Субъекты обязательства

§ 4. Субъекты обязательства

Стороны обязательства. Сторонами обязательства являются кредитор и должник. В качестве каждой из сторон могут участвовать одно или одновременно несколько лиц (п. 1 ст. 308 ГК)*(1118).

Как и всякое относительное правоотношение, обязательство устанавливается между строго определенными лицами. Обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц) (п. 3 ст. 308 ГК). Участники гражданского оборота не могут своим соглашением возложить обязанность на третье лицо помимо его воли. Это в полной мере соответствует общегражданскому принципу, в соответствии с которым граждане и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей (ст. 1 ГК)*(1119).

Вместе с тем в случаях, предусмотренных законом, иными нормативными актами или соглашением сторон, обязательство может создавать для третьих лиц права в отношении одной или обеих сторон обязательства. Так, заключение договора в пользу третьего лица порождает у третьего лица право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу (ст. 430 ГК).

Перемена кредитора в обязательстве*(1120). Право, принадлежащее кредитору, может перейти к другому лицу на основании сделки (уступка требования), в силу закона или по решению суда.

Уступка права требования (цессия) представляет собой договор, посредством которого кредитор (цедент) передает принадлежащее ему требование другому лицу (цессионарию).

Уступку требования необходимо отличать от договора, лежащего в ее основании (купли-продажи, дарения и др.). Последний лишь создает обязанность передать требование (является обязательственной сделкой), но не переносит это требование автоматически на другое лицо. Непосредственная передача осуществляется посредством самостоятельного волевого акта - договора цессии, носящего характер распорядительной сделки.

Распорядительный характер договора уступки не позволяет рассматривать его в ряду оснований передачи имущества (купли-продажи, дарения и т.п.). Договор цессии и лежащая в его основании обязательственная сделка имеют различную правовую природу, а потому не могут рассматриваться как однопорядковые величины и противопоставляться друг другу. Только неправильным представлением о сущности рассматриваемых сделок можно объяснить встречающиеся в доктрине и судебной практике утверждения о коллизии "возмездной уступки" и "купли-продажи права требования"*(1121).

Договор уступки представляет собой абстрактную сделку. Это означает, что его действительность не зависит от наличия или действительности обязательственной сделки, лежащей в его основании. Следствием абстрактного характера уступки является повышенная оборотоспособность уступаемого требования. Новый кредитор (цессионарий) при предъявлении требования к должнику не обязан доказывать существование и действительность основания уступки. Равно и должник не вправе заявлять против предъявленного требования возражения, вытекающие из обязательственной сделки между цедентом и цессионарием, лежащей в основании договора цессии.

Абстрактный характер уступки отнюдь не означает, что при отсутствии либо недействительности обязательственной сделки-основания цедент теряет возможность использовать какие-либо способы защиты и несет риск имущественных потерь. В подобной ситуации происходит неосновательное обогащение цессионария за счет цедента. Как следствие, ст. 1106 ГК предусматривает возможность последнего требовать восстановления прежнего положения, т.е. обратного перевода уступленного права на себя по решению суда. Если же на момент предъявления кондикционного требования к цессионарию последний уже осуществил переданное ему право или произвел иное распоряжение, исключающее обратный переход (например, уступил право другому лицу), потерпевший (цедент) вправе требовать от цессионария возмещения действительной стоимости неосновательно полученного (ст. 1105 ГК).

Форма договора цессии зависит от формы сделки, на которой основывается уступаемое право. Если последняя совершена в простой письменной или нотариальной форме, в такую же форму должен облекаться и договор уступки*(1122). В случае когда уступаемое право опирается на сделку, подлежащую государственной регистрации, договор уступки должен быть зарегистрирован в порядке, установленном для регистрации этой сделки, если иное не установлено законом*(1123) (ст. 389 ГК).

Закон исходит из принципиальной допустимости уступки любого обязательственного требования независимо от основания его возникновения. Предметом цессии могут быть как права, вытекающие из договора, так и требования внедоговорного характера (например, о возмещении вреда, причиненного имуществу, требование из неосновательного обогащения).

