С Днем Рождения, Ана. 5 страница

- Я собираюсь одеться. Хотелось бы сделать это без свидетелей, - сказала она. Как отрешенно и пусто прозвучал ее голос, когда она повернулась и вышла, аккуратно закрывая за собой дверь. Я уставился на закрытую дверь, потерянный. Это второй раз за один день, когда она уходит от меня. Я положил голову на руки, пытаясь успокоить себя, пытаясь рационализировать свои чувства.

Она любит меня? Я не мог поверить этим словам, которые являлись настолько чуждыми и отталкивающими. Как? Как? Как это произошло? Грей, ты гребаный дурак. Разве это не было всегда риском с кем-то таким, как она? С кем-то столь хорошим, с кем-то таким невинным, с кем-то таким… храбрым. Почему она не разглядела настоящего меня, пока не стало слишком поздно... Что я сделал, чтобы заставить ее страдать… так?

Я чувствовал себя так, словно проколол легкое. Иисус, почему это ощущалась так чертовски болезненно? Я последовал за ней и вышел за дверь.

Она хотела уединения, но если она оставляет меня, ей нужно одеться.

Она была в душе, когда я зашел в свою комнату. Я быстро надел джинсы и футболку, с иронией отмечая, что они черные – очень подходящие для моего настроения. Захватив свой блэкберри, я уныло побрел в гостиную, прельщаясь сесть за рояль и сыграть какой-нибудь горестный плач. Но я просто стоял в середине комнаты, чувствуя себя… опустошенным. Сконцентрируйся, Грей! Это правильное решение. Позволь ей уйти.

Мой блэкберри завибрировал. Это был Дженкс. Нашел ли он Лейлу?

- Дженкс, - ответил я.

- Мистер Грей, у меня есть новости, - его голос скрипел в трубке. Боже, этот парень должен прекратить курить. Он звучал как Deep Throat (ПП: прокуренный голос).

- Ты нашел ее? - мое настроение немного улучшилось.

- Нет, сэр.

- Что тогда? - какого черта ты тогда звонишь?

- Лейла ушла от своего мужа. Он, в конце концов, признался мне, что умыл руки от всего, что связано с ней, - Вот это новость. Я знал, что она была замужем. Но она ничего не говорила о том, чтобы уйти от мужа психиатру или Гейл, когда была госпитализирована.

- Понятно.

- Он понятия не имеет, где она может быть, но хочет, чтоб его руки были чисты. Он хочет знать, кто так интересуется его женой. Хотя, он не называл ее так.

Гнев нахлынул на меня.

- Сколько он хочет?

- Он сказал пару штук.

- Что он сказал? – закричал я. Вот ублюдок – я так и знал. Почему он просто не сознался раньше, что Лейла ушла от него?

- Да он обязан был рассказать нам проклятую правду! Какой у него номер? Я должен позвонить ему. Дженкс, это, правда, дерьмо, твою мать.

Я посмотрел вверх, Ана неловко стояла у входа в гостиную, глядя на меня. Она была одета в джинсы и ужасный свитер. Бледная как смерть, большие голубые глаза на осунувшемся замученном лице. Ее чемодан стоял рядом с ней.

- Найдите ее, - отрезал я, вешая трубку. Я разберусь с Дженксом позже.

Ана целенаправленно отошла от дивана и вытащила из рюкзака свои Мак, блэкберри и ключи от ее машины. Сделав глубокий вдох, она положила все три вещи на барную стойку.

Господи, она возвращает мне свои вещи. Она повернулась ко мне - явная решимость вырисовывалась на ее маленьком побледневшем лице. Ее напористый взгляд… я хорошо знал его.

- Мне нужны деньги, которые Тейлор получил за мою машину, - ее голос был тихим, спокойным, монотонным.

Черт! Я не мог поверить, что она возвращает мне обратно вещи.

- Ана... я не хочу эти вещи, они принадлежат тебе,- пробормотал я в недоумении. Она не могла так поступить со мной.

- Пожалуйста, оставь их себе.

- Нет, Кристиан, я просто молча терпела их, и больше не хочу их.

