Сказка о двух братьях и внучке Бабы Яги.

Сказка о двух братьях и внучке Бабы Яги.

В некотором царстве, в некотором государстве, давным-давно, а может, и сейчас, жили себе были два брата. Старший брат, как водится, был умным. С утра до ночи всё думу думал, так и эдак прикидывал, раскладывал, да высчитывал, как же ему разбогатеть, да в люди выбиться:

то дело трудно -это нудно, то не складно - а это накладно, то не подходит - это не годится, и решил он, наконец - жениться. Правду сказать, парень он был видный, ладный, да пригожий, косая сажень в плечах, волосы русые по плечам вьются. Девки об него все глаза обломали. Ну, и он себе цены сложить не мог. Нет-нет, да и глянет в зеркальце – «Ах, и хорош!».

Жену выбирал себе тоже по-умному. Выбирал-перебирал – та крива, та коса, та глупа, эта неказиста, а та весом пудов триста, эта ростом не вышла, а эта прет себе, как дышло, ну, а эта вообще голь перекатная, на неё и глядеть-то не стоит. В общем, нелегкое это дело- жену по-умному выбирать.

Ну, а младшенький что ж? А младшенький, Иванушка, тот совсем другой был. Лежал себе на печи, ел калачи, да песни пел во все горло. А то в лес пойдет, да в поле – стоит себе день-деньской, на Солнышко ясное любуется, на поля бескрайние, на леса могучие, на Русь Светлую. Так до Зорьки Закатной и простоит, не шелохнется. А в лес пойдет – с птицами-синицами, да со зверьем разным беседует – они ему говорят, а он им отвечает. Грибов, да ягод наберет – и счастлив. Ну, не дурак ли? Ясно дело – Дурак. Так его все и звали, не иначе, как Иванушка-Дурачок.

Ну, что ж - тут присказка наша кончается, ну, а сказка начинается.

Ну, так вот… Пошла как-то промеж людей молва, будто бы у самой Бабы Яги внучка на выданье, Василисушка. И такая она умница, да красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать, да еще и Волшебница знатная в придачу! Шутка ли – самой Бабы Яги внучка!

Народу к ней сваталось много. Парни все, как на подбор - один лучше другого, да всё без толку. Никто ко двору так и не пришелся.

Вот и решил Старший Брат счастья попытать, судьбу испытать. Сам он в себе нисколечко не сомневался, цену знал. Ну, а за такой женой, как Василисушка, всю жизнь, как за каменной стеной будешь.

Решил - и сделал. Надел рубаху праздничную, сверху кафтан расписной, красным кушаком подпоясался, на голову шапку соболью приладил – ни дать, ни взять – красавец!

Иван с него только посмеивается:

- Это ж в который раз свататься идешь? В четвертый, али в пятый…? На тебя ведь не угодишь.

- Много ты понимаешь! – Брат отвечает. - Такому молодцу, как я и жена должна под стать быть!

- Что же ты, жену себе по фасаду выбираешь? А, говорят, вроде по любви надо …

- По любви только дураки женятся, а надобно по-умному – чтоб и вид был, и к виду кое-чего прилагалось. - И давай палец о палец потирать, дескать, кто знает, тот поймет. - Вот увидишь, в этот раз осечки не будет!

- Ой ли! Зарекался петух в суп не хаживать!

- Поговори мне еще! ... Знаешь ли, хоть, к кому свататься иду?

- К царевне, что ль?

- Ха! К царевне. Бери выше!

- Да, кто ж выше-то?

- Молва идет - у самой Бабы Яги внучка на выданье.

- Ага, так она за тебя замуж и пошла!

- За такого ладного, да справного? Пойдет, как миленькая! Это на тебя, убогого, никто не взглянет. Ну, ничего, вот женюсь на Бабы Яги внучке, мы и тебе пару подберем – слепую, да глухую!

Засмеялся обидно, и ушел себе.

А Иванушка дома остался, на печи лежать. Лежит, в потолок глядит, не иначе чего интересного там нашел. А тут Кот, приятель его, как раз в гости пожаловал. Увидал, наверное, что Старший Брат из дому ушел. Не любил Кота Старшенький. Ну, вот, котяра в избу зашел и сразу же к Иванушке на печку, ластится. Что, спрашивает, куда это Старшенький собрался, разоделся? Не иначе, как опять свататься? А как узнал, что к самой внучке Бабы Яги, давай и Ивана подбивать. «Пойди,- говорит, - погляди, не убудет же».

Иван уперся:

- Чего мне на нее глядеть? Девок я, что ли не видал.

- Такой не видал! - И давай расписывать:

«И щечки то у нее, что твой маков цвет, зубки – белее жемчуга, глаза – как озера синие! Заглянешь в них – будто водой чистой родниковой умылся. Засмеётся – словно реченька хрустальная зажурчит, али колокольцы заперезваниваются. Сама как посмотрит, бровью соболиной поведёт – птицы в лесу сильнее петь начинают, цветы распускаются, к небу тянутся, ягоды соком сахарным наливаются. Ручкой белой тучи с небес прогоняет, а Солнышко само из-за туч выходит, на нее любуется».

Иван слушает, да дивится – такой Красы никто ещё и не видывал!

- Надо же! …Погоди, а ты-то откуда знаешь?

