Часть III. ЗАКОУЛКИ ПРОСТРАНСТВА. 6 страница

- Ну и какого хрена?! - прошипел Никита, входя и затворяя ее за собой.

Я приоткрыл глаза, покосился на гостя и сказал:

- Ох уж эти женщины. И жить с ними невозможно, и пристрелить жалко.

- Чего? Ты думаешь, я типа не слышал, с какой стороны дверь грюкнула? Ну елки-палки, так меня не обламывали с тех пор, как Динка из «Штей»…

Я перевернулся на спину, подложив под голову руку, сказал:

- Злой бы вас услышал, если бы ты ее прямо в коридоре… И что бы он сделал, по-твоему?

Его лицо было красным, должно быть, это и вправду большое потрясение, когда в самый ответственный момент над ухом со всей силы ахают дверью о косяк и любимая сбегает, едва успев подхватить с пола халатик, как рыбка, которую уже почти вытащил на берег, но тут она сорвалась с твоего крючка.

- Что? Что б он сделал?! - напряженно зашептал Пригоршня.

- Да пристрелил бы вас обоих. Тебя первого, а потом и ее. Ее-то мне не жалко, а вот к тебе, друг мой, я успел привыкнуть, ты мне дорог как память о всех тех усилиях, которые я вложил в твое воспитание.

Это заставило его на некоторое время замолчать; любовная страсть постепенно выветривалась из мозга, и до Пригоршни, видимо, стало доходить, что я прав и минуту назад он находился Не только на пороге оргазма, но и на пороге скоропостижной гибели от пули ревнивого старого сталкера.

- А она в меня втюрилась! - объявил он наконец, не найдя других возражений.

- Уверен? А по-моему… Ладно, не будем об этом спорить, партнер. Но я тебя от неминуемой кончины спас, так и знай.

- От кончины, да? В каком смысле? Химик, если припомнить все те разы, которые я тебе жизнь спасал…

- Ну так и давай не будем припоминать. Иди досыпай, рассвело почти. Злой прав: день сегодня тяжелый предстоит.

- Стрелять будем, да, - согласился он и вдруг ухмыльнулся.

- Ну, если будем стрелять, хотелось бы отдохнуть.

Он попятился, не прекращая улыбаться, спиной нырнул в дверной проем.

- Чего ты лыбишься? - спросил я, прикрывая глаза.

- Того, что ты мне завидуешь, Химик, вот в чем тут дело. Моей этой… молодости, красоте и…

- …И половому здоровью, - заключил я, вновь переворачиваясь на бок.

- Ага, ему самому. Завидуешь, ревнуешь к девчонке. А все одно не удалось тебе нам того… обломать. Ты что, решил, Марьяна только что сюда пришла? Она давно пришла, и мы в моей комнате уже два раза успели… Ха! - тихо добавил он и прикрыл дверь.

* * *

С утра мы ждали возвращения охотников и с места не двигались. Вернее, селянам - их, по моим подсчетам, в поселке осталось около десятка - пришлось трудиться с самого рассвета, расчищая завалы и пытаясь привести в порядок свои жилища. Но мы с Никитой сразу объявили, что пришли сюда не спины гнуть. Захватив оружие и раздобыв у Ильи Львовича бинокль, забрались на крышу трактира, чтобы наблюдать за окрестностями, не появятся ли военные или какое зверье. Крыша была наклонной, но по краю тянулась горизонтальная полоса жести метровой ширины, огороженная низкими столбиками с приваренной к ним трубой. Там мы и устроились, привалившись спинами к скату и свесив ноги.

