Часть третья

Часть третья

– Ничего не понимаю… – прошептал я. – Кто этот Альфред? Он и есть Всадник Тьмы?..

– Похоже на то, – согласился Данила. – Они все вокруг него – Отто, Ханс, Ильзе. Не случайно же!

– Но все и вокруг Отто. – улыбнулся Андрей. – И вокруг Ханса. И вокруг Ильзе. Даже вокруг Морица!..

– Сгущение, – протянул Гаптен, глядя на мелькавшие перед ним столбцы цифр. – Это просто эффект сгущения. Вот почему все связано. Но пока Всадника нет. Он может воплотиться в ком угодно. Никогда не видел ничего подобного…

– Послушай, Гаптен, – Андрей как-будто что-то вспомнил. – А ты говорил про какие-то математические модели…

– Да, конечно, – подтвердил Гаптен. – Все, что мы сейчас видим, делает компьютерная программа на базе информационной матрицы, о которой я вам и рассказывал.

– А если есть эта математическая модель, – Андрей внимательно посмотрел Гаптену в глаза, – мы же можем получить данные о сроках…

– О сроках? – не понял Гаптен.

– Ну, у этого сгущения должна быть какая-то критическая масса. Теоретически. Некая точка кипения, – пояснил Андрей. – Вы можете рассчитать ее и сказать, когда воплощение Тьмы станет неизбежным?

– Сроки? – Гаптен все еще недоуменно смотрел на Андрея.

– Ну, да, – он качнул головой. – Все это куда-то движется. Если Тьма воплотится через час – то Всадником, окажется один этих людей. Если через десять – то, видимо, уже кто-то другой. Важно понимать сроки…

– Да, наверное, мы можем… – задумался Гаптен. – Сейчас попробуем.

Гаптен связался по телефону с кем-то из своих сотрудников и принялся оживленно обсуждать с ним техническую сторону этого предложения.

О чем именно они говорят, понять было практически невозможно, поэтому мы общались между собой.

– Что?! Что они сделали?! – внезапный крик Гаптена прервал нашу беседу. – Да. Понял. Хорошо.

Гаптен положил трубку и смотрел на нас широко открытыми глазами.

– Что случилось? – спросил Данила.

– Не знаю, хорошо это или плохо, – ответил Гаптен. – Но спецслужбы в Вене…

Отто крадучись выбрался из квартиры. У него есть строгие инструкции на сегодня, и он их выполнит. По Уставу знать о том, что происходит между Старшими, он не должен. А если не должен, но знает? Значит, неважно, что между ними происходит. Младшему – не понять. У младшего есть инструкции…

К часу дня члены штурмового отряда Отто наводнят Хофбургский музей. Они будут выглядеть как обычные посетители и не вызовут никаких подозрений. В час пятнадцать полиция получит сообщение о том, что в конюшне Штальбург заложена бомба. Из прилегающего к ней здания музея начнется эвакуация.

Для большей убедительности и для отвлекающего маневра в час двадцать пять взорвется автомобиль, припаркованный у здания венской оперы. Часть подразделений полиции, направленных изначально к Хофбургу, не доедут до места. Их стянут к оперному театру – он как раз по дороге.

Несколько работников Сокровищницы Габсбургов – члены Ордена. Во время эвакуации они обесточат систему видеонаблюдения, установленную в музее. Отто заменит Священное Копье искусной подделкой, и его вместе с тремя другими бойцами отряда закроют в шкафах, расположенных в служебных помещениях.

Дальше останется дождаться возвращения в залы туристов, раствориться в толпе и как ни и чем не бывало выйти через центральный вход на улицу. Проверка здания займет два-три часа. Так что к трем-четырем часам дня первая часть задания будет выполнена. Дальше Отто сядет в машину и доберется до Дюрнштейна.

В Дюрнштейне к полуночи соберутся последователи Ордена. На берегу Дуная, у развалин легендарного замка пройдет факельное шествие. Тысячи людей будут участвовать в мистическом ритуале, который увенчается жертвоприношением. Святые Супруги будут умерщвлены Священным Копьем, которое явит свою Силу, воскресив умерших.

В 1099 году во время Крестового похода на Иерусалим Священное Копье уже являло свою Силу. Тогда в войсках началось брожение. Солдаты не хотели продолжать войну, люди отказывались идти освобождать святую землю от иноверцев. И нужно было что-то, чтобы вернуть воинству боевой дух.

Тогда провансальскому крестьянину Петру Бартоломею было видение. На утро он потребовал собрать войско и развести огромный костер. Прижав к себе копье, Петр вошел в огонь, и гигантская стена пламени поглотила его. Но спустя некоторое время Петр вышел из огня, оставшись живым и невредимым.

Когда в Дюрнштейне последователи Ордена станут свидетелями чуда, а в небе над Австрией один за другим начнут взрываться самолеты, Святой Супруг придет к власти. Расчет предельно прост – почтенная публика поддастся панике, а штурмовые отряды, вдохновленные Силой Копья, восстановят порядок и рукоположат новую власть.

