Записки невесты программиста 5 страница

Пока я искала глазами по кухне — чем бы быстренько трахнуть по голове этот кривой палец судьбы, мамулька быстро спросила:

— А вы сами-то, Игорь Борисович, какую воду пьете?

— Я? — поразился он. — Я пью французскую «Перье».

— А свой продукт, — изображая полный наивняк, спросила мамулька, — почему не употребляете, раз там столько полезных вещей?

— Да у меня здоровье и так хорошее, — объяснил хорек. — Зачем переизбыток здоровья делать? Много хорошо — тоже нехорошо.

— Ну, — громко сказал папулька, за спиной хорька изображая процесс его удушения. — Давайте прощаться!

Игорь Борисович церемонно направился к мамульке и в своей обычной церемонной манере стал обслюнявливать ей руку, приговаривая, что уже давно не ел такого вкусного минтая, от чего мамулька то бледнела, то зеленела от злости и кидала такие взгляды на папульку, что тот уже и не мечтал дожить до ночи в целости и сохранности.

Зато у меня родилась очень удачная мысль. Пока этот придурок слюнявил руку мамульке, я взяла очищенную половинку луковицы, которая лежала на кухонном столе, и сильно-сильно натерла ею руку. Так что когда этот хорек притопал со мной прощаться и с разбегу присосался к моей руке, я испытала просто истинное удовольствие. Лук весьма помог максимально сократить процесс прощания, потому что у хорька из глаз покатились крупные слезы, и он только и смог пробормотать, что такая реакция вызвана горечью расставания с этой прекрасной семьей, после чего быстро ретировался.

Мы не пошли его провожать к двери, а просто стояли на кухне и ждали появления папульки. Он некоторое время колбасился по коридору и даже зачем-то зашел в ванную. Но поняв, что расплаты не избежать, наконец вышел на кухню.

— При чем тут я? — сразу бросился в атаку папулька, помня, что лучшая защита — это нападение. — Откуда я знал, что он такой придурок? Познакомились на преферансе, смотрю — парень молодой, состоятельный. Думаю, почему бы не познакомить с семьей? Вы же от этого не развалились!

Мы обе молчали и только пристально смотрели на него. Наконец, мамулька прервала молчание и спросила:

— За преферансные долги продал свою дочь, негодяй?

— Ты что? — испугался папулька. — Обалдела, что ли?

— Кто говорил, что был у него в офисе, когда долг отдавал? — напомнила я.

— Да вы что? Я и проиграл-то всего пятьдесят баксов. Ну зашли к нему в офис, потому что у Игоря сдачи со стольника не было.

— А если бы проиграл не пятьдесят баксов, а больше? — зловеще сказала я. — Продал бы дочку такому хорьку?

— Хватит чушь нести! — заорал папулька. — Ну привел придурка, ну больше не буду. Что вы меня обвиняете черт знает в чем? Вообще — распустились все, как я посмотрю. А ну, — тут папулька совсем потерял голову и стал выдергивать из брюк ремень, — снимай штаны! Я тебе сейчас покажу как отцу такие вещи говорить!

— Многие мужчины, — высокомерно сказала я, — отдали бы десять лет жизни только за то, чтобы увидеть меня без штанов. А ты хочешь, чтобы я их вот так сразу и сняла?

Папулька совсем озверел и стал сдуру размахивать ремнем, забыв о том, что он находится на кухне. В результате всего — ну конечно! — он смахнул со стола ту самую фарфоровую супницу, которая грохнулась о пол так, как будто бы взорвалась небольшая бомба.

Воцарилось молчание.

— Лучше бы ты, — с неимоверной болью в голосе сказала мамулька, — эту супницу о голову Игоря Борисовича раскокал.

— У меня была такая мысль, — признался папулька.

— И у меня, — сказала я.

— Если говорить честно, то и у меня, — призналась мамулька.

Все захохотали, посмотрели друг на друга с любовью и поняли, что несмотря на всяких хорьков, мы — одна семья. И никакой хорек ее не разрушит.