Внизу бродили люди, засыпали рытвины с ямами, оставленные ооновцами. К двенадцати появилась Марьяна, принесла треснувший термос с чаем, бутылку водки, чашки, бутерброды с салом, которые напарник обожал всем своим хохлацким сердцем, а я не переносил, овощи и хлебные лепешки. Мы поели, они с Никитой выпили водки, я чая, а потом напарник стал Марьяне подмигивать и кривить рожу, показывая глазами на конек крыши, расположенный всего метром выше. Я сделал вид, что не вижу, хотя не заметить верблюжьи ужимки этого донжуана мог разве что слепой тюлень. Вновь свесив ноги с крыши, я откинулся назад, подложил руки под голову и стал оглядывать пейзаж. Ощутив спиной, как подрагивает скат, скосил глаза вбок и увидел сначала ножки Марьяны, которая на четвереньках взбиралась мимо остатков башни, где недавно Злой прятался от военных, а после и копыта Пригоршни пятьдесят второго размера. Они добрались до конька, слезли по другую его сторону и затихли.

Дул теплый ветерок, шевелил волосы. Я полежал-полежал, а потом сказал:

- О, привет, Злой!

Тишина на другой стороне крыши стала, если так можно выразиться, еще более тихой. Я выгнулся, задрал голову, упершись в скат теменем. Над коньком показалось перевернутое лицо Пригоршни. Он стрельнул глазами влево-вправо.

- Химик! - донесся исполненный ненависти и одновременно просящий, почти жалобный голос. - Не, ну твою ж мать!

Потом из-за конька возникла тонкая голая рука, сгребла его за белобрысую шевелюру и утянула обратно.

Я сел и взялся за бинокль. По словам Злого, охотники должны были появиться с севера, где больше всего рощ. И они не пешие, на конях. Водя биноклем из стороны в сторону, я сквозь дымку разглядел далекий водопад. Показалось даже, что вижу каменный козырек над ним и железную будочку, но последняя, скорее всего, именно показалась, слишком уж расстояние было велико.

Скрипнула верхняя ступень лестницы, ведущей с чердака, и в узком люке на углу крыши показался Илья Львович.

- Можно к вам, юноши… - он оглядел скат. - Юноша? Я махнул рукой.

- Залазьте.

Придерживаясь за низкую ограду и стараясь не смотреть вниз, старик прошел ко мне, сел рядом.

- Где ваш товарищ?

- Гуляет где-то, - неопределенно сказал я и спросил, чтобы сменить тему: - У вас бензина ведь нет здесь?

- У нас нет, - подтвердил Илья Львович. - Раньше был, Злой на мотоповозке ездил, но давно закончился, только в тракторе еще немного оставалось.

- А военные? Они откуда его берут?

- Рядом с заводом стоит пять больших бензиновозов, автоколонна брошенная.

- Кто ж ее здесь бросил? Старик пожал узкими плечиками.

- Этого никто не знает. Машины появились после очередного выброса. Позади завода есть глиняный карьер, и возле него вдруг возник кусок, то есть фрагмент дороги. Обычной асфальтированной дороги. И на нем - эти машины. Совсем старые, еще с советскими номерами. Судя по ним - из Севастополя. Откуда такие взялись в Зоне, почему через нее ехали, что стало с водителями… не знаем этого. Хотя в одной, в ведущей, водитель до сих пор есть, вернее, скелет его сидит, а на койке позади лежит скелет напарника. Я сам не видел, это Уильям рассказывал. Вот так вот, юноша. Позвольте мне чаю?

- Конечно, пожалуйста. - Я взял термос, отвинтил пластмассовый колпачок-чашечку и протянул старику. Вытащил пробку, налил и закрыл опять. Илья Львович кивнул, поднес зеленую пластмассу к губам. Руки у него немного дрожали. Поставив термос возле недоеденных бутербродов, я вновь откинулся на скат, подложил под голову ладонь.

Он спросил:

- Вы никогда не задумывались над тем, почему до сих пор власти не предпримут на Зону массированную атаку, не прочешут ее вдоль и поперек?

- Задумывался, - сказал я. - Наверное, сил не хватает.

- Если не одна Украина, а ООН, НАТО да российские войска? Должно хватить.

- Почему же тогда? Илья Львович помолчал.

- Еще до того, как пространство вокруг нас свернулось и образовалась Долина, я слышал, что попытки организовать все это осуществлялись, но каждый раз проваливались. Не получалось организовать, переговоры срывались, люди на высоких постах внезапно и немотивированно меняли свое решение или происходило еще что-нибудь… Будто что-то отсюда, из центра Зоны, оказывает непонятное, но целенаправленное влияние на некоторые события в окружающем мире. А вот что привело к появлению Зоны - про это думали?