Допустима уступка будущего требования, т.е. требования, которое еще не существует при заключении сделки цессии (например, требования об уплате покупной цены из будущей купли-продажи определенной вещи)*(1124). При этом такая сделка проявляет свое действие только в момент возникновения требования у цедента*(1125). Будущее требование переходит к цессионарию в момент, когда заключен договор или имеют место иные юридические факты, из которых возникает это требование*(1126).

Вопреки бытующему в судебной практике мнению закон не предъявляет к рассматриваемому договору требования о "полном и безусловном выбытии кредитора из обязательства". Поэтому при юридической делимости обязательства не существует принципиальных препятствий для уступки части требования. Так, кредитор по денежному обязательству может уступить цессионарию лишь часть требования и сохранить оставшуюся часть за собой либо уступить одну часть одному, а другую - другому. Равно допустима уступка прав, вытекающих из так называемого длящегося обязательства. Например, арендодатель вправе уступить требование об уплате арендной платы за определенный период.

Не только возможна, но и по общему правилу не требует соблюдения каких-либо дополнительных условий уступка права, вытекающего из взаимного договора*(1127). Так, цессия денежного требования из договора купли-продажи не влечет замены продавца по первоначальному договору. Уступка приводит лишь к перемене кредитора в обязательстве оплатить товар, совершенно не затрагивая встречного, но самостоятельного обязательства по передаче товара. Сторонами последнего продолжают оставаться договорные контрагенты - цедент и должник. Уступка требования из взаимного договора не сопровождается одновременным переводом долга, а потому, наряду с уступленным правом, к цессионарию не переходят обязанности по договору.

Как исключение из общего принципа, недопустимость уступки требования может быть установлена законом, соглашением сторон либо вытекать из природы соответствующих требований.

Закон может предусматривать полный запрет уступки определенных категорий требований. Так, п. 2 ст. 880 ГК исключает возможность уступки права, воплощенного в именном чеке. Пункт 5 ст. 47 ФЗ "Об ипотеке" не допускает уступку прав по договору об ипотеке или обеспеченному ипотекой обязательству, права из которых удостоверены накладной.

В отдельных случаях закон, хотя и допускает цессию требования, но существенно ограничивает ее возможность установлением определенных условий такой уступки. Эти ограничения, во-первых, могут касаться круга субъектов, способных выступать в качестве цессионария. Так, в силу п. 2 ст. 589 ГК требования из договора постоянной ренты могут быть уступлены только гражданам, а также некоммерческим организациям, если это соответствует целям их деятельности. Во-вторых, законодательство может устанавливать необходимость получения согласия третьих лиц на осуществление уступки. Так, государственное предприятие вправе уступить требование лишь с согласия собственника его имущества (п. 4 ст. 18 ФЗ от 14 ноября 2002 г. "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" (с изм. и доп.)*(1128)). Внешний (конкурсный) управляющий вправе уступить требование, принадлежащее должнику, только после получения согласия собрания кредиторов (п. 4 ст. 101, ст. 140 ФЗ от 26 октября 2002 г. "О банкротстве (несостоятельности)" (с изм. и доп.)*(1129)).

Договор уступки, совершенный в нарушение установленного законом запрета, ничтожен (ст. 168 ГК). Он не влечет правовых последствий, и соответственно, не изменяет принадлежности требования.

Запрет цессии может быть установлен также договором кредитора и должника, заключенным как в момент возникновения требования, так и позднее. Уступка, совершенная кредитором в нарушение указанного соглашения, ничтожна*(1130).

Недопустимость уступки требования может вытекать из природы последнего. Так, невозможна частичная уступка неделимого требования. Исходя из их правовой природы, закон запрещает уступку так называемых высокоперсонифицированных требований, т.е. прав, неразрывно связанных с личностью кредитора. К таким требованиям относятся, в частности, требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью (ст. 383 ГК). Помимо этого, к числу высокоперсонифицированных в литературе относят: требования о предоставлении содержания (п. 1 ст. 601 ГК), о компенсации морального вреда (ст. 151 ГК), об исполнении завещательного отказа (ст. 1137 ГК)*(1131).

Не являются высокоперсонифицированными, а следовательно, не запрещены к уступке требования, возникшие из договора, заключенного цедентом в соответствии с лицензией. В частности, возможна цессия требования банка к заемщику о возврате кредита. При этом цессионарием в рамках подобной уступки может быть любое лицо, в том числе не являющееся кредитной организацией. Наличие специальной правоспособности имеет значение лишь при заключении договора, поскольку сам по себе возврат кредита к числу банковских операций не относится.