- Откуда, откуда… Так ведь я у Бабы Яги в услужении.

.- Ах, ты, котяра! А я думал, ты мой друг!

- Так и есть, Ваня. Ей служу, а с тобой дружу. И как друг тебе советую – попытай счастья, а иначе, и братец твой непутевый пропадёт. Не проста внучка-то у Бабы Яги, ох, не проста! Не сладит он с ней.

- Ну, и хитрец! Ладно уж, пойду, погляжу. Как на такую не поглядеть?!

Соскочил с печи, да и пошел в чём был. Не свататься же! И так сойдёт.

А Старшенький спешит себе, поспешает, торопится, уже далече успел отойти. На болота вышел, слышит, пищит вроде кто-то. Глядел, глядел, никого не углядел.

-Эй! – Спрашивает.- Кто тут?

- Помоги мне!

- Да, кто зовёт-то?

- Здесь я, посреди болота, под листиком спряталась.

Посмотрел повнимательней – то ли червяк, то ли змейка малая.

-Мне, - пищит, - на тропинку надо, да большая жаба сидит, меня караулит! Съесть хочет! Не выбраться никак! Вытащи меня.

- Еще чего! Буду я из-за какого-то червяка в болото лезть!

А она пуще хнычет:

- Помоги, я в долгу не останусь.

- Да, ты хоть знаешь, куда я иду?! К внучке самой Бабы Яги свататься! Ей меня во всей красе увидеть надо, а ты предлагаешь в болоте искупаться! Да и что с тебя взять-то, на крючок разве, да на рыбалку? Авось, поглупее кто найдется, вытащит! Прощай!

И дальше поспешил. По кочкам прыгает, сапожки бережет. Так болото и проскакал.

Змейка ему в след поглядела, да вроде как усмехнулась, что ли.

- Ну, прощай, женишок!

А тут как раз и младшенький до болота добрался.

Тоже слышит, плачет кто-то.

- Эй! Кто тут? – спрашивает.

- Я…Я здесь, под листиком спряталась.

Присмотрелся Иван, вроде змейка, да больно маленькая какая-то, с ладошку.

- А плачешь чего, кроха?

- Да вот в болоте застряла. Мне бы на дорожку попасть, да тут жаба здоровущая. Притаилась, съесть меня хочет! Помоги мне, вытащи!

-Эх, ты! Ладно уж, помогу!

Да и полез в болото. Сам весь по пояс грязный, а малютку все-таки вытащил.

- … Вот так.

Змейка в глаза Ивану смотрит: « Спасибо, тебе Иванушка! Не забуду твоей доброты». Тому аж неловко стало.

- Ладно, чего там. …Однако извозился-то я как с тобой! Ну, да ничего, авось обсохнет. Ты ползи ка лучше, малышка, домой, да на болото больше не лазай. Прощай!

Сказал, да и пошел брата догонять. А змейка не уползает, в след ему глядит.

- Вот и нашелся, кто по глупее. Прощай, Ваня! Да свидимся ещё!

А Старший Брат, как болото проскакал, на опушку леса вышел. Глядь, в терновнике лиса застряла, хвостом в колючках запуталась. Рвется изо всех сил, да только сильнее запутывается.

Брата увидала, и давай просить: «Помоги мне, освободи!»

Только Старший Брат ее не слушает – на мех дивится. Не видал ещё в жизни такого богатого меха: густой, длинный, пушистый, на свету горит весь – переливается!

- Ах! – Говорит.- Вот так удача! То день-деньской по лесу проходить нужно, чтобы лису добыть, а тут сама в руки достаётся! Да еще какая! Мех-то на загляденье!

А лиса пуще прежнего молит:

- Не губи! У меня детушки малые дома сидят!

Да Старший Брат только отмахнулся.

- Что мне твои детушки! Ты, хоть, знаешь, куда я иду? К внучке самой Бабы Яги свататься! Вот подарю ей тебя! Она воротник из тебя сделает, а мне спасибо скажет, и поласковей станет! Так, что, прости, ничего личного!

Аккуратно из колючек выпутал, в котомку сунул и дальше идти собрался.

Да только вдруг, ни с того ни с сего, разморило его, голова пудовой сделалась, глаза сами закрываются, и в сон неодолимо клонит.

- Что такое! Неужто устал так? Мочи нет сопротивляться. Прилягу, пожалуй, отдохну немного.

Место себе нашёл, котомку рядом пристроил, да и повалился спать.

А тут Иванушка то же на опушку вышел, смотрит брат лежит – во всю мощь храпит.

- Ну, подожду, - думает, - пока проснется. Вместе то оно веселее.

Уселся невдалеке, к дереву прислонился, вдруг, слышит, стонет кто-то, или хнычет. «Что за дела?»

Оглянулся вокруг – никого.

- Эй! Кто тут, - спрашивает, - покажись?

- Я, Лиса.

- Да где ты? Я тебя не вижу! И чего ты плачешь?

- Здесь я, в котомке у твоего брата. Он меня из терновника вытащил. Хочет внучке Бабы Яги подарить, чтоб она из меня воротник сделала. Спаси меня!

- Ах, вот оно, что! Погоди.

На котомку посмотрел, а там и в правду что-то шевелится. Он тихонечко её из под брата вынул, развязал, да так и ахнул – в глаза точно огнём брызнуло.

