане первой, но что-то Чарльза несомненно зацепило. Конечно, это едва ли долговременное чувство, которое и дня не протянет и не вызовет стойкого желания перезвонить, приехать, подарить какую-нибудь сопливую ерунду и строчить сообщения гигабайтами. У Войны, кажется, напрочь отсутствовала способность привязываться к людям после всех происшествий, выпавших на долю бывшего солдата. Он, возможно, как никто другой осознавал, как легко люди обмениваются на что-то другое, более ценное, но, в отличие от остальных, еще и понимал, что значит быть среди "пушечного мяса" и вырывать собственное существование из цепких пальцев врагов. Не оттого ли Чак так сильно ненавидел любой вид оформленной власти, что именно такая однажды отправила его в горнило войны, в самые предместья Ада? Адвокат Мюррей стал целью, а его дочь претендовала на то, чтобы превратиться в приятный бонус, на чьих противоречиях с "предками" всадник и планировал сыграть, но так, что Ребекка вряд ли что-то поймет до тех пор, пока не будет слишком поздно.
Ну а пока он просто получал удовольствия от своего нового достижения, удивительно быстрого, но оттого не менее увлекательного. Ему нравилось, как пальцы брюнетки сжимали его волосы: ощущение не из приятных, но в этом-то и была вся прелесть. Толчками двигая тазом, Война смотрел на девушку из-под почти что опущенных век, поскольку пальцы разжимать Мюррей не спешила. Одна его ладонь лежала под ее коленом, а другая, пройдясь по шее, сжала шею почти под самой челюстью так, что кончики большого и указательного пальцев, должно быть, довольно сильно впивались в челюсть и щеки, о чем свидетельствовало хотя бы то, что кожа рядом под пальцами побелела, а вокруг - напротив налилась кровью, создавая этот жутко заводящий контраст. Держа Войну за волосы, Бекка словно не подпускала Чака к своим губам, в ответ на что получала улыбку-оскал и горячее дыхание, скользящее по лицу, но уже в следующую секунду Ходжес дернул свою парнершу к себе обеими руками и, не выпуская ее лицо, прижался к губам, в очередной раз увлекая в поцелуй, вынуждая забывать о дыхании, которое, возвращаясь, становилось тяжелым, как после долгого бега.
Однако, и это ему быстро надоело. Стащив брюнетку со стола за запястье (на котором, кстати, надолго может остаться отпечаток от пальцев Чарли, потому что тот силы не жалел и даже не думал о том, что может сделать кому-то больно или неприятно), он развернул ее к себе спиной и грубо и без прелюдий толкнул между лопаток, прижимая грудью к столешнице. Волосы тут же оказались накрученными на руку, после чего, заставив Мюррей приподнять голову над поверхностью тумбы, в очередной раз вошел, но если в прошлый раз Война хоть сколько-нибудь осторожничал, то теперь это ему было совершенно ни к чему. Он доводил все до максимума, почти до абсурда, лишал секс всего человеческого и оставлял то, что от людей требовала природа: жестокость, жесткость и силу, - возможно оттого Чарли Ходжес, этот плотник-болван и непроницаемая деревенщина с виду, оказывался таким ценным образчиком настоящего мужчины в его почти первобытном понимании. Настолько же животное, насколько и человек.
Чарльз выбивал из Бекки стоны, цеплялся пальцами за ее бедра, впивался ими же в талию и все сильнее накручивал хвост на пальцы.

Он хотел дать девчонке понять, с кем она связалась, но еще больше - чтобы ей понравилось, чтобы мелкие синяки и царапины, которые сойдут максимум через три дня, напоминали ей все эти дни не о нем, а о сексе с ним и заставляли пересмотреть отношение ко всему, что было до него. Люди любят строить из себя романтиков, скрывая под ней природу жестокую, безальтернативную, стремящуюся к тому, чтобы либо доминировать, либо подчиняться, и Чак переживал бурный восторг от одной только мысли, что ему удастся обнажить все самое черное в Ребекке и что эта самая сторона не станет поводом испугаться, а станет причиной для принятия самой себя и этой своей сущности, которая была не так и плоха, если разобраться.
Над головой Мюррей раздался резкий, гулкий стук: Чарли, ища точку опоры, прижал ладонь к стене, наконец, отпустив волосы своей жертвы, а потом, видимо, изменив решение, наклонился и прижался животом к спине брюнетки, начав водить ладонями по низу живота. Ритм его движений заметно замедлился, но порывистости, тем не менее, меньше не стало. Притормаживая, чтобы не закончить раньше времени, Чарльз перебрасывал все свои старания на девушку, и в эти моменты его руки побывали там, где не успели побывать до этого.