Это будет великий день! Новая власть принесет миру Порядок. Каждый будет знать свое место, каждый будет понимать свою роль и осознавать свою ответственность. Мир, наконец, очнется от кошмарного сна гуманизма и вернется к своим живым истокам. Арийской нации предначертано быть первой. И она выполнит свое предназначение!

За Австрией очнется Германия. Две нацистские партии уже победили там на земельных выборах. Теперь они надеются попасть в Бундестаг. Но после сегодняшних событий они перестанут заигрывать с публикой. Очищающий пожар, зажженный Орденом, перекинется на всю Европу. Он охватит весь: мир! Сегодня – святой день!

К двенадцати часам ночи Отто во что бы то ни стало должен выкрасть Священное Копье из Хофбурга и доставить его в Дюрнштейн.

У Отто есть четкие, понятные инструкции. Точный план. Но его мысли навязчиво возвращались к Альфреду, Ильзе, Морицу, Хансу, Вильгельму. Что между ними происходит? Какая роль на самом деле отведена Отто? Ощущение грядущей катастрофы пробивалось сквозь эшелонированную оборону его сознания.

«Нет, не может быть. Неправда. Все идет, как должно идти. Ошибки быть не может…» – повторял Отто, сомневаясь в каждом своем слове, в каждом предлоге, в каждой интонации.

Отто не узнавал родную Вену. Она стала словно картонной – вся пустая внутри, без веса, без силы. И люди – как будто неживые совсем, тоже картонные. Глупое, ужасно глупое ощущение. Нужно привести себя в чувство, сосредоточится. Отто решил пройтись по своему сегодняшнему маршруту. Да, нужно думать только о задании.

Почему-то оцеплена площадь у здания оперы… Нашли машину со взрывчаткой?! Так и есть! Господи, как?! Кто-то прокололся? Кто-то стучит?

Отто ускорил шаг. Вперед, к Хофбургу. Там все должно быть в порядке. Там все должно быть в порядке. Там обязательно все должно быть в порядке. Там нет ни оружия, ни взрывчатки. Лишь два праздно прогуливающихся дежурных его отряда. Какие вопросы могут быть у полиции? Никаких. Там все в порядке.

Полицейские машины и оцепление! У Отто затряслись ноги – музей закрыт. Против правил – сегодня же рабочий день!

Он должен доложить. Он должен немедленно позвонить Хансу и сообщить ему о случившемся. Но он не имеет права. Докладывать можно о результатах, а не о том, почему что-то не получилось. Нет, Отто не будет звонить Хансу. У него есть строгие инструкции, и он должен их выполнять. Несмотря ни на что…

Кто-то из полицейских увидел Отто, поправил кобуру и стал подзывать напарника.

Не помня себя, Отто кинулся прочь. Улочка. Пешеходный переход. Трамвайная остановка. Отто влетел в вагон сорок шестого номера и забился в самый дальний угол. Очень хорошо. Сорок шестой. Сорок шестой – это до самого дома.

Через двадцать минут Отто вышел из трамвая и пошел по направлению к своей многоэтажке. Напротив подъезда полицейская машина. За мной?! Идти или не идти?

Отто инстинктивно вжал голову в плечи. Дурацкий рефлекс. Словно это позволит ему стать незаметным. Главное – не паниковать… Нужно просто идти вперед. Не разворачиваться и не бежать. Не привлекать внимания. Он просто пройдет мимо.

– Можно вас?.. – раздалось сзади. Отто не обернулся.

– Эй!

Отто ускорил шаг.

– Стоять! Это он! Я узнал! Быстрее!

Отто побежал.

Через несколько секунд два полицейских повалили Отто на землю. Пока один из них надевал на Отто наручники, а другой произносил скороговорку из обычных формальностей, Отто мучительно выбирал между – «по подозрению в причастности к террористической группе» или «по подозрению и убийстве» Морица.

– …по подозрению в нанесении телесных повреждений гражданину Австрии Абу Али Хайраму, – прозвучало над ухом Отто.

– Абу Али Хайраму? – Отто вывернул голову и с ужасом уставился на полицейского. – Абу Али?..

– Ваши, – офицер полиции достал из ящика стола пластиковый пакет.

Увидев свой бумажник и документы, Отто почти беззвучно ответил:

– Мои.

– Вы состоите в какой-нибудь неонацистской группировке? – задавая этот вопрос, офицер отвернулся в сторону.

– Нет.

– Что вы делали вчера вечером – с десяти до двенадцати? – офицер убрал пакет в стол.

– Я был в кафе. В Спирел-кафе.

– С кем?

Отто замер. Он был в кафе с Вильгельмом, Ильзе и Альфредом.

– Один.

– Сейчас все формальности, потом – опознание потерпевшим.

Офицер сделал жест рукой, к Отто подошел другой полицейский и сопроводил его в лабораторию.