Уже ложась спать, я вдруг подумала о Сереже. Ведь хорек его точно уволит, если я его этого Игоря Борисовича отправлю куда подальше… Мда-а-а-а-а… Проблемка. Ну ладно. Завтра на эту тему буду думать…

* * *

Жизнь идет. С моим благоверным я по-прежнему встречаюсь, и мне уже кажется, что знаю его всю жизнь. Папулька после того случая с хорьком немного успокоился и уже не выискивает мне альтернативных женихов, но все же время от времени приводит в дом — как он говорит — «деловых партнеров» и заставляет меня с ними ужинать. А и ладно. Мне даже льстит, что папулька так переживает. Нет, к Сергею он вполне неплохо относится и уважает его профессиональные знания. Но папулька считает, что у меня должен быть выбор. Смешные они, родители. Как будто я без него не могу выбрать, если уж очень понадобится.

Сергей же время от времени заводит разговор на тему, что пора бы нам пожениться, но делает он это уж как-то очень по-мужски. Как бы между прочим и как бы в шутку. А я в шутку замуж выходить не собираюсь, поэтому жду, когда он сподобится предложить руку и сердце так, как полагается без этих своих подхихикиваний и хождений вокруг да около.

Есть, конечно, проблемы в общении, но я думаю, что это связано не конкретно с ним, а с огромной разницей в устройстве мозгов мужчины и женщины. Вот ну никак в некоторые моменты они не могут понять друг друга. Это надо осознать и с этим надо смириться, чтобы не стать законченной феминисткой и мужененавистницей. Я так думаю, что не надо мужиков не любить за то, что временами они кажутся чудовищно тупыми и недалекими. Надо их просто пожалеть. Ведь они не виноваты в том, что родились мужиками. Почему я обо всем этом сейчас вспомнила? Да после одной истории, которая приключилась вчера.

Сижу я дома, готовлю курсовую. Раздается звонок. Снимаю трубку… Ба-а-а-а-а-а! Сергей объявился после недельной пропажи. Ну, послушаем, что скажет…

— Здорово, Ирка, — раздается в трубке радостной голос Сергея. — Как жисть девичья? Как память соответствующая?

— Ого, — говорю я. — Ты чего это сегодня такой игривый после недельного отсутствия? Нашел себе, что ли, девушку-программистку в своем Интернете? Ростом в метр и с квадратной головой?

— Ир, — пугается он. — Ты где такие пошлые шутки вычитываешь? Или тебе какой-нибудь гад в институте рассказал? Так я зайду к тебе в институт. Объясню ему — что можно девушкам рассказывать, а что нельзя.

— Эти гадости я вычитала в твоем любимом Интернете, — объясняю я. — Папульке уже неделю назад это безобразие домой поставили. Как он сказал мамульке, «чтобы биржевые котировки ночью смотреть». Бедная мамулька. Я как-то ночью долго не спала, проходила мимо папулькиного кабинета и сама увидела, какие котировки его интересуют. Как выяснилось, кроме блондинок у него ничего не котируется. Вот дурной вкус у родителя оказался! Я прям расстроилась.

— Мда-а-а-а, — неопределенно протянул Сергей. — Блондинки — это да. Фигня полная. А вот мулатки… — начал было он и осекся.

— Чего мулатки, — елейным голосом спросила я. — Так у вас, Сергей Владимирович, мулатки нынче котируются по ночам? И как проходят котировки? С должным эффектом?

— Да что ты несешь такое?!? — пугается Сергей. — Какие мулатки? Какие котировки? Я всю неделю пахал, как трактор «Беларусь» на частном огороде. Написал 3 программы, 10 отладил и привел в чувство рухнувшую здоровенную базу данных. Спал три часа в сутки, да и то — сплошные строчки программ и рухнувшие индексы снились.

Я попробовала себе представить рухнувшие с пятого этажа индексы, но не смогла.