- Ух ты! Ну, и мех-то у тебя!

А лиса как про мех услышала – пригорюнилась.

- Вот и брат твой так же загляделся. Подарю, говорит. С богатым подарком, милее для суженной буду. А теперь, и ты, видать, позарился.

Иван на нее только руками замахал.

- Да, что ты! Подивился красе! Да, только негоже ради чьей-то прихоти живую душу губить. Отпущу я тебя. Не бойся!

Котомку по шире раскрыл – лиса и выскочила. Вокруг Ивана прыгает, хвостом машет, в глаза заглядывает.

- Спасибо тебе!

- Только как же ты в терн то угодила?

- Торопилась очень. К детишкам малым спешила, не углядела.

- Ну, тогда беги скорее, пока брат не проснулся!

- Сердце у тебя доброе! Я твоей доброты не забуду.

- Да, уж чего там! Погоди, котомку разорву, будто ты сама убежала…

Только-только котомку на место пристроил, а тут и брат проснулся.

- Ох! Эк, меня сморило! На ровном месте просто.

Ивана увидел, нахмурился.

- И ты тут? Чего вздумал?

- Здорово, брат. Да, вот, охота и мне стала на внучку Бабы Яги поглядеть. Такая ли, как про нее сказывают, али врут все.

Тот глянул сурово.

- Охота, не охота, а под ногами у меня не путайся! Уяснил?

А Иван только посмеивается.«Уяснил».

- Ну, все, отдохнул. Пора. – Старший Брат встал, отряхнулся, да не утерпел. - Тут у меня подарочек для невесты богатый нашелся. На воротник. Вот она обрадуется!... Щас покажу…- И за котомкой потянулся … Глядь, а в котомке то пусто.

Он как закричит.

- Где Лиса?! Тут Лиса в котомке была!

А Иван будто и не понимает ничего.

- Какая Лиса? – спрашивает.

- Да обыкновенная! Мех только у нее сказочный – густой такой, пушистый, яркий, на Солнце точно горит, переливается! - Увидел дыру.- Э… вот плутовка! Прогрызла, да убежала. Связать надо было! А ведь я ее из терновника спас! Неблагодарная! Теперь придется идти без подарка. ...Ладно, пошли.– На Ивана глянул - … Экий ты грязный, да растрепанный! Придем – держись в стороне, будто тебя и нету! Не позорь меня!

И зашагал впереди, а Иван за ним пристроился.

Долго ли, коротко ли, вышли они к избушке на курьих ножках, к той, что у самого дремучего леса стоит, к лесу передом, а к людям задом. Под ветром прогибается, с ноги на ногу переминается, вся мхом поросла, крыша покосилась – того и гляди, развалится, такая ветхая.

- А ну, курятник! – Кричит Старший Брат.- Поворотись-ка к лесу задом, а к нам передом!

Избушка покряхтела-покряхтела, да и повернулась. Братья по ступенькам поднялись, и вовнутрь зашли.

Глядят – что за чудеса! Печь изразцовая, на ней кувшины, да крынки расписные, наверху одеяльца, лоскутом ярким стеганные, петушки резные на оконцах, занавесочки вышитые, пол чисто подметен, а посредине стол дубовый, до блеска начищенный, стоит. И во всем этом великолепии девица молодая хлопочет. Сама с виду неказистая, грязная, да чумазая, сажей перепачканная, волосы нечесаны, на сарафане заплатки, но делает все хватко, быстро, ладно. Кажется, за раз везде поспевает – и кашу в печь наладить, и пол подмести, и крошки со стола смахнуть, и песню спеть, да еще и кота приласкать. А кот-то знакомый. К ней ластится, и на Ивана с Братом хитро так поглядывает.

Девица гостей увидала, от неожиданности веник выронила. Иван веник с полу поднял, ей подал, а сам Коту шепчет: «И ты тут, плут!»

- Мяу! – Будто и ни при чем. Вот, хитрец!

Старший Брат плечи расправил.

- Эй, чернавка, - говорит, - зови поскорей Бабу Ягу, да ее внучку!

А девица на них смотрит, да не торопится.

Старший Брат рассердился.

- Ну, чего столбом стала?! Беги, говорю! Скажи, жених, к ней пришел! Свататься.

А она и не испугалась совсем, смотрит насмешливо.

- Это ты, что ль, жених?

Тот даже опешил от наглости такой.

- А что – не видно? Только ты глаза то не ломай – жених-то, я жених, да не про твою честь!

- А что так – лицом не вышла?

- Ничем не вышла. Я к внучке Бабы Яги свататься пришел, а не к служанке. А к тебе вон, пусть братец мой меньшой сватается. Вы как раз с ним пара! Ха-ха-ха… Давай, пошевеливайся!

Иван стоит, не знает, куда глаза от сраму деть, а девица ни слова больше не сказала, косу свою растрепанную за спину перекинула, хмыкнула, да и прочь пошла.

А через минуту выходит с самой Бабой Ягой.

Яга с ноги на ногу переваливается, одной ногой шагает, другую подтягивает, нос у неё крючком, брови торчком, глаза как уголья горят, вот-вот Душу изнутри выжгут. Голос хриплый, сипой, словно жернова камни перетирают.