- Ана, будь разумной! - я начал огрызаться с ней.

- Я не хочу ничего, что может напоминать о тебе. Мне нужен полный разрыв. И мне нужны деньги, которые Тейлор получил за мою машину, - ее голос был лишен эмоций.

Она хочет забыть меня. Черт… Боль пронзила меня так, будто она ударила меня в живот. Я задышал быстрее.

- Ты пытаешься обидеть меня?

- Нет, я просто пытаюсь защитить себя,- прошептала она, часто моргая и внезапно излучая беспокойство.

Конечно же, она пытается защитить себя от монстра.

- Пожалуйста, Ана, возьми эти вещи.

Ее губы были такие бледные.

- Кристиан, я не хочу с тобой спорить – мне только нужны деньги, – произнесла она уверенным голосом.

Как она может быть такой сдержанной?

Гнев пронзил меня. Деньги… Все всегда сводится к гребаным деньгам.

- Чек тебя устроит? – прошипел я на нее.

- Да, думаю, ты кредитоспособный.

Я сердито посмотрел на нее. Она хотела гребаных денег, так я дам ей денег. Я проследовал сердито в свой кабинет и, сев за свой стол, взял чековую книжку. Я быстро и небрежно заполнил чек, будучи чертовски злым в этом момент. Я удвоил выручку, которую Тейлор получил за гребаную ловушку смерти и вложил чек в конверт. Я позвонил Тейлору, он немедленно ответил.

- Мистер Грей.

- Вы не отвезете мисс Стилл домой? - выплюнул я.

- Сэр, - он немедленно согласился, поскольку понимал, что я жду этого от него.

Когда я вернулся, Ана все еще стояла возле кухонного островка... потерянная, почти как ребенок. Я вручил ей конверт, мой гнев тут же испарился при виде ее.

- Тейлор удачно продал его... это классический автомобиль. Можешь спросить его сама. Он отвезет тебя домой, - я кивнул Тейлору, ожидавшему при входе в гостиную.

- Все хорошо, я сама могу добраться до дома, спасибо.

Нет! Согласись, черт побери, поехать с ним, Ана. Почему она так поступает?

- Ты собираешься на каждом углу бросать мне вызов?

- А почему я должна менять свои привычки? – она пожала плечами, бормоча извиняющимся тоном.

- Пожалуйста, позволь Тейлору отвезти тебя домой.

- Я подгоню машину, мисс Стилл, - произнес авторитетно Тейлор.

Я кивнул ему. Может, она послушается его. Она оглянулась вокруг, но он ушел вниз, в гараж за «Мерседесом». Она снова повернулась ко мне, ее глаза внезапно расширились. Я задержал свое дыхание. Я действительно не мог поверить, что она уходит. Это последний раз, когда я вижу ее... и она выглядела грустной.

Это пронзило меня насквозь, потому что я был виноват в этом взгляде. Я сделал шаг вперед. Я хотел обнять ее еще один раз... умоляя остаться.

И она еще раз впилась в меня взглядом, отступая назад. Я замер. Она не хочет меня. Я оттолкнул ее от себя.

- Я не хочу, чтобы ты уходила, - пробормотал я.

- Я не могу остаться. Я знаю, чего хочу... и ты не можешь дать мне это, а я не могу дать тебе того, что нужно тебе.

О, пожалуйста, Ана – позволь мне обнять тебя еще один раз. Почувствовать твой сладкий-сладкий аромат. Почувствовать тебя в своих руках. Я снова сделал шаг навстречу ей. Но она подняла вверх свою руку, останавливая меня.

- Не надо, пожалуйста, - она отшатнулась, паника появилась на ее лице. Да. Она должна была отшатываться от меня.

- Я не могу, - пробормотала она.

Она схватила свой чемодан и рюкзак и направилась в холл. Я следовал кротко и беспомощно вслед за ней, мои глаза были зафиксированы на ее маленькой удаляющейся фигурке.

В холле я вызвал лифт. Я не мог отвести взгляда от нее … от ее маленького волшебного лица, этих губ, линии темных ресниц, изогнутых и бросающих тень на ее бледные, бледные щеки.