Отто сфотографировали и сняли с него отпечатки пальцев.

– Вот, теперь у тебя есть еще один номер! – шутливо объявил пожилой полицейский, заполнявший на Отто бланки в компьютере.

Отто не понял, о каком номере идет речь и что так развеселило этого служащего. Тот поймал недоуменный взгляд Отто и ответил:

– Раньше цифрами обозначались только большие начальники – Вильгельм I, Фридрих II, Эдуард IV. А теперь у всех номера есть. Идентификационные… Каждый человек – это теперь набор цифр. Если надо тебе узнать что-то о человеке, нет нужды с ним знакомиться. Достаточно просто посмотреть, какими цифрами он обозначен.

И президент, и нищий, и профессор, и рабочий – это уже не люди, это набор цифр. Даже покойник! Никуда от них не уйти. Номер страховки, номер водительских прав, номер какого-нибудь удостоверения, диплома, свидетельства, учетной карточки. Мы превратились в цифры. Ни души, ни чувств, ни мысли – только набор цифр.

Цифры командуют цифрами. А что эти цифры собой представляют? Никому не ведомо. Почему одна цифра командует другой? Неизвестно. Вот и у тебя теперь еще одна цифра. Набери ее в базе данных полиции и увидишь себя – свою фотографию, свои данные, особые приметы. Все здесь – «материалы дела». Вроде бы и ты, а вроде бы и нет.

– Что вы хотите этим сказать? – Отто даже как-то растерялся, пытаясь вникнуть в суть этой пространной сентенции.

– Что хочу сказать?.. – старик исподлобья посмотрел на Отто. – Каждый из нас – один из многих. Нет больше героев, мальчик. Героев нет.

Отто, вдруг, показалось, что с ним говорит Мориц. Холодок пробежал у него по спине.

– И покойник – тоже цифра, – старик словно прочел его мысли. – Есть такая книга русского писателя, так там один дворянин мертвые крестьянские души скупал. Пока душа в списках числится, она вроде бы как и есть. А не числится – значит, померла. И мораль такая: чтобы умереть, просто умереть недостаточно, надо еще из списков выбыть. И я вот думаю, что если выбыть из списка (ну, обнулить свои номера), до того, как помрешь? Можно ли тогда пожить по-человечески?

У Отто в глазах помутилось, он качнулся, как неваляшка, словно потерял центр тяжести. И рухнул на пол.

Шел уже четвертый час… Все попытки восстановить информационный контакт с Отто так и не увенчались успехом. Связь с Веной прерывалась и до этого, но ни разу – так на долго.

Понять, что происходит в Вене, а главное – предугадать, что произойдет дальше, было практически невозможно. Порвалась ниточка, которая связывала нас с этой группой людей. Отто пропал.

Экраны предательски мерцали. Накладка следовала за накладкой. Гаптен и его помощники делали все возможное, чтобы восстановить информационный канал. Но тщетно. Сгущение темной энергии создавало над городом своеобразный экранирующий купол.

Мы кое-что знали из других источников. Но лишь урывками, не всегда точно, и со значительным отставанием по времени. Отто – в полиции. Ильзе с самого утра не покидала дом. Мории не умер, как думает Отто, он в реанимации. Сломанные ребра порвали ему легкое, так что сейчас он на аппарате искусственного дыхания. Ни Ханса, ни Альфреда обнаружить не удалось.

Полиция получила от нас информацию о готовящихся терактах. Надо думать, это спасло жизни многим людям. Но меры, предпринятые полицией, внесли в наши расчеты еще большую неопределенность. А вот сгущения Тьмы от этого меньше не стало.

– А кто-нибудь понимает, что он все заладил – этот «порядок», «порядок»? – пробурчал Данила, глядя на мерцающий экран. – Это потому, что он немец? Австрияк…

Это прозвучало очень забавно – «австрияк»… Андрей, несмотря на царящее напряжение, даже улыбнулся:

– Нет, Данила, не думаю. Когда люди ратуют за «власть» и «порядок», в них говорит желание встроиться в систему. Если ты встроился в систему, тебе все сразу понятно – кто начальник, кто дурак. Все встает на свои места. Возникает чувство определенности, а это избавляет от страха.

– Так что, получается, что к власти стремятся слабые?

– А зачем сильному власть? Чтобы кем-то командовать? Кого-то контролировать? Так сильному это не нужно. Конечно, к власти стремятся те, кто не чувствуют своей силы. Вот представьте себе группу обезьян. Несколько самцов, много самок. Они расположились на привале. Теперь будем наблюдать за двумя самыми мощными самцами. Один бегает, суетится, задирается ко всем. Кому по шее даст, у кого банан отнимет, с кем – просто подерется. Другой, такой же – по силе и по возрасту, – напротив, сидит тихо, на небольшом отдалении. Спокойный, ровный – не бегает, не скачет. Кто из этих двух самцов – вожак группы?

– Второй? – предположил Данила.