Глядя в небо, я ответил:

- Чего там думать? АЭС привела.

- АЭС… Нет, я имею в виду в более общем смысле.

- А, в более общем, - я обернулся к нему. - Ну, я слышал про такую теорию техногуманитарного баланса. Знаете о ней?

Илья Львович отпил вновь и, в свою очередь, посмотрел на меня.

- Лишь краем уха, молодой человек.

- Там ничего сложного. Есть, так сказать, технотехнологии, а есть гуманитарные. Люди создают всякие новшества - от колеса до клонирования, от Интернета до новых видов оружия. Эти технотехнологии влияют на нашу жизнь, то есть на жизнь всего человечества. С ними надо уметь управляться. И помогают их адаптировать в нашу жизнь и психологически с ними освоиться гуманитарные технологии. Ну это всякие социальные институты, новые методы обучения, НЛП, сама организация нашей науки, менеджмент, культура… Так вот, оба вида технологий должны идти нога в ногу, развиваться параллельно, а иначе черт-те что начинается. Если гуманитарные технологии опережают - получается какое-нибудь застывшее кастовое общество, вырождение. А если техника берет верх над культурой… В общем, тогда выходит то, что у нас началось в последней трети двадцатого века. Прогресс - ого-го, но сладить с ним мы не можем. Вот тогда кризис, а то и большая катастрофа.

- И при чем здесь Зона? - спросил он.

- Так она и есть этот кризис. Зона - следствие технической аварии. Управляющие гуманитарные технологии были недостаточно разработаны, при помощи них люди не смогли справиться с руководством, контролем. Вот и получилась Зона. И она расползается, с каждым выбросом больше становится, знаете вы это? На самом деле технопрогресс не остановить, все разговоры о контроле или запретах каких-то исследований - в пользу бедных, то есть оно развивается с той скоростью, с какой только и может развиваться. Вот, ну и…

Я замолчал, соображая, к чему, собственно, все это веду, и старик поддакнул:

^- Да-да, юноша, продолжайте.

- Вот, но с другой стороны, гуманитарный прогресс искусственно тоже не ускорить, он развивается только так, как может развиваться, как наши мозги и взаимоотношения внутри общества позволяют ему развиваться. Ну и получается единственный выход - Зона должна расползтись, накрыть всю планету или, по крайней мере, весь континент. Должен наступить временный хаос, такое подобие неокончательного апокалипсиса, который замедлит, вернее, откатит технопрогресс. И когда баланс восстановится, мы опять дальше станем двигаться потихоньку.

- То есть нечто вроде жизни после глобальной ядерной войны, хотя и без ядерной войны, а из-за распространения Зоны?- уточнил он.

- Ну да, вроде того.

- И данный процесс, появление и развитие Зоны - следствие нарушения баланса внутри человеческой цивилизации, как бы… естественный ответ природы на это нарушение, который она дала руками самих же людей, и ничего тут не поделаешь? Потому-то и не получается всю Зону заполнить войсками, разобраться с ней окончательно - само мироздание не позволяет, естественный ход вещей на нашей планете?

- Вроде того. Только это звучит так, будто мироздание или природа разумны, вроде это бог какой-то. Но на самом деле можно ли сказать, что водопад - это ответ воды на силу притяжения Земли? Так и здесь - это не сознательный «ответ природы», а бездумный естественный процесс, один из… ну… законов вселенной.

Он молчал, допивая чай. Сзади донесся негромкий хлопок, будто резинкой щелкнули по коже, и я незаметно покосился вверх. Раздалось едва слышное «ой», над коньком взлетел и упал на него лифчик. Старик перестал пить, поднял голову, прислушиваясь. Я поспешно спросил:

- Что-то лицо у вас скептическое, Илья Львович. Не нравится моя теория?

- Налейте мне еще чая, пожалуйста.