Я не мог найти подходящих слов в то время, пока пытался запомнить каждую деталь ее прекрасного лица. У меня не осталось никаких ослепительных ходов, ни находчивости, никаких высокомерных команд. У меня не осталось ничего, кроме огромной пустоты, зияющей в моей груди. Двери открылись, и Ана вошла в лифт. Она обернулась ко мне – на мгновение ее маска спала, и я смог увидеть мою боль, отразившуюся на ее красивом лице. Нет… Ана… Не Уходи.

- Прощай, Кристиан, - пробормотала она.

- Ана... прощай, - прошептал я.

Двери закрылись, и она ушла. Я медленно опустился на пол и положил голову в руки. Каверзная и болезненная пустота поглотила меня. Грей… Что ты, натворил?

Я уставился на свои картины... мои Мадонны. Они вызвали безрадостную улыбку на моих губах, идеализируя материнство. Все они либо пристально глазели на своих младенцев, либо злорадно созерцали вниз на меня.

Да, будьте злорадными. Я только что позволил лучшему, что когда-либо происходило со мной, уйти из моей жизни.

Она ушла. Проклятье, она действительно ушла. Я не мог поверить в это. Когда она сказала, что никогда не оставит меня, она пообещала мне никогда не уходить. Я закрыл глаза, отрезая эти жалеющие взгляды, и снова прижал голову к стене. Хорошо, она сказала это в своем сне – и я, как гребаный дурак, кем и являюсь, поверил ей. Но это даже к лучшему. В глубине души я всегда знал, что не был хорош для нее, и она была слишком хороша для меня. Почему тогда я чувствовал себя как дерьмо... Почему это было так чертовски болезненно?

Звон прибытия лифта заставил мои глаза снова открыться, а сердце почти выпрыгнуть из груди…

Она вернулась. Я сидел парализованный. Тейлор вышел и замер, пристально глядя вниз на меня. Он опомнился почти немедленно. Дерьмо, как долго я просидел здесь?

- Мисс Стилл дома, мистер Грей, - сказал он, обратившись ко мне, будто я каждый день сидел на полу.

- Как она? – пробормотал я безэмоционально, хотя на самом деле хотел знать это.

- Расстроена, сэр, - ответил он, не показывая никаких эмоций.

Я кивнул, давая понять, что он свободен. Но он не ушел.

- Могу я сделать для вас что-нибудь еще, сэр? – спросил он, слишком любезно на мой взгляд.

- Нет, - Или да… оставь меня, одного.

- Сэр, - произнес он и ушел, оставив меня, распластавшегося на полу в фойе.

Больше, чем я предпочел бы просидеть здесь весь день и валяться в своем отчаянии, я не мог. Мне были нужны свежие новости от Дженкса и необходимо было позвонить гребаному мужу Лейлы. И мне был нужен душ... Возможно, тогда это чувство страдания смылось бы в моей душе.

Как только встал, я прикоснулся к деревянному столу, что доминировал над всем холлом, мои пальцы рассеянно пробежались по его изящной тонкой поверхности. Мне понравилось трахать мисс Стилл на нем. Я закрыл глаза, представляя ее распростертой на этом столе: ее голова запрокинута, подбородок устремлен наверх, рот открыт в экстазе, и ее блестящие волосы, перевешивающиеся за край. Дерьмо, это сделало меня твердым от одной только мысли… черт. Живот скрутило от боли и напряжения. Она ушла, Грей. Привыкай к этому. Опираясь на годы насильного контроля, я заставил свое тело повиноваться и встать на ноги.