— Ладно, — говорю, — верю! Верю, что ты — боец невидимого фронта и мулатками интересуешься только в профессиональном смысле. Верю, что ты уже все пальцы себе стер о клавиатуру, занимаясь непосильным физическим трудом… Кстати, как там ваша ненаглядная фирма поживает? Как Игорь Борисович? Все так же носит свои дурацкие шейные платки?

— Ой, — говорит он. — А ты откуда моего начальника знаешь?

— Да уж, доводилось встречаться, — неопределенно говорю я, стараясь его позлить.

— Это где? — и в самом деле злится он.

— Где надо, там и довелось, — говорю я, изобразив на лице лучезарную улыбку.

На том конце провода молчат и слышится тяжелое звериное дыхание.

— Ладно, — говорю, — проехали. Да не злись ты. Просто мой папулька с ним знаком и как-то к нам в дом приводил этого хорька.

— А откуда ты знаешь, что его на работе «Хорьком» зовут? — сразу успокаивается Сергей.

— Нетрудно догадаться, — язвительно отвечаю я. — Достаточно на него разок взглянуть.

— А-а-а-а! — врубился Сергей. — Теперь понятно.

— Ну слава Богу!

— Слушай, — говорит мой благоверный. — Я чего звоню-то…

— Не знаю. Лично я это уже час пытаюсь выяснить, — отвечаю я.

— Да просто хотел зайти к тебе минут через двадцать, — не слушая меня, говорит он. — Мне такой анекдот рассказали — супер! Но его по телефону не так интересно рассказывать.

— Ага, — понимаю я. — Так ты мне позвонил сказать, что хочешь ко мне зайти?

— Ну да.

— И это заняло у тебя порядка часа?

— Так это ты все балаболишь и не даешь мне ни слова сказать, — говорит этот негодяй с неподдельным возмущением.

— Что-о-о-о-о-о? — возмутилась я.

— Что слышала! — не сдается Сергей. — Все балаболишь и балаболишь — бал-бал-бал, бал-бал-бал, — передразнил он. — Я и слова вставить не могу.

— Так, — говорю я, максимально стараясь оставаться спокойной. — Я жду тебя дома. Только рекомендую надеть бронежилет и взять с собой пару упаковок пластыря.

— Да ладно тебе, Ир, — веселится он. — Я же пошутил, — с этими словами он бросает трубку.

Нет, вы видали? Ничего себе шуточки! Все-таки, мужиков надо давить. Или воспитывать. А кто этим займется, как не мы?

Через полчаса раздается звонок в дверь. Явилось мое чудо природы. Притащил в подарок какую-то дурацкую книжку то ли по бухгалтерии «1С», то ли еще по чему-то… На обложке было написано «С++». Наверное, какая-та новая версия. Сделав этот роскошный подарок, благоверный упал на диван и стал булькать от смеха.

— Чего забулькал? — недовольно спросила я.

— Анекдот уж больно смешной, — пробормотал Сергей и снова забулькал.

— Ну давай, рассказывай, — совсем разозлилась я. — Булькает тут, как месторождение метана в болоте…

— Ну, слушай, — бархатным голосом начал Сергей. — Мужика спрашивают: «Какова вероятность того, что выйдя на улицу вы встретите динозавра?» «Ну, — отвечает тот, — одна миллиардная». Задают тот же вопрос женщине. Та отвечает: «Вероятность составляет пятьдесят процентов». «Почему?», — спрашивают ее. «Потому что или встречу, или не встречу!», — отвечает та, — и Сергей захохотал уже во весь голос, опрокинулся на спину и начал сучить ножками.

Я стою и недоуменно смотрю на парня. Что это с ним? Смеется, как полоумный непонятно над чем.

— Чего смеешься-то, чудик, — не выдерживаю я. — Чего смешного? Что мужик неправильно ответил?

Сергей посмотрел на меня мутным взором, а потом захохотал так, что чуть не свалился с дивана. Не-е-е-ет, с парнем явно что-то не то. Надо, думаю, ему палец показать для проверки. Показываю палец.