Лифчик трепетал, как белый флаг капитуляции. Пока я наливал чай, то и дело исподтишка поглядывая в сторону козырька, старик сказал:

- Таки не кажется она мне верной. Как со всем этим соотносится, к примеру, Монолит?

Я пожал плечами.

- Да есть ли он?

Над козырьком показалась всклокоченная светлая шевелюра. Раскрасневшийся Пригоршня посмотрел вниз, встретился со мной взглядом. Пользуясь тем, что старик смотрел на площадь, я покрутил пальцем у виска. Напарник развел руками, как бы говоря: я не виноват, оно само вдруг взяло и улетело, схватил лифчик и исчез.

- Ради него многие сталкеры к центру Зоны стремятся, - сказал Илья Львович.

- Ну, это ничего не доказывает.

Я взял бинокль и стал в него рассеянно смотреть, медленно водя из стороны в сторону.

И увидел три конные фигуры, появившиеся на краю поля, там, где раньше стоял трактор, исчезнувший вместе с вертолетом.

- Подъем, - сказал я. - Охотники приехали.

Глава 9

Сегодня Злой ходил без костыля. Охотники спешились, передав поводья Илье Львовичу, Марьяне и Блейку, подошли к нам, стоящим у входа в трактир. Позади седел были приторочены мешки - должно быть, там лежала подстреленная дичь.

Злой сказал:

- Знакомьтесь, парни. Это Химик и Пригоршня, сталкеры, которых сюда аномалия зашвырнула недавно. А это Смола, Патриот и Шрам.

Никита вылупил на них глаза. Самым непримечательным в троице был Шрам: мужик со шрамом на щеке, неопределенного возраста, в легкой шинели, под которой виднелись драный свитер и штаны. Небритое лицо его было сосредоточенным и слегка отрешенным. У Патриота, молодого, с темными длинными волосами, щеки так запали, что, казалось, еще немного - и кожа лопнет, наружу выступят зубы. Видимо, чтобы скрыть этот недостаток, он и отпустил загибающиеся книзу усы, хотя, для того чтобы толком прикрыть щеки, они были жидковаты.

Ну а Смола был черным, как… смола. Негр, ну надо же! Впервые я видел в Зоне всамделишного афроамериканистого негритоса. Роста и телосложения среднего, в меховой куртке и штанах, в синих резиновых сапогах. Шрам и Патриот - с берданками и ножами на ремнях, а у Смолы на боку справа громоздкая деревянная кобура с крышкой. И фуражка военная на голове, без кокарды. Они Патриот были одеты в меха, отчего напоминали Зверобоев. Хотя нет, смугловатый Патриот походил скорее на индейца, последнего из могикан. А Смола - на бушмена из дебрей Амазонки. В фуражке.

- Здоровэнькы булы, - произнес Патриот не слишком доброжелательно. Шрам вообще на нас не отреагировал, а Смола кивнул.

Я с удивлением справился почти сразу, а вот Пригоршня еще пару секунд пялился на них, после чего, улыбнувшись, сказал:

- Привет, хлопцы. - Он доброжелательно подмигнул Смоле и добавил: - Как там у вас, в Эфиопии?

Секунду черный глядел на Никиту остекленевшим взглядом, будто не мог осознать услышанное, потом лицо его исказилось.

- Где?! Ты что сказал?! - на чистом русском захрипел он, выкатив глаза.

- Ну, в Эфиопии, - продолжая широко улыбаться, повторил Пригоршня. - Ты ж оттуда… Эфиоп, а?

- Сука!! Да я тебя… пристрелю… ты… твою мать!!! - и чернокожий сталкер рванул деревянную крышку, под которой обнаружилась рукоять нагана.

Лицо напарника стало растерянным. Шрам спокойно наблюдал за происходящим, а Злой и Патриот с двух сторон вцепились в Смолу, ухватили его за плечи и руки, не позволяя вытащить оружие. Я шагнул вперед, оказавшись между ним и Пригоршней, сказал:

- Ладно, не буянь.

- Смола, расслабься, - добавил Злой.

- Заспокойся, братэ, - это уже Патриот.