Душ пузырился, температура была почти на нижней отметке болезненности, именно так, как мне это нравилось. Я стоял под каскадом, пытаясь забыть ее, надеясь, что эта высокая температура выжжет ее из моей головы, смоет ее аромат с моего тела. Если она решила уйти, нет пути назад. Никогда. Я озлобленно намыливал свои волосы. Она решила свалить, тогда пусть так и будет. Скатертью дорога. И я ахнул, чувствуя очередной быстрый удар поддых. Нет. Не скатертью дорога. Я подставил лицо под падающую воду. Я начинал скучать по ней. Это совсем не скатертью дорога. Я прислонился лбом к кафелю. Еще последней ночью… она была здесь, со мной. Я уставился на свои руки, пальцы неосознанно ласкали поверхность кафельной плитки, где еще вчера ее руки упирались в стену… К черту это. Выключив воду, я вышел из душевой кабины. Я обернул полотенце вокруг своих бедер, когда беспокойная мысль посетила меня: каждый день будет темнее и длиннее, потому что ее не будет в нем. Никаких шуточек, никаких остроумных электронных писем. Больше никакого дерзкого ротика. Никакого любопытства. Ее красивые темные глаза не будут смотреть на меня в тонком скрытом развлечении… или потрясении… или… страсти. Я уставился на пепельное белое лицо, резко смотрящее на меня из зеркала.

- Что ты наделал, мудак? - глумился я над ним. Слова вернулись ко мне с язвительным презрением. И ублюдок смотрел на меня, моргая… большие серые глаза были наполнены плохо скрываемым, необузданным страданием.

- Ей лучше без тебя. Ты не можешь быть тем, кем она хочет. Ты не можешь дать ей то, что ей нужно. Она хочет сердечек и цветов. Она заслуживает лучшего, чем ты… ты, гребаный козел!

Я отвернулся от зеркала, чтобы отгородиться от изображения, сердитого на меня, и вышел в свою спальню обтереться.

К черту сегодня бритье.

Направившись к комоду, я вытащил нижнее белье и чистую футболку. Как только я повернулся, я заметил маленькую коробочку на моей подушке. О, черт. Казалось, что ковер выдернули из-под меня снова, еще раз открывая зияющую пропасть подо мной – ее большие челюсти ждали меня, желали меня – и мой гнев превратился в страх.

Это что-то от нее. Что она могла оставить мне? Я отложил свою одежду и, глубоко вздохнув, сел на кровати и поднял коробочку. Это был планер. Самосборная модель Blanik L23. Написанную записку, прикрепленную сверху коробки, сдуло на кровать.

Это напоминало мне о счастливом времени.

Большое спасибо.

Ана

О, черт… идеальный подарок от идеальной девушки. Боль пронзила меня. Иисус, это было неописуемо.

Меня словно выпотрошили... Она на самом деле чертовски ушла… оставляя меня с этим маленьким планером. Почему это было так болезненно? Почему? Я болен? Я не понимаю, почему я чувствовал так?

Какое-то давно забытое, уродливое воспоминание зашевелилось, зовя меня, в попытке вонзиться своими зубами здесь и сейчас. Нет, это не то место, куда мой разум хотел бы вернуться. Я встал и, поспешно одеваясь, бросил коробочку на кровать. Когда закончил, я захватил коробку и записку, и направился в свой кабинет. Я справлюсь с этим лучше, сидя в кресле гребаной власти. Мой разговор с Дженксом был кратким. Мой разговор с несчастным лживым ублюдком, который женился однажды на Лейле, напившейся в выходные в Лас-Вегасе, был официальным… Его звали Брэдли Уокер. Их брак пережил восемнадцать месяцев, но она оставила его три месяца назад. Так, где ты теперь, Лейла Элиот? Чем занимаешься?

Я старался сконцентрироваться на Лейле Уокер, урожденной Элиот, пытаясь придумать какую-нибудь зацепку из нашего прошлого, которая помогла бы подсказать мне, где она. Попытка самоубийства в моей гостиной была очень громким посланием в мой адрес. Я должен был узнать, где она. Я должен был знать, в безопасности ли она. Я должен был знать почему. Почему здесь? Почему я? Она хотела большего, и я не дал ей это. Но это было давно.

Было легче, когда она ушла – наша договоренность была закончена взаимным согласием. По факту вся договоренность была образцовой, с точки зрения взаимного согласия… как это и должно быть. Она была намеренно озорной, когда была со мной, не то сломанное существо, как описывала Гейл. Почему слабоумные психиатры не увидели это? Неосознанно, я вспомнил, как сильно она наслаждалась нашими сессиями в игровой. Она любила все это дерьмо – она была величайшей Сабой.