— Пятьдесят процентов! — взвизгивает он, уже просто изнемогая. — Или встречу, или не встречу!

— Ну и что такого-то? — уже совсем раздражаюсь я. — Чего ты ржешь, как лошадь Тараса Бульбы?

— Так смешно же, — пытается объяснить Сергей. — Как это может быть, что вероятность встречи динозавра — 50 процентов? Их же в природе почти не существует.

— Ну и что, — не даю сбить себя я. — Тетка же правильно ответила: или встречу, или не встречу. Значит вероятность составляет 50 процентов. Так что чего ты тут ухохатываешься — мне не очень понятно, поэтому хочется тебя или подушкой треснуть, или просто разорвать на десять маленьких программистов. Кстати, когда ты ржешь, у тебя лицо становится очень глупое. Точнее, — поправилась я, — еще глупее, чем когда ты не ржешь.

— Блин, ну ты никак не поймешь, — стонет Сергей и снова начинает смеяться, — что вероятность встречи — это одно, а вероятность увидеть — это совсем другое!

— Ты, по-моему, сам уже запутался, — замечаю я. — Да прекрати ты смеяться! — начинаю орать на всю квартиру, потому что он, если честно, уже замучил.

Сергей сразу успокаивается.

— Вот смотри, — говорит он серьезно. — У меня одна монетка.

— Ну…

— Я ее кидаю.

— Кидай, только не в окно.

— Какова вероятность того, что выпадет решка?

— Пятьдесят процентов.

— Правильно! Почему?

— Потому что или выпадет, или не выпадет.

— Хмм… — задумывается он. — Ну, ладно. А теперь предположим, что я бросаю две монетки.

— Одного достоинства? — уточняю я.

— Это не суть важно.

— Важно.

— Ну, хорошо. Две монетки одного достоинства. Так вот, какова вероятность того, что они ОБЕ… Подчеркиваю — ОБЕ выпадут решкой.

— Пятьдесят процентов, — отвечаю я твердо.

— Потому что или выпадут, или не выпадут? — уточняет он, как последний идиот.

— Ну конечно!

— Блин, — орет он. — Так вы же от теории вероятности ничего не оставляете! По-вашему, по-женски, любое событие имеет пятидесятипроцентную вероятность, потому что или произойдет, или не произойдет.

— Ну да, — отвечаю я. — Так и получается, если вопрос задавать соответствующим образом.

— О, боже, — Сергей хватается за голову и начинает раскачиваться на диване. — Зачем, спрашивается, я в институте тервер год учил? Такая красивая наука… Метод Монте-Карло, — процитировал он.

— Во-во, — говорю. — Я так и думала.

— Что ты так и думала?

— Что вся ваша мужская теория вероятности сводится к картам, выпивке и бабам.

— Почему ты так решила? — потрясенно спрашивает он.

— Да ты сам только что сказал, что всю эту теорию вероятности придумали в Монте-Карло, где никакая теория в жизни не работала.

Сергей потрясенно замолчал.

— Знаешь что, милый, — снисходительно говорю ему я. — Хочешь я тебе объясню, в чем соль твоего любимого анекдота?

— Давай, — говорит он тихо.

— Смешно в нем то, что мужик ответил неправильно. Вот это — действительно смешно.

— Как это?

— А очень просто.

— Динозавры сейчас существуют?

— Нет.

— Значит какая вероятность того, что его можно встретить на улице?

— Ну… Ничтожная.

— Неправда.

— Как это?

— Да очень просто. Вероятность того, что я встречу на улице динозавра, плезиозавра, Билла Клинтона или тебя — составляет ровно пятьдесят процентов. Потому что или встречу, или не встречу. Понял теперь, умник?

— Ир, — говорит он тихо. — Можно я пойду домой? Мне еще программу отлаживать.

— Идите, Сергей Владимирович, — высокомерно говорю я. — Идите и осознайте глубину своего морального падения. А когда осознаете, то позвоните и принесите извинения за свой идиотский смех. Договорились?