- А чего он?!! - хрипел Смола, пытаясь отпихнуть сталкеров и вырвать пистолет из кобуры. - Чего он обзывается?! Из-под Харькова я, русский… украинец… русский! Чего он, а?! Какая Эфиопия, я и не знаю, где это!!!

- Ты наш хлопэць, братыку, ширый украинець, с пэршого погляду выдно, - уговаривал его Патриот. - То вин москаль, що с ных взяты, з москалив чортовых?

- Какой же я москаль? - удивился Пригоршня. - Отсюда я, местный. Это вот он, - напарник ткнул в меня пальцем, - он москаль.

Я кивнул.

- Ага, я потомственный москаль. Остыл?

- Эфиоп, говорит… - продолжал бубнить Смола, убирая наконец руку с кобуры. - Да я… из-под Харькова! Эфиоп! Всю жизнь здесь… Пять лет Зону топчу, а он…

- Ну извини, браток, - сказал Никита, все еще ошарашенный наскоком. - Местный так местный, я просто не сразу увидел.

Когда инцидент был более-менее исчерпан, Злой велел всем заходить в трактир. Лошадей оставили под дверями, подошедшая Настасья Петровна с Ильей Львовичем и Марьяной принялись их разгружать.

- Що тут такэ сталося? - удивился Патриот, теребя себя за ус.

Зал кое-как расчистили, но мебели новой не поставили, видно, взять ее было неоткуда, лишь у окна появились две расположенной буквой Г низкие лавки. Мы сели на них, после чего Злой вкратце описал произошедшее, начиная с нашего появления в поселке.

- Так что если оружие не раздобудем - конец нам, - заключил он свой рассказ. - И доставить его сюда надо прямо сейчас. Чтобы ночью окопаться и уже с утра к нападению быть готовым. Вояк не так уж и много, да еще эти двое недавно многих постреляли. Так что справиться с ними мы сможем - но стволы обязательно нужны.

- От яки воны незграбы, - проворчал Патриот, покосившись на меня с Никитой. - Взялы тай вийськовым вэртолит виддалы!

Наклонившись к напарнику, я тихо спросил:

- Что он сказал? Пригоршня негромко ответил:

- Говорит, муд… идиоты мы, что вертушку прое… прохлопали, отдали ее военным.

Наступила тишина, все переваривали рассказ Злого.

- Так, может, не просто за оружием туда, может, всем на тот склад и переехать? - предложил вдруг Смола, снимая с головы фуражку и принимаясь чесать наголо бритый бугристый череп. - Там такое место, что оборону легко держать. Легче, чем здесь, - сто процентов, это я вам говорю!

Предложение было неожиданным - присутствующие молчали, не зная, что тут сказать, и наш афроамериканский друг победно оглядел сталкеров, всех, кроме Пригоршни, на которого лишь презрительно покосился: мол, а ты говорил - из Эфиопии, а я вон какой умный!

- Жрать там что? - наконец тихо спросил Шрам. Мы переглянулись и закивали.

- Как это - что, как это - что? - ответил Смола, помахал фуражкой, соображая, что ответить, и, надо же, сообразил: - А мы с собой возьмем!

- В руках понесем? - уточнил Шрам.

- Нет, зачем - на лошадях!

Шрам повернулся к Злому и спросил:

- Сколько людей осталось?

- Десять мужиков в поселке, старики в основном, - сказал сталкер. - Не такие древние, как Львович, но в возрасте уже. Половина из них - пьяницы трясущиеся. Четверо женщин, из них молодая только Марьяна.

Шрам опустил взгляд, что-то прикидывая, потом заговорил твердо, уверенно, но все так же тихо:

- Столько народа туда перевести - шум будет в дороге. И еды много надо с собой взять. А сейчас вояки настороже. Тем более если у них вертолет…

- Без топлива, - вставил я.

Сидящий рядом Пригоршня кашлянул и заерзал.

- Что? - спросил я.

- Ну, вообще-то, там еще полно топлива, в вертолете.

- Чего ж ты сказал, что закончилось?