Тревожные воспоминания возникли из нашего общего прошлого: я, связывающий ее большие пальцы ног, выворачивая ее ноги так, что она не могла сжать свой зад и избежать боли… да, она любила все это дерьмо, поэтому я делал это. И все же, несмотря на это, во всем нашем времени вместе она никогда не привлекала мое внимание так, как Анастейша Стилл. Она никогда не сводила меня с ума как Ана. Я пристально посмотрел на стоящую на моем столе коробку с планером. Мой палец рассеянно путешествовал по всем краям, зная, что пальцы и руки Аны касались их. Моя милая Анастейша… какой же ты контраст ко всем женщинам, которых я когда либо знал.

Единственная женщина, которая не могла дать мне того, что я хотел. Я нахмурился… И просто не понимал. Даже зная ее такое короткое время, я чувствовал к Ане больше, чем я когда-либо чувствовал к кому-нибудь другому.

Я ожил с тех пор, как узнал ее, будто проснулся из глубокой темной спячки. Эти последние пары недель были самыми захватывающими, самыми непредсказуемыми, самыми интересными в моей жизни. Я чувствовал себя так, словно заново родился… Соблазненный от моего одноцветного мира к другому, украшенному богатыми цветами. Она проникла под мою кожу как никто другой до этого – а еще она не могла быть тем, в ком я нуждался.

Я опустил свою голову на руки. Ей никогда не понравится то, чем я занимаюсь.

Я начал высмеивать самого себя за попытку убедить себя в том, что мы могли бы двигаться дальше до более грубого дерьма, но это не произойдет, вообще. Ей будет лучше без меня. Что она может хотеть с гребаным монстром, которого даже нельзя коснуться?

И все же… и все же… она купила мне этот продуманный подарок. Я пристально посмотрел еще раз на коробку. Когда был последний раз, когда кто-нибудь, помимо моей семьи, делал это? Я открыл его. Все пластмассовые части модели упакованы в полиэтилен… Воспоминания о ее визжании в планере во время планирования ворвались в мою голову, и ее вскинутые вверх руки, упирающиеся о кабину Perspex. Я не смог сдержать теплую улыбку. Боже, это было забавно – эквивалент натяжения ее косичек в игровой. Ана с косичкой… я немедленно спрятал эту мысль подальше, не желая сталкиваться с этим. Наше первое совместное купание... И моей окончательной мыслью было то, что я хотел увидеть ее снова. Я опять почувствовал себя так, словно моя жизненная кровь была высосана напрочь, и я снова колебался на краю пропасти.

Я должен был собрать этот планер. Это даст мне возможность на чем-то сосредоточиться. Разорвав полиэтиленовый пакет, я быстро пролистал инструкции. Я должен был склеить его, склеиваемая модель. Я быстро пошарил по ящикам своего стола. Дерьмо… У самой задней стенки я нашел красную кожаную коробочку, в которой находились сережки от Cartier, которые я купил для нее, для сегодняшнего вечера. Черт… у меня не было шанса отдать их ей – и теперь больше никогда не будет. Эта мысль пробила огромную дыру в моем животе. Блядь.

Я позвонил Анжеле и оставил сообщение на ее сотовом, прося отменить сегодняшний вечер. Никоим образом я не мог появиться на Chamber of Commerce Gala (ПП: Гала торгово-промышленной палаты)... только не на этой веселой вечеринке... только не без моей спутницы... моего первого свидания.

Я открыл красную кожаную коробочку и рассмотрел сережки еще раз. Они были красивыми.

Простые, но, все же, изящные, точно такие, как очаровательная мисс Стилл… та, что ушла от меня этим утром, потому что я наказал ее. Потому что я наказал слишком жестоко, потому что она позволила мне. Я положил свою голову на руки. Она позволила мне, потому что она… я с трудом мог думать об этом... слове... она любила меня. Эта мысль была отвратительна, и я немедленно отклонил ее. Она не могла. Просто не могла. Никто не мог испытывать такие чувства ко мне.