От требований, неразрывно связанных с личностью кредитора, следует отличать требования, в которых личность кредитора имеет существенное значение для должника. К числу таких прав можно отнести: требование одаряемого об исполнении обещания дарения (п. 2 ст. 572 ГК); требование о предоставлении имущества в пользование (ст. 606, п. 1 ст. 671, п. 1 ст. 689 ГК); требование заемщика к банку о выдаче кредита (ст. 819 ГК) и т.п. Уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника, допустима, но ограничена необходимостью согласия должника. При этом обязательность согласия должника не превращает уступку в трехстороннюю сделку. Согласие не является частью фактического состава договора уступки, а представляет собой одностороннюю сделку должника, адресованную цеденту, цессионарию или обоим вместе. Будучи односторонней сделкой, согласие должника нуждается не в принятии, а лишь в восприятии его одной (или обеими) стороной договора цессии.

При нарушении предписаний закона об обязательном согласии должника на уступку требования цессии не происходит. Однако если в последующем уступка будет одобрена должником, оно породит желаемые последствия - замену кредитора.

По общему правилу права цедента переходят к цессионарию в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права (ст. 384 ГК). В частности, к новому кредитору переходят обеспечительные права. Однако с учетом специфики некоторых из них данное правило может несколько корректироваться.

Так, к новому кредитору не переходят права по банковской гарантии, за исключением случая, когда гарантия передаваема и стороны цессионной сделки специально договорились о передаче прав по ней цессионарию основного требования*(1132).

Применительно к неустойке следует различать несколько ситуаций. В случае когда на момент уступки отсутствует нарушение, с которым связана уплата неустойки, уступка основного требования влечет автоматический (без особого на то указания в соглашении) переход права на "будущую" уплату неустойки к цессионарию основного требования. Если же факт нарушения на момент уступки уже имел место и срок уплаты неустойки наступил, притязание на уплату неустойки обособляется от основного требования в качестве самостоятельной имущественной ценности. Соответственно, его передача цессионарию основного требования не может происходить автоматически и требует специального соглашения об этом. В отсутствие такого соглашения притязание на уплату неустойки остается у первоначального кредитора*(1133).

Что касается права на возмещение убытков, причиненных неисполнением (ненадлежащим исполнением) обязательства, то оно не является ни мерой обеспечения, ни требованием, тесно связанным с основным обязательством. Будучи самостоятельной имущественной ценностью, требование о возмещении убытков может перейти к новому кредитору лишь в силу особой уступки. При отсутствии таковой указанное требование сохраняется за кредитором и может быть уступлено им третьему лицу.

Цедент должен передать цессионарию документы, удостоверяющие уступленное требование, и сообщить ему сведения, необходимые для его осуществления (п. 2 ст. 385 ГК). Конкретный перечень документов, подлежащих передаче, указывается в соглашении. При его отсутствии цедент обязан передать все находящиеся у него документы, которые могут быть использованы для удостоверения передаваемого требования (подтверждающие его возникновение, существование, объем и т.д.). Если срок передачи документов не установлен соглашением сторон, указанная обязанность должна быть исполнена в разумный срок.

Поскольку обязанность по предоставлению документов вытекает не из договора цессии, а из обязательственной сделки, лежащей в его основании, при неисполнении цедентом указанной обязанности цессионарий может приостановить исполнение своих обязательств по обязательственной сделке либо отказаться от этой сделки и потребовать возмещения убытков (ст. 328 ГК).

Цедент несет ответственность перед цессионарием за недействительность требования, являющегося предметом уступки (ст. 390 ГК). Уступаемое право действительно, если оно существует юридически и фактически, принадлежит цеденту и последний управомочен на совершение уступки. Отсутствие хотя бы одного из названных условий влечет недействительность цессии. Так, недействительной будет передача права, основанного на недействительной сделке цедента и должника, уступка требования, уже не существующего (прекращенного) на момент уступки. Недействительной следует считать цессию требования, обладателем которого цедент на момент уступки не являлся (например, ввиду того, что ранее это требование было уступлено им другому лицу).