Все, в том числе и подошедшая Марьяна, уставились на напарника. Он развел руками.

- В основном баке закончилось, он литров на пятьсот где-то. Но на этой модели еще система из трех дополнительных емкостей установлена, это я потом увидел, когда уже возле трактора его посадил и вылез. Просто чтоб на нее переключиться, надо покопаться в нем, шланги перекинуть, вентили… У меня тогда не было времени заняться, это ж на час работы, если не знаешь хорошо, что к чему. А рядом - стреляют, так я решил - после вернемся с тобой, поглядим и сделаем. Ну и вот, - заключил он.

- Тьху! - сказал Патриот. - А казав - нэ москаль! Пригоршня напрягся, посерьезнел. Повернувшись к

смуглому, спросил:

- Ты откуда, Патриот? Львовский небось? Собеседник подбоченился.

- Ни, з Ивано-Франкивщыны мы.

- Давно в Зоне?

- Сим год вжэ.

- А ты знаешь, Патриот, что, пока ты тут, москали в космос улетели?

- Що - вси?!

- Да нет, только трое.

- А-а… - разочарованно протянул западенец, но потом понял, что над ним издеваются, и вскинулся: - Ты чого цэ, а? Та ты расыст, националюга хрэнов?! Смолыка наглого обизвав, шо вин з Эфиопии якоись, а тэпэр и до мэнэ прыстав? Вы ридну нэньку Украину заполонылы, импэриа-листы кляти, навить Зону нашу - и ту захопылы, интервенты! А цэ наша Зона, нэзалежна, гэть звидсы! Та я тэбэ зараз уб'ю! - вдруг совсем возбудился он. - Да мени ж и ствол для цього не знадобыться, я тоби голируч голову видкручу и в дулу засуну! А ну, дайтэ мэни москальской кровушки по-пыты! Та я… - он привстал, закатывая рукав. Никита рыкнул: «От националиста слышу!» - и тоже приподнялся, сжимая кулаки, и тогда Шрам коротко бросил:

- Заткнулись оба.

И так у него это веско получилось, с таким выражением слова были произнесены, что спорщики растерянно плюхнулись обратно на лавки, а Патриот даже слегка вжал голову в плечи.

- Что такое «дупа»? - спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь и приглядываясь к Шраму. Странный человек. Что-то было в его лице… Вроде и молодой, не старше Никиты, но в то же время он казался древнее Ильи Львовича. Лицо лишено эмоций и словно отечное, обвислое. И глаза… блеклые, прозрачные, внимательно-отрешенные. Мне не ответили, но обстановка в трактире разрядилась. Как раз Настасья Петровна с Марьяной принесли охотникам поесть и стаканы, а Илья Львович прошаркал к лавкам, прижимая к груди уже знакомую трехлитровую банку. Все выпили, я тоже плеснул себе на самое дно стакана. Старик сел с нами; Настасья Петровна ушла, а Марьяна встала в стороне возле стены, чтобы слышать, о чем говорят.

- Через пару часов пойдем, - объявил Смола, глядя на Патриота и Шрама. - Правильно я говорю, хлопцы?

- Так, - кивнул смуглый. - Поспаты трэба хочь трохы.

- Спите, - разрешил Злой. - Но два часа, не больше. А потом сразу идем. Нас шестеро получается… Нет, семеро, еще ж Блейк. Телегу с собой захватим и…

- Злой, вы забыли про мотоповозку, - произнес Илья Львович.

- Да там же бензина нет… - начал сталкер и замолчал, сообразив, что говорит глупость.

Илья Львович покивал.

- Мы с девушками, Настасьей Петровной и Марьяночкой, вчера полдня бензин из мотоциклов и броневика сливали. Таки бензина у нас теперь полно, Злой.

* * *

Пока Никита ловил Безумного, а остальные готовили мотоповозку, я прошелся по селению, осмотрел место, где раньше стоял трактор, возле которого напарник посадил вертолет, - оттуда вдаль тянулись глубокие колеи, - обогнул коровники и вышел к трактиру сзади, все это время не убирая руки с оружия и прислушиваясь, не загудят ли моторы.