- Кхе..кхе…кхе…Это кто тут сваты? Дайте-ка погляжу…

И давай «угольями» своими жечь, в самую нутрь заглядывать.

Братья и так струхнули, как ее увидали, а тут и вовсе обмерли. Спрятаться бы, да некуда!

Благо пытка длилась не долго. Отвела Баба Яга глазищи и к лавке поковыляла. Села, ногу свою костяную вытянула: «Ну-ну».

А как попустило их маленько, Братец Старший встряхнулся, в себя пришёл.

- Гляди, бабуся, не жалко. Только где ж внучка то твоя, Василиса? Я ведь к ней!

- Внучка? – Удивилась Баба Яга.- Как где?! Где ей и положено быть – рядом со мной! Вот же она. И на Девку-Чернавку показывает.

Тут брат оторопел вовсе.

- То есть, как – эта?! Про нее совсем другое сказывали! И красавица, дескать, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и умница, и волшебница знатная, а эта - помело от веника какое-то…

А Баба Яга смеётся.

- Волшебница, волшебница! Кхе-кхе-кхе… - И говорит Девке-Чернавке, да хитро так. - Ну, прекращай уже, внученька, видишь, люди по серьезному делу к тебе, свататься, а ты… Кхе-кхе-кхе… Да вы на её выкрутасы внимания не обращайте. Любит она у меня …пошутить, да и своенравная чересчур. – А сама в свой крючковатый нос улыбается.

Тут Девка-Чернавка снова хмыкнула, да и обернулась Красавицей. Да такой, что у братьев дух перехватило, сердце через раз биться стало, глаза как моргать забыли - так хороша была Василисушка!

А она брови соболиные строго свела, да и к Брату Старшему подступает.

- Ты, значит, женишок?

Брат растерялся, глаза потупил, не знает, куда их деть.

- Прости, - говорит, - Девица-Красавица. Я же тебя не признал!

А та не улыбается, всё пытает.

- Один свататься пришел, али как?

- Один.

- А это кто с тобой? – И на Ивана показывает.

- Это? Братец мой младший.

- То же жених?

Тут уж Старший не выдержал, прыснул со смеху.

- Он-то? Да неее… Какой из него жених, так увязался.

Глядит, гроза вроде как миновала, он и приободрился, перья распушил.

- Ну, что, - говорит, - Девица-Красавица, что скажешь, гожусь я тебе в мужья, али нет? Дай ответ.

- Дам. – Отвечает. - Только сперва испытаю тебя. Загадки тебе загадывать стану. Да, вот отгадаешь ли?

Старший Брат даже обиделся.

- А с чего мне их не отгадать? Дураком меня еще никто не называл. Загадывай свои загадки.

Василиса прищурилась.

- Ну, гляди, молодец. Вот тебе моя первая загадка Ответь ка

- в чем краса человеческая?

В кафтане чистом, али в сердце добром?

Кто краше – чистый, да бессердечный,

Али тот, кто в грязи по пояс,

Да ради другого себя не пожалеет?

Старшенький растерялся.

- Что-то я не пойму тебя, девица. Краса она и есть краса. Как же это грязный по пояс, красивым быть может? Да это и не загадка вовсе. Загадка – это «сидит дед, в шубу одет, кто его раздевает, тот слезы проливает», или «сидит девица, сама в темнице, а коса наружу». А это что?!!!

Только Василиса на него уже и не глядит. К Ивану подошла.

- Ну, а ты, что скажешь, Иванушка? Понятна ли тебе моя загадка?

Иван на нее смотрит, и голос у нее такой знакомый, где-то ведь уже слыхал раньше, и загадка эта…

- Постой-ка, Девица Красная, может глупость скажу …. Уж не ты ли той змейкой на болоте была?

Василиса засмеялась, да и оборотилась тут же Змейкой малой. К Брату подползла и пищит.

- Что же ты не спас меня, молодец? На съедение жабе оставил! Испачкаться побоялся?

Тот так на лавку и сел, как стоял. Понял, какого маху дал!

- Так это ты была, чаровница?! Так не честно! Я же к тебе шёл!

А та снова Василисой стала и говорит.

- А это и было, на самом деле, первое мое испытание. Не справился ты с ним.

А Баба Яга на лавке знай себе квохчет: «Кхе-кхе-кхе...».

А внучка продолжает.

- Ну, что ж, вот тебе вторая моя загадка.

Кто богач?

Кто с дорогими подарками пришел,

Да с пустым Сердцем.

Али тот, у кого руки пусты,

А Сердце всех вмещает?

Опять Старший брат ничего понять не может: «Ну, как тот, у кого богатство на руках, может бедным быть? Непонятно же!»

-Ну, что за загадки у тебя неправильные!Вы бы образумили свою внучку, бабуся!- Это он Бабе Яге.- Что это она за глупости спрашивает?

А Баба Яга, знай себе, посмеивается.

- А ты подумай, милок, подумай.

- А чего тут думать?! «У кого руки пусты, тот богат» - да, ничего страннее этого не слыхал! Вот если б ты увидела, Красавица, какую лису я тебе в подарок хотел принести – ты бы такое не говорила! Уж там богатство, так богатство!

А Василиса вмиг оборачивается Лисой.