— Договорились, Ирина Борисовна, — тихо говорит он. — Ну, я пошел.

— Прощай, моя любовь, — говорю я и делаю пируэт. — Не грусти, что у тебя мозги плохо ворочаются. У вас, мужиков, с этим делом — вообще не в порядке. Так что не ты один. Но вы в наших руках, поэтому все будет в порядке.

Сергей осторожно клюет меня в щеку, выходит, захлопывает дверь, и после этого я на площадке опять слышу жуткий взрыв его идиотского смеха, который эхом отражается от всех стен подъезда. Нет, все-таки иногда он выглядит полным придурком. Ненавижу мужчин! Надо феминисткой становиться!

* * *

Свершилось! Наконец-то Сергей сделал мне официальное предложение руки и сердца! Спрашиваете, как это все было? Все было так, как и полагается!

Сергей позвонил вечером и сообщил, что завтра мы идем в очень хороший ресторан. Я поинтересовалась, чего надевать — туфли или кроссовки? Потому что это сильно зависит от того, каким образом мы будем туда добираться. Если на трамвае, то можно и в туфлях пойти, а если пешкодралом, тогда лучше кроссовки надеть. Сергей обиделся на этот бестактный вопрос и заявил, что заедет за мной на такси… К назначенному часу я в красивом вечернем платье уже была наготове. Когда в дверь раздался звонок и я открыла, то потеряла дар речи… За дверью стоял Сергей в смокинге и с огромным букетом цветов. Внизу, как оказалось, меня ожидал лимузин, в котором мы доехали до ресторана «Санта Фе». А там… Там было что-то умопомрачительное! Отдельный стол, стоящий на самом лучшем месте, четыре официанта которые нам прислуживали. Роскошное меню, кухня и все, как полагается: сначала аперитив и закуски, затем гордость этого ресторана — свиные ребрышки барбекю с отличным красным вином, после горячего блюда — шикарный коньяк и десерт — сладкие блинчики с горящим сиропом. Когда мы пили кофе «капучино», Сергей щелкнул пальцем, и к нам подошел оркестр, который начал исполнять «Бесса ме мучо». А во время исполнения этой песни Сергей сделал мне предложение. Разумеется, я не могла отказать, наши уста встретились и мы застыли в долгом поцелуе, которому почтительно внимали четыре официанта, стоящие поодаль от стола…

Именно таким мечтам я и предавалась, вспоминая, каким образом он мне сделал предложение в действительности. На самом деле, разумеется, все было совсем не так.

Сергей действительно позвонил накануне вечером, причем был в довольно игривом настроении. Трубку поднял папулька:

— Але, — раздалось там. — Это ты, моя дискеточка?

— Нет, — деликатно ответил папулька. — Это говорит дисковод. А дискеточка проходит форматирование на кухне. На нее должны записать рецепт приготовления пирога. Но я могу сейчас ее позвать, — и с этими словами папулька понес мне телефон…

— Але, — сказала я, взяв у папульки трубку.

— Да я уже в курсе, что ты але, — несколько невежливо сказал Сергей.

— Не поняла юмора! — начала было возмущаться я.

— Да не обращай внимание, — сказал он. — Это меня просто твой папулька сбил.

— А чего он такого сказал? — заинтересовалась я.

— Он назвал тебя дискеткой, — объяснил Сергей. — А себя — дисководом.

— Это бывает, — сказала я. — Папулька кого хочешь чем хочешь может назвать. Тебя-то он хоть никак не назвал? А то у него теперь любимое ругательство — «fucking pentium».

— Да, вроде, нет. Не успел. Или я не расслышал.

— Ладно, — говорю я. — Зачем звонишь?

— Услышать твой чудный голос, — комплиментит этот паршивец.

— Так я тебе и поверила!

— Почему это?

— Да потому что ты никогда не звонишь просто так, — объясняю я. — Только когда у тебя ко мне какое-то дело.

— Дела бывают разные, — туманно отвечает он. — Вот скажи, ты любишь всякие выставки?