Вместе с тем недействительность уступки не означает автоматической ничтожности обязательственной сделки, лежащей в ее основании (купли-продажи, дарения и т.п.). Передачу недействительного (например, несуществующего) права следует расценивать как неисполнение обязанностей, вытекающих из обязательственной сделки.

Отвечая за действительность, цедент не отвечает за фактическую осуществимость уступаемого права (ст. 390 ГК). Тем самым закон возлагает на цессионария риск неисполнения (ненадлежащего исполнения) должником уступленного права. Однако соглашением цессионария с цедентом, по которому последний принимает на себя поручительство за должника, такой риск может быть перенесен на цедента.

Обеспечивая имущественные интересы должника, закон предоставляет ему право использовать против требования цессионария все возражения, которые он имел против цедента (ст. 386 ГК). Круг таких возражений определяется на момент получения им уведомления о состоявшейся цессии. При этом ключевое значение должно придаваться не моменту фактического заявления возражения, а моменту возникновения правового основания для его заявления. Так, покупатель (должник) вправе ссылаться на недостатки товара, переданного продавцом (цедентом), и в случае, когда эти недостатки обнаружены после получения уведомления.

Возражения должника могут относиться к недействительности договора или его неисполнению (ненадлежащему исполнению) цедентом, истечению исковой давности по соответствующему требованию, прекращению обязательства (путем исполнения, зачета, новации и т.п.) в отношении цедента до момента уведомления об уступке. Однако должник не вправе ссылаться на пороки обязательственной сделки между цедентом и цессионарием, лежащей в основании уступки.

В случае неоднократной уступки должник сохраняет и может приводить против требования последнего цессионария все возражения, которые он имел против всех его предшественников (аукторов).

Учитывая, что должник не принимает участие в цессионном договоре, закон связывает его обязанность произвести исполнение цессионарию лишь с получением им письменного уведомления (п. 3 ст. 382 ГК). Однако законодатель не обуславливает действительность уступки фактом получения должником уведомления о ней. Последнее находится за пределами юридического состава цессии*(1134) и не оказывает влияния ни на действительность совершенной уступки, ни на момент ее вступления в силу*(1135).

Не влияя на отношения между цедентом и цессионарием, уведомление имеет особое значение для "внешних" последствий уступки. Так, риск неблагоприятных последствий неуведомления должника о состоявшейся уступке возлагается законом на цессионария. К числу таких последствий относятся: возможное увеличение числа возражений должника, которые он может использовать против требования цессионария (ст. 386 ГК); возможное увеличение числа требований должника, которые он может предъявить к зачету требования цессионария (ст. 386, 412 ГК); возможность для должника освободиться от обязательства исполнением, произведенным в адрес цедента.

Закон не уточняет, какая из сторон договора цессии (цедент или цессионарий) должна направить письменное уведомление о состоявшейся уступке должнику, признавая легитимным уведомление любой из сторон. При направлении цессионарием уведомления о состоявшейся уступке должнику у последнего могут возникнуть сомнения в наличии и обоснованности соответствующих прав цессионария. В подобной ситуации закон дозволяет должнику не исполнять обязательство новому кредитору до предоставления доказательств состоявшейся уступки (ст. 385 ГК). Уведомление, направленное первоначальным кредитором, во всех случаях должно считаться достаточным подтверждением уступки.

Исполнение, произведенное неуведомленным об уступке должником в адрес цедента, признается надлежащим (п. 3 ст. 382 ГК) и исключает возможность предъявления должнику требования об исполнении со стороны цессионария. Однако, поскольку цедент не является обладателем уступленного права, а, следовательно, получил исполнение в отсутствие правового основания, цессионарий может предъявить к нему требование о возврате неосновательно полученного, а также о возмещении доходов (ст. 1104, 1105, 1107 ГК).

Если, несмотря на полученное уведомление, должник произведет исполнение цеденту, такое исполнение не может быть признано надлежащим. Оно не прекращает обязательства должника и не исключает возможность предъявления к нему соответствующего требования со стороны цессионария. После исполнения цессионарию должник, в свою очередь, может истребовать от цедента неосновательно полученное. Вместо предъявления требования об исполнении к должнику цессионарий вправе истребовать от цедента как неосновательное обогащение все полученное последним от должника.