- Уж не Эту ли?

Тот оторопел, слова вымолвить не может, а она не унимается.

- Я ведь просила тебя меня отпустить, малыми детушками заклинала, а ты не пожалел!

Ну, что тут скажешь?

Обернулась Василиса снова собой, и снова к Старшему Брату подступается.

- Это и было, - говорит, - мое второе испытание, и ты его не прошел. Ну, а вот тебе моя третья загадка.

Сам мал, а нос кверху задрал.

Брат и вовсе обмяк.

- Не знаю, - отвечает, - кто это! - Да на этот раз понял, о чем она.

- А ты подумай? Никого не напоминает? - И основа обернулась Девушкой – Чернавкой.- Говоришь, Иван мне как раз пара и есть? Значит, так тому и быть! Он все мои испытания прошёл!

Обернулась Василисой, к Ивану подошла, за руку его взяла.

- Что скажешь, Ванюша, люба ли я тебе?

А тот вздохнуть лишний раз боится, чтобы счастье свое не спугнуть.

- Ох, как люба! – Отвечает.- О такой, как ты, Василисушка, я и мечтать не смел!

Тогда она Ивана к Бабе Яге подвела.

- Выбрала я, бабушка! Вот мой суженный!

Баба Яга на Ивана глянула, да на этот раз не обожгла, а согрела будто.

- Молодец, внученька! Хорошего мужа себе нашла.

Тут Старший Брат не выдержал.

- Да, как же это так?! Да, что же это получается?!Дурень мне дорогу перешел!!?

А Василиса на него как зыркнет, глаза у нее чернее тучи сделались.

- А тебя, молодец, за сердце твое черствое, за руки жадные, да за надменность твою - я в червяка оборочу. Будешь отныне на болоте сидеть! Там твое место! Глядишь, уму-разуму и наберешься!

Иван и слова вымолвить не успел, а на месте брата уже червяк извивается, того и гляди ненароком раздавишь. А когда опомнился, давай Василису просить.

- Прости его, Василисушка. Все-таки брат он мне родный. Верни ему облик человеческий.

Та на него посмотрела.

- Ну, будь по-твоему. – Отвечает. - Только, как бы беде не случиться. Неспокойно что-то мое сердце.

Глядь, а Брат опять человеком сделался. Стоит рядом, хмурится, глаза прячет. Видел бы Иван, что в тех глазах было – тоже испугался бы.

Ну, что ж, тут, как говорится, и сказочки бы конец, честным пирком, да за свадебку!…

Да не тут то было!

Иванушка на суженую и наглядеться не успел, как вдруг грянул гром страшный, будто небеса пополам раскололись, а потом все вокруг как засвистело, зашипело, завизжало, избушка ходуном заходила, крышуу нее напрочь снесло. Смотрят, а перед ними Змей сидит, головой во все стороны вертит, из пасти пламя изрыгает, из ноздрей дым выдувает, глазами искры мечет, когтями пол калечит. Старший Брат от страха под лавку спрятался.

А Баба Яга Змея как увидала, страшным криком закричала:

- Ты чего, Змеище окаянный, прилетел? Али не договор у нас с тобой – тебе с Той стороны на Эту не летать, народ не пугать, зла не чинить, людей не губить?!

А тот ей в ответ ревет:

- А я никого губить и не собираюсь, договора не нарушаю. Наоборот, слыхал, внучка у тебя, красавица, на выданье. Что же ты, Баба Яга, внучку замуж выдаешь, а мне ничего и не сказала?! Не по-соседски это! Может, я замуж ее хочу взять? Честь ей великую оказать!

Тут Василиса не выдержала:

- Замуж, за тебя?! Да, Никогда! Улетай обратно, Змеище поганый!

Змей от досады огнем дыхнул.

- Видать, не такая ты и умная, Девица, как о тебе сказывают, раз от счастья своего, не подумав, отказываешься? Я же тебя, Красавицу, златом–серебром осыплю; жемчугами скатными, изумрудами, да сапфирами разукрашу; в парчу, да соболя обряжу!

- Может, и Счастье это, – та отвечает, - да не мое!

А Змею это не нравится!

-Что-то плохо ты свою внучку воспитала, старая. Не пристало ей мне перечить! Ну, да ничего, станет моей женой – обломаю. Уму – разуму научу, будет у меня, как шелковая.

Баба Яга, хоть и с костяной ногой, да с лавки проворно скидывается, на Змея наступает.

- Ишь, чего удумал! Не бывать этому! Не будет над ней никогда хозяина! Сама себе мужа выберет!

А змею смешно только.

- И ты туда же, перечить?!Устал я с вами препираться. Тяжел для меня воздух Этой стороны. Не хочешь по хорошему - силком заберу, и спрашивать не стану!!

Тут Иванушка опомнился, Василису собой загородил.

- Не трожь ее! – Кричит. – Не позволю!

Змей вздыбился, да так, что все вокруг ходуном заходило.

- А это еще кто? Не разгляжу что-то! А, ну, прочь, человечишко, с дороги, пока не раздавил!

Одной лапищей Ивана в сторону отбросил, а другой Василису схватил, да и в небо унес, только его и видели.

Иван за голову схватился, от горя на пол повалился, да как беде своей помочь, не знает. Тут из-под лавки Брат вылез, отряхнулся, огляделся, да и говорит с издевочкой.