— Просто обожаю! — обрадовалась я. — Особенно художественные. Всякое там современное искусство, концептуалистов и примитивистов.

— Это которые рисуют всякую чушь, а люди толпятся вокруг, изображая из себя шибко умных, и орут, как резаные: «Какая экспрессия! Какое глубокое проникновение в суть вещей!»..

— Ну, типа того, — соглашаюсь я. — Только дело же не в том — что кто орет, а в том, кто что видит в этих произведениях.

— Тогда зачем ради этого огород городить? — интересуется Сергей. — Всякие выставки и тому подобное? Возьми ведро с чернилами, вылей на пол, а после этого рассматривай пол до умопомрачения. Или эти художники какие-то специальные чернила используют?

— Вот ты, Серег, — говорю я, — ни фига не лирик. Ты чистый физик!

— Никакой я не физик, — злится он. — Я — программер, сисадмин и уже немножко постановщик задач.

— Постановщик задач? У меня в Windows тоже есть постановщик задач, — хвастаюсь я своей осведомленностью.

— Ир, ну ты совсем! — уже вконец разозлился он. — В твоем паршивом Windows — планировщик задач, а не постановщик!

— А-а-а-а, — говорю я. — Поняла! У папульки в армии был сержант Пилипенко — настоящий постановщик задач! Если чего надо было сделать, так что ставил задачу выполнить до обеда, а если не выполняли…

— Слышь, Ир, — говорит он каким-то скрипучим голосом. — Я не понял — ты на выставку со мной пойдешь или так и будешь твердить мне про каких-то чертовых сержантов?

— Пойду, — говорю я. — Так что за выставка. Какого художника?

— Почему обязательно художника? — удивляется он. — Выставки — они разные бывают. Эта, к примеру, бывает только раз в год.

— Ну, не томи, — я тоже начинаю нервничать. — Говори, чего там выставляется? Автомобили?

— Ты что, никогда автомобилей не видела? Вон, выходи на шоссе и наслаждайся выставкой с утра до вечера, — несколько невежливо говорит он.

— Ну а что тогда там показывают? — начинаю гадать я. — Неужели твои любимые компьютеры?

— Наконец-то! — радуется он. — Догадалась! Не прошло и года!

— Будешь грубить, — спокойно говорю я, — завтра пойдешь на выставку вместе со своими бабульками, которые тебе слоников на монитор поставили.

— Ой, — пугается он. — Не надо бабулек. Все, что угодно, но только не бабулек! Там крутейшая компьютерная тусовка собирается! Я и хотел тебя своим друзьям представить.

— Ага, — говорю. — Так ты меня, вроде как, в высший свет собираешься вывести?

— Ну, типа того, — неопределенно говорит он.

— И как мне одеваться на эту выставку компьютеров? — интересуюсь я.

— Покрасивше! — твердо отвечает Сергей. — Ты должна произвести впечатление. Я там человек уважаемый, так что смотри, не урони марку.

— Тогда давай разбираться, — говорю я, — на чей вкус «покрасивше». Потому что на твой вкус — я должна нацепить белую майку с надписью «Windoze — сакс», джинсы, у которых вместо заклепок — винтики от компьютера и тому подобное. А на мой вкус, «покрасивше» — это вечернее платье с туфлями.

— Во-первых, не надо утрировать, — говорит он. — Никто тебя майку надевать не заставляет. Хотя вечернее платье, конечно, будет лишним.

— Ага! — радуюсь я. — Значит я все-таки угадала!

— Ничего не угадала, — снова злится он. — Просто в платье будет неудобно ходить по выставке. Это же все-таки не дипломатический прием. Мы там полдня будем болтаться. Так что одевайся со вкусом, но так, чтобы одежда не стесняла движение.

— ОК, — отвечаю я. — Надеваю халат и кроссовки.

— Все бы тебе шутить, — говорит он. — Я думаю, что майки с джинсами будет вполне достаточно.

— А на майке написать «Windoze — сакс?» — невинно спрашиваю я.