Переход прав кредитора к другому лицу может происходить "автоматически" на основании нормативного предписания при наступлении указанных в нем обстоятельств (cessio legis) (ст. 387 ГК).

К cessio legis закон относит прежде всего все случаи универсального правопреемства. Последнее характеризуется единовременным переходом к преемнику (преемникам) всей совокупности прав и обязанностей правопредшественника, принадлежащей ему на момент правопреемства, как единого целого*(1136). Универсальное правопреемство имеет место, в частности, при реорганизации юридического лица, а также при наследовании. В первом из указанных случаев в силу п. 4 ст. 57 ГК моментом перехода прав кредитора к другому лицу является момент государственной регистрации вновь возникших юридических лиц (при реорганизации в форме присоединения - момент внесения в единый государственный реестр записи о прекращении деятельности присоединенного юридического лица). Во втором - в качестве такового выступает день открытия наследства (п. 4 ст. 1152 ГК).

К cessio legis относятся также случаи перехода прав кредитора к лицу, исполнившему обязательство за должника. Статья 387 ГК называет три таких случая: а) переход к залогодателю, не являющемуся должником, исполнившему обязательство должника, прав кредитора по обязательству; б) переход прав кредитора к поручителю, исполнившему обязательство; в) переход к страховщику, выплатившему страховое возмещение по договору имущественного страхования, прав страхователя (выгодоприобретателя) к лицу, ответственному за убытки. Поскольку этот перечень является открытым, к этой же группе следует отнести переход к третьему лицу, удовлетворившему за свой счет требование кредитора, прав последнего по обязательству в случаях, предусмотренных п. 2 ст. 313 ГК. Все перечисленные случаи рассматриваются в юридической литературе как единый институт суброгации*(1137). Суброгация характеризуется переходом к преемнику (суброгату), исполнившему обязательство за другое лицо (основного должника), в силу (в момент и в размере) произведенного исполнения, прав кредитора (суброганта) к основному должнику. Суброгация является исключением из правила п. 1 ст. 408 ГК, поскольку произведенное суброгатом исполнение не прекращает обязательство основного должника, а лишь служит основанием для перехода прав кредитора. Соответственно, суброгация допускается только в случаях, предусмотренных в законе*(1138).

Статья 387 ГК относит к cessio legis и переход прав кредитора на основании решения суда (cessio juridicalis). Подобное указание не совсем корректно, поскольку судебный акт о переводе прав кредитора на другое лицо является самостоятельным основанием правопреемства. Данный вид характеризуется тем, что фактической предпосылкой перехода выступает решение суда, требование считается перешедшим в момент вступления судебного акта в законную силу и рядом других особенностей*(1139).

Перевод требования по решению суда возможен только в случаях, указанных в законе (абз. 3 ст. 387 ГК). В частности, примерами cessio juridicalis выступают: перевод прав по закладной на третье лицо, полностью исполнившее за должника обеспеченное ипотекой обязательство (п. 5 ст. 48 ФЗ "Об ипотеке"); перевод на комитента прав комиссионера по сделке, заключенной последним с третьим лицом (п. 2 ст. 993 ГК).

Поскольку положения гл. 24 ГК носят универсальный характер, они практически полностью распространяются и на случаи перехода требования в силу закона или по решению суда. В частности, подлежат применению правила, касающиеся объема прав кредитора, возражений должника, необходимости его уведомления и последствий отсутствия такового (пп. 2, 3 ст. 382, ст. 383-386, 388, 412 ГК).

Перемена должника в обязательстве. Правовой формой, опосредующей перемену должника, является перевод долга. Договор перевода долга представляет собой соглашение между должником ("первоначальным должником") и другим лицом ("новым должником"). Он является двусторонней абстрактной распорядительной сделкой, заключаемой во исполнение существующего между сторонами обязательственного договора (например, консенсуального договора дарения).

Учитывая, что личность должника имеет большое значение для кредитора, закон допускает перевод долга только с согласия последнего (п. 1 ст. 391 ГК). Согласие кредитора представляет собой одностороннюю сделку, адресованную первоначальному должнику, принимателю долга или обоим вместе. Оно порождает правовые последствия с момента его восприятия адресатом и, соответственно, после этого момента не может быть взято обратно кредитором. Исключение составляет случай предварительного согласия, которое порождает правовой эффект лишь с момента заключения договора перевода долга*(1140).