- Что ж это вы, бабуся, внучку свою не уберегли?

- Нет у меня силы, - отвечает Баба Яга, - чтобы Змея одолеть! Его Сила Той стороной кормится, а моя Этой.

-Да что за стороны такие, не понятно?

- Обыкновенные. – Отвечает.- Та сторона – Мир Мертвых, Эта сторона – Мир Живых. Рядом они, а не пересекаются. Разделяет их речка огненная Смородинка.

А Брат уже к Ивану подступается:

- Ну, Иван, как же ты будешь невесту свою спасать, если сама Баба Яга со Змеем совладать не может?! Жаль, конечно, что так все вышло – никому она не досталась, только Змею поганому. – А сам улыбку прячет.

Тут Иван с колен поднялся, слезы с глаз утер.

- Я - не я буду, бабушка, а Василисушку выручу!

А Брат всё не унимается, масла в огонь так и подливает.

- Как же ты выручать её собрался, когда даже не знаешь, где этого Змея искать! А уж как его одолеть и подавно.

Иван к Бабе Яге в ноги кинулся:

- Помоги, бабушка! Научи, как Змея одолеть!

Баба Яга ему и говорит.

- Пришла беда, откуда не ждали! С Черной стороны пришла. Хоронится Змей по ту сторону реки Смородины, за Калиновым мосточком. В Мире Мертвых его Сила берется, и ничем из нашего Мира его не побороть. Много охотников было со Змеем потягаться, да никто живым не вернулся, все там полегли. Ну, да кое чем я тебе помочь сумею, ежели решишься жизнью своей рискнуть, со Змеем сразиться.

- А у меня выбора нет. – Иван отвечает.- Все равно без Василисы не жизнь! Да не уж-то совсем никакого средства против него, окаянного, нету?

- Есть. Есть одно средство. Надо тебе, Ванюша, Меч Кладенец добыть. Этот Меч в двух Мирах ковался, только им Змея одолеть и можно.

- Где же его искать, знаешь ли?

- И в этом тебе помогу. Сторожит его Богатырь, из тех Богатырей, что до вас на Земле жили. Врос он в Землю по самые плечи - не держит его уже Мать- Сыра Земля. Котик мой дорогу тебе покажет. Вот, только добыть этот Меч заветный никому еще не удавалось. Если у тебя получится – может и справишься со Змеем, вернешь Василисушку. А иначе – не видать нам её никогда!

- Ну, что ж, хватит разговоры разговаривать, пора в путь отправляться. Ты, как, Брат, со мной? – спрашивает Старшего.

- С тобой, брат! – Отвечает тот, а сам про себя думает. - Я тебя, Дурака, всегда обмануть сумею. Сейчас ты наверху оказался, да поглядим, как оно все дальше обернется.

Вышли они, Бабе Яге в пояс поклонились, а Кот их уже торопит.

Мяукнул и прямиком в Дремучий Лес. Братья за ним. Через кочки да коряги перепрыгивают, от веток, да сучков отмахиваются, еле-еле за Котом поспевают. В Дремучем Лесу ни дорог, ни тропиночек, а он, знай, себе бежит, не оглядывается. Долго ли, коротко ли поспешали, одежда на них уж поизодралась, башмаки об коряги поистрепались, да только вышли, наконец, из Леса.

Глядь, перед ними холм – не холм, гора – не гора - Чудо чудное, диво дивное! Голова огромная прямо на земле лежит, в обе ноздри сопит. Вдохнет – деревья к ней тянутся, выдохнет – в обратную сторону клонятся. Стали братья ближе подходить, боязно им, не видали отродясь такого, да и не слыхивали. Тут Старший Брат на ветку сухую наступил, она под ним и хрустни. Зашевелилась Голова - земля ходуном вокруг заходила, еле на ногах устояли. Голова глаза открыла, да на братьев уставилась!

- Никак гости, - загудела, - ко мне пожаловали.

Те от страха слова вымолвить не могут, а Голова продолжает:

- У меня гости редко бывают. Скучно мне здесь. Может, вы меня развеселите, да потешите?

Кот вокруг Ивана вьется, головой о ноги трется : «Давай, Иванушка, не робей!»

- Развеселить-то оно можно, - отвечает Иван, - да только не до веселья нам теперь. Уж, не обессудь, Богатырь.

- А что ж так?

- Беда у нас.

Тут Старший Брат, осмелел, вперед выдвинулся.

- Ты, младший братец, поперед старшего-то не лезь! – И давай объяснять. - Похитил Змей Василису, Бабы Яги внучку, к себе унес. Нужен нам Меч Кладенец, который ты сторожишь. Говорят, что только им и можно одолеть Змея.

Поглядела на него Голова, да и вздохнула горько.

- Значит за Мечом. А я все надеялся, что вы еще поживете, меня развлечете, да потешите.

Опешил немного Старший Брат, да все еще хорохорится.

- Не до разговоров нам нынче праздных. Для доброго дела Меч нужен.

- Да Меч то, он многим нужен. – Опять вздохнула Голова.- Только достойного до сих пор не сыскалось. Ежели вам он для доброго дела надобен – так берите, ваш он!

От такой легкости, как дело разрешилось, Старший Брат совсем осмелел.