— Ни к чему такие крайности, — твердо говорит Сергей. — Вполне достаточно будет написать просто «Linux — rulez!» и все.

— Ладно, — говорю я. — Как-нибудь сама разберусь, что мне надеть.

— Ир… — начинает было он.

— Никаких «ир», — твердо говорю я. — Сама разберусь. Но ты не волнуйся, не посрамлю тебя перед твоими компьютерщиками. Мне и самой интересно на них посмотреть. В каких кругах я общаюсь — ты уже видел. Так что теперь посмотрю, в каких кругах мой благоверный общается.

— А я твой благоверный? — интересуется он.

— Если верный, тогда, конечно, благо, — твердо отвечаю я. — А если вдруг не сильно верный, тогда я тебе манипулятор оторву.

— У нас принято говорить — «процессор», — веселится он.

— Зря веселишься, — говорю я. — Плохо будет и манипулятору, и процессору.

— Ладно, Ир, — говорит Сергей. — Мне пора еще программу дописывать. А тебе, насколько я понимаю, надо заканчивать процесс обучения готовки пирога. Ты давай, учись готовить. Это дело нужное и полезное!

— Да без тебя знаю, что полезное. Передавай привет своим блондинкам в Интернете, — говорю я.

Сергей опять начинает было возмущаться, но я его не слушаю и кладу трубку. Мда-а-а. Чего завтра надеть-то? Вечернее платье, конечно, не вариант, но и на его «интернетовских подруг» я походить тоже не собираюсь. Ладно, завтра будет видно…

Я перед походом на эту выставку даже в институт не пошла. Как-то не сложилось. Все утро собиралась-собиралась, даже сумку свою институтскую попыталась разгрести, чтобы легче было идти в родной институт. Но там обнаружился какой-то номер журнала «Отдохни», я зачиталась и всюду опоздала. Ну и ладно. Зато успела должным образом подготовиться к выставке. Все-таки, меня первый раз выводят в «программистский свет». Надо не ударить лицом в грязь.

Где-то в одиннадцать позвонил жутко возбужденный (я имею в виду голос) Сергей.

— Але-е-е-е, Ирка-а-а-а! — заорал он в трубку.

— Здравствуй, Сережа, — вежливо ответила я. — Ты что, в дупель пьяный?

— Нет, — ответил он. — Пока нет. Пока точно нет. Пьяный я буду ближе к вечеру, потому что выпить на «Комтеке» — дело святое!

— Приличные люди выпивают дома или в ресторане, а не сидя на каких-то камтеках, — твердо ответила я. — Кстати, а что такое этот «камтек»?

— «Комтек», Ирка, это «Комтек»! — пояснил мне Сергей все тем же возбужденным голосом.

— Сереж, — осторожно сказала я. — А ты, случаем, наркотики не употребляешь? Особенно сильнодействующие.

— Нет, — твердо ответил он. — Уже давно доказано, что Линукс наркотиком не является, хотя и дает сильное привыкание.

— Тогда почему ты языком болтаешь уже несколько минут, а толком ничего сказать так и не можешь? — поинтересовалась я. — Во сколько выставка, где проходит, как, где и во сколько мы будем встречаться?

— Ир, да не кипятись ты, — объясняет мне он. — Просто у нас, программеров, эта выставка раз в году случается. Поэтому я весь дрожу в предвкушении. А «Комтек» — это название выставки.

— Понятно, — отвечаю я. — А что означает «ком-тек»? Компьютерный «тек»? Что такое «тек»?

На другом конце трубки послышалось томительное молчание.

— Але, — сказала я, — ты там не умер?

— Нет, — отвечает он. — Я думаю, что такое «тек». Уже пять лет на эту выставку хожу, но ни разу не задумывался на эту тему.

— Да вы, мужики, все такие, — довольно говорю я. — Ненаблюдательные и незадумчивые. Как мы только вас терпим?