Отсутствие согласия кредитора на перевод долга означает лишь недостижение основного правового результата договора - замены должника. На положении сторон как субъектов обязательственной сделки отсутствие согласия (равно как и несогласие) кредитора никакого влияния не оказывает. "Другое лицо" будет нести обязанность освободить должника от долга, для чего может использовать, к примеру, конструкцию "возложения исполнения" (ст. 313 ГК).

Форма договора перевода долга зависит от формы сделки, являющейся основанием возникновения долга. При совершении последней в простой письменной или нотариальной форме в такую же форму должен облекаться и договор перевода долга*(1141). В случае когда переводимый долг возник из сделки, подлежащей государственной регистрации, договор перевода долга также должен быть зарегистрирован (п. 2 ст. 391, ст. 389 ГК).

Анализ п. 1 ст. 391 ГК позволяет утверждать о принципиальной переводимости любого долга, в том числе по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника. Перевод долга не допускается лишь в случаях, когда он противоречит нормативным предписаниям. Так, недопустим перевод части долга в неделимых обязательствах, перевод долгов, законодательно связанных с правовым статусом определенного лица, а также в некоторых других случаях*(1142).

Иногда перевод долга, хотя и допустим, но поставлен в зависимость от соблюдения дополнительных условий. Так, государственное предприятие вправе перевести долг лишь с согласия собственника его имущества (п. 4 ст. 18 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях"). Внешний управляющий вправе совершать сделки, влекущие перевод долга, только после согласования с собранием кредиторов (п. 4 ст. 101 ФЗ "О банкротстве (несостоятельности)").

Если не предусмотрено иное, обязательство первоначального должника переходит к новому в полном объеме, включая уплату процентов, неустойки, а также иные обеспечительные меры. Исключение составляют обязательства поручителя и залогодателя, которые обеспечивали исполнение первоначального должника. Поручительство и залог прекращаются, если поручитель (залогодатель) не выразил своего согласия отвечать за нового должника (ст. 356, п. 2 ст. 367 ГК).

Следствием перевода долга является замена должника в обязательстве. Само содержание обязательства, в том числе правовое положение должника, при этом остается неизменным. В полном соответствии с этим принципом закон предоставляет новому должнику возможность использования против требований кредитора возражений, вытекающих из отношений последнего с первоначальным должником. Так, новый должник вправе ссылаться, например, на истечение срока исковой давности для взыскания долга. Приниматель долга может противопоставить требованию кредитора также возражения, основанные на его собственных отношениях с кредитором, например предъявить к зачету встречное однородное требование. Вместе с тем воспользоваться против кредитора зачетом требования, принадлежащего первоначальному должнику, новый должник не вправе. В противном случае новый должник распоряжался бы тем, что ему не принадлежит, односторонним волеизъявлением изменяя имущественную сферу автономного и самостоятельного субъекта.

Новый должник не вправе выдвигать против требования кредитора возражения, основанные на отношениях со своим правопредшественником. Его долг остается таким же, каким он был у первоначального должника, не осложняясь теми правоотношениями, которые имеют место между должниками и не имеют значения для кредитора*(1143). Абстрактный характер распорядительной сделки перевода долга исключает для нового должника возможность ссылаться во взаимоотношениях с кредитором и на пороки обязательственной сделки, лежащей в основании перевода долга.

Действующий Гражданский кодекс признает значение перевода долга только за соглашением должника и третьего (другого) лица. Доктрине и законодательству ряда зарубежных стран (в основном, германской правовой семьи) знакомы и другие варианты. Так, допускается перевод долга соглашением "кредитор - третье лицо".

Подобная модель, известная еще римскому праву (expromissio), в силу принципа свободы договора возможна и в рамках отечественного правопорядка.

Помимо сделки, замена должника может происходить на основании закона при наступлении указанных в нем обстоятельств. Наиболее распространенным случаем подобного перехода является универсальное правопреемство (наследование и реорганизация).

Замена должника возможна и в силу судебного акта, в случаях, названных в законе.

Указанные выше правила относительно объема переходящего долга, возможных возражений нового должника подлежат применению и при перемене должника в силу закона или решения суда.

⇐ Предыдущая 1 2 34