Ни тогда, когда они узнавали все обо мне. Давай, Грей, сосредоточься. Где гребаный клей? Я убрал сережки обратно в ящик и продолжил поиск. Ничего. Почему, блядь, у тебя нет клея для моделей, Грей? Я набрал Тейлора.

- Мистер Грей?

- Мне нужен какой-нибудь модельный клей.

- Для какого вида моделей, сэр?

- Детская модель планера.

- Пробковое дерево или пластик?

- Пластик.

- У меня есть один. Я принесу вам сейчас, сэр.

- Спасибо, - пробормотал я, ошеломленный, что у Тейлора есть клей для моделей. На хрена он ему?

Пару мгновений спустя, он постучал в дверь.

- Войдите.

Он вошел в мой кабинет и поставил маленькую пластмассовую банку на мой стол. Он не уходил. Я взглянул на него, решив спросить:

- Зачем он у вас?

- Я строю причудливые самолеты, - Тейлор почти покраснел.

- Да? - несмотря на мое убогое состояние, мое любопытство было задето.

- Полет был моей первой любовью, сэр.

Я нахмурился, глядя на него.

- Дальтоник, - добавил он категорически.

Я кивнул.

- Так, это были Marines ?

- Сэр.

- Спасибо за это.

- Нет проблем, мистер Грей, вы ели?

Его вопрос застал меня врасплох.

- Я не голоден, Тейлор. Пожалуйста, езжайте, насладитесь днем с вашей дочерью, я жду вас завтра. Я не побеспокою вас снова.

Он колебался. Я пристально посмотрел на него, моя кровь закипала гневом.

- Я в порядке, - Дерьмо, мой голос был надломлен.

- Сэр, - он кивнул, - я вернусь завтра вечером.

Я кивнул, давая понять, что он свободен, и он ушел. Когда в последний раз Тейлор предлагал мне что-нибудь поесть? Черт... должно быть, я выглядел более хреново, чем думал. Угрюмо я схватил банку клея.

Я поместил планер на ладони, с нежностью уставившись на него. Воспоминая о том полете всплыли в моем сознании. Анастейшу было невозможно разбудить – я улыбнулся, когда вспомнил, какой только она ни была… и трудной, и красивой, и забавной, с ее дерзким ротиком. Я ухмыльнулся ее ужасу, когда она обнаружила то дерьмо, что закачала на мой iPod Лейла… Иисус, это было забавно… Затем ее невинное девичье волнение во время полета, ее визг, и в конце… наш поцелуй. Это было моим первым сознательным выражением Большего, направленным наружу.

Я фыркнул. В первую очередь, конечно, полет во влажную, липкую Флориду. Я просто хотел увидеть ее. Это было экстраординарно, что за такой короткий промежуток времени у меня оказалось очень много счастливых воспоминаний для исследования – в резком контрасте с «сейчас». Зияющая боль по-прежнему была сильна, ворча на меня, заставляя осознать, что я потерял. Сосредоточься на планере, Грей. Сейчас я должен приклеить трансферы на место.

Трансферы - трудные маленькие присоски, но последний, наконец-то, был приклеен и высох. Я посмотрел наверх – свет исчез. Иисус опоздал. Моей первоначальной мыслью было то, что я могу показать это Ане... но действительность разбилась рядом со мной.

Не было больше Аны. Я сжал зубы, потягивая затекшие плечи. Медленно поднявшись, я осознал, что весь день ничего не ел и не пил, а моя голова пульсировала. Я чувствовал себя как кусок дерьма.

Я проверил свой блекберри в надежде, что она звонила, но там было только смс от Андреа.

CC Gala отменила.

Надеюсь, все хорошо.

Странным образом, в то время как я читал сообщение Андреа, блекберри завибрировал. Мой сердечный ритм немедленно ускорился, а затем упал. Это была Елена.

- Привет, - промычал я, не маскируя своего разочарования.