– Именно – второй! А первый только стремится к власти. И стремится он потому, что он слаб перед вожаком. А был бы сильным, разве бы он задирался к слабым?.. Вряд ли.

Пока они обсуждали это, я все думал об одной странности… Почему Отто арестован за драку с таксистом (от которого, кстати сказать, он пострадал еще больше)? Почему его задержали не за причастность к терактам, не из-за Морица, а именно из-за таксиста?

В голове застряла фраза из Митиного дневника: «Сегодня бабочка трепещет крыльями в Пекине, а через месяц это вызовет ураган в Нью-Йорке». Это «принцип бабочки»: незначительная мелочь может иметь катастрофические последствия…

– Ну, почему я сразу же не поехал в эту чертову Вену?! – сокрушался Данила. – А теперь уже все! Поздно!

Критическую массу сгущения рассчитали. Получалось, что если сгущение будет прирастать с той же интенсивностью, что и все это время, то до воплощения Тьмы остается чуть более шести часов.

– Хуже нет, когда нужно срочно что-то делать, а что делать – непонятно/ – Данила курсировал вдоль длинного стола перед большим экраном и буквально рвал на себе волосы. – Гаптен, может, я хоть позвоню? На мобильный…

– Кому? – удивился Гаптен.

– Ну, Отто. Или Альфреду. Или Хансу, в конце концов.

– Данила, кому именно?! – и у меня уже нервы не выдерживали. – Мы же не знаем, кто из них окажется Всадником!

Гаптен посмотрел на нас, рассеяно пожал плечами, снова уставился в свой монитор и буркнул себе под нос:

– Позвонить, конечно, можно. Но что им скажешь?.. «Здравствуйте, вас беспокоят из России. Вы сейчас, по случаю, окажетесь Всадником Тьмы. Поэтому сделайте что-нибудь. Например, убейте себя…».

Мы все разом замерли и переглянулись – Данила, я, Андрей. Гаптен поднял голову, увидел наши замершие лица, и следующая фраза застряла у него на губах.

«Поэтому сделайте что-нибудь. Например, убейте себя…».

Гаптен, конечно, пошутил. Разумеется, он не имел ввиду ничего подобного.

Я вдруг услышал, как тикают наручные часы Андрея. У них очень тихий ход. До сих пор я его не замечал вовсе. А сейчас услышал… Оставалось шесть часов.

– Нет, нет, – тихо сказал Данила и сел в кресло.

Отто сидел в полицейской машине, припаркованной рядом с Хофбургом, и, почти не дыша от напряжения, смотрел в окно.

«Все правильно, – повторял про себя он. – Все абсолютно правильно. Если вы следуете правилам, все будет так, как нужно».

Сколько всего произошло за эти сутки! Казалось бы, каждое из этих событий было против планов Ордена. Но вот итог – Отто сидит в полицейской машине, а офицер полиции, курировавший его задержание, идет к нему через Хелденплац, держа в руках саквояж со Священным Копьем.

Этот офицер оказался одним из членов Ордена. Он обеспечил освобождение Отто – благо надавить на араба-таксиста было нетрудно. И только что забрал у сотрудников службы охраны Хофбурга Священное Копье. Последние сами заменили оригинал подделкой, получив, в связи с новыми обстоятельствами, соответствующие инструкции.

Офицер открыл дверь машины, поставил саквояж на заднее сидение рядом с Отто и сел за руль.

– В Дюрнштейн, – тихо сказал Отто.

Машина тронулась. Его следователь стал его водителем.

Дюрнштейн находится в семидесяти километрах к западу от Вены. Они доберутся до крепости за час с небольшим. Теперь все случится… Факельное шествие, ритуал венчания, жертвоприношение, воскрешение и с ним – возрождение великой арийской расы.

Отто ощупал саквояж и поставил его к себе на колени. Руки тут же занемели. Словно микроскопические разряды электрического тока побежали по коже. Еще никогда Отто не был так близок к Копью… Он щелкнул замками.

И тут же все его тело будто оказалось в жидком азоте. В считанные секунды оно превратилось в ломкую, негнущуюся восковую фигуру. Отто не мог ни вдохнуть, ни шелохнутся. Священный трепет, смешанный со священным ужасом.

И это не все. Вдруг – Отто готов был поклясться – Священное Копье пришло в движение! Лицо Отто обдало жаром, и яркое, не видимое глазом, но ослепляющее сияние вошло ему в душу. Он схватил саквояж с Копьем и прижал его к груди.

В этот же миг Отто заметил в зеркале заднего вида глаза водителя. Они буквально столкнулись взглядами:

– А правда говорят, что у Священного Супруга есть какой-то особенный стигмат? – с любопытством ребенка спросил офицер полиции.

– Стигмат? – раздраженно прошипел Отто.

– Ну, да! – подтвердил мужчина. – Говорят, человек, наделенный властью свыше, обязательно имеет какой-то физическое уродство. Ну, там – шестой палец на руке или горб. У всех великих королевских династий были какие-то физические дефекты. Или болезни – эпилепсия, например. В общем, какой-то физический дефект. Изъян.