Дверь, ведущая на кухню, открылась, показалась Марьяна, скорее всего увидевшая меня в окно. Огляделась - вокруг никого не было, приглушенные голоса и, по временам, всполошенное ржание Безумного доносились из-за трактиpa - шагнула ко мне и вдруг, приподнявшись на цыпочках, обхватила за шею.

- Химик… - хрипло прошептала девица и прижалась всем телом, впившись губами в мои губы. Я стоял, опустив руки, не пытаясь обнять ее. Марьяна несколько секунд терлась об меня, потом слегка отстранилась, заглядывая в глаза.

- А я все думал: как это носы целоваться не мешают? - насмешливо произнес я. - А теперь вижу - не мешают.

- Химик… - повторила она страстно.

- А как же Пригоршня?

- При чем тут Пригоршня? - удивилась она. - Химик, я…

- Решила заручиться поддержкой обоих?

Девица недоуменно моргнула. Ага, ну конечно - она ведь не знала, что я тогда видел их в коридоре. Я сказал:

- Девочек у нас действительно дефицит, но не до такой же степени.

Красивое кукольное личико Марьяны вспыхнуло, и на мгновение мне показалось, что она сейчас попытается дать мне пощечину, а то и пнуть коленкой между ног, что было бы больше в ее стиле. Но девица сдержалась, лишь спросила:

- О чем ты?

- О том, что ты меня не заводишь, детка.

- Почему это? - теперь она точно удивилась не на шутку.

- Почему? А ты привыкла, что при твоем появлении эрекция начинается даже у пней?.

После этого она наконец отпустила мою шею, уперлась кулаками в грудь и оттолкнула, вернее, сама оттолкнулась от меня, отступила на пару шагов.

- Иди Лучше к Злому, - сказал я. - Он надежный мужик, хоть и злой.

Лицо Марьяны стало красным, как свежий бурак. Она что-то пробормотала, плюнула мне под ноги, развернулась и ушла обратно в трактир.

* * *

Мы покинули поселок засветло. Мотоповозка оказалась неказистым устройством: передняя часть мопеда, за ним - открытый квадратный кузов из жести на двух мотоциклетных колесах, под кузовом приварен бак и провешена трансмиссия.

Злой сказал, что если получится захватить все оружие и боеприпас, который он хочет взять, то мощности мотоповозки не хватит. Поэтому снарядили еще телегу с Безумным. Им управлял, естественно, Никита - единственный, кому ласковым бормотанием и поглаживанием более-менее удавалось привести коня в чувство. Несмотря на увещевания возницы, пегий всю дорогу косил выпученным глазом в сторону мотоповозки, лязгающей, тарахтящей, плюющейся дымом, и постоянно пытался боком отойти подальше, каждый раз чуть не сваливаясь в овраг на обочине.

Охотники ехали верхом, Никита в одиночестве на телеге, а мы со Злым и Уильямом - на мотоповозке, причем сталкер сидел за рулем. Помимо старых берданок и нашего с напарником оружия на месте подстреленной нами техники удалось найти еще пару автоматов, пистолеты и ручной пулемет, выпущенный из рук Лесником, после того как я пнул байкера. На пулемет сразу наложил свою черную лапу Смола - негр так радовался, так скалил крупные снежно-белые зубы, прижимая оружие к животу, что никто больше не решился претендовать на него.

- Если возле водопада стрельба поднимется, на заводе военным слышно будет? - спросил я.

Злой задумался, прикидывая.

- Нет, вряд ли. Там же вода шумит, заглушает, да плюс до завода далеко все же.

- Это хорошо. Потому что вчера мы там кабанов видели, на берегу. Не обычных, мутантов. Подъедем, и если они снова там окажутся, то придется по ним сразу…

Но кабанов у озера не оказалось - Патриот объявил об этом, поглядев в бинокль, когда мы, обогнув болотце и растущий за ним ельник, достигли пологого склона, внизу которого поблескивала голубым вода. Каменный карниз, плавной дугой тянувшийся от земли, пока скрывал от нас водопад, хотя гул сюда доносился.