- Кристиан, это какой-то новый способ сказать мне "привет"? Ты что съел? – начала она ругать меня, но ее голос был полон юмора.

Я пристально всматривался в окно: сумрак накрывал Сиэтл. Интересно, мимолетно задумался я, что делает Милая Анастейша? Я не хотел обсуждать с Еленой мои последние новости… Не хотел произносить вслух эти слова, превратив их в реальность.

- Кристиан? Что стряслось? Скажи мне, - ее тон перешел к бесцеремонному и раздражительному.

- Она бросила меня, - пробормотал я мрачно после следующей, слишком затянувшейся паузы.

- Ох, - Елена звучала удивленной. - Хочешь, чтобы я приехала?

- Нет.

Она сделал глубокий вздох.

- Такая жизнь не для всех.

- Я знаю.

- Черт, Кристиан, ты звучишь, как дерьмо. Хочешь, сходим куда-нибудь поужинаем?

- Нет.

- Я приеду.

- Нет, Елена. Сегодня я - плохая компания. Я устал и хочу побыть один. Я позвоню тебе в течение недели.

- Кристиан … это к лучшему.

- Я знаю. До свиданья.

Я повесил трубку. У меня не было желания разговаривать с ней. Она была той, кто поощрил меня лететь во Флориду. Возможно, она знала, что этот день настанет. Я хмурился, смотря на телефон, и, бросив его на свой стол, пошел найти чего-нибудь выпить и поесть.

Я уставился в потолок спальни, не в силах уснуть. Я был охвачен ее сладким ароматом, что все еще цеплялся за мои простыни. Я притянул ее подушку себе на лицо, чтобы вдохнуть ее впитавшийся запах. Это было пыткой и раем одновременно… и на мгновение я начал рассматривать возможность своей смерти от удушья. Смерти с ее ароматом, заполнявшим мои ноздри, заполнившим мою голову, заполнявшим пустую неистовую дыру в моем животе… заполнявшим то, что осталось от моей разрушенной души. Пиздец, Грей.

Я мысленно вернулся к утренним событиям, задаваясь вопросом, что бы было, если бы мы смогли сыграть по-другому. Обычно я ненавидел делать такое потому, что считал это пустой тратой энергии, но сегодня… Я просто искал подсказку, в каком месте и что я сделал неправильно. И независимо от того, как я проигрывал это в голове, я был уверен до мозга костей, что мы, так или так, зашли бы в тупик – было бы это этим утром, или через неделю, месяц, или год. Было лучше, что это случилось сейчас, до того, как я мог причинить Анатсейше еще больший ущерб.

Я думал о ней, съежившейся в ее небольшой белой кровати. Я не мог представить ее в новой квартире – я ни разу не был там – но в ее комнате в Ванкувере, где я спал с ней однажды. Я покачал головой. Это был лучший гребаный ночной сон за многие годы. Я начал спать хорошо недавно… очередной "первый раз". Я уставился на радио-будильник. В одиночестве этим утром. Я пролежал здесь в течение трех часов, мой разум закипал. Я сделал глубокий вдох, ее аромат все еще витал тут, и я закрывал свои глаза…

Он вернулся. Мамочка спала…или болела…я свернулся калачиком и спрятался за маленьким кухонным столом. Сквозь пальцы я мог увидеть свою Мамочку. Она спала на кушетке.

Ее рука на липком зеленом коврике, а он обут в свои большие ботинки с сияющей застежкой. И он орет, стоя над Мамочкой. Он ударяет Мамочку поясом: «Вставай! Вставай! Ты - одна из блядских сук. Ты - одна из блядских сук. Ты - одна из блядских сук. Ты - одна из блядских сук. Ты - одна из блядских сук. Ты - одна из блядских сук. Ты - одна из блядских сук». Мамочка стонет. Остановись. Мамочка не кричит. Мамочка свернулась в калачик. Я прижимаю пальцы к своим глазам и закрываю их. Звуки прекратились. Он повернулся и я вижу его ботинки, когда он заходит в кухню. Он все еще держит ремень. Он пытается найти меня. Он наклоняется и усмехается надо мной. Он пахнет противно. Сигаретами и выпивкой.