– Изъян?! – Отто не мог понять, как этот плебей вообще мог подумать, что Отто будет с ним разговаривать. – Вы должны сохранять тишину.

– Ну, скажите! – улыбался водитель. – Очень интересно!

Отто вдруг показалось, что этот офицер полиции что-то замышляет. Нет, он не так прост, как кажется. Он работает в полиции на Орден. Но что, если он работает на полицию в Ордене?!. От этой мысли у Отто снова перехватило дыхание.

Откуда полицейским было знать, что у здания театра припаркована машина со взрывчаткой? Почему они закрыли и оцепили Хофбург? Положим, машину со взрывчаткой можно было и случайно найти. Но Хофбург! Как они узнали о Хофбурге?!

– Вы должны сохранять тишину, – повторил Отто сдавленным, механическим голосом.

– Ладно, хорошо, – обиделся офицер.

Отто против воли стал механически вспоминать известных ему членов Ордена с физическими уродствами. И вдруг вспомнил Альфреда. Ведь это Альфред – Святой Супруг! У него должно быть какое-то физическое уродство?! Это невозможно.

«На троне сидело щуплое, абсолютно белое тело. Похожее на тело подростка, юноши. Сидело неподвижно, удерживая на голове нечто наподобие шара. У этого существа были белые волосы и белые радужные оболочки глаза. Альбинос».

– Послушайте, а все-таки, как будет обставлено дело с этим жертвоприношением? – офицер не унимался. – Это ведь какой-то ритуал будет? То есть, Святых Супругов не убьют. Так – символически… Ну, в смысле… Понятно ведь, что никто не воскреснет, если в него такую штуковину вставить. Наконечник этот от Копья, я имею в виду…

«Альфред, пожалуйста, – прозвучали в голове Отто слова Ханса, – отнесись к этому как к представлению! Ну, что тебе стоит?! В конце концов, как ни крути – это представление! Я просто в отчаянии! В отчаянии!»

– Останови машину! – заорал Отто. – Немедленно останови машину!

– Зачем?! Мы же не приехали еще! Километров пять осталось…

– Останови машину!!! – Отто на ходу открыл дверь.

– Подожди! Подожди! – офицер стал резко уводить машину на обочину. – Сейчас остановлюсь…

– Он – Всадник, – тихо сказал Данила. – Отто.

– Из-за его грудной кости решил? – спросил я.

– Нет, – ответил Данила. – Из-за того, как он Копье чувствует.

– Но тут, знаете ли… – Андрей отрицательно покачал головой. – Это обычная штука. По научному называется «эффект плацебо». Если человек абсолютно уверен, что какое-то лекарство ему обязательно поможет, достаточно дать ему банку витаминов, подписанных названием этого лекарства, и они его вылечат. Понимаете? То, что Отто чувствует Копье, возможно, не имеет к Копью ровным счетом никакого отношения – это Отто чувствует, это его реакция.

– Но ведь это Священное Копье, – недоверчиво протянул я. – Это магический предмет.

– В этом мире всё – «магические предметы», – печально улыбнулся Андрей. – Поверхность моря для нас – и то магический предмет: мы уверены, что нельзя по воде ходить, нельзя. А Христос, знаешь, встал на водную гладь и пошел – рассеял магию… Магия – это вера. А вера – это магия.

Данила внимательно посмотрел на Андрея:

– Ты хочешь сказать, что если Отто так верит, он может проткнуть себя этим копьем и не умрет?

– Единственное чудо на белом свете, которое мне известно, это человек, – ответил Андрей. – И я не думаю, но и не исключаю, что кто-либо может нанести себе травму, которую врачи назвали бы «несовместимой с жизнью», но не умрет.

– И тогда, если «кто-либо» – это Отто, – Данила продолжил мысль Андрея, – произойдет чудо, которое подтвердит убежденность этих фашистов в своей правоте…

– И воплотится Зло, – тихо сказал Андрей. – Человек способен на диаметрально противоположные чудеса – и служить Добру, когда кажется, что уже все против правды Добра. И воплощать Зло, хотя это и противоречит самой его – человеческой – сути.

– Плохие новости… – Гаптен поднял голову от своего монитора.

Я глянул ему в лицо и испугался – оно стало абсолютно белым, как скатерть, только синие круги под глазами из-за бессонной ночи.

– Что? – спросил Данила.

И я увидел, как сжались его кулаки.

– Ускорение сгущения. – сказал Гаптен. – Новое расчетное время воплощения Тьмы – меньше часа: пятьдесят семь минут. А связи опять нет…

Держа в руках саквояж со Священным Копьем, Отто шел сквозь ряды собравшихся на берегу Дуная последователей Ордена. Кромешная темнота. Впереди в темноте силуэты развалин крепости и освященный помост, позади отражающая лунный диск поверхность Дуная. И сотни, тысячи огней вокруг. Все готово к факельному шествию.