- Мне Меч отдавай, Богатырь, - кричит, - я старший!

А Голова продолжает, как и не слышит:

- Ну, а если для подлого - злато-серебро отнять, жемчуга скатные, камни бесценные, али другой какой корыстной надобности – то он сам вам в руки не дастся! Сила в Мече заключена великая, да взять его может только тот, у кого помыслы чисты, а иного погибель ждет. Поглядите вокруг. Видите, сколько охотников лежит, что корысти ради Меча добивались. Косточки их белые вороны клюют, да волки по лесам растаскивают. Так что, ежели готов судьбу попытать – бери Меч.

Тут Старшенький на попятную вдруг пошел.

- Ну, чего там, - замямлил, - не моя же невеста, стало быть, пусть Дурак Меч и берет. – И за Ивана спрятался.

А Голова на Ивана глянула.

- Ну, а ты что скажешь, молодец? Отвечай правду –кривду я сразу увижу.

Иван глаза не отвел.

- Нету у меня никакой другой нужды, - говорит, - как только вызволить невесту мою, Василисушку, из полона лютого, противовольного! И назад дороги тоже нет!

Усмехнулась Голова, да так, что деревья вокруг треснули.

- Ну, что ж – бери, раз решил.

Глядь, а перед ними прямо из земли Меч торчит, рукоять его огнем горит, на лезвии сполохи играют, от Силы дрожит весь. Подошел к нему Иван, руку удобно приладил, да и вынул легко из землицы на волю. Тот, как из масла вышел. Засверкал, засиял, загудел на ветру.

- Ну, вот и нашелся Мечу хозяин! – Вздохнула Голова. - А моей службе конец. Вышло видать, мое времечко! Удачи тебе, молодец! Позволь только совет дать на прощание –не бойся, молодец, врага явного, он всегда перед тобой стоит, а бойся врага тайного, он всегда за твою спину норовит. Ну, а мне пора.

Сказал, да в гору каменную тут же и превратился.

Чудеса!

Иван Меч в тряпицу замотал.

-Ну что, - говорит, - теперь путь на Смородину–реку. Заждалась уже Василисушка.

Веди нас, Котик. Поторапливайся.

А того два раза просить не надо. Прыг – и нет его, только хвост мелькнул у кромки леса.

И снова путь-дорожка катится сквозь леса дремучие, через поля пахучие, реки хрустальные, да озера зеркальные. Долго ли, коротко ли, а вышли на берега Смородины-реки, что разделяет Мир Живых с Миром Мертвых. Снизу у нее Вода бурлит, над ней Огонь полыхает, а сверху его Ветер раздувает. И такой жар – не подступиться. Перекинут через Смородинку мосток Калиновый, только по нему и можно эту реку перейти. Подошли братья к мостику, глядь, а на другой стороне их уже Змей дожидается.

- Ну, что, - ревет, - человечишки, за Смертью своей пришли!

- За Смертью, - отвечает Иван, - да только за твоей! Отдавай Василису по добру, по здорову!

Засмеялся Змей, точно гром прогрохотал.

- Вот он я! Не прячусь. А Василисы вам не видать, моя она навеки!

Брат струхнул, а сам Ивана вперед подталкивает.

- Ну, давай, Ваня, иди, а я твои тылы сторожить буду. Ни одна птица не подлетит, ни один зверь не подберется. Будь спокоен.

Размотал Иван тряпицу, взял Меч Кладенец в руку, вверх поднял - тот загудел, задрожал, сполохи по нему пошли, Ивану в руку такая Сила полилась – махни, и Землю надвое расколоть можно. Змей как Меч увидал, заревел.

- Ах, старая! Рассказала-таки про Кладенец! Припомню! Ну, да, ничего, тебе, человечишко, меня и с Мечом, не одолеть!

- А это мы сейчас посмотрим!

Иван по мостку резво перебежал, да на Ту Сторону ступил, да как только ступил – вмиг Солнце померкло, небо серым сделалось, тусклым, воздух тяжелым стал, грудь словно клещами сдавило, не вздохнуть, и тишина навалилась такая, оглох будто. Ни звука вокруг– ни птиц пения, ни ветра гудения, ни воды журчания. Мертвая тишина, гнетущая. На плечи, словно пудов десять положили, к земле пригнули, да еще, откуда не возьмись, туман желтый, липкий пополз, ноги обволакивает, языком влажным лижет, вроде даже причмокивает. На Ивана такой страх навалился – ни ногой, ни рукой двинуть не может. А Змей пасть распахнул, зубы у него, что сабли басурманские, торчат. Гарью в лицо дыхнул.

- Слаб ты, человечишко, противу меня, ничтожен! Куда тебе со мной тягаться!

Тут Иван не выдержал – обратно побежал. Только по мостку перебежал, на землю нашу ступил, глядь – снова небо над головой синее, Солнышко на небе ясное, птицы вокруг гомонят, ветер обдувает.

- Уф! Что это было там, Котик? – Спрашивает.

- Та сторона, - отвечает. – Мир Мертвых.

- А я, ведь, Котик, испугался! Так испугался, как никогда в жизни не боялся! Я Меч даже поднять не смог, не то, что сражаться. Что же мне делать, а брат?