— А вот нас, мужиков, я попрошу не касаться вашими едкими язычками, — с негодованием говорит он. — Сначала Excel освой, а потом уже наезжай на программеров! Я программеров в обиду не дам, — неожиданно разбушевался он. — Я сам — программер. И я, если хочешь…

— Да ничего не хочу, — лениво говорю я. — Серег, вот вы, мужики — программеры и не программеры, орете, как больные слоны, мол, «женщины по телефону болтают сутками… женщины по телефону болтают сутками», а сам как позвонишь на две минуты, чтобы передать информацию, так разговор с тобой затягивается на час или два, не меньше. Все болтаешь, болтаешь и растекаешься мыслью по древу.

— Нет такого выражения «растекаться мыслью по древу», — мрачно говорит Сергей. — Есть выражение «растекаться мысью по древу». «Мысь» — это белка по-древнерусски.

— Интересное кино, — говорю я. — Ты у меня постоянно мыслью по древу растекаешься, а выражения такого нет?

— Нет, — твердо говорит он.

— Это у вас нет такого выражения, — победно говорю я. — А у нас — есть!

На том конце трубки снова потрясенно замолчали.

— Короче, — говорю, — программер. Во сколько и где встречаемся? Уж будьте любезны запрограммировать для меня место встречи поточнее.

— В 12 часов, — начинает бурчать он, типа обидевшись.

— Громче! — говорю я, потому что ненавижу, когда бурчат в трубку.

— В ДВЕНАДЦАТЬ ДНЯ-Я-Я-Я-Я-Я! — орет он так, что у меня правая барабанная перепонка чуть ни склеилась с левой.

— Благодарю вас, сэр, — говорю я ледяным голосом. — Леди все расслышала. А вы, сэр, если намерены по-прежнему орать, как кастрированный бабуин, то положите сначала трубку. Потому что я вас и без трубки прекрасно услышу.

— Тебе не угодишь, — бурчит он. — То тихо тебе, то громко. Какая ты привередливая — ужас. Я раньше в тебе такого не замечал.

— И что ты этим хочешь сказать? — интересуюсь я. — Что мне будет отказано в чести сопровождать тебя на этот «Комтек»?

— Ну.., — начинает он.

— Что-о-о-о-о-о?!?!?!

— Да нет, нет, — заторопился он, — конечно, ты не будешь лишена этой чести. — Встречаемся в 12 дня на остановке 905 года у шашлычной, которая теперь аптека в полдень.

— Сергей, — говорю, — с печалью в душе, но я вынуждена вам сообщить страшную новость — вы пьяны в дым!

— Это почему это?

— Да потому что ты несешь всякую чушь! Что значит «на остановке у шашлычной, которая теперь аптека»?

— Это значит, что там раньше была шашлычная, — объясняет он.

— Ну?

— А теперь там кобзоновская аптека!

— Что значит «кобзоновская аптека»? — интересуюсь я. — Там сырые яйца для голоса продают, что ли?

— Откуда я знаю, что там продают? — сердится он. — Кобзоновская аптека — и все. Я туда и не заходил ни разу.

— Как я узнаю, что это кобзоновская аптека? — снова интересуюсь я. — Там вывеска такая висит, что ли?

— Да не висит там никакой вывески! — снова злится он. — Но все знают, что это кобзоновская аптека. У кого хочешь спроси!

— Сереж, — говорю я очень тихо. — Я уже давно в курсе, что существует огромная разница между мужчиной и женщиной в восприятии окружающего мира. С этим, увы, приходится считаться.

— Это ты к чему? — подозрительно спрашивает он.

— Я к тому, что только мужики могут назначать встречу на остановке у бывшей шашлычной, где теперь кобзоновская аптека. Лично я не смогу попасть на встречу, используя подобную систему координат. Там метро рядом есть?

— Есть, — отвечает он. — Улица 1905 года.

— Давай встретимся на этой станции в центре зала, — предлагаю я. — Самый удобный способ. А потом поведешь меня хоть к шашлычной, хоть к Кобзону, хоть куда.

— В центре зала плохо встречаться, — авторитетно заявляет он. — Потеряемся в момент!

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