– Что ж они не начинают? – спросил кто-то.

– Ну, это же тебе не спектакль какой-нибудь, где по третьему звонку можно начать! – ответил ему другой. – Готовятся…

– Не знаю, не знаю… Говорят, у Священной Супруги ноги отнялись, – сказал третий.

– Да не может быть!

– Не знаю. Говорят. Якобы видели, как ее в инвалидной коляске привезли…

– Ну, инвалидная коляска…

Отто шел дальше. Он пристально смотрел в лица, собравшихся людей. Они тоже его видят, они видят саквояж, который он держит в руках, но они не знают… Они не знают, что в нем – в этом саквояже. Отто несет Священное Копье. Все они ждут его – Отто. Они ждут явление Силы Священного Копья.

– Они воскреснут! Обязательно воскреснут! – говорил кто-то уже в другой группе. – Я вам точно говорю!

– Знаешь, если они воскреснут, я… Я… Я после этого на все пойду, чтобы мне ни приказали! – с воодушевлением сказал второй.

– Нельзя так, – возразил кто-то низким мужским голосом. – Нужна уверенность. Смерть и воскрешение Святых Супругов – это же не для доказательства все. Это чтобы Копье обрело Силу.

– Ты это все правильно говоришь, – согласился второй. – Но мне это нужно. Понимаешь? Чудо хочу видеть, чтобы знать, что – правда.

– Нельзя так… Нельзя.

Отто вдруг показалось, что его начали оставлять силы. Тело стало тяжелым, неподъемным. Он шел словно по пояс в воде. Что он делает? Куда он идет? А что если ошибка? Все это как-то странно. И эти люди, зачем они здесь собрались? Что они хотят увидеть? Во что они верят?

– Я тебе объясняю, – жарко обсуждали в первых рядах, совсем рядом с помостом. – Это ритуал. Ритуал – это не когда по-настоящему, а когда что-то изображают. Понимаешь?

– А я думал, что по-настоящему… – грустно ответил ему кто-то. – Обидно. Хотелось посмотреть, как по-настоящему будет. А так…

– А я верю, что даже если и ритуал, то он имеет свое отражение в высшем мире. И в этом смысле – все по-настоящему. Я так думаю, – сказал другой.

– Но хотелось по-настоящему…

Отто вдруг понял, что сейчас он увидит Ильзе, Альфреда и Ханса. Ильзе. Альфреда. Ханса. Это все какая-то ерунда. Бред. Безумие. Сбежать?.. Нет. Порядок. Должен быть восстановлен Порядок. Любой ценой. Сила Священного Копья. Он держит Священное Копье. Сбежать?..

– Вот он! – Отто услышал у себя над ухом голос Людвига. – Наконец-то!

– Ну, слава Богу! – облегченно выдохнул Рудольф. – Отто, куда ты подевался?! Мы уж не знали, что и думать…

– Знаешь, после того, что сделал Вильгельм… – закачал головой Людвиг.

– А что сделал Вильгельм? – Отто настороженно посмотрел на Людвига, припоминая последние слова Вильгельма: «Ты никогда не думал, что хорошие новости – самые плохие?»

– Да все же из-за него! Это он нас предал! Хорошо Ханс догадался… А ты что, не в курсе?! Его уже – все… Нет.

– Вильгельм?.. – Отто не верил своим ушам.

– Ну да! – подхватил Рудольф. – Мы же все еще вчера бумагу подписывали!

«Думаешь, проверяю тебя? Не проверяю. Просто я отказался… Жутко мне. Как вы можете подписывать смертный приговор неизвестно кому? Странно это. Знаешь, Отто, а я перестал бояться смерти. Если делаешь слишком много глупостей к ряду, то становится страшно. Страшно, что умрешь. Но когда делаешь больше того, много больше, то вдруг становится все равно – умрешь или нет. В этом ДАО – запас прочности есть у всего, даже у страха. А за ним – все, конец. Новая жизнь. Что-то у них там стряслось. Поеду».

Отто продолжил вслух слова Вильгельма: – На смерть…

– Да, смерть, – покачал головой Людвиг, даже не догадываясь с какой мыслью Отто он согласился.

Отто провели через охрану и впустили внутрь небольшой, слабо освещенной пристройки, расположенной под помостом. Словно подземелье. Не помня себя, Альфред машинально поклонился присутствующим – Хансу, Ильзе, Альфреду.

– Все! – воскликнул Ханс, увидев саквояж в руках Отто. – Теперь все!

Ханс выхватил их рук Отто сумку и принялся доставать Копье.

– Отто… Ты? Ты тоже с ними?.. – в глазах Альфреда читалось искреннее удивление.

– А ты разве не знал? – недоверчиво спросил Отто.

– Нет, – растерянность коснулась благородного лица Альфреда. – Я не знал.

Они смотрели друг другу в глаза – один пристально, другой – честно.