"Вот ты где, маленькое дерьмо!"

Раздирающий вопль разбудил меня, я был пропитан потом и мое сердце неслось вскачь. Что за черт? Я сел и выпрямился на кровати. Блядь. Они вернулись. Кричал Я.

Я сделал глубокий успокаивающий вдох, пытаясь прогнать из головы запах дешевого бурбона и несвежих сигарет Camel.

Я посмотрел на часы: три тридцать. Я направился в кухню и после того, как выпил большой стакан воды, сел за фортепьяно.

Я проснулся снова от толчка и от света – яркий, ранний солнечный утренний свет заполнял комнату. Дерьмо… мне снилась Ана. Ана, целующая меня, ее язык у меня во рту, мои пальцы в ее волосах… прижимаю ее соблазнительно тело к себе… ее руки скованы над ее головой. Где она? На один сладкий момент я позабыл все, что вчера произошло… и затем это снова накрыло меня. Черт. Она ушла. Я застонал, поскольку доказательство моего желания было прижато к матрацу... Но воспоминание о ее красивых глазах, омраченных болью и унижением, когда она ушла, быстро решило эту проблему.

Я все еще чувствовал себя словно дерьмо. Я лежал на спине, уставившись в потолок и закинув руки за голову. День растянулся передо мной, и впервые за долгое время, за… годы – я не знал, что делать с собой. Я проверил время… было чуть больше 6.00. И решил пойти на пробежку.

Что то громкое ревело в моих ушах, в то время как я бежал по тротуару сквозь раннюю утреннюю тишину 4-ой Авеню. Я ощущал боль повсюду, мои легкие рвались на части, моя голова пульсировала, и зияющая унылая боль потери разрушала меня изнутри. К черту это – я не мог бежать от этой боли, точнее, я пытался пробовать. Я остановился изменить музыку. Я хотел что-то... сильное. Pump It от Black Eyed Peas то, что нужно... Я набирал темп.

Неосознанно я понял, что бегу по Pike Place Market… Я знал, что это было безумно, но я надеялся увидеть ее. Как только я оказался недалеко от ее улицы, мое сердце начало колотиться тяжелее, а беспокойство возросло. Я отчаялся увидеть ее. Я пытался убедить себя, что просто хотел проверить, что она в порядке. Но это была неправда. Я хотел увидеть ее. Я повернул на ее улицу и в медленном темпе пробежал мимо ее дома. Все тихо – на Oldsmobile trundles, ниже по дороге, бегали две прогуливающиеся собаки - но здесь, внутри ее квартиры, никаких признаков какой-либо жизни.

Перейдя через улицу, я остановился на тротуаре напротив, восстанавливая дыхание, склонившись в дверном проеме офисного здания.

Занавески в одном из окон ее апартаментов были закрыты, в другом открыты. Возможно, это была ее комната. Возможно, она все еще спала – если она вообще была там. Кошмарный сценарий разыгрался в моей голове… Она вышла вчера вечером выпить, встретила кого-то... Блядь. Я почувствовал тошноту от мысли о ее красивом теле в чьих-то чужих руках; от мысли о каком-то ублюдке, гревшемся в теплоте ее улыбки, заставляющем ее хихикать, заставляющем ее смеяться, заставляющем ее... кончать. Потребовался весь мой контроль, чтобы не пойти напролом сквозь дверь в ее апартаменты и проверить, там ли она и одна ли.

Она сама этого хотела, Грей. Забудь ее. Она не для тебя. Я натянул свою кепку Marines сильнее на свое лицо, и направился вниз по 1-ой Авеню.

Так вот как чувствуется ревность... это яростное чувство заполнило зияющее отверстие. Я ненавидел это – в глубине моей души что-то шевельнулось, что я действительно не хотел исследовать. Я побежал быстрее, подальше от этих воспоминаний, подальше от боли и подальше от Анатсейши Стилл.

***

Сумерки накрыли Сиэтл. Я встал и потянулся. Я просидел за своим столом весь день, и это было продуктивно.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