- Так, теперь слушайте, - велел Злой, глуша мотор. Когда все остановились и повернулись к нам, он выпрямился в кузове. - Излагаю план. К складу поднимемся по этому козырьку. Вверху он метра три шириной, но у земли уже, лошади там пройдут, а повозки не проедут. Их внизу оставляем…

- Безумный тоже не проедет, -г- вставил Пригоршня.

- Не перебивая, малый! - все же Злой внял реплике и с сомнением поглядел на пегого. - Да, этот не проедет, упадет в обморок. Тогда его тоже оставляем, рядом с озером. С нашей стороны на берегу кусты растут, неподалеку от того места, где козырек к земле подходит, вот там и спрячем. Повозку рядом поставим, берем факелы и наверх…

- Охранник там должен остаться, - сказал я.

- Да не перебивайте меня! О чем я? Да! Охранника надо оставить, потому что ежели кабаны или псы… Так, кто внизу стеречь будет?

Все почему-то сразу посмотрели на Уильяма. Я решил, что он начнет протестовать, но когда Злой приказал: «Ты будешь», - лишь кивнул в ответ, видно, не забыл еще солдатскую дисциплину.

- Значит, пацан дежурит, а мы наверх. Лошадей за собой ведем. Малый, - обратился Злой к напарнику, - ты впереди, вместе со Шрамом. Потом…

- А чего не я впереди? - встрял Смола. - Я… у меня ж пулемет… Да я, сто процентов…

- Цыц! - рявкнул Злой, начиная багроветь, и чернокожий смолк. - Я сказал: впереди Пригоршня и Шрам. Что не ясно?

Смола опустил голову, потупив глаза.

- Вот так вот. Значит, ты, Смола, - за ними, вместе с Патриотом. И вы всех трех лошадей ведете, чтоб у Шрама руки свободны были. И потому тебе лучше пулемет Пригоршне отдать, он и здоровее будет… - тут Смола возмущенно вскинул голову. - Вижу по роже, что не отдашь. Ладно, тогда и пулемет понесешь, и коня будешь вести. А Патриот - двух коней. С этим ясно? Хорошо, значит, мы с Химиком - последние, прикрываем и вниз глядим. Уильям, ты на телеге не сидишь и ворон не считаешь, а стоишь во весь рост с автоматом в руках, смотришь над кустами, чтоб кабаны не выскочили. А я и Химик сверху тоже на озеро поглядываем, на берега и ежели увидим то, что ты увидеть еще не успел, свистим тебе сверху или кричим. Ясно, нет? Блейк вместо ответа отдал честь. Злой довольно кивнул, и тогда я сказал:

- С этим понятно, а наверху что?

Сталкер протянул руку, Патриот вложил в нее бинокль, и Злой стал разглядывать верхнюю часть козырька.

- Эх… - сказал он, опуская бинокль. - Не тот я уже, что раньше, память хреновая стала. Мы, Химик, там не вчера были, и не месяц назад, и только один раз, потому я плохо помню, как там внутри. Склад - в скале за будкой, это точно. От нее ход в гору ведет, немного под углом вниз, это тоже точно.

- То есть там вроде пещеры что-то? - уточнил я.

- Пещера не пещера, а ходы такие… Ну да, типа того, только это искусственная пещера, понимаешь?

- Пробили, что ли, взрывами?

- Да, наверное. Внутри не заблудимся, там все просто. Значит, дальше выходит так: когда до будки добираемся, оставляем коней снаружи. С ними Патриот на стреме стоит. Патриот, понял?

- Добрэ, - ответил тот.

- Стоишь, ствол направив внутрь, в дверь будки, и глядишь, чтоб ничего не появилось оттуда. Стреляешь по всему, что шевелится… Кроме нас, конечно.

- Зрозумив.

- А на козырьке монстр этот твой находиться не может, снаружи? - спросил я.

- Хрен его знает. Может, снаружи, может, внутри, потому я и говорю: подымаемся осторожно, и Шрам с Пригоршней во главе, они у нас самые резкие парни.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