– Не знал?.. – повторил Отто, ощутив, как слезы подступили к горлу.

– Нет, – Альфред слегка пожал плечами, словно извиняясь. – Ты был таким добрым мальчиком, Отто. Тебя били за то, что ты был добрый. Ты никогда не мог постоять за себя…

Заметив, что между Альфредом и Отто что-то происходит, Ханс отложил Копье и скомандовал:

– Все, Отто, выйди.

Но Отто оставался стоять на месте. Он не услышал Ханса. Он видел только Альфреда – своего небожителя. Все то же благородное болезненно-белое лицо, голубые, глубоко посаженные глаза, золотистые волосы, изогнутые брови, нос с небольшой горбинкой, скулы, подбородок… И улыбка. Улыбка, похожая на усмешку.

– Ты должен царствовать, Альфред, – тихо сказал Отто. – Ты воскреснешь, я знаю. Это твое Копье. Ты должен царствовать…

– И тебе меня не жалко? – грустно улыбнулся Альфред. – Совсем?

Дрожь побежала по спине Отто.

«Власть – самая жестокая из всех пыток, самое ужасное из всех наказаний, – вспомнил он рассказ Альфреда. – Нет ничего страшнее, чем принять власть. Я проклят властью, как и все, кто рождается в моем племени с белой кожей и белыми глазами. Мы прокляты. Но нас почитают, потому что на нас держится мир. И нас боятся, потому что на нас держится мир».

– Отто, выйди! – заорал Ханс.

– Нет, Ханс, пусть Отто останется, – Ильзе выкатилась в инвалидном кресле из дальнего, самого темного угла пристройки.

Остановившись посредине – между Отто и Альфредом, она внимательно посмотрела сначала на одного, потом на другого. Она смотрела на Альфреда, в которого влюбилась вчера до беспамятства, как на манекен. Так же она смотрела и на Отто, с которым вчера потеряла невинность.

– Я хочу видеть Морица, – приказала она вдруг. – Я хочу видеть его немедленно! Прежде чем подыхать, я хочу видеть глаза, которые меня любят! Пусть Отто приведет Морица!

– Милая, – приторно-высокомерно отозвался Ханс. – Морица нельзя привести, он в больнице.

– В больнице?! – Отто чуть не заплакал. – Он жив?..

Ханс не обратил на слова Отто никакого внимания. Тем же слащавым, искусственным голосом он продолжил говорить Ильзе гадости:

– Так что прости, дорогая. Сегодня ты своего неудачника не увидишь. Он даже покончить с собой не смог нормально. Спрыгнул с высоты. Разбил себе грудку, но в живых остался…

– Он не прыгал с высоты, – сказал Отто.

– Нет, Отто, он спрыгнул, – Ханс посмотрел на него с отвращением, как на существо второго сорта.

Ханс требовал, чтобы Отто заткнулся – взглядом. Буравил его глазами.

– Он не прыгал, – не опуская глаз, повторил Отто.

– Милочка, – Ханс нагнулся к Ильзе. – Отто не в себе. Мориц спрыгнул с пятого этажа и разбился. Сильно, но не до конца. У меня есть его предсмертная записка.

– Это ты его заставил написать… – прошептал Отто. – Он не хотел умирать.

– В общем, оставим это, – отрезал Ханс. – Какая, в конце концов, разница? Время не ждет.

– Это ты?.. Ты его заставил?.. – Ильзе смотрела на Ханса намокшими от слез глазами. – Господи, как ты мог?.. Как ты мог?!. И ты говоришь, что это меня Бог наказал? Меня?! Ханс, ты посмотри на себя, Он тебя наказал! Тебя!

– Рудольф! – крикнул Ханс. В дверях тут же появился Рудольф. – Вколите ей что-нибудь. Совсем с ума сошла баба!

– Господи, сколько грязи, – тихо прошептал Альфред. – Ханс, а ты ведь еще даже не правишь…

– А я и не буду, – заверил его Ханс. – Ты будешь. Вот даже Отто говорит…

Альфред улыбнулся:

– Нет, Ханс, ты еще не подписал бумаги.

– Что за глупости, Альфред! Мы же договорились!

– Кровью, Ханс! Кровью! – заорал Альфред.

– Зачем? – Отто растерянно смотрел на Альфреда и не знал, как ему реагировать. – Зачем тебе это нужно, Альфред?! Зачем?

Слезы стояли у Отто в глазах. Эта подпись кровью. Это какая-то ужасная, дьявольская вещь. Зачем?! Альфред или честный человек, или… Зачем ему эта подпись?!

Альфред посмотрел на Отто и улыбнулся:

– Он же панически боится боли, Отто. Ты не знал?

– Боится боли?..

– Да. И я хочу, чтобы он проколол себе палец – в доказательство своей честности. Просто один укол. Мне он сейчас хочет вспороть живот. Я прошу всего лишь один укол…

Отто обомлел. Ханс настолько боится боли? Весь этот сыр-бор из-за одного укола иголкой?!