- Страх, Иванушка, завсегда побороть можно. Главное, знать ради чего.

Тут и встала у Ивана перед глазами Василисушка, Краса его ненаглядная. Сердце как огнем полохнуло.

- А ведь ей, горлице моей сизокрылой, сейчас во сто крат страшнее! Одна она там, одинешенька, и знать не знает – придет кто на выручку, али нет!

И такая лютая ненависть его охватила! Весь страх выжгла.

Схватил Меч и снова на Ту сторону побежал.

К Змею подступился и давай Кладенцом помахивать. Змей ревет, хвостом машет, деревья словно щепки в разные стороны разлетаются, лапищами землю кромсает, когтями Ивана разорвать норовит, а из пасти Огонь черный выдыхает, вот-вот живьем изжарит. Иван и так, и так скачет, от когтей уворачивается, одежда уж истлела почти, но Меч в руках держит крепко. Ждет, когда Змей ошибется. Уловчился – да, и полоснул его по шее. Легонько получилось, вскользь, а Меч, как в масло вошел, так Змеёва голова и покатилась! Иван и не ожидал. Вот так Меч! Вот так Кладенец!

- Ага! Получай! Так тебе, проклятущий!

Чудище зашаталось, да и рухнуло.

- Конец Змею!

Но не тут-то было! Глядь, а он снова шевелится, поднимается, только на месте одной головы уже две красуется.

- … Слабак ты, Иван! Не одолеть тебе меня!

- Что за колдовство!

Иван снова на Змея кидается, снова Мечом помахивает, от когтей острых уворачивается, под хвостом пригибается. Земля вокруг вздыбилась, деревья валом лежат - ступить некуда, а две Змеёвы головы все огнем своим черным поливают. Против Змеёва огня мертвого ничего устоять не может - и гореть -не горит, а сразу истлевает, в пепел, да труху превращается на веки вечные.

Иван и устал уже, от дыма и гари дышать трудно, руки от усталости сами опускаются. Да как глаза закроет – перед ним образ суженной встает. Смотрит на него Василисушка, словно родниковой живой водой поит. «Спаси меня, Ванечка!» - молит. И опять он в бой бросается, знает за кого бьется.

Изловчился – снова полосонул по шее – та прочь покатилась, раз - и по второй полоснул – и вторая наземь упала.

- Вот тебе, окаянище!

Сам Иван уж и на ногах не стоит, к земле клонится, да нельзя расслабляться на чужой стороне. На Меч оперся, гладит его, спасибо говорит, а сам на Змея поверженного поглядывает.

Так и есть – рано оказалось радоваться – снова Змеище поднимается. Глядь, а у него уже три головы колышется!

- Да, что же это такое!

- Ха-ха-ха… - Ревет Чудище. – Что, человечишко?! Говорил я - не побороть тебе меня!

Тут Иван опять не выдержал – назад поворотил. Воздуха чистого глотнуть, да дух перевести. Мосток перебежал, на землю пал. А Котик подле него вьется.

- Что делать, братец?! – Иван его спрашивает.- Не могу я одолеть Змея. Одну голову

срубаю – а у него две на этом месте вырастают! Две срубаю - три появляются! А у меня и сил-то уже не осталось. Тяжко на Той Стороне. Как будто жизнь из тебя кто высасывает. Неужто не сладить мне с Чудищем?! Неужто не вызволить Василисушку?!

Сказал, да и заплакал горькими слезами.

- Ты , Иванушка, поплачь. Поплачь. – Кот ему отвечает. – Слезами чистыми омойся. Да на землице нашей полежи. Отдохни.

Раскинул Иван руки, глаза к небу поднял. Небо синее, как глаза у любимой. Лежит, а из земли родной сила к нему тянется, по жилкам течет, полнится. Полежал недолго, а вроде и отдохнул уже.

- Ну, как? – Котик его спрашивает.

- Чувствую – вернулась ко мне Силушка.

- То-то и оно. Змей от земли своей, мертвой, что по ту сторону Смородинки, сильнее делается, она его питает. А ты на чужой стороне слаб. Возьми с собой горсточку нашей землицы, живой, живородящей, да и погляди, чего будет.

Взял Иван горсть земли русской, завернул в тряпицу и положил за пазуху. Чувствует – затеплело от нее внутри.

- Ну, Змей выходи на последний бой!

Крикнул, да и ринулся снова по мосточку Калиновому, за реку Смородинку. И давай со Змеем не на жизнь, а на смерть рубиться. Змей не отступает, да и Иван не уступает. Изловчился – хрясь - и нету одной головы. Опять бьются. Снова изловчился – и вторая голова по земле покатилась.

Тут Змей струхнул не на шутку, остановился. И давай Ивана увещевать.

- А ты не так прост, человечек, оказался! Ловок. Не ожидал. Давай лучше брататься с тобой, Иван! Вместе мы весь Мир подчинить сможем! Царем станешь, будешь над людьми властвовать, а они будут тебя бояться, в ножки кланяться, милости твоей искать. В золоте станешь купаться, изумрудами, да бриллиантами умываться. Что там Василиса – любую царевну в жены возьмешь. За честь почтут с тобой породниться. Великим человеком сделаешься! Что может быть дороже власти, подумай?!

- Да, ты чего, Змей, белены объелся?!