– Если эта железяка и заработает, – Альфред печально посмотрел на выложенное из сумки копье, – и я не помру, а моей душой завладеет Сила Копья, мне хочется хоть такой гарантии. Пусть и мнимой. Я хочу быть уверен, что не стану марионеткой в его руках. У Ханса грязные руки, Отто. Грязные.

– Ты так и не поверил в пророчество?.. – Отто смотрел на Альфреда, и слезы катились по его щекам.

– Отто, я лентяй и повеса. Все в этой жизни давалось мне слишком легко. Какой из меня Святой Супруг?.. Нет. Просто мне не хватило мужества настаивать на этом раньше. Что ж, сейчас придется платить. Но поверь мне, Отто, все мои прегрешения, даже если помножить их друг на друга, не стоят такой цены. Зависеть от черного ума Ханса – это слишком дорого.

– Ну, довольно! – всегда сутулящийся Ханс вдруг выпрямился. – А я ведь любил тебя, Альфред! Я тебя боготворил! Но знай, теперь ты для меня умер. Рудольф, Людвиг, сюда! Вяжите его!

Рудольф и Людвиг появились на пороге, поняли, что от них требуется, и окликнули охрану.

– Святые Супруги у нас есть, Священное Копье у нас есть, – забормотал Ханс себе под нос, отвернулся и пошел в глубь комнаты. – Не хотят сами – мы им поможем…

– Ханс, – Альфред привлек к себе его внимание. – Интересно, как же ты меня боготворил?.. У тебя ведь даже и мысли такой не возникло… Нет, Ханс, иногда и такая слабая душа, как моя, способна на поступок.

Альфред достал из внутреннего кармана пиджака небольшой пистолет. Вставил его дуло себе и рот. Посмотрел на Отто. Улыбнулся и выстрелил.

– Не позволяй себя контролировать, Отто, – промычал Альфред в последнюю секунду. – Будь сильным.

Бойцы штурмового отряда ворвались в пристройку, чтобы связать Альфреда.

– Всем немедленно выйти! – заорал Ханс. – Всем немедленно выйти!

Ханс заметался по комнате, словно объятый пламенем. Его глаза бешено вращались в орбитах. Перед ним был труп Альфреда, обмякшее тело Ильзе в инвалидном кресле и прижавшийся к стене, обезумевший от ужаса Отто.

Собравшиеся перед помостом последователи Ордена пришли в неистовство. Они восприняли звук выстрела как сигнал к началу церемонии. Восторженная людская масса скандировала: «Сила Священного Копья! Сила Священного Копья!»

– Слава богу! – воскликнул вдруг Ханс и упал перед Отто на колени. – Наконец-то!

– Что?.. – Отто попятился. – Что?..

– Наконец-то мы освободились от Альфреда! – причитал Ханс, заискивающе глядя Отто в глаза. – Альфред предал идеалы арийской расы, осквернил Священное Копье, растоптал нашу веру и наши Правила. Отто, он не хотел Порядка, он не хотел Силы Копья. Он завладел нами и увел нас с правильного пути. Но теперь этому положен конец! Ты положил этому конец, Отто! Ты Святой Супруг! Ты!

– Что?..

– Ты – муж Святой Супруги, – Ханс атаковал Отто автоматными очередями слон. – Ты доказал это! Ты взял ее этой ночью! Она приняла тебя, Отто! Ты чувствуешь Силу Копья как никто другой! У тебя, Отто, святая отметина!

Ханс вскочил с колен и с силой рванул на Отто рубаху. Отто машинально закрыл грудь рукой. И в эту же секунду Ханс вложил в нее Священное Копье. Острие наконечника легло прямо в области дефекта грудной кости… Отто почувствовал присутствие Силы.

– Это Святой Стигмат Силы! Отто, я не мог сказать тебе этого раньше. Альфред убил бы тебя! Но теперь, теперь ты свободен! Сейчас ты примешь на себя великое бремя! Сейчас ты дашь Святому Копью Его Силу! Ты вернешь арийской расе ее главенствующую роль! Ты восстановишь Порядок и дашь людям счастье! Это сделаешь ты, Отто! ТЫ!

Ханс ввел Отто куда-то в глубь пристройки, толкая перед собой инвалидное кресло Ильзе.

– Давай!

Ханс дал команду, и небольшой лифт стал медленно подниматься.

– Отто, от тебя зависит будущность арийской расы, – шептал Ханс, когда они трое выезжали на помост, – от тебя зависит будущее мира! Восторжествует ли справедливость на земле – зависит от тебя, Отто! Ты должен умереть, чтобы возродиться! Отто, дай Копью Силу, как Копье дает Силу тебе!

Все погруженное во мрак ночи пространство – от возвышающегося помоста, и вниз, по взгорью, к Дунаю – полыхало огнями тысяч факелов. Справа и слева стояли бойцы штурмовых отрядов, с

⇐ Предыдущая 1 2 34